Текст книги "Хуторянин (СИ)"
Автор книги: Алекс Извозчиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц)
Проснулся где-то часа через три, прислушался к собственной тушке: «Жизнь прекрасна!». Отдых пошел на пользу, усталость исчезла, каждая клеточка тела бурлила энергией. Не сразу понял, что тушка-то человеческая. Покопался в собственной голове, странное ощущение, нашёл Зверя. Прятался гад такой на самых задворках. Хм… Я ж его сам туда запинал во время боя. Этакая интертрепация команды «место». Жизнь изменилась необратимо и это есть самая «объективная реальность, данная нам в ощущениях»[19]19
материя есть объективная реальность, данная нам в ощущении – определение из работы В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Правда работа классика как раз и доказывает абсурдность и несостоятельность данного определения понятия материи. Хотя мне, как и многим другим вдалбливали в институте обратное, что это и есть ленинское, т. е. непререкаемо верное определение.
[Закрыть], можно, конечно, спрятать голову в задницу, но случившегося не вернешь. Да и менять, если честно, ничего не хотелось, от таких подарков, заслуженных! только идиот откажется, особенно в моем положении, сожрать-то стремятся всерьез, а не идеалистически-теоретически. Главное стать человеком с новыми возможностями, а не кровавым Зверем-оборотнем. Мои измышления спугнула Рьянга, она заворочалась, вздохнула и положив свою тяжелую голову мне на грудь, уставилась своими желто-золотыми собачьими глазами в мои голубые человеческие. Погладил и повинуясь мимолетному желанию лизнул ее мокрый нос. Псина зафыркала и в ответ мгновенно умыла меня своей большой красной шершавой «тряпочкой».
Вскочил, огляделся. Вконец разорванные джинсы валялись метрах в пяти, в драке мы их неслабо попинали. Собственно, это уже была просто рваная тряпка, залитая кровью и вывалянная в земле, песке и глине. Я подхватил остатки былой роскоши, ощупал. Увы, разорванный пистончик был безнадежно пуст. На всякий случай внимательно прощупал всю тряпку еще раз и спустившись к ручью, старательно прополоскал ее в холодной воде смывая основную грязь. Тщательно отжал и закинул на ветку, пусть посохнет хоть пару часиков, потом сотворю какое-никакое подобие набедренной повязки. Своего крепыша я берегу и предпочитаю обнажать совсем с другими целями в более интимной обстановке. Справившись с постирушкой решил поискать zippo, зажигалку делали не китайцы и штучка она весьма и весьма прочная. Втянул носом воздух… и рассмеялся:
– Рьянга, ищи!
Мой нюх даже в человеческом облике стал намного тоньше, но с Золотой овчаркой мне не сравниться и в зверином. Умная собачка быстро найдет все, что хоть слегка пахнет мной или просто пахнет не правильно, нездешне. Мигом подлетевшая животина уткнулась носом в землю и побежала, разматывая от меня спираль поиска. Есть! Я подбежал к тявкнувшей Рьянге и увидел в пыли золотой прямоугольник зажигалки.
– Умница моя. Совсем умный собак, – сообразила, что не стоит брать зубами столь мягкую вещь, проще позвать хозяина. Нужно будет завести нашейный кошелек-мешочек как у местных. Дикий не значит глупый, такой кошелек останется с хозяином при любом преображении.
28.05.3003 год от Явления Богини. Где-то. НочьВозвращались охотники медленно. Тащить на плечах две сотни кило мяса далеко не сахар, даже если в это мышцы оборотня, так что Алекс взмок несмотря на ночную прохладу. Килограмм пять Рьянга слопала сразу же после драки, Алекс тогда ограничился кровью. Отдохнув, собака вернулась к приятному занятию и пока вожак дрых лопала так, что только брызги летели. Алекс когда проснулся тяжело повздыхал, собравшись с духом всадил зубы в кровавую мякоть, но тут с отвращением же выплюнул. Кровь, это конечно здорово, но в меру, а на сырое несолёное мясо он даже смотреть не мог без содрогания. Посидел пару минут насупившись и заржал:
– Ну, студент, ты и дурак!
