Текст книги "Меченосец"

Автор книги: Алекс Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

11

Через полчаса Рик почти догнал своих приятелей и был уже «в теме».

– Да что мне сеньор Кавендиш?! – пьяно похвалялся он. – Да он мне в рот смотрит, этот сеньор. Он со мной по каждому вопросу советуется, что ты, Рик, думаешь о том, а что об этом…

– А ты? – спросил Турио, который всегда выглядел трезвым, сколько бы ни пил, выдавала его лишь заторможенная реакция. Вот и сейчас он задал вопрос по поводу первой части выступления Рика, где тот рассказывал о починке роботов-погрузчиков и о том, как сунулся под монтажную панель, а там пахло горелым маслом.

– А что я? Я отвечаю. Нельзя же отмахнуться от человека. Все же он платит мне зарплату. Хотя, конечно, уже порядком надоело объяснять ему все, как маленькому.

– Ну что, еще по «барбосу»? – предложил Кескес, поднимая стакан.

– А ты? – спросил Турио, пристально глядя куда– то мимо Рика.

– Я присоединяюсь, – ответил тот, хотя вопрос Турио касался его предыдущего заявления.

Уже начинало темнеть, под накренившимися зонтиками стали загораться заряженные солнечным светом осветительные панели.

– Тогда я эту стерву выгнал и взял себе новую подругу… – продвигал свою «тему» Марк, глубоко затягиваясь сигариллой «Грезы», такой крепкой, что у всех сидящих за столом слезились глаза.

– Ну и как она, новая? – спросил Рик, щурясь от дыма и с удивлением обнаруживая, что все вещи вокруг излучают оранжевый свет. И стаканчики с облупленной эмалью, и поцарапанный стол, и сушеные креветки на помятой пластиковой тарелке, и даже поставленные в вазу пластиковые цветы.

Он посмотрел на свою ладонь и увидел, как вокруг пальцев вьется светящийся дымок, принимающий все оттенки радуги в зависимости от шума, который теперь Рик отчетливо слышал.

Такое с ним случалось и раньше, но всякий раз по-иному, и он знал, что это работа сахеллы. Сахелла – она такая!

– А титьки у нее! Как две спелые капиоки сорта гигант-настурция! – продолжал описывать Марк свою воображаемую подругу. – А корма! Во какая! Не вру!

– А в койке она как? – уточнил Турио, у которого включилась вторая скорость опьянения, когда он ненадолго переставал тормозить.

– В койке? – переспросил Марк и удивленно посмотрел вокруг. – А это, ребята, я забыл…

Пока он собирался с мыслями, Рик перешел на волну Кескеса, который продолжал бесконечный рассказ о своей безудержной силе.

– И вот веришь? Схватил я этот стальной прут, да вот так вокруг руки и намотал! – Он показал, как именно, напрягая мышцы, наматывал себе на руку стальной прут, который, судя по усилиям Кескеса, был толщиной в дюйм – никак не меньше.

– Они, конечно, удивились все. Тогда я еще один прут взял, да и разорвал пополам! Даже сам испугался, такая в руках сила бурлила…

– А титьки у нее! Как две спелые капиоки сорта гигант-настурция! – начал Марк с того места, которое запомнил.

Двое гериндо поднялись из-за стола и, подойдя к стойке, расплатились, а затем пошли к лестнице, то и дело оглядываясь.

У Турио после пяти «барбосок» включилась третья скорость опьянения. Пододвинув стул, он нагнулся к Рику и, обняв его за плечо, сказал:

– Есть тема, приятель…

Затем огляделся, подозревая в каждом посетителе полицейского агента, и понизил голос:

– Короче, есть партия шарнийского шелка. Восемнадцать тысяч штук…

Рик неопределенно повел головой. Партия и впрямь была не маленькая. Перевези такую с островов на материк без уплаты пошлин – цена вырастет втрое. Выгода обещала быть солидной, так что Рик был готов ввязаться в дело, хотя про шарнийский шелк слышал почти каждый день.

