Текст книги "9-я книга. Тарат Зурбин"
Автор книги: Алекс Карр
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Примерные координаты во Вселенной:
Галактика Хизан, расположенная
в срединной части Вселенной
Галактические координаты:
Срединная доля галактики,
Синий сектор Гегемонии Интайра
Планетарное время:
Отсчет событий пошел
с 11 дня месяца курант,
21576 года Звездной Эры
в 10 часов 00 минут
по часовому поясу Сартуаза
Продолжение рассказ Эмиля Борзана.
Мне было всего двадцать два года, когда я впервые получил приглашение встретиться с Гудэрой. В силу своих молодых лет и неистребимой вредности характера я не бросился тут же со всех ног к ближайшему космопорту и не полетел в космос искать Гудэру. Я просто выбросил его письмо, написанное на листе плотной бумаги красивым калиграфическим почерком, в утилизатор. Лишь через несколько недель я случайно обмолвился об этом письме в разговоре со своим учителем и тут же нарвался на массу резких слов в свой адрес. Мне были обещаны всяческие беды и страдания, вплоть до преждевременной смерти и даже приведены соответствующие примеры, но я упрямо стоял на своем, – да, на фиг он мне сдался, этот майруми! Если я ему нужен, пусть сам и приходит ко мне.
Еще через какое-то время я получил от некоего Гудэры с планеты Майрум второе письмо-приглашение и, немного подумав, решил-таки согласиться. Я не сказал бы что меня испугали слова моего учителя о бедах и прочих карах, мне просто было любопытно взглянуть на настоящего живого майрума и потому я взял в университете отпуск, занял у друзей денег и арендовал у одного знакомого синтетта его небольшую космояхту. Так как опыта полетов в большом космосе у меня не было совершенно никакого, то моему знакомому пришлось лететь со мной за семьсот с лишним световых лет от Интайра за ту же сумму не столько из желания угодить мне, сколько из опасения потерять свою собственность.
Когда я прибыл на крохотную стартовую площадку, размещенную на крыше какой-то фабрики в промышленной зоне Сартуаза и увидел космояхту, стоявшую в ангаре, то понял, что опасения того синтетта, у которого я взял ее в аренду, не были беспочвенными. Если бы не он, я никогда бы не долетел до места встречи, настолько древним оказалось это транспортное средство. Правда, на деле это оказался пусть и крохотный, но надежный и очень скоростной космический кораблик, вполне пригодный для коротких космических полетов, если тебя не очень волнуют такие вещи, как комфорт и удобства.
Даже спустя столько времени, а с того дня когда я впервые встретился с Гудэрой впервые, прошло в общей сложности четыре тысячи триста пятьдесят восемь лет только моей прямой жизни, это если к тем тысячи восьмистам шестидесяти одному году, что я прожил на Интайре прибавить две тысячи пятьсот лет прожитых мною на Ратитайрисе, так вот даже спустя столько лет я до сих пор помню тот трепет, с которым я ступил тогда ногой на маленький космический островок, на котором меня поджидал этот майрум.
Местом для нашей первой встречи Гудэра выбрал низкую орбиту вокруг газового гиганта в необитаемой звездной системе, расположенной в секторе Интайрийской Гегемонии. Это была ничем не примечательная звездная система, в которой вокруг угасающей красной звезды обращалось всего лишь три огромных газовых планеты, никаких других планетарных тел там не было.
Пилот-синтетт вывел свою космояхту на орбиту с указанными мне в послании параметрами с точностью до одной секунды. Космояхта летела над багрово-оранжевой, полосатой планетой, в атмосфере которой постоянно кружились гигантские вихри и, поначалу, сканеры космояхты не обнаруживали в окружающем пространстве присутствия какого-либо космического корабля. Никого, кто спешил бы ко мне навстречу.
И вот, буквально спустя минуту после того, как мы вышли на орбиту, прямо перед нами, в какой-либо сотне метров от космояхты, вдруг, появилась плоская каменная глыба красноватого гранита треугольной формы, длиной в сорок метров и шириной в тридцать, похожая на зуб какого-то хищного животного. В основании этого треугольника имелось возвышение, выступ, метров пяти высотой, с небольшим гротом внутри, но ни это возвышение, ни сам грот не имели следов механической обработки камня какими-либо инструментами.
