Текст книги "В плену вседозволенности (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Алеата Ромиг
«В плену вседозволенности»
Серия: В плену
Автор: Алеата Ромиг
Название на русском: В плену вседозволенности
Серия: В плену
Перевод: Amelie_Holman, helenaposad
Сверка: helenaposad
Бета-коррект: Дарья Дмитриева
Редактор: Amelie_Holman
Оформление:
Eva_Ber
Аннотация
Эрика Эллис доступна каждому, каждый вечер по телевизору – новости в пять тридцать и затем снова в шесть часов. Зрители думают, что знают ее.
Но они не знают её так, как я.
Я наблюдаю за ней – пристальнее, чем другие – не только по новостям, а каждый час дня и ночи. Понадобилось время, но я узнал ее график и ее секреты. Я знаю, в чем она нуждается.
Я воплощу все ее фантазии в реальность, даже те, которые она до сих пор не осознала. Я научу её, что в подчинении есть власть. Она поймет, что ей не нужны похвалы от зрителей и мира. Ей не нужно прихорашиваться и репетировать. Моя похвала – вот ради чего она будет жить. Связанная и беспомощная – только в таком виде она сможет, наконец, почувствовать себя свободной.
Истина за сценическим макияжем и закадровым смехом заключается в том, что она – моя, и она не сможет это изменить.
Она не знает о моих планах.
Но это не страшно.
Она узнает.
Время делать первый шаг.
Я – Виктор Кросс, единственный, кому это по плечу.
У каждого есть тайные фантазии, связанные с подчинением... обещаю никому не рассказывать.
Глава 1
Виктор
Люди стараются хранить личную информацию в секрете, но зачастую им это не удается.
Как и ей.
Она публичная личность, достаточно лишь нажать кнопку на пульте, и вот она – Эрика, мать ее, Эллис – вещает с экранов телевизоров. Ее лицо, ее ноги, она буквально повсюду – в гостиной, кухне или спальне. Находясь в эпицентре всеобщего внимания, ей, как никому другому, нужно быть осмотрительной. Возможно, даже принять меры предосторожности.
Но она этого не делает.
Ее беспечность раздражает, приводит меня в бешенство. Но опять же, не веди она себя так, где бы мы тогда были?
Она легкомысленно относится к охране и говорит не задумываясь. Она та, за кем я наблюдаю, та, кто для меня сейчас имеет значение.
Собирать по крупинкам информацию о ее жизни занимает много времени, но по мере того, как мой разум заполняется картинками с вероятным сценарием нашего будущего, я понимаю, что терпение обязательно будет вознаграждено. Процесс не так уж сложен. Это так же просто, как стоять рядом с ней в кафе.
Она концентрируется на меню или экране телефона, ведя себя так, будто меня там нет. Но я есть, и я заберу все это.
– Готовы сделать заказ? – спрашивает бармен.
Находясь рядом с ней так близко, что чувствую запах ее сладких духов, я вслушиваюсь в каждое слово.
Вдруг я замечаю ее имя, написанное на чашке, что она держит в руках.
– Номер телефона? – спрашивает работник химчистки.
Комната переполнена клиентами, и она говорит достаточно громко, чтобы мог услышать и даже пожилой мужчина.
Бинго.
Десять цифр, открывающие доступ к сокровищнице ее жизни.
Остальное легко. Интернет-поиск, даже не такой тщательный, как у правоохранительных органов, и большая часть ее информации у меня под рукой, скоро там же окажутся и ее твердые соски.
Но мне нужно больше.
Ее пароль достаточно прост. Кличка ее первого питомца. Собака была упомянута в личном интервью, размещенном на ее канале: «Познакомиться с Эрикой Эллис».
Это я и планирую сделать.
– Мэм, вы можете подтвердить дату своего рождения? – Слегка изменив голос, я уточняю информацию по ее заказу. – Да, у нас есть заказ, запланированный на доставку на вторник. Вы сможете его принять? ... Нет ... Есть ли еще кто-нибудь в вашем доме, кому уже есть восемнадцать...?
Простые вопросы, на которые, в своем занятом мире, она отвечает без раздумий. Ее безрассудство – это ее провал, и, хотя это также и мой успех, я планирую наказать ее за это. Если я смог узнать секреты из ее жизни, с такой же легкостью это мог сделать кто угодно.
