Текст книги "Дикая роза"
Автор книги: Альберто Альварес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
ХОРОШАЯ ПАМЯТЬ ЛЕОПОЛЬДИНЫ
У Палильо снова нашлось время для уличной торговли. И он тут же пригласил свою напарницу. Он считал, что Роза и ему приносит удачу. На этот раз они торговали дешевыми книжками.
Роза очень обрадовалась, когда в затормозившей около нее машине она увидела знакомую сеньору, которая некоторое время назад была так добра к ней. Рядом с ней сидел за рулем человек в дорогом строгом костюме. ,
– Купи у обоих по книжке, Роке, – сказала сеньора.
– Ой, я будто чувствовала, что встречу вас!.. А почему у вас глаза такие грустные?
– У сеньоры мама умерла, – сказал господин, протягивая Розе деньги.
– Прощай, – сказала сеньора, и машина тронулась. Дома Роза узнала от Томасы неожиданную новость:
приходил владелец земли и предупредил, что через неделю Вилья-Руин начнут сносить и что надо завтра же получить денежную ссуду на переезд.
– Все-таки Рикардо помог…
– Не он, а Господь и Дева Гвадалупе, – возразила Роза.
– Где-то мы теперь жить будем?..
– Где бы ни жить, лишь бы его не видеть, – жестким тоном закончила беседу Роза.
Эрлинда дала Рохелио таблетку и стояла около него со стаканом воды, ожидая, когда он положит таблетку в рот. Рохелио не любил лечиться и смотрел на таблетку с отвращением.
Наконец он выпил лекарство.
– Хотите почитать? – спросила Линда.
– Сейчас нет.
– Я не мешаю вам своим присутствием? Вы почему-то такой печальный. Казалось бы, радоваться должны после успешной операции.
– Я тоже думал, что буду радоваться. Но ошибся. Вскоре появилась Леопольдина, поставившая Эрлинду в известность, что сегодня ей предстоит сделать сеньору Рохелио массаж ноги. Линда со страхом призналась, что не очень-то владеет искусством массажа.
– Но это входит в ваши обязанности, – строго сказала Леопольдина. – Разве вы не опытная медсестра?
– Я ухаживала за многими больными, но случаев, подобных этому… Впрочем, я думаю, что справлюсь… Что вы на меня так смотрите?
Леопольдина действительно смотрела на нее пристальным взглядом, будто стараясь вспомнить, где она могла видеть эту девушку.
Для Паулетты наступили дни, полные печальных забот. Однажды, когда они с мужем обсуждали подробности грядущих похорон, он вдруг сказал:
– Мне показалось, что донья Росаура перед смертью хотела тебе что-то сказать…
– Ты же слышал, она не успела.
– Но она произнесла имя какой-то Розы.
Паулетта нервно заходила по комнате. Но Роке взял ее за руку.
– Кто эта Роза, Паулетта?
Паулетта несколько мгновений молчала.
– Это… это существо, которое было мне очень дорого и с которым мать разлучила меня много лет назад.
– Как я понял, это существо живо?
– Да, но мама не успела сказать, где оно сейчас. Теперь помолчал Роке.
– И что ты намерена предпринять?
– Я думаю, самое правильное – забыть о последних словах мамы.
Однако Паулетта не только не собиралась забывать сказанных матерью слов, но после ухода мужа начала действовать. На это отчасти подвигнула ее кормилица, предположившая, что Кармен, домоправительница дома Мон-теро, может что-нибудь знать. Паулетта усадила Эдувигес в машину, и они поехали в дом умершей.
На вопрос Паулетты, не знает ли Кармен девушку по имени Роза, которая могла появляться у них в доме, Кармен сразу же ответила, что, скорей всего, это Роза, она живет в «затерянном городе» и работала у них некоторое время горничной.
– В «затерянном городе»? – повторила Паулетта. Это было уже кое-что конкретное.
Дульсине показалось, что Рикардо накануне возвратился домой не совсем трезвым. Вообще-то подобное с ним случалось нечасто. Она спросила Леонелу, много ли он пил во время их вечерних развлечений.
Леонела пожала плечами:
– По-моему, нет.
