Текст книги "Исправительная академия (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Я терпеливо ждал, пока Василич бинтовал мне голову. Он явно не торопился – действовал обстоятельно, сопровождая процесс рассказами о местных легендах. А затем усадил на кушетку, сунул в руки кружку с горячим чаем и закутал в одеяло.

– Вы долго пробыли в воде. Переохлаждение у вас. Грейтесь, я пока подкину дров в котел.

– Вот что странно, – оторвавшись от повязки, проворчал он, снимая халат – В этих местах, насколько мне известно, жемчуг не находили уже лет тридцать…

От горячего крепкого и сладкого чая меня разморило. Допив, я поставил кружку, завернулся в одеяло и привалился к стене – может удастся немного покемарить, пока фельдшер не отпустит меня.

А там найду телефон, свяжусь с родными…

В полудреме я услышал, что Василич вернулся и, не став меня тревожить, принялся убирать мусор. Я провалился в долгожданный исцеляющий сон – голова начала нагреваться, дар Оболенских делал свою работу и стремительно меня чинил…

Но громкий стук двери заставил меня проснуться.

На пороге приемной комнатки стоял незнакомец средних лет в черном пальто и кожаных перчатках. На длинной цепочке болтался тяжелый серебряный кулон с каким-то причудливым символом.

– Степан Васильевич? – скорее утверждал, нежели спрашивал незнакомец. – Я брат Луций, дисциплинарий Ордена. Мы по поводу незнакомца с печатью Тьмы. Это он?

Фельдшер отпрянул. Я покосился на него и стиснул кулаки.

– Ну спасибо, Василич…

Глава 24

– Ну спасибо, Василич… Большое вам спасибо, – выдохнул я.

Фельдшер стыдливо отвел глаза и бочком, вдоль стеночки, пытался уйти с линии угрозы.

– Простите… – промямлил он. – Таков закон. Я был обязан сообщить…

Брат Луций коротко кивнул.

– Степан Васильевич, вы сделали все правильно, и от лица всего Ордена я благодарю вас за бдительность и сотрудничество. Закон, как и техника безопасности, писан кровью пострадавших мирных подданных. В конце концов почтенный доктор не знал, принадлежите вы Ордену или нет… А правила предписывают подданным немедленно сообщать в Орден об обнаруженных носителях печатей Тьмы.

Брат Луций сделал шаг вперед и пристально на меня посмотрел. От этого взгляда стало не по себе – внутри все похолодело, словно в меня заглядывала сама бездна. Как рентгеном обдало – насквозь просвечивал, зараза.

– И теперь я вижу, что вы не прошли посвящение, юноша, – добавил дисциплинарий. – А это делает ситуацию еще более пикантной. Если не сказать опасной… Степан Васильевич, могу я попросить вас оставить нас с вашим пациентом наедине?

– Разумеется!

Фельдшер пулей вылетел из комнаты, а через пару секунд громко хлопнула входная дверь. Ну да, на месте этого мужика я бы тоже поспешил убраться отсюда.

Впрочем, сейчас требовалось подумать о своей шкуре.

Итак, Хруст, случилось то, что так или иначе должно был случиться – тебя засек Орден. Орден, в котором состоит тетка твоего «отца» и которым тебя пугала «мать». Но что дальше? Схватят меня и засунут в эту… Что это? Магический орден? Секта? Ковен ведьмачий? Ну, допустим.

Только вот, насколько я понял, это было нечто вроде монастыря: вступая в Орден, ты лишался всей строй жизни – в том числе фамилии и титула. Даже имена они принимали другие. Ну точно как в обители. Только колдовской.

А что будет, когда они выяснят, насколько мощным даром я обладаю? Могут ведь и вовсе попытаться убить. Кому охота держать рядом с собой типа, способного не просто тебя прикончить, но и забрать твой дар себе?

Хорошо еще, что Лазарь не прознал об особенностях моего Темного дара. Ох, хорошо бы, чтоб не прознал…

Стараясь не выдавать эмоций, я сдержанно встретил взгляд брата Луция и тоже внимательно изучил нового знакомого.

Весьма интеллигентного вида, в простой, но довольно стильной одежде. Правда, на фоне деревенских пейзажей его тонкое пальто и начищенные туфли смотрелись дико. Через пять минут прогулок по окрестностям от столичного лоска не останется и следа.