Эта мысль наполняет меня яростью, устремляя кровь вниз, подальше от рациональных мыслей, прямиком к члену. Тот болезненно дергается в штанах от желания взять ее, пометить, сделать ее своей. В конце концов, она моя. И всегда ею была. Я знаю это. И пора бы ей это принять – все это.
Трудно скрыть эрекцию, в то время как ты день за днем, неделю за неделей терпеливо планируешь, следуешь за ней повсюду, слушаешь и обращаешь внимание на каждую мелочь. Как в кафе, большую часть времени она меня даже не замечает. Как в песне ‘Mr. Cellophane’, это – как будто она смотрит прямо через меня, проходит мимо меня. Даже не подозревая о том, что я там.
Она слишком занята – слишком поглощена мыслями – чтобы понять, что я ее будущее, настоящее и прошлое. Тем не менее, я не отступлю. Пользуясь любой возможностью, я слушаю каждое ее слово, внимательно изучаю ее, и она даже не подозревает об этом.
Конечно, в те времена, когда она остается одна в квартире, погрузившись в чтение эротического романа, она и не догадывается, что я наблюдаю за ней. Она потерялась во всей этой истории. На работе она слишком занята, чтобы удовлетворить свои желания. Ее приоритеты расставлены неправильно, и моя работа – указать ей на ошибки.
Опять же, бывают моменты, когда она улыбается и даже перекидывается со мной парочкой слов. Моменты, когда она стоит рядом со мной настолько близко, что ее кожа касается моей. Ради таких моментов я и живу, понимая, что в нашем будущем их будет очень и очень много.
И в этом я даже не сомневаюсь. Каждой клеточкой своего тела я знаю, что она тоже хочет меня. Когда наши взгляды встречаются или когда она протискивается мимо меня в переполненной закусочной, я чувствую ее желание. Эта связь, какой бы мизерной она ни была, похожа на молнию, что исходит от нее, как тепло от солнца, согревая воздух и разжигая мое желание.
В одну из таких встреч мы стоим с ней лицом к лицу, и она проводит своим розовым языком по губам. Ее голубые глаза прячутся за веками, потяжелевшими от желания. Я слышу ее призыв громко и ясно. По ее жестам я понимаю то, чего она никогда не произнесет вслух. Это ее молчаливое принятие того, что будет – что ждет ее в будущем. Скоро этот розовый язык будет сливаться в танце с моим. Скоро она будет умолять меня о внимании, стоя на коленях у моих ног.
Я знаю, чего она хочет, в чем нуждается. Зная пароль, который она использует для учетной записи, я потратил немало времени, чтобы окунуться в ее личную жизнь. Я знаю книги, которые она читает, и видеоролики, которые она просматривает со своего аккаунта на Тамблере. Неудивительно, что иногда она кажется такой отстраненной. У нее есть желания и фантазии, которые так и остались нереализованными, те, о которых она не рассказывала даже своему мужу.
Ее одиночество скоро закончится. Но, как и все в нашем будущем, время играет в мою пользу. И мне предстоит проделать огромную работу.
Она публичная личность, и это меня чертовски бесит, особенно когда я представляю, как сходят по ней с ума другие мужчины. Она играет роль доступной женщины на телевидении. Да, это повышает рейтинги, но это из разряда фантастики. Ее доступность нереальна. Она не принадлежит ни одному из них.
Она моя и только моя. И именно я буду исполнять ее желания. Я буду связывать ее, контролировать каждое движение. Никто больше не доведет мою женщину до экстаза. Никто больше не воплотит ее желания в жизнь – никто, кроме меня.
В тот первый день, когда она смотрела мне в глаза и разговаривала со мной – в тот день, когда у нас была связь – я знал, что нам суждено быть вместе. Я пробрался в ее предсказуемый мир, но она до сих пор и понятия не имеет о моих планах, о нашем будущем.
Сочетание её невежества и высокомерия лишь подпитывает мое желание. Эрика думает, что контролирует ситуацию, думает, что именно она диктует условия, но не тут-то было. Точно также, как ее роль доступной женщины в вечерних новостях, ее доминирующая позиция в наших отношениях – заблуждение, и я намерен исправить это в ближайшее время.