Сбросил набедренную повязку и напряг воображение, представляя, как острые зубы вонзаются в такую пахучую, сладкую мякоть и пасть наполняет вкуснейшая смесь крови и мясного сока…
Мягкий взрыв на мгновение затуманил мозг и через минуту острейшие зубы рвали мясо уже наяву. Лопали охотники долго, обстоятельно, не спеша и уговорили на двоих килограмм десять ежели на чистое мясо. Потом Алекс вырезал крупные кости и под осуждающим взглядом обожравшейся псины отволок их к огромного муравейнику… Тащить мясо решил в истинном облике, благо кости и мышцы человеческой? тушки уже перестроились по образу и подобию… Волколак гораздо больше, а значит сильнее, но все равно потом придется оборачиваться, выходить к стоянке в облике Зверя нельзя. Незачем Шейну знать лишнее…
Обратную трансформацию постарался контролировать, но потерпел обидное фиаско и решил до лучших времен не выёживаться. На всякий случай плюхнулся на землю, устроился поудобнее, зажмурился и уже привычным усилием вызвал образ себя любимого. На этот раз мозги практически не туманились и открыв глаза, Алекс увидел как втягиваются огромные когти и палевая шерсть словно растворяется в затянувшей тело мутной туманной пелене.
«А боли-то нет, ну… почти нет. Ну… примерно так взвыли мышцы и связки когда наплевав на набившие оскомину тренировки я, сжав зубы, плюхнулся, таки, на поперечный шпагат. И вовсе не повод для трёхэтажной матерной тирады… Не порядок, однако! Во всех фэнтезийных романах про всяко-разных метаморфов, бедных оборотней при смене облика корёжит долго и совсем не по-детски. Одного описания что и как болит, да чего и где выворачивает на полстраницы, не меньше. Вай-вай! Всё как всегда – человек венец всего и умней всех! А природа чё? Она ж дура, она ж по-простому всего в меру отвесить норовит. А коль чего не так, должно болеть.
Так то ж, ежели не так! Да для меня сейчас перекинуться – такее не бывает! Ну не могла Мать Наша о своих хитро-выдуманых детишках позабыть.
Ну-ну, не позабыла, конечно же, встроила, таки, бедолаге-метаморфу в мозги глушилочку… Ну да, не мне первому, в конце концов. Сначала на бабах… поэкспериментировала. Им при родах так достается, что в пору с ума сойти, а то и помереть от болевого шока. А они орут, кричат, ругаются, но живы… почти все. Но то уж мерзости житейские… Природа неразумна и жестока, ей от слабых и больных особей легче избавиться, чем лечить и плевать ей на слезу ребёнка. Рационально, действенно, но… страшно. Homo Sapience много напридумывал чтоб помочь, обезболить, спасти, выходить… вот только… сильнее человек разумный не становится. Может потому, что не совсем разумный? Может кроме сочувствия и помощи нужно ещё что-то. Не менее важное и необходимое?!»
Спустя тридцать-сорок секунд трансформация завершилась и тут же, обрывая глубокие и, несомненно, весьма ценные мысли, несчастного оборотня скрутило от непереносимой рези в животе. Вслед, его, беззащитную тушку сотрясли сильнейшие рвотные спазмы. Бесконечные секунды почти непереносимая боль терзала желудок, пищевод и прочий несчастный ливер. Наконец, с последним сильнейшим спазмом, чуть ли не выворачивая Алекса наизнанку изо рта вывалились практически целые куски мяса.
Боль медленно сошла на нет и Алекс смог утвердиться на коленях. Тупо потряс гудящей головой и с испугом уставился на бывшее содержимое собственного желудка.
«Сдача. Задачка для особо тупых метаморфов. Судя по этим шматкам, желудок Зверя, минимум, втрое больше человеческого, да и на пережевывание пищи хищники особо не отвлекаются, а я тот самый идиот, что дорвался до оплаченного и перед самой трансформацией набил требуху под завязку. Вот лишнее и повылазило. Но… помниться, ещё в школе биологичка распиналась, что большие желудке у жвачных, у них там целая фабрика, а вот хищники… Мдя-с, засада. Походу, здешний главный по оборотням намекает, что пора массу набирать…
Ладно хоть нутрянку не порвал… Новичкам точно везёт… Или всё же дуракам с идиотами? Угораздило ж тернистым путем первопроходца… переть. Еще б темп познания попридержать, пока познавать есть кому… ещё.»
