Текст книги "Он не твой (СИ)"

Автор книги: Алекс Регул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

***

Наступило утро. День. Мы так и не покинули постель. Лишь короткий завтрак, душ и снова постель. Секс и сон. Разве можно придумать отдых лучше?

Мы спали, когда в квартиру тихо пришел гость. Гостья.

Марина.

Она, видимо, так и не получив этой ночью предложения от Романа, возжелала узреть мужчину, который её когда-то давно любил. Но... то что она увидела, отняло у неё дар речи.

Не могла она поверить, что бывший муж более счастливо провёл Новогоднюю ночь, чем она сама. Более того, особа разделяющая постель с Никитой очень возмутила Марину. Она узнала меня. И схватив моё платье с дивана, стала им бить по спящему на тот момент Никите. Но пару раз досталось и мне.

Мгновенно мы проснулись. Никита, не стесняясь своей наготы, вскочил с постели. Теперь Марина била лишь его моим платьем.

– Сволочь! Как же ты мне надоел со своими бабами!

Нелепость претензии Марина не заметила. В отличие от нас с Никитой. Мы переглянулись и улыбнулись. Марина гневно посмотрела на меня и почти зашипела:

– Сука! Как вообще ты здесь оказалась?

Я отмахнулась от Марины как от назойливой мухи и удобнее разместилась в постели. А Никита надел брюки и двинул на незваную гостью:

– Уходи.

– Иначе что? Руку на меня поднимешь?

– Уходи, – повторил он и, взяв её за ворот шубки, потащил на выход.

– Это и моя квартира! Я имею право жить здесь!

Никита перестал выпроваживать бывшую благоверную и после секундного молчания спокойно произнёс:

– Живи.

Развернулся, подошел к постели, снял брюки и залез ко мне под одеяло.

– Заждалась? – спросил у меня и, не обращая внимания на притихшую Марину, стал укладываться рядом. – Не возражаешь, если у нас будет публика?

– Лишь бы не попросилась к нам, – посмотрев на Марину, сказала я и удостоилась гневного женского взгляда.

– А зачем она нам? Нам и вдвоём хорошо было. Правда, Тань? Продолжим?

И его руки оказались у меня на бедре. Я смутилась. Но Марина ещё больше.

– Придурки озабоченные! Сразу после праздников я выставлю часть своей квартиры на продажу!

– И ты думаешь, найдутся желающие купить часть однокомнатной квартиры? – спросил Никита.

– За смешную цену найдутся!

– Марин, а давай я у тебя куплю? – предложила я и посмотрела на Никиту. – Ты не против такой соседки, как я?

– Не против, – он улыбнулся, и его рука переместилась мне на грудь.

– Марина, – обратилась я к ошарашенной. – Ты когда с ценой определишься, приходи к нам. Я даже торговаться не стану.

– А задаток я могу хоть сейчас дать. Хочешь? – спросил у Марины Никита.

Она фыркнула, быстро вышла из комнаты и вскоре хлопнула входная дверь. Мы с Никитой остались наедине. Посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Ты правда не против, если я буду твоей соседкой?

– Не против.

Прильнула к нему и облегченно выдохнула.

– Тань, – после нескольких минут тишины позвал Никита, – Давай сбежим?

– В смысле?

– У меня дядя есть. Живет под Рязанью. В селе, правда... У него жены давно нет. Он хозяйство держит. Коз. Пчёл... Давай поедем к нему. Он примет. Я точно знаю, примет и вопросов задавать лишних не станет. Он хороший человек. И всё поймёт. Поедешь со мной?

Улыбнулась и чмокнула Никиту в щёку.

– Конечно, поеду. С тобой хоть на край света.

И мы действительно сбежали. И даже добрались до дяди Никиты и прожили у него две недели. Жили, как в раю, несмотря на зиму снежную.

 Столько снега я не видела за всю свою жизнь. И радовалась ему словно малое дитя. Дядя Никиты, Иван Петрович или просто Петрович, как его звал Никита, действительно, был хорошим человеком. Он принял меня как родную и ни словом, ни поступком не обидел. Как впрочем и я его.

Никита представил меня, как свою жену, поэтому Петрович с самого начала звал меня дочкой.

Но наше блаженство продлилось недолго. Нас нашли. И это несмотря на то, что мы никому не сказали, куда сбегаем. Даже телефоны сменили. Но...