Я – мужчина, который должен все контролировать. Я позволил ей заблуждаться на этот счет, но теперь все кончено. Мое тело охватывает дрожью, стоит лишь представить эту сцену: Эрика, мать ее, Эллис, стоит на коленях, слезы текут рекой из ее красивых глаз, когда она отказывается от своей иллюзии и окунается в нашу новую реальность.
Глядя через объектив на экран передо мной, я не могу оторвать взгляда от ее идеально белых зубов, от ее груди, колышащейся при каждом движении, от ее полных губ с красной помадой, расплывающихся в улыбке.
Когда комната заливается ее смехом мне становится сложно удерживать камеру в неподвижном положении. Я слышу его даже через наушники. Мужчина, сидящий рядом с ней, с гладко зачесанными назад волосами и накрашенным лицом, – урод. Он не заслуживает ее смеха и ее слов.
Но это не ее настоящий смех, успокаиваю я себя. Это часть ее выступления, часть роли публичной личности. Это чисто на камеру, для зрителей. Ее настоящий смех, стоны желания и крики боли – будут звучать только для моих ушей.
Моя грудь наполняется гордостью, когда я понимаю, что я единственный, кто их услышит, единственный, кто ее любит. Так пусть же будущее наступит завтра.
Глава 2
Эрика
Тяжело вздохнув, я посмотрела через стол на свою лучшую подругу. Дженн – всегда рядом со мной – и в горе, и в радости, во время взлетов и падений. Она моя единственная подруга, с которой я могу быть настоящей Эрикой, а не той, которую видят камеры, с тонной макияжа и лака для волос.
Зал ресторана полупустой. Уже почти три часа, поздно для обеда и слишком рано для ужина. Через час мне нужно быть в телестудии для нанесения очередной порции макияжа, но мне нужен этот перерыв. Мне нужна моя лучшая подруга, и, как всегда, она здесь.
– Детка, – негромко говорит Дженн. – Вздох – это не ответ.
– Я просто не знаю, что ответить.
– Ты любишь его?
Я пожимаю плечами, неуверенная в ответе.
– Люблю. Когда он сделал предложение, я любила его. Когда мы поженились, я тоже любила его. Поэтому да, думаю, что люблю. Знаешь, он похож на ту старую толстовку, которая задержалась в твоем гардеробе, в которой всегда тепло и уютно, но которая очень отличается от той, какой ты ее приобретала. – Я наклоняю голову. – Искра исчезла. Я имею в виду, что после всего этого времени вместе, она ведь рано или поздно исчезнет, да?
– Нет.
– Ой, да ладно тебе, – говорю я, приподнимая брови. – Не ты ли говорила мне, что и у вас с Полом бывают горячие деньки, как в те времена, когда вы впервые начали встречаться?
– Не совсем так. Все гораздо глубже. Мы знаем друг друга. Я знаю, что нравится ему, он знает, что нравится мне.
– Да, я понимаю, но это все семейная рутина. Как тако по вторникам.
Дженн улыбнулась.
– Эрика, ты сейчас серьезно? Когда ты в последний раз ела тако?
Я опустила взгляд на греческий салат с сыром фета, оливками и кедровыми орешками. Даже с несколькими ломтиками курицы, запеченными на гриле, и бальзамическим уксусом, количество калорий не превышало четырехсот. И если быть точной, я вылила меньше половины заправки.
После двухчасовой тренировки с персональным тренером утром, которой предшествовал двухмильный пробег с мужем, я должна была быть голодна, как волк. Однако разум – сильная вещь. На телевизионном экране каждая лишняя унция на моем теле приравнивается к десяти фунтам.
Черт бы побрал гребаное высокое разрешение.
– Хорошо, хорошо, – соглашаюсь я. – Да, у меня нет тако по вторникам, но ведь ты поняла, что я имела в виду.
– Внеси разнообразие. В конце концов, ты можешь съесть тако с рыбой.
Я почесала нос.
– К черту тако. Если быть честной, не знаю, хватит ли у меня сил.
– На то, чтобы заняться сексом со своим красивым и во всем поддерживающим мужем?