Однако в мире сахеллы были свои порядки, то, что казалось неправдоподобным человеку трезвому, в мире сахеллы считалось самым что ни есть настоящим.

– Я плохо разбираюсь в шелковых штуках, приятель, – сказал Рик и потянулся за очередным «барбосом». – Ты можешь перевести это в тонны?

– В тонны не могу, – покачал головой Турио и снова с подозрительностью огляделся.

– Почему? – спросил Рик и тоже огляделся.

– Потому что это секретная информация.

– Понимаю, – согласился Рик и пригубил сахеллы.

Это был его седьмой «барбос», в котором сахелла была легкой, как вода родника. Седьмой «барбос» Рик пил без спешки, потому что это был последний, переходить эту черту никому не рекомендовалось. Седьмой – это легкость, иногда невесомость, это песня и кошачья грациозность, но восьмой был тропинкой в пропасть. Тонкой и неверной, которая обрывалась так внезапно, что сколько Рик по ней ни путешествовал, он так и не научился вовремя определять этот момент – момент отрыва.

Он и седьмой-то «барбос» не должен был трогать, но тяготы затянувшегося рабочего дня обязывали.

– Я могу сказать тебе, сколько это будет в мерных контейнерах… – сообщил Турио.

– В полуторных или в квартах?

– В квартах.

– Ну и сколько?

– Восемнадцать…

– То есть восемнадцать тысяч в восемнадцати контейнерах, так?

– Так.

– Значит, в каждом контейнере по тысяче шелковых штук, так?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что это секретная информация.

12

Когда небо на западе стало темнеть, на скалу начали прибывать контрабандисты. Не те, что вели пьяные разговоры, а самые настоящие, с бегающими глазами и вздрагивающие при каждом звуке, напоминающем вой «трапеции». Однако по мере того, как наступала темнота, ветер ослабевал и его порывы больше не напоминали звук атакующего «поморника».

Контрабандисты садились за столы и начинали свои разговоры, сначала тихо и скрытно, а по мере опьянения все более громко и откровенно.

Это были те, кто, отправив в темноту катер с экипажем, уходили промочить горло, чтобы под утро снова оказаться на берегу и принять товар и катер. Или только катер, если экипаж опасался выходить в море.

Бывали такие ночи, когда «трапеций» в воздухе было слишком много, но отменять рейс было нельзя, тогда катера шли на автономном управлении, тупо пересекая проливы по прямой.

Приходили на скалу и те, кто работал в экипажах раз через сутки, а потом прислушивался к реву моторов на море и говорил что-то вроде: «Это Эрнесто на „Морском Котике“, я этот голос издалека узнаю».

И в этот раз все было как всегда. Пропустив пару «барбосов», контрабандисты начинали говорить громко, потом хвастаться и наконец хвататься за ножи и пистолеты, однако Рик ничего не боялся, поскольку в этот час им управляла только сахелла.

«Я сам работал с Гвидо Рамольдсом и знаю, что он никогда не ходил на Ривьеру!» – хрипло кричал какой-то человек.

«На что ты намекаешь, Ирсон? Ты хочешь сказать, что кто-то молотит языком без дела? Ты на это намекаешь?»

«Понимай, как знаешь, Ржавый! Но я работал с Гвидо и таких походов не помню, а уж с твоим участием – тем более!»

Сверкнули ножи, забияки перевернули пару столов, и кто-то наверняка бы серьезно пострадал, но неожиданно раздался крик:

– «Поморник!» «Поморник» прямо по курсу!

Драка тотчас прекратилась, публика повскакивала с мест и бросилась мимо стойки к слабому ограждению, под которым, в темной бездне, бились о скалу тяжелые волны.

– Осторожнее там, цепь совсем старая! – закричал Лиммен, но его никто не слушал. Все следили за цепочками красных трассеров, которыми «трапеция» хлестала по скакавшему по волнам катеру.