Я была в доме одна. Готовила ужин. Никита с Петровичем с самого утра отбыли на лесопилку, чтобы договориться насчёт каких-то досок для сарая.

Но их возвращения я так и не увидела. Поздно вечером в дом ворвался Алексей. Увидев меня, он закричал:

– Тань, быстро сваливай отсюда!

Растерялась, стала нервно задавать бессвязные вопросы, основным из которых было "почему?"

– Отец твой очень недоволен твоим поведением. Он выслал бригаду на твои поиски. И если рядом с тобой обнаружат Никиту, то церемониться с ним не станут. Единственный шанс избежать кровопролития – вернуться. Или в Краснодар, или в Москву.

– В Москву?

– К Павлу. Именно он обратился к твоему отцу с просьбой найти тебя.

– Зачем? То есть, я хотела спросить, почему он инициатор моих поисков. Он, а не отец?

– Да потому, что я до последнего заверял шефа, что ты уехала в Москву. Уехала сразу после Новогодней ночи, которую провела под неусыпным моим взором.

Я удивлённо на него посмотрела.

 – Видишь, Тань, как ты на меня пагубно влияешь. Я начал врать.

– Мне кажется, ты и без моего влияния не брезговал прибегать ко лжи во спасение.

– Это хорошо, что ты понимаешь, что именно "во спасение". Никиту твоего порвут на ленточки для бескозырок, когда обнаружат рядом с тобой.

– Но почему? Отец сказал, что после брака с Павлом, я могу на своё усмотрение выбирать "друзей".

– Любовников, ты хотела сказать.

– Никита мне не просто любовник. Он мой любимый мужчина. И ты, пожалуйста, помни об этом, когда в следующий раз надумаешь меня спасать.

– Ты не обижайся, я же хочу обоих вас оградить от милости шефа, от этого и примчался сюда.

– Кстати, как ты узнал, где мы?

– У Вадима узнал.

– Но он не знал где мы. Более того, он вообще не знал, что я и Никита... ну, что мы вдвоём.

– Он и сейчас не знает, что вы вместе. Не знает, что между вами настолько близкие отношения. Когда Никита и ты исчезли из города, я позвонил Вадиму, и спросил, где Никита. И Вадим сказал, что если Никиты нет в городе, то скорее всего он отправился на каникулы к своему дяде. Точный адрес я узнал по своим каналам. Сначала решил вам не мешать. Надеялся, ты одумаешься до возвращения отца из заснеженных горных стран. И проблемка рассосется сама собой. Но... ты не вернулась.

– Я и сейчас не собираюсь возвращаться.

– Как это не собираешься? Решила позлить отца?

– Меня сейчас меньше всего интересует реакция отца. Я же ему не указываю с кем разделять постель!

– Напрасно думаешь, что сможешь устоять против его гнева.

– Гнева? – возмутилась я.

– Гнева, Тань. Обыкновенного гнева. И чтобы избежать последствий, тебе нужно немедленно мчаться к Павлу и договариваться о том, что он не будет задавать твоему отцу вопросов где ты и с кем. И уже потом возвращайся к Никите и живи с ним где хочешь и как хочешь. Я понятно разъясняю суть проблемы?

– Более или менее.

– В таком случае хватай документы, вещи и пулей ко мне в машину. Я отвезу тебя к Павлу.

– Сейчас?

– Немедленно. Очень скоро здесь будут люди отца. И уж поверь, они не будут любезничать с тобой. Тем более с Никитой.

– Откуда отцу вообще стало известно про Никиту?

– Помнишь, четыре месяца назад, когда ты приехала из Москвы, Никита тебя отвозил домой из банка?

– Конечно, помню.

– А как вы с Никитой выясняли отношения на подземной парковке, помнишь?

Помню, мы тогда не столько выясняли отношения, сколько целовались с ним.

– Ну, помню, – растерянно произнесла я.

– Охрана парковки в тот же вечер видео-копию ваших страстных разборок предоставила твоему отцу.

– Зачем?

– Работа у них такая. Они обязаны своевременно обеспечить передачу информации об особо охраняемых персонах.

– И что отец?

– Передал видео мне и потребовал уволить Никиту. Чтобы духа его и близко не было рядом с тобой.

– А ты?

– Сделал так, чтобы его не уволили.

– Каким образом?