В центре каменного треугольника блестело небольшое озерцо с причудливо изгибающимися контурами, а сама гранитная глыба понижалась к центру столь же прихотливыми, пологими ступенями, которые поросли не то мхом, не то травой и полутора дюжинами невысоких деревьев. Над всем этим пейзажем светился, чуть голубоватым светом слой атмосферы, толщиной в тридцать метров, который, однако, не прикрывал углов этого каменного треугольника. Все на этой каменной глыбе было на редкость гармоничным и красивым и ничто не выглядело так, словно этого пейзажа коснулась чья-либо умелая рука. Все было естественным, словно этот космический островок, края которого были, будто обрезаны острым ножом, поднялся прямо с поверхности Майрума и отправился путешествовать в космос.
Поначалу, я не заметил Гудэру, он находился в глубине грота, но, видимо, увидев то, что я не тороплюсь выйти к нему из космояхты, сам вышел мне навстречу. После этого мне уже ничего не оставалось делать, как поскорее надеть вакуум-скафандр и выбираться из космояхты наружу. Признаться, мне было здорово не по себе.
С одной стороны такой мирный и привлекательный пейзаж, а с другой, как это все оказалось в космосе в восьмидесяти с лишним тысячах световых лет от Майрума? Без каких-либо двигателей, без прочного стайларового колпака и без защитных силовых полей? Все это было выше моего понимания и никак не укладывалось в моей голове. Да, к тому же я был всего лишь мальчишкой, пусть и крепким физически, довольно нахальным, но вовсе не таким уж героем, как мне казалось тогда, когда я выбросил первое письмо Гудэры.
Вот поэтому-то у меня и дрожали ноги, когда я, ступил ногой на этот небольшой космический островок, летящий над бескрайним багровым океаном планеты Герон. Тем не менее я не утерял своего любопытства и опустился на самом острие этого треугольного зуба, за пределами атмосферы, чтобы понять, что же ее удерживает. За те несколько минут, что мы с моим приятелем синтеттом рассматривали этот чудо-астероид, глядя на экран сканера, который просвечивал его буквально насквозь, я что-то не заметил никаких энергетических установок и вообще чего-либо, что указывало на какие-то технологические ухищрения. Тут оставалось либо поверить в магию, либо согласиться с тем, что Майрум это древнейшая цивилизация в галактике Хизан и их наука уже вышла за грань постижимого, а сами майруми были подобны древним божествам, которые, согласно легенд, творили миры то из собственной слезы, а то и вовсе из одной только изначальной пустоты.
Гравитация на этом космическом островке была такая же как и на Интайре и похоже мне не должно что-нибудь угрожать. Ведь это была далеко не первая встреча представителей народов интари и майруми. Преодолев свое смущение и внезапную робость, я сделал несколько шагов по направлению к озерцу и, вопреки советам своего спутника, оставшегося на борту космояхты, смело снял с себя вакуум-скафандр. Правда, я предварительно сделал глубокий вдох и плотно зажмурил глаза, припоминая рассказы о том, что в вакууме умираешь не сразу и у тебя в запасе есть секунд десять, чтобы успеть снова закрыть лицевой щиток шлема. Судя по тому, что моих разгоряченных щек коснулся прохладный ветерок, атмосфера вовсе не была иллюзией, а потому ничто не мешало мне нюхнуть немного чужого воздуха. Впрочем, воздух как раз был сугубо интайрийским и даже пахло эстами, моими любимыми цветами.
Аккуратно сложив вакуум-скафандр, я оправил на себе комбинезон, проверил на месте ли мой компьютер и стал спускаться к озерцу, стараясь не ступать ногами на голубовато-зеленые коврики пушистого мха. Майрум по имени Гудэра, стоял неподалеку от бережка и спокойно смотрел на меня. У него было красивое, удлиненное лицо с прямым носом и маленьким, красиво очерченным ртом. Глаза у него были удивительные, яркие, изумрудно-зеленые с серебристыми белками без зрачков, но с какой-то искристостью в середине глаз. Однако, более всего меня поразил цвет его кожи, похожей на темную, красноватую бронзу, с характерным металлическим отливом и его черные, как ночь, волосы, которые совершенно не блестели в красноватом свете Ринниса и казались просто сгустком мрака вокруг его головы.
