Текст книги "Абсолютная власть (СИ)"

Автор книги: Алекс Дальский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

«Отправка на печать». «Переплёт».

Огромный, похожий на бачок для нагревания воды, профессиональный принтер, стоящий в углу комнаты, ожил и негромко загудел, готовясь превратить эфемерные мегабайты в аккуратные брошюры из термостойкой бумаги.

Ближайшие часы придется посвятить чтению и «вхождению в образ».

В ожидании завершения процесса печати, Андрей активировал в ноутбуке скайпфон-менеджер.

«Введите желаемый для набора номер».

– Гемоглобин, – произнес Андрей в микрофон. Звуковой анализатор «задумался» на мгновение и, опознав кодированный приказ своего владельца, послушно отправил далеко за океан невидимый импульс.

Длинные гудки.

– Здравствуйте, вы позвонили в офис компании «Рико-Терра», – произнес по-испански приятный женский голос. – Пожалуйста, оставьте своё сообщение после звукового сигнала, и мы вам перезвоним. Спасибо.

– Вадик, трубочку возьми.

Послышалась приглушенная музыка на фоне какого-то шума, похожего на звук двигателя.

– Привет, Рубин, – ворчливо отозвался мужской бас, – чего надо?

– Ты, где, Вадик? Опять в Майами, в молодость играешь?

– У тебя на бороде. Говори, что хотел.

– Сегодня кто-нибудь звонил?

– Да. Часа четыре назад. Скачали реквизиты «Каймана».

– Голос какой? Мужской или женский?

– Женский. Он записан. Нужен?

– Нет. Какие ещё новости?

– Процесс мировой глобализации выходит из-под контроля.

– Вадик, я серьезно.

– И я серьезно. Денег ждешь от кого-то? Так и скажи. Сколько?

– Двести штук. Фунтов.

– Нехило. О’кей. Упадут – пришлю квик-слип, как обычно. Это всё?

– В общем, да. Поживаешь как?

– Рубин, тут меня офицер ждёт.

– Какой ещё офицер?

– Такой. Скорость я превысил… В общем, бывай здоров.

– Ну, пока.

Три часа пролетели незаметно.

Сначала Андрей пролистал «свою биографию». Родился-учился, служил-торопился. Всё коротко и ясно, нужно только даты подучить на всякий случай.

Затем диалоги с Маркусом.

Здесь уже объем материала оказался совсем другим: он был не просто большой, а пугающе огромный. Хорошо ещё, что Конти заранее поработала над текстом, выделив в нём все ключевые и особо значимые места, а то бы Андрей не управился и за неделю.

Основная часть диалогов, на удивление, состояла из обычного трёпа старых приятелей, шуток, каких-то бытовых мелочей, и лишь изредка разговоры заходили о серьезных вещах. Причем порой создавалось впечатление, будто каждый из говоривших не особо интересовался словами собеседника, торопясь излить свои собственные тезисы, как это зачастую бывает во время излишне эмоциональных споров.

Тем не менее, Андрею показалось, что характер того, кто общался с Маркусом, ему поймать всё же удалось. И что удивительно, он сам во многом был согласен с теми сентенциями, которые составляли основу позиции «Олега».

Получается, что Вероника, если она, конечно, была искренней в диалогах, по своим взглядам была довольно близка к взглядам Андрея.

Конечно, вряд ли им доведется разговаривать на эти темы, да и вообще не факт, что они ещё когда-нибудь увидятся, но Андрею было приятно, что кому-то до сих небезразличны такие понятия, как «Индивидуальность», «Обособленность мышления», «Надличностная цель»…

С Маркусом всё оказалось гораздо сложнее. Чтобы более-менее определенно говорить о том, что это за человек, необходимо было прочитать присланный текст полностью и вникнуть во все нюансы общения.

Впрочем, Андрей особо не переживал на этот счёт. Из своего обширного опыта интернет-знакомств он давно усвоил, что в реальной жизни люди весьма отличаются от своих виртуальных «проекций». Причем даже тогда, когда ведут себя естественно и не стараются никого обмануть.

И уж тем более, когда стараются.

