Текст книги "Полководцы Второй мировой. Красная армия против вермахта"
Автор книги: Алекс Бертран Громов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Затем войска под командованием Р. Я. Малиновского провели Венскую операцию. 5 апреля 1945 г. Красная армия вышла к Вене с юга и юго-востока. Начались ожесточенные бои, продвижение было медленным. В сложившейся обстановке Р. Я. Малиновский распорядился перебросить к австрийской столице 6-ю гвардейскую танковую армию, поставив ей задачу обойти город и нанести удар с запада и северо-запада.
7 апреля главные силы 9-й гвардейской армии и соединения 6-й гвардейской танковой армии преодолели лесистые взгорья Винервальда и вышли к Дунаю, стягивая если не сплошное кольцо окружения, то почти замкнутую окружность с востока, юга и запада. Штурм Вены завершился успехом 13 апреля.
Во время советско-японской войны Р. Я. Малиновский командовал Забайкальским фронтом, принимавшим активное участие в разгроме Квантунской армии. После капитуляции Японии Р. Я. Малиновский был назначен командующим войсками Забайкальско-Амурского военного округа, а затем – Главнокомандующим войсками Дальнего Востока. Весной 1956 г. Р. Я. Малиновского назначили заместителем министра обороны СССР, Главнокомандующим Сухопутными войсками СССР. 26 октября 1957 г. Малиновский был назначен Министром обороны СССР.
Умер Родион Яковлевич Малиновский 31 марта 1967 года.
Андрей Еременко. Генерал обороны
Андрей Иванович Еременко родился 14 октября 1892 г. в селе Марковка (ныне – Луганской области) в бедной крестьянской – «вдовьей горемычной» – семье. До четырнадцати лет обучался в сельской школе, затем работал. В двадцать один год был призван в российскую императорскую армию, произведен в ефрейторы. Служил в 168-м Миргородском пехотном полку (командир – полковник Александр Дмитриевич Терлецкий, дислокация – Киев), входившем в 42-ю пехотную дивизию 9-го армейского корпуса.
Сам военачальник в своих мемуарах «В начале войны» описывает начало Первой мировой войны так: «1914 год… Первые бои с немцами в составе 168-го Миргородского пехотного полка. Из строя выбыл командир взвода, на эту должность временно назначили ефрейтора Еременко. Помню как сейчас, взвод под моей командой по условленному сигналу поднялся в атаку в 9 часов утра. Сначала мы двигались ускоренным шагом, затем побежали. Неприятно “пели” пули и “визжали” снаряды. И вот уже атакующий взвод с криком “ура” в злобной ярости ворвался во вражескую траншею. Началась рукопашная. Страшное зрелище, когда неприятели всаживают друг в друга штыки. Я не помню, сколько на моем счету было убитых немцев. Командир должен был служить примером для солдат, и я эту заповедь выполнял. Русские были мастерами штыкового боя. В рукопашной мы всегда побеждали. Так было и на этот раз. Но мне не повезло. В третьей траншее противника выстрелом в упор я был тяжело ранен, пуля прошла насквозь и задела легкие. Атака 31 августа 1914 г. запомнилась на всю жизнь. После лазаретов и госпиталей вновь действующая армия…»
А. И. Еременко отважно сражался на Юго-Западном и Румынском фронтах, участвовал в наступлениях, осаждал австрийскую крепость Перемышль, сражался в Карпатах, неоднократно рисковал жизнью в конной разведке. После Февральской революции Еременко был избран в полковой комитет от эскадрона конной разведки. В это время полк, в котором сражался Еременко, находился на румынской земле, и именно комитетчики, по словам Еременко, взяв на себя командные функции, смогли с боями вывести за Днестр отряды, не дав румынским властям их разоружить и интернировать.