Майрум был невысоким, примерно по локоть мне и был одет в серебристо-белый хитон с голубой отделкой, а его ноги были обуты в сандалии, сплетенные из тонких, узких ремешков светло-коричневой кожи. Он смотрел на меня с легкой улыбкой и каким-то изучающим взглядом, словно старался проникнуть в мою сущность. Вглядываясь в прошлое, сейчас я с уверенностью могу сказать, что майруми были супер-сенситивами и их Силе были подвластны сами основы мироздания. В тот же момент мне ничего не было известно об этом, кроме, разве что, маловразумительные свидетельств некоторых космолетчиков, да, нескольких литературных произведений, но то была чистой воды фантастика. Обогнув озерцо, я подошел поближе и, вежливо поклонившись, спросил его:
– Ты звал меня, Гудэра?
Как я понял впоследствии, достаточно пообщавшись с другими майруми, чисто интуитивно я выбрал самое удачное начало разговора. Майруми начисто лишены какой-либо сентиментальности и живут в совершенно иной системе ценностей. Они никогда не интересуются чьим-либо здоровьем, поскольку сами никогда и ничем не болеют, не приветствуют друг друга и никогда не отвечают на приветствия других, так как они всецело погружены в собственные мысли или в созерцание чего-либо и если им приходится отрываться от этого чтобы пообщаться с типами, подобными мне, то они делают это без особого удовольствия и скорее в силу какой-то необходимости. Поэтому-то Гудэра ответил мне равнодушным тоном:
– Да, Эмиил Бор Заан, я звал тебя.
Гудэра говорил со мной на уири и я сразу же почувствовал, что он знает мой язык едва ли не лучше меня самого. Я еще раз слегка поклонился ему и он, убрав с лица свою полуулыбку спросил меня все так же равнодушно и бесстрастно:
– Почему ты не прибыл после моего первого приглашения, Эмиил Бор Заан? Ты испугался встречи со мной?
Набравшись наглости, я усмехнулся и ответил:
– Нет, наоборот, в тот раз я был так храбр и независим, что даже выбросил твое письмо в утилизатор.
– Ты испугался, когда получил мое второе приглашение Эмиил Бор Заан? – Снова спросил меня Гудэра, но уже более строгим голосом.
– Нет, Гудэра, хотя мои старшие друзья уже предупредили меня, что с народом майруми нельзя вести себя таким непочтительным образом. Мне стало любопытно и потому я решил немедленно отправиться в путь. Испугался я лишь тогда, когда увидел тебя, выходящего из своего грота и этот испуг усилился, когда я опустился на твой камень, Гудэра.
Похоже, такой ответ его удивил. Подняв на меня свои удивительные глаза, Гудэра снова улыбнулся и уже как-то заботливо поинтересовался:
– Разве я проявил по отношению к тебе какие-либо угрожающие действия, Эмиил Бор Заан?
– Нет, Гудэра, этого не было, но мне стало не по себе от того, что я увидел. Можно сказать, что я ужаснулся могуществу твоего мира, но сейчас мой испуг почти прошел и хотя я по прежнему не чувствую себя в безопасности, мы можем начать разговор, Гудэра. И если это тебя не оскорбит, не нужно называть меня моим полным именем, достаточно называть лишь первое слово моего имени, – Эмиил, а еще лучше просто Эм, это поможет тебе сэкономить время. – Мои последние слова, похоже, понравились Гудэре, раз он ободряюще кивнул мне головой и я позволил себе поинтересоваться – Я хочу знать, Гудэра, зачем ты меня позвал? Ведь я слишком молод и неопытен, чтобы заинтересовать кого-либо из майруми.
Ответ Гудэры, довольно прямой и циничный, меня не столько обрадовал, сколько озадачил.
– Ты в самом начале пути, Эм, и мне интересно увидеть то, как далеко ты зайдешь в своем стремлении познать мир. Начнем с того, что ты расскажешь мне, в чем ты видишь причину поиска наслаждения в боли? Почему для некоторых разумных существ, включая и твой народ, некоторая толика боли лишь усиливает наслаждение?
