Текст книги "Подземная война"
Автор книги: Алекс Орлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Ух, баба Зена, с вами лучше пирожки кушать, чем такие истории выслушивать, – сказал гном.
– Это точно, – улыбнулась Зена.
– А что потом с вашей большой бандой сделалось? – спросил Рони.
– Я не знаю. Ушла я от них.
– А почему?
– Меня главарь – Нордквист, хотел сарбанам продать. Это были такие пришлые разбойники, которые людьми торговали.
– Тебе сказали и ты ушла?
– Нет, – покачала головой Зена. – Не сказали. Напали прямо у костра вечером, но я всегда начеку была, а за голенищем – нож. Этот Нордквист мне еще должен остался – долю за купцов ингландских не отдал.
6
На город опустилась темнота и ремесленные улицы погрузились во мрак – там рано ложились спать. Прохожие исчезали, торопясь домой, чтобы не попасться в руки ночным грабителям или не угодить в зловонную канаву, которых тут хватало.
– И как они тут живут? – бормотал Дунлап, стараясь угадать, что впереди – ошметок грязи или заполненная зловонной жижей яма.
Он засиделся в кофейне за беседой со знакомыми гномами. Потом они пошли домой, а он – на тайную встречу. Конечно, пойди он сюда засветло, обошлось бы без грязных башмаков, но его могли приметить – этого Дунлап и боялся. Он вообще не любил города, а уж Пронсвилль – в особенности. По его мнению, этот приморский город вонял рыбой значительно сильнее других, в особенности по сравнению с Лиссабоном.
Вот и заветная дверь, за которой его ждали. По крайней мере, должны были ждать.
Встреча была рисковой – без гарантий безопасности, но Дунлап считал себя гномом решительным и предпочитал действовать.
Остановившись, он огляделся, однако с обеих сторон была погруженная во мрак улица. Из окон доносился храп, а где-то приглушенная ругань. Паркины пили, женились, дрались и работали. Дунлап их презирал.
Он негромко постучал и дверь отворилась. Перед ним возник здоровенный бандит – здоровенный даже среди паркинов.
– Кто таков? – спросил он с издевательской интонацией, хотя прекрасно знал кто пришел и зачем.
«Веди меня к хозяину, дерьмо!» – хотелось выпалить Дунлапу, однако этот паркин мог врезать ему кулаком или даже выхватить нож, а Дунлап не был каким-то там потрошителем, вроде этого худородного Ламтака. Тот мог бы и ноги оторвать этому наглому паркину, а Дунлап не мог. Хотя и чувствовал себя выше и достойнее этого урода.
– Мне нужен ваш хозяин. Проводите меня к нему.
Бандит посторонился и Дунлап прошел на подворье, с облегчением ощутив под ногами мощеный досками тротуар. Уж здесь-то паркины не мочились и не выливали ночные горшки, как на улице.
Дальше его и вовсе подхватили под локоть и сопроводили до другой двери, за которой оказалась просторная комната.
В комнате находился стол, на котором стояли блюда с угощениями, а в центре стола горели два масляных светильника, заправленных фильтрованным отожженным маслом, что говорило об известных доходах хозяина комнаты.
– Давай, присаживайся, коротышка! – сказал тот, указывая на неудобный для гнома стул. Дунлап огляделся и забрался на диван, давая понять, что совершенно независим и не нуждается в каких-то там угощениях.
– А, извини, забыл, что тебе нашенское не по размеру.
Хозяин пододвинул стол к дивану так, что теперь они находились примерно в равных условиях.
– Можете называть меня «господин Дунлап», – сказал гном, оглаживая бороду и скрывая за этим жестом свой гнев.
– На господина не рассчитывай, но Дунлапа я выговорю. Так что ты нам принес, Дунлап?
Задав свой вопрос, хозяин взял рюмку со жгучей перегонкой и махнул одним глотком, а потом, сморщившись, сунул в рот какой-то соленый овощ. Дунлапа даже передернуло, он не выносил этих пересоленных кореньев.
– Я был у одного худородного земляка, – сказал Дунлап, замечая тарелку с засахаренными орехами.
– Что, сладкого захотел? – перехватил его взгляд хозяин и пододвинул тарелку. – Жри, недомерок, у нас этого добра навалом. Мы одного купчишку стрижем, он поставляет нам сладости.