Вернувшись после Октябрьской революции в родное село, весной 1918 г. А. И. Еременко вместе с другими бывшими фронтовиками организовал партизанский отряд для борьбы с войсками Германской империи, оккупировавшими родную Луганщину и вывозившими все ценное в Германию. Позже, в декабре 1918 г., отряд, численность которого превышала триста бойцов, влился в Красную армию. Военный талант А. И. Еременко проявился в годы Гражданской войны – он сражался с белогвардейцами в составе прославленной 14-й кавалерийской дивизии А. Я. Пархоменко, входившей в состав легендарной Первой конной армии С. М. Буденного. Еременко в ней занимал должность командира взвода с сентября по декабрь 1919 г., затем был назначен начальником разведки кавалерийской бригады, а с марта по апрель 1920 г. был начальником штаба бригады. Участвовал в боях с войсками Деникина, Пилсудского, Врангеля, отрядами Махно. Был ранен. Награжден 15 июня 1926 г. орденом Красного Знамени.
Еременко постоянно стремился повышать свои военные знания – неслучайно в воспоминаниях он отмечал, что «нелегко было, имея за плечами церковно-приходское училище и полковую школу царской армии, исполнять обязанности начальника бригадной разведки, а затем начальника штаба полка, помощника командира полка по строевой части, начальника штаба бригады, командира полка». После окончания Гражданской войны Еременко был слушателем Ленинградской Высшей кавалерийской школы, а потом в 1923 г. продолжил обучение на Ленинградских кавалерийских курсах усовершенствования командного состава. Его однокурсник Иван Баграмян вспоминал: «Из всех нас, пожалуй, самым упорным был Андрей Иванович Еременко. С редким трудолюбием осваивал он довольно обширную и насыщенную учебную программу. Настойчивость и неутомимость остались у него на всю жизнь и с особой силой проявились в Великую Отечественную войну».
После окончания курсов в декабре 1925 г. А. И. Еременко был назначен на должность начальника штаба 79-го кавалерийского полка в 1-й бригаде 14-й кавалерийской дивизии, а в декабре 1929 г. – на должность командира 79-го (позже – 55-го) полка 14-й кавалерийской дивизии. Спустя два года он окончил курсы командиров-единоначальников при Военно-политической академии РККА имени Толмачева. В 1935 г. А. И. Еременко окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, ему было присвоено воинское звание полковника. В январе 1936 г. он был назначен помощником командира 22-го кавалерийского полка 23-й кавалерийской дивизии 7-го кавалерийского корпуса, через полгода, получив повышение, стал командиром полка.
В июне 1938 г. А. И. Еременко был назначен на должность командира 6-го кавалерийского корпуса, в состав которого были включены части Первой конной армии. Корпус располагался в Белорусском военном округе. После начала Второй мировой войны и разгрома Польши корпус под командованием Еременко участвовал в походе Красной армии в Западную Белоруссию.
4 июня 1940 г. А. И. Еременко был произведен в генерал-лейтенанты, а через пять месяцев назначен командующим войск Северо-Кавказского военного округа, но так и не успел приступить к исполнению служебных обязанностей, потому что по приказу руководства Красной армии через несколько дней был назначен командующим 1-й Краснознаменной армией на Дальнем Востоке.
За три дня до начала Великой Отечественной войны А. И. Еременко получил назначение на должность командующего 16-й армией. Армия, сформированная в июле 1940 г. в Забайкальском военном округе, состояла из 32-го стрелкового и 5-го механизированного корпусов, 126-го корпусного артиллерийского полка и 112-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона. Задачей армии являлась защита советской границы в Забайкалье. 25 мая командование 16-й армией получило приказ передислоцироваться на Украину. Через три недели в Бердичев прибыли первые армейские части 109-й моторизованной дивизии 5-го механизированного корпуса.
На Западном фронтеНо Еременко не успел вступить и в командование 16-й армией – 22 июня 1941 г., после нападения Германии на СССР, он был вызван обратно в Москву. Дорога на поезде и самолете заняла несколько дней. Прямо с аэродрома он отправился в Наркомат обороны к маршалу С. К. Тимошенко, где и узнал в полной мере, что именно творится на фронтах: «Когда С. К. Тимошенко кратко охарактеризовал обстановку и показал на карте, какую территорию мы уже потеряли, я буквально не поверил своим глазам». Особо напряженная ситуация сложилась в зоне действия Западного фронта.
