Текст книги "Страна песков"

Автор книги: Альберт Зарипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

  Мы сидели, привалившись спиной к рюкзакам, и смотрели на то, как собираются другие наши друзья-разведчики. Хоть дед Ермак и приказал нам идти за имуществом, но «покамест» нам можно было не спешить… Ведь группе понадобится ещё минуток пять, чтобы начать сбор рядом с командиром…

  А я сидел, стараясь хорошенько так поднабраться сил… Да и всё вспоминал нашу недавнюю эпопею с соком и шоколадкой, когда мы в страшной-престрашной спешке пытались выкрутиться из невероятно сложной ситуации. Со стороны наши действия могли показаться бесхребетным лизоблюдством или же подхалимством услужливых лакеев. Или даже чем-то ещё… [9]9
  прим. Автора: Ведь судить других – это так приятно и чрезвычайно лестно!..


[Закрыть] Что ж…

  Однако на мой взгляд в любом людском сообществе имеются свои правила поведения. И в нашем воинском коллективе все солдаты старались действовать более или менее, но всё-таки справедливо. Да… Мы, как молодые бойцы вынуждены поддерживать ранее установленные порядки, но ведь и в случае с подписанными сигаретами тире конфетами всё обстояло почти что по-честному. Мы в знак уважения их заслуг угощали дембелей «борзыми» сигаретами или конфетами, на которых имелась соответствующая надпись с количеством «дней до приказа».

  Но ведь и старослужащие наши товарищи… Они ведь тоже поддерживали этот специфический ритуал, но уже в свою ответную очередь. Ведь во время стодневки им вообще не полагалось есть сливочное масло, вследствии чего… То есть во исполнение данного обычая дембеля на завтраках и ужинах мужественно отказывались от своих кружочков масла. Так что… В данном вопросе всё было «баш на баш»…

  Правда вот на войне… Порцайки сливочного масла, ну, никак не входили в ежедневный рацион наших солдат. А потому здесь игра шла только в одни ворота… Но это были уже мелочи нашей военной жизни…

  Да и наши дембеля практически не злоупотребляли своим положением старослужащих. Они не заставляли нас – молодых бойцов выполнять то, что является унизительным и недостойным занятием. То есть наши дембеля не заставляли молодых стирать стариковское обмундирование и ветеранские носки. Они не принуждали зелёных солдат подшивать им белые подворотнички… Хотя… Я несколько раз видел что-то подобное. Но ведь там припахали, так называемых, чмырей… Которые сами позволили обращаться с собой именно таким пренебрежительным образом. Но то же чмыри!.. Их ведь даже на войну не берут! Ну, разве что в силу большой нехватки личного состава…

  А нас, то есть нормальных молодых, с которыми им приходится ходить на выходы… Словом, нас дембеля не гоняли без особой на то нужды. Наказывать наказывали, но если имелся законный повод. Например, если молодой боец заснёт ночью на фишке… Или если он будет «сдыхать» на пеших переходах, тем самым нарушая боевой походный порядок… Или если забудет что-нибудь на месте ночной засады и вспомнит о пропаже тогда, когда вся группа отошла на любое расстояние от этой вершины. Вот в этих случаях молодым может влететь очень сильно. Сначала от командира группы, который выскажет своё неудовольствие только лишь на словах… А затем и от сержанта Ермакова, который поддержит начальство не только устно, но и руко-ного-прикладно… Ведь у него АКМ с деревянным прикладом…

  А в случае с забытой сигаретой или конфетой наказание могло иметь форму самоистязания, то есть в виде безостановочного отжимания виновного или же развесёлой джамбы. Это когда бедняга наказуемый садится на корточки, а потом прыгает вверх с обязательным хлопком ладонями над своей виноватой головушкой… И так до упора… Пока не надоест и ему, и тому… Парню…

  Который был очень уж лёгок на помине…

  -Зарипов! Агапеев!

  Я замер… Ведь в этот поистине умиротворённый момент из близлежащих зарослей саксаула раздался приглушенный рык… Мы сразу же узнали голос сержанта Ермакова… А потому мы быстренько всунули руки в лямки рюкзаков, перевернулись вместе с грузом на животы, отжались от земли… Затем встали на четвереньки и, наконец-то поднялись на ноги… Подхватили с песка оружие… Благо, что ремень был предусмотрительно зажат в крепкой солдатской руке… Да и пошли к нашей разведгруппе.

