Текст книги "Абсолютная власть (СИ)"

Автор книги: Алекс Дальский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– А ты знаешь, неплохо. Я бы даже сказала, очень хорошо мне жилось.

– В гареме?

– Я жила в «Блице». Это – поместье Берника.

Конечно, поначалу, когда меня только туда привезли, я думала – всё, или сбегу, или смерть.

Представляешь, там домище в три этажа, парк с фонтаном, лебеди в озере. А у меня – две комнаты наверху и запрет особняк одной покидать.

В первый же день мне имплантант вживили, ну, знаешь, такой, как у детей, чтобы не терялись, только специальный, для взрослых. Из дома выходишь, на пульте охраны – сигнал. Попробуй, убеги.

– В молодости мне такой же вживляли, когда мы в труднодоступные районы ездили, чтобы не потеряться. Так что я в курсе.

– Кроме охраны и слуг, в доме жили две жены Бориса: Люда и Альбина, то есть, вместе со мной – три, а другие две: Елена Викторовна, официальная жена, и Насико – в городской квартире.

Ещё отец Берника в усадьбе жил, Михаил Романович, очень пожилой. У него и вход был отдельный, и столовая; мы его нечасто видели.

– Могу себе представить, что там у вас творилось…

– Да нет, зря ты так. Наоборот, атмосфера была очень комфортной, легкой какой-то. Кроме меня, все девчонки могли ездить, куда пожелают, у каждой – своя машина… Вообще, кто что хотел, тот то и творил. Клубы, магазины, вечеринки всякие… Совместные пьянки «всем гаремом», дни рожденья…

– А Берник?

– Так он же всегда – на работе. Появлялся как свет в окне – все сразу к нему…

Я сначала не понимала, как ему удается содержать весь этот шалман почти без ссор и скандалов, а секрет-то простой оказался. Каждой жене Боря давал понять, что по-настоящему любит лишь её, а те, другие – просто для утех. Причем, делал это настолько изящно, что каждая верила: она – избранная, и смотрела на остальных чуть снисходительно.

– И ты – тоже?

– Я? Не знаю… Он приходил ко мне по ночам… Иногда мы просто сидели и разговаривали до самого утра. Обсуждали всех, он про каждую из девчонок рассказывал что-то, как будто я и он – одно целое, а они все – так… Про родителей своих часто рассказывал…

А как-то раз, примерно через полгода после моего вселения, Берник приехал днём. Неожиданно. Я одна в доме была.

На улице зима, февраль. Он меня усадил к себе в «роллс», и мы поехали. Приехали в Питер, остановились на Обводном, от моего дома недалеко.

Он говорит: «Олька, прости. Не я эту жизнь придумал. Возьми вот…»

И даёт мне кредитку.

«Тут ежемесячный лимит – пять штук еврос, ровно год карта валидная будет. А это – ваучер. Выберешь любую квартиру в «Синтеке», они мне должны… В общем, иди, живи, как хочешь, смерти мне не желай только…»

Кнопку нажал на брелке – дверь открылась. Я сижу рядом с ним, а он смотрит куда-то вдаль. Я говорю: «Боря… Зачем мне ваучер? Мне что, жить негде?»

Он ко мне повернулся, не понимает, о чём я.

«Борь», – беру его за руку, – «Поедем обратно. Домой. По «четверке» скоро «Сердце Леды» начнется… И окно закрой, пожалуйста, холодно».

Он завел мотор, поехали. Выехали за город, он останавливается на обочине. Говорит: «Знаешь, я, наверное, с Ленкой разведусь. И вообще, зачем мне все это? Я больше не хочу…»

В тот день мы не вернулись в усадьбу.

Сначала – «Ройал», с друзьями его просидели там часа три, шампанское пили… Затем «Водный мир». Я не помню даже, что мы там делали, какие-то танцы, огни… Ночевали на веранде, в «Сохо». Семнадцатый этаж, зеркальный потолок, мавр с опахалом…

Утром он улетел, в Сочи, по-моему… За мной Алька приехала, увезла домой, в «Блиц»…

– Он так и не развелся?

– Нет, конечно… Да и не нужно это никому было. Ни ему, ни мне… А через год всё закончилось. Телеканалы национализировали. На медиа-рынке начался очередной передел… Да ты и так знаешь всё.

