Текст книги "В плену вседозволенности (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Раздвинь ноги.
Я не смогу его побороть, даже если захочу. Но моя гордость не позволяет мне подчиниться. Держу бедра вместе, зная, что если подчинюсь, он увидит не только мой лобок, но и то, как всё происходящее меня заводит.
Несмотря на место, в которое он меня привёз и все ужасы здесь, всё, на чем я могу сконцентрироваться, это только он. Я сканирую взглядом его длинные мускулистые ноги, загорелое тело, красивое лицо и темные волосы. Когда наши глаза встречаются, я вспоминаю его слова и опускаю их в пол.
Он высокий, сантиметров на двадцать пять выше меня. И почти на пятьдесят килограммов тяжелее, за счет мышц, а не жира. Он, как кирпичная стена, и я ему точно не соперник. Его пальцы впиваются в мои бедра и с легкостью разводят их в стороны, поднимая ноги над кроватью. Отворачиваюсь, не в силах смотреть на то, как он продолжает раздвигать мои колени, выставляя напоказ лоно.
– Святые угодники, котёнок, как ты течёшь. Вся задница в смазке. Как же ты хочешь...
Он проводит пальцем вокруг тугого сжатого кольца мышц, и я морщусь. Не могу говорить. Только рычать.
– Я знаю, что твоя тугая дырочка хочет мой член. Но, котёнок, тебе придется подождать. Подождать, когда ты сама об этом попросишь.
Пальцы касаются всё выше, погружаются. Это рай и ад на земле. Руки связаны за спиной, зад приподнят и нет опоры. И хотя мой разум призывает к борьбе, тело хочет того, что только Виктор может мне дать. Всё, что я могу, – выгнуть спину и молиться, что он продолжит, углубится и тронет клитор.
– Похотливая шлюшка хочет член, да?
Поверить не могу, что он со мной так разговаривает. Никогда не слышала от него таких слов. Отчаянно трясу головой, отказываясь рассказывать ему правду.
Виктор щурится и говорит: – Котёнок, я же предупреждал. Не двигайся.
Вздрагиваю, когда он покидает меня, оставляя на коже смесь остывающих слюны и его семени. Эхо шагов подсказывает, что он ушел туда, откуда принес тот кляп. Молюсь, чтобы он не взял кнут – Господи, помоги. Только не трость. Я о них читала, но из прочитанного могу сказать, что вряд ли такое выдержу.
Когда Виктор возвращается, он еще больше приподнимает мой зад и что-то подкладывает под поясницу. Словно я ребенок, а подо мной – пелёнка. Секунда, и до меня доходит: это – пояс верности. Он хочет запереть мою промежность... и клитор.
Щелкает замок и я стону.
– Опусти ноги на пол, – требует он, – Мы идем в душ, смывать эту раскраску с твоего лица.
Встаю, и Виктор что-то делает с кляпом – касается сбоку и меня отпускает напряжение, рот расслабляется. От немедленного облегчения я вздыхаю. Полностью сняв кляп, Виктор берет меня за плечи и смотрит. Стараюсь держать взгляд опущенным до тех пор, пока он не говорит: – Посмотри на меня, котенок.
И я смотрю, но взгляд плывет. За последние несколько часов человек передо мной разительно изменился. Он намного выше и его плечи намного шире, чем я думала. Он еще мужественнее, чем я представляла. Властный и мощный. Я теряюсь в чистом аромате его одеколона, смешивающегося с запахом мускуса на моей коже. Но всё еще глубже. Возможно, потому что я голая, а он недавно поимел меня в рот. Возможно, потому что он всё еще одет, кроме торчащего из джинсов члена, который умоляет о внимании. Плевать на причину, я в восторге от того, что он рядом.
Он потирает связки на моей челюсти, целует в лоб и спрашивает.
– Что нужно сказать? Я только что освободил тебя от кляпа.
– Спасибо, сэр. – Снова этот тон, который я не узнаю. Пусть так, я все равно не могу поверить тому, как легко соскальзывают эти слова.
В ванной он включает воду и ждет, когда та нагреется. По привычке хочу посмотреть в зеркало, но меня тормозит его присутствие. Не могу посмотреть, как я выгляжу. Не могу увидеть, как я изменилась. Но чувствую я себя уже иначе.