Он был среднего роста, строен – даже слегка худоват, с тонкими, на грани женственных, чертами лица. Весь из себя утонченный, что аж в рожу хотелось плюнуть. Но все слащавенькое впечатление уравновешивали глаза. Темные, почти непроницаемо-черные радужки делали его физиономию жутковатой, особенно на контрасте с очень бледной, как у Катерины, кожей.

Вампир хренов. Только не как те гламурные красавчики из романтических фильмов, и не урода носферату. Нет, в этом брате Луции таилась какая-то опасная сила. Что-то первобытное и зверское. И оно смотрело на меня его глазами. Смотрело так, что было невозможно отвести взгляд, ибо эта опасность по-своему завораживала.

Почему-то мне подумалось, что этот брат Луций станет достойным противником, случись нам сойтись в бою. И еще неизвестно, на кого я бы поставил…

– Итак, чем я могу вам помочь, брат Луций? – спросил я, не вылезая из своего одеяла. – Полагаю, у вас есть вопросы.

Дисциплинарий внезапно улыбнулся – довольно простой и открытой улыбкой, что никак не увязывалась с его образом. И на стоматологе он явно не экономил.

– Да, почтенный. Вопросы у меня к вам имеются, – он указал на стул. – Могу я присесть?

Я пожал плечами.

– Ну, собственно, это не у меня нужно спрашивать. Я не хозяин этого дома.

– Однако вы явно из аристократов. Я вижу у вас не только дар Тьмы, но и… другую силу. Какой род вы представляете?

– Владимир Андреевич Оболенский, сын… нового князя Оболеснкого.

Брат Луций вскинул темные брови.

– О… Да, это несколько осложняет дело. Налицо возможный конфликт интересов. Что ж, даже не знаю, обрадуется ли Темная мать Друзилла вашему новому дару или нет. Или она знает?

– Еси бы знала, то наверняка я бы здесь не сидел, – невинно улыбнулся я. – Дар проявился уже на острове. Меня ведь неделю назад упекли в Исправительную академию.

– Так, значит, печать совсем свежая?

– Да.

– А сила? Проявилась?

Я медлил с ответом. Хреновая ситуация. Солгу сейчас – так они же потом все равно выяснят. Тот же Роман видел, как я это делал. Мансуров, Катерина… А ведь у Катерины тоже был Темный дар. Интересно, о ней этот брат Луций знал?

– Не уверен, – отозвался я, решив не давать однозначных ответов. – Думаю, лучше проверить это вашими силами в соответствующих обстоятельствах. А сейчас они, боюсь, неподходящие.

– В этом я с вами всецело согласен. И все же позвольте мне взглянуть на вашу печать. Это безболезненная процедура, ваше сиятельство.

Я вздрогнул, когда он вежливо назвал меня по титулу отца. А ведь правда – теперь я стал сиятельством. По крайней мере вне стен Академии. Теперь отец – князь, а старший брат – его наследник. И теперь у них проявятся особые дары. А у меня… Видимо, у непутевых сыновей всегда особая дорога приключений.

– Разумеется.

Я сбросил одеяло и поднялся с кушетки. Брат Луций подошел ближе, протянул руку и, беззвучно шевеля губами, дотронулся ледяными пальцами до моей печати. Сила в ней отозвалась, и причудливый серебряный кулон на шее диспилинария вспыхнул.

– Не может быть сомнений – это мощное проявление Темной энергии, – важно заключил он. – И потенциал весьма впечатляет, ваше сиятельство. Боюсь, у меня для вас две новости.

– Начинайте с плохой.

– Там плохо кормят, – кисло улыбнулся он.

Я тяжело вздохнул.

– А хорошая?

– С таким потенциалом взлет по карьерной лестнице весьма возможен. Тем более у вас столь влиятельная родственница в Ордене. Признаюсь, мне даже в некоторой степени неловко из-за того, что именно мне, а не Матери Друзилле, выпала участь сообщать вам столь важные новости. Но, боюсь, вам, Владимир Андреевич, придется сменить место пребывания. Вариантов нет. Таков закон.

– Значит, Орден, – выдохнул я.