Подошла Рьянга, осторожно ткнулась носом в ближайший кусок, потом вопросительно посмотрела на вожака. Алекс согласно кивнул:
– Лопай, собаченция. Лопай и радуйся, что уж твоя-то утроба шутковать не будет.
Так и проторчали у добычи ещё почти сутки, пока половина туши не канула в бездонной утробе Зверя…
Рьянга. Конец третьего месяца 3003 года от Явления Богини. Где-тоСытая Рьянга грызла кость лениво развалившись на молодой травке. Изредка она прерывала столь завлекательное занятие и с удовольствием жмурилась на небольшой костерок.
У едва слышно потрескивающего огонька сидели два самых обычных с виду человека. Подпёсок[20]20
подпёсок, недопёсок – волчий или собачий подросток в возрасте одного-трех лет, иногда так грубовато называют подростка разумных рас, уже отцепившегося от мамкиной юбки, но не достигшего совершеннолетия.
[Закрыть] вожака маленького человеческого прайда с которым Рьянга жила последнее время, её совершенно не интересовал. Такой же как большинство встречавшихся псине людишек, столь же скучный, трусливый, глупый и жадный что и его папашка. Вот второй притягивал бедную собачку словно магнит лёгкую стрелку компаса. Она и с костью-то завозилась лишь бы не пялиться на широкую обнаженную спину…
Рьянга наткнулась на израненного мужика на берегу реки несколько дней назад, когда выгуливала хозяйского подпёска. Еще издали, от растущего выше всех раскидистого дерева, перебивая все запахи, шибануло вонью неполноценной крови оборотня-полукровки. Повинуясь древнему инстинкту рванулась на запах. Вслед, прямиком к собственной гибели, ломился придурковатый щенок. Пришлось, теряя драгоценные мгновения, обернуться с грозным рыком и шугануть видом оскаленной пасти.
Ещё влетая на невысокий холмик, почуяла как всё плохо… Заляпанное с ног до головы гнилой кровью, казалось бы разорванное на куски, тело жило! Богиня отвернулась от безвестного бродяги ещё ночью, когда того настиг Ужас Мира[21]21
Ужас Мира – общепринятое иносказательное прозвище оборотней-полукровок.
[Закрыть]. Каким-то чудом бедолага отбился и даже, вовсе небывалое дело, сбежал, но прóклятое семя монстра уже проросло в крови человека и бушевало вовсю. У искалеченного тела ещё не хватало сил на трансформацию, но оно уже перерождалось, обретённая им регенерация всё возрастала и уже стягивала края ран. Полное превращение могло завершится трансформацией в любой момент и тогда только бой на смерть – даже новоперерождённый монстр слишком силён, ей в одиночку не выстоять…
Рвать!
Рвать!
Рвать!
Частица Древних защитит кровь чистокровной Золотой Овчарки от скверны, а без головы даже Ужас Мира не выживет!
Рьянга одним прыжком преодолела последние метры. Клацнув зубами вцепилась в плечо пытаясь перевернуть безвольное тело, добраться до горла…
Её словно приложило мягкой, но тяжёлой дубиной, шейные мышцы свело судорогой и собака тяжело осела на разом ослабевших ногах. Казалось, земля притягивала ставшее непослушным тело. Сзади сквозь оцепенение прорвался едва различимый шум – нетерпеливый щенок усиленно искал себе на задницу неприятности… С трудом разжав челюсти, Рьянга поползла прочь от заляпанного кровью тела. Она ещё не полностью оклемалась, но металлический блеск в правой руке подпёска заставил собраться.
«Тупой и жадный выкормыш человеческой самки! Сам не понимает куда лезет со своей жалкой железкой! Да любой зверь, кроме человека, удерёт от этой вони куда глаза глядят.