– Ты мне в этом невольно помогла. Ты вышла замуж. И я убедил шефа, что Никита безобидный. Что он для тебя всего лишь мимолётное увлечение, которое ты с лёгкостью перешагнула.

– А дальше что?

– А дальше твой отец забыл о Никите. И он бы о нём не вспомнил, но ты не учла одного маленького скверного свидетеля, который тебя сдал.

– Марина? – мгновенно догадалась я.

– Она. Она пожаловалась Роману, что видела тебя в постели её бывшего мужа. Роман ничего умнее не нашёл, как трепануть ещё кому-то что бывший муж её любовницы спит с дочерью самого Рыка. В результате эта информация долетела до твоего отца. Он вызвал меня и в очень спокойной манере, присущей только ему, сообщил, что я уволен. И причина моего увольнения – сокрытие истинных масштабов твоего романа с Никитой. Ну, уволен, так уволен, решил я и покинул империю твоего отца. Однако на последок решил уберечь тебя от его карательных мер. Поехали быстрее отсюда.

– А как же Никита?

– Позвони ему. Или скажешь, он без сотового?

– С сотовым.

Но дозвониться не смогла. Сотовый находился вне зоны действия сети.

– Тань, напиши ему СМС-ку?

– И что я ему напишу? "Любимый, не скучай, я поехала к мужу, но скоро вернусь". Так?

– Дай его новый номер мне, я позвоню и всё объясню.

– Уверен, что сможешь его успокоить?

– Конечно. Он же адекватный и должен понимать, что связь с тобой сопряжена с риском.

– С риском получить по башке дубинкой от гамадрил моего отца?

– И с этим риском тоже. Тань, ускорься! Времени на всю эту болтовню реально нет. У нас считанные минуты. Пойми, для меня найти адрес дяди Никиты не составило большого труда. И для других это тоже не будет преградой.

Мы уехали.

Я так и не дозвонилась до Никиты. Ни когда добралась до Москвы, ни после разговора с Павлом. Но Алексей меня заверял, что рано или поздно Никита появится в зоне действия сети.

Но... он так и не появился.

Зато я дозвонилась до отца. Разговор наш был на повышенных тонах. И кончился тем, что мы оба швырнули трубки. Отец требовал от меня покорности, я от него свободы перемещения. И конечно, свободу выбора людей, с которыми буду общаться.

 Но когда Алексей на утро меня привез обратно к Петровичу, я так и не смогла поговорить с Никитой. Его не было. Петрович сообщил, что вечером, когда он с Никитой вернулся домой, их ждали гости. Трое парней. Они предложили Никите присесть для разговора в их машину, он согласился. С тех пор Петрович Никиту больше не видел.

Мы с Алексеем переглянулись и, заверив Петровича, что ничего страшного не произошло, что Никиту просто срочно вызвали на работу, покинули уютный деревенский домик. Мчались в Краснодар, как на пожар. Отец трубку не брал.

***

Когда добрались до Краснодара, решили ехать сразу в офис отца. Он был в своём кабинете. Алексей в последний момент самоустранился, так что в кабинет я вошла одна.

– Пап, нужно поговорить!

Он едва уловимым жестом отпустил своего помощника, и лишь когда тот покинул кабинет, отец заговорил со мной:

– Вернулась, значит. Очень хорошо.

– Где Никита?

– Никита? – почти удивился он. – А кто это такой?

И посмотрел мне в глаза. Его игра сейчас мне не была ясна. Хотя и понимала, он желал моего полного раскаяния и 100% покорности. А я хотела лишь вернуться к Никите.

– Ты знаешь, кто он, – подавляя гнев, произнесла я.

– Нет, не знаю. Я не знаю, кто он! И ты не знаешь этого!

– Знаю! – вернула отцу его же громкий тон.

– Ну, и кто же он?

– Человек! Он любит меня. А я его.

– Он спит с тобой. Всего лишь спит, – снисходительно, будто жалея меня, сказал отец и отвернулся к окну. – Жаль, что ты так этого и не поняла. Ты наивная. Глупая. И совершенно не разбираешься в людях.

Подошла вглубь кабинета, встала напротив отца и потребовала:

– Верни его.

– Что значит верни?

– Это же твои люди его похитили? Я это точно знаю.

– Никто его не похищал. Может, он сам от тебя сбежал? Надоела ему, вот он и сбежал.

– Пап, чего ты добиваешься?