Когда вода нагрелась, он освобождает мои запястья и руки повисают вдоль тела. Я кожей чувствую взгляд – каждой порой – он следит за каждым моим движением. Комнату наполняет пар, голос Виктор вибрирует, словно гром в тумане.
– Раздень меня.
Без промедления снимаю его футболку через голову. Она сидела достаточно туго, чтобы можно было догадаться – Виктор в хорошей спортивной форме, но без нее я четко вижу рельеф его пресса. С трудом удерживаюсь от желания прикоснуться к нему и опускаюсь на колени, чтобы снять туфли и носки. Поднимаю взгляд, всё еще сидя у его ног, когда он избавился от джинсов.
– Сэр, я отсосу вам гораздо лучше без той штуки во рту.
Рассердившись, Виктор резко поднимает меня за плечи – словно я ничего не вешу – его тон не предвещает ничего хорошего.
– Не пытайся манипулировать мной, котёнок. Я главный.
Внутренне сжимаюсь от его слов. Он прав. Я пыталась управлять.
– Простите, сэр.
Проигнорировав моё извинение, он направляет меня дальше.
– Иди в душ.
Стыдливо опустив голову, шагаю за шторку. Падающая теплая вода попадает на волосы, и маленькое пространство душевой заполняется ароматом лака для волос. На мгновение я беспокоюсь о макияже: тушь, должно быть, уже прочертила темные дорожки по щекам. Тут до меня доходит, как много я плакала с момента отъезда из студии, прибавить к этому сперму Виктора – на лице, груди и теле. Наверняка я уже давно напоминаю енота, с темными кругами под глазами и ручьями туши на скулах.
Выдыхаю, когда сэр подносит к моему лицу ткань и мягко вытирает кожу. Приказав положить руки на стену и развернуться, он медленно и тщательно моет моё тело и волосы. Скользит вверх по бедрам, стирая не только следы его возбуждения, но и моего собственного. Из моих губ вырывается стон, стоит ему приблизиться к поясу верности.
– Это твоё наказание за ложь, – говорит он.
Опускаю подбородок: – Мне жаль.
– Расскажи мне, о чем ты соврала.
– О том, что не хочу ваш член. – Слезы опять наполнили глаза. – Но это неправильно. Я не должна его хотеть. Не так.
Он проводит пальцем по краю пояса, близко, но не в том месте, где нужен мне. Морщусь, желая его ближе, внутри меня.
– Как ты чувствуешь... это неправильно?
Его руки перемещаются к моей груди, накрывают, мнут, сжимают. Толкаюсь назад, ища его твердый член, желая ощутить его кожей. Он не может войти из-за пояса, но я могу наслаждаться его твердостью, если буду тереться поясницей.
Моя голова запрокидывается назад, когда он тянет за влажные волосы.
– Ну?
– Нет, сэр. Это не неправильно.
– Я сказал, что буду наказывать тебя за ложь. Ты соврала насчет того, что не хочешь мой член?
Снова грубые слова. Сглатываю.
– Да, сэр. Соврала. Я уже призналась, что соврала.
– Тогда расскажи, как я тебя наказываю. Что я с тобой делаю.
– Теперь, – отвечаю я, – вы не позволяете мне его получить и не трогаете меня там, где мне нужно.
– Ты хочешь, чтобы я тебя трогал?
Разум сдается, тело наполняется электричеством. Капли воды по коже пронзают плоть иглами. Голос сэра – это гром. Его руки – моё спасение. Только с его помощью я могу получить освобождение.
– Да, – признаюсь я.
Он разворачивает меня лицом к себе и поднимает подбородок. Его глаза черные, зрачки расширены, вокруг них осталась лишь тонкая полоска карей радужки.
– ...да?
– Да, сэр. Я хочу, чтобы вы меня трогали.
– Значит, ты соврала.
– Мне стыдно.
– У нас впереди все выходные, котёнок. Выбор за тобой: ты можешь проносить пояс верности до завтрашнего утра или выбрать другую форму наказания. А когда я закончу, я тебя трахну. Выбирай.
Глава 8
Виктор
Я никогда не употреблял в её присутствии таких слов, но соски Эрики напряглись, стоило ей оценить перспективу. Они доставляли ей дискомфорт... нет, ей доставлял дискомфорт тот факт, что эти слова ей нравились. Её тело дрожит под моей ладонью.
