Текст книги "Он не твой (СИ)"

Автор книги: Алекс Регул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Лёш, а ты зачем к Никите пришел?

– Мне нужно передать ему кое-какие документы. Вадим в обед отбыл в Москву, и теперь я могу рассчитывать только на Никиту.

– Что же это у Вас за движуха началась? Отец умчался в Турцию. Вадим в Москву. Меня в Ейск отправляешь. Настолько серьёзные ребята в городе появились?

– Они и раньше в городе были. Только не борзели. А теперь объявили войну. Так что придётся тебе скрыться. И до моего разрешения быть тихой и неприметной. Самой неприметной. Такой как сейчас. В стареньком спортивном костюме и в кроссовках.

– И с синяками под глазами? – съязвила я.

– Лучше синяки под глазами, чем ожоги несовместимые с жизнью.

Меня передёрнуло.

А после пары выкуренных сигарет мы продолжили разрабатывать план Барбаросса.

– Никите обязательно знать, что я – Татьяна Рыкова?

– Необязательно. Главное, чтобы доставил тебя в целости и сохранности до Ейска.

– Тогда давай ему не будем говорить правду?

– Аргументируй свою просьбу.

Я задумалась, придумывая "правду", и после паузы сообщила:

– Чтобы он не испугался возложенной на него ответственности за мою безопасность.

– Глупо. Он должен знать, кто ты. Должен понимать, почему и для чего всё это делается.

– А если он струсит и откажется меня везти? Ты же только что признался, другого эскорта мне предложить не можешь. Так стоит ли рисковать? Не лучше ли попробовать умолчать об истинном положении дел?

– Не пойму, зачем тебе всё это? Он нормальный парень. И не струсит.

– Лёш, ну пожалуйста, – взмолилась я.

Он ответил не сразу. Сначала посмотрел в окно. Затем мельком в мою сторону и уж потом произнёс:

– Ты боишься, что Татьяна Рыкова его своим статусом отпугнёт?

Отпираться не стала.

– Да, Лёш. Боюсь... Я всё время чего-то боюсь. Мне кажется, на меня ведутся одни проходимцы, жаждущие наживы. Хочу попробовать новые отношения, где я – Маня. Никому неизвестная, в спортивном костюме, в кроссовках странного цвета.

– И с синяками под глазами? – толкнув меня в бок, по-дружески подтрунил Алексей.

Я усмехнулась и попросила сигарету.

– Нет. Хватит мучить лёгкие. Сигарету не дам. А насчёт Никиты, пусть будет по-твоему. Если не станет задавать лишних вопросов, значит так и останешься Маней. Машей. Кем угодно. Но имей в виду, когда-нибудь правду нужно будет сказать.

– Это только в том случае, если мы с ним жить друг без друга не сможем. А в противном случае, который более вероятен, такой необходимости не будет. Если он всего лишь эпизод в моей жизни, то пусть и не знает всей правды.

– Не думал, что ты настолько расчётливая.

– Ты хотел сказать, циничная? Да, я такая. Не только же вашему брату обманывать и использовать.

– Тань, ну не все же мужики предатели.

– Мне почему-то только такие попадаются.

Вновь попросила закурить. И вновь получила отказ.

– Ладно. Хочешь быть Маней – будь!

***

Мы вернулись в квартиру. Никита как-то странно посмотрел на меня. Зло. С пренебрежением. Мне это не понравилось.

– Никита, нужно отвезти Машу в Ейск. Выехать необходимо в ближайшее время.

– На чём ехать? – единственное, что интересовало Никиту.

– Возьмёшь машину Вадима. Семёрку. Она на парковке банка. Я вас туда отвезу. Ключи и все документы возьмем на проходной. Вот деньги на всевозможные расходы, – он протянул Никите несколько пятитысячных купюр. – Нужно очень осторожно, не привлекая внимания, вывезти Машу из города и доставить в Ейск. Как только прибудете в место назначения, позвонишь мне и получишь дальнейшие инструкции. Вопросы есть?

Никита взял деньги и, не взглянув на меня, покачал головой, демонстрируя отсутствие вопросов.

– Пойду одеваться.

И с этими словами прошел мимо меня.

Алексей развел руками.

– Ну, так, значит так. Маша.

Я ему подмигнула и постаралась успокоить:

– Лёш, всё будет хорошо. Не переживай.