Дульсина тоном опытной пожирательницы сердец шепнула девушке, что атаковать мужчин лучше всего, когда они пьяны. Леонела засмеялась и ответила, что они с Рикардо не собираются вечерами сидеть дома.
Поболтав с Леонелой, Дульсина поднялась в комнату к сестре, чтобы осведомиться, как она себя чувствует. Вид Кандиды ей не понравился, и она предложила вызвать врача. Предложение это почему-то очень напугало Кандиду. Дульсина даже удивилась ее реакции, но в это время в комнату, едва успев постучать, ворвалась Леопольдина.
– Это она, сеньорита! – не то торжествующе, не то испуганно объявила старшая служанка своим хозяйкам.
– Неужели опять дикарка? – спросила Дульсина.
– Не сама дикарка, но ее соучастница!
И Леопольдина, задыхаясь от возбуждения, рассказала сестрам о том, что ухаживающая за Рохелио медсестра была на дне рождения Розы. Это ее подруга! Ясное дело: она проникла сюда, чтобы шпионить в пользу дикарки!
Дульсина немедленно отправилась к Рохелио. Но оказалось, что медсестра попросила разрешения уйти сегодня пораньше. И он ее отпустил.
– И пусть больше не возвращается. Я не желаю ее здесь видеть! – коротко распорядилась Дульсина и ушла, оставив Рохелио в полном недоумении.
ПЬЯНАЯ ВЫХОДКА
Розе пришлось сурово поговорить с Эрлиндой. Она обвиняла подругу в том, что та обманывает и ее, и всех соседей, говоря, что по ночам работает медсестрой, спрашивала ее, как она может дежурить при больном Рохелио, когда ее настоящая профессия не медсестра, а официантка в ночном кабаке.
Но она любила Линду за ее доброту и отзывчивость и не могла не понимать, что не от хорошей жизни обслуживает ее подруга ночных гуляк. Поэтому очень скоро от обвинений она перешла к сочувствию. Более того, дела Розы складывались так, что ей и самой впору было наняться официанткой к Сорайде, благо, хозяйка «Твоего реванша» сама предложила ей работу.
Роза верила, что она сможет постоять за себя перед посетителями этого веселого и грязноватого места.
Но пьяницы «Твоего реванша» – могли представлять для нее опасность лишь в будущем. Роза и предположить не могла, что уже сегодня вечером ей придется иметь дело с пьяным человеком, потерявшим власть над собой и потому полагавшим, что у него есть право на власть над другими…
Рикардо, проводивший последние вечера в обществе Леонелы Вильярреаль, становился тем мрачнее, чем в более веселых местах они появлялись вдвоем. Он много пил, и она не останавливала его. Но становясь пьяным, он мог говорить со своей спутницей только об одном: о том, как унижает и оскорбляет его Роза, не желающая примирения.
На этот раз, отвезя Леонелу к сестрам, он пешком отправился в «затерянный город».
Томаса была у соседей. И когда Роза открыла на стук, между ней и Рикардо произошла безобразная сцена. Пьяный Рикардо стал требовать близости, крича, что у него есть на Розу права мужа.
– Я тебе развод хоть завтра дам! – отталкивала она его ставшие вдруг грубыми руки.
Потом он внезапно менял тон, становился перед ней на колени, звал ее куда-то, где они будут одни!
Она пригрозила ему, что позовет на помощь соседей.
– Я больше не могу без тебя! Я готов на все! – кричал он. – И я знаю, что ты любишь меня!
Это последнее заявление особенно вывело Розу из себя.
– Держи карман шире! – сказала она и угрожающе взяла в руки подсвечник.
– Если я сейчас уйду, – произнес тогда Рикардо протрезвевшим вдруг голосом, – ты никогда больше меня не увидишь.
Но и это не произвело на нее впечатления. Тогда он со всего размаху ударил кулаком по столу:
– Лучше – всего нам развестись!
И вышел из дома, почти не шатаясь.
– Убирайся, – бросила она ему вслед и только тогда зарыдала.
Леопольдина с любопытством наблюдала, как Дульсина колдует перед зеркалом с какими-то кремами, румянами, пудрой и косметическими карандашами.
– Пришел лиценциат Роблес? – спросила хозяйка, не очень умело подводя глаза.