Кроме человека…»
С коротким рыком собака рванула придурка за запястье, повалила на землю. Большой охотничий нож рыбкой юркнул в густую траву. Чуть сильнее стиснуть зубы и жизнь совсем покинет хилое тельце, но… серьёзных неприятностей человеческий недоделок не принёс… Пусть живёт недотёпа. Всё же, хоть и в прежней жизни, она взяла несмышлёныша и его прайд под заботу и защиту.
В прежней жизни?! Рьянга вновь зарычала и обалдевший от её совершенно неожиданной агрессии подпёсок испуганно сжался. Туман в собачьей голове рассеялся и хоть справиться с бурлящими там разом ожившими древними инстинктами и кусочками родовой памяти силёнок пока не хватало, псина почувствовала себя гораздо уверенней. А ещё она ощущала… нет, была уверенна, что ради спасения того, кто лежал всего в нескольких шагах, не моргнув глазом загрызёт не только давно надоевшего человеческого щенка, но и весь его прайд вместе с овцами, курами и коровами…
Когда резкая боль рванула запястье, Шейн от неожиданности потерял нож и плюхнулся на задницу в двух шагах от полумёртвого доходяги. Неожиданное нападение не особо послушной, но всегда добродушной Рьянги напугало, что называется, до усёру. Разом вспомнилось, что клятая псина совсем не дворовая шавка, а настоящий волкодав и даже весит больше него самого. Очень захотелось сбежать, но без собаки возвращаться домой смерти подобно, отец со злости просто забьёт кнутом на конюшне.
– Ряни, Ряни, иди ко мне, девочка, – засюсюкал по-приторней, хоть голос и подрагивал от страха. Псина мотнула, головой, но осталась на месте. Пришлось осторожно, на трясущихся ногах подходить самому. Заодно и доходягу смог рассмотреть. Изрядно подраный мужик лежал на спине и едва дышал. В глаза бросились сапоги на широко раскинутых ногах и Шейн разом забыл от жадности обо всём. Такое нельзя бросать! Даже на вид, даже издали они выглядели крепкими и очень удобными. Хоть и странные. Таких застежек он никогда не видел, да и подошвы из тёмно-жёлтой кожи… Цельные, словно вырезанные из единого куска. Это что же за зверь был со шкурой такой толщины и прочности! Каблуки с носами лишь самую малость потёртые, так, словно сапоги и не носил никто, а ведь видно, что обувь далеко не новая!
Жадность заглушила страх и Шейн присел у ног бродяги. Дрожащие от возбуждения руки непроизвольно сунулись к поясу. Папаша по пьяни любил похвастать своей лихостью ополченца-копейщика первой линии, но уже после второго жбанчика вонючей браги упорно сбивался на одно и то же: «Мордой его в землю, мордой! Придушить слегонца, потом приподнять да засопожничком-то в горлышко слегонца, опять же… Не-е-е, резать горло раззор сплошной… Кончиком ткнуть, да не с дури, не с дури, слегонца так, чтоб не сильно бежало-то, не брызгало… Я его завсегда специально вострил, кончик-то. Потом попридержать болезного, пока кровушка в землю не стечёт… да не просто, а чтоб под уклон шло. Он и не дёрнется, смерть от такого быстрая, да лёгкая. И шмотьё, опять же, без кровянки и лишних дырок… А в грудину пырять, да горло резать раззор один…»
Злобное ворчание за спиной прогнало наваждение, Шейн отдёрнул руки от пустых ножен и облился холодным потом. Его била крупная дрожь, ходили ходуном нелепо растопыренные пальцы… Если собачка сразу не бросилась, то и сапоги с ног бродяги содрать позволит. И окровавленные лохмотья на искалеченном теле обыскать стоит. Повозившись под неустанным надзором с невменяемой тушкой, Шейн решил, что мужик и сам вскоре сдохнет. Хотел отойти, но наткнулся на приоткрытую пасть.
– Совсем от безделья с ума рухнула?!
Но псина только скалилась, да тихонько рычала, когда обойти пытался. Шейн выругался от бессилия, но тут его взгляд уткнулся в недостроенную полуземлянку.