Вообще, странная история. Какие-то загадочные, могущественные люди вызывают к себе человека, даже не зная толком, кто он такой, а просто по беседам в сети. А вдруг он – сотрудник спецслужб, или наоборот, опаснейший псих, сбежавший из тюрьмы?

Ну, хорошо. Допустим, люди «Суперадо» настолько всесильны, что для них эти «мелочи» ничего не значат. Но кто сказал, что Маркус – один из них? Подумаешь, предсказал парочку биржевых кризисов… Гениальный фондовый аналитик – возможно, но почему сразу «преодолевший»?

Конечно, ещё предстоит встреча со вторым кандидатом в небожители, и тогда, возможно, что-нибудь удастся прояснить…

Андрей послал бы к чертям все эти кроссворды, если бы не одно «но».

Деньги.

Двести тысяч фунтов вот-вот должны лечь на счет принадлежавшей ему оффшорной фирмы, после чего можно будет как минимум на пару лет позабыть про слово «нету», как поётся в известной песне. А за это время он сможет наверстать упущенное, найти нового кодера, «отмывалу»…

Если же ему, чем чёрт не шутит, действительно удастся попасть на ритуал посвящения в «Суперадо», то тогда он – победитель вдвойне. Причем, в буквальном смысле слова.

– Подумаешь, «преодолевшие»! – произнес Андрей вслух. – Да мы сами много чего преодолели, чтобы бояться каких-то придурков. За двести-то штук.

– Ну, что же, Лазарус, тогда собирайся, – ответил он самому себе, поднимаясь с дивана.

– 5 -

Если бы герои блокбастера «Пилигримы космоса» всё-таки осмелились основать на Земле собственную церковь, то, попав в Москву, они вряд ли нашли бы более удачное место для триумфальной пресс-конференции своего Отца – легендарного Сида Джоса, Великого Пророка Галактики.

Андрей с улыбкой разглядывал совсем недавно реконструированный Ленинградский вокзал, волею сумасшедших дизайнеров-футуристов превращенный в фантастический гибрид гигантского звездолета и вызывающего благоговейный трепет средневекового католического собора.

Исполинское трехуровневое строение из мрамора, кевлара и синтетического хрусталя, будучи вокзалом, попутно являлось вместилищем многочисленных сервисов городской инфраструктуры, а также довольно крупным торговым центром.

Выскочив из прозрачного тоннеля, эскалатор совершил очередную остановку, и Андрей очутился в центре просторного зала со множеством турникетов и мерцающей на плазменной панораме надписью: «Выход к поездам».

В отличие от большинства бизнес-экспрессов, поезд «Мегаполис-Экстра» вовсе не собирался шокировать пассажиров своей скоростью и, судя по рекламируемому уровню сервиса и комфорта, был рассчитан на состоятельных туристов в лице влюбленных парочек или же просто романтически настроенных полуночников.

– Добрый вечер, – Андрей остановился возле девушки в светло-синей униформе.

– Здравствуйте, господин Прохоров, – взглянув в протянутый билет, молодая чернокожая проводница ослепительно улыбнулась, словно увидела там банкноту в тысячу евро. – Меня зовут Таня. Буквально через минуту вы войдете в эту дверь и станете счастливым и беззаботным пассажиром. А пока я прошу вас, Олег Валерьевич, показать свой паспорт.

– Секьюрити-систем? – тоже улыбнулся он. – Извольте.

– Вовсе нет! Я просто хотела подсмотреть ваш адрес, чтобы однажды…

– Лучше оставьте мне свой, – Андрей решил не затягивать с ритуалом и, принимая паспорт назад, вложил в её ладонь заранее приготовленную сотню.

– Огромное спасибо! Пожалуйста, проходите…

– Народу много сегодня? – кивнул он на вагон.

– Кроме вас, всего один пассажир, но, возможно, в последний момент появится кто-нибудь ещё. До отправления – восемь минут.

– Спасибо, – он шагнул вовнутрь и внезапно оказался в полной тишине: сервис предполагал повышенную шумоизоляцию.

Из четырех V.I.P. купе, которые и образовывали внутреннее пространство вагона, Андрею принадлежало самое первое. Напротив купе номер три, возле окна, стоял высокий бородатый мужчина в старомодном деловом костюме и разглядывал освещенную разноцветными огнями платформу.