– В принципе заняться сексом. Не уверена, что кто-то из нас готов попробовать больше. – Снова тяжело вздохнув, я вилкой отделяю кедровые орешки от салата. – Как будто происходит слишком много, чтобы наши отношения оставались в приоритете. – Я поднимаю глаза и встречаюсь с Дженн взглядом.
– Ходят слухи, что местный чикагский филиал ищет нового журналиста. Пусть и в утренних новостях, но это делает меня на шаг ближе к моей цели, к гораздо большим перспективам. Это гигантская аудитория по сравнению с Милуоки. Представь себе национальный филиал. Эрика Эллис... – я поднимаю руки, когда произношу свое имя, – ведет репортаж из Чикаго или Нью-Йорка. Подумать только, у меня может быть собственное шоу... Эрика Эллис на MSNBC или CNN, или CBS.
– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, да?
– Да, – отвечаю я с тяжестью. Вот почему я позвонила Дженн. Правда болезненна, но иногда боль – лучшее лекарство.
– Ты убегаешь, чтобы не сталкиваться с реальной проблемой. Все, о чем ты сейчас говоришь – отвлекающий маневр.
– Возможно и так. Со временем чувства угасают.
– Эрика?
Положив вилку, я осмотрелась по сторонам. Поблизости никого не было, кто мог бы нас услышать. Тем не менее, я наклонилась к Дженн и полушепотом произнесла.
– Реальная проблема в том, что я надрываю задницу, чтобы быть успешной. Без преувеличений! – Изогнувшись, я посмотрела назад на свою задницу, после чего вновь вернулась к нашему с Дженн разговором.
– Я упорно тружусь. Занимаюсь поиском информации. Я улыбаюсь в эти чертовы камеры и демонстрирую дурацкие ноги. Известно ли тебе, что костюмеры до миллиметра вымеряют длину юбки, прежде чем допустить меня к эфиру? До гребаного миллиметра! Слишком длинно – и мы теряем рейтинги. Слишком коротко – и мы снова теряем рейтинги. Мы должны делать все, чтобы мужчины были счастливы и не расстраивались ревнивые женщины.
– Думаю, ты больше концентрируешься на своей карьере, а не на браке.
– Этим утром мы бегали вместе. Это впервые за неделю, когда наши рабочие графики совпали.
Дженн кивнула.
– Понятно. Но вы разговаривали об этом?
– Нет. Я имею в виду, мы разговаривали, но не по нашей проблеме. Те две мили, что мы бежали, я почти все время была в наушниках, прослушивала краткое изложение сегодняшних заголовков.
– Дважды в неделю мы с Полом ужинаем в ресторане.
Хм-м-м.
– А если серьезно. Это тяжело. Пойди мы в ресторан, и кто-нибудь обязательно узнает меня. И тогда вся интимность момента пропадает.
– Тогда закажите ужин на дом.
– Думаю, нужно смотреть фактам в лицо: мой брак распался. Я облажалась. – Пожимая плечами, я продолжила, – Мы потерпели неудачу. Мы оба.
– С каких это пор Эрика Эллис терпит неудачу?
– Ты когда-нибудь думала о вещах...? – спрашиваю я, боясь произнести мысль вслух, – о вещах... о которых ты не должна думать?
– Мы говорим о сливочном мороженом с фруктами на горячей вафле или здесь нечто другое?
– Нечто другое.
– Выкладывай.
– Я устала. Устала от борьбы. Борьбы, чтобы удержаться на плаву, достигнуть чего-то большего в телеиндустрии, в то время, когда есть женщины гораздо моложе меня, сидящие на тех же стульях. С годами я не становлюсь моложе. Я также устала спасать ту искру в отношениях с мужем, которой уже нет. Я лишь на время могу разжечь страсть. Но почему именно я должна делать это?
– Потому что ты давала клятву перед алтарем. Скажи мне, он когда-нибудь переходил черту, изменял тебе?
– Не думаю.
Дженн нахмурила брови.
– Не думаешь?
– Он кажется занятым.
– Чем?
– Не знаю. Я не спрашивала.
– Ты когда-нибудь изменяла ему?
– Нет. Я бы не... хотела. – Не знаю, откуда взялось последнее слово, но оно выскользнуло.
– Что, прости?
