Текст книги "Трофей бандита (СИ)"
Автор книги: Альбина Яблонская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
22
– Боже… – плакала я в подушку, видя только часть стены. Я лежала на животе, будучи привязанной к кровати. И это все, что открывалось моим глазам. Только часть стены и его тень, которая казалась огромным черным монстром, растущим в размерах, словно оборотень в полнолуние.
– Ты так дрожишь… – подошел он ближе и погладил рукой поясницу. – Так дрожишь, мой маленький Лисенок… Наверное, тебе очень холодно. Ты замерз? Ты дрожишь от холода, верно? Хм… – взял он что-то с пола и добавил: – Просто тебя нужно согреть. Ты нуждаешься в тепле. Тебе нужно тепло, и я его тебе дам.
Макс затих, и я не знала, чего от него ждать. Он не прикасался к спине, но явно что-то задумал. Но я не видела, чем он занят – что он делает? Что?
И тут я вздрогнула от капель воска.
– А… – сжимала я зубы от нахлынувшего жара вдоль позвонков. – Ты просто урод!
– О, да… – радовался Макс тому, как я извивалась и вздрагивала от каждой новой капли расплавленной свечи. – Тебе нравится, правда? Нравится… Я вижу, что тебе это нравится, не так ли?
– Черт… – ругалась я, зажмурив глаза. – Хватит… Ну хватит же!
Но Макс с упоением заставлял меня дрожать от умеренного жара – капал воском то в одном месте, то в другом. Я никогда не знала, где почувствую жжение в следующий раз, поэтому готовилась к этому, затаив дыхание и крепко стиснув зубы.
– Отлично, – провел Макс прохладной, как мне теперь казалось, ладонью по спине и прекратил мои мучения. – Думаю, этого довольно. Твое тело согрелось. Это заметно. Кожа стала румяной, немного вспотела. Это говорит о том, что Лисенку больше не холодно. Верно, Лисенок?
– Да, Макс… – выдохнула я с огромным облегчением. – Лисенок уже весь горит. Пожалуйста, не делай больше этого. А то я не выдержу.
– О… – «расстроился» Макс. – Теперь Лисенку жарко. Лисенок хочет прохлады. Розовая спинка жаждет чего-то холодненького…
Я представила себе, как бы была рада влажному полотенцу – чтобы меня накрыли прохладной тканью и оставили наконец в покое. Но то, что приготовил мне Макс, приятным точно не назовешь.
– Знаешь, за что я так люблю колу из макдональдса? – спросил вдруг он. – За то, что они кладут в нее много льда… А лед – это так приятно.
Он набрал в ладонь пригоршню кубиков льда и высыпал их на мою разгоряченную спину.
– О-о-о-о… х-х-о… – затрясло меня от контрастных ощущений. Ведь только что было горячо, а теперь меня пронизывал жуткий холод. – Боже, Макс… Ты просто сказочная тварь!
– Нравится? Тебе нравится лед?
– Мечтаю однажды увидеть тебя в нем. Посиневшим и бездыханным. Чтобы я могла стоять над тобой и громко смеяться от радости!
– Не прекращай. Продолжай говорить. Мне нравится то, что ты кричишь. Твои слова меня заводят… Не молчи, продолжай, Лисенок.
Он взял кусочек льда и стал водить им по моим бедрам – топить на них лед то возле самих коленей, то совсем высоко, где ощущения были просто адскими и хотелось кусать подушку зубами.
Но потом Макс прекратил это делать и оставил меня в покое. Я упала щекой на подушку и пыталась отдышаться от этого кошмара. Где-то позади звенела пряжка ремня – прелюдия закончилась. Он снимал штаны, чтобы сделать то, ради чего все это затевалось.
Я хотела отбиваться, но была связана по рукам и ногам. Не могла даже посмотреть, как он выглядит полностью голым. Я просто лежала на животе и ждала, когда он получит свое. Когда наконец закончит все эти игры и просто надругается надо мной, сделав мне в который раз очень больно.