Самого катера в темноте видно не было, но яркий свет от снарядов окрашивал в розовый цвет пену, которую взбивал тысячесильный мотор.

– Ну почему он не стреляет?! Что же не бьет, «поморник» его сейчас в упор разделает! – кричал кто-то.

– Выжидает! – отвечали ему. – На такой волне не больно-то отмахнешься!

– А кто это – никто не узнаёт? – спросили сзади.

Все замолчали, пытаясь по едва слышимому звуку определить, кому принадлежит катер.

– Вроде Гирмор… – предположил кто-то. – Это у него помпа подвывает…

– Помпа у всех подвывает, у кого движок «пятьсот десятый».

– Тогда не знаю.

– Эй, да это же Джузеппе! Джузеппе-Мул! – пронзительно закричал один из посетителей, и толпа расступилась, пропуская его к самому краю.

Между тем «трапеция» продолжала клевать катер короткими очередями, оттягивая момент решительного удара. Робот старался покалечить посудину, чтобы вызвать полицейский десант для ее захвата, однако пока катеру везло, он умело маневрировал, скакал по гребням волн, наполняя восхищением души тех, кто знал Джузеппе-Мула.

– Я его сменщик! Я его сменщик, но сегодня он вызвался смотаться вместо меня, понимаете?! – кричал тот, который опознал катер. Это был контрабандист с восточного побережья острова и в «Синем марлине» появлялся редко.

Наконец на катере решились на ответный удар. Сверкнула яркая вспышка, и с направляющей в сторону «трапеции» пошла ракета.

Пытаясь уйти от нее, робот скользнул на крыло, затем спикировал к воде, но ракета на обман не поддавалась. Секунда-другая – и кривлянья «поморника» закончились точным попаданием.

В полнеба полыхнула яркая вспышка, горящие обломки посыпались в море, вызвав бурю эмоций у посетителей.

Должно быть, на катере тоже радовались, но почему-то уходили в сторону порта на полном ходу, отчего из выхлопных труб судна выбивало метровые факелы.

«Совсем топливо не бережет», – подумал Рик, глядя на это сквозь мелькания рук и шляп возбужденных контрабандистов.

Вскоре темноту распороли новые трассеры, которые послал очередной «поморник». На скале замерли, ожидая, что и теперь катер постоит за себя, однако больше предупреждений сверху не последовало. Полыхнули факелы роторных пушек, и наперерез прыгающему по волнам катеру полились потоки ярко-синего пламени. Они ударили точно в цель, катер вспыхнул облаком искр, которые отнесло ветром на воду.

13

На скале молчали, не было слышно ни криков, ни рыданий. Многие из контрабандистов видели такое не в первый раз и частенько сами под огнем пушек прорывались к такому желанному континентальному побережью. Теперь не повезло еще одному. Посетители стали возвращаться, садясь на скрипучие стулья и глядя перед собой на недопитые «барбосы».

Дольше всех на скале оставался тот контрабандист, чей напарник был на том катере, но и он в конце концов вернулся на место и сразу получил множество предложений об угощении.

Рик тоже вернулся за свой стол, чтобы не спеша добить оставшуюся в седьмом «барбосе» сахеллу. Случившееся в море не произвело на него особого впечатления, он уже был слишком пьян. Зато этот бой хорошо лег в историю Турио с его шелком, контейнерами и большим наваром. В какой-то момент Рику показалось, что это они с Турио потерпели неудачу, а значит, партия шелка так и не достигла заказчика. Обидно.

– Обидно, – вслух произнес Рик.

Снова подул ветер. Теперь он пришел с востока, пробежав через весь остров и напитавшись множеством запахов. Рик вдыхал его и видел заросли разноцветных петуний в палисадниках, закопченные закусочные с извечной картошкой и рыбой, склад удобрений «Удо Лидберг» и даже общественный сортир напротив пивной на центральной улице. Как-то так получилось, что всего за три года Рик сросся с этим островом, и он казался ему ближе, чем континент, где его часто незаслуженно обижали, да и выпивка там была значительно дороже.

