Текст книги "Смерть по уик-эндам"

Автор книги: Альберт Корнелис Баантьер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

11

Ловкач Хенки действовал быстро и бесшумно. Натянув тонкие резиновые перчатки, он с головой ушел в работу. Судя по тому, с какой сноровкой Хенки обращался с инструментами, было ясно, что все его недавние байки не взяты с потолка.

Стоя в сторонке, Декок с растущим изумлением наблюдал за происходящим, зачарованный ловкостью рук старого знакомца. Предполагалось, что инспектор стоит на стреме, однако его полная непригодность для этой роли стала очевидной, когда он прозевал появление случайного прохожего, к счастью, не обратившего на них внимания. По-видимому, весело отпраздновав Рождество, он так ничего и не заметил, протопав буквально в полуметре от Хенки.

– Ах ты, тупой ублю… – начал было Ловкач, едва прохожий отошел на безопасное расстояние, однако вовремя спохватился и прикусил язык, вспомнив, что его теперешний сообщник не слишком привычен к такому ремеслу. – Простите, – виновато пробормотал он. – Я так застремался, что чуть не… в общем, штаны пришлось бы менять.

– Неважно, – прошептал Декок. – Я сам виноват.

Хенки вернулся к работе, и буквально через несколько минут замок уступил натиску специалиста экстра-класса. Было видно, что здесь работал профессионал – ни дверь, ни замок не получили никаких повреждений, и обнаружить хоть малейшие следы незаконного вторжения позволил бы лишь тщательный осмотр.

Декок одобрительно похлопал Хенки по плечу.

– Пойдешь со мной, – скомандовал он. – Как знать, может, там есть и другие замки.

Тихо закрыв за собой дверь, они приступили к поискам. Правда, Декок совершенно не представлял, что именно надо искать, и действовал по наитию, целиком положившись на интуицию. Скорее всего, Эллен побывала здесь в тот вечер, когда ее убили, и детектив упорно искал тому подтверждение.

Вместе с неотстававшим ни на шаг Хенки инспектор ходил по широким мраморным коридорам, методично осматривая кабинеты один за другим. Луч фонарика плясал на стальных картотечных шкафчиках, аккуратно накрытых чехлами пишущих машинках, время от времени отражался в толстых стеклах компьютерных мониторов…

Хенки тихонько пихнул инспектора локтем в бок.

– Видите? Я же говорил: ничего тут нет. Эти пишущие машинки ни черта не стоят, к тому же все они помечены и пронумерованы. С компьютерами – та же фигня. Любой барыга над вами только посмеется. А попробуйте толкнуть их кому-нибудь еще – так чихнуть не успеете, как вас сцапают лега… ой, извините!

Декок слушал эту лекцию с улыбкой.

– Вообще-то, я отсюда ничего воровать не собираюсь.

Хенки резко остановился.

– Ничего себе! – шепотом возмутился он. – Как это? Тогда какого черта мы здесь делаем?

Декок повернулся к нему.

– Потому что вчера убили одну девушку.

– Где? Здесь? – испугался Хенки.

– А это… – инспектор помедлил, – я и пытаюсь выяснить.

Хенки беспокойно зашарил глазами по сторонам.

– Черт побери! – тихонько проскулил он. – Хоть бы предупредили! – Он обвел очередную комнату лучом фонарика, рассматривая висящие на стене картины, но не обнаружил ничего интересного, кроме маленького алебастрового ангелочка на потолке. Некоторое время он задумчиво изучал его, а потом спросил: – Сколько ей было?

– Девятнадцать, – ответил Декок, направляясь к двери. – А что?

Хенки опустил фонарик и поплелся следом.

– Да так, ничего, – угрюмо сказал он. – Иногда на меня находит.

Кабинет директора они обнаружили на втором этаже. Декок уделил ему особое внимание. Заметив, что тяжелые портьеры задвинуты, инспектор даже рискнул включить верхний свет.

– Подожди у двери и ничего не трогай, – попросил он Хенки, и тот нехотя подчинился.