– Здравствуйте, – сказал ему Андрей и не спеша прошел к себе в «люкс».

Мужчина ничего не ответил, а лишь приветственно помахал рукой, не переставая смотреть в окно.

Двуспальная кровать, минибар, дверь ванной комнаты, телесистема со встроенным компьютером… Всё это тонуло в бардовом полумраке ночного освещения и расслабляющей музыке «вуллз-церо».

Андрей сделал свет поярче, бросил кейс на кровать и опустился в кресло, привычно раздумывая над тем, чем бы ему ознаменовать начало путешествия.

«Уважаемые пассажиры! Скорый поезд номер одинадцать, «Мегаполис-Экстра», следующий по маршруту «Москва – Санкт-Петербург», через две минуты отправляется с четвертой платформы…»

Сходить покурить?

Он снова вышел в коридор.

Бородач продолжал стоять возле окна, видимо ожидая момента, когда состав тронется.

– Ради Бога, извините, вы случайно не знаете, как здесь с курением? – обратился к нему Андрей. – Видите ли, я бы не хотел дымить в купе…

– Если честно, я сам впервые на «Мегаполисе»… Не понял, – мужчина вдруг улыбнулся, – а вас, случайно, не Андрей зовут? «Кубик-Рубик»?

В этот момент поезд едва ощутимо тронулся, а разноцветные огни за окном ожили и поползли в сторону. Послушались приглушенные звуки закрываемой двери вагона, а затем – шаги проводницы.

– Олег. Меня зовут Олег, – негромко проговорил Андрей, делая незнакомцу предостерегающий знак рукой.

– Итак, господа, я полностью – к вашим услугам! Если вы хотите принять ванну, посмотреть свой любимый фильм, или просто собираетесь лечь поспать, вам достаточно сообщить мне о вашем желании…

– Скажите, не могли бы вы принести стакан минеральной воды? И если можно, похолоднее.

– Да, конечно, секундочку, – девушка упорхнула в свою «каюту».

– Меня зовут Олег, – повторил Андрей и кивнул на дверь своего купе, – зайдем?

– Виталий. Храмов Виталий. Не помните меня? Вы в Сибирь к нам приезжали. С вами ещё девушка была, Ника. Верно?

– Погодите, так вы – из Научного городка?

– Да! Ну, то есть, не совсем. Проект «Кассандра», Якушев, Вадька Зуев… Мы Девятое мая вместе отмечали…

– Всё, вспомнил. Вы украли мою шапку.

– Не украл! А спьяну перепутал. Ну, наконец-то признали! Только вас, всё-таки, Андрей зовут, а не Олег. Или вы сейчас опять – на работе?

– Да, Виталий, именно. На этой самой, проклятой работе…

– Как здорово, что я вас встретил! До Москвы ехал почти трое суток, слова не с кем сказать: в вагонах, в основном, военные, работяги с приисков да китайские «новые соотечественники». Вот, специально взял в Москве дорогой билет, думал, хоть отдохну от этой суеты, я ведь…

– Разрешите? – вошла Таня с подносом. – Минеральная вода, лёд… Что-нибудь ещё желаете?

– Пожалуйста, принесите нам бутылку коньяка, не знаю какого, наверное, армянского… Есть армянский? Очень хорошо. Тогда ещё фрукты, так… – Храмов посмотрел на Андрея, – а вы, эээ… Олег, что предпочитаете, на ночь глядя? Может, вина?

– Хорошо. Пусть это будет «Коли Кьянти». Но только совсем немного – у меня завтра трудный день.

– Три миллиона евро. Столько она сейчас стоит.

– Не так уж много по сегодняшним меркам. Хотя не так уж и мало. Район-то какой?

– Да самый центр. Улица Таврическая. Окна как раз на Сад выходят. Дед бы ни за что оттуда не уехал. А я вот… – Виталий замолчал.

– Сколько ему было?

– Семьдесят девять.

– Ого. В наш век, можно сказать, долгожитель. Послушайте, Виталий…

– Давай – на «ты»?