Он ответил не сразу. Выждал паузу, и уж когда мои нервы подкашивали ноги, произнёс:

– Ты должна родить от Павла.

– Как, родить? – словно обухом по голове долбанули меня.

– Как все. Хотя можно и кесарево.

– Ты в своём уме? Как я от него рожу, когда я с ним не сплю?

– Сделаете ЭКО.

Я не выдержала наплыва эмоций и присела на ближайший стул, что стоял за длинным столом, во главе которого восседал отец.

– Как, ЭКО? В смысле, зачем? Зачем ребёнок?

– Ребёнок сплотит вашу семью.

– Семью!? – почти подавилась я, выкрикивая это слово. – Какую семью? У меня нет семьи с Павлом! Более того, как я сегодня убедилась, у меня нет семьи и с тобой. Уж не знаю, что ты думаешь обо мне, но вряд ли понимаешь, что дочь – не средство достижения успеха в мутных схемах. Прощай и больше не звони!

Решительно поднялась со стула.

– Значит не так уж и дорог тебе Никита, – спокойно сказал отец и стал читать документ, лежащий у него на столе.

Я остановилась. Обернулась и только сейчас осознала, степень проблемы. Долго молчала. Потом вернулась и села на всё тот же стул.

– Верни Никиту.

– Только когда в моих руках будет результат твоего УЗИ, на котором будут доказательства твоей беременности от Павла.

– А если... если я уже беременна от Никиты?

– Не вижу проблем. Сделаешь аборт и вперед, в Москву.

– То есть как, аборт? – я едва могла разговаривать.

Хотелось плакать, но такую радость я ему не желала дарить.

– Тань, что ты как маленькая? Кто такой Никита против Павла? Сама подумай, он не ровня Павлу. Кто его родители? Да, сейчас их нет в живых, но кто они были? Не знаешь? А я тебе расскажу.

– Не надо. Я знаю.

– Тогда тем более прекрати весь этот концерт. Хочешь спать с Никитой и дальше, роди от Павла. Так хотя бы я буду уверен, что меня ты не осчастливишь внуками, у которых тяжелая наследственность.

– У Никиты нормальная наследственность. Его родители не алкоголики. Они не сидели в тюрьме. Они были нормальными.

– Ну, если для тебя нищета норма, то тогда, конечно! Тогда тебе самое место среди таких, как дядя твоего голодранца. В деревне. В доме, который топится дровами!

 – И всё-то ты знаешь... И про дядю, и про печь... Вот только одного не учёл, я люблю Никиту. Он любит меня и нам совершенно не нужен ребёнок от Павла. Мы своих родим. И прекрасно воспитаем даже без твоих денег.

– Дура! Как же вы их родите, если ты больше никогда не увидишь Никиту?

– Это ещё посмотрим!

– А тут и смотреть не надо. Ты его никогда не найдёшь. Он к тебе вернуться может, а ты его не найдёшь. Хочешь в этом убедиться? Иди. Всё равно вернёшься. Вот только как будет жить Никита, пока ты умнеешь? Он ведь не в гостинице. И даже не на даче у друзей. Подумай, на что ты его обрекаешь своей неуместной гордостью... Подумай. У тебя времени много думать. Тебе мешать не стану.

Накрыла лицо руками и, всё взвесив, попросила:

– Могу я его увидеть?

– А телефонный разговор тебя не устроит?

– Я хочу его увидеть. Что в этом сложного? В конце концов, не так уж и о много я прошу. Увидеть и поговорить без свидетелей. Это возможно?

– Для меня всё возможно. И если это твоё единственное условие, я готов тебе оказать такого рода услугу. Я тебя отвезу к Никите. Но после, ты отправишься в Москву. И будешь там послушной. Ну, а Никите я охрану обеспечу, чтобы ты не переживала за него. Да и мне так будет спокойнее.

Уже когда мы были в машине, я сказала отцу:

 – Теперь я понимаю, почему мама тогда...

– Заткнись! Ты ничего не знаешь! И ничего не понимаешь!

– Напрасно ты так думаешь. Я уже далеко немаленькая девочка. И давно уже поняла, почему она предпочла покинуть мир, в котором тебя стало слишком много. Ты её вытеснил. И она ушла. Ушла туда, где даже твоё могущество бессильно.

– Прекрати говорить о ней!