Леопольдина сообщила, что лиценциат пришел и просматривает в кабинете какие-то бумаги, и тут же поинтересовалась, уж не собирается ли куда-нибудь сеньорита, ежели она так прихорашивается. Но сеньорита, если куда и собиралась, так это в тот самый кабинет, где сейчас находился лиценциат.
Труды ее перед зеркалом, впрочем, не пропали даром и были вознаграждены фразой Федерико Роблеса:
– Вы сегодня прекрасны как никогда!
Завязалась непринужденная беседа, в которой Дульсина высказала мысль о том, что они слишком давно знакомы, чтобы называть друг друга на «вы». Пора им перейти к общения по именам, поскольку связывают их не служебные, а вполне дружеские отношения.
Роблес застенчиво предположил, что, может, им лучше сохранять дистанцию: все-таки она его клиент, а он всего лишь ее адвокат…
Но Дульсину уже не устраивали такие общие рассуждения. И она спросила своего адвоката прямо:
– Скажите, Федерико, вы были бы способны влюбиться в меня?
На что он, робея, ответил, что это уже произошло.
Из ее уст вырвались какие-то смятенные восклицания. Она предположила, что это дурная шутка, что он играет ею. И чтобы доказать ей, что это отнюдь не так, он вынужден был приблизиться к ней и поцеловать ее. Это привело ее в совершенное смятение.
Она, никогда не знавшая любви и уже не надеявшаяся на нее, вдруг почувствовала себя влюбленной школьницей и еще раз потребовала – теперь уже с полным основанием, – чтобы он говорил ей «ты, Дульсина». Федерико, однако, полагал, что теперь-то они должны быть особенно осторожны. По его мнению, об этом поцелуе никто не должен знать, потому что станут говорить, что его интересует положение и деньги Дульсины… Это оскорбительно для него… И он просит ее забыть этот его порыв, который был сильнее его, эту его непростительную слабость.
Но Дульсина совершенно не намерена была забывать этого порыва. И тогда он со всей свойственной ему в некоторых случаях робостью и застенчивостью предположил, что, может… страшно подумать… что, может, она тоже… влюблена в него?
Роза была так оскорблена пьяной выходкой Рикардо, пытавшегося овладеть ею против ее воли, что ей было все равно, кому жаловаться. Никого, кроме попугая, дома не было, и она жаловалась ему, горячо пытаясь передать все безобразие поступка мужа, которого уж теперь точно можно было назвать бывшим.
– Понимаешь, Креспин, он хотел меня силком взять! Попугай, обычно державший сторону Рикардо, на этот раз осуждающе качал головой, как бы давая Розе понять, что и по их попугайским обычаям и нравам – это безобразие, не заслуживающее никакого снисхождения!
– Будь проклят тот час, когда я положила глаз на эту бесстыжую рожу! Чтоб ему ногу вывихнуть! Чтоб у него прыщ на носу вскочил!
Несмотря на отчасти комический характер этих проклятий, Розе и впрямь было худо. И Томаса поняла это, едва вошла в дом.
Против ожидания, Томаса нашла какое-то оправдание пьяной выходке Рикардо.
– Довела ты его. Ты ведь ему жена. Он своего требует. Да ведь и любишь ты его… Эх, Розита, Розита, рано тебе было замуж выходить.
Бредущему по ночному «затерянному городу» Рикардо Линаресу меньше всего хотелось идти домой. Он позвонил из какого-то забытого Богом телефона-автомата своему приятелю Хорхе, готовому на развлечения в любое время суток, и назначил ему немедленное свидание.
– А где? – спросил Хорхе. – Я подъеду, куда скажешь.
– Где-нибудь неподалеку от Вилья-Руин. Я сейчас там.
– Тогда приходи к «Твоему реваншу». Знаешь такое местечко?
Рикардо сказал, что найдет.
…Выйдя из машины, Хорхе уже при свете рекламы у входа в кабачок разглядел на физиономии приятеля синяк. .
– Это она тебе поставила? – спросил догадливый Хорхе, кивая на очевидное пятно под глазом.
Рикардо не стал отрицать.