Берник попытался эмигрировать, но это оказалось уже не так просто, как раньше. В конце концов, он выехал в Венесуэлу, первую же страну, куда его впустили, и с тех я больше его не видела.

– Он уехал с семьей?

– Да с какой семьей… Елена Викторовна уже несколько месяцев жила с другим человеком, компаньоном Берника, это все знали. Девчонки тоже разлетелись, кто куда. Так что, Боря один уехал. Отца похоронил, тот буквально за неделю до отъезда скончался.

– Ну, а ты?

– А что я? Меня он не позвал… Пока оставалась в «Блице», увлеклась тэквондо. Самооборона, духовные техники, буддизм, дзэн… Потом учиться пошла. В «Лэкс-Гладиаторс». Это школа телохранителей, лучшая в городе, наверное.

Жить сюда переехала. Это квартира отца Берника, Боря мне её оставил…

Устроилась в агентство «Сургучев и Демьяненко», V.I.P.-сопровождение, персональная охрана и так далее. Хотела стать амазонкой. Вот дура, представляешь…

– Подожди, а чем плохо-то?

– Ничем. Наоборот, слишком хорошо. На первой же встрече с клиентом выяснилось, что единственный, против кого нужно применять силу – это он сам.

– Неужели банальная проституция?

– Проституция. Как и всё в этом мире. Только не совсем банальная. По его же просьбе я сначала избила его чуть не до полусмерти, а затем, приковав к батарее, заставляла проделывать всякие штуки, от которых меня до сих пор тошнит.

Впрочем, оно того стоило. Этот взыскательный клиент заплатил не только агентству, но и мне лично. Причем совсем другую сумму. А ещё его так впечатлил мой «игровой азарт», что через несколько дней он позвонил и снова заказал мой «эскорт».

Я ушла от Сургучева и с тех пор «работаю» самостоятельно. Клиентов хватает. Мало того, я ещё и выбираю. Стаж, как-никак. Авторитет.

Последние слова Ольга произнесла насмешливо.

– Примерно полгода назад мне позвонил Борис. Это было настолько неожиданно, что на целые сутки выбило меня из колеи. Он сказал… Сейчас уже неважно, что он сказал, но после того звонка мы стали общаться с ним почти ежедневно, через вебкамеру и «крафт-мобайл».

А две недели назад он пригласил меня в гости.

– Не хочу притворяться и врать, будто бы я потрясен услышанным. Помнишь Гато из Страны Мёртвых Пчёл? «Это – не помойка, не тюрьма и не преисподняя. Мы просто здесь живём».

– Не нужно ничего говорить, – она улыбнулась, – тебе сделать ещё кофе?

– Пожалуй…

Ольга вышла.

Когда спустя четверть часа она вернулась, держа в руках поднос с кофейником, то уже была одета в японский деловой костюм и походила на романтичного, но беспощадного юношу-якудза.

– Ты куда-то уходишь?

– Мне нужно в консульство. Я не знаю, когда вернусь, но хочу, чтобы ты дождался моего возвращения.

– Если честно, я и так не горю желанием ехать в отель.

– Вот и отлично. В этой квартире сокрыт миллион удовольствий. Отдыхай, развлекайся. Проголодаешься – набери «единицу» на смарте в прихожей, закажи что-нибудь из ресторана снизу. А спать можешь в любой из комнат, где больше понравится. Ну, пока?

– Пока. Вернее, подожди… Я хотел спросить… Скажи, Оль, какой никнейм у Берника в сети? Может быть, Маркус?

– Нет. Его ник – Эдо.

– Моя богиня плачет. Я хотел бы подарить ей цветы.

– Какую сумму вы планируете потратить?

– Двести тысяч фунтов.

– Проходите в оранжерею, выбирайте. И помните: здесь продаётся всё, кроме Цветов Вечности.

С каждым шагом заросли орхидей становились всё плотнее, а их волшебный аромат постепенно усиливался, превращаясь в густой удушливый запах. Вскоре он понял, что задыхается, и повернул назад.

Но куда подевался выход? Вокруг – только цветы. Огромные, черные, синтетические цветы со странными шевелящимися лепестками…

Где я?