– Ну что, Лисенок, пришло время тебя наказать по-настоящему. Можешь кусать губы и кричать – я за это ругать не буду. Мне это даже понравится. Кричи погромче, не жалей своих гланд. Ну… давай…
Я протяжно выдохнула, чтобы настроиться на то, к чему невозможно себя подготовить в принципе. Такие вещи не происходят с тобой каждый день. Они остаются в твоей памяти, как жгучие отметки на теле раба. Уже как бы ты ни жила и о чем бы ни думала – токсичные воспоминания об этом страшном дне будут преследовать тебя всю оставшуюся жизнь. Поэтому я закрыла глаза и попыталась расслабиться, чтобы принять наказание как неизбежность…
Но полученные ощущения оказались вовсе не такими, как я представляла.
23
Он с размаху ударил меня ремнем по заднице.
Молниеносно, крепко и совсем неожиданно… Со свистом рассекая воздух и покрывая кожу в месте удара адским жжением.
– А-А-А-А-А-А-А-А!!! – кричала я от шока. – Макс, твою мать! Что ты делаешь?!
– Наказываю тебя, Лисенок. Наказываю, – ответил он кратко и повторил удар, но теперь уже выше.
– С-с-сволочь! Сволочь! Тварь!
– Это важная фаза ритуала, – говорил он спокойно. – Без этого никак… Я тебя готовлю к его самой ужасной части.
Боже. Что же меня ждало впереди? Как он будет это делать? Как я смогу это пережить вообще?
Он свистнул ремнем и снова ударил им по голой спине. Как орудием для инквизиторских пыток.
– А-р-р-р-р! – кусала я подушку и буквально рвала ее зубами от боли. – Черт-черт-черт! Хватит уже! Хватит!
Но Макс и не думал так быстро заканчивать. Он полоснул кожаным ремнем по стене и приготовился пороть меня по новой.
– Еще пара-тройка ударов. Это тебе точно не помешает, – сказал он с азартом и уже собрался выполнить обещание.
Но я напряглась всем телом и заорала:
– ХВАТИТ ИЗДЕВАТЬСЯ!!! ПРОСТО СДЕЛАЙ ЭТО!!! СДЕЛАЙ!!!
Я уже не могла это терпеть. Каждая минута будто прожигала во мне дыру, как это делает тонкое пламя свечи в листе бумаги. Все дрожало и ныло, мне хотелось пойти на что угодно, только бы закончить все это как можно скорее.
Макс бросил ремень на пол и подошел ко мне поближе. Он аккуратно стал коленями на кровать и навис надо мною, предвкушая мои вопли. Нагнулся низко-низко, прикоснувшись грудью к спине, и прошептал:
– Я мечтал об этом восемь лет. Все эти годы, проведенные в тюрьме, я думал лишь об одном – чтобы выйти и сделать это с тобой. Чтобы ты подчинилась мне и кричала так, как не кричала никогда. А я получал от этого истинное наслаждение… Ну так как, готова?
Мне хотелось ударить его чем-то тяжелым и твердым.
– Да сделай это наконец! Я не могу уже терпеть этот кошмар! Не могу, понимаешь?! Не могу и все! Я хочу, чтобы ты просто закончил эти танцы и сделал то, к чему все идет! Сделай, я хочу, чтобы ты это сделал, мать твою! Доволен?!
– Ха-ха-ха! – смеялся он с победным чувством.
– Доволен, подонок, да?! Ты добился своего – я хочу, чтобы ты это сделал! Сделай! Ты меня уже завел! Я хочу просто довести дело до конца – действуй наконец-то! Займись уже своей работой, и мы просто об этом забудем!
Мне было стыдно. Безумно стыдно и гадко понимать, что я говорю такие ужасные вещи. Но вся эта жесткая прелюдия пробудила во мне зверя, настоящую тигрицу, которая хотела кусаться и царапать кожу на любом тигре, что осмелится к ней подойти. И раз уж рядом был вспотевший дикий лев в татуировках, то выбор был сделан. Дело оставалось за малым.
