Текст книги "Рождественское желание"
Автор книги: Алекс Стрейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Алекс Стрейн
Рождественское желание
1
– Тебе будет чертовски трудно, Дайана.
– Я знаю.
Сколько уже было этих предупреждений – Дайана просто сбилась со счета, но Нэнси и не думала униматься, снова и снова пытаясь отговорить подругу от последнего шага, после которого уже ничего нельзя будет изменить. Нэнси словно решила, что упорство – это единственная сила, которая может сломить сопротивление Дайаны.
– Нэнси, ты еще не осознала тщетность своих уговоров? – Голос Дайаны был, как всегда, очень мягок, но под этой мягкостью скрывалась непреклонность.
Дайана отвернулась к окну и посмотрела на шестилетнего мальчика, ставшего причиной этого, как, впрочем, и всех предыдущих, разговора. Большинство детей резвились, отдавая предпочтение шумным играм, некоторые о чем-то разговаривали, собравшись небольшими группками. Он же просто сидел на скамейке, одинокий и неприкаянный, хмуро поглядывая на остальных. Впрочем, никто бы ему и не дал его шести лет: мальчик был худ, почти тщедушен. Но Дайана видела его глаза, и их выражение – холодное, отстраненное – вызвало у нее содрогание. Эти глаза вполне могли принадлежать девяностолетнему отчаявшемуся старику. Дайана еще ни разу не видела мальчика улыбающимся: его лицо почти всегда было напряжено, а губы крепко сжаты. Чаще всего он дарил окружающим хмурый взгляд, а при попытке заговорить с ним просто отворачивался, игнорируя обращающегося к нему человека.
– Дайана, ты меня слышишь?
– Что? Ты что-то сказала, Нэнси?
– Я сказала, что это очень ответственный шаг и ты должна все предусмотреть. И еще раз обдумать.
– Я все очень хорошо все обдумала, Нэнси, – твердо сказала Дайана.
Она услышала, как скрипнул стул, его ножки шаркнули по полу. Нэнси встала и подошла к Дайане, остановившись за спиной подруги. Дайана поняла, что взгляд Нэнси сейчас устремлен туда же, на Райана. Вздох Нэнси прошелестел подобно дуновению ветра, шевельнув волосы на затылке Дайаны.
– Ты ведь не изменишь своего решения. – Нэнси не спрашивала, эта фраза была утверждением, но Дайана согласно кивнула. – Формальности займут очень много времени.
– Я никуда не тороплюсь.
– Ну откуда в тебе столько упрямства? Ты молода, талантлива, красива. Зачем тебе эти осложнения? – Дайана медленно повернулась, оказавшись лицом к Нэнси, и та осеклась. – Прости, я не должна была так говорить. Завтра же этим займусь.
– Спасибо, Нэнси. Мне нужно идти. Я приду завтра.
Дайана вышла на улицу и направилась к сидящему на скамейке мальчику. Она заметила, что игрушка, которую она сегодня принесла Райану, лежит рядом с ним, а кончики пальцев мальчика едва касаются пушистого меха непонятного игрушечного зверька – то ли барсука, то ли белки.
– До свидания, Райан, мне уже пора. Я приду завтра.
– Зачем? – спросил он куда-то в сторону.
– Навестить тебя. Мне очень хочется, чтобы мы стали друзьями.
– Зачем? – опять повторил он, и Дайане показалось, что в голосе мальчика добавилось угрюмости.
Она присела перед Райаном, пытаясь поймать его ускользающий взгляд. Теперь, приняв решение, она решила быть предельно откровенной.
– Я хочу усыновить тебя, Райан. Как ты на это смотришь? Думаешь, нам будет хорошо вдвоем: тебе и мне?
– Я не знаю…
Он вскочил и побежал прочь. Дайана поднялась и поглядела вслед мальчику. В руке он держал принесенную Дайаной игрушку, что можно было считать если не согласием, то хотя бы намеком на благосклонность мальчика, поскольку до этого он отвергал все подарки, даже не притрагиваясь к ним.