Он выругался из-за того, что втравила его в очередную авантюру и, махнув мне рукой, скомандовал покинуть квартиру.

– Ник, мы тебя внизу подождём! Поторапливайся!

Никита не заставил себя ждать. И вскоре присоединился к нам с Алексеем.

Я сидела сзади. Никита, заглянув в салон, предпочёл сесть на переднее пассажирское место. Мы ехали молча до самого банка. Охрана подземной парковки, завидев авто Алексея, поспешила поднять шлагбаум. И после непродолжительной беседы с одним из охранников у Алексея появились ключи и документы на машину Вадима. Однако когда я увидела саму машину, ахнула. Тонированная семёрка какого-то жуткого бордового цвета, у которой значительная часть кузова имела следы "травмирования". Более корректно эти вмятины и счёсы я назвать не могу.

– Прелесть, правда? – поняв моё состояние, подшутил надо мной Алексей, кивая на детище отечественного автопрома.

– Не то слово, – растерянно произнесла я.

Никита никак не отреагировал. Взял ключи, документы и, не говоря ни слова, покинул машину Алексея.

– Ну и мне пора, Лёш. Пойду. Не переживай за нас.

– Сядешь на заднее сидение. Как только подъедете к охранникам, приляжешь. Никто не должен видеть тебя, пока вы не покинете Краснодар. А вообще лучше будет, чтобы по всему пути до Ейска ты никому не попалась на глаза. Справишься?

– Постараюсь.

– Молодец. В таком случае, удачи тебе.

– И тебе того же желаю. Отцу передавай привет. Кстати, забыла спросить, он один укатил? Или свою красавицу с собой забрал?

– Её Вадим в Москву повёз. Она захотела поехать к своей подруге.

– Ну надо же! А как же "и в здравии, и в болезни"? Или на неё это не распространяется?

– Тань, не мне об этом судить.

– И не мне. Правда? – но мой злой сарказм Алексей постарался проигнорировать.

– Береги себя.

– И ты постарайся выжить.

Потянулась к нему, поцеловала в щёчку и вышла из машины. Никита, распахнув заднюю дверь семёрки, терпеливо меня ждал. И как только я присела, захлопнул дверцу и, махнув на прощание Алексею, поспешил на водительское сидение.

***

Мы долго ехали молча. Потом мне надоела тишина, и я попросила включить музыку. Никита исполнил мою просьбу без особого энтузиазма. Наверное, именно от этого и зазвучала какая-то мракобесия.

– А другую радиостанцию можно? – не выдержала я.

Радиостанцию он поменял, но на ней и вовсе не было музыки. Только какие-то дебаты. Позже я догадалась – это была радиоволна общероссийского телевизионного канала.

– Никита, – сдержанно обратилась я. – А что происходит?

– А что происходит? – повторил он, изображая непонимание.

– Ты недоволен.

– С чего вдруг?

– Вот и мне интересно, с чего вдруг?

– Не понимаю тебя.

– Это я не понимаю тебя. Ты обиделся?

– С чего вдруг? – опять произнёс он.

– Останови машину! – заорала я.

 Он удивился и мельком посмотрел на меня.

– Останови машину, – более сдержано попросила я. – Хочу пересесть вперёд. Мне надоело слушать всякую лабуду по радио. А тебя просить каждый раз тоже не хочется.

Никита стал тормозить, и вскоре машина, съехав на обочину, остановилась. Я пересела вперёд.

– Теперь можно ехать? – опять в его голосе надменность.

– Уж будьте столь любезны, – таким же противным голосом, как и у него, ответила я.

 И мы поехали дальше. Никита стойко терпел все мои музыкальные предпочтения и никак не реагировал на громкость музыки. Это мне не понравилось. Вырубила музыку.

– Ладно. Не хочешь музыку, давай поговорим.

– У нас разве есть темы для беседы?

– Никита, что происходит?

– Ничего не происходит.

– Тьфу! – обиделась я и отвернулась от него.

Прошло немало времени.

– Я закурю? – спросил разрешения он.

– Кури, – равнодушно произнесла я и стала переводить кресло в положение более подходящее для сна.

Хотя спать и не хотела.

Но прежде чем "уснуть", предприняла последнюю попытку наладить отношения:

 – У тебя, наверное, были другие планы на вечер, и именно поэтому ты так зол на меня из-за этой поездки? Извини. Я же тоже не знала, что придётся ехать в Ейск. И я тоже не в восторге.