– Дикарка! Разводись с ней. Воспользуйся случаем. Что тебе мешает?
– Гордость! – внушительно ответил Рикардо. И они вошли в двери таверны.
Тропические ритмы, популярные в «Твоем реванше», оглушили их. Сорайда в своем обычном пестром наряде, блестя украшениями, звон которых слышен был даже в этом шуме, подошла к ним и объявила, что друзья Хорхе – ее друзья. Она крикнула двух девушек, чтобы они позаботились о вновь пришедших.
Если бы к Рикардо не вернулось его хмельное состояние, он, вероятно, заметил бы, что одна из этих девушек, очень хорошенькая, смуглая, с гладко зачесанными темными волосами, посмотрела на него тревожным взором и постаралась переложить на подругу свои обязанности.
– Я себя что-то неважно чувствую, Леона, – сказала она подруге и отошла.
Эрлинда сразу узнала в одном из посетителей мужа своей подруги Розы.
– Интересное местечко, – оглядевшись, сделал вывод Рикардо. – Ты, я вижу, здесь свой человек.
– Конечно, здесь бывают люди не нашего круга. Но расслабляешься здесь как нигде. Тут ты свою дикарку напрочь забудешь.
– Если ты не будешь мне постоянно напоминать о ней, – проворчал Линарес.
К ним подошла одна из новеньких в этом заведении девушек. Через несколько минут она уже обнимала Рикардо. Эрлинда, укрывшаяся за стойкой бара, наблюдала за ними.
Утром Леопольдина, следившая за уборкой, была удивлена, увидев в гостиной Рохелио, читавшего газету и поглядывавшего время от времени на распахнутую входную дверь. Когда Леопольдина осведомилась, что это молодой сеньор так рано поднялся и какое дело привело его в гостиную, Рохелио признался, что ждет медсестру Эрлинду и находится здесь на случай, если Дульсина вздумает-не пустить ее к нему.
Надо ли говорить, что Леопольдина тотчас помчалась в комнату молодой хозяйки.
К своему удивлению, она опять застала ее у зеркала. Но если сообщение о том, что молодой сеньор Рикардо не ночевал дома, вызвало у нее лишь неопределенную ухмылку, то известие о Рохелио, поджидающем в гостиной медсестру Эрлинду, заставило ее швырнуть на подзеркальник баночку с кремом для лица и, не завершив своего туалета, кинуться в гостиную.
Она сразу же выложила Рохелио все, что думает по поводу этой Розиной шпионки.
– Я не потреплю в доме никого, кто бы напоминал мне о дикарке! Мало я настрадалась от нее, чтобы терпеть еще ее соучастницу! Вы с Рикардо хотите меня в могилу свести… Я вами по горло сыта!
Рохелио оставался непроницаемым.
– Ты не пожалела сил на то, чтобы выставить из дома Розу. И добилась своего. Так вот: с медсестрой у тебя ничего не получится.
В это утро Роза пришла к Эрлинде за ответом. Эрлинда обрадовала ее, сказав, что Сорайда подтвердила свое согласие взять ее на работу. Правда, на это требовалось еще и согласие матушки Томасы. Роза стала уговаривать Линду, чтобы та сказала Томасе, будто они с Розой будут вместе ухаживать за больными. Но Линда ни за что не хотела обманывать Томасу.
Роза с трудом уговорила подругу хотя бы просто присутствовать при разговоре с матушкой о новой ночной работе.
Как и предполагала Роза, новость эта Томасе не понравилась. Та считала, что можно прожить и на ее, Томасы, деньги, а Роза должна учиться.
Эрлинда робко поддержала ее. Но Роза строго взглянула на подругу и решительно, чтобы закончить разговор, заявила, что утром она будет высыпаться, днем продавать образки, а перед выходом в ночь опять спать. И все будет хорошо.
Зная упрямство своей Розиты, Томаса махнула рукой, согласившись, и только просила Линду последить, чтобы девочка не попала в какую-нибудь историю.
Неожиданно в споре Дульсины и Рохелио по поводу присутствия в их доме медсестры Эрлинды Кандида взяла сторону брата.
– Прошу тебя, Дульсина, не донимай Рохелио: пусть она ходит к нему, если он хочет.