В его сознание вдруг резким острым лучом ворвалось солнце.

Пробуждение.

Андрей приоткрыл глаза, пытаясь определить, почему в спальне так светло. Сквозь нависающий над кроватью прозрачный балдахин он разглядел на потолке бледные контуры цифр проекционных часов.

9.22. Утра?

Андрей ощутил у себя на шее чьё-то дыхание и пошевелился. Не открывая глаз, Ольга прижалась к нему ещё крепче, и в этот момент он почувствовал, как бьётся её сердце.

– Не спишь? – он погладил её по волосам.

– Уже давно, – прошептала она.

– Тогда – встаём?

– Ни за что, – Ольга перевернулась на спину. – После Анжелы ты первый живой человек в этой спальне. Когда будет следующий, ты знаешь?

– Можно сразу после завтрака, – Андрей засмеялся. – А кто такая Анжела?

– Так звали мою кетч… Скажи, что тебе снилось?

– Да какая-то муть. Цветы в оранжерее, город незнакомый, не помню…

– А мне – самолет. И море. И маяк…

– Кстати, о самолетах. Ты говорила, с утра нужно кому-то позвонить.

– Да, я помню, но ещё рано: консульство открывается в десять. К тому же, Салим, в любом случае, перезвонил бы.

– Это консул?

– Нет. Атташе по культуре.

– А если он скажет, что всё – гуд?

– Тогда в 17.35 – рейс «Санкт-Петербург – Париж». И через три часа мы уже гуляем по Ля Дефанс!

– Иди ко мне…

– 8 -

«Дамы и господа! Через несколько минут наш самолет совершит посадку в аэропорту «Шарль де Голль» в Париже. Просим вас застегнуть ремни, убрать столики и привести спинки кресел в вертикальное положение.

Уважаемые пассажиры – граждане Российской Федерации, обращаем ваше внимание на то, что, согласно «Афинскому пакту» 2016 года, Европейский Союз больше не предоставляет политического убежища заявителям из России. Для получения дополнительной информации достаньте брошюру из кармана переднего сиденья…»

– Давно, ещё в прошлой жизни, я знал одну девушку. Она была настоящей француженкой, хотя и родилась в Риме. Когда мы познакомились, у меня возникла навязчивая мечта – встретить вместе с ней парижскую весну, – Андрей разглядывал проплывающие в иллюминаторе огни. – Но так и не сложилось…

– Она сейчас в России?

– Нет, уехала. Не то в Намибию, не то в ЮАР…

– Пристегнись, идём на посадку.

– Кстати, где нас будут ждать?

– Мы просто спустимся в зал прилета. К нам подойдут.

– Надеюсь. Знать бы ещё – кто.

– Не беспокойся, всё будет нормально, – Ольга улыбнулась и положила ему руку на колено, – вот увидишь.

Люди, ещё в прошлом веке проектировавшие аэропорт «Шарль де Голль», явно имели в своем арсенале машину времени. Андрей с удивлением обнаружил, что причудливо изогнутые стены, серебристые многоуровневые трубы переходов и бесчисленные эскалаторы идеально вписываются в концепцию современной индустриальной архитектуры.

Они довольно быстро прошли паспортный контроль в небольшом терминале для российских рейсов и, поглядывая на молодых улыбающихся чернокожих солдат с автоматами наперевес, спустились вниз.

Кольцевые коридоры нижнего уровня встретили их сиянием бесчисленных витрин магазинчиков и ресторанов. Море неоновых огней, бликующий хрусталь колонн и чернеющее серебро зеркал, готический космо-керамик столов, кресел и турникетов.

– Это что?! Два часа до ядерной войны или съемки «Багдадских героев»?

– Ты давно не был в Европе. Это всего лишь пассажиры.

Казалось, что весь Париж собрался сегодня в «Шарль де Голль» – настолько здесь было многолюдно. Гул пёстрой толпы сливался со звуками величественной восточной музыки, которая лилась изо всех динамиков аэропорта, почти заглушая собой монотонные объявления диспетчеров.

Поражало полное отсутствие надписей на каком-нибудь другом языке, кроме французского и арабского, а многочисленные зеленые таблички с непонятными символами окончательно сбивали с толку.