– Причём тут Ейск? – недовольно заговорил он. – Хотя отчасти ты права. У меня на сегодня действительно были другие планы... Я хотел провести эту ночь с обворожительной девушкой.

– Даже так? – теперь обиделась я.

И не сказать, что его откровенность вызвала во мне ревность, и всё же было неприятно.

– Да, так! – продолжил откровенничать Никита. – С хорошенькой, милой девушкой, которую считал беззащитной. От этого и предложил ей свою помощь. А оказывается, за этой кроткой внешностью скрывалась обыкновенная... – дальше он умолк и выбросил сигарету в окошко, после чего поднял стекло своей дверцы.

– Не поняла, – растерянно заговорила я. – Ты обо мне сейчас что ли говоришь?

 Он не ответил.

– Так это из-за Алексея что ли?

Демонстративно проигнорировал и этот мой вопрос.

Я требовательно повторила:

 -Из-за Алексея?

– А то было не понятно!

– Кому понятно? Кому вообще может быть понятно, когда вместо нормально общения, я вынуждена из тебя всё клещами доставать!

– Не ори.

– Да что ты говоришь! – ещё громче возмутилась я. Но после всё же умолкла.

И только сейчас сообразила, что Никита меня приревновал к Алексею. Но почему-то оправдываться сразу не стала. Не то у меня было настроение, чтобы уговаривать и успокаивать. Выдохнула и отвернулась от него.

И этим очень зацепила.

Вскоре он сдержанно поинтересовался:

– Вы с ним давно знакомы.

– Много лет!

Кашлянул. Опять я его разозлила.

– Удивительная ты девушка. Думал, нормальная, простая, а ты оказывается...

– Сложная и дурная, – с издёвкой подкорректировала окончание его фразы.

Опять кашлянул и потянулся за сигаретой.

– Не кури! – возмутилась я.

Отложил сигарету. Вернее, отшвырнул. Она невольно упала мне на колени.

– А вот за это спасибо, – и подняла сигарету. – Огоньку не найдётся?

– Ты же только что запретила мне курить!

– Ну и что? Ты это ты. А я это я.

Раздражённо протянул зажигалку.

– И не пытайся понять мою логику! – прикурив, вернула зажигалку.

– В мыслях не было.

А сам аж багровеет.

И чего, спрашивается, мы собачимся? Ну мало ли, что ему взбрело в голову. Что ж мне теперь, его успокаивать?

Прибавил газу. Бедная колымага загромыхала, как перед развалом.

– Скорость убавь. А то это чудо не довезёт нас, – говорю, а сама курю. И дым в окно не выпускаю. Дымлю без малого в его сторону. Не выдержал, приоткрыл своё окошко.

– Что, не нравится на такой машине разъезжать? – опять хамит. – Ты, видимо, привыкла на других кататься?

– Ага, на других. Таких как у Алексея. И непременно, чтобы сидения были с подогревом.

Он злится, а меня саму аж трусит. Ну правда, чего он меня подкалывает? Я же хотела мирно, можно сказать, полюбовно с ним прокатиться. А вместо этого он в меня негативные эмоции швыряет.

– Никита, – не выдержав, обратилась я. – Алексей мой старый друг. Не любовник. Друг.

– Между мужчиной и женщиной дружбы не бывает.

– По собственному опыту знаешь?

– По вашим глазам прочёл. Вы же как друг друга увидели, так в лицах изменились.

– Просто неожиданная встреча.

– Ага, и только потому что ты "друг", он меня послал твою задницу в безопасное место перевезти. И это в то время, когда у него каждый человек на вес золота.

– А ты, видимо, хотел стволом на стрелке помахать, да? А тут я тебе все планы перепортила. Ну, извини.

– И откуда ты только знаешь про стрелку и стволы? Откуда ты вообще знаешь, что происходит в мире серьёзных мужчин? Ты же только этой ночью из Покровки приехала.

– И что с того? Или ты надеялся привезти тихоню из деревни и домострой с ней замутить?

– Была такая мысль! Не спорю. Дурак. Что с меня взять? Увидел хрупкое создание с подбитыми глазами и решил приютить. Вырвать, так сказать, из болота и помочь обустроиться на новом месте.

– А в процессе обустройства, наверное, ещё и не грех эту бедняжку в постельку к себе затащить?