– Давай, – Андрей поднял бокал, – твоё здоровье! Вот скажи, почему бы тебе не остаться в Петербурге? Такую квартиру унаследовал, это же – знак! Уж лучше продай свою сибирскую хибару и перебирайся поближе к цивилизации. Сейчас везде спрос на психотерапевтов твоего уровня, устроишься; да и наследство, в отличие от купли-продажи – веское основание для получения права проживать в городе. Люди готовы миллионные взятки за это платить, а ты – продаешь.

– Не обижайся, старик, но боюсь, тебе не понять.

– Почему же? Ты обнажи, так сказать, проблему, и мы узнаем, понять мне или нет.

– Ну, во-первых, ты – москвич.

– И что с того?

– Андрей. Давай начистоту. Я – доктор, ты – художник. Но уважаю я тебя не за то, что ты художник, а за то, что ты – личность. Мы оба это знаем.

И всё равно, живя в столице, ты становишься таким же, как они. Так или иначе. Раньше или позже. А москвичи сегодня – это уже не россияне, это совершенно другие люди, даже не отрицай.

– Нет, ну это ты загнул. Различия есть, конечно, но не…

– Ничего я не загнул! Сегодня наша страна является… тем, чем является. А Москва, истинное средоточие всей мощи России, я имею в виду финансы, интеллектуальную элиту и всё остальное, паразитически существует исключительно за счет тотального экспорта сырья, добываемого на всей остальной территории страны. И это даже не добыча, а какое-то стремительное опустошение! Сколько нам ещё осталось? Пять лет? Три года?

– Извини, но я думал, ты скажешь что-нибудь новое…

– Хорошо, вот ответь, ты давно из Москвы выбирался? Я имею в виду куда-нибудь по стране, в провинцию…

– Дай подумать. Так…

– Вот! Ты даже не помнишь!

– А что изменилось-то? Регионы всегда жалуются, им всегда мало…

– Причем тут регионы? Москва сегодня – это совершенно обособленное государство за закрытой и тщательно охраняемой границей. Даже Конституция и армия у вас – свои.

– Не обращай внимания. Это всего лишь амбиции мэрии…

– Допустим. Но ты посмотри на этот образ жизни! Сверхсовременный технотронный комфорт, запредельные доходы, культ круглосуточных развлечений и удовольствий. Плюс полный отрыв от реальности, вызываемый медиа-летаргией и «серым списком».

– В чём-то, конечно, ты прав, но так живут далеко не все.

– Зато все стремятся к этому! Если верить сериалам «Московский разбег» или «Суперспайк», то Москва – это волшебный мир, населенный киборгами-паразитами, где пища растет сразу в куполообразных супермаркетах и где всё можно купить за пластиковую карточку, которая непонятно откуда взялась и неизвестно кем пополняется.

– А вот это, дружище, ты брось! Чтобы «пополнить карточку», в наше время приходиться ежедневно отрезать от себя лучшие куски и продавать их безжалостным упырям по цене китайского рубероида.

– Тоже мне, «жертва корпораций»! Ты бы знал, что творится в регионах… Там, где непосредственно ведётся разработка и добыча ресурсов, ещё теплится какая-то жизнь, а отъедешь подальше… О чем мы говорим, если четверть всего населения страны сосредоточена в двух городах: Москве и Санкт-Петербурге!

– То есть, иными словами, ты презираешь «зажравшуюся столичную элиту» и не желаешь к ней присоединяться? Понимаю. Но что тогда? Оформишь наследство, продашь питерскую квартиру и вернешься в Сибирь? Что ж, наверное, ты прав: родной коллектив, любимая работа, Научный городок…

– Да нет никакого городка. В том и дело.

– Постой, как это – нет?

– А так. Давно уже нет ничего. Ну, то есть, здания стоят, конечно, и народ там какой-то живет, а иногда даже в лабораториях что-то происходит, но фактически – всё, нет больше ни Научного городка, ни ученых; да и науки уже, как таковой, не осталось.

Охрана с периметров снята, Полигон зарастает, все экспериментальные блоки заварены арматурой. Даже страшно подумать, кто там сейчас обитает, особенно после наших «Трои-22» и «Кассандры».

– Куда же всё делось?

– Куда… Проекты больше никто не финансирует. Исследования свернуты. Разъехались все давно. Остались только те, кому ехать некуда.