Дайана почувствовала на себе взгляд Нэнси: подруга стояла у окна, наблюдая за ней. Дайана медленно зашагала по дорожке прочь. Она поймала мяч, летящий в ее сторону, и кинула его обратно жизнерадостному рыжеволосому мальчишке. Тот со смехом поймал его и так и остался стоять, глядя на Дайану. Несколько детей тоже оставили свои игры и устремили на нее блестящие любопытные глазенки. Их возраст – от шести до одиннадцати лет – давал им очень мало шансов на усыновление, потому что супружеские пары предпочитали маленьких детей. Но они все равно ждали своих новых родителей, ласковых и заботливых. Дайана вздохнула. Сколько в последнее время она видела таких глаз: настороженных, несмело улыбающихся, любопытных и таящих надежду? Не пересчитать.
Они с Джоном тоже хотели детей. Не меньше дюжины, как совершенно серьезно утверждал ее муж, а Дайана подыгрывала ему, изображая отчаяние и ужас.
– Мы не справимся, дорогой, с такой оравой.
– Конечно, справимся. Моей и твоей любви хватит на всех.
Он говорил это с такой убежденностью, что Дайана верила ему безоговорочно. А потом он так целовал ее, что она была согласна на это и даже на большее: даже на две дюжины ребятишек и на удел всю жизнь быть беременной. Она так любила своего мужа!
Дайана всегда была очень осмотрительной и даже нерешительной. Она шла по жизни осторожно, словно пытаясь отыскать тропу в болотистых топях: медленный шажок, прощупывание почвы и раздумья, куда сделать следующий шаг. Для принятия ответственного решения ей требовалось много времени: она долго взвешивала все «за» и «против». Точно так же она строила свою личную жизнь. Они встречались с Джоном почти два года, прежде чем Дайана решилась на помолвку. Хотя, как признался Джон после свадьбы, для него с первых дней их знакомства это был вопрос решенный. Ее чувства к Джону были любовью, но любовью тихой и спокойной, как полноводная река, лениво несущая свои воды к океану. Дайане нравилось хлопотать по дому, быт вопреки словам многочисленных замужних знакомых не стал для нее ни обузой, ни наказанием. Она ждала Джона домой после работы, любила наблюдать, как он ест, обожала его улыбку…
Они решили не тянуть с детьми, и Дайана прекратила принимать таблетки. Но прошло десять месяцев, прежде чем у нее случилась первая задержка. Еще четыре дня она молчала, боясь поверить в случившееся и с замиранием сердца прислушиваясь к себе. И только потом призналась Джону. Он был счастлив… Он стал относиться к ней так, словно она была хрупким нежным цветком.
Все оборвалось через неделю. Мир, ее мир, разбился вдребезги. Джон погиб. Он был полицейским, и Дайана знала, насколько это опасная профессия, но в ней жило убеждение, что чаша страдания ей не уготована, что их семью минует беда. Не миновала. Она ждала Джона с дежурства и, когда в дверь позвонили, полетела открывать. Но это был не Джон. На пороге стоял Марк, его друг и напарник. Все еще улыбаясь и не воспринимая мрачное, застывшее выражение лица Марка, Дайана даже заглянула за его спину – не там ли Джон?
– Дайана, мне нужно кое-что сказать тебе.
– Хорошо. Заходи. Джон идет за тобой?
– Нет.
– Он задерживается? Что-то важное? Он слишком серьезно относится к своей работе…
– Джона больше нет. Он погиб сегодня…
– …и иногда задерживается… что?!
– Джон погиб, его убили.
Она даже не поняла сначала, о чем Марк толкует, а когда ледяная действительность стала понемногу просачиваться в ее мозг, Дайана замерла, заледенела, а потом тишину комнаты разрезал пронзительный крик. Она тогда даже не поняла, что это ее крик. Она оказалась слишком слаба, чтобы перенести это потрясение. Больше Дайана ничего не помнила. Она очнулась в больнице, накачанная транквилизаторами, чувствуя отупение и глухую саднящую боль внутри. Когда врач сказал, что у нее было маточное кровотечение, Дайана восприняла эту новость с жалкой покорностью. Потом она отгородилась от мира высокой каменной стеной, сквозь которую никто не мог пробиться. Она потеряла все – и Джона, и его ребенка. Она осталась одна.