– Извините, – обратился Андрей по-английски к куда-то спешащему служащему, – как пройти на выход?

– Же не парль англе, – тот даже не обернулся.

– Пойдём, я их вижу, – Ольга подхватила Андрея под руку и устремилась к светящейся неоновой вывеске «Хабиб-Банка».

Двое смуглых мужчин, одетые в традиционные арабские дишдаши, переглянулись и как по команде поднялись с широкой металлической скамейки. Один из них, явно постарше, в ослепительно белом тюрбане, взял из рук второго грандиозный букет багровых роз и, широко улыбаясь, не спеша зашагал навстречу Ольге.

– Ахлан ва сахлан! – вручив цветы, он сначала обнял её, а затем, отступив назад и поклонившись, пожал руку Андрею.

– Здравствуйте, – заговорил он по-русски с сильным акцентом, – моё имя Рамзес. Добро пожаловать в Париж!

– Мархаба, – улыбнулся Андрей. – Меня зовут Олег, а её – Ольга.

– Мой сын Нури, – Рамзес обернулся и жестом подозвал своего спутника, молодого человека лет двадцати. – Завтра утром мы отвезем вас по назначению. А сейчас вам нужно отдохнуть. Идёмте.

Через несколько минут, спустившись на лифте и пройдя по непостижимому лабиринту коридоров «Руасси», они оказались на подземной парковке аэропорта, где их ждал автомобиль Рамзеса – небольшой микроавтобус, весь светящийся сумасшедшими красками рекламных постеров.

– Я взял его напрокат. Пожалуйста, садитесь, устраивайтесь, – он пропустил гостей вперед и влез следом, закрывая дверь. Нури сел за руль.

Минивэн долго петлял между бесконечными рядами автомобилей и вдруг вылетел на поверхность: желтая полутьма подземелья сменилась яркими ночными огнями, а в приоткрытый люк салона ворвался свежий весенний воздух.

Ехали молча.

Лишь время от времени Рамзес, не переставая улыбаться, произносил названия проносящихся за окнами площадей и улиц: «Сен-Дени», «Аль-Фарам», «Ворота Клиньянкур», «Халим-Хафез»…

Он явно не случайно выбрал такой маршрут, чтобы прокатить гостей по центру французской столицы и заставить их восхищаться городом, напоминающем великолепную восточную сказку.

Ночной Париж был буквально залит светом.

Светящиеся дорожки прогулочных катеров на Сене, минареты, украшенные неоново-зелеными лампами подсветки, нескончаемый поток машин на Елисейских полях с «водоворотами» вокруг Триумфальной арки и на площади Согласия.

Тысячи мощных прожекторов и миллионы маленьких лампочек-светлячков выхватывали из темноты причудливые силуэты Эйфелевой башни, Пантеона и «Гранд-Оперы», Нотр-Дама и Великой Мечети.

Покинув, наконец, центральную часть города, минивэн вновь устремился на окраины. Вскоре автомобиль свернул на тихую улочку и, подкатив к высоким воротам, которые тут же распахнулись, въехал в небольшой внутренний дворик.

– Прошу, – Рамзес распахнул дверь и первым ступил на вымощенную булыжником площадку перед домом.

Андрей выбрался наружу и подал руку Ольге.

Они огляделись. Двухэтажный каменный особняк постройки начала прошлого века выглядел совершенно нежилым. Опущенные жалюзи на окнах, отсутствие какого-либо света и полная тишина придавали зданию вид совершенно фантастический и зловещий.

Хлопнула водительская дверь, и показался Нури.

Рамзес что-то сказал ему по-арабски, и юноша, поклонившись, исчез в темной глубине двора.

Андрею на мгновение стало немного не по себе, но, посмотрев на Ольгу и увидев у неё на лице безмятежную улыбку, он приободрился и достал сигареты.

В этот момент раздался негромкий писк электронного замка.

Дом ожил. Жалюзи поползли вверх, одновременно зажегся свет во всех окнах, изнутри послышались музыка и чьи-то голоса – очевидно, включился телевизор.

– Прошу, – снова сказал Рамзес.

Они вошли в дом.