– Что выбираешь, котёнок?
Она намного красивее без сценического макияжа. Кожа посвежела и порозовела от теплой воды. Глаза прояснились, а губы припухли от кляпа. Она – просто картинка, и что более важно, она – моя.
– Что за другая форма наказания? – интересуется она, пока я методично вытираю её тело. Даже неподготовленному уху безошибочно слышна нерешительность в её голосе. Эрика видела крест и оборудование. Она прекрасно представляет, какими вариантами мы располагаем.
– Доверие. Дисциплина. Покорность. Твоё наказание определю я, – объясняю, – Ты выбираешь другое: либо снимать этот пояс, либо нет. Если нет, то носить его и есть твоё наказание. Это означает, что у нас не будет секса до завтра. Не будет члена внутри тебя. Не будет языка и пальцев в твоей жадной мокрой киске и другой тугой дырочке.
Её голубые глаза загораются желанием, хоть и с опаской, но она не произносит ни слова.
– Прежде чем ты примешь решение... – предлагаю я, зная, что для неё это всё в новинку, – ...я кое-что тебе покажу.
Несмотря на то, что её светло-каштановые волосы всё еще влажные, кожа сухая, за исключением тех участков, где с длинных прядей стекает вода. Мы оба обнажены, и я веду её обратно в комнату, к столу для бандажа.
– Что это? – спрашивает она, проводя ладонью по виниловой поверхности.
– Муж, – говорю я.
Переводя взгляд с меня на стол, котёнок повторяет сказанное мной слово. Только в её интерпретации оно звучит больше, как вопрос.
– Муж?
– Это твоё стоп-слово.
В её голубых глаза пронеслась волна сильных эмоций, от осознания насколько большой властью обладает это слово. Заставит ли оно её понять, что место Эрики рядом со мной? Или наоборот, заставит использовать его и вернуться к прошлой жизни, безопасности и скуке?
Котёнок кивает: – О-окей.
– Ты знаешь, что это значит?
– Если я его произнесу, ты прекратишь.
– Всё прекратится.
Она снова кивает.
– Ложись на спину вот сюда, – я направляю её к виниловой столешнице и помогаю забраться. Опустив её ноги на специальные подставки, я решаю сегодня не связывать Эрику. – Я не буду тебя привязывать. Разум работает мощнее верёвок. Закрой глаза и представь, что ждет тебя в будущем.
Хотя Эрика не совсем понимает, что я имею в виду, она подчиняется. Закрыв глаза и положив руки в указанные пазы, она открывает мне свое тело.
– Не бойся, котёнок, – говорю я, подхватив со стены кнут и с нежностью проведя им по её теплой коже. При первом касании Эрика вздрагивает, но не отодвигается. Вместо того, чтобы ударить, я веду кожаным наконечником по её груди, вокруг каждого соска. За кожаной петлей тянется след мурашек, покрывающих её загорелое тело. Она совершенство. Из-за работы, она вынуждена держать себя в форме, но сейчас я могу рассмотреть её всю. Она – произведение искусства. Продолжаю обводить её сексуальные ключицы, округлые груди и плоский животик. С каждым прикосновением её ноги раздвигаются шире. Я в восторге от того, что это происходит даже без моего приказа, достаточно кнуту задеть край пояса верности.
Я продолжаю гладить и мучить, внутренняя сторона её бедер подрагивает от прикосновения. Так близко и так далеко от облегчения, которое она жаждет. Я дразню снова и снова, комнату наполняют только звуки её дыхания и, наконец, она вскрикивает.
– Ещё! – слова наполнены потребностью.
Удар! Кнут опускается на живот, оставляя на коже ярко-красную полосу.
– Сэр, – исправляю я.
Она мгновенно кивает и говорит:
– Ещё, сэр. – Похоть дополняется почтительным тоном, несмотря на то, что из уголков её глаз текут слёзы.
– Хочешь другое наказание вместо пояса?
– Да. Пожалуйста, сэр, накажите меня иначе. Мне слишком сложно.
– Объясни почему.
– Потому что мне нужен ваш член, сэр.
Наклоняюсь и с удовольствием слизываю слёзы, появившиеся от действия кнута.