– О ней... – усмехнувшись, повторила я. – Ты её никогда не называешь по имени. Она для тебя только моя мать. А между тем, она тебя когда-то любила... Как впрочем и я. Но у тебя уникальная способность – ты топчешь тех, кто тебя любит и кто тебе предан. Я долго думала, почему так происходит с тобой? Ответ меня поразил своей простотой. Ты неспособен на любовь. Поэтому и выворачивают наизнанку тебя эти чувства в других.

– Замолчи!

Я замолчала. Ведь говорить, действительно, больше не о чем.

Доехали до какого-то загородного дома.

– Адрес можешь не запоминать, – ухмыльнулся отец, поняв, что я смотрю на номер дома. – После вашего разговора этого ублюдка перевезут в другое место.

Въехали в высокие ворота. Подъехали к парадной.

– Иди. Я подожду здесь. На всё про всё у тебя десять минут.

Поспешила выйти из машины. Охранник, дежуривший у двери в дом, подошел ко мне и указал на небольшое строение сбоку.

– Вам не в дом. Вам в сауну.

– Понятно.

Развернулась в сторону сауны. Охранник пошел за мной. Дверь в сауну открыл уже другой охранник. Я вошла вовнутрь и остановилась.

Никита был прикован наручниками к перилам лестницы бассейна. Сам бассейн был пуст. Охранники переглянулись и вышли, прикрыв за собой дверь. Я подбежала к лежащему на кафельном полу, Никите. Он на меня посмотрел мутными глазами.

– Никита! – кинулась его обнимать и целовать. – Они тебя били?

Он помотал головой.

– Нет. Что-то вкололи. Я не чувствую ног. И рук.

Его речь была замедленной. Он был трезв, но как во хмелю.

– Что же они с тобой сделали?

Но Никита мой вопрос проигнорировал и задал свой:

– У тебя всё нормально?

– Да, – выпалила я, и лишь потом вспомнила... – Нет. Плохи мои дела. Наши дела... Никит, отец выставил условие.

– Какое?

– Он хочет, чтобы я родила от Павла.

Никита оскалился и зажмурил глаза.

– Потребовал сделать ЭКО.

– А что думает по этому поводу Павел?

– Мне наплевать, что думает Павел! И отец тоже! Я люблю тебя и хочу детей от тебя! Только от тебя... Прости. Я...

– Тань... не мучай себя. Я знал, что мы глухо упрёмся в твоего отца. Но устоять и не рискнуть, я не смог. Ты слишком хороша, чтобы отказаться от тебя. Соблазн... он сильнее здравомыслия.

Прижалась к его щеке.

– Я умру, если с тобой что-нибудь случится.

– Уже случилось, Тань. И давно. Как только тебя увидел, так и случилось. Влюбился в тебя... Не переживай за меня. Я не умру. Спасай себя. Обещай отцу всё что угодно и уезжай подальше. Когда смогу, тебя обязательно найду. Но сейчас не говори, куда сбежишь. Сейчас я слишком слаб, чтобы сохранить твой секрет.

– Мне плохо без тебя, – прошептала и заплакала.

– Не плачь, Тань. Всё будет хорошо. Ты только не пытайся меня спасти. Сохрани себя. Когда смогу, найду тебя. Уходи. Прошу уходи.

– А как же ты?

– Сейчас не думай обо мне. Только о себе. Только о себе. Умоляю... уходи.

Каждое его слово, было сказано всё тише и тише.

Казалось, он засыпает.

Поцеловала его, обняла и встала с корточек. Уйти сразу не смогла. Но вошедший охранник грозно окрикнул и велел немедленно уходить.

– А как же он? Он же лежит на полу.

– Лучше на полу, чем в земле, – сухо сказал охранник со шрамом на щеке. – Иди куколка отсюда. Тебя ждут.

Я приросла к полу. Смотрела на Никиту и ничего не соображала. Куда идти? Зачем? Всё погрузилось в туман. Лишь спящее лицо Никиты могла ещё видеть.

Охранник схватил меня за рукав куртки и потянул к выходу. И лишь усадив в машину отца, выпустил из своей мертвой хватки.

– Ну, что... теперь всё поняла? – спросил отец, когда машина выехала за ворота.

– Да.

– Очень хорошо. В Москву поедешь с моим человеком. Сейчас заедем домой, переоденешься, возьмешь необходимые вещи и вперёд.

– Когда ты отпустишь Никиту?