– Орден, – кивнул брат Луций. – Но прежде, чем я выполню то, зачем сюда прибыл, боюсь, придется навестить Исправительную академию. Признаюсь, мы с коллегами явились на Ладогу не только по вашу душу. Впрочем, все это я смогу объяснить вам и по дороге. Вас не затруднит одеться?

Я развел руки в стороны с нагло-виноватой улыбкой.

– Боюсь, именно в таком виде я и оказался в Назии… Разделся, чтобы переплыть пролив, когда убегал с острова.

Брат Луций по-хозяйски распахнул один шкаф, второй… И не найдя ничего, кроме запасного белого халата, протянул его мне.

– Еси застегнетесь на все пуговицы, вид будете иметь нелепый, но хоть срам прикроете.

– Тогда я уж лучше возьму с собой одеяло…

Ну, выбирать здесь было не из чего. Это ведь был аналог ФАПА из моего мира, даже не жилой дом. Так что, облачившись в халат и набросив на плечи одеяло, я прошлепал босыми ногами по крашенному бурой краской полу. А еще сунул в карман своей новой одежки жемчужину – пусть и правда останется на память об этом приключении.

– Должен предупредить, в Академию сейчас будет очень трудно попасть.

Брат Луций снова улыбнулся.

– О, поверьте, ваше сиятельство. Уж я-то знаю…

Мы вышли на крыльцо, и я с удивлением уставился на припаркованный у ворот черный внедорожник. Почти что родной «козлик», только покомфортабельнее. Крыло автомобиля украшал такой же символ, что болтался на шее у темного брата. Больше никаких опознавательных знаков не было.

За рулём и на переднем сидении находились двое мужчин в черном. Увидев нас с братом Луцием, водитель тут же выскочил к нам.

– Как прошло?

– Отлично, – коротко бросил дисциплинарий. – Вызвали по делу, да и юноша оказался здравомыслящим. Впрочем, иного варианта я не рассматривал, учитывая обстоятельства.

Я покосился на Луция.

– А бывают эксцессы?

– Разумеется. Владимир Андреевич, прошу в автомобиль. Я отвечу на ваши вопросы, пока едем.

Я залез в на удивление комфортабельный салон, брат Луций разместился рядом. Водитель с недоумением таращился на мое одеяло, но от комментариев воздержался. Когда мы тронулись, он тронул сидевшего на переднем пассажирском кресле мужчину.

– Поговорил с рыбаками?

– Да, – отозвался он. – Это наш клиент вызвал «Десятку». Так что, считай, повезло.

– Не совсем. Теперь они тоже захотят с ним пообщаться.

– Прошу прощения, – вмешался я. – Вы говорите обо мне? Что за «Десятка»?

– Десятое управление, – пояснил дисциплинарий.

– Мне это ни о чем не говорит.

Внезапно темный брат ударил себя ладонью по лбу.

– Точно! Совсем ведь из головы вылетело в этой суматохе. Вы ведь тот самый внук князя, который…

Я широко улыбнулся.

– Ага. Который разбился и чудом выжил. А за свои грешки был направлен в Исправительную академию их отмаливать и становиться правильным подданным. Так что, если вас не затруднит, я жажду подробностей.

Водитель и брат Луций молча переглянулись в зеркале заднего вида. Ну пусть играют в гляделки, я хотя бы поваляюсь в теплой машинке. А там разберемся. В конце концов, после всего, что случилось за эту неделю, Орден начинал казаться едва ли не курортом.

– Десятое управление, сокращенно «десятка» – орган надзора за одаренными. Подразделений много, но основная степень ответственности – своевременная регистрация проявившихся даров, целевое использование оных и поиск следов Тьмы. Так что мы вынужденно сотрудничаем.

– И я вызвал эту «десятку»…

– Рыбак рассказал о вашем странном звонке. Уже через час в Назию съехались отряды особого реагирования. Приехал этот их дознаватель… Ну, брюзгливый такой, как его…

– Самойлов?

– Точно. Он. Уже на месте, как мне сказали. Там сейчас всем руководит.

Луций покачал головой.

– Плохо. Самойлов специалист хороший, но нашего брата не жалует. Полон предубеждений. Ладно, договоримся, надеюсь.