– Открой глаза и поднимись, – предлагаю ей руку.
Как только она встала, я иду к шкафу и достаю ключ. Эрика не поднимает глаз, когда я подхожу ближе, отпираю пояс и стягиваю его вниз по её ногам.
– Смотри, какой он мокрый.
Её взгляд метнулся к поясу, мокрому от смазки пятну, и обратно к моим ногам.
– Почему он такой? – спрашиваю я.
– Потому что я хочу вас, нуждаюсь в вас, сэр.
– На кровать.
Не медля ни секунды, мой котёнок забирается на матрас.
– Я привяжу твои руки. После этого я тебя накажу, как ты и просила, и только тогда я тебя трахну. Помнишь своё стоп-слово?
– Да, сэр.
Лёжа у изголовья на кровати, она поднимает руки над головой. Я восхищаюсь красотой её позы. Она самая великолепная женщина на земле. Есть и будет. И я никогда не хотел другую. С привязанными к перекладине руками она – само совершенство.
– Ты моя, – напоминаю я, лаская её нежную кожу. – И всегда будешь моей.
Эрика не произносит ни звука, но даже со связанными над головой руками, она ёрзает бедрами, отвечая на мои слова и прикосновения.
– Перевернись. Хочу, чтобы твоя задница была на виду.
Из-за связанных рук ей непросто, но она старательно подчиняется.
Пока Эрика силится повиноваться, я размышляю над своим выбором девайсов для причинения боли и удовольствия. Это всё ей в новинку. Она не готова не то, что к трости, даже к кнуту. Пробегаюсь пальцами по ряду паддлов. Некоторые из них длинные и прямоугольные, некоторые напоминают мне грифельные доски, тогда как другие – покрыты кожей или испещрены отверстиями. Выбираю тот, что обтянут кожей и похож по форме на дырявую ракетку для пинг-понга, и возвращаюсь к постели.
– Этот подойдет, – ударяю себя по ладони, чтобы звук проник в её сознание вместе со словами.
Из-за позы, моему котенку не видно, что же я выбрал. Должно быть, сейчас её разум наполнился чередой возможных картинок. В тишине комнаты я замечаю, как дрожит её тело. Интересно, что она чувствует, лишившись контроля и отдав себя моей воле? Смею предположить, это ошеломляющий коктейль предвкушения, страха и желания. Влага на её бедрах подтверждает мою догадку. Комнату заполняет стойкий запах её возбуждения и эмоций, Эрика извивается в своих оковах. Я без предупреждения забираюсь на кровать и провожу ладонью по её круглой заднице. Она ловит ртом воздух.
– У тебя просто великолепная задница.
Ласкаю тёплую кожу снова и снова. Не останавливаясь, случайно задеваю её жадную киску, и Эрика перестает держать голову, её ничем не сдерживаемые волосы падают на лицо. Она стонет от удовольствия. И в ту же самую секунду я прицеливаюсь и ударяю её паддлом по заду.
– Блять! – кричит она.
В моей руке вибрацией отдается дрожь её тела. На ее ягодице, словно горошины, проступают белые кружочки, идентичные узору на паддле. Не могу устоять перед желанием коснуться их. И стоит мне дотронуться, Эрика дёргается.
– Лежи смирно, котенок. Ты сама это выбрала, помнишь?
– Я н-не... – Она прерывает себя на полуслове. – Да, сэр.
Я не отступаю и снова ударяю её по заднице, поверхность паддла разрумянила её кожу розово-красными узорами по форме кругов. Она поддается боли, дышит глубже. Ее проклятья становятся всхлипами и она плачет.
После серии ударов, она заваливается вперед, падая с приглушенным стоном.
– Остановись.
Наклоняюсь к её ушку и говорю своим самым угрожающим тоном, – У тебя другое стоп-слово. Либо говори его, либо возвращайся в позу на локти и колени. Упадешь ещё раз, и я увеличу наказание.
Жду её ответа. Она молчит, и я слизываю новую порцию слёз. Эрика с силой втягивает воздух. Целую её в щеку, окончательно стирая её сопротивление, и она с дрожью возвращается в требуемую позицию. Еще один поцелуй в щеку и скованные мышцы расслабляются, готовые принять то, что я ей дам.