Но Макс меня реально ошарашил. На этот раз его поступок был поистине за гранью добра и зла.
Он поднялся и слез с кровати. Я снова услышала звон его пряжки… там происходило нечто очень странное.
– Макс? Что ты делаешь, Макс? Почему ты медлишь? В чем уже проблема? Ты придумал новый способ меня выбесить?
Он взял свой излюбленный стул и поставил его так, чтобы я могла видеть его, лежа на кровати со связанными руками.
– Я не буду этого делать. И даже не собирался.
Он надел штаны (если вообще их снимал) и вернул ремень на место.
– Что? – не верила я своим ушам. – Ты… это такая шутка, что ли?
Меня начинало зверски трясти. Но теперь не от страха, а от страшного гнева.
– Я не стал бы этого делать, даже если бы ты была последней женщиной на земле и от моего решения зависело будущее людского рода.
– Чего? – не въехала я с первого раза и стала истерически смеяться: – Ха-ха-ха-ха-ха! Боже… что за бред ты несешь?
– Ты чего-то ждала? На что-то надеялась, хотела, чтобы твои мучения увенчались чем-то приятным? Что ж… теперь ты можешь себе представить, что я чувствовал тогда. Когда ты бросила меня подыхать в вонючей тюряге, хотя я ожидал совершенно другого. Я ждал продолжения нашей любви. Но в итоге получил офигенный облом. Просто офигительный облом. И я надеюсь, что теперь ты сможешь хоть на капельку представить, каково было мне…
Он встал и начал тушить пламя свечей – методично ходил от свечи к свече и гасил горящие фитильки, которые могли давать тепло и свет еще несколько часов.
А я лежала и не могла поверить, что он реально так поступил со мной:
– И это все?! – крикнула я, пытаясь разглядеть его в другом углу комнаты. – Серьезно?! Ты столько измывался надо мной, чтобы взять и вот так вот бросить связанной и в нижнем белье?! После всех этих садо-мазо?! Ты реально такой долбанутый, что сделаешь это?! Даже не воспользуешься мной и просто бросишь в одиночестве?!
Макс потушил все свечи и выключил гирлянду – светить продолжала лишь тусклая лампочка на стене.
Он нагнулся к моему уху, чтобы сказать напоследок лишь одно:
– Ты мне противна… И как человек. И как женщина.
Эти слова повергли меня в такой сумасшедший шок, что я просто не могла смолчать и стала стрелять едкими словами, как живой пулемет.
– Ах это я тебе противна?! – просто разрывало меня от гнева. – Да это ты мне гадок до рвотных позывов! Я просто мечтаю увидеть твое имя в некрологе! Ты противен мне и как мужик, и как человек, и как… как… СВОЛОЧЬ!!! – визжала я уже нечеловеческим голосом. А он молча смотал гирлянду в узел и засунул ее в ведро, чтобы уйти и закрыть меня одну в подвале. Словно между нами ничего и не было в этот извращенный вечер. – ТВАРЬ!!! ВЕРНИСЬ И ЗАКОНЧИ ТО, ЧТО НАЧАЛ!!! УБЛЮДИНА!!! БЕЗДУШНЫЙ ПОДОНОК!!! ИМПОТЕНТ!!! ТЫ ПРОСТО ИМПОТЕНТ!!! СРАНЫЙ, ВОНЮЧИЙ ИМПОТЕНТИЩЕ!!!
Он ушел и закрыл за собою дверь. А я рыдала в подушку. Горько плакала от боли. Но не потому, что он хлестал меня или порвал на мне платье. Я рыдала потому, что он не стал этого делать. Он просто мною пренебрег, будто я уродливое существо с помойки. Бесполезный предмет, который хочется оставить в подвале, среди старого хлама, и уже не вспоминать. Потому что он не нужен. Просто не нужен.