– Но, Канди, она пособница дикарки!
Они бы, вероятно, еще препирались, но в комнате Кандиды появилась Леонела с газетой в руках.
– Читали? – спросила она. – Тетушка Росаура умерла. Вчера была кремация в присутствии всей семьи Паулетты. Надо бы позвонить ей, выразить соболезнование.
– Ну, она с матерью почти и не виделась, – сказала Дульсина.
– Да, но в такой момент… Наверняка Паулетта забыла про все обиды…
Вошла Леопольдина и скорбным тоном доложила, что в доме появилась медсестра. «Ну эта, подруга дикарки».
Войдя в дом, Эрлинда с удивлением увидела явно поджидавшего ее Рохелио. Но не успел он проводить ее к себе, как наперерез им вылетела возбужденная Дульсина.
– Я хотела бы поговорить с этой… – начала она и была одернута братом:
– Не могла бы ты найти другую форму обращения? Но Дульсину трудно было остановить:
– Какую другую? Например, обманщица, да? Почему ты скрыла, что вы с этой дикаркой Розой подружки?!
– Меня не спрашивали. Я думала, что вы об этом знаете, – с достоинством ответила Эрлинда.
– Ты сюда устроилась шпионить за нами!
– Ошибаетесь, сеньорита. Я сюда устроилась работать. А насчет Розы я вам вот что скажу: ее теперь не интересует ничего из того, что происходит в этом доме.
Дульсина не нашлась что ответить.
– Ну вот. Все яснее ясного. Пойдемте, Эрлинда, – сказал Рохелио.
И они прошли мимо растерянной Дульсины.
Сорайда смотрела на своего собеседника жалобно и одновременно кокетливо. У него было лицо хорошенького и порочного младенца. Одежда и манеры его мгновенно выдавали профессионального сутенера. Об этом же говорила и кличка «Куколка», под которой его Знали здесь.
– Это что – все?
Он небрежно спрятал деньги, которые ему дала Сорайда, в брючный карман и состроил капризную и недовольную гримасу.
– Ты скоро меня по миру пустишь, Куколка! – усмехнулась она.
– Только не надо прибедняться…
– Бочка ты бездонная. – Это было произнесено не то как укор, не то как комплимент. Вернее, в этой фразе было и то, и другое.
– Зато тебе со мной хорошо как ни с кем.
– Куда мне от тебя деться: у таких, как я, всегда должен быть защитник.
– Ну вот и ладно.
В это время Сорайде доложили, что пришла новенькая. Прежде чем разрешить ей войти, хозяйка «Твоего реванша» пристально поглядела на сутенера.
– Смотри у меня, если позаришься на нее.
Однако, едва Роза вошла и представилась, сказав, что она от Линды, Куколка подскочил к ней и осыпал комплиментами:
– Ну красулечка, прямо милашка! Такой у тебя, Сорайда, еще не было. А личико! А глазки! Конфетка!
– Не закипай, – мрачно и коротко осадила его Роза.
– Иди, Куколка, иди себе, – выпроваживала его Сорайда.
– Иду, иду. Но я вернусь! Я всегда возвращаюсь. А уж теперь-то…
И, подмигнув Розе, он наконец удалился.
– Работу я тебе дам, – с удовольствием разглядывая Розу, произнесла Сорайда. – На тебя народ пойдет. И ты сможешь охмурять кого захочешь. Но вот этого малого, Куколку, ты уж оставь мне. Поняла?
И она грозно высморкалась.
В это утро Себастьян работал с особенным удовольствием. Но, как говорится, в бочке меда да ложка дегтя. Прекрасное утро было испорчено одним эпизодом: молодой сеньор Рикардо, не ночевавший дома – что в последнее время с ним случалось, – вернулся сильно навеселе, если можно так назвать состояние, когда человек перепил, но при этом остается мрачным.
Рикардо попросил Себастьяна помыть машину и направился к дому. В это время навстречу ему в сад вышла Леонела. То ли она ждала его, то ли просто решила не пропустить хорошего утра. Вид Рикардо удручил ее.
– Ты всю ночь пил? – спросила она. – Из-за дикарки? Она тебя погубит.