С каждым днем отчаяние усиливалось, разрасталось до огромных размеров. Дайана перестала выходить из дому, не отвечала на телефонные звонки. Она могла целый день пролежать в кровати, не замечая движения времени. Она замкнулась в своем горе, окружающий мир перестал для нее существовать. А в ее душе росло чувство вины перед Джоном за то, что она была слишком холодна и осторожна, не проявляя зачастую своих порывов, сдерживая себя. Она должна была жить так, словно каждый день – последний, дарить Джону радость и любовь, не пряча чувств. Должна была… Эти горькие мысли усиливали депрессию и отчаяние Дайаны.
– Ты ни в чем не виновата, Ди, пора уже прекратить себя мучить! Хватит, хватит, Ди! Надо жить дальше! – Эти слова ее подруги Нэнси разорвали вязкую тьму жалкого существования Дайаны и прозвучали почти святотатственно.
– Уходи, Нэнси, я никого не хочу видеть.
Дайана лежала на кровати, там, где тени были особенно густы, и Нэнси ничего не могла разглядеть. Она решительно шагнула к окну и распахнула тяжелые портьеры. Оглянувшись, она вскрикнула от ужаса.
– Что ты с собой сделала, Дайана?!
С этого дня началось возвращение Дайаны к нормальной жизни, и этот процесс неотступно контролировала Нэнси. Уже потом Дайане было мучительно стыдно за свое поведение, свою слабохарактерность и за слова, которых она наговорила Нэнси, сопротивляясь упорству подруги. Целеустремленности Нэнси и ее энергии можно было только позавидовать. А ее жертвенность вызывала огромное уважение: количество времени и усилий, потраченных на Дайану, оказалось выше всех допустимых норм. Нэнси подключила к выздоровлению Дайаны всех ее многочисленных друзей и знакомых, а также Марка, друга Джона. Дайана испытывала к Нэнси огромную благодарность, но, как только она пыталась попросить прощения за все причиненные подруге беспокойства, Нэнси просто махнула рукой.
– О, Ди, перестать. Ты же моя подруга… – Нэнси тепло улыбнулась. – И даже больше чем подруга.
– Спасибо, Нэнси. Я так люблю тебя.
Дайане потребовался почти год, чтобы смириться со смертью Джона. И она стала склеивать осколки своей разбитой жизни, строить ее без Джона, без будущего, которое они планировали вдвоем. Она смогла вернуться к работе и поняла, что теперь все придется начинать заново: старые связи были оборваны, ее почти забыли. Что ж, отчасти это было справедливо: жизнь не стоит на месте и не прощает этого другим. После долгого периода бездействия Дайана принялась за работу и поняла, что ее мировоззрение за прошедший год сильно изменилось: она стала видеть мир по-другому, стала по-другому относиться к людям… Она сама стала совершенно другой. И, как это ни странно, ее талант архитектора расцвел.
Ее первые клиенты были так довольны, что посоветовали своим знакомым воспользоваться услугами Дайаны, и эта реклама дала ей новые заказы. Кто-то увидел здание, построенное по проекту Дайаны, и захотел обратиться именно к ней… Одно потянуло другое, и через год Дайана была обеспечена работой. Но для «новой» Дайаны этого было недостаточно, в ней проснулась настойчивая потребность помочь другим людям. Так она оказалась в приюте, где работала Нэнси. А потом Бог послал ей Райана.
Она заметила его сразу. Не заметить этого маленького угрюмого человечка среди радостной ребятни было просто невозможно. А взглянув в его отстраненное, не по-детски холодное лицо, она вдруг поняла, что этот мальчик – зеркальное отражение ее душевного состояния. Все, что двадцатишестилетняя Дайана могла спрятать от окружающих благодаря своему самообладанию, у мальчишки было написано на лице. Он был олицетворением одиночества. Он был похож на серое привидение в веселой стайке ребят.
Дайана навела у Нэнси справки.