Как он мог так поступить – как он посмел мною пренебречь?
24
Макс не всегда был таким больным уродом. Когда-то давно, когда мы оба были моложе на восемь лет, он показал, на что способен любящий человек. Тогда он был готов идти на жертвы ради меня и ради… ради всего того, что связывало нас тогда. Для него все это не было пустым местом, и взамен моей свободы он был готов пожертвовать собственной.
Макс не хотел, чтобы я сидела. Думаю, где-то в глубине души он чувствовал ответственность за то, что сделал меня такой. Сделал преступником и подвел под ярлык уголовницы на всю оставшуюся жизнь. Поэтому он соврал и взял всю вину на себя. Сказал, что силой заставил меня поехать с ним на том кабриолете, а я была против. Заявил в суде, что я сопротивлялась и была обычной прохожей – просто девушкой из толпы, одна из фанаток приехавшей рок-группы.
Я якобы прыгала в угаре под громкий хит, а он обманом затащил меня в машину и решил показать мне округу в надежде на «дружбу».
Мне тогда было стыдно. Мои глаза слезились, в горле стоял ком, я даже не могла нормально отвечать на вопросы судьи и просто кивала… Со стороны было похоже, что я классическая жертва, напуганная девочка, которую вырвали из семьи, чтобы научить плохим вещам.
Я хотела возразить и признаться в обратном, но… при каждой моей попытке взять слово для защиты подсудимого Макс неодобрительно качал головой и незаметно поднимал большой палец вверх, как будто говоря: «Все нормально, Лисенок. Так и задумано. Я твой мужчина и обязан был так поступить. А ты не бойся и просто жди меня обратно. Я не пропаду и обязательно вернусь к тебе, когда все это закончится. Обещаю…»
Пустив слезу от стыда, я лишь закрепила за собою образ потерпевшей. А вот Макса Чернова приговорили к шести годам общего режима.
Это оказалось далеко не самым страшным вариантом. В том штате законы были помягче, да и тюрьма, куда определили Макса, была не строгой – частые свидания, много прогулок на свежем воздухе и возможность выйти досрочно, если хорошо себя вести и работать добровольно в мастерской. Благо, у Макса были золотые руки, вот только использовал он их не совсем по назначению.
Впрочем, это уже не важно.
Ведь я его предала. Вернувшись к своей приемной семье и покаявшись в грехах, я продолжила играть наивного барашка, которого чуть не слопал волк в овечьей шкуре. Сперва я понимала, что фальшивлю и просто играю на публику, но затем… затем я и сама стала верить этой легенде. Постепенно миф начал подменять реальность, я всем рассказывала одну и ту же историю: как попала в дурную компанию и не могла из нее вырваться. Но теперь моя жизнь вернется в свое русло и все наладится.
В один прекрасный день я настолько уверилась в своей непричастности, что решила окончательно порвать с прошлым и больше к нему не возвращаться. Мои руки дрожали, но все же портили бумагу чернилом:
«Макс, прости, но все это было ошибкой. Я была глупа и неопытна, еще не понимала, во что ввязываюсь. Этот путь, который выбрал ты, мне не подходит. Я это точно понимаю теперь, когда ты там, а я здесь – среди нормальных людей. Мы слишком разные, это было ясно с самого начала. А теперь все стало на свои места. Прости меня, если сможешь. Я уверена, что это тебе по силам. Ведь ты очень сильный, я это точно знаю. А теперь забудь обо мне, забудь обо всем, что было между нами. Теперь это история, не более того. И не вздумай меня искать, когда выйдешь. Не пытайся склеить то, что было сожжено самой судьбой. Это невозможно. Жизнь сама расставила фигуры так, как они должны стоять. И теперь я начну свой путь с чистого листа.