– Хорошо, я не изменяла ему. Хотя порой у меня возникают такие мысли, но мой муж чертовски совершенен. Он поддерживает меня во всем. Он всегда рядом, как та изношенная толстовка или умилительный щенок. Может, в этом и проблема. Он слишком... слишком любезен.
– Знаешь, некоторые женщины убили бы за возможность иметь рядом красивого, любезного и во всем поддерживающего мужа.
Съев несколько листьев салата, я положила вилку на стол, после чего взяла стакан и сделала глоток ледяной воды. Дженн права. Я должна быть довольна тем, что имею, однако это не так. Возможно, все дело в моей озабоченности по поводу карьеры. Возможно, искра в отношениях погасла, и я не знаю, как ее разжечь вновь. А может, я позволила своим фантазиям взять верх над реальностью. Или может... – Он хочет ребенка, – выпалила я.
Глаза Дженн округлились: – Твою мать!
– Да. – Взяв вилку со стола я вновь начинаю ковыряться в салате, очерчивая ей круги по тарелке между кедровыми орешками и кусочками сыра. И хотя аппетит испарился, мне кажется довольно привлекательным блюдо, сбрызнутое уксусом.
– Эрика, посмотри на меня.
Я не могу. Вместо того, чтобы посмотреть на Дженн, я продолжаю ковырять вилкой содержимое тарелки.
Вдруг, она ударяет рукой по столу, да с такой силой, что загремела посуда. От неожиданности даже я подпрыгнула на месте.
– Что? – Я перевожу на нее взгляд, зная, что мои глаза влажные от слез.
– Когда?
– Первый раз он заговорил об этом около шести месяцев назад.
– А теперь... когда...?
Я делаю глубокий вдох и распрямляю плечи.
– С ребенком мои шансы на продвижение вверх по карьерной лестнице не больше пятидесяти процентов. Или того меньше. И сейчас это не самая лучшая идея.
Дженн качает головой.
– Он знает о том, что ты думаешь по этому поводу?
– Вроде. Он сказал, что сам будет заниматься его воспитанием.
– Его?
– Ребенка.
– Эрика, речь идет о маленьком ребенке. Да и потом, я думала, вы говорили о детях до свадьбы.
– Говорили, – отвечаю я, – но это было почти пять лет назад. Тогда мы решили, что подождем. И, по его мнению, мы ждали достаточно. Просто я не могу думать об этом сейчас. С тех пор, как он бредит этой идеей, каждый раз, когда мы занимаемся сексом... я паникую. Ты знаешь, я не могу принимать противозачаточные, вес тут же поползет вверх, что же касается других средств защиты... знаю, что я параноик, но что если он специально испортит презерватив?
– Думаешь, он способен на это?
– Я уже не знаю, что и думать. Какие только мысли не лезут в голову.
– Милая, а ты говорила об этом специалисту по брачно-семейным отношениям? Ты ведь была у него на приеме, не так ли?
– До сих пор я никому не рассказывала об этом... до сегодняшнего дня.
Дженн с пониманием покачала головой.
Не могу поверить, что вывалила Дженн всю правду. Зато мне стало легко и спокойно на душе. И потом, рано или поздно это должно было произойти. Если я не могу быть той, кем хочет видеть меня мой муж и в моем сердце он не тот... кто мне нужен, тогда ответ очевиден. Мне просто нужно взглянуть правде в глаза. Но почему именно от меня все ждут каких-то действий? На этот раз мне бы хотелось, чтобы он сам решил эту проблему.
Сделав глубокий вдох, я произношу:
– Спасибо, что согласилась встретиться. Мне действительно это было нужно.
– И?
– И мне нужно на работу.
– Эрика?
– Я знаю, что делать. Я просто хочу, чтобы хоть раз он взял инициативу в свои руки. Но пора смотреть правде в глаза и двигаться дальше. Я не счастлива. И я не делаю счастливым его. Нам нужно смириться с реальностью.
– Может, тебе стоит поговорить с ним.
– Зачем, Дженн? – Мои глаза наполняются слезами. – Зачем мне разговаривать с ним? Разве он не знает?
– Не думаю, что это справедливо.
Поднявшись из-за стола, я тянусь к спинке стула за сумкой. Ресторан почти пуст, но все же я не могу позволить Эрике Эллис появляться на публике не в лучшем виде. Распрямив плечи, я надеваю одну из своих лучших улыбок.