Несмотря на то, что жилище было явно недавно арендовано, внутри оказалось весьма уютно: обставленный в духе старой Европы холл с ведущей наверх широкой лестницей, персидские ковры, высокие узкие окна, подсвечники с криптоновыми стержнями, диковинная деревянная мебель и полное отсутствие современных смарт-сенсоров на потолке.

– Друзья! Теперь, когда мы здесь, – Рамзес выглядел торжественно, – я ещё раз приветствую вас на гостеприимной французской земле и спешу заверить, что я и мой сын считаем вас самыми дорогими своими гостями, которых ниспослал нам Аллах.

Он ещё раз поочередно обнялся с каждым.

– Завтра, около восьми утра, я прибуду за вами в сопровождении ещё одного человека. Мы вместе позавтракаем и отправимся туда, где вас ждут.

А сейчас располагайтесь, отдыхайте. Холодильники полны яств, в баре вы найдете любые напитки и не только… На втором этаже – две спальни в стиле «барокко», а в подвале – небольшая вибро-сауна с бассейном.

– К сожалению, мне пора уходить, – он сделал несколько шагов к двери. – Да, забыл сказать… Если захотите прогуляться, то ни о чем не беспокойтесь – за домом присмотрят. Но выходить за пределы этой улицы не рекомендую – по ночам тут неспокойно, лучше возьмите такси.

– Огромное спасибо, дорогой Рамзес, – с чувством произнесла Ольга, – но я не думаю, что на ночь глядя мы захотим куда-то идти.

– Тогда – спокойной ночи. И – до завтра!

Он вышел.

– Ты заметила, что у него внезапно пропал акцент?

– Скажем, не пропал, а существенно уменьшился…

– Я думаю, они насторожены не меньше, чем мы.

– Ты о чём?

– Почему нас сразу не повезли к нашим друзьям? Проверяют? – Андрей задумчиво курил, развалясь на старинном диване из красной кожи.

– Даже если и проверяют, что с того? – Ольга открыла холодильник и достала внушительных размеров вазу с фруктами. – Смотри, вот это виноград, я понимаю…

– Рамзес сейчас наверняка где-нибудь сканирует фулл-инфо на наши физиономии…

– Слушай, а чего ты так разволновался? – Ольга поставила вазу на низкий деревянный стол и вплотную подошла к Андрею. – Может быть, ты – агент ФСБ?

– Если честно, то – да.

– Офицер? – она начала медленно расстегивать свою куртку. – Так ты офицер секретной службы?

Она уронила куртку на пол.

– Оль, прекрати, давай лучше выпьем чего-нибудь…

– О, мой офицер, не прикажете ли в сауну?

– Ха! Сейчас пойдем резвиться в бассейне. Под объективами камер. Разбежался!

– Нет, ну, скажи, почему ты такой зануда? Тебя что, остановит чей-то пристальный взгляд из объектива?

– А тебя – нет?

– Конечно, нет. Скорее – наоборот…

– Первый раз вижу… ммм… гейшу, которую интересуют мужчины, – засмеялся Андрей, – ну хорошо, хорошо! Давай, только немного перекусим… Так, а это что?

Он подобрал на ковре пульт от телевизора.

– Посмотри, нет ли в холодильнике чего-нибудь мясного?

– Мясного? Знаешь, я уже пожалела, что пообещала Рамзесу никуда не выезжать. Можно было бы поужинать где-нибудь…

– Где-нибудь… В «Максиме»?

– Да ну тебя! Я бы предпочла самое обычное уличное кафе – это же так романтично! К тому же, редкое сочетание арабских хумуса и кебабов, которые можно отведать только во Франции, просто завораживают! А горячий кусса махши? А рахат-лукум?

– Я вижу, ты знаешь толк в местной кухне, – Андрей сосредоточено переключал каналы. – Ты не в курсе, кстати, что за ерунда – куда не переключу, везде молятся! Сегодня праздник какой-то, что ли?

– Никакой не праздник. Магриб, вечерняя молитва. Кстати, уже скоро закончится…

– Ты по-французски понимаешь? Это что за мужик? Пока ехали, я заметил – все улицы его плакатами заклеены…

– Понимаю немного. Добавь звук. Ха! Сам ты «мужик»! Это же имам Аль-Мавари, знаменитый мэр Парижа. Слушай, мы что теперь, весь вечер будем телевизор смотреть?