Дунлап скромно взял один орешек, а когда хозяин потянулся налить себе еще рюмку, сгреб в ладонь треть тарелки и спрятал в карман. Дунлап очень любил сладкое.
– Говори, недомерок. У меня сегодня еще дельце есть незаконченное, – сказал хозяин и залпом выпил новую рюмку.
– Я уже сказал, что был у худородного земляка. Полтора года назад он ходил из Лиссабона в Пронсвилль с банкирским золотом. Что-то вроде пятидесяти тысяч терций.
– Ничего себе кусманище! – произнес завороженный суммой разбойник. – Ну и чего дальше?
– Хозяин золота в походе погиб – были какие-то стычки. Но потом следы золота теряются, а те кто выжил, рассказывают, что в сундуках были простые камни.
– Знакомая песня, – улыбнулся разбойник и налил себе еще. – Может ты тоже махнешь, недомерок?
– Господин Дунлап, вообще-то.
– Ну конечно, – кивнул разбойник и выпил. Потом поставил рюмку, посмотрел на мерцающий огонь светильника и вздохнул.
– Стало быть, Дунлап, ты думаешь, что золотишко припрятали?
– Припрятали, – кивнул гном.
– И кто?
– Вся команда охраны, что была при сундуках.
– А может ты ошибаешься? Может пережрал орехов с сахаром и стал картины рисованные видеть?
– У всех, кто участвовал в этом походе имеются золотые монеты, которые они положили в банк, а также построили на них всякие новые дома, амбары, мастерские.
– Хлипковато для пятидесяти тысяч золотом. Там бы впору флоты покупать и дворцы строить королевские, а не мастерские.
Дунлап улыбнулся и покачал головой.
– Вот тогда бы они себя выдали с головой и получили бы кучу проблем. А так они спрятали золотишко и подтаскивают его малыми толиками – по необходимости. И все думают, что это очень скромные люди, гномы, орки.
– Там и орки имеются?
– Один, таки да, в наличии.
– Если все так, то проделали они это умно.
– Умно, – кивнул Дунлап. – Наверное это Ламтак придумал. Орк сразу бы дворец купил.
– Да, непременно, – кивнул хозяин. – У меня в команде как-то задержалась пара орков. Полгода с нами промышляли. Так вот им деньги были не интересны, им больше убивать нравилось.
– Это были черные орки. А обычные, они и поздоровее и на людей своими пороками похожи. Чтобы выпить и деньги промотать.
– Не любишь нас, да?
– Мы не о любви с вами говорить собрались, господин Грай. Вы хотели дело, я вам его принес – они отправляются на краткую службу. Просто проследуйте за ними, наверняка они заглянут в свою кубышку.
Хозяин вздохнул, налил себе еще, но пить не стал и отодвинул рюмку.
– Понимаешь, недомерок, вся эта беготня, слежка, это все долго и неинтересно. А ну, как они никуда заглядывать не станут и вернутся домой с этой твоей службы?
– Вы можете захватить кого-то из них и жечь каленым железом.
– Жечь мы их и здесь можем, зачем куда-то мотаться?
– Нет-нет! – замотал головой гном. – Никаких здесь экзекуций производить не нужно. Лучше подальше от города, чтобы никто ни про что не узнал. У меня, знаете ли, деловые связи и если что-то всплывет…
– Тогда наведи нас на своих приятелей подальше от города. Или наведи на других богатеньких гномов. Я когда-то не слабо потрошил ваших торговцев и вытряс немало золота.
– Ну и где это золото от гномов, господин Грай? – с усмешкой поинтересовался Дунлап. – Мы тут сидим, почти в нищенской обстановке, где золото гномов, которое вы награбили? А я вам скажу – нельзя красть у гномов, их золотом нельзя воспользоваться, оно уходит сквозь пальцы, понимаете?
И Дунлап воздел кверху свои короткопалые ладошки, показывая как именно уходят воровские богатства.
– А у других, значит, красть можно, недомерок? – спросил хозяин святящим шепотом, а затем схватил гостя за ворот и стал трясти. – Гномов грабить нельзя, а других можно, сволочь ты эдакая?!
– Господин Грай! Господин Грай! – завопил Дунлап, пытаясь высвободиться.
