Текст книги "Золотые века [Рассказы]"

Автор книги: Альберт Санчес Пиньоль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Это же время принесло и еще более радостные новости: умерла теща.

– Как это ужасно, – сказал он Марте и добавил про себя, вспоминая покойницу: „Тебя уже давно на том свете с фонарями искали, старая перечница“.

Как бы то ни было, ему ничего другого не оставалось, как признать, что последние слова этой женщины были возвышенны и полны благородства. На ложе смерти она посмотрела на Альфреда, потом перевела взгляд на Марту, прошептала: „Береги его, и счастье тебя не покинет“, – и испустила дух.

– Ты сам все слышал, – всхлипнула Марта. – Пожалуйста, и не думай даже выбросить его.

Она имела в виду шкаф.

■

Как ни странно, кризис в их отношениях наступил только после того, как Альфред вышел на пенсию. Годы, когда человеку приходится вставать по три раза за ночь, чтобы справить нужду, а теплая постель является пределом мечтаний, неожиданно оказались самыми бурными в его супружеской жизни. Он проводил все дни в бесконечных спорах со старухой, которая разделяла с ним сферу его обитания и храпела рядом по ночам. Крошечные синеватые вены испещряли ее щиколотки, а кожа на шее собиралась в складки, точно мехи у гармоники.

Оба прекрасно понимали, что обострение их отношений связано в первую очередь с его выходом на пенсию. Пока Альфред работал коммивояжером, его долгие отлучки из дома служили неким подобием динамо-машины, вырабатывавшей любовь к каждой новой встрече. А теперь, когда им приходилось проводить вместе двадцать четыре часа в сутки, супруги только и делали, что спорили по мелочам, словно это были вопросы государственного значения. „Однажды мне представилась возможность прожить жизнь полную страсти где-нибудь в Маракайбо [52]52
  Маракайбо– город-порт в Венесуэле.


[Закрыть]или на полуострове Юкатан, – говорил себе Альфред, – а теперь я сижу здесь и спорю из-за того, чья очередь приготовить грелку, и так будет до самой смерти“.

Правительство узаконило разводы, и в эти дни Марта заметила убийственные взгляды, которые бросал на нее муж. Ее никогда не интересовала классическая литература, а он любил полистать авторов древности. В „Анналах“ Горация он как-то прочитал, что император Тиберий, прожив жизнь весьма достойную, к семидесяти годам превратился в настоящего сатира. Альфред подумал: „А почему бы мне не бросить ко всем чертям эту старую грымзу, не поехать на Кубу и не найти там себе путану?“ Он и в самом деле чуть было не уехал. Но они купили телевизор, и это спасло их семью.

Раньше супругам и в голову не приходило обзавестись им – сей предмет как-то не подходил к их обстановке. И вдруг оказалось, что телевизор позволял им молчать. Это же настоящее чудо! Стоило одному из них заворчать, как они нажимали на кнопку и экран поглощал все дурное настроение. Альфред отводил душу, ругая правительство, метеослужбу или футбольных судей, и после этого его уже не волновала перспектива залезть в холодную постель.

Однажды утром ему не захотелось включать телевизор, он хотел просто побыть с женой. У них был маленький круглый столик, замечательно подходящий для полдников, игры в домино и приема гостей. Альфред попросил Марту сесть рядом с ним и высказал свою просьбу так же любезно, как в первые дни их знакомства; она засмеялась в ответ. Молодежь этого не знает, но самые нежные чувства можно испытывать друг к другу только после пятидесяти лет супружеской жизни. Через открытые двери балкона доносился щебет ласточек. „Лето наступает, – подумал Альфред, – когда слышишь первую ласточку“. Он любил ее. Ну конечно, он любил Марту и никогда в этом не сомневался. Разница была в том, что ни разу в жизни до этой минуты он так охотно не принимал эту любовь со всем ее несовершенством.

Они так и сидели за столиком, пока не услышали в спальне какой-то неясный шорох.

Самым удивительным было то, что после стольких лет ожидания, после того, как Альфред часами представлял себе возвращение кубинки, в этот момент ему даже не пришло в голову, что она может появиться. На самом деле бедняга вообще ни о чем не подумал. Обернувшись к двери спальни, не утруждая себя даже тем, чтобы поставить чашку кофе на стол, он закричал: – Что это еще за…

Шум постепенно обретал форму и наконец стал оглушительным. Альфред поднялся на ноги, жестами показывая Марте, чтобы она ни во что не вмешивалась. Он сам справится с опасностью. Однако когда он повернул голову, то увидел перед собой незнакомую ему Марту. Нижняя губа ее оттопырилась в какой-то странной гримасе. Ложечка звенела о край кофейной чашки, словно стол превратился в эпицентр микроскопического землетрясения. Альфред ничего не понимал.

Дверь спальни открылась, и на пороге появился какой-то мужчина. Потом еще один. И еще, и еще. Через гостиную продефилировали десятки полуодетых и растрепанных мужчин, желавших только одного: найти дверь на улицу. Некоторые появлялись в носках, закрепленных на голени подвязками, другие красовались в необъятных шелковых трусах… Это был показ мод на нижнее белье за последние пятьдесят лет. Нет, за целый век, два века. Они двигались по комнате, спотыкаясь и толкаясь, пытаясь избежать встречи с ним и сбежать. Незнакомцы выпрыгивали в окна или по ошибке заходили на кухню и возвращались оттуда в гостиную, а когда наконец находили правильную дверь, на лестнице раздавался топот ног, точно по ступенькам спускалось целое стадо диких животных.

Когда последний пришелец покинул их квартиру, Альфред посмотрел на Марту. До этого он смотрел на нее, наверное, тысячу раз, сотни тысяч раз, но сейчас видел ее впервые. Она дрожала, как осужденный на эшафоте, не понимая, что ее муж успел достичь той точки, где уже не было места обидам.

Тут он снова услышал какой-то звук, на сей раз более слабый. Это была его кубинка – она стояла обнаженная на пороге комнаты. Альфред увидел, что, несмотря на все сомнения, радости и всю боль, все несчастья и все повороты судьбы, годы пощадили ее кожу и ее тайну. Она оставалась прежней. Однако он сам уже не знал, оставался ли он таким, каким был раньше. Марта продолжала сидеть в своем кресле; кубинка неподвижно стояла на пороге комнаты. Альфред вздохнул. Потом посмотрел на кубинку, перевел глаза на Марту, устремил взгляд на кафельный пол и, не поднимая головы, попросил:

– Скажи мне только, что ты меня не разлюбила.