Текст книги "Игра без правил"

Автор книги: Алекс Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

44

В камере с него не только сняли наручники, но и оставили сухой паек. Однако есть Брейну пока не хотелось. Он снова сходил попить воды из скотской поилки, вернулся на койку и лег, глядя в потолок и считая вспышки неисправной лампочки.

Дело складывалось скверно. У армейских утекло что-то сверхсекретное, вполне возможно, что именно эта программа управления орбитальным оружием. Даже если они найдут все ниточки и накажут виновных, Брейн и другие арестованные им были не нужны. Не нужны на свободе и тем более в тюрьме, ведь они теперь были свидетелями позорного прокола отдела безопасности военной разведки.

Да, опытные солдаты были ценными сотрудниками компании, однако в таких случаях компания умывала руки – вмешиваться в дела государственных служб бизнесмены не хотели. Слишком много у них было всяких нарушений, за которые службы их могли подцепить и подвесить.

На все это уйдет недели две, если повезет – четыре, но конец один – в расход. То, что Брейн рассказал относительно перехвата сигнала диспетчера, военным было интересно, но для подстраховки его обработают еще – посильнее, чем в предыдущий раз. А может, и пару раз обработают, чтобы быть уверенными, что он ничего не забыл выложить.

Придется потерпеть, возможно, удастся сыграть больного и уже из санблока поискать какой-то выход. На захват заложников или еще какой-то киношный вариант Брейн не рассчитывал, его задача была немного проще – сделать один звонок Фредди.

Во время их разговора Брейну показалось, что тот хорошо к нему расположен, хотя, конечно, преследовал собственные цели. В любом случае это была единственная возможность как-то заявить о себе.

Решив, что уже готов, Брейн вскрыл упаковку сухого пайка и стал разбирать его. «Белковая паста номер три», «витаминный кубик», «супербат» – здесь были полезные кисломолочные бактерии. «Паста яблочная» и «пастила сливовая».

Ну что же, Брейну приходилось есть вещи и похуже, поэтому он вздохнул и принялся перемалывать все подряд. О том, чтобы наслаждаться обедом, не могло быть и речи.

Пережевывать старался тщательно, несмотря на то что все и так было перетерто. Хорошо пережеванная пища быстро усваивалась, и для Брейна было важно, чтобы брюхо не было полным на очередном допросе, куда его, скорее всего, заберут часа через три.

Даже если допрос будет не нужен, его все равно заберут, зададут несколько дурацких вопросов и изобьют еще раз, чтобы арестованный находился в соответствующем тонусе и не мог как следует отдохнуть и собраться с мыслями.

Брейн эту кухню знал, поскольку учился по тем же учебникам и сдавал экзамены как в качестве дознавателя, так и в качестве арестанта, где, случалось, били довольно сильно – некоторые с таких экзаменов попадали в санблок.

Поев, Брейн как мог расслабился, чтобы уснуть, но получалось плохо, он то и дело вскакивал от любого шороха в коридоре. Тем не менее ему удалось накопить пару часов сна к тому моменту, когда в двери негромко щелкнул замок и она беззвучно открылась на магнитных петлях.

В камеру вошли двое старых знакомых – Джафарик с динамометрической перчаткой и его напарник, имени которого Брейн не знал. Впрочем, куда более важным было то, что он отметил еще в первый раз, – персональные телефоны на их поясах. В пределах тюрьмы всякая гражданская связь надежно блокировалась, поэтому им разрешали таскаться с ними на службе.

– Ну что, приятель, пришло время снова прогуляться с нами, – сказал Джафарик и многообещающе поправил перчатку.

– Одну минуту, ребята, я только отолью, – сказал Брейн и, поднявшись с кровати, прошел в туалет, где честно на виду у охранников проделал все необходимые манипуляции, помыл руки и вышел к ним.

45

Джафарик шагнул к нему первым и попытался неожиданно ударить, чтобы потом надеть наручники и отходить ногами на полу, но Брейн поймал его запястье и слегка вывернул. Джафарик распахнул рот, чтобы завыть от боли, но Брейн переломил его ударом в солнечное сплетение и, пока тот падал, подскочил ко второму тюремщику, оглушив его ударом в лоб, и затем пальцами отбил оба запястья.