Удар!
– Благодари меня.
– Спасибо, сэр. – Её голос дрожит.
Отклоняюсь и бью снова.
– С-спасибо, сэр.
Из-за её признаний, криков и краснеющей задницы, мой член уже тверже скалы и истекает блестящей смазкой.
– Вот так, котёнок. Кричи, плачь. Только не двигайся. Никто, кроме меня не слышит, как ты благодарна за наказание. Поэтому мы и здесь.
Удар!
– С-спасибо, сэр, – Её слова едва различимы слуху.
– Почему я это делаю? – спрашиваю.
Удар!
– Спасибо. Я-я не сказала в-вам п-правду, сэр. – Ей сложно говорить через всхлипы.
С каждым ударом она течет всё сильнее. К тому моменту, как ягодицы стали огненно-красными, между её ног было совсем мокро, а лицо покрыто слезами.
Глава 9
Эрика
Блять!
Зад буквально воспламенился. Никогда не чувствовала ничего подобного. И все равно, я отказываюсь говорить стоп-слово. Боюсь, если скажу, он всё прекратит. Не только наказание – как раз этому я была бы рада – а всё, что может случиться потом. Мне нужен Виктор. Внутри. Я никогда в жизни не была так возбуждена.
Жду следующего удара. Сколько их уже было? Не знаю. В доме отдаются эхом звуки нашего дыхания, моих всхлипов и шум крови, бегущей по венам. Пытаюсь вдохнуть, но нос забит, легкие отказывают. Восприятие переполнено ощущениями, но всё, на чем я концентрируюсь, – это удержание позы и вербальная благодарность, хотя дрожат руки и ноги.
Когда удара не последовало, я начинаю думать, что всё кончилось. Я справилась? Справилась с наказанием моего Господина? Теперь можно упасть? Как же мне хочется упасть.
Паддл со стуком валится на пол, этот звук, как последний звоночек, означающий, что я справилась. Ловлю ртом воздух, когда Виктор раздвигает мои чувствительные ягодицы и касается языком лона. Несмотря на боль от его хватки, я не могу сдержать стонов и толкаюсь навстречу его рту, желая заполучить язык глубже. После такого наказания у меня не получается подобрать слова, чтобы описать удовольствие, которое дарит мне его язык. Он слизывает мою влагу, пока я пытаюсь устоять ровно.
– Перевернись.
Я слышу его глубокий голос.
Мои тело и разум потеряли связь, теперь это две разных сущности.
Разум твердит, что всё это неправильно. Он заставляет меня выкрикнуть стоп-слово – муж – и всё прекратить. В свою очередь, тело натянуто сильнее, чем бывало на моей памяти. Внутри еще никогда не было так пусто, так одиноко без мужчины, конкретного мужчины – Виктора Кросса, и там никогда не было так влажно.
Тело побеждает, и я, хватаясь за путы на запястьях, переворачиваюсь на спину.
– Проклятье, – бормочу я, когда моя задница с чувствительной от наказания кожей соприкасается с грубой поверхностью покрывала. Почему я соврала? Он же запретил врать. Постель проминается под его весом.
– Открой глаза.
Я даже не знала, что прикрыла веки, когда подчинилась приказу. Стоя на коленях между моих бесстыдно разведенных ног, прямо передо мной находился Виктор. Он поглаживал ладонью свой член, проходясь пальцами по всей длине, туго натянувшей кожу. На головке блеснула капли смазки, и я тут же подумала о том, что хочу собрать её губами, подарить ему удовольствие, которое не смогла из-за того кляпа.
– Скажи, котёнок, чего ты хочешь?
– Ваш член, сэр.
Слова очень легко соскользнули с языка. Приподнимаю выше колени, подставляя ему свою промежность, показывая её ему. После случившегося, она принадлежит Виктору. Навсегда.
Наклонившись ко мне, поставив предплечья по сторонам от моего лица, Виктор пристально смотрит мне в глаза, молча провоцируя сказать стоп-слово.
Не могу.
Не могу ничего с собой поделать, смотрю на него в ответ и только тогда вспоминаю, что должна отвернуться, подчиниться его воле. И я покоряюсь, мои ресницы опускаются в присутствии этого мужчины, из горла вырывается чувственный всхлип. Сэр проникает в меня и комнату заполняет все больше стонов, от того, как он вторгается и растягивает мое тело. Виктор делает это для себя, но мне тоже приятно.