– Хо! Животина дура, дура, а соображает! Вдруг кто сюда притащится, лучше уж по-тихому…
Затащил голое и скользкое от крови тяжеленное тело в яму, прикрыл сверху хворостом Рьянга не мешала, ей и самой не хотелось оставлять раненого на виду. А так совсем хорошо – человек не увидит, а зверя запах отгонит. Вот только подпёсок… сейчас от него сильно несло страхом, с примесью смутной опасности, но прямой угрозы человеку по прежнему не чувствовалось. Щенок так ничего и не понял… он даже помог… вроде. Одежда и обувь могли помешать, особенно обувь… Тело прикрыл. Как всё пойдёт и сколько займёт полное перерождение зверюга не знала, но чуяла, что ещё не время. И Рьянга решилась. Истинному сейчас ничего не угрожало, а подпёска она и вправду брала под охрану. Отгонит его на хутор к вожаку человечьего прайда и вернётся. Должна успеть а если и нет, то найдёт Истинного по следу.
На хуторе не сложилось. От щенка отделаться не удалось. Вожак прайда их встретил неласково, потом и вовсе взбесился, отобрал у Шейна сапоги и погнал обратно. Ещё и Рьянгу попытался запереть в овине. Грызанула так, что полупьяный бугай вылетел из овина вместе с дверью. Так и пропала уйма времени – одна бы она вернулась еще до полуночи. Пока шли на хутор слегка успокоилась, но и на коротких привалах, и на ночь устраивалась поближе к мешку с Его сапогами. Запах. Его запах. Агрессивно чужой и такой притягательный, он бередил мозг и неясной тоской томил душу.
На обратном пути вся извелась от неясной тревоги. Утром на подходе к реке и вовсе потеряла голову… Шейн давно отстал и неуклюже тащился где-то сзади. Повизгивая от нетерпения Рьянга расшвыряла сучья, бросилась вниз и… получила сильнейший удар по голове. Был ли то «дружественный огонь» или же наказание для через чур шустрой, но такой глупой молодой суки за то, что бросила Его без охраны? Рьянга не знала, а когда она очухалась, под самым носом нашлись большая свежая рыбина и котелок с чистой, холодной водой. А чуть в стороне сидел хоть и слабый, но живой и уже здоровый Старый Вожак…
И была Охота!
Первая Охота Истинного!
Того уже не в шутку ломало в пограничном[22]22
Пограничное состояние – возникает перед первой трансформацией Истинного Оборотня, когда разум танцует на самой грани, но механизмы обращения ещё только запущены… Велика опасность преждевременного срыва и неизбежного безумия или частичной (растянутой) трансформации, а это, практически, верная смерть от болевого шока.
[Закрыть] состоянии, когда Зверь рвётся на волю, но слабое человеческое тело ещё не готово, оно вопит и бесится от страха. Его запах жёг Рьянге ноздри, буквально, кричал, что время уже истекло, что промедление убивает Истинного
Первая трансформация происходит в кипении смертельной схватки на самом пределе сил, когда страх, ужас и отчаяние смешиваются с эйфорией и безумием победы, когда кровь Истинного бурлит адским коктейлем из адреналина гормонов и прочего, прочего, прочего. Второй элемент биологического бинарного заряда столь же переполненная кровь жертвы. Стоит ей попасть в организм Истинного, как разум рвёт в клочья, а тело идёт в разнос срывая старые устоявшиеся формы.
Лишь запредельное напряжение способно зашвырнуть Истинного на новый уровень, удержать его на самом краю жизни, на тончайшей грани за которой безумие.
Сначала им повезло, едва углубившись в лес, она уловила слабый, но верный запах травяных мешков. Дорожка привела к месту водопоя, но на этом везение сошло на нет. Они опоздали, стадо уже было на водопое и с засадой, увы, не сложилось. Стадо небольшое, но даже на такое ее предки выходили всем прайдом. Охотники отсекали мясо, а вожак прайда при поддержке сук брал в оборот вожака стада и лишь измотав зверя выводили на него Истинного.
Но здесь и сейчас были только те, кто были…
Потому приказ на смертельную лобовую Рьянга поняла и приняла. Ещё секунда и она сорвалась бы безо всякой команды. Время давно истекло, а жизнь одной из многих Золотых невеликая цена за жизнь и разум единственного за тысячи лет Истинного. Жизнь жестока и в смертный бой посылают лишь тех, кому верят.