Теперь эти гвардейцы имели неприятные растяжения и не могли избивать его в полную силу.

Но это было лишь первой частью его плана. Отключив тюремщиков, Брейн вытащил их телефоны, включил на режим диктофонов и записал обращение к Фредди:

– Дорогой друг, после нашей встречи попал под руку военным коллегам. У них проблема с утечкой секретных баз. Если интересны подробности, я у них в разработке.

После записи Брейн спрятал файлы в архивах телефонов и набрал команду передачи при первом же выходе в эфир.

Поскольку номера Фредди у Брейна не было, он набрал на одном из аппаратов номер с визитки детективно-розыскной фирмы, которую ему рекомендовал генерал, а на другом – номер приемной «Группы Дельта», она же Комитет Специального Прогнозирования, с пометкой «для генерала Мартина Вильямса».

Закончив эту работу, Брейн вернул телефоны на место и, найдя у одного из тюремщиков наручники, сцепил свои руки и сел на полу у стены дожидаться, пока эти двое придут в себя.

Через пару минут они очнулись, стали выть от боли в руках и, заметив причину своих проблем, бросились на Брейна, забыв про увечья. Всего пару ударов им хватило, чтобы завыть громче прежнего, и, даже когда они пытались бить его ногами, руки нещадно болели.

Это занятие им быстро надоело, и Брейн предложил отправиться в допросную.

– Ну зачем вам этот позор, пацаны? – спросил он по-свойски. Пацаны переглянулись, такой позор им был ни к чему. – Скажите, что я вам газ в лицо распылил, и отпроситесь домой. Отравленным на службе делать нечего.

– Нам не поверят, – сказал второй – безымянный тюремщик.

– Поверят, у тебя сейчас лицо болезненное, – заверил его Брейн, и на этом договор был заключен. Эти двое отконвоировали Брейна в допросную и убрались выпрашивать у начальника бюллетень, а Брейн опустился на знакомый стул, стараясь не думать о том, когда придет эта сволочь, чтобы избить его и получить удовольствие.

Однако первыми появились Коллинз и Норфолк. Они выглядели бодрыми и полными сил. Должно быть, информация Брейна нашла подтверждение.

– Здравствуйте, сержант, – сказал Коллинз.

– Сэр, мы сегодня виделись.

– Сегодня виделись и, возможно, больше никогда не увидимся.

– С вас станется.

– Итак, сержант, кажется, что-то из ваших показаний начинает подтверждаться.

– Похоже, мистер Норфолк с вами не согласен, – возразил Брейн, заметив, что второй допросчик выглядел хмуро.

– Нет, это другое, – отмахнулся Коллинз. – Наши станции на самом деле зафиксировали вмешательство в кодовые команды диспетчерской машины. Было обнаружено несколько чужих команд, встроенных в основной код управляющих программ. Взлом имел место, поэтому…

– Вы меня отпускаете. Нет?

– Нет. Вы нам еще будете нужны.

– А когда не буду нужен, отпустите?

– Разумеется, отпустим после того, как вы ответите за избиение наших служащих, – сурово заметил Норфолк.

– Они меня спровоцировали.

– Каким образом?

– Били перчаткой с динамометром.

– Ну, это они, конечно, хватили… – покачал головой Коллинз. – А знаете, что я еще хотел спросить у вас?

Брейн подался вперед, ожидая вопроса, и в этот момент ему в спину разрядили электрошокер.

Удар был парализующим, и он свалился ничком, краем глаза замечая, как уходят Коллинз и Норфолк. Похоже, они приходили только для того, чтобы отвлечь его для предательского удара. Да, они могли проделать с ним то же без этих внезапных подкатов, однако неожиданный удар ломал психику и делал арестанта неуверенным в себе.

Арестованного следовало не просто допросить, а допросить с наибольшей эффективностью, и сам допрос в этой работе был не самой основной частью.

Ну и, конечно, палач. Его арестант тоже не должен был видеть по той же причине – дополнительного разбалансирования психики. Это ведь ужас, когда тебя неожиданно начинает избивать неизвестно кто. По крайней мере, Брейн чувствовал бы себя уверенней, если бы видел того мерзавца, который так метко бил его ногами, обутыми в сшитые на заказ ботинки.