Тем временем потерявший напарника контрабандист двигался от стола к столу, получая от каждой компании по «барбосу». Люди угощали от чистого сердца, желая помочь бедняге, однако такое количество сахеллы не шло ему на пользу.

С трудом оторвавшись от очередного стола, Гарсиа – так звали контрабандиста – потерял равновесие и, попятившись, шлепнулся на стул рядом с Риком.

Минуты две они смотрели друг на друга, теряясь в перепутанных логических нитях. Рик никак не мог понять, почему так изменился Турио и кто в этом виноват – Турио или Рик, допивший свой седьмой «барбос». Между тем у Гарсиа в руках было еще два стаканчика с сахеллой, он не сразу их заметил, а заметив, протянул один Рику, сказав:

– Выпьем…

И только тогда Рик узнал этого человека и вспомнил, что тот пострадал. Он также отдавал себе отчет в том, что Гарсиа протягивает ему восьмой «барбос». Восьмой! Тот самый восьмой, за которым сахелла открывала бездну, а это всегда означало падение и всегда боль, но уже утром.

– Выпьем, – повторил Гарсиа или, может, Рику это послышалось. Он взял протянутый стаканчик и, ни минуты не колеблясь, выпил его до дна.

Так было нужно.

Поначалу ничего особенно не случилось, Рик даже сумел подняться со стула – хотелось убедиться, что он еще в «Синем марлине».

Под зонтиками горели светильники, за стойкой улыбался довольный Лиммен, но, кроме него, в заведении никого не было. Только столы, стулья и вьющиеся над тарелками морские мошки.

Посетителей не было, но Рик знал, что это не так. Ему уже приходилось добираться до восьмого «барбоса», и он помнил, что все сложные зрительные образы исчезали, чтобы человек мог видеть самое главное.

А что самое главное в таком состоянии? Правильно, добраться до дому. Следовало сначала спуститься по восьми высеченным в скале пролетам ступенек, а потом пройти по узкой, петлявшей между кустами магнолии тропке.

Вот для чего требовалось остававшееся под контролем внимание.

«Пойду домой…» – подумал Рик, и эта здравая мысль вдруг прогремела в голове, словно удар грома – «Пойду домой!», «Пойду домой!»

– Сегодня ты меня не обманешь, – сказал Рик и погрозил разливной панели, в котором еще бурлили неисчерпаемые запасы сахеллы. – Я пойду домой и ни разу не упаду!..

Потом, подумав, добавил:

– Ну, может, раза два…

Однако сосредоточиться на процессе ухода домой ему мешало нечто вьющееся вокруг него, словно мотылек вокруг лампы. Что-то живое двигалось совсем рядом и иногда касалось его.

– Лиммен, сколько с меня сегодня? – спросил Рик и удивился тому, насколько звучный у него голос. В следующий раз ему следует говорить тише. В следующий раз.

– Завтра отдашь… – как всегда отмахнулся Лиммен. Он не рассчитывался с пьяными и получал с них деньги, когда те приходили трезвыми.

14

Неожиданно мелькание рядом с ним прекратилось – это Гарсиа наконец замолчал и перестал двигаться, потому что заснул стоя.

Увидев его, Рик не удивился. Он уже давно пил и мало чему удивлялся. Гарсиа открыл один глаз, потом другой и вполне трезвым голосом произнес:

– Ты мне друг, Рик, и даже больше. Подтверждаешь?

– Подтверждаю, – легко согласился Рик.

– А ты готов на все ради нашей дружбы?

– Готов, – сказал Рик.

– Хорошо. Тогда иди за мной…

Гарсиа повернулся и направился к краю скалы.

– Осторожно, друг, – сказал Рик, заметив, как змеится перед ним предательская тропинка восьмого «барбоса». Вот она граница – у самых ног.

– Ты боишься? – спросил Гарсиа.

– Нет, – ответил Рик. Он был сосредоточен лишь на том, чтобы не провалиться в пропасть, которая пряталась на тропинке. Рик уже ходил по ней и знал, что нужно держать ухо востро.

