Текст книги "Трофей бандита (СИ)"

Автор книги: Альбина Яблонская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

26

В тот раз я спала как убитая. Хотя сперва мне казалось, что частица «как» будет явно лишней. Но вместо удара ножом я получила капельку тепла и уснула беспробудным сном.

Мне снились юные годы. Я снова видела себя за школьной партой, а под окном стоял лазурный кабриолет. Мне казалось, что он тянет меня магнитом, как бы я ни противилась и как бы ни упиралась руками. Но невидимая сила тащила меня к открытому окну, а затем я спускалась вниз, словно пушинка. Будто я могла парить. И я опять садилась к нему – на сиденье возле Макса.

Я отчаянно кричала и пыталась вырваться из его объятий, но силы в руках не хватало. Он держал меня слишком крепко и не отпускал. А затем он начинал меня целовать…

Не знаю, сколько проспала, но проснулась я вялой и уставшей, все ныло и болело. Особенно руки и спина. Поначалу мне показалось, что в комнате светлее, чем обычно. Даже когда загорается чертова лампочка перед приходом Макса. Но самым странным было то, что лампочка не горела – свет в подвал поступал через неплотно прикрытую дверь.

Она была открыта?

В воздухе пахло дымком от вчерашних свечей и… еще кое-чем. Довольно странным, но в то же время до боли знакомым. Ведь этот запах трудно спутать с чем-то еще. За многие годы я привыкла вставать по утрам именно под этот запах, просто подниматься с постели, чтобы снова вдохнуть этот аромат. И этот аромат – запах свежесваренного кофе.

Где-то сверху, со ступенек, долетал необычный шум. Там наверху кто-то болтал и смеялся. Незнакомые мужские голоса. Совсем слабо, едва различимо. Но я точно это слышала.

Отбросив одеяло и осмотрев свою дюжину синяков, я подняла с полу свадебное платье. Но от него осталось само лишь название. И что же теперь делать? Что надеть?

Впрочем, присмотревшись, я увидела на стуле одежду. Она была чистой и… новой. Джинсы, кофта, комплект белья – все это пахло фабрикой, имело бирки и было подходящих размеров. Неужели это все для меня? Что… что это все означает? Меня отпускают или, может, я просто в бреду, это сон?

Тихонько одевшись и надев стоящие под стулом кроссовки, я осмелилась выглянуть за дверь. Там были ступеньки наверх, и по ним струился изумительно красивый (как мне теперь казалось) солнечный свет из окна. Я поднималась к нему навстречу ступенька за ступенькой, чтобы выглянуть на улицу, впервые за долгое время.

Теперь мне было все непривычно – дневной свет, посторонние звуки, чистая одежда. И даже отсутствие звона собачьей цепи при каждом движении. Вместо этого к ушам прорывался шум настоящего бандитского логова…

Там наверху что-то пилили с визгом металла, кто-то громко стучал молотком. А между этими ударами отчетливо слышались хлопки от пуль – кто-то стрелял. Возможно, пристреливал новый пистолет или палил по мишеням. Играла музыка. Какой-то рок. Но его то и дело заглушал рев мотора – движок газовал все сильнее и сильнее, словно оперный певец, берущий высокую ноту.

Пахло бензином и порохом. Жженой сталью и табачным дымом. А еще пахло… поджаренным хлебом и кофе – теми вещами, о которых я мечтала сутки напролет.

Я поднялась по ступенькам и увидела Макса. Он стоял ко мне спиной и был занят тем, что размазывал по тосту сливочное масло. Мило покачивал головой, что-то напевая себе под нос. Он меня не видел и не знал, что я стою за ним. Ну или делал вид, будто не знает. Это ведь Макс. А он остается собой всегда и везде.

– Кхм-кхм… – прокашлялась я, но не рискнула смотреть ему в глаза.

После вчерашнего мне хотелось избегать визуального контакта.

– О, – удивился Макс, – ты уже встала… Я думал, ты проспишь до самого вечера. Хм… – кивнул он, – наверное, тебя разбудил весь этот шум… Просто я открыл твою дверь. Думал…

– Ничего.

– Думал, что так тебе будет понятнее… ну, что я уже не заставляю тебя сидеть взаперти и все такое, – пояснил Макс и постарался улыбнуться, чтобы это выглядело естественно.

Но теперь я все его улыбки воспринимала как издевку.