На этот раз избиение длилось дольше. У Брейна попеременно немела то левая сторона тела, то правая. То он начинал задыхаться, то его пробивала судорога или приступ кашля. Палач бил так, чтобы клиент почти не мог сопротивляться, но и не терял ощущения боли и уж, конечно, не проваливался в обморок.

Этот человек знал свое дело.

В какой-то момент Брейном овладела апатия, и истязатель это сразу заметил. Он перестал бить лежавшего на спине клиента и зашел со стороны головы, чтобы по глазам определить его состояние.

Брейну же подумалось, что, возможно, его молотят под занавес и сейчас будет смертельная инъекция или высокочастотный разряд. Захотелось напоследок как-то показать себя, как-то выделиться из перечня здешних молчаливых жертв. И когда он увидел над собой только край силуэта, ударил ногой через голову, вложив в этот удар всю многолетнюю подготовку.

Убьет или нет, он не думал, но, разумеется, избиение повлияло на силу и концентрацию. Тело экзекутора пролетело до стены и врезалось в нее, а потом сползло на пол.

Брейн перевернулся на живот, поднялся и почувствовал головокружение. Этот мерзавец крепко его обработал. Сделав шаг в сторону своего мучителя, он увидел вытянутую руку с миниатюрным нейропарализатором и кровь, которая стекала из разбитого носа через припухлые губы на майку цвета хаки. Это была женщина, хорошо развитая и даже миловидная, но ее глаза горели мстительной яростью. Она бы уже выстрелила, если бы не хотела сказать напоследок какое-то ругательство.

Однако Брейн ее опередил.

– Я вспоминал тебя сегодня, Лили Грейсберг, – сказал он, остановившись.

– Ч… Что? – спросила она, вскакивая и держась одной рукой за стену, оставляя на ней окровавленные отпечатки. – Ты… ты откуда знаешь мое имя?

– Наверное, ты хотела сказать – твое первое имя, ведь теперь у тебя уже другое.

– Ты правда думаешь, что сумеешь этим продлить свою жизнь? – усмехнулась истязательница и, выдернув из кармана брюк салфетку, стала вытирать кровь, не спуская глаз с Брейна. – Я думала, ты отключишься надолго, а ты молодец.

– Часто получала так?

– Приходилось. А ты, значит, изучал мое досье?

– Нет, – покачал головой Брейн, невольно улыбнувшись. Он представлял, что сейчас происходит у нее в голове. Лихорадочный поиск правдоподобных вариантов, мысли о проверках, подставах и тому подобное.

– Но ведь как-то ты получил эту информацию.

– Я получил ее из очень старых источников и очень давно.

– Ты… из Второго отдела, что ли?

– Нет, я не имею к вам никакого отношения.

– Не гони. – Женщина покосилась на дверь. – Я же вижу волчий почерк.

– Ну, я был близок к мальчикам из другой песочницы.

– «Городские»?

– Да, – кивнул Брейн. «Городскими» на сленге называли сотрудников «Дельты», остальных «сельскими» или «деревенскими».

– Значит, информация оттуда?

– Суди сама. Я знаю, что на левой груди возле соска у тебя сдвоенная родинка.

– Что? Это ты с госпиталя, что ли, какие-то снимки видел?

– Имеешь ранения?

– Слушай, чего ты добиваешься? Если ты «городской» или там приближенный к ним, ты знаешь, куда отсюда выйдешь.

– Знаю. Если бы я тебя не узнал, все бы уже закончилось. Ты бы шмальнула в меня.

– Что значит узнал?

– Мы были знакомы, но очень давно.

– Я тебя не помню.

– Возможно, и не помнишь. Ты пробыла в нашей школе всего три месяца, а я был худым парнишкой, стеснительным, совсем незаметным. А ты в моих глазах выглядела настоящей принцессой. К тому же у тебя уже были очень заметные формы.

– И ты можешь сказать, когда и где это было?

– Городок Ивиш, нам было по двенадцать лет. Наша классная руководительница – миссис Трини. Она носила парик под блондинку и красила ногти в нежно-розовой цвет.

– Что еще знаешь про меня?