С каждым проникновением он подталкивает меня к изголовью. Пытаюсь приподнять зад, но не получается из-за того, как он меня берет, владеет, дерёт без жалости. Боль и наслаждение смешиваются, наслаиваясь друг на друга и внутри меня взрывается поток энергии, от силы которого подгибаются пальчики на ногах, а ногти на руках впиваются в ладони. Мне хватило всего несколько глубоких неистовых толчков, чтобы достичь разрядки.
Под полуприкрытыми веками сияют вспышками фейерверки. Я что-то кричу, но не разбираю слов. Мир беспорядочно завращался, а, может, наоборот обрел порядок. Виктор не то, что не остановился, он даже не замедлился, чтобы дать мне насладиться оргазмом. Он делал это не для меня, хотя я ощущала себя центром Вселенной. Он старался для себя, только для себя. И стоило мне осознать этот факт, тело снова пошло по восходящей, и мы оба получили разрядку в чувственном падении.
Он рычит, снова и снова наполняя меня семенем, смешавшимся с моей обильной влагой. Это не конец. Он разворачивает меня, перекручивая в немыслимых позициях.
И каждый раз его член находил нужную точку. Не знаю, сколько раз он меня использовал, и сколько раз я кончила, или даже от чего конкретно достигла кульминации. Но к тому моменту, как я уснула, я знала, что он оставил на мне несмываемую метку. Как прежде больше не будет.
Когда я просыпаюсь, у меня уже не связаны руки. Наоборот, я сама обвиваюсь вокруг Виктора, или мужчины, которого теперь называю "сэр". Не уверена, что смогу называть его Мастером или Господином, но и то, чтобы обращаться к нему "сэр" я тоже раньше не думала. Он властным жестом обнимает меня за плечо, пока я прижимаюсь щекой к его твердой груди. Несмотря на боль по всему телу, я никогда не чувствовала себя настолько удовлетворенной и защищенной, как сейчас.
Приподнимаю голову, убираю мешающую прядь волос за ухо и разглядываю черты его лица. Тонкий ровный нос, точеная челюсть и отросшая за день щетина. Как я раньше не замечала его красоту?
Открыв темно-карие глаза, он тихо усмехается. Опускаю ресницы, осознав, что его улыбка наполняет меня неизведанным ранее восторгом. Я хочу, чтобы он был счастлив.
– С добрым утром, котёнок.
Его голос звучит громом для моего только что пробудившегося слуха. Он пронзает меня рокотом, возвращая к жизни нервную систему одним ударом молнии. Начинаю отодвигаться, но не потому что хочу, а потому что мне нужно в туалет.
Попытку побега пресекает хватка сильной ладони сэра на моей руке.
И только тогда я понимаю, что не ответила.
– Доброе утро, сэр.
– И куда это ты собралась?
Его угрожающий тон и усиливающийся захват лишают меня выдержки. А ведь я за шесть минут пробегаю целую милю. Мой сердечный ритм ускоряется, кожа покрывается мурашками от притока внутреннего тепла.
Поднимаю взгляд.
– Я...я... – и снова опускаю ресницы, делая вдох. – Можно мне в туалет, сэр?
Отпустив мою руку, он шлепает меня по еще чувствительной заднице.
– Не задерживайся. И не вздумай себя ласкать. А если сделаешь это, то когда вернешься, я и пальцем к тебе не притронусь.
Краснея, я суетливо сползаю с кровати. Всё это настолько ново для меня. Когда я в последний раз спрашивала разрешения, чтобы сделать нечто настолько примитивное?
С каждым шагом тело напоминало о последствиях наказания и многочисленных оргазмах. Не уверена от чего было больнее. Всё, что я знаю, – чем больше он дает, тем больше я хочу – и того, и другого.
Выйдя из ванной, я чуть не спотыкаюсь, когда вижу Виктора. Он так сексуально раскинулся на постели. Простынь отброшена, и его эрекция была на виду, жаждала внимания, пока его большая ладонь медленно поднималась и опускалась вдоль твердого ствола. Словно услышав моё возвращение, он стреляет в меня проникновенным взглядом. Эти карие глаза безмолвно говорят мне, что я его собственность. Делаю шаг вперед.