– Что ж, и такая мысль была! – он откровенничал. Но делал это грубо, зло. Будто защищался. От меня.

– А что же это Вы, благородный рыцарь, меня в первую же ночь не осчастливили своим присутствием в постели!?

– Хотел побыть ещё в предвкушении незабываемого момента!

 И всё на повышенных тонах. Орём, но не сдаёмся.

– Допредвкушался! Теперь я уж и не знаю, дойдёт ли у нас до постельки. Ты так орёшь, что всякое желание пропадает.

– На себя посмотри! Ты по децибелам мне не уступаешь!

– Ах, какие мы нежные! Крик не переносим.

– Какие есть!

– Наверное, уже жалеешь, что нас с тобой свели обстоятельства?! Сколько нервов ты ещё себе попортишь общением со мной!

– Не переживай, я найду способ получить компенсацию за твоё вульгарное поведение!

– Вульгарное!? – возмутилась я и отвесила ему подзатыльник.

Он гневно на меня посмотрел. И ничего не говоря, стал притормаживать.

Ну, думаю, всё... до Ейска пойду пешком. Сейчас он меня вышвырнет из машины и поедет обратно в Краснодар. А у меня ни денег, ни телефона.

Но не успела я дофантазировать своё горе-путешествие. Никита съехал на обочину, остановил машину и вышел, громко хлопнув дверью. И как я совершенно верно предположила, всё это делалось, чтобы выкинуть меня из машины. Рывком открыл пассажирскую дверцу, схватил меня за плечи и потянул наружу.

Уже давно тёмная ночь. Холодно. Я не продержусь до утра на улице.

Сопротивляясь, перешла на мат. Он ответил тем же. Но в его грубости не было обращений ко мне. Он ругал лишь себя. Поняв это, перестала брыкаться и вскоре оказалась вытащенной из машины.

– Я об этом очень пожалею, – прорычал он и продолжил подавлять моё сопротивление.

Полностью блокировал мои руки, прижал собой меня к задней двери. Он близко, близко. Дышит как зверь. Но я его совершенно перестала бояться. Я вдруг осознала, Никита меня не бросит здесь. Не оставит. Он сделает всё возможное, чтобы защитить меня.

И как только перестала вырываться, почувствовала вкус его губ. Сладкий поцелуй настолько быстро лёг на мои губы, что я растерялась. Поцеловав, Никита крепче прижал меня к себе, и его дыхание вскоре стало замедляться.

– Я думала, ты меня выкинешь, – тихо произнесла я.

Никита бережно приподнял мой подбородок, чтобы повторить поцелуй. На этот раз поцелуй длился гораздо дольше. Мы полностью раскрыли возможности, а главное потребности друг в друге. И этими нежными прикосновениями утолили жажду близости.

– Я бы никогда не избавился от тебя.

От его слов мне стало ещё лучше. Стою, улыбаюсь и думаю, как же хорошо мне сейчас.

– Это очень хорошо, а то до Ейска я пешком не дойду.

– Тогда присаживайся. Поехали. И больше, пожалуйста, не шали.

– Иначе поцелуешь?

– Или выпорю.

– Уж лучше целуй...

И потянулась к нему сама, чтобы получить ещё одну незабываемую порцию нежности от этого восхитительно целующегося красивого парня с глазами небесного цвета.

– А теперь живо в машину! – улыбаясь, скомандовал после поцелуя он.

Я повиновалась, и вскоре мы продолжили наше путешествие.

***

– Ты давно в разводе?

– Два года.

– А я замужем вообще не была.

– Принца ждёшь?

– Нет. Никого не жду.

Потянулась к магнитоле, поискала приятную музыку и, найдя подходящую, удобнее устроилась на сидении.

– Маш, я не хотел тебя обидеть.

– Я знаю. Поэтому и не обиделась.

После паузы он попросил:

– Расскажи о себе.

– О себе... – задумалась я. – Мне иногда кажется, что я совершенно не знаю себя. И это лишь по той причине, что нет у меня возможности делать что хочу. Нет, я, конечно, пытаюсь удовлетворять свои потребности, но всегда делаю это с опаской. Точнее, с оглядкой. С оглядкой на своего отца. И не сказать, что он деспот или тиран, нет. Он нормальный. Слегка воинственный. Но по-другому у нас нельзя.

 – А кто твой отец?