– Мальчик около полугода назад потерял мать – она умерла от пневмонии. Это был для него ужасный шок, Райан чуть сам не замерз. Была ночь, шел снег, и если бы проезжающий патруль не обратил внимания на неправильно припаркованный трейлер, то… – Помолчав, Нэнси продолжила: – Отец ребенка неизвестен, мы пытались найти родственников, но единственный из них, кого мы обнаружили, – это его бабушка, которая находится в доме престарелых. Несколько месяцев назад его хотела усыновить семейная пара, они брали мальчика пожить в доме, чтобы он привык… А потом внезапно отказались от своего намерения. Они решили, что он неадекватный ребенок, и испугались. Мальчик и до этого был не очень приветлив, а теперь совсем замкнулся. Знаешь, Ди, через наш приют прошло множество детей, и я привыкла ко всему, но в данном случае я просто прихожу в отчаяние. Он плохо ест, не участвует в общих играх, почти не реагирует на замечания взрослых. Иногда задирает ребят, а как колотит всех, кто его заденет! У меня просто мороз по коже, когда я вижу эту его ярость! А по ночам его мучают кошмары. С ним пытаются работать наши психологи, но результат пока нулевой. Не знаю, как я буду справляться дальше с этим волчонком…
Дайана пришла на следующий день и принесла для Райана игрушку. Она попыталась заговорить с мальчиком, но он отшвырнул подарок и ушел. Дайана проявила чудеса настойчивости, выкраивая время каждый день и снова и снова пытаясь сблизиться с маленьким волчонком. Через три недели в их отношениях наметился прогресс: Райан перестал убегать, когда Дайана заговаривала с ним, но, впрочем, очевидного дружелюбия он тоже не проявлял.
Однажды вечером она сидела перед телевизором, а потом вдруг поняла, что не слышит ни слова из своей любимой передачи. Из головы по-прежнему не выходили мысли о Райане. И Дайана вдруг поняла, что намерена сделать. Это решение ошеломило ее лишь на мгновение. А потом она постигла, что так это и должно случиться: слепящая вспышка понимания сделала будущий поступок понятным и очень нужным. Если она что-то и может сделать в этом мире – это спасти хотя бы одну израненную душу. Дайана едва дождалась утра, ей не терпелось позвонить Нэнси. Реакция подруги ее ошеломила.
– Не понимаю, Дайана, зачем тебе это нужно? Ты не должна делать этого! – категорично заявила Нэнси.
– Почему? – изумилась Дайана.
– Ты сама не понимаешь, на что обрекаешь себя. Всех не пережалеешь, Дайана. Ты не справишься с этой задачей, ты же сама едва вылезла из депрессии. Погоди, послушай меня… – остановила Нэнси поток возражений Дайаны. – Ты слишком мягкая для него. И потом, я все больше склоняюсь к мнению, что мальчик действительно неадекватен и, может быть…
– Нет! Он абсолютно нормален! Просто он очень одинок, ему страшно одному в этом мире. Эти реакции – просто защита, как ты не понимаешь! Он словно заморожен, Нэнси, и я точно знаю, что у меня получится помочь ему… Поверь мне, Нэнси, у меня получится…
Они возвращались к этому разговору неоднократно, уговоры Нэнси становились все слабее, и в конце концов Дайана решила, что подруга смирилась.
Еще одним человеком, который был против усыновления Райана, оказался Марк. Он по-прежнему часто навещал Дайану, и его визиты со временем стали чем-то вроде традиции. Услышав доводы Марка, как две капли воды похожие на аргументы Нэнси, Дайана неожиданно вскипела:
– Спасибо, Марк, я и не думала, что ты считаешь меня беспомощным и никчемным существом!
– Дайана, я вовсе не хотел тебя обидеть, но ты должна понимать, что некоторые задачи тебе не по силам.
– Эта мне по силам! – заявила она. – Я сказала тебе про усыновление не потому, что хотела спросить твоего совета. Я просто информировала тебя. Марк, это моя жизнь, и я решаю, как мне поступить.
Она тут же пожалела о своих словах, но дело было сделано. Лицо Марка стало бесстрастным, и он сказал совершенно ровным голосом:
– Поступай, как знаешь, Дайана.