Глубоко засунув руки в карманы, Декок оглядел кабинет. Комната была обставлена довольно скромно: большой письменный стол темного дерева, массивные кресла с черной кожаной обивкой, дубовые панели на стенах… Все это создавало атмосферу надежности и достатка. Поняв это с первого же взгляда, Декок теперь напряженно искал какие-либо несоответствия, нарушающие внешнюю гармонию. Наметанный взгляд инспектора, никогда не упускавший мелочей, как правило, мигом улавливал подобные диссонансы. Это был его природный дар, развитый и отточенный за долгие годы работы в полиции. Именно поэтому Декок сразу заметил на блестящем паркетном полу мутное белесое пятно, полускрытое одним из кресел. Неожиданно ему стало очень интересно. Встав у кресла на колени, он посветил фонариком туда, где границы пятна смыкались, завершая неровный круг.

Хенки наблюдал за ним, затаив дыхание.

– Здесь что-то пролили, – сказал он.

Декок поднялся и выпрямил спину. Сейчас инспектор выглядел как никогда сосредоточенным.

– Что обычно делают, когда проливают какую-нибудь жидкость? – спросил он.

– Берут и вытирают, – усмехнулся Хенки.

– Вот-вот, – согласился Декок. – Вытирают.

Он провел ладонью по лицу и, немного подумав, вышел в коридор. Хенки, изнывая от любопытства, последовал за ним. Подойдя к двум узким дверцам, какие обычно бывают у встроенных шкафов, Декок открыл первую – ничего, кроме пыльных папок. Однако за следующей оказалось как раз то, что он искал, – кладовка уборщицы. Щетки, пылесос, бутыль антистатика, банка мастики для пола и несколько вставленных одно в другое ведер. Из верхнего торчала ручка швабры. Декок поднял ее и принюхался. Запах мгновенно подтвердил его подозрения.

Инспектор прикинул, как быть дальше. Швабра была слишком ценной уликой. Стоит ей пропасть – и что-либо доказать уже не удастся. С точки зрения Декока, это было бы куда более серьезным проступком, чем незаконный взлом и проникновение.

– Подержи-ка минутку, – попросил он Хенки, вручая ему швабру.

Тот без особой охоты взялся за черенок и, принюхавшись, скривился:

– Тьфу! Ну и вонища!

Декок сочувственно кивнул.

– Чего и следовало ожидать.

Он еще раз заглянул в кладовку и на вбитом в стену гвозде увидел совершенно новую щетку для швабры. Сняв ее, инспектор отправился на поиски раковины, которую и обнаружил чуть дальше по коридору, – маленький старомодный рукомойник, встроенный в стену. Подержав щетку под струей воды, он кое-как отжал ее и вернулся к кладовке, где совершил небольшую подмену: насадив на черенок новую швабру, быстро сунул ее в ведро.

– А с этим что делать? – жалобно спросил Хенки, держа старую щетку как можно дальше от себя.

– Потерпи еще чуть-чуть, – попросил Декок. – Всего пару секунд.

Заглянув в кабинет, он выключил верхний свет и закрыл за собой дверь. В шкафу с пыльными папками отыскался большой желтый пакет, куда инспектор, к огромному облегчению Хенки, и сунул свою драгоценную находку.

– На кой черт вам эта грязь? – полюбопытствовал Ловкач.

Декок не ответил. Вертя головой, он пытался сориентироваться в здешней обстановке. В итоге инспектор остался доволен – кладовка уборщицы располагалась рядом с лестницей, ведущей наверх. Поднявшись на верхнюю площадку, он снова огляделся.

– Посвети на эту дверь, – попросил он Ловкача. – Тот направил луч фонарика на узкую деревянную панель. – Превосходно, – довольно пробормотал Декок. – Честное слово, лучше не придумаешь.

Он медленно спустился по лестнице.

– Что теперь? – спросил Хенки.

– Ничего. Уходим.