– Человек, – спокойно произнесла я и посмотрела на Никиту. – А что ты расскажешь о себе?

– Да, наверное, то же самое. С той лишь поправкой, что все мои опасения упираются в отсутствие финансовой стабильности.

– Алексей случайно проговорился, ты до недавнего времени работал в банке.

– Работал. Платили там чуть больше, чем я получаю сейчас, когда работаю всего лишь водителем.

– Но почему ты уволился?

– Надоело.

– Ходить на работу?

– Притворяться. Носить деловой костюм. Ездить на дорогой машине друга. Заводить ненужные знакомства. И улыбаться. Всем. Даже тем, кто мне неприятен.

Мне это было знакомо, но я промолчала.

– И ещё, Маш, я вдруг осознал, что совершенно не получаю удовольствия от своей жизни. Меня всё стало раздражать. Лживые коллеги. Гламурные девицы, которые, увидев мою убогую квартирку, фыркали и поливали меня грязью, обвиняя, что я из грязи лезу в князи... Я подумал, может действительно хватит строить из себя делового парня? Не лучше ли перестать нравиться? И тогда я уволился. Но, порвав с прошлой жизнью, от "сострадания" к себе, запил. Вадим, мой друг, ты, кстати, его сегодня видела, он не позволил мне скатиться на дно и устроил на работу. Я же раньше в таксопарке работал. И мне это нравилось. Если бы не алчный аппетит бывшей жены, не ушел бы оттуда. Она даже после развода пилила и вынуждала сменить работу. Мне бы послать её и уйти с квартиры. Но я не смог. Первые месяцы после развода ещё на что-то надеялся, думал, вот начну хорошо зарабатывать, и Маринка вернётся. Мне тогда казалось, что она единственная на всей Земле, кто мне нужен. А когда окончательно перебесился, понял, что это не так. Понял, что и с другими в койке мне неплохо...

– Но не хорошо.

– Это точно, – сказав, он поменял радиоволну и сделал погромче. А когда закончилась песня, выключил приёмник совсем. – Удивительно, но когда я тебя увидел вчера, почему-то усомнился, что все женщины одинаковые. Ты мне показалась такой беззащитной. Хотелось прижать тебя и собой защитить от всего мира. Я понимаю, это глупо. Но это было импульсивное желание. Хотя я рад, что ты сейчас едешь в машине, в которой за рулём я. Жаль только, что машина Вадима сгорела. В ней тебе было бы гораздо приятнее ехать.

– Вряд ли.

– У неё сидения были с подогревом.

– Если бы машину Вадима не взорвали, я бы не поехала с тобой в город. И вообще не оказалась в твоей квартире. И уж точно, Алексей меня не отправил в Ейск.

– Ну, если так рассуждать, тогда ты права...

Он улыбнулся. Но лишь на миг.

– Маш, а ты давно работаешь на Алексея? И извини за вопрос, кем?

– Я на него не работаю, – удивилась его вопросам я.

– Просто не понимаю, что вас связывает?

Выдохнула и призадумалась: врать дальше или сказать правду?

– Никита, а можно я тебе правду скажу позже?

Он на меня посмотрел и сухо произнёс:

– Я почему-то так и думал... Не скажешь ты правду.

– Скажу, но потом.

– Ладно, – а сам расстроился. И усердно стал смотреть на дорогу.

В этот момент у него зазвонил телефон.

– Алло. Ещё едем... даю, – протянул телефон мне. – Алексей с тобой хочет поговорить.

Прижала телефон к уху.

– Слушаю.

– Как у вас дела?

– Нормально, Лёш.

– Вы когда в Ейск въедете, наберите меня.

– Хорошо. Привет передал? – поинтересовалась я относительно общения с отцом.

– Передал. Он просил быть аккуратнее.

– Я постараюсь.

– Всё, конец связи.

– Пока.

Вернула телефон Никите.

– Алексей просил позвонить ему...

Никита меня прервал на половине фразы:

– Я всё слышал.

 И потом надолго замолчал. Я тоже не стала нарушать тишину. Ну в самом деле, чего я навязываюсь. Захочет, поговорим. В конце концов, уже глубокая ночь. Ему нужно быть сосредоточенным и не отвлекаться на мою болтовню.

Именно так я думала, и сама не заметила, как задремала. Когда же проснулась, обнаружила, что машина стоит на парковке перед небольшим магазином. Никиты в машине не было.