– Я не господин Грай, – ответил хозяин, отпуская гостя и возвращаясь на место. – Я Нордквист, слышал о таком? Мое имя гремело по всему северо-западу! У меня купчины в складчину дороги выкупали, чтобы торговать между Ингландией и Карнейским королевством! На меня сам король Август ордера подписывал!..
Хозяин махнул рюмку перегонки и выдохнул пары.
– Ну не знаю, как к вам теперь обращаться, но может мы уже до чего-нибудь договоримся? Поймите, я не могу вам, как вы сказали – сдать кого-то из богатых гномов. Здесь это невозможно, а в наших краях… Ну, это не в наших традициях сдавать своих.
– Но и в этой команде тоже гном имеется.
– Имеется. Но, как я уже говорил – гном этот худородный и вообще.
– Ладно, как там тебя…
– Дунлап, – подсказал гость.
– Да. Договорились. Мы за ними не пойдем, я выставлю своих людей на дороге – по деревням. Это самое верное будет.
– Как скажете, тут вам виднее.
7
Дав последние наставления Раулю, самому старшему и опытному своему работнику, Ламтак оставил деловито стучащий иголками цех, зашел в конторку и схватив мешок размером и весом почти с него самого, вышел с ним наружу.
– Надолго уезжаете, хозяин? – спросил возница, который был у Ламтака в постоянном найме – доставлял кожи и развозил готовые заказы.
– Надеюсь уложиться в неделю, Джекоб, – выдохнул гном, кладя на телегу тяжелый мешок.
– Вы с вещами, стало быть?
– Нет, это там… гостиницы, – сказал Ламтак и ухватившись за край телеги, запрыгнул на солому. Лошадь дернула и возница натянул поводья.
– Куда ты, дура? Команды не было!..
– Все, я на месте. Можно ехать.
И они поехали. Ламтак уселся поудобнее, запретив себе оборачиваться на мастерскую и стал просто глазеть на город. Отсюда, в свете клонящегося к закату солнца, тот казался таким красивым и таинственным.
Ветер с моря утих и дымы с многочисленных труб поднимались почти вертикально. Дымили кухни, дымили кузни, дымили коптильни и солеварни на юго-востоке – у самого моря. Прежде Ламтак не обращал на эти красоты внимания – все его мысли занимала только мастерская.
Они спустились с пригорка, прогромыхали по засыпанному мусором оврагу и когда кобыла вытянула телегу на городскую дорогу, Ламтак заметил Бурраша, нагруженного солдатским мешком и мечом в ножнах на поясе.
Заметив орка, возница стал погонять лошадь, чтобы проехать быстрее, но Ламтак его придержал:
– Погоди, это мой товарищ – мы его подвезем.
– Товарищ? – поразился возница. – Так он в порту всеми бандитами заправляет!..
– Кто-то должен ими заправлять, Джекоб, так пусть лучше он.
Возница не нашелся, что ответить, но лошадь придержал. Бурраш обернулся и увидев машущего Ламтака, запрыгнул на телегу.
Они поздоровались и ехать стало веселее.
– Ты на кого свою фабрику бросил? – спросил Бурраш.
– На надежного работника. На неделю его умения хватит. А ты на кого ватагу кинул?
– На двух надежных работников.
– А чего на двух?
– По одному я им не доверяю. Один все разворовать может, а другой – все пропить.
Возница краем глаза покосился на Бурраша и тот это заметил.
– Ты чего, как не свой, парень? – спросил он, хлопнув возницу по плечу.
– Да того, что ваша милость третьего дня мне пинка отвесили…
– Да когда ж такое было?
– В порту возле шаланды оборванцев. У меня шкворень вывернуло, телега боком пошла и вашим дорогу перегородило. Я, было, хотел поправить, а меня, ваша милость, пинком под зад. Да еще обругали. А это не я, это шкворень! Это мне Тит-Лопоухий такой шкворень выдал. Должен был полмешка проса, а потом говорит, гвоздей дам и один шкворень! А мне гвозди без надобности, ну я взял – проса от него когда еще дождешься. А еще этот шкворень взял! А он ломанный и кузнецом сваренный! Я не виноват, а ваша милость меня под зад!..
– Ну извини, приятель. Там такая запарка с разгрузкой случилась, у шаланды течь, она оседает прямо на глазах, мои люди бегают, чтобы груз спасти, а тут ты со своей телегой…
– Это шкворень был!..