– Вот, товарищ Еременко, – сказал Тимошенко, – картина вам теперь ясна.
– Да, печальная картина, – только и смог ответить Еременко.
– Генерал армии Павлов и начальник штаба фронта отстранены от занимаемой должности. Решением правительства вы назначены командующим Западным фронтом, начальником штаба фронта – генерал-лейтенант Г. К. Маландин. Немедленно выезжайте оба на фронт.
– Какова задача фронта?
– Остановить наступление противника.
Получив предписание о назначении, А. И. Еременко в ночь на 29 июня вместе с Г. К. Маландиным отправились к Могилеву, где в лесу находился штаб фронта.
Директива № 14
Штаб Западного фронта Могилев 1.7.41 г. 17 часов 45 минут Карта 1:500 000
1. Противник захватил Минск и стремится выйти на Днепр, направил основные усилия на Могилев и Жлобин.
Основная группировка противника отмечена до 1000–1500 танков восточнее Минска, и до 100 танков прорвались через Березину в районе Бобруйска.
2. Справа и слева фланги открыты.
Задачи армий фронта – не допустить противника выйти на рубеж Днепра и до 7.7 удерживать рубеж реки Березина на фронте Борисов, Бобруйск, Паричи, обеспечивая себя от обхода танков справа севернее Борисова.
Прорвавшиеся танки в районе Бобруйска уничтожить.
3. 13-й армии в составе 50, 64, 100, 108 и 161-й стрелковых дивизий, отрядов Борисовского гарнизона, 7-й противотанковой бригады, сводного отряда кавалерии, управлений 2-го и 44-го стрелковых корпусов, 31-го кап РГК в ночь на 3.7 отойти и упорно оборонять рубеж реки Березина на фронте Холхолица, Борисов, Бродец, имея 50-ю сд в резерве в районе Погодища и 7-ю противотанковую бригаду в районе Погоста.
Выход частей на указанный рубеж осуществить с таким расчетом, чтобы до 2.7 удерживать промежуточный рубеж Холхолица, Смаков, Слободки, Черповец. Граница слева – Становичи, Червень, Быхов.
4. 4-й армии в составе 55-й и 156-й сд, сводных 42-й и 6-й сд, 20-го мк и четырех отрядов заграждения в ночь на 3.7 отойти на рубеж р. Березина и упорно оборонять фронт Бродец, Бобруйск, обратив особое внимание на противотанковую оборону в направлении Свислочь, Могилев, используя отряды заграждения, не пропустить на линию Слобода, П. Городок, Озерцы.
Отход провести с таким расчетом, чтобы до 2.7 удержать промежуточный рубеж Черем, Осиповичи.
5. Командиру 17-го мк к 3.7 вывести корпус в район Колбы, Слободка, Сума, где привести части в порядок. 4.7 быть готовым к действиям в направлении Бобруйска для захвата последнего во взаимодействии с 204-й вдб и 34-й сд.
6. Командующему ВВС:
Прикрыть отход и сосредоточение войск на рубеж реки Березина.
Быть готовым обеспечить атаку 17-го мк и 155-й сд в направлении Бобруйска с воздуха, действуя в непосредственной связи с атакующими по пехоте и танкам противника.
Рядом повторных вылетов уничтожить противника на Бобруйском аэродроме и танковые колонны противника восточнее и западнее Бобруйска у Смолевичей и Борисова.
7. Командный пункт 13-й армии 4.7 Герин, 4-й армии Рогачев.
8. КП штаба фронта – лес, 12 км северо-восточнее Могилева.
Примечание: По изучении и усвоении директивы таковую уничтожить.