Удивилась, но ничего предпринимать не стала. Просто продолжила сидеть в машине. Минут через пять увидела Никиту. Он вышел из магазина, и в руках у него были большие пакеты. Я надеялась, что с едой, ведь за этот день трапезничала только тем мороженым, что принёс Никита. Ну и ещё утром, после того как обнаружила, что примкнута в квартире, устроила в отместку хозяину квартиры легкий набег на скромные запасы холодильника. И теперь, глядя, как дверца распахивается, и пакеты вручаются мне, я непроизвольно принюхалась.

И, о чудо, пахло действительно едой!

Тёпленькой, вкусненькой выпечкой и ещё чем-то невероятно аппетитным.

– Мммм... Надеюсь, это нам?

– Кушай, – улыбнувшись моей несдержанности, Никита присел на водительское сидение, захлопнул дверцу и завёл двигатель. – Планы немного изменились. Сейчас мы отправляемся на квартиру одного из друзей Алексея.

– Зачем?

– Чтобы ждать дальнейших инструкций.

– Не поняла, – растерянно я посмотрела на Никиту, – И долго мы будем ждать эти инструкции?

– Этого не знаю. Хочешь, сама с Алексеем поговори.

Но звонить Алексею я отказалась. Поехали на квартиру.

Как оказалось, это была коммуналка. Старая постройка. Одно радовало, наличие удобств. О джакузи речи не шло, зато умыться и элементарно привести себя в относительный порядок, было где. К тому же соседи тихие. Вернее, миролюбивые. Старушка и немного пьяненький старичок, которые весьма охотно провели нас в комнату друга Алексея. Что меня удивило, комната не закрывалась на ключ. В ней было чистенько, а больше мне ничего и не нужно было. Завидев кровать, отправилась прямиком к ней:

– Чур, я буду спать здесь.

– А я? – с долей смущения спросил Никита, стоя у меня за спиной.

Но ответить ему не успела. За меня это сделал пьяненький старичок, проходивший по коридору:

– А там же ещё диванчик есть, он стоит за ширмой.

Никита в очередной раз поблагодарил старичка за участие и прикрыл дверь. А после беглого перекуса мы завалились спать.

– Спокойной ночи.

– Скорее, доброе утро, – прозвучал тихо его голос за ширмой.

За окном уже действительно намечался рассвет, поэтому, не переходя в дальнейшую дискуссию по этому поводу, мы провалились каждый в свой сон.

***

Когда проснулась, Никита ещё спал. Я сходила в ванную комнату, умылась и даже почистила зубы, приобретенной специально для меня зубной щёткой и пастой. И вернулась в комнату. Хотелось кофейку. Или хотя бы чаю. Но... квартирка чужая, продукты в ней чужие, а прогуляться до магазина возможности не было. Без денег, да ещё в тинейджерском прикиде, я была бессильна. Как говорится, обстоятельства непреодолимой силы...

И всё же одно я могла сделать – позвонить Алексею и узнать, когда условия моего изгнания из родного города улучшатся.

– Алло, – я старалась говорить тихо, чтобы не разбудить Никиту, – Как у вас дела?

– Нормально, Тань. Скоро всё кончится.

– В смысле? – испугалась я.

– В хорошем смысле. Но домой тебе возвращаться пока нельзя. Сегодня тебя заберет в Москву Павел. Он уже подъезжает к Ейску.

– Я не хочу! – возмутилась я.

– Это не моё решение.

– Передай своему драгоценному хозяину, я не поеду с Павлом.

– Это не обсуждается.

– В таком случае, ищите ветер в поле. Я сама о себе позабочусь, но с этим придурком не поеду.

– Таня! – успел крикнуть Алексей, прежде чем я отключила телефон и вернула на тумбочку, которая стояла рядом с диваном, на котором всё ещё спал Никита. Как мне казалось, спал.

Не успела я сделать шаг от дивана, как услышала голос Никиты:

– Кто такой Павел?

Аж вздрогнула. И медленно повернулась в сторону недовольного голоса.

– Ой, извини. Разбудила?

Его взгляд злой. Поза напряжённая.

– Кто он?

– Это... Это... – замялась я.

Врать не хотелось.

А правду говорить почему-то не получалось. Спас меня телефонный звонок. Естественно, от Алексея. Естественно, он был возмущён моим нежеланием ехать с Павлом. Он орал и, судя по гневному лицу Никиты, держащему телефонную трубку рядом с ухом, прибегал к мату, эхом долетающему даже до меня.