– Жизнь не справедлива.
Дженн встает и обнимает меня.
– Позвони мне. Ты знаешь, что бы ни случилось, я всегда рядом.
Кивнув, я ухожу.
Глава 3
Эрика
– Снято! – говорит Лонни, мой продюсер, и опускает руку. Красные огоньки камер гаснут.
– Мисс Эллис, мисс Эллис, – кричит помощница Лонни, Джеки. Лавируя между камерами, она направляется ко мне.
Я замечаю, как оператор, стоящий за третьей камерой, угрюмо смотрит на девушку, когда она произносит мое имя.
– Да, Джеки, – отвечаю я, снимая микрофон, вытаскивая провода и убирая маленькую коробочку с талии. Иногда я представляю, как сидя в кресле, в телестудии, и беззаботно обсуждая события дня, мое тело опоясывают миллионы пут. Если бы только это были не тонкие провода, а крепкие оковы.
Эрика, прекрати немедленно!
Выкинь из головы эти мысли.
Все, что я сказала тогда Дженн в ресторане, правда. Я надрывала задницу ради того, что имею сейчас, как в прямом, так и в переносном смысле. И именно на карьере мне и стоит сосредоточиться. Я Эрика Эллис – новости в 5:36 на канале пятьдесят три.
Это я – любимица Милуоки. Я смотрю в объективы камер и улыбаюсь, и неважно, рассказываю я о шокирующих подробностях аварии со школьным автобусом или обсуждаю будущих фермеров Америки, устраивающих ежегодный сбор средств. Я могу смеяться и шутить со своими соведущими, потому что это то, во что хотят верить зрители – что здесь, на канале пятьдесят три, мы одна большая счастливая семья.
Несмотря на диплом по журналистике, я сижу в телестудии за стеклянным столом, демонстрируя красивые ноги в туфлях на высоченных каблуках. Со слов продюсера так мои голени выглядят куда сексуальнее. Да, да, высота каблука тоже влияет на наши рейтинги. Надень я туфли на каблуках ниже десяти сантиметров – и наша популярность тут же упадет.
Однако мало кому известно, что когда я стою за длинным кухонным столом, установленным в нашей студии специально для проведения кулинарных шоу, я стою босиком на коробке. Вряд ли кому-то захочется лицезреть, как любимица Милуоки падает лицом в блюдо недели, приготовленное по специальному рецепту. Так и вижу, как я обращаюсь к нашей огромной аудитории, а соус беарнез капает с носа.
Для этой работы нужно нечто большее, чем просто привлекательная внешность. Это требует постоянной работы. Я должна в совершенстве владеть материалом, быть в курсе всех событий, знать и правильно произносить каждое имя, даже иностранных высокопоставленных лиц, при этом беззаботно улыбаясь. Ведь одна ошибка, и я тут же окажусь на улице, откуда буду вести свои репортажи.
Но я также рада, что на меня не оказывают никакого давления.
Постоянный контроль изматывает, я чувствую себя жонглёром, следя за каждым подброшенным шариком в отдельности. Но всё, о чем я могу думать, – это о нашем разговоре с Дженн. Я просто не готова это признать. Несмотря на то, что мы с мужем давно не зажигаем друг друга в постели, наш брак несет в себе гарант удобства и безопасности. Как поношенная толстовка, выражаясь словами моего предыдущего сравнения. На этом и нужно концентрироваться.
К счастью, сегодня пятница, и до понедельника у меня есть время отдохнуть от всех этих камер и бесконечных съемок. Это, конечно, не значит, что я позволю мыслям полностью отключиться от работы. Нет, совсем нет. За эти три дня я должна буду подготовиться к следующей рабочей неделе и меня ждут бесконечные тренировки. Но хотя бы в течение этих нескольких дней я смогу снять наигранную улыбку и расслабиться.
Муж настаивает, чтобы я делала это почаще. Возможно, Дженн права – нам нужно поговорить, но не говорить проще. Проще игнорировать крах нашего брака, забываясь в комфорте предсказуемости. Нам всем нужно уметь обращаться к простоте в особо сложные моменты жизни.