Марк ушел, оставив в душе Дайаны тягостное чувство, что она сделала ему больно. Она перезвонила ему и попросила прощения за свое поведение. Потом Марк уехал в длительную командировку, после которой он собирался в отпуск, навестить своих родителей в Техасе. Когда Марк звонил, чтобы узнать, как у Дайаны дела, он больше не затрагивал тему усыновления.
Несколько месяцев спустя Дайана выходила из приюта, крепко сжимая ладошку Райана. Ее сына. Мальчишка шел, глядя прямо перед собой, он ни разу не оглянулся и не помахал высыпавшим его провожать детям. Выйдя за ограду, он выдернул ладонь из пальцев Дайаны и хмуро посмотрел куда-то в сторону.
– Надеюсь, вам так же надоело изображать этот спектакль, как и мне, – обронил он.
– Что? – растерянно произнесла Дайана.
– Не старайтесь изображать заботливую мамочку. Я знаю, что пройдет всего пара недель, и вы приведете меня обратно.
Дайана почувствовала, что ее горло сжал спазм. Она присела перед хмурым мальчиком на корточки и дождалась, пока он повернется к ней лицом и их глаза встретятся.
– Этого не случится, Райан, – тихо, но твердо сказала она, – я взяла тебя вовсе не на время. Ты не игрушка. Ни один взрослый не имеет права так поступить с тобой. Теперь ты мой сын, и мы всегда будем вместе.
– Посмотрим. Лауди мне говорила то же самое. Они с Бартом выдержали всего полторы недели.
Лауди и Барт Кросби были супружеской парой, пожелавшей усыновить Райана. Именно после того неудачного усыновления Райан окончательно потерял веру в людей. Ничего, подумала Дайана, я справлюсь, я окружу мальчика лаской, любовью и заботой, стану ему другом, матерью, советчиком – все в одном лице. «Тебе будет трудно, Дайана!» – в очередной раз всплыли в памяти слова Нэнси, но Дайана только тряхнула головой, отгоняя все сомнения.
Следующее испытание подстерегало ее перед входом в маленький домик, который они купили с Джоном перед самой… Стоп! Она решила начать новую жизнь, в которой не будет прежней боли, страшных воспоминаний. Она сделает это!
– Поганый домишко! – пробурчал Райан и пнул садовую лейку, стоящую на краю дорожки. – Маленький. И места вокруг очень мало, и одни цветы. Я люблю гонять мяч. Где я буду играть?
– Мы что-нибудь придумаем, – как можно жизнерадостнее сказала Дайана.
Райан не мог видеть просторный двор позади дома. Посмотрим, что ты скажешь, маленький бунтарь. Слова и поведение Райана значили для Дайаны только одно – он ей не доверяет. И еще он боится привязаться к другому человеку: он любил мать – и потерял ее, он был готов привязаться к людям, пожелавшим усыновить его, – и они предали его, отказавшись от усыновления. И он решил, что испытывать привязанность, любить кого-то – непозволительная роскошь в этом враждебном мире.
Но она, Дайана, изменит эти убеждения.
2
Следующий месяц пролетел для Дайаны как один день. Он был заполнен событиями: радостными и не очень. Ее работа шла в гору – это был большой плюс, но отношения с Райаном налаживались трудно. Гораздо медленнее, чем рассчитывала Дайана. Когда ей казалось, что преодолен очередной рубеж, Райан вдруг становился угрюмым и неразговорчивым, и она понимала, что вместо прогресса откатывается на шаг назад. Но, как оказалось, Дайана обладала просто неиссякаемым терпением. Она перестала строить планы и решила просто ждать.
Райан забирал все ее время. Чтобы занять мальчика, Дайане пришлось вспомнить правила всех детских игр, в которые играла она, и даже придумать несколько новых. Ее физическая нагрузка увеличилась в несколько раз, и поначалу Дайана к вечеру чувствовала себя выжатым лимоном. Ей пришлось переделать одну из комнат в игровую и установить там тренажеры.
Как-то рассматривая себя в зеркало, Дайана поняла, что изменилась. Она выглядела похудевшей и подтянутой. И глаза… Из них исчезло усталое выражение, и они так же блестели, как и в те времена, когда она была молодой и еще не успела узнать горе. Эти изменения подметила и Нэнси, которая часто приходила проведать Дайану и Райана.