– Она смешивает меня с грязью, – вдруг сказал Рикардо. И было видно, что эта мысль уже долгое время не дает ему покоя.
– Остановись, Рикардо. Ты что, хочешь спиться? Еще немного – и ты пропадешь!
– Я не могу дольше терпеть унижения!
Леонела одной рукой взяла его за руку, а другой ласково погладила по щеке.
– Прежде всего перестань видеться с ней.
– Думаешь, это легко?
– Ты устал. Тебе нужен покой… Вот что, почему бы нам с тобой не уехать в мой загородный дом, а?.. Тебя не соблазняет такое предложение?
Рикардо молча смотрел на нее. По его лицу трудно было определить, что он думает об этом.
– А что о нас будут говорить? – наконец произнес он.
– А не все ли равно? Я не маленькая девочка. Решайся! И Рикардо решился.
– Я устал от этой дикарки. Ты права: к черту Розу Гарсиа. Я еду с тобой.
ДРАКА
Когда Роза обсуждала с Сорайдой условия своей работы в «Твоем реванше», что-то заставило ее сказать:
– Знаете, сеньора, мы с матушкой наголодались, и деньги нам очень нужны. Но я хотела бы зарабатывать их… как бы это сказать… честным способом.
– О чем ты говоришь?! Ты должна будешь обслуживать столики. У нас никто не смеет оскорблять официанток.
– Просто я слышала, что в подобных местах… Значит, если ко мне пристанут… значит, я могу не позволить приставать к себе?
Сорайда даже не сочла нужным отвечать на столь наивный вопрос. Она предложила Розе примерить в гардеробе униформу официантки и немедленно приступить к работе.
Роза поблагодарила и перед тем, как уйти в гардеробную, вдруг улыбнулась:
– А насчет Куколки этого вы не беспокойтесь: около меня он не разгуляется.
Однако когда Сорайда спустилась в зал, к ней подошла одна из девушек:
– Сорайда, говорят, ты новенькую наняла: не девочка, а конфетка!
– Кто говорит?
– Да Куколка!
Хозяйка «Твоего реванша» вздохнула, поняв, что ее разлюбезный так просто не отступит от того, что ему понравилось.
..А в гардеробной Эрлинда в который раз тревожно говорила Розе:
– Еще не поздно отказаться, Роза…
– Не беспокойся за меня, Линда, никто меня не съест.
– Ну, пеняй на себя. И еще запомни: там, в углу зала, сидит высокая девушка в красном комбинезоне с серебряным пояском. Она сегодня не работает. Ее зовут Клеопатра. Берегись ее. И не принимай приглашений от ее клиентов. А то она чуть что – в драку.
– Интересно, – машинально реагировала на предупреждение подруги Роза, озабоченная лишь тем, чтобы форма сидела на ней как следует.
В гардеробной в это время появилась та самая официантка, которая минуту назад передала Сорайде слова Куколки о новенькой. Она уставилась на Розу безо всякого стеснения.
– А Куколка-то прав, – сказала она наконец. – Прямо пончик! Как тебя звать-то?
– Роза Гарсиа.
– А я Агриппина Перес, по кличке Налей-ка. Ну, доложу я вам, Сорайда кучу денег на этой девочке заработает!
Но Сорайда уже и сама сунула голову в гардеробную.
– Хватит трепаться, Налей-ка. Не пугай малышку. И не задерживайтесь здесь.
Агриппина тоже посоветовала Розе не связываться с Клеопатрой. Но испугать Розу было трудно.
– Я буду обслуживать того, кто меня позовет, и баста! – заявила она решительно.
– Ты послушай, что тебе советуют, Роза, – уговаривала ее Эрлинда.
– Давай сделаем так, голубка моя, – сказала Налей-ка. – Если какой клиент тебя позовет, ты меня глазами найди. Мигну – обслуживай. Головой покачаю – стало быть, клиент Клеопатрин, ну его к черту! Поняла?
– Спасибо, Налей-ка, я тебя уже полюбила! – весело ответила Роза.
Найти потерянную дочь в Вилья-Руин оказалось не таким простым делом. Возле каждого фешенебельного района ютился свой «затерянный город», и в каком из них жила разыскиваемая детективом Кастро девушка никому не было известно. Паулетта была близка к отчаянию.