Вы думаете, он понимает, что значит быть мной? Нет, и никогда не понимал. Даже сегодня утром на пробежке он неустанно пытался поговорить. Он знал, что я в наушниках. А у меня не было ни сил, ни времени его слушать.
Вероятно, нам нужно поговорить о желаниях и проблемах друг друга. Дженн сказала то же, что и наш психолог по вопросам брака. Однако, этой теме я могу посвятить всего один час и не чаще раза в неделю. И если у нас не получается разобраться в этой проблеме во время приема, то вопрос откладывается до следующего визита. Она призывает нас быть честными друг с другом.
Это чертовски сложно, особенно когда я не уверена, что честна сама с собой.
Я хочу большего.
И в то же время меньшего.
Я хочу контролировать свою жизнь.
А также хочу отдать контроль над своей жизнью.
Я сама не знаю, чего хочу. Как я расскажу об этом мужу? Черт, и почему он не догадывается о моих желаниях?
Я всегда старалась быть честной с ним. И после почти пяти лет брака, я начинаю понимать, что честность заключается не только в том, чтобы говорить правду, но и в том, чтобы не утаивать ее. Я в замешательстве, и вместо того, чтобы поговорить с ним о нашей проблеме, я позволяю ей сжирать меня изнутри.
– Мисс Эллис, – произносит Джеки, – Мне только что позвонили – Тамара приболела.
Вот черт! Видимо, мои выходные откладываются, как и откладывается разговор с мужем. Хотя, кого я обманываю, это всего лишь повод. Так или иначе, я все равно бы постаралась избежать разговора.
Я распрямляю плечи. Мне не хочется оставаться, чтобы вести одиннадцатичасовые новости. Мне хочется пойти домой – нет, не для того, чтобы поговорить с мужем, а для того, чтобы смыть макияж и, устроившись поудобнее под теплым одеялом, взять в руки электронную книгу.
Однако я знаю, что это не тот ответ, который продвинет мою персону вверх по карьерной лестнице, который позволит мне вырваться за пределы Милуоки на более крупный медиа-рынок. Вместо того, чтобы произнести то, что я хочу сказать, выражение моего лица излучает озабоченность.
– Это правда? – Мои губы растягиваются в наигранной улыбке. – Как жаль. Лонни хочет, чтобы я осталась?
– Да, хочет. Мы все хотим. Выручите нас, мисс Эллис.
– Без проблем, – говорю я и перевожу взгляд на оператора. Вдруг я замечаю, как его лицо вспыхивает от гнева. Я отвела взгляд.
Расслабьтесь, мистер Кросс. Если остаюсь я, это не значит, что остаетесь и вы. У одиннадцатичасовых новостей есть своя съемочная группа. Твой вечер свободен. А вот мой вдруг оказывается занят.
Ноги гудят, и я чувствую, что еще немного и просто рухну на пол, в то время как съемочная группа во второй раз за сегодня снимает с меня микрофон и прочие устройства. Ступни захвачены в плен тесными туфлями, хотя по сути я в них даже не ходила. Они надеты на мне в качестве украшения.
Слава Богу, одиннадцатичасовые новости обошлись без кулинарных шоу. Мои лодыжки занемели, поскольку все то время, что шли новости, мои ноги находились в скрещенном состоянии.
– Эрика, – говорит мой соведущий Шон, так же, как и я освобождаясь от микрофона. – Спасибо за помощь. Всегда приятно с тобой вести эфир. Как насчет того, чтобы в знак благодарности я пригласил тебя куда-нибудь?
Я качаю головой.
– Спасибо, Шон. Но я валюсь с ног. Мне нужно домой.
Он склоняет голову набок.
– Да ладно тебе, ты же одна из нас. Мы всегда выбираемся в пятницу вечером в небольшой бар на соседней улице. Это уже традиция. Всем нам иногда нужно расслабиться.
Я вращаю головой из стороны в сторону, чтобы снять напряжение с шеи.
– В другой раз, хорошо?
– Ну, по крайней мере, позволь мне или одному из операторов проводить тебя до машины. Уже поздно и на парковке темно. Не самое лучшее время передвигаться по улице одной.