– Ничего не понимаю.

– А ты что, только проснулся? Посмотри вокруг. Весь бытовой «хай-тек» идёт из Азии, к тому же, он почти дармовой. Кому сегодня нужна наука? Те, кто на оборону работают, ещё как-то выживают, да и то, больше за счет экспорта боеголовок и систем космической навигации. А скоро и эту рухлядь покупать перестанут…

Вадька, Соломин, Люба, ещё народ сейчас в Корее живут. Одно время туда впускали русских с ученой степенью. Жаль, недолго. Я слышал, у Зуева даже своя лаборатория в Сеуле, под эгидой корейского университета; там много наших работает, кто успел выехать. Остальные – кто куда.

– Ну, дела. А Якушев?

– Якушев? Вот это хороший вопрос. И ответ будет таким же: к нему-то я, Андрюха, и еду! К Анатолию свет Васильевичу Якушеву. Давай, ещё по одной.

– Давай.

Поезд уже давно набрал скорость, но из-за повышенной шумоизоляции вагона вместо привычного грохота колес на стыках время от времени доносилось лишь глухое ритмичное постукивание.

– А я так понял, что ты едешь только наследство оформлять. Или Якушев тоже в Питере?

– Квартиру продавать придется так и так. А Якушев… Он – далеко. Мне же деньги для того и нужны, чтобы к нему уехать.

– Ах, вон оно что. И куда же занесло нынче Последнего Еретика?

– В Монте-Сарро.

– Куда?

– В общем, слушай. История такова.

Храмов слегка захмелел, а его речь стала возвышенно-пафосной.

– Монте-Сарро – это небольшой островок в Карибском море. Заморская территория одной великой страны. Не будем показывать пальцем.

Так вот.

На протяжении многих лет этот кусок земли представлял собой типичный пальмовый рай для богатых туристов. Я не знаю, правда ли, что там бывал Стинг, но почему-то американские рокеры до сих пор считают Монте-Сарро своей экзотической «Меккой».

В общем, жилось там просто замечательно, пока не грянула беда: семнадцать лет назад на острове произошло мощнейшее извержение вулкана.

Катастрофу предсказали заранее, поэтому из местного населения никто не пострадал. Однако лавой залило почти половину острова, и что самое печальное – его столицу, так что эвакуированным жителям пришлось очень несладко. Мда…

Дома, дороги, коммуникации и вся инфраструктура Вильмута – так называется столица – пришли в совершенно непригодное состояние, поэтому у островитян не оставалось другого выхода, кроме как строить новый город.

Конечно, метрополия выделила деньги – причем огромные – на восстановление Монте-Сарро и нормализацию тамошней жизни, но кризис оказался необратимым: люди начали покидать остров. Кто-то предпочел перебраться на соседние Антигуа и Барбуду, а кто-то – и в Европу, на «историческую родину»…

– Подожди. Кажется, я начинаю припоминать. Году, по-моему, эдак в две тысяча седьмом какой-то наш местный деятель даже организовал движение «Спасём Монте-Сарро». Не помню, чем закончилось, но вещал он проникновенно, в новостях показывали.

– Чем закончилось? Ничем, конечно же. Нет, ну, разумеется, желающих поехать на остров и поселиться там, получив гражданство «золотого миллиарда», набралось немало. Да и выехать из России в те годы было ещё относительно легко…

– Да уж, помню то времечко…

– Но в итоге глобалисты из метрополии предпочли наблюдать медленную смерть Монте-Сарро, а через шесть лет – и вовсе упразднить колонию, вместо того, чтобы спасти её, решив проблему одним росчерком пера. Ты представляешь, они не впустили ни одного нашего иммигранта!

– Я так и думал. Мне всегда казалось странным, что обычно расчетливый и прагматичный Запад при слове «русские» тут же теряет рассудок, упуская при этом очевидные выгоды.

– Ничего не поделаешь, вековые стереотипы. А ведь русский иммигрант для них, по сути – бесплатное решение любых проблем; к тому же никакого тебе культурного наследия и никакого экстремизма.

– Увы, ты прав, – грустно усмехнулся Андрей. – Полная наша разобщенность для англосаксов как подарок: быстрая ассимиляция.