– Вперед, друг! – закричал Гарсиа, шагнув со скалы, и Рик, не задумываясь, сделал то же. Он летел вниз, чувствуя, как ветер треплет его одежду, и раздумывал о том, насколько тонка грань между извилистой тропинкой и падением в бездну. Как ни старался он быть начеку, сахелла снова обманула его, а значит, будет тяжкое утро.

Никогда сахелла не бывала так жестока, как наутро после восьмого «барбоса».

Неожиданно яркая вспышка осветила все вокруг, заставив мысли Рика изменить направление. Повсюду он видел огонь и всем телом чувствовал, как его поджаривают на ярком гудящем пламени.

«Откуда это? Почему?» – пытался разобраться Рик и вдруг закашлялся, когда попытался вздохнуть.

– Да это же вода! – воскликнул он и стал загребать левой рукой, поскольку правая уже не слушалась, а левый бок продолжал гореть огнем.

Волны раскачивали Рика и швыряли в сторону небольшого прибрежного наката из базальтовой крошки, но, ударяясь о скалу, они бежали назад, снова волоча за собой беспомощное тело.

Рик пытался бороться и цеплялся за дно, но песок был рыхлым, а со дна поднимались тысячи рачков-люминофагов, насыщавших воды изумрудным сиянием.

Когда Рика снова подбросило на волне, он почувствовал удар в ноги, а затем, совсем рядом, понеслись ярко-синие сигнальные огни, обозначавшие двенадцатиметровое тело энардона.

Чудовище прошло под Риком, затем сделало круг и на следующем проходе сомкнуло на нем челюсти.

– Ой, больно! – вырвалось у него. – Пусти, тварь! Пусти, отравишься!

Рик помнил рассказы о разборчивости энардонов, которые никогда не проглатывали пьяных рыбаков. Вот и сейчас Рик ощутил, как по телу монстра пробежала судорога. В следующее мгновение энардон мотнул головой, выбросив Рика на мягкий накат из базальтовой крошки.

– Кажется, сандаль потерялся… – спохватился Рик и принялся шарить по мокрому песку. Накатывавшие волны приносили все новые колонии люминофагов и все вокруг сияло от их изумрудных вспышек, но потерянного сандалия рядом не было.

Откуда-то сверху доносились трудноразличимые голоса, пару раз по воде полоснул луч фонаря. Но не успел Рик начать горевать о пропаже, как изумрудные волны вновь расступились и нечто, напоминавшее раскинувшего крылья орла, пролетело над Риком и шлепнулось на накат чуть ближе к скале.

«Это птицы. Ночные морские птицы…» – подумал Рик, продолжая искать сандалию, однако неожиданно наткнулся на человеческое тело.

«Ну и дела…» – удивился Рик и снова услышал голоса сверху. Сахелла на мгновение отпустила его, сразу вернулись воспоминания о падении в бездну.

«Не нужно было пить восьмой „барбос“. Не нужно…»

Рик поднялся на ноги, взял за воротник лежавшего на накате незнакомца и двинулся вдоль полосы прибоя, волоча за собой обмякшее тело.

15

На втором этаже дощатого капироче зазвучала музыка, служившая Рику вместо будильника, поскольку уже два года поселившийся наверху художник Карлос заводил ее в половине седьмого утра.

Рику доводилось слышать эту мелодию и прежде, но он не помнил ее название – то ли «Пасольеза», то ли «Касабланка». Хорошая мелодия на случай, если ты в кабаке и тебе нужно потанцевать с девушкой.

Эта мелодия обладала особенной силой и была в состоянии вырвать Рика из объятий крепкого сна, тогда как будильника после очередной пьянки он мог и не услышать.

Открыв глаза, Рик с минуту глядел на необшитый потолок, рассеянно наблюдая, как прогибаются под Карлосом старые доски. Что он там делает под эту музыку? Прежде Рик думал, что художник заправлял кровать, одевался, расставлял стулья или, может быть, складывал свой мольберт. Но сейчас Рику стало казаться, что Карлос танцует. Да, именно танцует – вальсирует и, возможно, не один.