– Вы хотите сказать, что мы взломали эту чертову дверь только затем, чтобы разжиться вонючей шваброй? – негодовал Ловкач. – Вы шутите?!

– Нет, какие уж тут шутки!

Расстроенный Хенки лишь молча покачал головой – в лексиконе карманника просто не хватало слов, чтобы, оставаясь в рамках приличий, выразить обуревавшие его чувства.

Незаметно выскользнув из дома, они зашагали вдоль набережной канала. На углу Джентльмен-стрит Декок остановился.

– Я подожду тебя здесь, пока ты не спрячешь инструмент.

Хенки окинул его насмешливым взглядом и, помахивая заветным кейсом, почти мгновенно растворился в темноте. Через несколько минут он вернулся и с вызовом спросил:

– Ну что, проверять будете?

– Зачем? Я тебе верю.

– Послушайте, Декок! – с оскорбленным видом выпалил Хенки. – Я только что вскрыл по вашей просьбе замок просто по старой дружбе. Я с этими делами завязал уже черт знает сколько лет назад, и, если вы думаете, что я собираюсь начать по-новой, лучше заберите весь инструмент! Теперь вы в курсе, где его найти.

Инспектору вовсе не хотелось ссориться.

– Я ничего такого не имел в виду, – терпеливо объяснил он. – Я же сказал, что верю тебе. Серьезно. Неужели ты думаешь, что иначе я бы пошел на такое дело?

Лицо Хенки прояснилось.

– А с другим у вас бы ничего и не вышло.

– Это уж точно. Я бы побоялся, что потом это смогут использовать против меня. Шантажировать, понимаешь? – Декок с благодарностью похлопал Хенки по плечу. – Ну ладно, Ловкач, у меня еще полно работы. Я подвезу тебя до дому.

– К моей второсортной Розе? – шутливо подмигнул тот.

– Ну что ты, она настоящее сокровище, – заверил Хенки инспектор. – Отличная девушка, ты уж мне поверь!

И Ловкач расплылся в довольной улыбке.

* * *

Для Рождества в дежурке было довольно многолюдно: Ян Клаассен, Фледдер, Фемми Вайнгартен и Том Вайк расселись кто где, по всей комнате. Клаассен расположился за столом Декока с таким видом, словно это было его постоянное рабочее место. Фледдер сидел возле окна, закинув руки за спинку стула, Том Вайк крутил ручки батареи отопления, а Фемми, забившись в угол, смотрела куда-то в пустоту.

В комнате царила атмосфера напряженного ожидания. Впрочем, по крайней мере Клаассен был собой доволен – все поручения Декока он выполнил наилучшим образом. Дозвонившись до Фледдера и дождавшись появления в участке Вайка с девушкой, он отправился на вокзал. Официанта детектив отыскал почти сразу. Тот хорошо помнил и Эллен, и ее спутника. Тут никаких проблем, подумал Клаассен. Как и предупреждал Декок, она была с солдатом. Молодой человек ушел первым, а девушка спросила, где телефон. Больше официант не мог рассказать ничего интересного.

Клаассен не представлял, велика ли ценность добытых им сведений. Впрочем, это его совершенно не касалось. Он не скрывал своего восхищения Декоком и старался выполнять его поручения как можно лучше, а судить о результатах предоставлял инспектору.

С вокзала детектив поехал на бензоколонку. Механик без труда вспомнил клиента, которому накануне чинил печку. Тот доставал деньги из бумажника и не поскупился на чаевые. Нет, квитанцию он не выписывал. Боссу совершенно незачем знать о левых заработках.

Телефонный звонок в полицию Хорна не дал никаких результатов. Семья Вайнгартен? Конечно, знаем. Вполне симпатичные, уважаемые люди, дочка работает в Амстердаме… В общем, не густо. В итоге Ян Клаассен составил для инспектора подробный рапорт и теперь дожидался его, чтобы отчитаться.