– О’кей, выключаю. Знаешь, Оль, а может, и правда…

– Что?

– Возьмем бутылочку какого-нибудь «Шато», да – в бассейн?

– Браво, чекист! Оторваться перед смертью захотел?

– Нет. Просто хочу… – он замолчал и задумчиво улыбнулся. – Я просто хочу встретить с тобой парижскую весну.

«Привет, Рубин. Только что звонили из «Каймана». На «Рико» упал платеж в полтора миллиона карибских фантиков, по курсу на утро – это сто девяносто пять тысяч английских фунтов. Деньги пока в холде, но Стэнтон сказал, что к вечеру уже зачислят.

Плательщик: «Ясудо Траст Корп».

Банк плательщика: «Кинченг Банк», Гонконг.

Основание платежа: «Аудит-контракт» (квик-слип – во вложенном файле).

А ещё я решил бросить курить и жрать гамбургеры. Ты тоже береги себя, Рубин.

Всегда твой Вадян».

Рамзес прибыл ровно в восемь утра.

Его сопровождал пожилой мужчина в защитного цвета комбинезоне, напоминающем военную форму без знаков отличия. Коротко позвонив в дверь, они вошли как раз в тот момент, когда Андрей, натягивая свитер, спускался по лестнице.

– Доброе утро, Рамзес. Здравствуйте, – поприветствовал он вошедших, – прошу к столу, сейчас будет готов кофе.

– Уже несу, – прокричала Ольга из кухни, – вы пока располагайтесь.

Через минуту она появилась в комнате с подносом в руках.

– Доброе утро. Пожалуйста, присаживайтесь. Вот сахар, вот корица…

– Познакомьтесь, это – наш друг Хоссан, – произнес Размес, и его спутник поклонился. – К сожалению, он не говорит по-русски, но так же, как и я, рад приветствовать вас в этом великом городе. Хоссан будет сопровождать нас в дороге.

Мужчины сели за стол.

Андрей разлил кофе гостям и, не зная, о чем говорить, включил телевизор.

– Как вам спалось? – Рамзес поднял свою чашку, помешивая сахар.

– Да, честно говоря, мы почти не спали, – улыбнулся Андрей, – воздух свободной Франции пьянит, знаете ли… Немножко искупались, потом на балконе посидели… Здесь просто потрясающее небо.

– И потрясающие звезды, – вмешалась Ольга. – Кстати, почему вы – вдвоем? Мы поедем без Нури?

– Он ждет за рулем. Но спешить не надо, собирайтесь спокойно… О, что это? Сделай, пожалуйста, погромче, – Рамзес неожиданно заинтересовался телепередачей и что-то сказал своему спутнику по-арабски. Тот коротко ответил и тоже уставился на экран.

Андрей прибавил звук. Ольга замерла, пытаясь понять, о чем говорит диктор.

– Ничего особенного, – облегченно вздохнул Рамзес. – Просто последнее время новости стали рассказывать таким серьезным тоном, словно речь идёт о начале третьей мировой войны.

– Министр внутренних дел Франции Юсуф Аль-Хеба объявляет о начале проведения в республике крупномасштабной полицейской операции в рамках общеевропейского проекта «ЕС без террора», – перевела Ольга. – Задачей полиции и спецслужб станет усиление мер безопасности в стране в связи с возросшей активностью международных террористических организаций, таких как «Белый Фронт» и «Движение Хаос».

– Ничего себе, – удивился Андрей, – «Хаос» и в Европе орудуют, оказывается.

– Весной прошлого года, – невозмутимо пояснил Рамзес, – они напали на тюремный автобус, который перевозил особо опасных заключенных из «Ла-Санте».

– Зачем, интересно?

– Им был нужен человек по имени Селим «Нафах», что значит «Заклинатель змей». А спустя месяц после того, как «Хаос» похитил его, этот человек совершил то, чего от него ждали.

– Что же он сделал?

– На бульваре Ланне находится посольство Канады. Угнав где-то фургон, Селим начинил его пластидом и, протаранив ограждение, заехал на дипломатическую стоянку.