  Пора было… Пора…

  Глава 8. СОЛДАТЫ! В ПУТЬ! В ПУТЬ! В ПУТЬ!

  Приуныл я почти сразу. То есть как только наша разведгруппа вытянулась в походный порядок. Молодой разведчик-автоматчик Лёха Шпетный сообщил нам сущую правду – РГ №613 направилась именно в ту сторону, где и находилась столь примечательная отдельно стоящая гора с необычным цилиндром на вершине. А расстояние до неё было очень даже приличным. То есть нам до неё предстояло топать и топать… Шагать и мучаться… Мучаться, но продолжать шагать… То есть отмерять пройденные километры не количеством преодолённых метров, а пролитым потом… А то и кровью… Из искусанных губ и свеженатёртых мозолей…

  Но ничего с этим мы поделать не могли. Наш общий статус советского солдата-спецназовца возлагал на каждого бойца твёрдое осознание необходимости всё вытерпеть и выдержать… То есть выдюжить… А моё личное положение старшего разведчика – пулемётчика обязывало меня к ещё большим нервным потерям и физическим утратам.

  А если честно… То… Ну… В общем… Все мы шли дальше…

  Вместе со всеми шагал и я. Согнувшись под тяжкой своей ношей и стараясь идти как можно размеренней. Чтобы сохранить в себе побольше сил… И сэкономить чуток побольше… Этих же жизненных сил.

  Солдат Вова Агапеев теперь шёл позади меня. Такая небольшая рокировочка является вполне обыденным явлением. Хотя мне она ничуть не понравилась. Ведь так делают в тех случаях, когда более сильный солдат пропускает вперёд того, кто будет его послабей. Но не всегда… Ведь солдат Агапеев нынче замыкал нашу колонну. То есть шёл в ней самым крайним. И позади его шагал только отставший метров на тридцать тыловой дозор. И получалось так, что я шёл в строю предпоследним. Почти что в хвосте.

  А впереди меня в нашей левой колонне сейчас находился тот самый дембель Кар-Карыч. Именно в его мелькающие пятки и упирался мой взгляд, брошенный в том направлении ис-подлобья. Вообще-то он был сержантом Сорокиным. И звали его Сергеем. А ещё он являлся нашим командиром отделения. Словом, Кар-Карыч был нормальным парнем… Хоть и дембелем.

  Однако следует отдать должное всем нашим ветеранам срочной службы. Кто прошёл Афган от молодого солдата и до заслуженного деда… Почти что деда-фронтовика. Все наши дембеля, кто сейчас шагал вместе со мной в походном строю группы, являлись нормальными мужиками. Ведь они тащили всю свою воду, все свои продукты, всё своё имущество… Не говоря уж про радиостанции, оптику дневную и ночную, боеприпасы и личное оружие… Всё это они несли сами. Ведь это были дембеля нашей разведгруппы №613! Нашими старшими боевыми товарищами. Хоть иногда и вредными… Но всё-таки справедливыми. Почти всегда…

  Я даже усмехнулся помимо своей воли… Вспомнив то, как у солдата Агапеева «отобрали» радиостанцию Р-392 и мину МОНку, которые были ему вручены тире всучены после командирской проверки… Но вчера… Когда духовская бронеколонна уехала по своим делам… В наших дембелях проснулась-таки их стариковская совесть… И у молодого бойца спецназа Володи были в срочном порядке изъяты те элементы боевой экипировки, которые он и не должен-то носить. Володя нисколечко не возражал… А только был рад этому моменту…

  «Ещ-щё бы! –думал я на ходу. –Килограмма на три… Но полегчало… Всё ж…»

  Но не всё так хорошо в нашем мире… Взять хотя бы расчёт АГС-17. Там дедушка-дембель загрузил всё железо на бедолагу Корнева и теперь идёт-шагает почти припеваючи… Несёт только одну разнесчастную коробку… Наверное, если бы Андрюха мог перетаскивать грузы в зубах, то этот старослужащий наглец всучил бы Корню и третью коробку! Чтобы тот тащил не только АГС на спине и станок на груди… А ещё и две снаряжённые гранатами коробки в обоих руках… А третью – в крепко сжатых зубах!