– Ты прекрасно выглядишь, дорогая. Глаза у тебя просто сияют.
– Спасибо, Нэнси. Это все Райан.
– Я поняла. И очень рада, что ошиблась в своих предположениях. Как он?
Райан, как всегда во время визитов Нэнси, тотчас покинул их, убежав во двор с мячом.
– По-всякому… Иногда становится обычным мальчишкой, проказливым и любопытным. В такие минуты мне кажется, что он почти оттаял. Иногда бывает целый день хмурый и отказывается играть. За то время, что Райан живет в этом доме, я уже привыкла к множеству его различных проделок. У меня не было столько волнений, как в эти дни. Несколько дней назад он сломал несколько игрушек. Не успела я от неожиданности охнуть, как Райан исчез в своей комнате. Я решила, что напугала его своим вздохом… Знаешь, иногда он очень бурно реагирует на самые простые вещи… Пошла за ним, а когда вошла в его комнату, то обнаружила, что Райан вытащил из-под кровати свою коричневую сумку, в которой он принес несколько вещей из приюта, и старательно пакует ее. На мой осторожный вопрос, что он задумал, Райан бесцеремонно заявил, что я продержалась уже больше двух недель и за это мне нужно поставить памятник. Но он-то знает, что теперь я его отведу назад… Он словно устроил мне проверку на прочность. Он до сих пор не верит мне, Нэнси. Я пока не заслужила его доверия… Но, я думаю, что у меня все получится. У меня никогда не было столько радости и такого покоя в душе.
– Я просто уверена в этом, Ди. Я хотела тебя спросить: у Райана не было ночных кошмаров?
– Да, я помню о твоих предупреждениях. Нет, никаких кошмаров, ни разу.
– Я очень рада.
Дайана выглянула в окно. Райан, еще минуту назад игравший с мячом, теперь куда-то исчез.
– Извини, Нэнси, мне нужно отыскать Райана.
– Ты похожа на беспокойную наседку, Дайана. Уверена, что Райан просто куда-нибудь спрятался, решив продолжить свои испытания. Пожалуй, мне пора идти.
Они вместе вышли на улицу, Дайана потратила еще пару минут на прощание с подругой, а потом поспешила на поиски Райана. Мальчика нигде не было видно. И, когда Дайана, осмотрев все места, где мог спрятаться Райан, уже запаниковала, от соседского дома послышался звон разбитого стекла. Это Райан! – подумала Дайана, не успев удивиться своей уверенности.
Соседний дом отделял только обширный газон и невысокая живая изгородь. Дайана поняла, что у нее нет времени на то, чтобы воспользоваться аккуратными дорожками, и бросилась напрямик, перепрыгнув через аккуратно подстриженные кусты. Она сразу же увидела напряженную фигурку Райана и стоящую рядом с ним соседку. Окно в небольшой изящной беседке на границе их участков было разбито, а рядом валялся мяч Райана.
– Миссис Ковальски, здравствуйте, – осторожно сказала Дайана, пытаясь угадать настроение соседки.
– Райан разбил окно в беседке, – хмуро ответила та вместо приветствия.
– О, простите, пожалуйста. Он нечаянно, я возмещу ущерб.
Слова о возмещении ущерба тут же волшебным образом изгнали угрюмое выражение с обрюзгшего лица миссис Ковальски. Она кивнула в ответ.
– Хорошо, Дайана. Но я больше не хочу, чтобы Райан заходил к нам во двор. Я вырастила троих сыновей – слава богу, они уже все разъехались кто куда, – но ни один из них не бил окна.
Дайана подавила желание напомнить миссис Ковальски, что ее собравшиеся в прошлом году на семейное торжество сыновья здорово набрались и едва не разнесли весь дом, но сдержалась. К тому же в самом деле тогда не было выбито ни одного стекла. Обе сломанные двери (парадная и черная) и разрушенная перегородка между комнатами не в счет.
– Я вызову мастера и оплачу счет. До свидания, миссис Ковальски.