– Ну хорошо, вот тебе за незаслуженную обиду, держи, – с этими словами Бурраш подал вознице несколько медных монет и это изменило настроение пострадавшего.
– Премного благодарен вашей милости! – объявил он и сразу забыл про свою обиду.
8
Мартин с Рони их уже ждали. Заранее было решено собраться вместе к вечеру, чтобы до рассвета отправиться в путь.
Несмотря на то, что солнце уже зашло, во дворе продолжались сборы. Работники укладывали в мешки продукты, Мартин и Рони занимались укладкой боевой амуниции и двух комплектов боевых дубинок – парой буковых и парой дубовых.
Баба Зена еще раз проверяла арбалет и болты, которых теперь было с избытком – были заказаны у лучшего кузнеца.
Неподалеку стояла миловидная девушка и держала светильник так, чтобы Рони было лучше видно, что укладывать в мешок.
– У вас прибавление? – негромко спросил Бурраш, ставя к стене свой солдатский мешок.
– Ой, – отмахнулась баба Зена. – То он в город к какой-то бегал, думали уже дом для них отстраивать, теперь вот эта – соседская.
– Чего помочь, баба Зена? – спросил Ламтак, ставя свой мешок.
– Ничего не нужно, ребята. Идите в дом, там и светло и пирожки со сметаной. Подзаправьтесь перед сном, утром много есть не захочется.
– Это точно, – согласился Бурраш и они поднялись в дом.
Пока разминались пирожками, пришли остальные – Мартин, Рони и баба Зена.
– Всё, – сказал она. – Два мула дожидаются в сарае, мешки полностью собрали, работников отпустили.
– А девицу? – спросил Бурраш, пряча усмешку.
– Рони, девицу ты отпустил? – поддержав игру, спросил Мартин.
– Отпустил. Тут близко – сама дойдет.
– И то верно.
Вместе они еще раз прошлись по пирожкам, запили все ягодным отваром и отправились спать – гостям постелили в отельной комнате.
На сытый желудок спалось хорошо, не донимал даже лохматый кобель, всю ночь гонявший вдоль ограды кошек.
Утром баба Зена подняла всех, чуть свет. Печка уже весело трещала и чего-то готовилось на плите.
– Что там, баба Зена? – спросил Бурраш, показывая вымытые руки.
– Садись уже. Большой пирог с мясом.
– А вы, баба Зена, не устает так валандаться? – спросил вдруг гном, забираясь на приготовленное для него место. – Это же нужно вставать еще ночью, чтобы так рано пирог поспел.
– Молодая была – любила поспать. И наплевать было на то, что пожрать ничего будет. А теперь у меня, вроде как, семья. И потому, как вспомню, что всех накормить нужно, вскакиваю – и к печке. Даже подумать, чтоб лениться, не успеваю.
Через час команда уже была на окраине, а два нагруженных мулла еще видели сны и встряхивали головами, отгоняя невидимых мух.
Бурраш находился в приподнятом настроении, для него каждый поход был, если не началом праздника, то веселым развлечением.
Ламтак все время думал о мастерской – как они там без него?
Рони думал о соседке. Еще год назад он ее не замечал – мала была, а теперь совсем другое дело.
А Мартин думал о том, что из всего этого выйдет. Рассказы Зены заставляли готовиться ко всякому, хорошо, хоть, ехать было относительно недалеко, не то что в прошлый раз – за далекие моря. И еще Мартин вспомнил прачку, которая жила в конце их улицы – у нее был сынишка шести лет. Пару раз она приносила им стиранное белье и Мартину показалось, что они с ней обменялись особенными взглядами.
«Надо бы наладить с ней знакомство, – подумал он. – Как вернемся – обязательно налажу.»
9
За первый день отмахали пятнадцать миль и в запыленных башмаках на негнущихся ногах зашли на постоялый двор, стоявший на краю какого-то захудалого поселения.
Вышедший навстречу хозяин, казалось, даже не верил такой удаче, чтобы так много гостей за один раз. Дорога была не главной и важные люди проезжали редко. В основном, местные крестьяне, которые старались гроша лишнего не потратить и, как правило, покупали только дешевое пиво, а ночевали в телегах на бесплатной соломе.