  Что ни говори по их прошлым проделкам, но наши дембеля были самыми заслуженными дембелями всего Ограниченного Контингента Советских Войск в Афганистане. А то и всего нашего Советского Союза! Вот если бы они ещё и на фишке дежурили… Наравне с нами – молодыми… То были бы самыми уважаемыми дембелями всей Планеты Земля!.. Но им эти почести не нужны… И поэтому наши дембеля не хотят дежурить на фишке!

  И в батальоне, то есть в Лашкарёвке, дембеля из трёх боевых рот ведут себя самым достойным образом. В ногу они ходят только на разводе, да и то парадным строем перед комбригом. На утреннюю физзарядку почти не бегают. В столовой питаются только супом, хлебом, мясом и гречкой. Плюс компотом и чаем… И навёрстывая упущенные килокалории после отбоя… Когда смышлёный наш добытчик Бельмандо всегда найдёт чем порадовать родненьких дедушек…

  А остальные подразделения Лашкарёвского гарнизона, в которых тоже служат такие солдаты… Якобы старослужащие, как сказал бы старлей Веселков… И подражающий ему солдат Агапеев. Все эти солдаты, конечно же, тоже сражаются с коварными душманами и злодеистыми моджахедами… А ещё с американскими инструкторами и всякими там наёмниками. Причём, отстреливая этих негодяев по десятку штук в день. Или же по два десятка… Совесть-то у всех разная… Да и скромность тоже… А письмо домой никогда ж не покраснеет… Разве что от пролитой кровушки!.. Но об этих мучениях потом… На гражданке… После демобилизации в запас…

  А на самом-то деле!.. Всё же совершенно по-другому!.. Ну, бригадная рота материального обеспечения вместе с нашим автовзводом иногда гоняют целыми колоннами до Союза и обратно… Но это случается так же редко, как и их выезды на близтекущую речушку Аргандаб, где можно и машины свои помыть, и искупаться заодно… Батарея дальнобойных гаубиц «Гиацинт», именуемая в простонародье как «Геноцид», само собой афганского народа… Так эти отважные солдаты-артиллеристы выезжают на своих длинноствольных колымагах на одну и ту же огневую позицию, что в пределах нашего периметра. Покидают оттуда пару сотен снарядов по враждебно настроенным афганским кишлакам, да и айда по-домам… В родной парк колёсно-гусеничных созданий…

  Ну, ещё наша матушка-пехота… Советская, так сказать, царица афганских полей… Она засела отдельными точками по всему периметру Лашкарёвского гарнизона и без устали воюет с вездесущим душманом. Лупит по нему и лупит… И ясным днём, и тёмной ночью… И на трезвую голову, и на чуток одурманенную… Безостановочно поливает автоматно-пулемётным огнём всё вокруг: и подползающего моджахеда, и скачущего на них во весь опор душмана, и крадущегося во мраке ночи темнокожего араба-наёмника… А уж сколько пуль выпущено в воздух!.. То есть как по низколетящим вражеским воздушным объектам, так и по пикирующим с высоты инструкторам-камикадзе-суперменам… И ведь не сосчитать!.. Этих… Пуль!..

  А вот дембеля из батальона связи… Ну, такие они шутники!.. Такие приколисты! Умора, да и только… В столовой мечут кашу-сечку похлеще молодых бойцов! Да ещё и за добавкой отправляют своих зелёных товарищей!.. Вот уж где дедовщина!.. Отбирать у молодых кашу из сечневой крупы!.. Это уж форменное кощунство! Ведь её только ихние духи могут есть!.. Она ж пустая-препустая!.. Ни масла в ней, ни мяса!.. Одна вода… И крупка-сечечка…

  Однако ненасытных дембелей славного нашего батальона связи это не пугает… И сечка поедается ими за обе ветеранские щеки… Только и успевают им молодые бойцы добавочку преподносить… Да ещё с таким аппетитом, что от этого умопомрачительного зрелища нас воротит!.. Вернее, даже нас!.. Хотя мы тоже… Вроде как молодые!