Но в бой, а не на убой!
Истинный вломился в драку наплевав на пограничное состояние! Впустил в сознание Зверя… Кровь, шматки мяса… Истинный рвёт оленя не замечая, как частичная трансформация корёжит его самого.
Потому что Стая своих не бросает… даже если в ней только двое, а никчемная железка, брошенная чтоб отвлечь и разворотившая травяному мешку большую артерию, всего лишь весьма своевременное везение.
Её атаку за гранью смерти Истинный принял как должное. А предложив отрыгнутое мясо показал, что меньшего и не ждал… Вот и думай, кем Истинный ее принял. Не просто альфа одного из… Альфа стаи!. Для которой приглашение к совместной трапезе сущая мелочь. Ну оче-е-ень вкусная мелочь.
Псина встряхнулась, внимательно осмотрела совершенно голую кость и принялась за нее вновь. Особый кайф таился в полной бесполезности этого занятия.
Раскинув в стороны лапы Рьянга беззаботно дрыхла на солнце. Иногда лапы дёргались и она взвизгивала. Собаке снилась охота.
Там, до разрыва насилуя мышцы она неслась навстречу смерти, уворачиваясь от острых оленьих рогов.
Там вгрызалась в горло, вмёртвую сжимала зубы готовая принять удар тяжелых копыт.
Там боевой клич человека взрывался громовым рыком Зверя, беснующегося от запаха и вкуса живой крови.
Там тяжелый удар громадного тела валил оленя, превращая смертельно опасного бойца в тушу парного мяса.
Рьянга была счастлива…
Конец третьего месяца 3003 года от Явления Богини. Где-тоРьянге не повезло, когда почти полгода назад ее забрали из родного прайда не в новую семью, а привезли на большой, но грязный и скучный хутор Овечий. Вопреки названию, овец на хуторе почти не было. Местных собак она построила быстро, даже не пришлось никого убивать, но стаю не возглавила. Просто отодвинула от себя, установив с Герой, старшей сукой, своеобразный нейтралитет. Куда больше бесила человечья мелочь и особенно мелкие самки, глупые, крикливые и отчаянно трусливые. Но самки приносили еду, а главное, они принадлежали Григу, вожаку человечьего прайда, что жил на хуторе. Терпела, но старалась держаться подальше, иной раз отгоняя злобным рычанием. Вот к Шейну отнеслась совершенно равнодушно – какая разница, кто именно будет обихаживать овец…
Старший сын Грига и его жены Зиты достиг четырнадцати лет[23]23
Четырнадцать лет – соответствует 16,8 земным годам (смотри Глоссарий). Аренгаты доживали до 120 (144). Возраст мужчины – совершеннолетие, когда мужчина, если отделялся от хозяйства отца и выходил из его семьи, становился полностью юридически самостоятельным. Разрешение на отделение мог дать отец, старший рода отца, сюзерен рода.
[Закрыть], возраста мужчины, как раз перед самым появлением Рьянги. От остального хуторского молодняка Шейн отличался мало, разве, что гонором, чай наследник, да и постарше, хоть и на полгодика всего.
Григ наслушался в ярмарочных кабаках пьяных баек о Золотых овчарках и решил разом разбогатеть заведя много-много овец. Дураком его не смогли сделать даже в ополчении, да и десяток с хвостиком лет хуторской жизни не прошли зря. Хоть он и хорохорился по пьяни, но кидать деньги на ветер не собирался и, скорее всего, дальше закидонов дело бы не пошло. Однако Богине в очередной раз попала шлея под хвост и на Весенней Ярмарке Григу сказочно повезло. Один из заводчиков попридержал заматеревшую суку решив повязать её с волками. Не в первый раз. Дело хоть и тухловатое, но прибыльное. Смесков прайд не примет, а значит пастухами им не быть, но охранники-волкодавы из таких лучше некуда. Что до покупателя, то кому есть до него дело… опять же, конкурентом меньше – порченную волками суку ни один Золотой кобель не примет.