– Он уже свободен. Я распорядился, сразу после беседы с тобой его отвезут домой, на квартиру. И до тех пор пока ты выполняешь свою часть договора его никто из моих ребят не побеспокоит. Но стоит тебе оступиться... он вновь окажется под ударом. Даже не сомневайся, вам больше не удастся сбежать от меня.

– Я и не сомневаюсь...

***

Прилетели в Москву.

Павел встретил меня в аэропорту с перепуганным лицом:

– Танечка, что случилось?

Я почему-то стала заикаться, и из моих слов он ничего не понял. Да и как можно понять, когда я сама не могла понять, что говорю. Павел обнял и повел в машину.

– Всё, всё успокойся. Потом поговорим. Потом.

Усадил на сидение, сам сел за руль и велел человеку отца, который меня всё ещё сопровождал, возвращаться в Краснодар.

Когда подъехали к городу, не выдержала. Меня будто прорвало. Я стала рассказывать о Никите, об условии отца. А Павел слушал. Не перебивал. Вопросов не задавал. И лишь когда я умолкла, он произнёс:

– А у меня Рудик пытался отравиться... Едва успели его откачать. Эта ревнивая бестия решил, что я его больше не люблю. Увидел моё фото в инстаграмме, где я на вечеринке в "Облаке" в кругу общих знакомых и сорвался. Сначала напился в баре, потом его понесло на более грубые подвиги. Кто-то его зацепил в баре и отвёз на какую-то квартиру. Там он провёл всю ночь. Я даже не хочу думать, что с ним там делали, – Павел нервно закурил, хотя до этого я вообще не знала, что он курит. – А утром, когда он приехал домой, наглотался таблеток. Хорошо, я как почувствовал и позвонил ему. Он долго не брал трубку, потом ответил. Попросил, его за всё простить. Я бросил всё, поехал к нему. Ну, а там... Это ещё хорошо, что он выжил.

– Где он сейчас?

– Я его на дачу отвёз.

– Он там один?

– Да.

– Поехали к нему?

Павлу аж полегчало от моего предложения, и он с радостью развернул машину прочь от города.

Рудик на деле оказался очень симпатичным худеньким парнишкой лет двадцати пяти. Его огромные серые глаза были почти перепуганными, когда Павел ввёл меня в дом.

– Рудик, это Татьяна.

Рудик кивнул, но промолчал.

– Она хотела с тобой познакомиться.

– Привет! – улыбнулась ему.

– Зачем? – испуганно спросил Рудик и отошел от меня на шаг.

– Не знаю, – я прошла вглубь комнаты и присела на диван. – Просто хотела посмотреть на человека, которого безумно любит Павел.

Павел смутился, прошел на кухню и стал готовить чай. Он громыхал посудой, а я стала рассматривать комнату.

– Хорошая дача. Уютная. У нас тоже была дача.

– Продали? – нервно спросил Рудик.

– Нет. Конкуренты отца взорвали. Сгорел мой домик. Благо я вместе с ним не сгорела, а то могла бы. И я и ещё один человек. Он случайно попал ко мне в дом в ту ночь и без малого не сгорел.

– Бомж что ли?

– Почему бомж? – удивилась я. – Нормальный парень.

– Мне просто показалось, что раз случайно проник в дом, значит бомж.

– Нет, Никита не бомж. Он... он...

Резко в комнату вошел Павел:

– Тише, Таня! Тише. Успокойся! Дыши ровно. Рудик, принеси воды для неё.

Павел очень хорошо чувствовал, когда меня накрывало. И всякий раз когда я начинала заикаться и мне будто воздуха не хватало, он каким-то необъяснимым образом переключал мои мысли, и мне становилось легче в его обществе.

– Танюш, а ты любишь шашлычки? У нас из еды только мяско сырое и овощи.

– Овощи? – не сразу поняла я про что он. – А, овощи! Так давайте я соус приготовлю?

– Отличное предложение!

Мы хорошо провели тот вечер. Даже Рудик привык ко мне и стал более раскованным. А после ужина он подсел к Павлу на диван и сразу был им обнят.

Мне, конечно, было чудно на них смотреть, но не смотреть я не могла. И тем больше смущала Рудика. Но не Павла. Он не стеснялся проявлять свои чувства. И в этом проявлении не было пошлости и вульгарности. А хрупкого Рудика действительно хотелось вжать в диван. Он краснел и бледнел, но рука Павла продолжала уверенно лежать на его плече.