– Все хорошо. Я припарковалась рядом со входом в студию. – Я опускаю взгляд на туфли, мечтая поскорее добраться до гримерной, чтобы переобуться. – Однако сначала мне нужно сменить эти туфли на более удобную обувь, иначе я и трех шагов не сделаю, тем более на слабо освещенной парковке. Ладно, пора выбираться отсюда. Надеюсь, к понедельнику Тамара будет чувствовать себя лучше.
Очень надеюсь!
В мгновение ока я оказываюсь в гримерке. Скинув туфли на шпильке, я выискиваю взглядом свои любимые кеды от Чака Тейлора, которые припрятала за другими парами туфель. Со вздохом облегчения я надела их и быстро зашнуровала. Сегодня в студию я захватила с собой джинсы и топ, думала сразу же после эфира переодеться, чтобы чувствовать себя более комфортно при разговоре с мужем. Однако, эфир затянулся, и теперь я не хотела тратить время на переодевание. Я просто хотела пойти домой и лечь спать.
Тянусь к сумочке, которая стоит в шкафу у стола, и вижу записку:
«Не забудь прихватить с собой красные туфли».
Нервно сглотнув, я чувствую, как ускоряется пульс, а по коже пробегает холодок. Медленно повернувшись, я осматриваю комнату. Никто не должен находиться в гримерной во время моего отсутствия, а тем более лазить в шкафу.
Кто оставил записку?
Минуту спустя, избавившись от беспокойства, зародившееся после прочтения записки, я сминаю клочок бумаги и выбрасываю в корзину с мусором. Схватив сумку, я ухожу.
В коридорах, как и во всем здании, после последнего выпуска новостей, пусто. В телестудии остается лишь несколько человек, следящих за событиями в мире, чтобы ввести утренних ведущих в курс дела. Даже лифт пуст. Короткая поездка вниз, и я в гараже. Смотрю на место, где припарковала машину. На парковке в полночь машин гораздо меньше, чем когда я приехала.
Я поворачиваю голову влево, затем вправо.
Где моя машина?
Глава 4
Виктор
Эрика вышла из лифта, на ней всё еще было платье со съемок. Другое, не то, в котором она снималась для шестичасовых новостей. Я знаю точно, потому что слежу почти за каждым выпуском через приложение на телефоне.
Она великолепно смотрится в своем синем платье с V-образным вырезом и туфлях на высоких каблуках. Меня накрывает волна восторга, когда Эрику охватывает паника, пока она осматривает стоянку и не может с первой попытки найти свою машину. Я хочу, чтобы она была на грани. Хочу, чтобы она неоднократно молила пощады. У меня.
На моей шее пульсирует вена, я прищуриваюсь и сжимаю челюсти. У нее нет ничего, кроме сумочки. Где чёртовы красные шпильки? Она же видела мою записку.
Эрика допускает всё больше ошибок.
Я потягиваю шею. Эрике Эллис еще многому предстоит научиться, чтобы стать послушной. Мой член подал признаки жизни. Я стану её учителем. Она слишком долго была предоставлена сама себе. Я не буду сидеть сложа руки и поощрять её распущенность. Совсем скоро она познает мои методы обучения и наказания.
Я мысленно составил список.
Во-первых, перекроив мои планы, она согласилась сняться для одиннадцатичасовых новостей. Я чуть не вышел из себя прямо на съемочной площадке. Всё, над чем я так тщательно работал, все кусочки паззла... предполагалось, что мы начнем раньше. Не став устраивать сцену, я сказал себе, что всё в порядке. Всё уладится. Я подстроюсь. Пять часов отсрочки ничего не значат по сравнению с вечностью, которую мы проведем вместе.
Когда я заходил к Эрике в гримёрку, то не только оставил ей записку. Я забрал из её сумочки ключи и переставил машину. Так как ей не нужно было заводить двигатель заранее, а, следовательно, и доставать брелок, она не поймет, что ключи не на месте.
Пока она работала над дополнительным выпуском, я взял её блестящий красный «Лексус» и переставил его к её дому, припарковав снаружи. Никто не заметил. Никто и слова не сказал.
Очевидная зацикленность каждого человека на собственной жизни сделала реализацию моего плана еще проще, чем я представлял. Я думал, что похищу Эрику с офисной парковки, но тогда её машина простояла бы там все выходные. Могли возникнуть вопросы.