– Я понял тебя. Всё исполню, – заверил Никита Алексея и, отключив телефон, отложил его на тумбочку.

Но обратился ко мне он не сразу. Возможно, просто ждал, что именно я заговорю первой. А я почему-то в конец растерялась и теперь не знала, что вообще мне делать.

– Кто такой Павел? – повторил вопрос Никита.

– Один самовлюблённый тип из Москвы, – единственное, что смогла произнести я.

– Почему ты не хочешь ехать с ним?

– Он мне не нравится.

– А со мной согласилась поехать?

– А с тобой согласилась, – выпалила и, осознав в чём только что призналась, испуганно посмотрела на Никиту.

Он поднялся с дивана, подошел ко мне и, взяв за подбородок, повернул лицо так, чтобы видеть мои глаза.

– А теперь чётко и внятно, почему ты поехала со мной?

Молчу. Говорить, что причина в распоряжении Алексея, глупо. Сейчас же Алексей тоже выбора не оставляет, а я сопротивляюсь.

Не стал Никита долго допытываться. На миг в его глазах появилось что-то тёплоё, но вскоре гнев вытеснил это. И Никита нехотя отпустил меня. Однако я так и продолжила молча смотреть ему в лицо. Я не боялась. Хотя и испытывала неловкость. Внезапно Никита сделал шаг прочь от меня, и я словно оказалась у пропасти. К нему не могу приблизиться. Решимости не хватает. Но и на месте устоять сил нет. Будто штормит. Швыряет меня. И тогда я протянула руку и ухватилась за рукав его свитера.

В один шаг Никита приблизился ко мне, обнял крепко-крепко и тихо, с каким-то горьковатым привкусом, произнёс:

– Я с тобой с ума сойду...

А мне вдруг стало так легко, что я невольно улыбнулась и попросила:

– Поцелуй меня.

Наверное, подобное просить нельзя? И раньше я никогда о таком мужчин не просила. А с Никитой по-другому не смогла. Он меня манил. Но все его призывы были едва уловимы. Будто их и не было вовсе. Будто они были только в моём воображении. Но вот он обнял, прижал к себе, и сердце моё пропустило удар.

– Эх, Маня, я бы тебя давно... и не только бы целовал, но... но Алексей... Он не тот человек, через которого можно переступить.

– Но мы же с ним не любовники! Я думала, ты это уже усвоил! – возмутилась я.

– Он просил передать, что Павла разочаровывать нельзя. Дальше ты поедешь с ним.

– Ты меня отдашь Павлу? Так просто возьмешь и отстранишься? И тебя совершенно не интересует для чего я ему?

– Меня это очень интересует! До такой степени, что башку ему готов свернуть при встрече. И ещё меня интересует, почему Алексей орал как не в себе, когда объяснял, что ты должна дальше ехать с неизвестным мне Павлом.

Посмотрела на Никиту и не смогла сдержать улыбку.

– Так может нам отключить телефон и сбежать из этой квартиры?

– В какую сторону бежать будем? – не разделил он мой оптимизм. – Нет, хрустальная девочка, никуда мы с тобой не сбежим. И ты, пожалуйста, не рыпайся из квартиры. В одиночку тем более пропадешь...

– Но я, правда, не хочу ехать с Павлом, – с грустью призналась я и покинула объятья Никиты.

– Он... он вообще кто такой?

– Сын столичного прокурора.

– Не понял... что вас связывает?

– Ху-х, – раздосадовано выдохнула я и присела на диван, – Официально он мой жених.

– Кто? – Никита присел на корточки напротив меня, чтобы иметь возможность видеть мои глаза.

– Жених.

– Сын столичного прокурора – твой жених?

– Ага. Только я его не люблю. И никогда не любила. Думаю, и он особой симпатии ко мне не испытывает.

– Бред какой-то... Я не понимаю, как такое возможно?

– Это действительно странная история, но только до тех пор, пока тебе не откроется одно единственное обстоятельство.

– Какое? – Никита пристально смотрел мне в глаза.

– Знаешь, на кого работает Алексей? – сухо спросила я.

– Конечно. На Рыка.

– На Рыкова, – поправила я, хотя и знала, что отца чаще звали просто Рык.

– К чему этот вопрос?