– Да все нормально. Я… лучше уж так, чем было раньше. Знаешь… вот… Кхм…

Я и вправду не знала, что ему говорить. Мы стояли с ним на подобии кухни, где был небольшой квадратный стол со стульями, на стене висело пару шкафчиков, а на столешке дымок пускала кофеварка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍27

Мы оба молчали и смотрели куда угодно, но не друг на друга. К счастью, тишину нарушил тостер – он громко щелкнул, выбросив пару свежих гренок.

– О, – повернулся Макс, – тосты будишь?

– М… – пожала я плечами.

С одной стороны, я была голодна. А с другой – все это было слишком странно и нелогично после всего того, что мне пришлось пережить за последнюю неделю.

– С маслом? С джемом?

– С джемом, – ответила я, но тут же передумала. – Нет. Лучше с маслом. Давай с маслом.

– У… угу, – кивнул Чернов и аккуратно размазал масло по двум румяным хлебцам. – Бери кофе. Это мое, но я себе еще сварю. Бери-бери. Бери и пей.

Мне было трудно справиться с эмоциями. Почему-то все равно было страшно и жутко, хотелось плакать. Но стоило мне только сесть за стол, как перед лицом появилась чашка с черным кофе. А через секунду – еще и тарелка с аппетитными тостами.

– Я могу это есть? – решила я уточнить у хозяина.

– Что? Ну… да, конечно. Завтракай. Это твое. Ну или обедай. Как тебе угодно. Ешь, в общем. Кофе тебя взбодрит.

Он сел за стол напротив меня и отпил немного кофе. Потом глянул на часы и сделал еще глоток. Съел тост. Затем второй. Как будто мы завтракаем с ним каждое утро, а те веселые деньки в подвале мне просто померещились.

Я постепенно справилась со своим страхом и взяла в руки чашку, чтобы выпить кофейку. Он был горьковатым, но все равно очень вкусным. Без сахара. Но было приятно. А еще два тоста. Хрустящие, из свежего белого хлеба. Промазанные сливочным маслом. И все это можно было снова запить крепким бодрящим кофе.

– Уфф… – передернуло меня. – Неслабо так бодрит… Кхм… ты тоже пьешь горький? – спросила я у Макса.

– Что?

– Говорю, кофе горький. Без сахара… Ты всегда так пьешь?

– А, нет, конечно. Это специально для тебя. Себе я сделал вкусный, с сахаром.

– Что, серьезно?

– Да нет, – улыбнулся он, – шучу. Я тоже пью горький. У нас тут нет сахара. Так что… жизнь тут не сахар.

– Это я уже поняла, – поджала я губы с иронией. – Тут я с тобою согласна.

– Да уж… – подытожил задумчиво Макс и уперся взглядом в стол, размышляя о чем-то. А затем он сказал то, от чего у меня снова по спине забегали мурашки: – На протяжении стольких лет я мечтал тебя убить… Я очень хотел это сделать. Просто спал и видел, как я лишаю тебя жизни, – говорил он медленно и спокойно. – Это было… это был мой смысл жизни. Идея фикс… Ага. Это все, что двигало мною, заставляло карабкаться к тому моменту, когда я смогу тебя наконец… наконец придушить… Хах… – усмехнулся он собственным словам. – И когда я увидел тебя впервые после разлуки, то был просто уверен… просто уверен, что вскоре этот момент придет. Что вот-вот и я наконец… – Макс щелкнул пальцами и сказал: – Наконец прикончу тебя… Исполню свое предназначение и смогу успокоиться. Обрести душевный покой. Забыть обо всем. Просто знать, что справедливость восторжествовала, баланс добра и зла опять восстановлен. Но затем… спустя пару дней, пообщавшись с тобой и подумав обо всем этом как бы со стороны… – качал он головой, – я вдруг понял, что это ничего уже не даст… Ничего не даст. Это самообман. Да, самообман… Ведь твоя смерть не исправит того, что было в прошлом. Это не сделает меня счастливым. И даже не сделает менее несчастным… Это вообще ничего не изменит. Все останется, как прежде. Все будет там, где и сейчас… Я внезапно понял, что после твоего убийства мне не станет легче. Нет. Не станет, нет… – Грустно улыбнулся Макс и показал на меня пальцем. – Легче станет только тебе, Лиса. Ведь ты уже не будешь мучиться. Мучиться из-за того, что не можешь изменить. А вот я продолжу страдать, как бы парадоксально это ни звучало. Если бы ты умерла, то уже бы не вспомнила о том, как предала нас тогда. Тебе бы уже было все равно. Абсолютно все равно. Все. Равно, – говорил Чернов, смотря мне в глаза. – Ты бы не чувствовала боли. Не чувствовала страха… Не ощущала чувства вины… Просто ничего. Словно ничего и не было… Хотя это отнюдь не так. Потому что все это было. Я точно это знаю. Ведь мы были живы. Живы по-настоящему. Мы были счастливы. И все это могло бы существовать сейчас. Если бы не ты… – Макс поднял со стола чашку дрожащими руками и выпил остаток кофе. А потом добавил: – Вот только и отпустить я тебя тоже не могу. Прости, Лисенок. Но это невозможно. Я к тебе слишком привязан. И теперь ты будешь со мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍28