P.S. Прости, но мне пришлось это сделать. Ради всех нас. Отныне меня с тобой уже ничего не связывает. Прощай, Макс. Надеюсь, у тебя все будет хорошо»
Почему я так поступила?
Думаю, мне просто было страшно. Я боялась, что он выйдет, и с ним вернется все то, что тянет человека в бездну. С ним вернутся опасность, преступления, спиртное и прочая дрянь. А я этого не хотела. Уже не хотела. Подобным вещам в моей жизни просто не осталось места. Я понимала, что Макс угробит мое будущее, став якорем, привязанным к моим ногам. А мне хотелось развиваться. Хотелось нормальной цивилизованной жизни.
Поэтому я так и вцепилась в этот шанс. Ведь более удачного момента, чтобы убежать от него, я могла не дождаться.
25
В итоге я поступила в вечернюю школу и доучилась. Получила аттестат, уехала в другой штат, сменила фамилию, чтобы он меня не смог потом найти. Окончила курсы секретаря и… стала жить обычной жизнью…
Сперва мне было страшно. Очень страшно. Я постоянно оглядывалась на улице, не выходила из дома в темное время суток, носила с собой перцовый спрей и с разрешения суда даже купила электрошокер. Мне повсюду мерещился он – Макс Чернов. Он был в каждой подворотне, я видела его силуэт в любой компании дебоширов, я боялась отвечать на звонки от неизвестных номеров.
Но больше всего меня ужасала цифра шесть. Именно столько он должен был сидеть. Я прекрасно знала, что когда наступит этот день, когда все семьдесят два месяца пройдут и он выйдет на свободу, я просто не смогу сомкнуть глаз. Ведь он будет меня искать, наверняка попытается найти и выяснить отношения. А может, и наказать за женскую трусость.
И тогда произошло нечто странное. Шесть лет прошло, но… он так и не объявился. Я все ждала его происков, но шли недели, месяцы… Ничего не происходило, Макс Чернов так и не появился в моей новой жизни. Хотя я была уверена, что встречусь с ним однажды. Ведь такие, как он, просто так не отступают.
Но судьба надо мною сжалилась и подарила шанс преодолеть этот рубеж без последствий. Я успокоилась, привыкла постепенно к мысли, что он меня не стал искать и смирился с расставанием. Мне уже было не так страшно ходить по вечерам, я стала более смелой и раскрепощенной, поверила в свои силы и… пошла на собеседование в крупный благотворительный фонд. Где встретила своего идеального мужчину – шикарного мужика по имени Роберт Баттон.
И с того момента моя жизнь стала кардинально другой. Вместо страха и неуверенности пришла удовлетворенность, а вместо бешеного бандита я получила степенного семьянина.
Сперва я работала простым секретарем. Но мое стремление хоть как-то продвинуться по службе сыграло мне на руку. Мне казалось, что никто не замечает, как я беру на себя чужие обязанности и стараюсь подготовить бумаги строго в срок, пока другие отмахиваются, ссылаясь на нехватку времени. Но однажды босс увидел, как я работаю поздним вечером, и предложил меня подвезти. Ведь автобусы уже не ходят.
Так мы с ним и познакомились поближе. А спустя неделю я оказалась в числе его помощников по крайне важному проекту и якобы должна была лететь прямиком в Лондон, везти кучу бумаг и устных предложений. Мне тогда и в голову не приходило, что Роберт может так искусно скрывать от людей правду. Ведь на самом деле нас с ним ожидало первое свидание в хорошем ресторане, а не рабочая поездка.
Вот так я и стала любовницей шефа. А уже через год – его законной невестой.
И когда мне на палец должны были надеть второе, после венчального, кольцо… меня за руку вдруг схватил тот самый Чернов – отвратительный сгусток всего плохого, за что я ругала собственное прошлое. В мою жизнь внезапно вернулись боль, опасность и отсутствие каких-либо надежд на нормальное будущее. Все в точности, как и восемь лет назад, когда я была юна и глупа.