Соседка что-то пробурчала о том, что наличные для нее предпочтительнее, но Дайана знала, что деньги просто могут исчезнуть неизвестно куда, а разбитое стекло останется, чтобы служить постоянной темой разговоров миссис Ковальски с приятельницами о проделках соседского мальчишки.
Идя с Райаном к дому, Дайана, бросив взгляд на Райана, заметила, что его губы крепко сжаты, а сам мальчик напряжен.
– Я хочу еще поиграть во дворе.
– Хорошо. Мне нужно вызвать мастера, чтобы он починил окно миссис Ковальски.
Заходя в дом, Дайана посмотрела на Райана, который шел по двору, ссутулившись, опустив голову и сунув руки в карманы. Ногами он вяло пинал перед собою мяч. Это ее обеспокоило. Разговаривая с мастером по телефону, Дайана увидела, как Райан приоткрыл входную дверь и проскользнул в дом. Положив трубку, она направилась в комнату сына.
– Райан, можно мне войти?
– Да.
Дайана вошла к комнату и обнаружила Райана сидящим за письменным столом. Он сурово расчеркивал лист полосами. Толстые линии, оставляемые черным фломастером, постепенно заполняли лист.
– Райан, нам нужно поговорить.
Ни слова не говоря, мальчик отбросил фломастер и насупился, глядя в сторону.
– Ты устроишь мне взбучку за это окно?
– Нет. – Дайана являла собой просто святое терпение.
– Нет? – переспросил он, повернувшись и от удивления забыв сжать губы в угрюмой гримасе.
– Зачем, если я знаю, ради чего ты все это затеял.
Райан смотрел на нее круглыми от изумления глазами.
– Просто ты не упускаешь ни единого случая, чтобы привлечь мое внимание. Но делаешь это весьма своеобразно. А еще мне кажется, что ты подвергаешь меня некоему испытанию – на сколько хватит моего терпения. Верно?
Он промолчал.
– Райан, я уже сказала тебе в самом начале, что ты мой сын. Я взяла тебя не на время, чтобы проверить твое поведение. Ты никогда не вернешься в приют. Я хотела поговорить с тобой… – Дайана вдруг почувствовала, что от взгляда Райана, недоверчивого и растерянного одновременно, у нее щиплет в носу, и она вот-вот в самый неподходящий момент расплачется. – Поговорить о том, что мы с тобой все время сидим дома. Мы могли бы пойти куда-нибудь или даже отправиться путешествовать. Ты как?
– Я не хочу жить в трейлере!
– Никаких трейлеров, Райан.
– Я хочу уехать, переехать куда-нибудь! – вдруг выпалил Райан.
– Переехать?
– Я не хочу жить здесь, хочу уехать, – уже настойчивее повторил Райан.
– Уехать… – задумчиво проговорила Дайана. – Я подумаю над этим.
– Никакого трейлера, – предупредил он почти грозно, и Дайана улыбнулась.
– Никакого трейлера, – подтвердила она, – у нас будет свой дом, большой и светлый, с камином в гостиной и большим двором.
Райан еще несколько минут смотрел на нее, а потом неожиданно подошел к ней и сел рядом.
– У меня кое-что есть, – тихо произнес он, вытащил откуда-то из-под футболки и положил ей на колени фотографию Джона.
Как всегда при виде улыбающегося лица мужа, Дайану захлестнула волна боли.
– Где ты это взял, Райан? – прошептала она. Мальчик смутился, его щеки стали красными, однако он не ответил на вопрос Дайаны.
– Кто он?
Он лазил по ящикам стола, поняла Дайана. На этот раз ей с огромным трудом удалось сохранить спокойный тон.
– Райан, я отвечу тебе, если мы договоримся об одном – ты не должен трогать мои вещи без спроса. Если тебе что-то нужно – скажи мне, и ты это получишь. Договорились?
Мальчик помедлил, взглянул на лицо Дайаны и кивнул.
– Я обещаю.
– На фотографии мой муж, Джон.
– А где он сейчас? Он бросил тебя? Вы развелись?
– Нет, Райан. – Дайана помолчала, вступив в борьбу с новой порцией отчаяния. – Джон умер почти два года назад.
– Умер… как моя мама?