Вместо ответа я жестом предложил Гудэре присесть на каменную ступень, поросшую мягким и шелковистым на ощупь мхом. Он согласился и мы начали беседу. Поначалу я рассказал Гудэре все, что я знал о всяческих сексуальных перверсиях, но он лишь отрицательно покачал головой. Тогда я попытался развить нечто вроде теории о природе боли, но говоря о ней не только как о механизме, предупреждающем живое существо об опасности, но и как о первопричине вызывающей выработку организмом наркотика, ведущего к эйфории и, тем самым, повышающем пределы выносливости.
Этот ответ тоже не устроил майрума. Мой первый разговор с Гудэрой продлился часов двадцать подряд и за это время он даже не предложил мне глотка воды. Благо у меня был с собой контейнер с космическим спецрационом, иначе мне пришлось бы туго. За это время мы успели обсудить множество интересных тем и хотя Гудэра говорил мало, в основном задавал мне вопросы и все больше слушал, мне не пришлось пожалеть об этой встрече с майрумом. Разговор он закончил внезапно, буквально прервав меня на полуслове и в этом не было никакой грубости. Он просто встал и сказал мне:
– Хорошо, Эм, теперь тебе нужно найти подтверждение твоим собственным идеям и гипотезам. Иди.
Несколько раздосадованный, я молча кивнул головой и ушел, тоже не прощаясь. Да, мне собственно и не с кем было прощаться, так как Гудэра тут же повернулся ко мне спиной и удалился в свой грот. Но, как я уже говорил, мне удалось с первого же раза провести собеседование в самом верном ключе, что, в конечном итоге, и обусловило саму возможность моих дальнейших встреч с майруми.
На космояхту я вернулся, что называется, выжатым как лимон. Весь обратный путь к Интайру я проспал и следующие три дня вел себя, как сомнамбула, и почти не общался ни с кем из своих друзей по университету. К счастью, контакты с майруми в то время не были редкостью и я не стал чем-то вроде звезды эстрады и смог по возвращении заняться тем, чем и желал, – научными исследованиями. На своем компьютере я несколько раз просмотрел запись моего разговора с Гудэрой и вскоре выяснилось, что обращать внимание мне следовало в основном на собственные словесные излияния. Короткие реплики Гудэры почти не несли практической информации и он лишь изредка высказывал сомнения, а в основном занимался тем, что поощрял меня делать смелые предположения.
Мое положение в столичном университете, называемом "Айлас-Джари", что вполне можно перевести, как "высокий полет научной мысли", в то далекое время, а я учился в аспирантуре, позволяло мне самому выбирать объект моих научных исследований. Университетское начальство еще до моей встречи с Гудэрой сделало мне шаг навстречу и я получил предложение стать научным сотрудником на службе главной научной администрации Интайра.
Синекурой это назвать было нельзя, так как я сильно проигрывал в деньгах, ведь до этого я получил классическое образование по контракту с частной корпорацией, которая была заинтересована в специалистах работающих в области биохимии и уже приступил к стажировке. Администрация выкупила мой контракт и уплатила корпорации солидную неустойку, а потому мне пришлось переехать из роскошных апартаментов в небольшую квартиру и довольствоваться весьма скромной стипендией, но зато теперь мне была предоставлен прекрасный лабораторный корпус, очень солидный бюджет и право создать независимую научную лабораторию и самому планировать весь ход дальнейших научных исследований.
Именно эта лаборатория в последствии и стала ядром, зародышем того самого научно-исследовательского института, который почти в полном составе отправился на Фроймил. А начиналось все с того, что я развесил по всему университету несколько сотен объявлений, в которых был перечислен ряд вопросов, которые я ставил перед собой и перед своими будущими коллегами. Этот нехитрый трюк позволил мне привлечь сорок семь интар и интаров, студентов и научных сотрудников университета "Айлас-Джари". Некоторые из них были чуть ли не втрое старше меня по возрасту, а кое-кто уже успел получить высокие научные степени и звания. В основном, всех их интересовала тематика моих исследований, а не возможность получать высокий должностной оклад.