Покинув наконец свою темницу, я не знала, радоваться мне или же срываться с места и бежать обратно в подвал, чтобы оградить себя от Макса. Если раньше мне было страшно от мысли, что он не удержится и в порыве сожмет мое горло слишком сильно или не станет останавливаться и продолжит бить, пока не забьет меня до смерти… то теперь я уже ничего не боялась. Я просто понимала, что самый худший сценарий уже наступил, ведь именно эта участь меня пугала сильнее всего. Быть его марионеткой. Стать игрушкой Макса и делать вид, что жизнь в условиях банды мне по душе.

Но это было вовсе не так. Очень мягко говоря. Я поклялась себе, что не повторю судьбы матери – завяжу со спиртным, не буду принимать наркоту. И самое главное – полностью откажусь от преступного образа жизни. Только так я могла добиться нормального будущего. Но рядом с Черновым такого будущего не найти. Здесь у меня не будет никакого будущего. Это полный тупик.

– Ты решил силой удерживать меня здесь? – качала я головой разочарованно. – Почему бы тебе просто не отпустить меня, Макс?! Зачем тебе все это?! Мы уже никогда не будем парой, разве ты не понимаешь?! Это невозможно! Просто абсурд! Ты и я – мы огонь и лед! Ты хочешь разбоя, а я хочу жить нормальной жизнью!

– Хм, – улыбнулся хитро Макс и откинулся на спинку стула, скрестив руки.

– Тебе забавно, да? Забавно? Ты выдернул меня из нормальной жизни, чтобы втоптать в дерьмо. А теперь… теперь ты надеешься вернуть то, чего давно нет? Ты ведь сам говорил, что тот парень, что был восемь лет назад, давно умер… Что дальше? Чего ты от меня ждешь? Что я притворюсь, будто мне все это нравится, и тупо брошусь тебе на шею, да?! «О, Макс! Как классно, что ты надо мной поиздевался и разрешил остаться здесь, в этой… богом забытой ж-жопе!» Так ты представлял мою реакцию, да?! Я не хочу здесь находиться, не хочу! Мне противен ты, мне противен твой образ жизни, я хочу… хочу обратно к Роберту… Он – моя судьба! Он – не ты! Вот с ним мне хорошо. А с тобой я на одном поле не сяду даже…

– Ты закончила? – нахмурил брови Макс.

Мне хотелось продолжать, но его суровый взгляд заставил умолкнуть. Очевидно, что все эти слова уже никак мне не помогут. Мой похититель был непробиваем. И в любой момент мог заткнуть мне рот грубой силой. Поэтому я прекратила сыпать словами, как из ведра, и разочарованно кивнула:

– Да.

– Вот и отлично, – встал Макс из-за стола и добавил: – Пойдем, познакомлю тебя с ребятами. Отныне ты часть семьи, так что вливайся.

Вот еще. Вливаться в «семью»? Неужели он и правда верит, что я стану помогать его банде? Да я лучше под поезд брошусь…

Но выбора не оставалось. Макс остановился в дверях и вопросительно смотрел в мою сторону, красноречиво вздернув брови.

– Ну хорошо-хорошо, – пыхтела я, следуя за ним. – Лучше бы я не выходила из подвала, честное слово.

Мы вышли из кухни и как будто попали в совершенно другой мир. За дверью этой фанерной будки открывался бескрайний павильон какой-то заброшенной фабрики. Вдоль стен стояли ржавые станки, на них уже давно ничего не обрабатывали. От сквозняка болтались цепи и крюки, конвейер для готовых изделий был захламлен ящиками с патронами, оружием и какими-то запчастями. Воздух под потолками из грубых стальных балок был пропитан дымом и музыкой. Гитарные рифы из магнитофона будто рвали этот туман на отдельные куски, заставляя его клубиться и течь по солнечным лучам из окон.