– Твой отец был, кажется, военным. Видимо, из-за этого вы быстро переехали.

Они помолчали. Женщина сверлила его пристальным взглядом, и ее рука с оружием была по-прежнему тверда.

– Про родинки откуда узнал?

Брейн вздохнул.

– Раньше бы я, конечно, не признался, но теперь можно. Я был влюблен в тебя и вечером подсматривал в окно.

– И что еще разглядел?

– Все. Ты же раздевалась полностью и красовалась перед зеркалом. На твоей правой ягодице родимое пятно в виде цветочка.

– Вот блин! – произнесла женщина и опустила парализатор.

– Тебя это так волнует теперь, спустя столько лет?

– Представь себе. Знала бы я, что за мной наблюдает какой-то ублюдок…

Она снова прицелилась в него:

– Этого мало. Давай еще детали.

– Детали твоего тела?

– Вообще детали. Где ты жил?

– Практически через дорогу.

– Это где жирный дядька все время читал газету?

– Нет, это слева от моего дома – мистер Бристер. Его дом был зеленый, а мой желтый.

– Чем еще этот дом был заметен?

– Ну… У нас была собака – Бутч. Бульдог.

– Помню я вашу собаку. Мерзкая такая.

Женщина снова опустила оружие и слегка расслабилась.

– У тебя хороший удар, Томас. Ты ведь Томас?

– Да.

– Никогда бы не подумала, что после такой обработки у тебя останутся силы так приложить меня.

– Извини. Я думал, ты мужик. Мне тоже не приходило в голову, что женщина может так изощренно…

– Что?

– Работать. Работать по специфической специальности.

– Ладно, хватит лирики, Томас. Чего ты хочешь? Понятно, что на меня нахлынули воспоминая о детстве, хотя тебя вообще не помню, но все же просто так хладнокровно добить не смогу. А с другой стороны, у меня нет выбора. Ты пустой, мне было приказано передать тебя ночью команде. Я здесь ничего не решаю.

– Понимаю. Мне бы немного задержаться. Ну хотя бы до еще одного допроса, скажем, до утреннего или в идеале до обеда.

– Давай подумаем. Может, ты мог что-то там вспомнить после обработки?

– Да, такое бывает, – согласился Брейн. – Держал какую-то информация, а потом она и поперла.

– Что я могла услышать?

– Ты могла услышать, что я повторял: «Господин майор, я им ничего не сказал». И так по кругу раз пять.

– Я сразу прекратила тебя трепать и решила доложить. Вполне правдоподобно.

46

После всего, что произошло за этот длинный день, Брейну совсем не спалось. Еще вчера он был готов принять все, что положено, – он давно служил и был готов к любому исходу, но вот удалось что-то предпринять, и теперь его мучило беспокойство – получится ли?

В конце концов ему удалось уснуть, и спал он, словно погрузившись на дно илистого пруда, где не было звуков, света и кислорода.

Когда под дверью послышались шаги, он будто вынырнул с этой глубины и стал жадно хватать ртом воздух, совершенно не понимая, который сейчас час.

В камеру вошли двое незнакомых тюремщиков, значительно более молодых, чем те – с динамометрической перчаткой. Они были повыше, покрепче и короче стрижены. На лицах никаких эмоций.

– Привет, ребята, – хрипло произнес Брейн, стараясь не показывать, что его мучит боль от тугих наручников. Накануне их на нем застегнули потуже.

– Выходи.

– Куда? – спросил Брейн, пытаясь по глазам тюремщиков определить, что его ожидает. Однако те были непроницаемы, словно каменные изваяния. Никакого хамства, ухмылок, переглядок.

Брейн поднялся и вышел в коридор, где остановился, дожидаясь команды, и ему сказали:

– Вперед.

Его повели по прежнему маршруту, довольно запутанному, но он его помнил.

Пока шли, конвоиры не проронили ни слова, а когда дошли до двери допросной, Брейн повернулся к одному из них и сказал:

– У меня наручники перетянуты, нельзя ли чуть ослабить?

Конвоир взглянул на его запястья, вставил ключ и ослабил зажим на пару зубцов.

– Вот спасибо, – поблагодарил Брей и вздохнул. Дверь открылась, и его завели в знакомое помещение.