– В общем, как бы то ни было, Монте-Сарро полностью эвакуировали, а затем продали международной корпорации «Си-Эм-Джи». Слыхал про такую?

– «Клон-Матрикс»? Кто ж про неё не слыхал. Но ведь их же, вроде, давно запретили?

– Запретили любые исследования в области клонирования, но кто запретит генную инженерию и изучение высшей нервной деятельности? К тому же, проконтролировать лаборатории, расположенные на далеком острове, согласись, не так-то просто.

– Пожалуй, ты прав. Но причем здесь Якушев?

– Сейчас расскажу. Только вот ещё немножко коньячку…

Андрей обратил внимание, что Храмов пьёт, почти не закусывая. Скорее всего, в ближайшие полчаса их классическая вагонная беседа завершится сама собой. Впрочем, действительно, пора бы отдохнуть…

– Год назад Якушеву каким-то образом удалось выехать в Евросоюз. Там он встретился с представителями «Клон-Матрикс», и они предложили ему возобновить эксперименты по поиску «ментального поля», только уже – в составе их группы.

– Постой, но ведь он же сам когда-то утверждал, что «ментальное поле» – это чушь собачья…

– Когда-то утверждал. Однако чтобы знать наверняка, что человеческий мозг ничего не излучает, нужно исследовать абсолютно все виды излучений, существующие в природе. А разве такое возможно, в принципе?

– То есть, Якушев вновь уверовал?

– Да погоди ты язвить! Понимаешь, главной ошибкой экспериментаторов было то, что они искали излучение, присущее любому мозгу. То есть, обнаруживая некое подобие «волны» у одного индивида и не найдя такой же «волны» у другого, они констатировали отсутствие результата и принимались искать в другом направлении.

Тем более, что даже у того, кто во время опыта излучал импульс, эффект мог легко исчезнуть уже через несколько часов. Вот и думали, что всё это – «глюки» аппаратуры или влияние посторонних факторов.

– По-моему, нормальный научный подход, разве не так?

– Вот! Именно в этом-то и кроется вся соль! – Храмов привстал с кресла, торжествующе глядя на Андрея. – Сейчас ты всё поймешь. Ты знаешь, что такое «инферно»?

– Инферно? Вроде бы это одно из названий преисподней. А причем тут…

– Инферно – это вселенское зло. В древности считалось, что его носителями являются служители ада. Оказывается, нет: у каждого из нас есть своё, персональное инферно!

– Послушай, старик, по-моему, мы с тобой засиделись…

– Да брось, Андрюха, я вовсе не настолько пьян, как ты думаешь… Так вот. Персональное инферно – это человеческая агрессивность, бессмысленное желание творить зло, слепое упрямство дикаря и страх. Страх тьмы и небытия. Страх смерти.

Несмотря на то, что инферно живет в каждом человеке, на свете существует немало тех, кто способен противостоять этому злу и даже изгнать его из своей души. Мозг именно таких людей и оказывался генератором некой загадочной ауры, которую Якушев время от времени засекал своими приборами.

– Что ж, теперь я понимаю, почему его называют Последний Еретик. Получается, что достаточно сделать доброе дело и сразу начнешь светиться в профильном мониторе светом праведника и носителя концепции «новой биофизики». Что ж, неплохой индикатор добра и зла. Ай да Якушев!

– Ты зря веселишься. Это едва уловимое излучение, которое и излучением-то назвать нельзя, а так, флюиды, тем не менее, фиксируемые аппаратурой, почти всегда обнаруживается у людей с развитым интеллектом и активной жизненной позицией, а кроме того – у детей, добровольцев «Армии Спасения» и служителей культа.

– Постой. Ты что, всё это – серьезно?

– Абсолютно.

– Праведники «светятся» в индикаторе Штольца?

– Если отбросить твою дурацкую иронию, то примерно так оно и есть.

– Нет, ну ты это брось. Агрессия – неотъемлемая черта человека. Без неё он никогда бы не стал «венцом творения», а до сих пор сидел бы на дереве и жевал неспелые бананы да кислые яблоки!

– Не путай душу и яблоки! Речь идет вовсе не о биологически обусловленной агрессии, направленной на борьбу за выживание и не о злости или азарте человека-исследователя.