  А как батальон связи ходит в столовую и обратно?! Это ж тоже потеха!.. Цирк уехал, а две сотни клоунов забрали в армию!.. И ходят они – бедолаги по десятку раз туда-сюда-обратно… А всё потому, что кто-то из солдат не тянет ножку вперёд и вверх, как это определено уставом. А на одиннадцатый раз весь батальон связи быстренько так усаживается на корточки и начинает «маршировать» уже гусиным шагом. То есть не поднимаясь и заложив руки за голову!

  И лучше всех с этой «строевой гусиной подготовкой» справляются именно дембеля связи. Ведь у них такой богатый опыт! Они уж поди каждый камешек знают на дороге в столовую. Ведь по этому маршруту связисты ходят чаще всего. Ну, ещё в туалет чуток поменьше. Да раз в сутки на дежурство в родную радиостанцию. Ну, может быть в магазин, когда отпустят их раз в неделю…[10]10
  прим. Автора: Чуть было не забыл! И ещё в баню…


[Закрыть]  «Ведь они ж дембеля!.. Им уже по-ло-же-но!.. То есть уже можно.»

  Я даже усмехнулся, вспомнив славных дембелей батальона связи… Чуть ли не в ногу марширующих гусиным шагом… То есть на корточках, да с прямой спинкой и однообразно прижатыми к затылку руками. Их дембельская выправка так великолепно смотрелась на фоне недотёпистого молодняка… Это было что-то!.. А приучил связистов к столь увлекательной забаве их старшина. Этот долговязый и худощавый прапор… Вернее, товарищ прапорщик…

  «Не дай-то Бог его в нашу первую роту!»

  И я опять ужаснулся, вспомнив повадки старшины батальона связи. Он постоянно ходил как строгий унтер-офицер из старой прусской армии. То есть с высоко поднятой головой, вечно выпрямленным позвоночником и негнущимися при ходьбе руками. Так он и вышагивал рядом со строем связистов. Размахивая прямыми, как палка, руками… И металлическим тоном отдавая команды…

  Поговаривали, что до прибытия в Афган этот товарищ прапорщик служил в каком-то дисциплинарном батальоне. Вот именно там он и прошёл суровую школу закалки старшинско-прапорщицкого состава. Наверное, весь дисбат плакал… От наступившего счастья… Когда их наставник тире воспитатель отправился в далёкий Афганистан. Однако все надежды и чаяния военных заключённых по поводу боевой службы товарища прапорщика… Словом, они не сбылись! Их «благодетель» попал в батальон связи, причём, на столь любимую им должность старшины. И ему однозначно не было суждено погибнуть здесь как от случайной пули душманского снайпера-спасителя… Так и от кумулятивного взрыва вражеского гранатомётчика… Решившего осчастливить один донельзя замученный советский дисбат.

  «Даже духи пожалели бы наших военных зеков!Даже они…»

  В общем… Ровно через два года, когда закончится его срок службы в демократическом Афганистане, товарищу прапорщику предстояло возвратиться не просто в Советский Союз… А в тот же самый дисбат! Поэтому он не расслаблялся… А только лишь оттачивал своё старшинское мастерство, которое точно пригодится в его дальнейшей службе… А пока… Товарищ прапорщик тренировался на несчастном батальоне связи. Три раза в день устраивая для своих подопечных «разгильдяев и стукачков-телеграфистов» увлекательнейший корде-балет…

  Глядя на непрекращающиеся мучения батальона связи, мы испытывали самые разнообразные чувства: начиная от радостно-торжествующих и заканчивая мрачно-гнетущими. Ну, во-первых: молодые бойцы первой роты поистине ликовали при виде дембелей, хоть и связистов, которые так профессионально вышагивают «гусиным маршем». Да ещё и «вспыхивают» вместе со своими молодыми коллегами! А также отжимаются в упоре лёжа всем своим батальоном… Что ни говори тут о любви к ближнему… Но эти зрелища были своеобразным бальзамом на наши израненные молодые души…