Сотрудники моей лаборатории с головой погрузились в работу. В отношениях с ними меня сильно выручало то, что мне выпало счастье встретиться с Гудэрой и потому никто не считал, что я незаслуженно получил должность руководителя научной лаборатории. Еще большее впечатление на них производили регулярные послания майрума, который каким-то невероятным образом следил за нашей работой, но прошло долгих пятнадцать лет прежде, чем я получил очередное приглашение отправиться в космос и встретиться с Салорой. Наша лаборатория к тому времени сделала несколько довольно впечатляющих открытий, расширилась, нам существенно увеличили фонды и обласкали всяческими милостями, но именно это приглашение было нашей самой большой наградой.
Однако, Салору совершенно не интересовало то, чего мы достигли за эти годы и она разговаривала со мной о несколько иных вещах. Если после разговора с Гудэрой я заинтересовался проблемами нейрохимии, в результате чего наша лаборатория смогла разобраться с причинами возникновения алкогольной и наркотической зависимости и мы нашли способы преодоления такой зависимости не только у интари, но и у представителей других рас, а так же научились снимать такую зависимость даже у животных, то Салора направила мои мысли совершенно по другому руслу.
Эта миниатюрная майрума разговаривала со мной так, словно присутствовала при моем разговоре с Гудэрой и между двумя беседами не было долгих пятнадцати лет. Салора, в отличии от Гудэры, была куда разговорчивее и позволяла себе делать обобщения, в которых она характеризовала различные аспекты деятельности интари. Она, правда, считала нас смешными и забавными существами, для которых быть первыми было самым главным побудительным мотивом всей нашей деятельности. Меня это нисколько не оскорбляло и я даже встал перед ней в горделивую позу, когда поинтересовался у неё весьма дерзким тоном:
– Салора, разве интары не имеют на это оснований? Кто в галактике Хизан может обвинить нас в том, что мы тупые, жестокие, бесчувственные и грубые животные? Да, мы стремимся быть первыми среди равных и это заставляет нас искать пути, ведущие к совершенству каждого и всех нас вместе взятых.
В ответ Салора с грустью сказала мне следующее:
– Эм, этот путь может привести интари к страданиям.
Ответ Салоры меня несколько озадачил. У меня возникло, вдруг, такое ощущение, что майруми не всегда были такими, какими я их встретил, и что они сожалеют о том, что стали столь совершенными существами, которые мыслили категориями близкими к вечности. Эта майрума, повела себя со мной так, словно она стремилась полностью разрушить все мои прежние представления о народе майруми, да, и о миссии интари тоже. Причем делала она это совершенно невообразимым образом.
Салора была миниатюрной и необычайно эффектной майрумой, она, явно, любила произвести впечатление на особей противоположного пола и потому постоянно принимала красивые позы. Правда, на меня это не особенно действовало, я к тому времени стал совершенным аскетом и настолько сублимировал свое половое влечение, что даже в мыслях уже не держал ничего такого. К концу нашей беседы, которая продлилась почти пять дней, я уже не был уверен в том, что мне следует и дальше отказываться от предложений, которые мне частенько делали знакомые интары.
В Сартуаз я вернулся несколько озадаченным. Мои коллеги ждали, что я прилечу из звездной системы Людиз осененный новыми идеями, а я лишь занялся переоценкой всех прежних достижений Интайра и не только в области науки. Зато мой разговор с Салорой на добрых полтора года практически остановил всю научную деятельность нашей лаборатории, в которой уже работало более двухсот интари, и превратил ее в дискуссионный клуб сибаритствующих типов, которые вовсю манкировали своими обязанностями научных сотрудников.
Право же, мне уже казалось, что моя встреча с Салорой закончилась полным провалом, в первую очередь на поприще науки, когда, в один прекрасный момент, занимаясь сексом сразу с двумя очаровательными молоденькими интарами, я, вдруг, вскочил с кровати и бросился к своему компьютеру, поняв, что знаю то, как именно в нашем организме происходит процесс перераспределения химических веществ, отвечающих за энергетику нервных волокон.
Цель была определена и уже четыре месяца спустя мы не только разрушили до основания все прежние научные достижения в этой области, но и создали так называемый нейроакселератор, получивший, в дальнейшем, широкое распространение в военном космическом флоте Интайра, но для нас это открытие и было, по сути, тем толчком, с которого началась наша деятельность, как института полной физиологической реконструкции интари.