– Ребят, я, наверное, пойду уже спать. Спасибо вам за приятный вечер, но я уже очень устала. Спать хочу.

– Танюш, на втором этаже первая справа спальня для тебя. Иди, отдыхай. Завтра будет день и будет решение наших проблем. Спокойной ночи.

Я ушла. Лёжа на диване в своей новой спальне, долго думала, как изменить свою жизнь? Как исчезнуть и возродиться в мире, где мы с Никитой будем вместе вопреки всем обстоятельствам?

Проще всего, конечно, было сымитировать собственную смерть. Быстро, эффектно. Но... отец на такое не поведётся. Даже если привлечь Алексея и его криминальных знакомых и взорвать машину с заведомо подложенным трупом, какой-нибудь неопознанной, невостребованной бомжихи из морга, отец потребует генетическую экспертизу останков. И тогда мой план провалится. А если сделать, что вообще труп нет возможности найти, к примеру, скинуть машину с моста в бурную реку, то тоже отец не успокоится, пока меня не найдёт. Он и не таких беглецов выводил на чистую воду. Так что... не так-то просто исчезнуть.

Просто сбежать? За границу бесполезно... не выпустят. А в России... ну только если в тайгу. Одна я там пропаду. А подговорить Никиту составить мне компанию, когда он под пристальным наблюдением, не получится. Нам не дадут даже встретиться.

Я ещё долго лежала и думала, но так ничего путного и не придумала.

Самое неприятное состояло в том, что отец Павла ещё больше чем мой хотел, чтобы я родила от Павла. Рудик просто впал в шок от этой перспективы. Павел был единственным человеком, который до сих пор не высказался по этому поводу. Детей он желал. Но... не на таких условиях. Меня делать несчастной не хотел. А ребёнка... а ребёнка несчастным тем более.

Наступило утро.

Я спустилась на кухню и обнаружила на столе записку:

"Танечка, извини, не стал тебя будить.

Мы с Рудиком уехали.

Мне надоели игры наших родителей. Они зашли слишком далеко в своих желаниях осчастливить нас. Бить по больному не позволю даже им. Мне очень жаль, что ты подверглась такому жестокому испытанию. Но дальше измываться над нами я не позволю. Они перегнули палку. Сломалось во мне что-то этой ночью. Я забираю самое дорогое – Рудика и уезжаю. Спасибо тебе за то, что согласилась стать моей женой и попыталась наладить мои отношения с отцом. Но, как я убедился, не будет предела в его желании управлять моей жизнью. Отныне мне не нужно его благословение. Не нужно его покровительство и вся его извращённая любовь. Возможно, я не идеальный сын. Даже скорее всего, я не идеал. Но и он не предел желаний.

Почему-то отцы решили, что могут управлять нашими чувствами. Кого любить, чего хотеть... Больше не могу так жить. Мишель приютит нас с Рудиком. Я неплохо разбираюсь в виноделии, и это мне поможет устроиться в жизни. Моё увлечение отец воспринимал лишь как последствие разгульной жизни. Он вообще не знает, что меня интересует. Чем я дышу. И если раньше меня это задевало, то теперь я на это не реагирую. До последнего старался не обидеть его своим решительным отказом. Мне жаль лишь мать. Она бьётся меж мною и отцом, пытаясь создать иллюзию семьи. А семьи-то давно нет.

Думаю, у тебя такая же маленькая трагедия. С той лишь разницей, что твой отец способен на более жесткие шаги. И это не смотря на то, что перед ним всего лишь юная, маленькая, хрупкая женщина, которая пытается найти своё место в жизни.

Тань, я тебя с собой намеренно не беру. Без меня тебя не заставят родить ребёнка. Без меня от нашей семьи останутся всего лишь печати в двух паспортах. Теперь ты можешь спокойно возвращаться в Краснодар. Это письмо передай моему отцу. Пусть тоже его прочтёт. Прочтёт и, может, хоть после этого поймёт, что у него был сын. Да, не такой, каким можно гордиться на весь белый свет. Но и не самый плохой. Я никого не убивал, не грабил и не обманывал. Я просто жил и любил. Любил, возможно, не тех. Но это был мой выбор. И мне за него не стыдно.

Тань, на развод подай сама. Все документы подпишу. Связь будем держать через Мишеля.

Ещё раз спасибо за всё. Ты стала мне настоящим другом. И терять тебя я не хочу.