Но не свезло. Мало, что слух о хитрой комбинации просочился не в те уши, так ещё и сука не понесла. Сука, она сука и есть, хоть и псина неразумная. Сплошной раззор от баб. Мудрила уже рвал на заднице волосы и заливал горе бражкой, когда судьба подсунула ему в собутыльники Грига. Тот купил больше из упрямства деятельного лентяя, но и неслыханное везение с предельно низкой ценой добавило решимости. Опять же и риска ни на грош. На Осенней ярмарке за молодую суку без всякой торговли выложат на тридцать золотых гривеней больше. Конечно продавать Рьянгу Григ не собирался, так держал в голове для собственного успокоения, а планы строил совсем другие.
«Если удачно продам всех молодых девок старше тринадцати, а их на хуторе пятеро, то выручу сорок, а то и полста золотых. Денег хватит на отару вполне приличных размеров, не менее тысячи голов и ее обустройство на хуторе. А если еще и с Дедалом удастся сговориться… Старый скряга на прошлой ярмарке намекал, да что там, совершенно точно обещал пятьсот овец племяшке в приданное, дочери умершего старшего брата, а чем Шейн не жених?! Породниться с Дедалом совсем не лишне будет, скряга, то он скряга, но хуторок имеет крепенький да богатый. С ним ближайшие хутора под себя подомнем, а за три-четыре годика плато всё наше, вместе с лесом будет. Землица конечно не ахти, зато трава растет неплохо и вода есть, тысяч двадцать голов прокормит. Да ежели еще всех местных прясть да ткать заставить… Пусть Шейн Рьянгу приманит получше, пастух то из него получится. Опять же наследник, оженю и пусть сам с овцами разбирается. Вроде как самостоятельный, да вожжи-то в моих руках.»
Вот и лазил Шейн с Рьянгой по окрестным лесам пытаясь приучить к себе своевольного зверя. Даже охотиться пытался. Только без толку, Рьянга его трижды выводила на оленей, но деревенский увалень близко подобраться не смог. Первый раз просто спугнул, а дважды, попасть-то из своего лука-однодеревки попал, да что для взрослого оленя те раны с двухсот шагов, только прыти да злобы ему добавили, а в одиночку под копыта лезть дурных нет. Стрелять в оленят мозгов не хватило, а может жадность обуяла. Ладно, хоть по зайцам не всегда мазал… Пока он одного добывал, Рьянга троих догнала и придушила…
Шейн понуро скукожился под деревом. Петли на шее не было, но руки связаны в обхват связанных ног и вязки притянуты друг к другу, не враз гимнаст развяжется. Его накормили, напоили, затем руки связали и забыли, как гнилое бревно на вырубке.
Когда Шейн вернулся с той злополучной прогулки, папаша отвесил пинок за опоздание. Попытку оправдаться враньём о захвате сильного раба оборвал подзатыльником от которого лязгнули зубы. Принесенные берцы Григ отобрал, добавил еще один подзатыльник и проскрежетал:
– Ладно, считай, отболтался, недоносок. Хоть идиот ты полный. На кой нам этот доходяга! Он же сдохнет вот-вот, только корм изведем. А оклемается, так такого бугая сторожить всерьез придется. Проще бабу купить и толку больше. К тому же лишняя болтовня совсем не к чему. Не-е-ет труп в воду и вся недолга. Просто и надежно, это даже такой молодой болван как ты понимать должен.
Обиженный и злой Шейн о зажигалке промолчал. Мертвый чужак лишнего не скажет, а как папаша трофеи делит, он запомнил сразу же и надолго. Поэтому и о странном поведении собаки промолчал. Зачем лишний раз нарываться, не приведи Богиня, заинтересуется папаша… Бродяге, все одно, не жить, тут старый пердун прав, но Шейн решил его сам расспросить сначала, а глотку резать потом, слишком уж тот был необычен. А красивую золотую вещицу он и сам на ярмарке пристроит выгодно. Зря папаша так с обувкой-то. За такое и подгадить не грех, Богиня делиться велела…
Ошибся. Гадить тоже уметь нужно, вот и лежал сейчас привязанный к дереву, с ненавистью поминая предавшую его собаку.