Рик легко представил себе даму, с которой мог танцевать Карлос. Она не из тех, которые приезжали к художнику с континента для известных услуг. Эта женщина была другой.

«Значит, он там танцует», – подумал Рик и попытался вздохнуть, но его легкие вдруг прихватил приступ жестокого кашля, от которого во рту появился привкус крови.

Наверху хлопнула дверь, Карлос сбежал по деревянной лестнице. Рику тоже пора была подниматься. Вот только как? Левая рука едва шевелилась, а правой Рик снял с уха веточку «морской капусты».

«Водоросли? Откуда на ухе водоросли?» – удивился он. Рик не помнил, чтобы вчера купался. Не было такого. Но, если честно, он не помнил вчерашнего вечера вообще. Где был? Что делал?

«Чем выше по скале, тем дешевле сахелла», – говорил Лиммен. Значит, вечером Рик снова был на скале. Других вариантов у него не бывало.

С трудом приподнявшись на локте, Рик застонал от боли и снова упал на подушку. Должно быть, очередной поход в «Синий марлин» закончился дракой и его снова побили. Рик поднес к глазам правую руку и увидел на костяшках ссадины.

«Значит, я им тоже врезал…» – подумал он, и от этой мысли ему стало немного легче.

Чуть сдвинувшись на кровати, Рик сбросил на пол левую ногу, потом, продолжая поворачиваться, правую и теперь наполовину находился вне постели, а значит, почти бодрствовал.

«Крепко били, мерзавцы. Втроем, наверное…» – подумал он, чувствуя неутоленную обиду.

Находясь в таком подвешенном положении, он ощупал правой, работающей рукой, левую. Кости были целы, но отбитой она оказалась по всей длине, даже притронуться было больно. Рик сразу представил, как лежал левой стороной наружу, а правой – к стене. Так его и били. Но где на скале стена? Должно быть, к стойке прижали, больше там негде.

«Хорошо, хоть со скалы не сбросили», – подумал Рик, готовясь действовать решительнее. Он должен был подняться во что бы то ни стало, ведь вчерашний вечер не отменял сегодняшний рабочий день.

Рик уперся правой рукой в обшарпанную деревянную стену и, оттолкнувшись от нее, окончательно сбросил себя с кровати, однако ударился задом об пол, взвыл от боли и рухнул на левую, отбитую сторону, отчего его тело словно пронзили тысячи раскаленных иголок.

Это были змеи, в этом Рик не сомневался. Их здесь собрался целый клубок, и он угодил в него всем телом, да еще спьяну. О, какие мучения! Рик чувствовал, как змеиные зубы впивались в его тело все глубже, раз за разом впрыскивая жгучий яд.

«Помогите, кто-нибудь! Помогите!» – закричал он так громко, что перед глазами поплыли желтоватые круги, а в ушах застучало.

«Помогите! Люди, помогите!» – продолжал голосить Рик, не сразу поняв, что кричит только мысленно, не издавая никаких иных звуков, кроме сопения и всхлипов.

Смирившись, наконец, со своей участью, он вытянулся на полу и всего в нескольких сантиметрах от своих глаз увидел двух раздавленных змей.

«Придавил гадов…» – подумал он отстраненно, но, приглядевшись, вместо раздавленных змей обнаружил пару домашних шлепанцев, бывших когда-то сандалиями из свиной кожи.

– Это сахелла… – хрипло произнес Рик. – Это она не отпускает меня…

Он осторожно перекатился на правый бок, и тут окончательно стало ясно, что никаких змей на полу нет, зато много обычного мусора. А под столом валяется зажигалка, которую Рик потерял полгода назад, когда хотел выкурить сигару. Но зажигалку выронил, да так и не нашел, а забытую на столе сигару подобрал и съел Морвуд.