Я внимательно ловил каждое слово. Сперва мне показалось, что информация, что я передал от Романа, предназначалась для Ордена. А сейчас выходило, что Орден-то по иному поводу приехал. Значит, наш Рома служил в этой «десятке»? Государев человек, выходит. Видать, заслали его на остров, чтобы пособирал сведения под прикрытием. Наверняка пасли Лазаря. Но все вышло из-под контроля…

Да уж, умеешь ты эффектно всем спутать карты, Хруст.

– Господа, не сочтите мое излишнее любопытство наглостью, но я бы хотел понимать, что сейчас происходит.

– Много интересного, Владимир Андреевич. И самой любопытной находкой за сегодняшний день являетесь вы. Вы выбрались с острова – что, к слову, уже обратит на вас внимание всех заинтересованных лиц. Передали послание о тревоге «десятке» – царские псы сорвались с цепей и примчались сюда. Причем, судя по уровню подготовки, они намереваются брать остров штурмом. Что само по себе внушает тревогу: там куча несовершеннолетних одаренных аристократов, среди которых есть настоящие преступники. Не нравится мне, к чему все это идет. Еще и Самойлов… ну не того они прислали. Он же мясник.

Я удивленно слушал брата Луция. Пока он казался мне вполне живым и адекватным мужиком – даже о детках непутевых заботился. Хотя не исключено, что у него во всем этом был шкурный интерес.

– Вы говорили, что приехали не только по мою душу. Я ведь все-таки из Академии. Может я смогу что-то подсказать. Вдруг видел или слышал…

Дисциплинарий обменялся многозначительными взглядами с сидевшем на переднем пассажирском безымянным темным братом. Тот отмахнулся – дескать, поступай как знаешь.

– В последнюю неделю на местности, которую занимает Академия, обнаруживалась повышенная активность силы. Яркие всплески, выбросы Тьмы. Разумеется, мы не могли обойти это обстоятельство стороной. По нашим данным, из носителей тьмы там зарегистрирована всего одна воспитанница. Но один человек столько активности проявить не мог, особенно с учетом наложенных запретов. Значит, есть кто-то еще.

Неужели они знали о Катерине? Тогда почему не пришли ей на помощь раньше?

– Ну у меня дар проснулся, – отозвался я. – Этого мало?

Хотя ведь был и третий человек. Тот, кто пытался меня убить, но не смог. И ведь он все еще оставался на острове…

– Наша сестра-провидица увидела три различных конфигурации выхода Тьмы, – сказал дисциплинарий. – И мы должны отыскать всех троих.

Тащившийся по колдобинам сельской грунтовки внедорожник наконец-то выбрался на финишную прямую к деревне Леднево. И мы уперлись в перекрытую дорогу. Настоящий блокпост, черт возьми.

– Вот об этом я и говорил, – проворчал безымянный темный брат. – Самойлов вечно перегибает.

– Перегибает или нет, а мириться с ним придется, – ответил брат Луций и вышел из машины, чтобы переговорить с подошедшим к нам бойцом.

Форма у него была странная. Похожа на полицейскую. Чуть дальше я увидел массивные машины, похожие на БМП: там уже дожидались приказа солдатики или кто-то очень на них похожий. Все Леднево, казалось, погрузилось в хаос. Тут и там носились, сверкая подошвами, офицеры и «пиджаки». В конце улицы у выезда к причалу, видимо, организовали штаб.

А искусственная буря все так же бушевала, скрывая от нас то, что происходило на острове…

Брат Луций вернулся. Мрачный, сосредоточенный.

– Как и ожидалось, нам здесь не особо рады. Однако господин Оболенский – гость желанный. Пришлось заставить удачу поработать на себя.

Я выгнул одну бровь.

– Сделали меня своим пропуском?

– Надеюсь, вы не против. Подполковник Самойлов хочет с вами пообщаться.

Что ж, забавно складывалось. А интересно чувствовать себя козырем, который можно вот так хитро вытащить из рукава и получить желаемое. Главное, чтобы этот козырь, то есть я, не превратился в разменную монету…

– Тогда давайте пообщаемся с товарищем Самойловым, – улыбнулся я. – То есть с господином подполковником…

Нас пропустили. Внедорожник медленно катил по забитой людьми улице. Казалось, население деревни эвакуировали от греха подальше, а может те сами попрятались. Но атмосфера здесь царила гнетущая. Наверняка так пах воздух на поле, где вот-вот начнется сражение: еще ничего не началось, но ты уже знаешь, чувствуешь – сейчас жахнет.