Я говорю о другом. Об изначальном вселенском зле, которое иррационально, деструктивно и не является частью человеческой природы.

– Неужели ты говоришь о Дьяволе? Ты, учёный?!

– Да причем тут Дьявол! Впрочем, какое, вообще, значение могут иметь термины? Ты только вдумайся: человеческий мозг способен порождать волны, а мы, люди науки, можем влиять на эту способность!

– Интересно, как это Якушев повлияет на чье-то персональное инферно, если оно, как ты говоришь, даже не часть человеческой природы?

– Так вот именно поэтому он и вызвал меня!

– То есть, влиять будешь ты?

– Во всяком случае, то, чем я занимаюсь, очень близко к понятию «изгнание инферно». Этакий научный экзорцизм.

Проходя мою терапию, пациенты, под гипнозом или без него, на довольно долгое время избавляются от многих неприятных вещей внутри себя, в том числе – и от совершенно чуждого им зла. Я надеюсь, ты ещё помнишь, насколько успешными были мои сеансы?

– Разве такое можно забыть? «Приговоренный к пожизненному заключению Лога Смерть добровольно жертвует больным все свои органы!» Не репортаж – бомба! Жаль только, результат твоего воздействия не вечен… Хорошо, и чем же конкретно ты собираешься заниматься на Монте-Сарро? – Андрея уже клонило в сон, и он искал подходящий повод закончить беседу.

– Ты прав, исцелить раз и навсегда – нельзя. Если бы мы знали способ проникать в самую глубь долговременной, а ещё лучше – генетической памяти, мир бы избавился от множества психических расстройств… – Виталий замолчал, глядя куда-то вдаль. – А у Якушева я буду заниматься тем же самым: лечить людей и очищать испытуемых от их персонального инферно.

Ведь сейчас у меня в руках – просто уникальные разработки нейро-лингвистического воздействия, можно сказать, волшебные тексты, внимая которым человек почти гарантированно избавляется от зла и агрессии на весьма ощутимый промежуток времени…

– Ну, хорошо. Это я понял. Ты будешь делать из людей праведников, а Якушев – измерять толщину нимба. Но зачем всё это нужно «Клон-Матрикс»? Неужели они задумали клонировать самого Мгангу Сапфира?

– Старик, мы говорим сейчас об очень серьезных вещах!

Руководство «Си-Эм-Джи» считает, что недавняя, вызванная бесконтрольным производством клонов мировая катастрофа, которую едва успели предотвратить, стала возможной именно из-за отсутствия полной идентичности разума «биологической модели» с разумом прототипа.

Вот они и желают добиться полной идентичности, используя опыт многих учёных, в том числе и опыт Якушева. Возможно, они решили, что мозг клона обязательно должен излучать «волну».

– «Добрые» клоны? Ну-ну… Слушай, Виталик, пожалуй, я лягу поспать, не возражаешь? А то завтра, на самом деле, сложный день.

– Ради Бога, чего ж сразу не сказал? – Храмов нетвердо поднялся. – Но учти, Андрюха: инферно становится всё больше, а их – всё меньше!

– Не понял. Кого – их?

– Людей. Тех, у кого душа осталась. Кто, как ребенок, способен разумом своим порождать «волну»… Их всё меньше и меньше! И ни я, ни Толя Якушев – никто из смертных уже не в силах это остановить… А знаешь, что будет, когда вообще ни одного не останется?

– Догадываюсь. «Бритиш Петролеум» упадут на тридцать пунктов?

– Эх, «Рубик»… Цинизм москвича убил в тебе поэта… Хорошо, хорошо! Ухожу!

Андрей уже расправил постель и собирался ложиться, когда дверь его купе вновь приоткрылась. Храмов был явно пьян, без пиджака, и выглядел совершенно разбитым.

– Знаешь, Андрюха… Иногда мне снится очень странный сон. Я вижу, как на Землю падает огромный метеорит. Затем удар, взрыв… Вспышка до того яркая, что я просыпаюсь…

Но самое страшное не это. Страшно то, что планета пуста. Нет ни людей, ни животных, ни птиц. Только мох и трава. И призраки…

И черные пятна городов.

Мертвых городов мертвого мира.