Теперь я не хотела туда возвращаться. Но татуированная рука намертво схватила меня за горло и быстро указала новый путь. И теперь мне уже не на что было надеяться. Абсолютно не на что и точка.
***
Я лежала связанной на кровати и часами думала о прошлом. Почему так вышло, что ошибка юности меня догнала бумерангом, хотя я и сделала все, чтобы выбросить этот эпизод своей жизни и забыть о нем? Неужели это карма, и я обязана повторить судьбу своей непутевой матери? Макс и есть те самые четыре всадника апокалипсиса, которые меня замучают до кровавых слез, а затем бросят подыхать где-нибудь в пустыне?
Как бы там ни было, я замерзла. Мое голое тело дрожало, зубы стучали, а руки синели от холода. Я проклинала это место, проклинала своего мучителя и молилась, чтобы с ним что-то случилось и он больше никогда меня не навещал. Но небеса решили, что это будет слишком жирно для такой, как я…
На ступеньках послышался слабый шум шагов – он неспешно шел ко мне, спускаясь все ниже и ниже, перешагивая со ступеньки на ступеньку. В двери едва заметно скрипнул замок, они открылись, впустив в подвал хозяина.
Я поняла, что он решил вернуться и продолжить издеваться надо мной. Он держал свое слово и мучил меня до самого конца – пока я наконец не сдамся и не отправлюсь в ад, куда мне и дорога после всего того, что я сделала с ним за руку.
Не желая говорить, я притворилась, будто крепко сплю или валяюсь без сознания. Только бы он ушел и дал мне время набраться сил. Это все, чего я мысленно просила у Макса. Но уже через секунду мои мольбы стали другими.
Он подошел ко мне вплотную… и я увидела нож. Он держал его в руке, отражая свет изогнутым лезвием с ложбинкой.
Нет-нет-нет-нет-нет! Только не это!
Я вздрогнула от страха, боясь умереть так позорно и так неожиданно. Он пришел за мной, вернулся, чтобы закончить мои мучения. Но я не была готова умирать. Завидев нож у самого горла, я стала бороться с желанием кричать и биться в истерике. И только притворный сон с плотно зажмуренными глазами не позволял мне разжать синие губы и заорать на всю глотку бесполезное «СПАСИТЕ!!!»
Я буквально задыхалась от вспыхнувшего страха. Макс безмолвно стоял совсем рядом и пугал меня холодом ножа – таким беспощадным и буквально говорящим на ухо: «Вот и пришел твой конец, Лисенок. Я перережу твое горло и заставлю молча умереть в этом темном подвале. А Роберт даже не узнает, как это было…»
Сжав крепко зубы и отпустив на волю первые слезы, что собирались на ресницах и падали в подушку… я приготовилась принять кончину. Какой бы страшной и болезненной она ни была.
Но потом с моим телом произошло нечто ужасное. Очень странное и непохожее на все то, что ему пришлось ощущать последние дни – пока оно билось с небритым демоном и крепко получало за каждую попытку признать за собою статус человека. А не только мяса. Доказать ему, что внутри «Лисенка» есть душа. А Алиса Фергюсон – не просто игрушка садиста, а живое существо, которому больно. Которое жаждет одного – почувствовать себя живым.
Макс укрыл меня пледом.
Мягким и теплым. Просто накрыл мою спину большим одеялом. А затем обрезал веревки одну за другой. Мои уставшие руки, затекшие ноги могли наконец-то почувствовать свободу и спрятаться от холода – залезть под плед и отогреться, чтобы подарить мне простое чувство тепла и уюта.
Я всхлипнула, но так и не осмелилась открыть глаза. Мне было страшно увидеть его рядом, ведь я знала, что он здесь, Макс никуда не ушел. Я просто хотела как следует запомнить этот момент – те минуты, когда я могла расслабиться и лечь, как захочу. В идеале на бок, отвернувшись к нему спиной. Лицом к стене.
И вскоре я уснула.