Когда мы подъехали, невысокий лысый мужчина в потрепанном пальто как раз разговаривал с кем-то по телефону и, увидев нас, кивнул и тут же сбросил звонок. Первыми вышли темные братья, а водитель даже любезно открыл передо мной дверь и помог выбраться. Холод сразу же лизнул голые пятки. Да и стоять на мелкой щебёнке обочины было неприятно.

– Вот, значит, дезертир, – сурово взглянул на меня Самойлов и нахмурил лоб. – Как удалось выбраться?

– Помогли. Плюс я сильный. Оболенский я, Владимир.

– Ясно, – казалось, подполковник мгновенно потерял ко мне интерес и обернулся к темным братьям. – Не буду спрашивать, что вы здесь забыли, господа. Очевидно же, что не из праздного любопытства в такую даль тащились. Кого-то из своих там потеряли?

Брат Луций покачал головой.

– Незарегистрированный. Одного нашли в Назии, – он покосился на меня. – С его сиятельством сложностей не возникло, он понимает важность ситуации. Но есть второй. И о нем мы ничего не знаем.

Самойлов достал из кармана плаща украшенный гербом портсигар, вытащил самокрутку и раскурил от эффектного щелчка бензиновой зажигалкой.

– Значит, так, господа темные, – выдохнув ядреный дым, он обернулся в сторону острова. – Там застрял наш человек, и он попал в беду. Там застрял кто-то из ваших – и его бы тоже оттуда вытащить. А еще у меня наконец-то появилась настоящая возможность прижать яйца этому неуловимому Лазарю. Чем я сейчас собираюсь и воспользоваться. Поэтому, господа, будет штурм. И если среди вас нет могущественных природников, советую отойти в укрытие.

Глава 25

Я молча переводил взгляд с Самойлова на бурю и обратно. Подполковник, одетый «по гражданке», задумчиво курил, взирая на представителей Ордена.

– Это самоубийство, – сказал брат Луций. – У вас почти нет шансов. Граф Баранов – один из сильнейших природников в империи. Молю, скажите, что вы вызвали одаренного из Петербурга.

– Мы, по-вашему, совсем идиоты?! Разумеется, вызвали, – проворчал Самойлов, с силой притаптывая брошенный окурок. – Но нет времени его дожидаться. Если их там предупредили, то они сейчас занимаются заметанием следов, улики уничтожают. А мне нужны доказательства! Пока согласуют, пока направят прошение, пока найдут мастера нужного уровня… Баранов с помощниками успеют весь остров вылизать дочиста. Нельзя медлить!

– Но и людей топить почем зря тоже не стоит.

Я снова с недоумением отметил, что этот брат Луций пока производил впечатление этакого гуманиста от темных сил. Даже странно. Мне-то представлялось, что в этом Темном ордене собрались… ну не злодеи, конечно. Но не зря ведь Тьму называют Тьмой?

Или мне чего-то недоговаривали?

– Так что вы предлагаете мне делать, а? – взорвался подполковник. – Может у своей Тьмы спросите, вдруг у нее ответ найдется?

Брат Луций невежливо ткнул на меня пальцем.

– Господин Оболенский – ходячая улика, насколько я понимаю. Ведь раз он смог вызвать вас, то и с вашим связным знаком.

Я кивнул.

– Знаком. Он мне очень помог, да и не только мне. Если вы знаете про Лазаря, то не мне вам объяснять, насколько там все нечисто. Так вот, я там был и все это видел. Они меня забрали, но я смог вырваться.

Потянувшийся было за второй самокруткой Баранов застыл с занесенной над портсигаром рукой.

– Так. Оболенский, прошу на пару слов.

Я зачем-то покосился на темного брата, и тот кивнул мне, словно подтверждая, что мне ничего не угрожало. Самойлов отошел на десяток шагов, ближе к краю воды.

– Почему он сам не вышел на связь? – безо всяких вступлений начал допрос подполковник. – Он ранен? Телефон накрылся?

– На острове нет связи, – торопливо пояснил я. – Он дал мне инструкции.