Правда, вся наша дальнейшая деятельность пошла вразрез с законами Интайра, со строгой моралью и нравственностью интари и с этикой интайрийской медицины, но поскольку мы были по сути государственным научным центром, то это никак не отразилось на основных принципах нашей работы. Мы всегда были коллективом единомышленников, никогда не терялись перед самыми сложными научными проблемами и старались не обращать внимания на ограничения, налагаемые на внедрение научных достижений в жизнь Интайра. Мы просто работали на будущее и отнюдь не стремились стяжать себе славу и богатства в настоящем.
Мои встречи с майруми продолжались в течение тысяча пятисот шестидесяти семи лет и, вероятно, именно я был последним из интари, кто общался с представителями этой странной и загадочной расы разумных существ галактики Хизан. Некоторые из моих сотрудников также получали приглашения от майруми и, зачастую, после таких бесед продолжали свою научную деятельность самостоятельно, а некоторые даже меняли их тематику. С Гудэрой я встречался еще одиннадцать раз, но я не сказал бы, что подружился с ним. По-моему, такие понятия как дружба, любовь, преданность, нежность и тому подобное, вообще не были известны народу майруми. Вся их жизнь подчинялась чему-то неведомому для меня и не смотря на то, что в общении с майруми я провел в общей сложности почти два года, я так и не подружился ни с кем из них. Частенько я ловил себя на мысли, что я для них даже не забавная игрушка, а всего лишь подопытное лабораторное животное.
Поначалу, это мучило меня и очень уязвляло мою гордость и самолюбие, но со временем я с этим свыкся и даже, кажется, стал понимать их побудительные мотивы. У меня сложилось мнение, что эта древняя раса поставила перед собой задачу вывести себе на смену новую расу, которая продолжила бы регулировать жизнь в галактике Хизан и других близлежащих галактиках.
Похоже, что именно с этой целью они регулярно контактировали с интари, толринцами и гионами. Правда то, что майруми внезапно прекратили все контакты и, как мне кажется, вообще покинули галактику Хизан, невольно заставляло задуматься. Может быть они почувствовали какую-то опасность, идущую извне, а может быть просто устали от соседства с суетными существами, которые вечно ссорились между собой, а может быть сочли свою миссию выполненной. Ответ на это я уже вряд ли смогу получить.
Оценивая тот опыт, который я извлек из общения с майруми, я смело могу сказать, что он был полезен и для меня, и для моего института, да, и для Интайра в целом. Мне никогда не пришлось жалеть об этих контактах. Они позволили мне понять, что любое, даже самое невероятное предположение, должно было быть тщательно проработано и всесторонне изучено прежде, чем его следовало принять или отвергнуто. Ведь очень часто бывает так, что за невероятно фантастическими идеями и гипотезами стоят вполне конкретные и понятные, прекрасно работающие на практике, механизмы.
Однако, самым большим подарком для нас явилось то, что во время одной из моих встреч с майруми мне было предложено не отрицать более тесного, биохимического взаимодействия между двумя столь непохожими биологическими системами. До этого интари уже неоднократно исследовали миры с кремний-углеродной основой жизни, но даже в самых смелых научных прогнозах никто не пытался сопоставить их и попытаться найти им практическое применение в жизни.
Мы могли сколь угодно долго заниматься этим в лабораториях, но не продвинулись бы ни на шаг вперед и потому, вскоре после своего возвращения на Интайр, я заказал для своего института на космоверфях специальный научный космический корабль, который мог не только совершать посадки на таких мирах, атмосфера которых отличалась чрезвычайной агрессивностью, но и находиться там по несколько лет. В том, чтобы построить на одной из таких планет постоянную научно-исследовательскую базу, я в то время не видел необходимости. Это было очень важное решение и потому я расскажу об этой экспедиции подробнее.
Галактика «Хизан», Срединная доля, Синий сектор, Зона Гегемонии Интайра, звездная система Тифлиды, планета Интайр, столица Гегемонии Интайра – город Сартуаз, университетский комплекс «Айлас-Джари», закрытый космопорт научно-исследовательского института Эмиила Бор Заана.