– Нет, ползи ко мне.
Без промедления опускаюсь на четвереньки. По мере приближения, я все четче ощущаю гладкость и одновременно жесткость деревянного пола. С каждым движением моё лоно наполняется желанием.
Достигаю постели, не поднимая глаз. Больше всего на свете мне хочется смотреть на него, видеть, как он делает то, что запретил мне.
Гремит гром: – Котёнок хочет остаться на полу?
– Нет, сэр.
– Тогда тащи сюда свою задницу.
Торопливо забираюсь на постель и ползу к нему по матрасу.
Наши взгляды встречаются. Словно я жизненно необходимый ему свет и кислород, сэр без слов притягивает меня к себе и сажает сверху.
– Хочу трахнуть тебя в задницу, – говорит он, – но сначала я хочу посмотреть, как ты на мне попрыгаешь.
– Разве это не попытка контролировать ситуацию снизу?
Вздрагиваю, когда он снова шлепает меня по чувствительной ягодице.
– Не тогда, когда я тебе говорю что делать. Давай, котёнок, седлай меня и начинай двигаться. Хочу видеть, как раскачиваются твои сиськи и как ты киской душишь мой член.
Я завожусь от его голоса, слов и приказов. Привстав на колени, берусь рукой за ствол члена; не могу сомкнуть большой и средний пальцы на его эрекции. Подвожу головку ко входу и начинаю медленно скользить вниз, но прежде чем я успеваю закончить начатое, сэр хватает меня за бедра и грубо насаживает до упора.
– Чёрт, – шиплю я, подстраиваясь под его размер.
– Ты такая мокрая, котёнок. Даже усилий не потребовалось, чтобы засадить в твою тугую киску.
Опускаю взгляд, я знаю, что он прав.
Закинув руки за голову, Виктор ухмыляется. Он улыбается, в такой позе бицепсы еще четче выделяются под кожей. У меня перехватывает дыхание, пока мы смотрим друг на друга.
– Трахни меня, котёнок. Если кончишь сама, я разрешу тебе приготовить завтрак. Если доведешь до оргазма меня, возможно, я даже разрешу тебе его съесть.
Меня опалило искрами с головы до ног, и я начинаю двигаться. Трение просто крышесносное, но не оно моя цель. Стараюсь не фокусироваться на том, чтобы самой взобраться на вершину. Моя цель – удовлетворить его. И это не потому, что я думаю о еде, Виктор не заставит меня голодать. Я хочу, чтобы он кончил, потому что его счастье важнее моей еды.
Я не позволяю себе окунуться в чувственный жар до тех пор, пока он не изгибается на постели, запрокинув голову. Его хватка на бедрах усиливается, и я понимаю, что мы кончим вместе. И только когда он рычит в освобождении, я разрешаю себе кончить, выдаивая внутренними мышцами его член, продлевая его кульминацию и требуя всё до последней капли.
Глава 13
Виктор
Спустя год
Скрестив руки на груди, я стою у стены, наблюдая за тем, как работники сцены суетятся вокруг моей красивой жены, снимая с нее микрофон. Это они правильно делают, горячий микрофон будет явно лишним для того, что я задумал провернуть в её гримерке.
– Давайте я вам помогу, миссис Кросс, – Эбби, ассистентка Эрики, протягивает ей руку.
Я смеюсь, наблюдая за тем, как Эрика скидывает туфли и принимает руку Эбби, только оперевшись на которую у нее получается встать. Она не делала секрета из того, что ненавидит лютой ненавистью туфли на каблуках, что не мудрено – девятый месяц беременности как никак. Я её понимаю, и, тем не менее, не могу не представлять её без одежды, только в туфлях на 12-сантиметровой шпильке. Растущий животик не помеха. От этих мыслей в трусах под брюками становится тесно.
И если я подумаю об этом еще немного, меня спалят.
После отмены противозачаточных Эрика забеременела не сразу. В нашей семье я первым захотел детей, но в тот момент тревогу забила именно она. Она даже позвонила доктору, и он уверил нас, что это нормально, просто нужно время. Никогда не забуду её слезы счастья при виде плюсика на тесте.