– Почему именно вам?

– Потому что я единственный из воспитанников мог оттуда выбраться. И выбрался. Повезло с совокупностью даров, очень удачно сложилось. Но вы и так все без меня понимаете.

– Когда вы расстались, он был еще жив?

– Да и почти цел. Но прошло… – черт, а я ведь даже не понимал толком, сколько прошло времени. Сутки? Меньше? – Короче, я согласен, что надо торопиться. Да только если меня с полным набором способностей едва не убило, зачем людей на гибель посылать?

Самойлов помрачнел пуще прежнего.

– Приказ у меня, – тихо сказал он. – Дело пошло на контроль к самому Брусилову! Вы уж простите мне мой просторечный язык, но если обосремся, то головы полетят – только успевай считать. А меня в угол загнали.

Да уж, патовая ситуация. Я снова взглянул на «солдатиков» – ну какое им против столь сильного колдунства идти?

– Вас что, подставить пытаются? – усмехнулся я. – Это же невыполнимое задание. Ну, разве что вы санкцию совсем сверху не получите…

– Да едет санкция. Санкция и мощный природник в одном лице. Сам Великий князь Глеб Алексеевич нас осчастливит своим визитом. Да только пока доедет… И вы правы. Меня уже два года под трибунал подвести пытаются, как на Лазаря вышел. Да все пока господь миловал. Но сейчас, видимо, везение закончилось.

Я мусолил жемчужину в пальцах по старой привычке – всегда так делал с каким-нибудь мелким предметом, когда думал.

А занятно получалось.

«Десятка» каким-то образом вышла на Лазаря. Неплохо работали, если им даже удалось выяснить расположение лаборатории и заслать туда своего казачка. А директор Баранов явно имел очень влиятельную «крышу», раз действовал столь нагло. Еще и Орден вмешался – задело и их интересы. Короче, всех зацепило, и сошлось все это в точке по имени Хруст.

Налицо большая заварушка вроде войны местной элиты. А остров – так, частное проявление. Просто один нарыв вскрылся, и гноем забрызгало всех, кто был рядом. Вопрос лишь в том, кто и с кем воевал. И, главное, за что.

А Баранов сидит себе на острове и факи нам показывает. Тоже, небось, сообщил своей «крыше», что влип, и теперь дергает рычаги, чтобы тянуть время.

Самойлов был прав – сейчас в Академии наверняка шла зачистка под каким-нибудь благовидным предлогом. А мне все это было настолько противно, что хотелось действовать немедленно.

Хочу сам посмотреть, как над головой этого Баранова сломают шпагу. Знал ведь, сволочь такая. Все, тварина, он знал. И не просто знал. Сам это осиное гнездо свил.

Я поднял глаза на подполковника.

– Есть идея. Не уверен, что получится, но попытаться стоит.

– Сперва доложите.

– Это будет очень трудно объяснить, – я крепко сжал ставшую теплой от моих пальцев жемчужину. – Но если поможет, потом расскажу.

– Дар?

– Дар.

– А не опасно? А то если еще и вы у меня тут погибнуть решите, мне точно не видать пенсии.

– Рановато вы на пенсию собрались, – широко улыбнулся я.

Я прошел мимо него, завернутый в одеяло как в ритуальную мантию. До чего же смешно выглядело со стороны. Но плевать. Как говорилось в одной старой рекламе, имидж – ничто.

Берег был каменистый – ноги болели, ударяясь о гальку, соскальзывали, в лицо долбили водяные брызги, а ветер свистел в ушах, но я упрямо пер в воду. Умудрившись найти небольшую песчаную площадь, я остановился там, потоптался немного, а затем закрыл глаза и опустил жемчужину в воду.

– Моряна Нево, – шепнул я с улыбкой. – Кажется, ты кое-что у меня забыла. Возвращаю потерянное и прошу подмоги. Не мне, а тем, кого заперли на острове. Я ведь обещал, что могу помочь избавиться от неприятного соседства? Вот мы и собираемся. Только помоги этим людям пройти. Сделай, что-нибудь, пожалуйста. Ты же владычица озерная, тебе вся Ладога подвластна… Я знаю, ты можешь. Поэтому, прошу, помоги нам.