Когда-то здесь кипела фабричная работа. Грузовики подвозили сырье, рабочие трудились по сменам, выполняя план. Было много людей, много разных голосов, все честно выполняли задачу, получая за это заработную плату. Но теперь здесь жила банда. Пускай немногочисленная, но очень опасная шайка головорезов. И мне предстояло с ними познакомиться…

Прямо посреди цеха стоял до боли знакомый автомобиль. Длинный и тяжелый, роскошный, с комфортабельным салоном и люком в крыше… Очень походило на мой свадебный лимузин. Вот только этот был черный.

– Привет, Асафа! – окликнул Макс чернокожего с дредами.

Очень длинными и толстыми дредами, собранными в хвост – как будто черный плащ какого-то суперзлодея. Или, скорее, щупальца некого Ктулху, словно получеловека-полуспрута. При этом Асафа был одет в странную кожаную жилетку на сотню карманов, как это бывает у охотников. Вроде Крокодила Данди.

Этого засранца я узнала с первого взгляда, ведь именно его хитрая морда улыбалась перед тем, как вырубить наш ролл-ройс электрошоком. Сейчас он копошился с каким-то стремным пулеметом, устанавливая его на крышу машины – стоя грязными сапогами на белоснежном сиденье.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍29

– Йоу, мэн! – выкрикнул парень и снял в знак уважения свою нарочито-белую шляпу. Как у ковбоя-стриптизера. – Респект тебе, чувак! Такую классную тачку ты мне подогнал! Я уже многие годы ищу что-нибудь такое, чтобы большая хорошая машина! Которая не перевернется от парочки классных пушек!

Асафа говорил очень бегло и слегка неразборчиво. Мне с непривычки было трудно понять некоторые слова – уж больно странно он их коверкал на собственный лад. Как будто это и не английский вовсе, а какой-то «вуду-диалект».

– Нравится? – гордился Макс своим подарком.

– А то, бро! Офигенно просто! Очень нравится! Респект тебе, чувак! Реально классная тачила!

– На здоровье. Главное, чтобы ты был доволен и как следует стрелял из своей пукалки… Это Асафа, – повернулся ко мне Макс, – он у нас типа оружейника. Может достать любое оружие, будь то пистолет, автомат или какая-то редкая пушка. Хоть и военную ракету.

– Понятно, – ответила я без энтузиазма.

– Да я что угодно достану! – крикнул Асафа. – Хоть и чертову Звезду смерти, как у долбаного Дарта Вейдера! Да это не вопрос вообще, никакого базара, ага! Макс говорит – надо пушка! Асафа достает эту пушку! Вот она, пушечка, пожалуйста! А еще я неплохо стреляю из этих пушек – палю, как хренов Клинт, мать его, Иствуд!

– Да-да, – кивнул Макс с ухмылкой, – стреляет он и вправду хорошо. Асафа меткий стрелок. А еще Асафа скромный. Просто очень скромный… Как для черного.

– Как для черного? – поморщилась я. – Разве можно так на людей говорить? Это самый натуральный расизм.

– Ой, да брось.

– Асафа – афроамериканец, – возразила я с чувством гражданского долга. Но тут же была оплевана самой жертвой притеснения.

– Чего?! – взорвался вдруг Асафа. – Как ты меня обозвала, снежинка?! Афроамериканец, а?! Ты меня не провоцируй, цыпа, а то я пулю выпущу раньше, чем ты скажешь «дыра во лбу»!

– Пф… – качал Макс головою. – Успокойся, парень. Будь попроще.

– А что? – не понимала я. – Что не так, что я такого сказала? Он афроамериканец! Так и есть.

– Асафа не американец. Он с Ямайки.

– Джамайка! – бил себя в грудь Асафа. – ДЖА-МАЙ-КА! – кричал он, словно альфа-бабуин перед стадом обезьян.

– О боже, – вздыхала я, – ну извините, что я такая незнающая. Вот не знала, что вы, благородный сэр, не американец, а ямаец.

– Слышь, чика, – прицепился ко мне Асафа, – ты вообще рубишь фишку? Знаешь, что такое Джамайка, а?