– К тому, что я дочь Рыка. И зовут меня на самом деле Татьяна. Татьяна Рыкова. И именно я та Татьяна, которой ты устанавливал антенну и роутер в Покровке. Именно по моей просьбе Алиса позвонила тебе... Ещё вопросы есть?

Но Никита ни о чём не спрашивал. Молча на меня смотрел и думал о том, что я сказала.

– Извини, – поднялась и обошла его. – Это случайно вышло. У меня не было злого умысла. Просто хотела, чтобы твоему отношению ко мне не мешала моя фамилия.

Никита пересел на диван. И продолжил смотреть на меня.

 – Я действительно не хотела ничего плохого. Ты мне понравился. Не сразу, конечно. Когда перестал вести себя как столичный мажор, так и приглянулся мне.

Замолчала и нерешительно сделала шаг к нему. Жестом остановил меня. Поднялся и принялся искать свои сигареты. Но закурил не сразу. Долго нервно разминал сигарету в пальцах. Спичку смог зажечь лишь с третьей попытки. А когда сделал первую затяжку, подавившись дымом, закашлял.

– Никита...

Посмотрел на меня и попросил ничего не говорить:

– Потом. Все слова потом.

И продолжил курить.

Я не знала, когда наступит это "ПОТОМ". Его молчание меня убивало. Не в силах усмирить свои мысли, резко вышла из комнаты и успела сделать пару шагов в сторону кухни, но... Никита, неправильно оценив моё поведение, настиг меня, подхватил и вернул в комнату.

– Сбежать решила?

Я не ответила. Вообще ничего больше не хотелось ему говорить.

Потом, потом... А если не будет этого самого ПОТОМ? Если не будет вообще ничего? К чему тогда все эти слова, оправдания и... и эмоции?

Накрыла лицо руками и постаралась успокоиться. Но отчего-то это не выходило. Стало вдруг холодно и одиноко. Больше всего не хотела сейчас разрыдаться у него на виду. Уж лучше пусть Павел меня заберет, чем что-либо ещё выяснять с Никитой...

Сама того не заметила, как оказалась уложенной в постель. А сам Никита присел рядом и стал стягивать с себя рубашку.

– Сейчас я сделаю самую большую глупость в своей жизни, но это лучше, чем упустить такой шанс.

– Шанс? – паника начала овладевать мной. И чем меньше одежды оставалось на Никите, тем больше её становилось. – Что ты собираешься делать?

Он, оставшись лишь в трусах, потянулся к моим штанишкам.

– Помочь или сама снимешь? – как-то зло спросил он.

Но глаза мои от удивления так округлились, что на помощь с моей стороны он решил не рассчитывать и рывком стянул мою одежонку. Одновременно я лишилась и трико, и трусишек. Я не была к такому готова и не успела оказать должное сопротивление. Пряча обнаженные ноги (а главное не столько их), потянула одной рукой майку вниз, а другой рукой одеяло вверх.

А Никита, осознав, на что пялится, замер. Казалось, приступ его яростного желания завладеть мною столкнулся с непреодолимой преградой. И если до этого момента он ещё на что-то действительно рассчитывал, то увидев наполовину обнажённую меня, ударился о невидимую стену и разбился. Во всяком случае, его желание разлетелось на мелкие осколки.

Ещё несколько секунд он смотрел, как я дрожащими от страха руками укрываю себя, а потом издал какой-то приглушенный болезненный звук, схожий с воем. И уткнулся мне в живот, а руками робко обнял меня за талию.

И с горечью выдохнул.

Слова действительно нам были не нужны в этот момент. Мы хотели, мы многое хотели. Но и я, и он, барахтаясь в собственных страхах, будоражили пространство вокруг и создавали волны, разбегающиеся от нас в разные стороны, волна на волну. И в результате мы так и не поняли друг друга. Не осознали насколько больно каждому от того, что он одинок.

Немного придя в себя и успокоившись, я потянулась к его голове и погладила по волосам. Мне было его жаль. Его, себя... несостоявшихся НАС. Рука моя ещё дрожала, но Никита этого не заметил. Казалось, он вообще в тот момент ничего не замечал. И даже если бы я ему говорила, что он гад и мерзавец или, напротив, самый лучший на Земле, он бы не услышал меня. Уж слишком плохо ему сейчас было. И душа его, мечась между желаниями и реальностью, ничего не могла понять.