Командующий фронтом ЕременкоЧлен Военного совета ФоминыхНачальник штаба Mаландин
А. И. Еременко, 1945 год
4 июля 3-я танковая группа под командованием Гота вышла к Лепелю и Полоцку. Часть 2-й танковой группы Гудериана в то же самое время прорвалась в район Быхова. Это создавало большую угрозу всему правому крылу Западного фронта, особенно 22-й армии. «…Представлялось наиболее целесообразным нанесение короткого удара при вклинении противника в нашу оборону, – писал в своих воспоминаниях А. И. Еременко. – Я считал, что нанесение глубокого контрудара механизированными корпусами далеко за пределами нашей обороны, при котором была неизбежна их изоляция от других войск, отсутствие прикрытия с воздуха с помощью авиации и зенитной артиллерии и поддержки со стороны пехоты и артиллерии едва ли приведет к успеху».
7 июля в зоне действий 22-й армии начались бои. А. И. Еременко распознал намерение немцев создать очередной «котел»: удар в центре был вспомогательным, он должен был приковать подразделения к линии фронта в этой точке и вынудить советское командование подвести сюда же резервы. Спустя сутки-двое начинали действовать силы на флангах, обходя группировку и замыкая кольцо окружения.
Через несколько дней сам А. И. Еременко неожиданно оказался не просто на переднем крае, а в зоне прорыва немецких войск в направлении Витебска. Он приехал в штаб 19-й армии, который находился в лесу севернее Рудни, а потом вместе с командующим армией И. С. Коневым отправился в передовые части: Конев – под Витебск, командующий фронтом – под Сураж, где стрелковая дивизия вела бой в окружении. Перегруппировав все имевшиеся в распоряжении части, чтобы прикрыть незащищенный фланг, Еременко вернулся в штаб армии, где его ждала неприятная новость: «Генерал-майор Рубцов доложил мне, что получен приказ, в котором для развертывания 19-й армии указывался новый рубеж, отнесенный вглубь на 50–60 км. Приказ вносил страшную путаницу в управление войсками, так как некоторые дивизии уже вступили в бой, а теперь их нужно было отводить… Без всяких на то оснований врагу оставлялась территория в 50–60 км глубиной».
Дозвониться до С. К. Тимошенко возможности не было, пришлось ехать обратно в штаб фронта.
– Андрей Иванович, – сказал маршал, – видимо, произошло какое-то досадное недоразумение, прошу вас, поезжайте быстрее обратно и восстановите положение.
Еременко помчался обратно, сумев перехватить часть войск на магистрали Витебск – Смоленск. «Мы выбрали свой передовой командный пункт в 1 км северо-западнее Рудни, в 150 м от шоссейной дороги на Витебск. Оперативная группа 19-й армии находилась в сторону Смоленска на удалении 18–19 км. Противник наносил удар в двух направлениях: Витебск – Велиж и Витебск – Демидов… Солнце уже стояло совсем низко над горизонтом, когда в районе Рудни появились немецкие танки. Шли они по дороге в направлении города, вблизи которого был мой командный пункт. Услыхав стрельбу, не похожую на стрельбу полевой артиллерии, я послал офицера связи на легковой машине вперед, чтобы выяснить, что там происходит. В 3 км от моего командного пункта на повороте шоссе он столкнулся в упор с немецкой танковой колонной, впереди которой на легковой машине ехали три фашистских офицера».
Связист, выскочив из своей машины, метнул гранату в противника и напрямик через поле, маскируясь в высокой ржи, бегом кинулся к командному пункту.
Тогда же столкнулся с немцами и И. С. Конев – он тоже ехал на машине к переднему краю, где фронт, как оказалось, был прорван, и буквально в последний момент заметил идущие навстречу чужие танки. Конев бросился к ближайшей противотанковой батарее, организовав обстрел танков.
«На подступах к Рудне головные танки вновь задержались, открыв прицельный огонь по станции и городу, – вспоминал Еременко. – Остановилась и развернулась следовавшая за танками колонна мотопехоты. Заработали станковые пулеметы. Немецкие автоматчики двигались прямо на нас. Оставалась единственная возможность: выбраться на север. Впереди было открытое пространство метров в 150–200. Я сказал шоферу Демьянову, чтобы он сделал несколько резких поворотов в сторону, пока мы не въедем в рожь… Фашисты никак не думали, что у них под носом находится командный пункт заместителя командующего фронтом. Орудия танков и пулеметы не были повернуты в нашу сторону, и наш маневр удался. Вслед нам раздалось несколько автоматных очередей. Спаслись все». Правда, как выяснилось, И. С. Конев уже успел доложить в штаб фронта о гибели А. И. Еременко.