Если честно, я и сам до конца не верил в то, что это сработает. Да я даже не был уверен, что видел эту Моряну наяву. И если бы не эта маленькая жемчужинка, то и вовсе списал бы ту странную встречу на бред утопающего.

Но жемчужинка же откуда-то взялась. А фельдшер говорил, что они уже давно почти перевелись в этих местах. Так что…

Мне никто не ответил, а я и не понимал, какой реакции ожидать. Глупо это все было. Но в одном я был уверен – жемчужина принадлежала не мне. Откуда взял, туда и нужно вернуть. Просто знал – неизвестно, откуда.

– Ну, я попросил, – вздохнул я и побрел обратно.

Куривший очередную самокрутку подполковник вцепился в меня тяжелым взглядом, когда я перелез через валуны и подошел к нему.

– Ну и как шаманство? Сработало?

Я пожал плечами.

– Так гарантии и не было… Просто подумалось вдруг, что можно попытаться обкашлять один вопросик… Но, видимо, не судьба.

– Или судьба…

Самойлов уставился на что-то за моей спиной. Окруженные сеткой морщин глаза расширились, словно этот бывалый мужик увидел Лох-несское чудовище. Кутаясь в одеяло от резко поднявшегося ветра, я медленно обернулся… И обомлел.

Ладога уходила. Именно так – уходила. Вода медленно, но упрямо отступала к горизонту, обнажая каменистое дно и покрытые водорослями валуны. Пядь за пядью, метр за метром темные воды отходили от берега, пока не обнажили путь к острову.

У Самойлова выпала изо рта его самокрутка, но он этого, казалось, даже не заметил, продолжая завороженно пялиться на чудо природы.

– Что вы сделали? – Прошептал он, так и не отрывая глаз от воды. – Как… Как, черт возьми?

Я пожал плечами.

– Договорился. С озером.

Подполковник тряхнул головой, словно пытался сбросить наваждение. Нет, это происходило наяву, и я сам поразился ловкости и изяществу решения Моряны. Если она не могла по каким-то причинам остановить бурю, то хотя бы лишила это буйство воды… Элегантно.

А я в этот момент вспомнил, что лишил жизни природника-воздушника. Ну что, Артурчик. Наше знакомство было кратким, и вспоминать его лишний раз я не хотел. Но нудно же извлекать хоть какую-то пользу из существования такой твари, как ты. Пусть хотя бы твой дар пригодится.

Я обернулся к Самойлову.

– Это не все, – я кивнул на дрожащий воздух – этакую прозрачную стену, сотканную из мощных потоков ветра. – Собирайте людей. Я пока пойду вперед, попытаюсь сделать с этим что-нибудь.

– Оболенский, вы уверены?

– Один раз уже получилось. Может и еще на что-нибудь сгожусь. Только одеяльце оставлю здесь. Вы уж попросите кого-нибудь приглядеть, чтобы его не сперли. А то собственность медпункта как-никак.

Чем дальше, тем больший азарт во мне просыпался. Остапа понесло, так сказать. Я поймал странный кураж, некую форму безумия, но сейчас даже наслаждался этим. Странная, но до одурения приятная эйфория.

Ладога ответила. Мне почему-то было проще думать не обо всех этих озерных девах, морянах и прочей подводной иерархии. Я, как и местные рыбаки, воспринимал само это гигантское озеро как одушевленное существо. А уж кто там водится помимо нерпы и рипуса…

Сейчас даже холод не чувствовался. Я сбросил одеяло и потопал как был – в белье да повязке на башке, прямиком к стене ветра. Удивленные возгласы за моей спиной стихли, я слышал короткие и не всегда печатные выражения Самойлова, отдававшего приказы своим людям.

А я шел. И чувствовал себя… Нет, не всемогущим. Свободным. Сейчас не было ничего, кроме холодного воздуха, пропитанного запахом тины и рыбы, кроме этого бледного северного солнца, начавшего понемногу припекать забинтованную макушку.

Я шел и улыбался, как ребенок.

Потому что сейчас я шел в бой и знал, что просто так не сдамся.

– Владимир Андреевич, – раздался за моей спиной голос брата Луция.

Я замедлил шаг, но не остановился.

– Чего вам?

– Уверены, что справитесь?