А эти, зайдя во двор, сразу стали требовать места, чтобы мулов поставить и заказали покушать.
Заметив на поясе орка меч, хозяин немного струхнул, но Бурраш подмигнул ему и сказал:
– Это на разбойников, а ты не тревожься.
Разгрузились гости сами, а потом гном ходил смотреть место, куда ставить мулов. Все проверил, осмотрел запоры и пощупал овес – не сырой ли и нет ли гнили. Овес был в порядке и он вышел.
Получив в свое распоряжение большую комнату, гости переобулись в мягкие обрезки и в них вышли под навес. Сидеть в комнатах было душно – за день стены сильно прогревались.
– Хорошо еще, что верхом не ехали, – заметил Рони, помогая руками забросить ноги через скамейку.
– Правда твоя, малой, – согласился Мартин. А Бурраш чувствовал себя нормально.
– Я привычный, целый день бегаю, да еще по мосткам, да с мешком соли на горбине, – пояснил он, пододвигая чашку с чечевичной похлебкой.
Заметив напряжение хозяина харчевни, Мартин высыпал перед ним горстку медных монет и сказал, что это аванс. Трактирщик сразу повеселел, понимая, что обманывать его не будут, вызвал стряпуху и работника, чтобы кормить гостей жареным мясом и молодой зеленью.
И чтобы булочек сделали, а еще кашу с медом и ванилью.
Но это на любителя, такого, как господин со второго этажа. Он жил здесь уже четвертый день, наружу почти не показывался и ночами хозяин слышал, как тот ходил по комнате позвякивая шпорами.
Его жеребец стоял в отдельной загородке и постоялец проверял его каждый вечер, не забывая напоминать, что зарубит всякого, кто его коню что-то не то подсунет. А чего там подсовывать, если вода ключевая и отборный овес?
Кушал этот постоялец немного, но все только свежее. И чтобы масло в горшочке отдельно топленое. А еще салат просил – листья такие, но салата не было, поэтому договорились на молодую капусту.
Плату не зажимал, деньги давал ежесуточно и если хозяин просил на что-то больше, давал не торгуясь. То есть, совершенно замечательный и щедрый был постоялец, если бы не одно – хозяин его боялся до жути и всякий раз думал, что вот-вот этот господин ему в морду заедет. Взгляд у него такой был – особенный. Смотрит-смотрит, а потом вздохнет и отвернется, словно сдержался, чтобы в морду не дать.
– Эй, хозяин, а что, много у тебя постояльцев бывает? – спросил Бурраш задумавшегося трактирщика.
– Что, ваша милость? – переспросил тот.
– Постояльцев много бывает? – снова повторил орк, обгладывая свиные ребрышки.
– А, это… Не особенно.
– А наверху кто? – спросил Рони. – Я заметил, что там – за ставнями, кто-то маячит.
– Не обращайте внимание, господа. Там один человек из города – климат ему лекарь прописал сменить, вот он и дышит тут у нас. В городе пыльно да и сыро.
Хозяин поклонился и отошел, надеясь что нелюдимый постоялец, если услышал разговор, оценит его. Ну, на кой он к этим ставням подходил? Сидел бы себе на лавке. Гости-то проездом, утром и уберутся восвояси.
Трактирщик не знал, почему постоялец прячется, но был вынужден ему подыгрывать.
Уже совсем стемнело и новые гости, проверив мулов, отправились в комнаты спать. Хозяин вышел к воротам, чтобы запереть их на ночь, когда заметил появившегося там позднего путника, который вел на поводу осла.
– Примешь на постой, добрый человек? – спросил путник. На взгляд трактирщика, выглядел этот путник каким-то ненастоящим.
– Да я тебя, прохожий, знать не знаю, – попытался отказаться трактирщик, однако незнакомец придержал ворота и оставив осла, зашел во двор. Трактирщик невольно оглянулся, а незнакомец, вдруг, приставил к его лицу кинжал:
– Не вздумай заорать, болван.
– И не подумал, ваше благородие, – пролепетал трактирщик, холодея от ужаса.
– Мне нужен господин на дорогой лошади.
– Да он на втором этаже, ваше благородие, если же… желаете, открою дверь, когда он уснет.
– Дурак, я не убивать его пришел, мне поговорить нужно, – сказал незнакомец, убирая кинжал, поскольку понял, что слишком напугал хозяина.