– Да, я знаю, что такое Ямайка.

– Джамайка – это лучшие бегуны мира! Джамайка – это Усэйн Болт – самый четкий спринтер нашей планеты, йоу! А еще Джамайка – это лучший ганджубас во всей Вселенной!

– Ну окей, – пожала я плечами. – Хорошо. Ямайка – это круто. Ты с Ямайки. Я запомню. Хорошо. Окей… – задумалась я и неожиданно для себя добавила: – Вроде же Боб Марли тоже с Ямайки, разве нет?

– Ва-а-а-у-у… – хлопал мне Асафа с издевательским видом. – А ты не такая тупая, как я думал. Боба Марли знаешь, да?

– Ну, лично его я не знала, конечно. Но слышала о нем. И даже пару песен помню.

– То-то же, – сплюнул Асафа и расправил свои дреды, – а вот я его лично знал. Съела?

– Что, правда? – прищурилась я от удивления.

– Нет, не правда, – вмешался Макс, – он просто загоняет.

– Нифига не загоняю! Мой отец дружил с его отцом, а мы с Бобом мяч во дворе гоняли!

– Не свисти, – указал Макс пальцем на Асафу, – Марли умер еще до твоего рождения! Так что нечего тут щеки раздувать от важности. Ты самый обычный свистун. Не надо тут выделываться.

– Ну блин блинский просто! – возмущался оружейник. – Чертов Макс! Чертов Чернов! Вот всегда ты весь кайф обломаешь!

Но Макс сменил улыбку на серьезность и превратился в сурового главаря банды:

– Меньше болтовни – больше дела, бро. Уже наладил пушку?

– А то, – играл бровями Асафа. – Эй, малышка, – обратился он ко мне, – хочешь прийти и подержаться за мой толстый ствол?

Но я только улыбнулась и показала ему средний палец:

– Боюсь, придется тебе держаться за свой ствол в одиночку. Не повреди руку, ямаец.

– А? – не догнал Асафа с первого раза. – Макс, где ты накопал эту Белоснежку? Она так и просится, чтоб ее пустили по кругу семь черных гномов.

– Закрой рот, Асафа, – отрезал Макс. – Это Алиса. И она будет здесь находиться, пока я так хочу.

– Ну хорошо-хорошо, – тряс головой Асафа, – ты у нас босс. Тебе решать. Биг-босс. Окей. Хочешь Белоснежку – пускай будет Белоснежка… Если Стелла, конечно, не против.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍30

– Стелла? – резанула меня шутка Асафы. – Кто такая Стелла?

Для меня эта фраза стала неожиданностью. Конечно, здесь не было ничего такого – Макс Чернов не мой парень, он мне не муж и даже не жених, с ним меня не связывало ровным счетом ничего, кроме дерзкого похищения. И это же похищение надежно засыпало землей тот гроб, на котором было написано: «Макс+Алиса». Отношения между нами – это нонсенс.

И все же слова о некой Стелле возбудили во мне интерес. Что это за Стелла? Кто она, и что ее связывает с Максом? Она его девушка? У него появилась девушка?

Естественно, мне было плевать на его личную жизнь. Мне было абсолютно все равно. Просто я не думала о том, что у него может кто-то быть. Кроме меня.

– О, – заблестели глаза Асафы, – Стелла – это любовь нашего Макса. Стелла – это правая рука нашего отважного полководца, Максимуса Черновуса. А правая рука, как известно, нужна мужчине для того, чтобы он мог сбрасывать сексуальное напряжение.

– Оу… – стало мне слегка неловко. Видимо, я полезла в дебри, которые мне явно ни к чему.

Не понравился этот ликбез и Максу:

– Асафа, скажи, я давно тебя бил по морде?

– Нет, не так давно, – ответил честно ямаец. – Был, кажись, инцидентик где-то неделю назад.

– Если ты не хочешь, чтобы отсчет дней без инцидентов начался с цифры ноль, то заткни наконец поддувало. А еще лучше – используй рот по назначению и расскажи про пулемет.

Асафа сделал вид, будто закрывает рот на молнию, и тут же начал представление своего чудо-пулемета.

– Леди и джентльмены! – кричал он, торча из люка, словно факир в большом цирке. – Представляю вашему вниманию дикого, смертельно опасного, но надежно прирученного льва по имени Хряк!

– Хряк? – переспросила я.