Держа туфли в руке, Эрика пошла в моем направлении. У меня не хватает слов, чтобы описать, насколько она красива. Даже с ярким макияжем и сценической укладкой. Я могу только стоять и пялиться на неё, как мальчишка. Вы скажете, что всё дело как раз в её телевизионном образе, но я вам отвечу – ничто не сравнится с естественной красотой.
Её ресницы трепещут, щеки покраснели.
Эрика Кросс из "Кросс Репорт", её собственной новостной передачи, та ещё штучка. Она общается с самыми влиятельными людьми и не боится над ними подшучивать. Её природное остроумие, обширные знания и интеллект уступают лишь её целеустремленности. В мире нет второй такой женщины.
После нашей первой поездки в домик, ей предложили работу мечты: вести собственную программу новостей, со съемками пять дней в неделю в Нью-Йорке. Предложение полностью отвечало её амбициям; она заслужила его своим тяжелым трудом. И я, как самый большой её фанат, не согласился бы на меньшее. Мы оба были в восторге.
И сейчас, по мере того, как между нами сокращается расстояние, а её улыбка наоборот становится шире, она опускает глаза. Именно такой я и вижу Эрику: невероятно чувственной и восхитительно покорной. Любовь всей моей жизни, она нашла свою гармонию в том, чтобы управлять коллегами, но позволять мне быть Доминантом.
Врать не буду, видеть, как она вызывает на ковер очередного политика, отражает его нападки искрометными отрепетированными ответами, заводит меня так же, как и её обнаженное тело, привязанное к столбикам нашей кровати. Как метки, оставленные на её коже моей новейшей игрушкой. Хотя сейчас, учитывая её положение, я готов немного притушить свой пыл.
Эрика сама просит больше, уверяя меня, что наш малыш хочет, чтобы мамочка и папочка были довольны.
Да, я в курсе, что она мной манипулирует, но это всего лишь ещё один повод отшлепать её по круглой попке.
– Сэр, – шепчет она, наклоняясь вперед за поцелуем.
После того, как наши губы соприкоснулись, я приподнимаю её подбородок и заставляю встретиться со мной глазами.
– Великолепный выпуск, миссис Кросс.
Она улыбается.
– Спасибо, сэр. Не уверена, что спикер Белого Дома разделяет ваши чувства.
Усмехаюсь.
– Ты его сделала. Гениальная идея – припугнуть его записью показаний в суде.
– Я рада, что сработало. Это был риск. – Она протяжно выдыхает. – Слава Богу, уже выходные. Я готова забыть про "Кросс Репорт" на пару дней.
Я знаю, это не совсем правда. Она будет читать отчеты и делать то же, что и обычно, но я собираюсь напомнить, кто стоит на первом месте списка её приоритетов.
Тянусь к её руке и целую Эрику в лоб.
– По пятницам все спешат домой. У меня есть сюрприз для тебя в гримерке.
В её глазах пробегает искра предвкушения.
– Я заинтригована.
Взяв её туфли, я беру Эрику за руку, и мы бок о бок идем по узким коридорам к гримерке с именной табличкой на двери.
Она поднимает руку и проводит пальцами по тисненой надписи.
– Мне так жаль...
– Почему?
– Я не хотела причинять тебе боль. Какой же глупостью и заблуждением было моё желание сохранить девичью фамилию. Проблема была только в голове. – Она вздыхает и прислоняется к стене. – Я даже не могу осознать масштаб изменений, произошедших с тех пор, как... – её щеки покрываются тем самым румянцем, пока она проводит руками по растущему животику, – ...с тех пор, как доктор Кайзер предложила нам ту нестандартную терапию.
Наклоняюсь и целую её в живот. Когда я выпрямляюсь, выражение лица Эрики светится любовью и уважением, хотя я замечаю в нем толику усталости. – Котёнок, я уже сказал тебе, что ты великолепна. Думаю, тебе пойдет на пользу, если ты перестанешь беспрестанно волноваться о калориях и длине своих юбок, мир и так знает, что ты талантливая и дерзкая ведущая дебатов.
Она опускает ресницы.
– Спасибо, сэр. Вы показали мне, в чем я действительно нуждалась.
Киваю на дверь.
– Заходи, котёнок, я уже заждался.