  Во-вторых: мы откровенно радовались тому, что этот долговязый старшина-садист, то есть педантичный до ужаса перевоспитыватель-самоучка служит «не-в-первой-нашей-роте! Ура-а!» Ведь товарищ прапорщик Акименко выглядит, ну, сущим ангелом-хранителем… Ибо дисбатовский старшина создавал чрезвычайно трагический фон… Отчего сами по себе вспоминались кадры немецкой кинохроники… На которой некоторое количество недостойных сограждан подлежали пока ещё перевоспитанию… Причём, в специальных лагерях…

  А вот когда мы находились в наряде по солдатской столовой, то именно тогда нас снедали самые негативные эмоции. Ведь этот пунктуальнейший старшина батальона связи может придраться буквально до наимельчайшего несоответствия уставным требованиям. Поэтому их столы самые чистые, а бачки почти до предела заполнены кашей – сечкой… Которую доблестные связисты проглатывают всю… А потом опять… То есть эти вечно ненаедающиеся дембеля отправляют своих молодых за дополнительной порцией… Которую щедрые повара-узбеки завсегда навалят полный бачок…

  «Всё равно ведь… Выбрасывать! Никто же эту кашу не ест… Кроме батальона связи…»

  Это, конечно же, понятное дело… Что весь личный состав батальона связи круглосуточно варится в своём же собственном соку. Что в своей единственной казарме, откуда их выпускают только подстрогим контролем… Что в вагончиках-КУНГах с их радиостанциями!.. Которые летом раскаляются до невозможности… Вот и выходит у них служба монотонная и однообразная… Никаких изменений за всё время… За эти полтора года… Всё время вместе и в одном и том же месте… Вот и остаётся у них почти что единственная радость – это поход в солдатскую столовую… Уж там-то дембеля-связисты отрываются на всю свою катушку… Да с телефонным-то проводом… Нервные клетки-то не восстанавливаются «за-просто-так»… Надо ведь подкрепиться… Да хотя бы и этой кашкой…

  «Которую почти никто не ест… Ну… Может быть кто-то ещё! –думал я всё реже и реже. –Но связь сжирает всё подчистую! И ещё добавки просит! Это факт! Нет… Наши дембеля…»

  И это тоже… Очень даже понятное дело, что каждый кулик расхваливает именно своё болото! И, вполне возможно, мне следовало рассуждать более деликатнее. Ведь они ж не виноваты в том, что попали служить именно в батальон связи… Или же в роту материального обеспечения. Солдат ведь почти что не волен в выборе предстоящего места службы. Но в том-то и дело… Что «почти!»

  Всех их сейчас вполне устраивает то, что они служат в своих тыловых подразделениях. Потому что им так легче и спокойнее. Они вполне довольствуются тем, что служат в Афганистане… А данное обстоятельство автоматически приравнивает этих, в общем-то, тыловых крыс к непосредственным участникам боевых действий. И ведь почти никто из них в настоящее время даже не стремится перевестись в боевое подразделение. Потому что это не только страшно… Но ещё и трудно… А также опасно! Ведь три наши роты постоянно ходят на войну… А на войне иногда убивают…

  «Зато потто-о-ом… Когда начнётся демобилизация, то есть увольнение в запас выслуживших свои сроки солдат… Вот тогда-а…»

  Из тёмных глубин казармы батальона связи и щедрых закромов роты матобеспечения, из неказистенького нашего отдельного автовзвода и сырых подвалов прод-вещ-служб, из таинственных недр зенитно-артиллерийской группы и самого что ни на есть комендантского взвода… В общем, на белый свет появляется столько разукрашенных красавцев-дембелей… Что только диву даёшься тому, откуда же они взялись в столь большом количестве? И где же были раньше все эти отчаянной отваги храбрецы? Да безудержной смелости удальцы?

  Вот тогда-то и возникает вполне оправданное чувство лёгкой неприязни к этим «боевым» дембелям. У которых и парадная форма будет получше, чем у ветеранов первой роты. И голубые береты точно такого же цвета, как и у наших дембелей… И красные флажки-уголки на этих беретах… Один к одному… Да ещё и белые аксельбанты у них же! Не говоря уж о всяких там медалях… Ведь по существующей разнарядке награды распределяются по всем подразделениям.