Сходная ситуация разыгралась и позже, 6 октября, уже на Брянском фронте: «Я знакомился с последними данными обстановки, нанесенными на карту, когда оперативный дежурный, быстро войдя ко мне, доложил: “Товарищ командующий, танки противника идут прямо на КП и уже находятся в 200 м от нас”. Я выскочил на крыльцо домика и увидел, что танки подходят к КП». При этом командный пункт работал – в нем находились оперативные документы, была связь по прямому проводу с Москвой и со всеми штабами армий, то есть захвата КП допускать было нельзя. «Я возглавил личный состав штаба и охраны. Мы вступили в бой с мотопехотой врага, следовавшей за танками на автомашинах. Противник был ошеломлен и понес потери. На помощь нам подошли три танка, а затем два артиллерийских дивизиона и 300 бойцов мотострелкового подразделения танковой бригады. Тем временем аппаратура связи была снята и вывезена на новый КП, все оперативные документы спасены».
Но это было позже, а тогда под Рудней А. И. Еременко оказался одним из первых, кто смог увидеть в действии знаменитые потом «катюши». Он получил телефонограмму: «Предполагается широко применить в борьбе против фашистов “эресы” и в связи с этим испробовать их в бою. Вам выделяется один дивизион М-8. Испытайте его и доложите свое заключение» – и, по его собственным словам, долго думал, что же это такое может быть. Ни он, ни окружавшие его офицеры такого слова даже не слышали. Хотя, когда оснащенный загадочным оружием дивизион прибыл на позиции, А. И. Еременко вспомнил, что еще до войны, являясь председателем государственной комиссии по испытанию новых видов оружия, видел нечто подобное. «Новое оружие мы испытали под Рудней. 15 июля 1941 г. во второй половине дня непривычный рев реактивных мин потряс воздух. Как краснохвостые кометы, метнулись мины вверх. Частые и мощные разрывы поразили слух и зрение сильным грохотом и ослепительным блеском. Эффект одновременного разрыва 320 мин в течение 10 секунд превзошел все ожидания. Солдаты противника в панике бросились бежать. Попятились назад и наши солдаты, находившиеся на переднем крае вблизи разрывов (в целях сохранения тайны никто не был предупрежден об испытаниях)».
«Разбить подлеца Гудериана»В начале августа 1941 г., когда А. И. Еременко занимался обороной Соловьевской переправы, он внезапно получил приказ явиться в штаб фронта, находившийся тогда в Касне, в 20 км севернее Вязьмы. Прибыв по вызову, он узнал от С. К. Тимошенко, что его ждет новое назначение и теперь ему следует ехать в Ставку Верховного главнокомандования.
В воспоминаниях А. М. Василевского этот момент отображен так: «С целью ликвидации угрозы, нависшей над войсками Центрального и правого крыла Юго-Западного фронта, и прикрытия направления на Брянск 14 августа Ставка приняла решение образовать Брянский фронт в составе 13-й и 50-й армий. Командующим фронтом был назначен генерал-лейтенант А. И. Еременко… Верховный главнокомандующий весьма тепло и радушно встретил Андрея Ивановича, расспросил его о здоровье, поинтересовался его впечатлениями о противнике, мнением об основных причинах наших серьезных неудач на фронте. А. И. Еременко держался с большим достоинством, очень находчиво отвечал на все вопросы. Да, сказал он, враг, безусловно, очень силен и сильнее, чем мы ожидали, но что бить его, конечно, можно, а порою и не так-то уж сложно».