Береги себя.

Надеюсь, всё у тебя получится с Никитой. Удачи.

Павел".

Я заплакала, хотя на душе стало легче.

Но прежде чем вернуться в Краснодар, посетила отца Павла и настояла, чтобы он пригласил для беседы моего отца.

Отец прилетел быстро.

На самой беседе я не присутствовала. Передала письмо и вышла из кабинета. Они долго разговаривали. Потом заказали машину и уехали. Я боялась, что это как-то связано с попыткой вернуть Павла. Но всё оказалось гораздо проще. Они уехали в "Tazik Club". Отсутствовали почти сутки. Мой отец после такого бурного релаксационного отдыха не пожелал со мной встречаться и отбыл в Краснодар, передав на словах через отца Павла, что я могу возвращаться домой. Простившись с родителями всё ещё своего мужа, поехала домой.

Но прилетев и уже сев в такси, назвала не свой домашний адрес, а адрес квартиры Никиты. Туда меня такси и доставило.

Была глубокая ночь. Я подошла к лифту и нажала на кнопку вызова. Двери сразу распахнулись и я, оглушаемая собственным сердцебиением, вошла вовнутрь и поехала вверх. Очень боялась этой встречи. Понимала, что от неё будет зависеть моя дальнейшая жизнь. От этого и молилась, чтобы всё прошло хорошо.

Лифт остановился, двери распахнулись. Я сделала несколько шагов и оказалась у дверей квартиры Никиты. Однако звонить не стала. Робко постучала. И стала ждать. Наверное, это глупо, но я надеялась, что он услышит. Прошла минута, дверь так и не открыли мне. Я повторно постучала. В глазке появился свет. Это зажглась люстра в прихожей, поняла я. А значит, сейчас дверь откроется, и я увижу... Надеялась, что Никиту. Хотя и понимала, что в его квартире сейчас мог быть кто угодно, начиная с громил отца и заканчивая Мариной. Ведь бывшая благоверная грозилась въехать на территорию своей прописки.

В двери щелкнул замок. И вскоре массивная преграда поползла в сторону. Я увидела Никиту. Он стоял, придерживаясь рукой о стену.

Наши взгляды пересеклись, и я кинулась к нему.

– Я вернулась. Примешь?

Он обнял меня одной рукой, а второй так и продолжил держаться о стену.

– Тише, шальная. Завалишь.

А сам чуть ли не падает, но меня из объятья не выпускает. И голос его... радостный голос. Хотя и изнеможденный. До крайней степени замученный.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила после того как закрыла дверь в квартиру и провела Никиту в комнату.

Он указал на кровать. Туда я его и отвела. Присели.

– Всё хорошо, Тань.

– Что болит?

– Теперь, когда ты вернулась, ничего.

– Тебя били?

– Немножко. Для профилактики.

– Может, скорую вызвать?

– Нет. Алексей первое время носился со мной как с писаной торбой. Я его уже и посылал по известному адресу, а он всё равно меня выхаживал. Говорит, Танюшка твоя вернётся, что я ей скажу, если ты загнёшься.

– Вот я и вернулась, – улыбнулась и уткнулась ему в грудь. А он погладил меня по голове.

– Что же ты не рассказываешь о себе ничего?

– Я тебе расскажу. Всё расскажу. Только может завтра? Ты едва сидишь. Тебе бы прилечь. Отлежаться.

– Рассказывай, Тань, – попросил Никита и приподнял мой подбородок так, чтобы видеть глаза. – Ты же понимаешь, что у меня сейчас на душе. Мне нужно знать правду.

– Павел сбежал от наших больных на голову отцов в Испанию. Попросил подать на развод. Отцы в курсе предстоящего развода. И чинить препятствия не станут. Ни о каком ЭКО речи больше не идёт. Со своим отцом я пока не разговаривала. Думаю, какое-то время он будет меня избегать. Ему далось с боем согласие на позволение мне развестись с Павлом... Такие дела.

Никита обтёр своё лицо рукой. Мучившие его мысли растаяли после моих слов. Он в конец ослаб и прилег. Я потушила свет. Сходила в душ и вернулась к нему. Спали в обнимку. И хотя ему было неудобно и даже больно из-за множества гематом по всему телу, из своих объятий меня не выпускал, даже сквозь сон. А я в ту ночь впервые за несколько месяцев прекрасно выспалась.