– Из… Извините, ваша милость, я не по… понял.
– Ладно, не трясись, на вот тебе, – сказал незнакомец, сунув под нос трактирщику серебряную монету.
– Пы… Премного благодарен.
– Постояльцев много?
– Уф… Ваша милость, дайте отдышаться, я ведь думал вы меня – того…
– Ладно, отдышись.
Хозяин сделал несколько вздохов, затем взглянул на монету в руке и удовлетворенно кивнул.
– Значит так, ваше благородие, сегодня приехали четверо. Среди них – два инородца. Один, который высокий – с мечом на поясе. Меч старый, битый, похоже это бывший солдат.
– Чего хотят?
– Полагаю, завтра дальше поедут.
– Из откуда и куда?
– В сторону границы… Ах…
Трактирщик картинно зажал себе рот.
– Так вы полагаете, ваша милость, что они…
– Да перестань ты чушь пороть, – одернул его незнакомец. – Или слышал чего?
– Ничего такого, ваше благородие. Плетут себе, чего хотят. Похоже с Пронсвилля прибыли.
– Почему так решил?
– Подшипешивают, когда говорят «подай пирожки». Так говорят на берегу, то есть – портовые.
– Ладно, с ними пока все. Как улягутся, поднимешься к господину и скажешь, чтобы во двор спустился.
– Не поверит, честное слово, мне не поверит. Он на меня, как на инглаского шпиона смотрит, все глазом сверлит, даже мурашки по спине и ниже… Прошу прощения.
– Ты не дослушал, дурак.
– Прошу прощения.
– Ты не дослушал. Скажешь, что вызывает поговорить «гость от тетушки».
– Гость от тетушки?
– Да тихо ты…
Незнакомец зажал трактирщику рот и огляделся.
– Именно так, – сказал он, отпуская трактирщика.
– И что потом?
– Он спустится.
– А мне что делать?
– Спать пойдешь.
– Слушаюсь, ваше благородие.
10
Около полуночи тайный жилец спустился во двор. Он понял, кто вызвал его на беседу, однако на всякий случай, держал под рукой кавалерийский арбалет и кинжал.
– Рабас, я здесь, – сообщил о себе пришлый, выступая из темного угла.
– Леопольд! – облегченно произнес постоялец, опуская оружие. – Почему так долго?
– Твой курьер нарвался на грабителей, потерял лошадь, кошелек и суму с фальшивым донесением. Но в нательной рубахе доставил твое письмо с задержкой в четыре дня.
– Дерьмовая дорога.
– Да ладно тебе, хорошо, что вообще живым добрался. Тут недавно обоз с рыбой остановили – всех вырезали до единого.
– Что за глупость?
– Для нас с тобой – глупость, а разбойники, таким образом, свою силу показывают. Теперь купцы должны с ним договариваться и выкупить дорогу, чтобы ездить без резни кровавой.
– Только их нам тут не хватало, – вздохнул постоялец.
– Вот именно. Так что езжай осторожно, твой конь издалека ценой заметен. Брал бы лучше казенного, все меньше беспокойства.
– В другой раз так и поступлю.
– Что там за гости у вас?
– Ах эти… – постоялец вздохнул. – Похоже частная экспедиция. В мешках оружие, кольчуги, щиты. Бывалая команда, но здесь у них интереса нет.
– Точно?
– Уверен. Ну я побежал собираться.
– Давай, а я здесь покараулю.
Через полчаса, когда Рабас выехал за ворота, во двор осторожно выбрался хозяин.
– Так что, ваша милость? – спросил он.
– Теперь я твой новый постоялец в той же комнате.
– А…
– Серебряный терций я дал в знак доброго знакомства, если ты об этом. За остальное плачу отдельно.
– Ослика поставить разрешите?
– Разрешаю. Только мешок сюда давай.
Приезжий забрал мешок и оставив осла хозяину, поднялся в комнату своего предшественника.
В углу горел светильник, кровать была заправлена. На столе – кувшин с водой и блюдо с белым хлебом. Еще – сахарница, солонка, льняная салфетка, вот и все напоминание о предыдущем жильце.
Приезжий бросил мешок на пол, достал меч, арбалет и зарядив его, положил на пол – возле кровати. Теперь он заменял предшественника и отвечал за все, что здесь могло произойти.