Полицейские расстреляли его почти сразу, но «Нафах» успел подъехать к автобусу с гостями и активировал взрыватель. Погибло восемнадцать человек. Четверо из них были депутатами Европарламента.

– Даже не слышал об этом инциденте.

– В прессе он почти не освещался, ибо власти неохотно признают свои промахи.

– Понимаю. Но по мировым масштабам нападение на тюремный автобус не такое уж глобальное преступление, даже с учетом последствий.

– Три месяца назад в туннеле под Мон-Бланом, – продолжал вспоминать Рамзес, – один из автомобилей, кажется, «ламборджини», внезапно съехал на обочину и остановился. Из него вышла молодая женщина. Она открыла капот, с минуту разглядывала двигатель, а затем шагнула к дороге, где её подобрала попутная машина.

– Так, а смысл?

– В багажнике оставленного «ламборджини» сотрудники охраны туннеля обнаружили мощнейшую бомбу. Через считанные минуты там должен был пройти автопоезд с ядерными отходами. Вы представляете, что могло случиться, если бы не расторопность полиции?

– Об этом инциденте сообщали в «Эн-Би-Си». Только причем здесь «Хаос»?

– На корпусе бомбы было написано: «Я ИДУ».

– Тогда понятно. Но в прессе про надпись не было ни слова.

– Не было. Зато полиция чуть ли не каждую неделю проводит одну акцию за другой: то массовые депортации, то проверки на скоростных трассах… Впрочем, нас это не коснется, – Рамзес улыбнулся и посмотрел на Хоссана.

На этот раз микроавтобус был совсем другой: без единого плаката, новый, темно-синего цвета, с тонированными стеклами и красными дипломатическими номерами.

Хоссан сел на переднее сиденье, рядом с Нури. Все остальные устроились в салоне. Когда выезжали из двора, Андрей обернулся, чтобы при свете дня взглянуть на приютивший их дом.

Проследив за его взглядом, Рамзес понимающе качнул головой:

– Я где-то читал, что ощутить жизнь по-настоящему можно только в старых домах старых городов. Так и хочется задержаться здесь ещё хотя бы на день, или даже на час…

– Или навсегда… – произнес Андрей задумчиво и почувствовал, как его ладонь, лежащую на подлокотнике кресла, накрыла ладонь Ольги.

Закончив петлять по узким и тесным утренним улочкам парижского предместья, загроможденным неописуемым количеством припаркованных мотоциклов, а также крошечных древних «пежо» и «смартов», минивэн выехал, наконец, на широкую скоростную автомагистраль, ведущую, судя по дорожным указателям, на северо-восток страны.

– Уж не направляемся ли мы в Бельгию? – пошутил Андрей, когда они проехали знак «Брюссель – 377 км».

– Почти. Немного не доедем до границы, – серьезно ответил Рамзес, погруженный в свои мысли.

Дорога проходила через малонаселенные районы, и большую часть времени за окнами можно было наблюдать только причесанную, подстриженную и подкрашенную европейскую природу. Изредка встречались небольшие скопления старинных двух– и трехэтажных домиков, контрастировавших с современными компактными мотелями и сверкающими, недавно отстроенными мечетями.

Через два часа пути автомобиль свернул с главной трассы и по узкому асфальтированному шоссе углубился в довольно густой хвойный лес.

Дорога постоянно искривлялась и была слегка в гору, поэтому казалось, что минивэн движется к вершине огромного, поросшего деревьями холма.

Через пару километров путь внезапно преградил высокий забор из стальной сетки, с воротами и шлагбаумом. Возле шлагбаума располагалась довольно внушительная будка охраны, откуда немедленно появились трое солдат в похожей на американскую военной форме и вооруженные автоматами.

Один из них, высокий и крепкий, в черных очках, медленно приблизился к минивэну, но, увидев через открытое окно Хоссана, резко вытянулся и отдал честь. Шлагбаум пополз вверх, ворота тотчас открылись, и автобус медленно двинулся дальше.

Метров через пятьсот показался второй блок-пост. Здесь шлагбаум был уже поднят, а часовые стояли, замерев по стойке «смирно».

Хоссан обернулся к сидящим в салоне и, улыбаясь, что-то произнес по-арабски.

– Добро пожаловать на военную базу «Степной орёл», – перевел Рамзес. – Объединенные вооруженные силы НАТО.