  «Слава Богу!.. И военной справедливости! Что хоть ордена не доходят до этих тыловых… Остаются в штабе 22-ой бригады… Или, на худой такой конец… Они оседают в штабе нашего шестого батальона.»

  Увы… Но думать при ходьбе становилось всё труднее и труднее. И моё благороднейшее состояние человека разумного… На которого свалилось слишком уж тяжёлое испытание большим весом, дальней дорогой и грубой обувью… Словом, это моё состояние страшной человеческой усталости… Которое уже не захлёстывает даже внезапная ожесточённость, а тем паче и вполне закономерная ненависть к тыловой сволочи… С каждым шагом моё разумное состояние стремилось отупеть до невозможного… То есть до положения тяжело навьюченного… Скажем так, двуногого транспортировщика неподъёмных грузов по пустынной местности…

  «Хорошо что не четырёхкопытного создания… Размеренно жующего ту самую колючку… Или же мелко так семенящего в нескончаемую даль.»

  По этой же причине усталости, перегруженности и боли мне постоянно приходилось подстёгивать себя всякими мыслями… Хорошими и не очень… Интересными и откровенно нелицеприятными… Очень жёсткими и крайне объективными… Ведь правда – она и есть правда… Чтобы быть только правдой.

  Ведь из этих шагов, да по вязким пескам и на окровавленных ногах… Из этой неподъёмной тяжести на плечах и спинах, которую мы всё-таки тащим… Из внимательно-настороженных солдатских взглядов, которые так и шарят по окружающей местности… Из этого ощущения постоянной готовности к бою, когда оружие хоть и поставлено на предохранитель, но уже с патроном в стволе… Из этих переходов по вражеской территории, когда из-за любого бархана или куста может грянуть первая очередь… А затем и вторая… Третья и так далее…

  Из всего этого рождается не то что неприязнь… Из данных обстоятельств возникает откровенное отчуждение к тем, кто за всю свою службу даже носа не высовывал за внешний периметр боевого охранения советского гарнизона. К тем, кто не шагал по непредсказуемо-враждебной афганской земле с готовым к бою оружием. К тем, кто не знает ощущения жажды и вкуса солёного пота, столь мучительные на боевых выходах. К тем, кто по окончанию своей службы уезжает в Союз в точно такой же дембельской форме… И с точно такой же казённой записью в военном билете, что его обладатель, как оказалось, тащил военную службу не абы где… А в Демократической Республике Афганистан, где идёт самая всамделишная война.

  И, пожалуй, единственными отличиями между доморощенными «рейнджерами» и закалёнными войной солдатами являются не очень качественные армейские фотографии. Именно на них искушённый афганскими реалиями взгляд сразу же определит разведчиков-спецназовцев. Хоть и одетых во что попало, но непременно с вычищенным до блеска оружием и бескрайним Афганистаном на заднем фоне.

  А ещё каждый по-настоящему боевой солдат может со сдержанной гордостью сказать то, что он не просто служил в первой, второй или третьей роте такого-то батальона спецназа… Или же в ротах связи и минирования… Ведь из этих двух отдельных подразделений некоторое количество личного состава тоже задействуется на боевых выходах. Так, два связиста-маломощника обязательно присутствуют в каждой разведгруппе на любом выходе или облётном вылете. И минёры не такие уж редкие гости в боевом составе наших разведгрупп. Но всё равно… Эти парочки связистов или минёров не делают погоды…

  Ведь настоящую основу любой разведгруппы составляют обычные солдаты: командиры отделений и рядовые автоматчики, четыре пулемётчика и один гранатомётчик, механики-водители и наводчики-операторы. Которые в её составе съели не один пуд соли и пролили не одну бочку своего пота. И именно они с той самой, то есть внутренне сдержанной гордостью могут сказать то, что… «Я служил в эРГэСпээН номер такой-то!» И этого будет вполне достаточно для того, чтобы свой определил своего же.