Заперев дверь на засов, постоялец упал на кровать и прикрыл глаза. Похоже, у него появилось время поспать и придти в себя после этих торопливых сборов и укрощения осла на дороге, когда, пару раз, его хотелось просто прирезать. И вот он здесь, а значит можно выспаться.
Постоялец уже стал погружаться в сон, когда чей-то шепот заставил его проснуться и целиком обратиться в слух.
Если бы кто-то говорил в полный голос, постоялец бы не проснулся, но шепот действовал на него, как удар городского колокола.
– Привет, Тревор…
– Ой, Барабан, ты зачем заявился?
– Проведать тебя.
– У меня все в порядке, уходи давай…
– Кто твои постояльцы, Тревор?
– А я почем знаю? Мое дело радоваться, что люди пошли. Я без доходов полгода сидел – разве не знаешь?
Вскоре разговор прервался, кто-то вышел до ветру и шепот прекратился. Потом хозяин шикнул на ночного визитера, чтобы убирался и стало тихо.
«Надо будет выяснить,» – подумал постоялец, потом приподнялся и удостоверившись, что дверь действительно заперта, уснул.
11
Утром гости встали с рассветом и пока завтракали, солнце поднялось над горизонтом, отчего задымили, закурились туманом дороги, отдавая накопленную за ночь росу.
– Должен сказать, что пироги здесь стряпню бабы Зены напоминают, – заметил Бурраш, подъедая оставшуюся на тарелке сметану.
– Да, что-то такое есть.
– Это последняя нормальная еда на дороге, дальше будет только фасоль, чечевица и маринованная репа, – сообщил Ламтак.
– Да ладно тебе, – не поверил Мартин.
– Точно тебе говорю. Мы идем к границе ингландцев, а у них это первейшая еда.
– А я слышал, ингланцы мясоеды, – заметил Рони.
– Все мы мясоеды, когда деньги имеются, – поправил его Бурраш. – Но в их тюрьме, поверь мне, ни о каком мясе и не слыхивали.
– Так это, может, только в тюрьме?
– Выходим, грузим мешки! – объявил Мартин, поднимаясь из-за стола. – Эй, хозяин, иди сюда – рассчитываться станем.
Хозяин назвал цену, Мартин стал отсчитывать монеты и подняв голову, застал нового постояльца возле окна. Тот резко подался назад, Мартин уронил монету и когда трактирщик бросился ее поднимать, Мартин спросил тихо:
– А кто у тебя там наверху?
– Я… Это… Не расслышал, – ответил трактирщик, подавая Мартину оброненную монету.
– Теперь в расчете? – спросил тот.
– Тот точно, ваша милость, в полном расчете.
Мартин решил больше ни о чем трактирщика не спрашивать, в конце концов, они уезжали.
Когда он вышел во двор, Рони с Буррашем вязали последний мешок. Вскоре после этого, отряд вышел на дорогу и двинулся в сторону ингландской границы, мимо оставшейся справа в низине деревни.
В сотне шагов от постоялого двора, на обочине дороги лежала огромная стелла, которая стояла здесь в давние времена и тогда же свалилась.
От удара о землю по ней пошли глубокие трещины, однако даже теперь у всех, кто видел ее, возникало чувство внутреннего трепета перед возможностями и могуществом тех, кто мог сооружать такие каменные громады в далекие времена.
– Эта штука была вдвое выше, чем дом самого Овцера, – заметил Бурраш.
– Знаменательная конструкция, – согласился Бурраш.
Неожиданно, из-за оконцовки древней стеллы вышли двое молодцев с кинжалами на поясах.
– Ну-ка стой! – крикнул один, вытягивая вперед руку. Но шедший первым Бурраш даже не подумал остановиться.
– Вы что, не поняли? Это наша дорога и все, кто здесь проезжают, должны платить нам деньги!..
– Мы не будем, – сказал Бурраш и отодвинул наглеца в сторону.
Ламтак захихикал.
– Эй, да вы знаете, с кем дело имеете? Да вас порвут за ближайшим поворотом, мы люди Ландфайтера!.. Я здесь прикрепленный к дороге, я налог собираю!..
– Парень вали, пока тебя не побили, – посоветовал ему Мартин.