– Да, Райан.
А что она еще могла сказать? Мальчишка неожиданно и как-то робко коснулся ее руки.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже жаль твою маму. Но теперь у меня есть ты, а у тебя – я. Правда?
– Я люблю тебя, Дайана, – неожиданно просипел Райан, словно эти слова дались ему с огромным трудом.
– Я тоже люблю тебя, Райан…
Она робко коснулась его плеча, и мальчик оказался в ее объятиях. Дайана крепко сжала хрупкое тельце ребенка. Сына, ее сына, которого по-настоящему она обрела только сегодня.
С этого момента Райан начал улыбаться. Дайана знала, что пройдет еще много времени, прежде чем залечатся все душевные раны мальчика, но она была готова ждать и делать для этого все, что в ее силах. Отношение Райана к ней изменилось. Если раньше он предпочитал молчать или обращаться к Дайане обезличенно, то теперь называл Дайану не иначе, как Ди, и делал вид, что относится к ней с долей снисходительности, как и подобает настоящему мужчине и хозяину дома. Дайана решила, что пока позволит играть Райану эту роль.
Но не успела она порадоваться успехам, как возникла новая проблема – вернулись ночные кошмары Райана. Однажды ночью Дайана проснулась от пронзительного крика сына и, даже толком не проснувшись, бросилась ему на помощь. За несколько секунд в ее мозгу успело промелькнуть не менее сотни предположений о различных несчастьях, что вызвали такой ужас Райана. Вбежав в комнату, она включила свет. Лежащий на кровати Райан был похож на оловянного солдатика, застывшего и напружинившегося в невероятном напряжении.
– Райан, милый, проснись!
Мальчик застонал, открыл глаза, и его остекленевший взгляд посмотрел куда-то сквозь Дайану.
– Райан, это я, Дайана…
Взгляд Райана сфокусировался на ней, приобрел осмысленность. Дайана обняла его, прижала к себе содрогающееся тельце.
– Ди, мне приснился страшный сон, – хрипло прошептал он на ухо Дайане.
– Да, я знаю. Я услышала, как ты кричишь. Но теперь сон прошел, все хорошо…
Райан прижался к ней. Постепенно его дыхание стало выравниваться, дрожь стала стихать.
– Что тебе снилось, Райан?
– Я не помню… Мне холодно…
Дайана принесла пушистый плед, укрыла мальчика поверх одеяла, а потом взяла в свои руки ледяные ладошки Райана, согревая своим теплом. Райан уснул, но она не рискнула оставить его одного. Подтащив к кроватке сына кресло, Дайана примостилась в нем и продремала до утра.
Она проснулась, чувствуя себя совершенно разбитой, и сразу же позвонила Нэнси.
– Нэнси, у Райана был кошмар.
– Он что-то помнит?
– Нет. Потом ему стало очень холодно…
– Так было и в приюте. Дайана, тебе нужно показать Райана психологу. Советую тебе обратиться к Сьюзен Беркли. Я знаю Сьюзен и могу попросить, чтобы она приняла вас прямо сегодня.
– Спасибо, Нэнси.
Нэнси забежала вечером, чтобы узнать, как дела у Райана.
– Что сказала Сьюзен?
– Она посоветовала ждать. Кошмары вернулись потому, что мальчик стал оттаивать. Какой парадокс! Он вступил в конфликт: страшные воспоминания, оставшиеся в подсознании, словно борются с наступившей действительностью. Кажется, Сьюзен объяснила именно так. Хотя я так переживала из-за очень продолжительной беседы Райана с Сьюзен, что толком не поняла это объяснение.
– Где Райан?
– Я здесь. – Райан появился в комнате с ведерком ванильного мороженого. – Привет, Нэнси.
– Неужели ты все это съешь?
– Только половину, – важно пояснил Райан. – Мама сказала, что сладкое помогает справиться со стрессом.
– Я тоже об этом читала, – подтвердила Нэнси, поймав грустную улыбку Дайаны, – но, по-моему, тебе нужно поделиться с мамой. У нее тоже плохое настроение.
Кошмар повторился и в следующую ночь. Дайана уснула лишь под утро.