– А вы мне помочь решили? – улыбнулся я. – Так вроде среди вас нет природников, иначе вы бы уже предложили помощь Самойлову.

– Так и вы не должны быть природником, господин Оболенский, – справедливо возразил брат Луций. – Вот что меня заботит. Значит либо вы обладаете сразу несколькими дарами, что весьма любопытно и крайне нетипично для особ столь юного возраста, еще и не являющихся наследниками, либо вы намереваетесь использовать силу Тьмы. И в последнем случае мы могли бы вам помочь.

Я все-таки остановился и повернулся к нагнавшему меня темному брату.

– Не сможете, – покачал головой я. – Тьма здесь совсем ни при чем. Я действительно могу попробовать воздействовать на уровне стихии. Но… Не знаю, что из этого получится. Как бы то ни было, прорываться через шквал, идя по дну, как мне кажется, немного проще, чем ломиться через стену бушующих волн.

Брат Луций продолжал скептически взирать на дрожавший от ветра воздух перед островом, но кивнул.

– Не могу с вами не согласиться. И все же…

– Расслабьтесь вы, – широко улыбнулся я. – Меня трудно убить.

И пошел дальше. Пробивать дорогу для силовиков.

– Это-то меня и беспокоит вкупе со всем прочим… – тихо проговорил мне вслед темный брат. – Странно, что это не пугает вас, Владимир Андреевич…

Не пугало. Прямо сейчас мне хотелось проверить мир – и самого себя – на прочность. Если сдюжу, тогда и испугаюсь силы, которую получил.

Я прошёл добрую сотню метров по мокрому песку, лавируя между грядами мокрых камней. Кое-где валялись, тускло поблескивая перламутром, пресноводные ракушки. Значит, все-таки водились здесь…

И чем ближе я подходил к стене ветра, тем сильнее внутри меня рос азарт. Я скалил зубы острову, сжимал кулаки и хохотал, не в силах сдерживать распиравшую меня силу.

Ну, Артур, покажи, чем обладал.

Сложив руки лодочкой, я резко выбросил их вперед – как клин войска, стремившегося пробить стену противника. Предплечья превратились в сталь, пальцы – в наконечник летящей стрелы. Я чуть пригнул голову, чтобы не снесло повязку. Куда там! Бинт сорвало и размотало, тряпка зацепилась за одно ухо и болталась в этом воздушном потоке, как окровавленный стяг. Хреново Василич наложил, придется перебинтовывать…

Воздух передо мной дрожал и был плотным, словно густой кисель. Я давил на эту стену, концентрируясь на потоках ветра, пытаясь понять, как это работало… А затем осознал, что эта внешне статичная «конструкция» на самом деле была связкой миллионов маленьких потоков воздуха. Как кристаллическая решетка, сотканная из молекул, атомов, электронов… От общего к частному. От большого к малому. Но я начал интуитивно понимать эту логику.

А, едва поняв, разрушил.

– Ну же! Давай!

Я уже не знал, к кому обращался и кому кричал. Наверное, самому себе. Сконцентрировав всю силу в руках, я вдавил их в эту стену, а затем медленно, соприкасаясь с каждым потоком, до каких добирались мои пальцы, принялся их усмирять. Минус один, минус два…

Время словно перестало существовать. Я не больше не слышал и не видел – весь потенциал чувств, все внимание сосредоточились на этих невидимых мельчайших потоках.

И вскоре я понял, что уже мог раздвинуть ладони. Сопротивление стало ослабевать.

Я с надеждой обернулся и увидел подпрыгивавшие на камнях «бээмпэшки» – точнее, их более огламуренный и причесанный под городские реалии вариант, но мне так их было проще называть.

– Сюда! – взревел я, отчаянно размахивая руками. – Живее! Газу, газу!

Я едва успел отскочить от пронесшегося мимо меня железного гиганта. Бреши, что я пробил, хватило, чтобы машина закончила начатое. «Бээмпэшка» лишь слегка увязла в невидимом воздушном желе, а, перебравшись через этот рубеж, снова набрала скорость. Одна машина, вторая…

Я взглянул на свои руки. Пальцы дрожали и почему-то посинели, словно мне переломали каждую косточку. Шевелить ими было больно, поэтому я, расправив руки по швам, шагнул следом за машинами к острову.