Ровными рядами посаженные невысокие ели, асфальтовые дорожки, несколько аккуратных корпусов, очевидно, казарм, виднеющиеся сквозь деревья силуэты самолетов на сером бетоне полосы и огромный купол радара радиолокационной станции, возвышающийся над базой, словно свод древнего храма.

Минивэн не спеша доехал до самого конца центральной аллеи и, пропустив небольшую колонну марширующих пехотинцев, повернул к трехэтажному кирпичному зданию, огороженному дополнительным металлическим забором.

Хоссан выбрался из машины и, подойдя к воротам, набрал код на контрольной панели. Створка медленно отползла в сторону.

Оставляя Хоссана снаружи, автобус въехал во двор, а затем, миновав ещё одни ворота, оказался в пустом, без окон, просторном ангаре, очевидно, предназначенном для военного транспорта.

Минивэн остановился почти в самом центре полутемного помещения. Нури заглушил двигатель, и наступила полная тишина.

Прошла минута. Потом другая.

Наконец, у Рамзеса пискнул наушник мобильной связи.

– Да, – ответил он по-русски. – Да. Хорошо. Нури…

Молодой человек вышел и, обойдя автомобиль, открыл боковую дверь.

– Ольга, – сказал Рамзес.

Она поднялась и, нерешительно оглянувшись на Андрея, выбралась наружу. Дверь захлопнулась.

Когда их шаги смолкли, Рамзес ободряюще улыбнулся:

– Не тревожься. Всё в порядке.

Спустя минуту он внезапно поднялся и, распахнув дверь, спрыгнул на бетонный пол гаража.

– Жди здесь. За тобой сейчас придут.

Снова щелчок закрываемой двери. И снова полная тишина.

Оставшись один, Андрей некоторое время продолжал неподвижно сидеть, разглядывая темный салон минивэна. Затем он привстал и попытался открыть пошире боковое окно, чтобы выглянуть наружу.

В этот момент послышались чьи-то неторопливые шаги.

– Ну, здравствуй.

Во вновь открывшемся дверном проеме возникла фигура человека в джинсах и полосатом свитере. Лет тридцати пяти, загорелый, темноволосый, короткая стрижка, очки в металлической оправе.

– Выходи.

В ангаре было прохладно. Сквозняк разбавлял запах дизельного топлива ароматами весеннего ветра.

– Маркус, – протянул руку мужчина.

– Восьмой Гость, – произнес Андрей «своё» сетевое имя, отвечая на рукопожатие.

– Идём, – Маркус развернулся и направился к небольшой металлической двери в самом углу ангара.

Они поднялись по узкой винтовой лестнице и оказались в небольшом помещении, похожем одновременно и на смотровую площадку, и на комнату отдыха.

Массивный бильярдный стол, покрытый изрядно потертым сукном, и крупный серый кирпич стен дополнялись свисающим с потолка огромным древним подсвечником и, несмотря на наличие широкого панорамного окна из пуленепробиваемого стекла, придавали комнате классический средневековый вид.

– Располагайся, – Маркус достал из-под бильярда небольшую кожаную сумку и поставил её на стол. – У тебя ещё будет время отдохнуть с дороги, а сейчас нам нужно поговорить.

– Можно, я закурю?

– А ты разве не преодолел зависимость от табака? – воскликнул Маркус. – Шучу. Вон пепельница. Но сначала…

Он вынул из сумки нечто похожее на резиновую плавательную шапочку, черного цвета и с узким козырьком.

– Надень это, пожалуйста.

Андрей недоуменно пожал плечами и натянул «шапочку» на голову. Маркус приблизился и поправил странный головной убор так, что тот оказался буквально у Андрея на глазах.

– И на кого я теперь похож?

– Ты похож…

Маркус прошел к окну и уселся на высокий деревянный табурет.

– Ты похож на человека, у которого в голове находится имплантант «биокс», и которого только что лишили возможности записывать нашу беседу.

– Я не понимаю… С чего ты взял…

– Да расслабься. Присядь, отдохни. Это единственное место на базе, где можно говорить, не опасаясь диктофонов и удаленных «саундганов».

Добро пожаловать в общество «Суперадо», господин Рубин.