Никаких следов от крови Лили здесь, разумеется, уже не было. Она стерла их сама, едва его увели.

Брейна посадили на знакомый стул, и он подумал, что часть его плана сработала – его решили допросить дополнительно, вместо того чтобы закопать. У него сложилось впечатление, что военная разведка очень спешила и торопилась избавиться от арестованных, пока они не превратились в свидетелей. Эта порочная практика применялась только в диких местах колониальных планет, вроде Галилео. Для торжества беззакония здесь был идеальный правовой климат.

Во-первых, компания, она здесь диктовала и порядок, и право, и суд. А уж когда поверх этого накладывались действия спецслужб, порядки любого феодального правления казались вершиной правовой защищенности.

Пока Брейн размышлял о правах человека в обстановке тотального господства добывающих компаний, к воротам сортировочного хаба речного порта подъехали три черных внедорожника с затемненными стеклами.

Из них никто не выходил, и часовые были вынуждены доложить начальству. Тогда к непрошеным гостям прибыла дюжина бойцов в тяжелой броне, и к ним вышел человек из первого внедорожника. Он показал какие-то документы, и часовые снова стали связываться с начальством, а начальство, решив перестраховаться, связалось с еще более высоким начальством.

Тянуть время дольше было неприлично, и ворота открылись. Внедорожники заехали на территорию хаба, который являлся тайной базой военной разведки. О чем, разумеется, было известно всем заинтересованным сторонам.

Из среднего автомобиля вышел человек в гражданском и в сопровождении местного офицера зашел в здание администрации. Остальные остались ждать в машинах.

47

Офицер сопроводил гостя на второй этаж к двери без таблички и, остановившись у стены, сказал:

– Вам сюда, сэр.

– Благодарю, капитан, – сказал гость и вошел внутрь, где был встречен секретаршей гренадерского роста в плиссированной юбке, не стеснявшей движений.

– Добрый день, мистер…

– Мартин Вильямс, – подсказал гость.

– Да, именно так. Прошу вас, мистер Вильямс, директор примет вас.

– Благодарю вас, мисс, – учтиво произнес гость и вошел в следующую дверь, где его дожидались сумрачный господин и его помощник с кислой физиономией.

– Вы Вильямс?

– А вы Торнтон?

– Присаживайтесь, – сказал Торнтон, не отвечая на вопрос и указывая на один из стульев.

Вильямс сел.

– Может быть, вы хотите, чтобы я предъявил принесенные документы? – спросил он.

– Э-э… Нет, – отмахнулся хозяин кабинета. – Мы уже связались со штабом, оттуда связались с вашим штабом, и все утрясли.

– Это упрощает дело, я прав?

– И прав, и не прав, – вздохнул хозяин кабинета и коротко взглянул на своего помощника.

– Мистер Торнтон, я бы хотел, чтобы, пока мы тут разговариваем, этих арестованных там не потеряли, хорошо?

Торнтон посопел и с неохотой согласился.

– Да, я уже дал такое распоряжение. Мы остановили все процедуры расследования.

«Процедуры расследования», – мысленно повторил Вильямс и кивнул.

– Тут вот какое дело, они нам еще нужны. Мы не закончили свое дело, поэтому…

– Мистер Торнтон, мы уже знаем, что у вас соскочила секретная программа, и со своей стороны выражаем готовность поделиться информацией, а также вернуть вам арестованных, если потребуются дополнительные допросы.

– Ну а вам-то они на кой хрен, Вильямс? – спросил Торнтон, склоняя голову набок.

– Ну вы же слышали про «Элевару», я полагаю.

– Мы слышали, – кивнул Торнтон, и на его лице расплылась злорадная улыбка. – Не одни мы в дерьмо попадаем.

– Вот о чем я и говорю. Так давайте поможем друг другу оттуда выбраться.

– Хорошо, убедили. Кто вам нужен конкретно?

– Вот список.

Вильямс выложил на стол кусочек белого картона чуть побольше визитки.

– Ну, эти солдатики – понятно, экипаж, водитель, штурман. Они очевидные свидетели. Но зачем вам этот полковник тыловой службы и майор из службы безопасности компании?

– Но вы-то их зачем-то арестовали?