  «Ведь у каждогоесть право выбора! Во-он! Жеку Бадулина оставили в Чирчикской учебке, чтобы он стал командиром отделенияи обучал следующие поколения молодых курсантов… Так он же что учудил!?.. Женька приехал со второй нашей партией прямона ташкентский аэродром Тузель, чтобы прямо там попрощаться с друзьями… Да вместе с ними жеи улетел в Афган! Без документов и вещей! Вот это поступок!.. проскользнул через таможенныйи пограничный контроль! Обманулсвоего же командира учебноговзводаБондаренко, который по головам всех считал на выходе… Который каждого курсанта знал в лицо! А тем более ЖекуБадулина!.. И всё равно!.. Бадулин раз сказал, что полетит вместе со всеми… Так исделал!.. Спрятался среди пацанов и всё!.. Улетел контрабандой в Афганистан! Чтобы попасть на войну, а не отсиживаться в учебном полку спецназначения. А теперь онслужит аж в Асадабаде! Где кругом одни горы!.. И духов там полным-полно!.. Но он уже служит в боевом подразделении спецназа! И ведь неплохослужит!.. просто отлично!.. Вот так поступают настоящие мужики! Алтайская столица Барнаул может уже только за это гордиться своимземляком Бадулиным! Настоящий мужик всегда своегодобьётся!.. Если он настоящий… А не какой-нибудь маменькинсынок…»

  От столь достойного примера мои мысли перескочили на других солдат, которые сейчас спокойненько служат в тыловых подразделениях нашего Лашкарёвского гарнизона. Понятное дело, что разведгруппы спецназа не резиновые… И, стало быть, не могут вместить в себя всехжелающих…

  «Да только вот… Мне почему-то не известны случаи, когда кто-нибудь из РМО или комендантского взводакаждый день писал рапорта… чтобы его перевели служить в боевую роту спецназа… Я уж не говорю про солдат из пехотного батальона охраны илиже бойцов из отдельной роты аэродромного обслуживания… У них ведь другая Военно-Учётная Специальность… С них взятки –гладки!.. А вот многие ведь прошли через Чирчикскую учебку спецназа, оказались в самом Афганистане… Но предпочитают спокойненько себе служить где-нибудь в тылу… по сравнению с ними… И пехота, и аэродромщики выглядяткуда приличнее… Разве не так?!.. Комендачи и кладовщики… Повараи такдалее…»

  Без всяких таких неопределённых сомнений… Все остальные солдаты срочной службы, которым, ну, не посчастливилось прослужить в разведчастях специального назначения. Все они, конечно же, являются очень даже неплохими ребятами… Мотострелками и танкистами, водителями и связистами, вертолётчицкими подмастерьями и прочими военными специалистами. Ведь на войне требуются люди самых разных профессий и боевых предназначений. Даже местные работники военной нашей торговли! Они тоже молодцы!..

  А наши премудрые советники, которые подсказывают тёмным афганцам как же впустыне следует копать водооросительные каналы… Или, скажем, создавать национальную милицию взамен шахской полиции… Чтобы какой-нибудь инспектор Пронин-ака ловил уличных карманников. Каковых в Афгане вообще-то нет. Зато есть серенькие ослики, которые так и норовят своими тележками перегородить уличное движение… А значит и афганистанские ГАИшники будут не зря есть свою лепёшечку…

  А что?!.. Ведь у наших очень уж толковых советников… То есть у советских милиционеров всегда есть то, чему и следует учиться их афганским коллегам-ментам. Хотя бы и тому, как же надо ловить местные бандформирования, затаившиеся в каком-нибудь кишлаке… Чтобы при проведении спецоперации отважный Рафик[11]11
  прим. Автора: товарищ


[Закрыть] Жеглов орал как на языке дари или же пушту, так и на всю округу: «А типер Гарбатый! Я жи сказал… Гарбатий!»