И. В. Сталин указал, что немецкое командование, скорее всего, намерено теперь нанести удар в сторону Москвы, как обычно, используя сильные танковые группировки, с севера – через Калинин и с юга – через Брянск и Орел. На брянском направлении, прикрытом слабыми и редкими подразделениями Центрального фронта, должен был действовать Гудериан со своей 2-й танковой группой.
А. И. Еременко получил назначение на должность командующего Брянским фронтом и строгое указание: разбить Гудериана. Тогда же был определен состав войск Брянского фронта: 50-я армия, командующим которой назначался генерал-майор М. П. Петров (восемь стрелковых и одна кавалерийская дивизии), 13-я армия – командующий генерал-майор К. Д. Голубев (восемь стрелковых, одна танковая и две кавдивизии, две бригады 4-го воздушно-десантного корпуса) плюс резерв в составе 3 стрелковых и кавалерийской дивизии.
Еременко уверенно пообещал «в ближайшие же дни, безусловно» разбить основные силы Гудериана. Сталин остался доволен и даже сказал ему вслед: «Вот тот человек, который нам нужен в этих сложных условиях».
Через десять дней между Сталиным и Еременко состоялся еще один разговор, который Василевский передавал так:
«– У меня есть к вам несколько вопросов, – сказал Сталин. – Не следует ли расформировать Центральный фронт, 3-ю армию соединить с 21-й и передать в ваше распоряжение соединенную 21-ю армию? Мы можем послать вам на днях, завтра, в крайнем случае послезавтра, две танковые бригады с некоторым количеством КВ в них и 2–3 танковых батальона; очень ли они нужны вам? Если вы обещаете разбить подлеца Гудериана, то мы можем послать еще несколько полков авиации и несколько батарей РС. Ваш ответ?
– Мое мнение о расформировании Центрального фронта таково: в связи с тем что я хочу разбить Гудериана и безусловно разобью, то направление с юга нужно крепко обеспечивать, – отозвался Еременко. – А это значит – прочно взаимодействовать с ударной группой, которая будет действовать из района Брянска. Поэтому прошу 21-ю армию, соединенную с 3-й, подчинить мне… Я очень благодарен вам, товарищ Сталин, за то, что вы укрепляете меня танками и самолетами. Прошу только ускорить их отправку, они нам очень и очень нужны. А насчет этого подлеца Гудериана, безусловно, постараемся разбить, задачу, поставленную вами, выполнить, то есть разбить его. У меня к вам больше вопросов нет…»
После этого Сталин упразднил Центральный фронт, передав его войска Брянскому фронту. Однако, не увидев мгновенного результата, начал выражать недовольство, передав 2 сентября Еременко телефонограмму: «Ставка все же недовольна вашей работой. Несмотря на работу авиации и наземных частей, Почеп и Стародуб остаются в руках противника. Это значит, что вы противника чуть-чуть пощипали, но с места сдвинуть его не сумели. Ставка требует, чтобы наземные войска действовали во взаимодействии с авиацией, вышибли противника из района Стародуб, Почеп и разгромили его по-настоящему. Пока это не сделано, все разговоры о выполнении задания остаются пустыми словами. Ставка приказывает: Петрову оставаться на месте и всеми соединенными силами авиации способствовать решительным успехам наземных войск. Гудериан и вся его группа должна быть разбита вдребезги. Пока это не сделано, все ваши заверения об успехах не имеют никакой цены. Ждем ваших сообщений о разгроме группы Гудериана».
13 октября А. И. Еременко, чьи войска во время Вяземской операции сражались в окружении, был ранен во время авианалета. «Мы спаслись чудом, – признавался он, – так как самолет точно пикировал на нас, а мы стояли рядом с домиком, у большой сосны. Я, облокотившись на сосну, наблюдал в бинокль за действиями наших войск и противника… В это время пикировщик врага уложил бомбу в 3 м от нас, но она разорвалась с противоположной стороны сосны. Это и спасло нас. Взрывной волной и осколками меня оглушило и сбило с ног». Еременко был доставлен в Москву и помещен в госпиталь, находившийся в здании Тимирязевской академии.