После посещения очередного трущобного квартала Сан-Исидоро Эдувигес принялась утешать свою любимицу, говоря, что надо запастись терпением, что они лишь в начале пути.
Паулетта не возражала. Но в памяти ее периодически возникал один и тот же эпизод: в уличном машинном столпотворении она и Роке покупают книжки у девушки, уже ранее продавшей Паулетте целый пакет со жвачкой. Вновь и вновь она видела мысленным взором, как продавщица после слов Роке о том, что «у сеньоры умерла мама», смотрит на нее глазами существа, которое слишком хорошо знает, что такое потерять мать, глазами, полными сочувствия и желания разделить горе с женщиной, которая была добра к ней. Так смотреть может только родное существо.
И откуда эти тонкие черты лица у обыкновенной уличной продавщицы, у бедной девушки в жалкой, поношенной одежде?
«Это оНа!» – вдруг подумалось Паулетте с такой верой, что она тут же сказала кормилице:
– Я знаю, где искать ее! Завтра же мы поедем туда.
Недомогание Кандиды продолжалось. Она лежала в постели и очень испугалась, когда в ее комнату вошел Федерико.
– Федерико! Как ты мог войти сюда?! А если нас застанут?..
– Меня никто не видел, – привычно успокоил ее Федерико. – Дульсина и Леонела куда-то уехали.
Он поцеловал ее и осведомился о здоровье. Она пожаловалась, что у нее постоянно кружится голова и что ее все время подташнивает. Роблес заволновался.
– . Похоже, это те самые признаки… Ужасная ситуация.
– Мне страшно, Феде… – прошептала Кандида.
– Надо обратиться к врачу. Будем надеяться, что это обычное желудочное расстройство.
В тоне его, однако, не было особой уверенности.
Сорайда для начала предложила Розе особенно не напрягаться на разносе кушаний, а выйти из таверны и просто постоять у входа в нее.
– Ты лучше всякой рекламы, – сказала она. – Ты отличная приманка для посетителей.
Розе это не понравилось, и она предположила, что это не входит в ее обязанности. Но Сорайда объяснила ей, что она хочет, чтобы Роза прежде присмотрелась и к делу, и к посетителям.
А посетителей становилось все больше. Ввалилась большая компания, видимо, уже успевшая где-то неплохо погулять. Возглавлял ее красивый нагловатый парень, которого все называли Мартином.
Мартин первым делом осведомился у Сорайды, кто это у входа такая хорошенькая: новая официантка или подруга Сорайды? Узнав, что Роза здесь работает, он тут же взял ее за руку и предложил сесть за его столик и заказать что только ей угодно.
Роза вопросительно посмотрела на хозяйку: «Обслужить его?»
Сорайда кивнула. Роза предложила гостю сделать заказ. Мартин отмахнулся.
– Это потом. Сперва посиди с нами.
Он попытался насильно усадить ее за свой столик. Но она под общий смех решительно вырвала руку. Мартину это даже понравилось:
– Люблю таких ершистых! Я тебе знаешь какую рекламу сделаю? Весь квартал сюда привалит… Ну а уж нынче ты со мной посиди.
И он снова протянул руку, чтобы усадить ее.
– Слушай, попрыгун, – неожиданно сказала ему Роза. – Пусть-ка тебя другая обслужит. И убери ручонки, а то я тебе все зубки пересчитаю.
Со всех сторон раздался хохот. Мартина это смутило, но ненадолго. Через несколько минут он подошел к Розе.
– Молодец, девчонка. Нравятся мне храбрые. А тебе какие мужчины нравятся, красотка?
– Какие на вас не похожи, – недолго думала Роза. Сорайда между тем успевала следить за всеми. Она подошла к Розе и посоветовала ей быть поласковее с Мартином и его компанией: они ребята хоть куда и обычно оставляют здесь кучу денег. Вполне можно с ними и посидеть.
– Я сяду, а кто гостей обслуживать будет? – спросила Роза с энтузиазмом новенькой.
– Сама посидишь, сама и обслужишь. У нас так принято. Надо всю ночь крутиться. А как же! – вразумляла ее Сорайда.