  Хотя нет… Здесь же Восток с его неповторимым колоритом и вековыми обычаями. А значит всё должно соответствовать местным традициям вежливости и уважения к старшим. Именно поэтому Глеб-ака будет предельно корректен: «Гарбатый-ака! Выходи, пожалуйста… Чай-май попьём… Кишмиш покушаем… Только потом тюрма пойдём! Сначал чай-май…»

  Словом, и наши советские милиционеры тоже являются в Афгане замечательными мужичками… Но касательно персональной принадлежности к реальным боевым действиям… Так ведь ещё никто не отменял русские народные пословицы и поговорки! «Не в свои сани не садись!». Или же «По Сеньке и шапка!». Ну, про гуся и его не товарища с пятачком – это слишком грубовато. А вот эта!.. «Всяк сверчок знай свой шесток!» -она будет в самый раз! –думал я на тяжком своём ходу. -«Как мы не лезем в чуждую нам епархию… Так и другим халявщикам нечего пристраиваться сбоку-припёку к войскам афганского спецназа! Точнее, к боевым разведподразделениям советского спецназа… По настоящему воюющим в этом долбанном Афганистане… А то… Здесь он самый натуральный тыловик-чматура… А уже в Союзе… Будет бить себя пяткой в грудь… Дескать, за что я сражался?! Проливал свою кровушку, да на афганскую-то землю!.. Тьфу!.. Стыдоба и срамотища! Баля!.. Как же здесь тяжко?! Идти пешком!»

  На этом мои всевозможные мысли закончились… И дальше пришлось идти с совершенно бездумной головушкой…

  А через сотню метров наступил долгожданный привал. Группа как шла в походном порядке, так и расселась на песке. Только вот обе наши колонны были развёрнуты спиной друг к другу. И оружие на всякий случай направлено в разные стороны. Откуда и мог появиться нежданно-негаданный вражина тире муджахеддина…

  Но мне о привале стало ясно после того, как идущий передо мной Серёга Кар-Карыч сначала замедлил ход, принимая влево… А затем он осторожно приземлился на небольшой барханчик. Я медленно подошёл к свободному месту под кустом саксаула и плюхнулся на песок прямо с рюкзаком. Потому что сил моих уже не было никаких…

  Но спустя две-три минуты мне пришлось заняться уже привычным делом: развязыванием шнурков на пакистанских полуботинках, вытряхиванием из их недр вездеприсутствующего песка и поочерёдным перематыванием портянок… Заскорузлых и в тёмно-багровых пятнах.

  -А чего ты мои не намотаешь? –спросил меня в-полголоса Вовка Агапеев.

  Он устало сидел слева и беспристрастно наблюдал за моими тренировками.

  -Я их поберегу… -ответил я, деликатно так зашнуровывая свой левый полуботинок. –А то мало ли чего.

  Сегодня днём, то есть после сытного обеда и хорошего отдыха солдат Агапеич расщедрился и подарил мне свою вторую пару портянок. Ну, которые были у нас в качестве запасного комплекта. Однако я решил не рисковать этими драгоценностями, а потому отложил их в свой рюкзак, так сказать, до лучших времён. Ведь до этой горы с цилиндром ещё идти и идти… А пока и мои портянки сгодятся…

  Вообще-то у меня была одна тайная мыслишка… Которая посетила меня только что в ходе пешего марша. Ну, чтобы наматывать чистые агапеевские портянки на свои израненные ноги только лишь на ночь. То есть снять с себя эти душманские колодки, мои закамуфлированные портянки положить куда-нибудь подсохнуть, если конечно позволят погодные условия. А затем намотать на натруженные свои ступни сухие агапеевские портянки и прямо так улечься в спальный мешок. Возможно мои пятки с пальчиками будут немного мёрзнуть, однако это будет гораздо лучше, чем спать во вражьих ботинках. Ведь эта якобы обувь не даёт ногам отдохнуть и ночью. А в случае с агапеевскими подарками мои мозоли слегка подсохнут, а значит и чуток заживут…

  Но этот эксперимент я предполагал провести чуть погодя. Когда наша разведгруппа всё-таки доберётся до очередного места проведения ночной засады. Там я оборудую себе огневую позицию, выставлю пулемёт как надо. После чего и займусь походным самолечением. А пока…

  А в настоящее время мы всё ещё находились в пути. Вечерние сумерки сгустились, но тёмная ночь пока что не вступила в свои права. И видимость сохранялась довольно-таки высокой… Однако надо было спешить… И всей нашей разведгруппе, и мне лично…