– Да, Хряк! Так его любя прозвали солдаты Вьетнамской войны! Пускай «Эм-шестьдесят» слегка крупноват и неповоротлив, пускай он греется докрасна и страдает неважной точностью… но я просто обожаю этот утробный рык, который издает его дуло во время стрельбы! Стоит вам лишь прикоснуться к гашетке, как из его пасти польется свинец в невообразимом количестве! Он со звериным аппетитом пожирает ленту с патронами и поливает врага смертельным градом из острых, очень болезненных на ощупь пулек! – Асафа вскинул руки к небу и даже зажмурил глаза от гордости. А затем деловито добавил: – Со скоростью девять выстрелов в секунду, между прочим.

– Хряк, значит? – улыбнулся Макс и задумчиво потер лицо. – Ну ладно. Хорошо, поверю тебе на слово. А почему именно он?

Глаза Асафы просто заискрились от этого вопроса. Он словно все это время ждал чего-то подобного и никак не мог дождаться шанса ответить.

– Ты правда хочешь знать? – его белозубая улыбка на темном лице растянулась в целый полумесяц. – Ты правда хочешь понять, почему я выбрал эту пушку?

– Ну да. Хочу.

– Тогда смотри! – Асафа направил пулемет в сторону открытых ворот – там, на улице, под солнечным светом, стоял автомобиль. В салоне было пусто, и оружейник прицелился. – Видишь ту машину? – спросил он, едва дыша.

– Вон ту, синюю? – спросил Макс.

– Ага.

– Ну вижу. И что?

– Вот и Хряк ее видит! – засмеялся Асафа и привел свое оружие в действие…

Лимузин затрясся, на его блестящую черную крышу стали сыпаться гильзы от пуль. Из ствола в сторону мишени вылетала струя огня и свинца. Перед Асафой собиралось облако дыма, а он истерически хохотал, едва удерживая Хряка в руках.

– Черт! – крикнула я и заткнула уши руками, чтобы рев из пулевых хлопков не повредил мои перепонки. – Черт-черт-черт-черт!

– А-ха-ха-ха-ха! – заливался хохотом Асафа. – А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!

А тем временем ливень из пуль превращал синюю машину в огромное решето. От кузова летели хлопья краски, стекла трескались и рассыпались на тысячи кусочков. Шины пробивались и тут же проседали под весом автомобиля. Пули дырявили транспорт со скоростью света: прошивали его насквозь, оставляя дыры повсюду – от переднего бампера до заднего, от днища до крыши. Пока не оставили от кузова одни лохмотья.

– Боже… – ужаснулась я при взгляде на итог стрельбы. – От машины ничего не осталось.

Пулемет нагрелся и пускал дымок, словно кипящий чайник. Асафа перестал стрелять и погрузил берлогу снова в тишину. Вот только теперь в ушах стоял неприятный писк.

– Хороший пулемет, – кивал Макс. – Теперь я понимаю твой выбор.

– Бли-и-ин, – скулил почему-то Асафа. – Ну нет. Я так не играю.

– Что случилось?

– Не горит.

– А?

– Машина не горит, – развел руками Асафа, показав разочарование. – Не загорелась…

– А должна была? – спросил Чернов.

– Да нет. Не обязательно… Но я так хотел увидеть, как она взорвется…

Мы стояли втроем и смотрели на изрешеченную машину. Она сидела на пузе. Без единого стекла. С облупленной краской. Пропуская сквозь дыры лучи заходящего солнца.

– О, – возразила я, когда дверь упала с петель и шмякнулась на землю. – Дверь отвалилась…

Но потом бензин вдруг вспыхнул, и раздался оглушительный «БУМ».

– УР-Р-А-А-А!!! – ликовал Асафа. – Взорвалась! Она горит! Горит!

Автомобиль наконец-то вспыхнул и горел красивым оранжевым огнем, выпуская в небо клубы черного дыма.

В этот момент к нам подошел незнакомый парень. Длинноволосый брюнет с давно не стриженной бородой по самый пояс – натуральный хипстер в рваных джинсах и черной футболке с надписью «Metallica».

– Здорово, Буч, – сказал ему Макс.

Но хипстер был слишком озабочен тем, что происходит на улице.

– А чем вы тут заняты вообще? – спросил он с опаской, а затем глянул во двор и потерял дар речи. – Какого хрена… – задыхался Буч от гнева, – вы взорвали… МОЮ ТАЧКУ?!