И вся группа проследовала мимо разбойников, которые были поражены тем, что их не испугались.
– Это потому, Бражник, что мы слишком добрые, – сказал самый активный из разбойников.
– А что бы ты им сделал, Лютый? Их четверо и орк при оружии. Давай лучше трактир обрушим, там пожрать и выпить точно найдется, а если этого дятла потрясем, так и денег вышибем.
12
Так они и сделали – ввалились на постоялый двор и вызвав хозяина, для начала, избили его, повалив на землю.
– Ты понял теперь, кто мы? – спросил Лютый.
– Я… Я буду рад принять вас, ваша милость… – пролепетал трактирщик, прикидывая, во что ему обойдется этот визит.
Что касалось оплеух – этого он не боялся. Жить на пустынной дороге и не получать, время от времени, по морде, это роскошь совсем небывалая. Зато, если гости изрядно выпьют, то даже те, кто давал зуботычины, могли начать сорить деньгами и вслед за серебром – бросаться золотом.
Случалось, что после таких разовых пьянок, он потом полгода жил припеваючи.
Но эти были не такими – наглые, грязные и с кинжалами. Скорее всего разбойники из новой банды, которая завелась тут месяца три назад.
– Мы люди Ландфайтера, врубаешься? Тащи нам жрать и выпивки, пока я тебя не изувечил!
Хозяин убежал исполнять приказание, а разбойники довольно посмеиваясь, прошли на террасу и заняли места за столом.
– Вот примерно так, Бражник, я и вижу нашу дальнейшую жизнь, – сказал Лютый, разваливаясь на дубовом стуле. – Скоро нам тут все платить станут и деревенские, и сельские, и посадные.
– А шерифы?
– А чего шерифы? Ландфайтер с ними договариваться умеет, а несговорчивых в землю закопаем. У нас это быстро, ты знаешь.
– Знаю, – согласился Бражник.
Прибежал хозяин и начал расставлять оставшиеся с вечера объедки, полагая, что грязные разбойники сметут все не глядя. И оказался прав. Они не обращали внимание на вкус, привкус или запах, достаточно было одного вида еды.
Бражник не забывал про пиво, а Лютый не переставал хвалиться и обещать, как они заживут в скором времени.
– Денег давай, сволочь! – внезапно прервался он, хватая трактирщика за ворот.
– Так нет денег, ваша милость, поиздержался я! Давайте, я вам еще пива принесу и бражка у меня на травах – очень полезная для желудка!..
– Хорошо, – внезапно успокоился Лютый и подмигнул Бражнику. – А скажи, сколько у тебя богатеньких постояльцев?
– Постоялец один, но он вполне себе скромного достатка, ваша милость. Оставьте вы его, давайте я вам еще соленых грибочков принесу. Возле речки сам собирал – все кто пробовал, хвалят.
– Нет, показывай, где у тебя постоялец! – потребовал Лютый, поднимаясь и его напарник тоже поднялся со стула.
– Ну зачем, ваша милость, давайте я вам яишенку сделаю… – предпринял трактирщик последнюю попытку, но Лютый ударил его по щеке.
– Я сейчас тебе сам яишенку сделаю! Веди давай!
Трактирщику ничего не оставалось, как показать на лестницу. Ну, а что он еще мог сделать, ведь стоял до последнего?
Разбойники поднялись к двери, самой лучшей комнаты и стали ломиться в нее и орать, чтобы им открыли, а трактирщик вышел на дощатую террасу и обессиленно опустился на стул. Уже столько лет прошло, как в их краях перевелись разбойники и жить стало намного легче, и вот теперь – снова.
Наверху послышались крики, звон стали и вдруг все стихло.
Трактирщик поднял голову и увидел выглянувшего в окно постояльца.
– Лопата у тебя есть?
– Чего?
– Лопата, говорю, есть?
– А, есть! – спохватился трактирщик.
– Хватай лопату, тряпок каких-нибудь и ведро воды!
– Понял, ваше благородие, одну минуту!
Для такой работы у него имелась тележка и подзабытая дорожка в лес. Туда они с постояльцем и сбегали – уложились в полтора часа.
Когда вернулись, солнце уже было в зените и стряпуха что-то скребла на кухне.
– Вам обед наверх подать, ваше благородие? – спросил трактирщик.