Дульсину несколько огорчала нерешительность Федерико. Она объясняла это его скромностью. Все-таки он мог бы быть чуточку посмелее. Вот и сегодня ей пришлось самой обнять его на прощанье после делового разговора в кабинете.
– Не будьте таким трусишкой, Феде! – упрекнула его Дульсина, чувствуя, как он боится, что кто-нибудь увидит их.
Но все равно: жизнь ее стала неизмеримо интереснее. Она расцвела, о чем ей сказала сегодня Кандида, пропускавшая уже которую трапезу в столовой из-за плохого самочувствия.
Дульсина опять настаивала на том, чтобы вызвать к ней врача. И опять Кандида решительно возражала. Чтобы убедить сестру в том, что она почти выздоровела, Кандида решила даже спуститься в столовую.
Они шли по лестнице, Дульсина чуть позади. Она недоуменно наблюдала неуверенную походку Кандиды, выглядевшей, с ее точки зрения, все хуже и хуже.
Мартин с удивлением чувствовал, что ему скучно сидеть в привычной компании. Он то и дело искал глазами Розу. И наконец, улучив момент, он отгородил ее от столиков своим телом, попробовав прижать к колонне, и снова стал надоедать ей комплиментами.
– Что ты отодвигаешься-то? – спросил он ее, нагло приближая к ней лицо.
– Не люблю, когда ко мне прижимаются. Тебе самому-то не стыдно: все вон смотрят!
– Мы можем отправиться туда, где никого нет. Я договорюсь с Сорайдой! – тотчас предложил он.
Но ни на совместное исчезновение, ни даже на танец Роза не соглашалась. Мартин вконец обиделся и, к ее облегчению, направился в сторону, где сидела Клеопатра:
– С моими деньгами да с такой гордячкой, как ты, попусту разговоры разговаривать!
Веселье набирало темп. Теперь посетителям хотелось, чтобы Сорайда спела что-нибудь зажигательное. Она не заставила себя долго просить. Когда-то она неплохо начинала как кафешантанная певица. У нее был неплохой голос, и она умела расшевелить публику, исполняя грубоватые песенки городских окраин, с их всем знакомыми ритмами и простыми словами.
У нее была пара коронных номеров, которые и до сих пор пользовались успехом у посетителей «Твоего реванша», особенно у тех, кто еще помнил ее не очень удачную певческую карьеру.
Иногда Сорайда снисходила к их просьбе, чаще всего тогда, когда ей хотелось привлечь к себе внимание легкомысленного Куколки.
Пока Сорайда пела, Роза заметила, что с нее, Розы, не спускает глаз одинокий посетитель, сидевший за столиком в углу зала.
– Кто этот малый, что на меня уставился? – спросила она Агриппину.
– Это приятный парень, вежливый и серьезный. Он иногда заходит к нам. Кажется, его зовут Эрнесто… Вот его ты можешь не бояться. Подсядь к нему, если хочешь.
Роза ни к кому не собиралась подсаживаться.
И все-таки в эту ночь ей предстояло познакомиться со скромным темноволосым парнем в кожаной куртке и светлой рубашке, так внимательно следившим за ней. Дело в том, что Мартину, успевшему несколько раз приложиться к стакану, надоело танцевать с Клеопатрой, и он направился к Розе с целью заставить ее танцевать с ним хотя бы насильно. Вид у него был угрожающий. Он отшвырнул Эрлинду, пытавшуюся вырвать из его рук упиравшуюся Розу, и сказал:
– Я вышибу дурь из этой новенькой. Она будет танцевать со мной!
Парень в кожаной куртке поднялся со стула и положил руку ему на плечо.
– Отпусти-ка ее, пока я из тебя душу не вытряс, – негромко сказал он.
– Кто это мне смеет приказывать?! – Мартину сейчас очень кстати была ссора. Он искал выход раздражению, накопившемуся в нем из-за этой гордячки.
Но один его неосторожный жест заставил Эрнесто коротко, без замаха, выбросить вперед руку, и Мартин неловко повалился на ближайший столик. Раздался женский визг, звук бьющейся посуды, приятели Мартина кинулись к нему на помощь.
Началась драка.