– Арестовали, – кивнул Торнтон. – На всякий случай.

– Вот и мы их заберем на всякий случай, перебдеть тут будет нелишним. «Элевара» все-таки.

– «Элевара» – это да.

– Значит, могу забрать прямо сейчас?

– А транспорт?

– Уже во дворе.

– Выводить в наручниках?

– Разумеется. По всем правилам.

– Ну тогда, Коллинз, передавайте людишек, – обратился Торнтон к своему помощнику.

– Да, сэр, займусь этим лично.

48

С реки нагнало облаков, и над просторным двором хаба было пасмурно, однако Брейну было светло, он вдыхал чистейший воздух и от избытка чувств прикрывал веки. Внутренне он ликовал, но снаружи старался выглядеть ровно, не хуже и не лучше других.

Харви за полтора суток заметно осунулся, Мози был желт лицом и криво улыбался. У Леона было опухшее лицо – досталось почкам, Ляминен и Ольсен выглядели бледно и покачивались, как будто находились в предобморочном состоянии.

Хуже всех смотрелся полковник тыловой службы – дядя Харви. Его молотили не разбираясь, и теперь его синее лицо было украшено свеженаклеенным пластырем, а из носа торчали ватные тампоны.

Непонятно, видел ли он что-то через опухшие глаза и слышал ли что-то. Огромная, с чужого плеча, роба делала его похожим на сильно битую алкоголичку.

Майор службы безопасности, который лично сдал тыловика, внешне остался невредим, однако не переставая шептал одну и ту же фразу:

– Здесь нужно разобраться… Извините… Здесь нужно разобраться…

– Рассаживаемся! – объявил один из людей в штатском, и арестантов стали разводить по автомобилям.

– Этого сюда, – негромко сказал Вильямс, и Брейна посадили в его машину – единственного из арестантов. Дверцы захлопнулись, завелись моторы, внедорожники развернулись и поехали к воротам.

Брейн бросил взгляд на здание администрации хаба и в окне второго этажа заметил Лили, она подсматривала из-за казенной занавески.

– Ну что, Томас, как тебя «сельские» принимали? – спросил Вильямс. Он сидел в среднем ряду, а Брейн на последнем – третьем.

– Приняли как положено. Если бы не ты, все провели бы по высшему разряду.

– Рон, сними с него наручники и дай мазь.

Сидевший рядом с Брейном сотрудник освободил его и подал тюбик, который арестант принял с благодарностью и принялся натирать воспалившиеся запястья.

– Я выдернул вас под тем соусом, что вы свидетели падения «Элевары», – сообщил Вильямс. – На это мне сразу дали санкцию. Поэтому из здешнего обезьянника твои друзья сразу отправятся в наш. Но, разумеется, условия там будут лучше.

– А меня куда?

– Ты проходишь как сотрудник. Бывший и давнишний. Это не всем наверху понравится, но пока разберутся, у нас будет толстая папка разных показаний, которую положат на полку. Может, даже польза какая-то будет. Ты будешь жить в гостинице и даже гулять по городу. Разумеется, под присмотром.

– Там даже город есть?

– Ну, как город. Виллияхи.

– Виллияхи вполне себе город. По крайней мере, у нас на базе он считается городом.

– Ну, значит, город. Тебя кто обрабатывал, ты видел?

– Женщина.

– Как понял?

– Я ее ногой сшиб. Думал, что со мной кончать будут, и решил напоследок…

– А чего же она тебя не прикончила? – удивился Вильямс.

– Когда она меня охаживала, я будто в бреду давал кому-то обещание молчать. Получалось очень похоже.

– И они решили допросить тебя еще раз?

– Да. Иначе бы помощь пришла слишком поздно.

– Молодец. Учись, Рон, у таких вот самородков.

Примерно два часа они ехали в полной тишине, Брейн хотел заснуть, но не получалось, недавнее волнение давало о себе знать. Машины неслись по шоссе с огромной скоростью, и местами это была дикая территория, которую не закрывали никакие силы безопасности.

«Рискуют», – подумал Брейн. Разумеется, внедорожники были бронированными, однако до защиты КТМ им было далеко. Впрочем, возможно, у Вильямса была хорошая разведсводка.