Фледдер был доволен собой гораздо меньше. Во всяком случае, у него возникло тягостное чувство собственной ненужности. Декок вел расследование, а младший инспектор просто наблюдал за этим со стороны. «Это все старик виноват», – подумал он. Молодой детектив никак не мог понять, какими мотивами руководствуется Декок, принимая те или иные решения. Например, зачем понадобилось тащить эту девушку в участок? Чего инспектор хочет от Фемми? Он ведь ее уже допрашивал!И при чем здесь Том Вайк? Какая между ними связь? А меж тем Декок точно знал, что Фледдер застанет Вайка у Фемми. Не он ли сам все это подстроил, отправив солдата к подруге Эллен? Вполне возможно. «От этого старого сыщика можно ожидать чего угодно», – хмуро подумал Фледдер. Сердито засопев, он встал и принялся расхаживать взад-вперед по комнате.

– Сколько еще мне здесь торчать? – нетерпеливо бросила Фемми.

– Пока не вернется мой напарник.

– А скоро он будет?

– Да кто ж его знает?! – с раздражением буркнул Фледдер. – Когда появится, тогда и появится.

– Ну так вот больше я ждать не собираюсь! – холодно отчеканила Фемми.

Клаассен, вскочив из-за стола, поспешно направился к ней.

– Послушайте меня, милая девушка, – угрожающе прорычал он. – Если Декок приказал привезти вас сюда, значит, тому есть причина. И не надейтесь уйти отсюда без его разрешения. Никто вас не выпустит.

Лицо Фемми раскраснелось, а глаза за стеклами очков опасно блеснули. Она взвилась как ужаленная.

– Хотела бы я знать, кто посмеет меня останавливать!

Прежде чем Клаассен и Фледдер успели что-либо предпринять, Фемми решительно зашагала к двери. И едва не столкнулась с входящим в дежурку Декоком.

– О, госпожа Вайнгартен! – обрадованно воскликнул инспектор. – Надеюсь, вы еще не собираетесь нас покинуть? Тем более что у меня для вас припасен небольшой сюрприз!

12

– Это был ее чемодан?

– Да, я показал его Фемми, и та мгновенно его опознала. Это чемодан Эллен.

– Откопал что-нибудь примечательное?

– Нет, ничего. Чемодан нашли на обочине, поэтому, скорее всего, его выбросили из машины. Мне не сразу удалось отыскать человека, принесшего его в полицию. Потому-то я и провозился так долго.

Декок кивнул.

– На что-то уходит больше времени, на что-то – меньше, – философски заметил он.

Фледдер зевнул. Он сам изъявил готовность сесть за руль, и старик охотно согласился, поскольку водить машину не любил, и удавалось ему это с трудом.

– Я зеваю только из-за того, что проголодался, – промычал Фледдер.

– Рождественский пирог, посланный тебе моей женой, до сих пор в бардачке. Может, сейчас самое время его попробовать?

Достав большой бумажный пакет, Декок протянул его напарнику, и Фледдер жадно впился зубами в сдобное тесто.

– Чего вы рассчитываете добиться от нашей поездки к Дольману? – спросил молодой человек с набитым ртом. – Вряд ли он сумеет добавить что-то существенное к тому, что уже рассказала Фемми.

Декок ответил не сразу. Удобно развалившись на сиденье, он мысленно выстраивал ход грядущей беседы с Дольманом.

– Как работодатель, он имеет право знать, что случилось с одной из его служащих, – помолчав, объяснил инспектор.

Фледдер удивленно покосился на него.

– Мы и родителям-то пока не сообщили.

– Ты прав. – Декок устало мотнул головой. – Вот завтра этим и займешься. А на досуге договорись об официальном опознании. Только будь осторожен, не спеши. Родителям придется очень тяжко. Насколько мне известно, Эллен была единственной дочерью в их семье.

Фледдер, забыв о дороге, повернулся к наставнику.

– А почему бы вам не поговорить с ними самому? У вас такие вещи получаются куда лучше, чем у меня. Вы обладаете каким-то особым даром успокаивать людей.

– Завтра меня никто днем с огнем не сыщет!

– Что?!

– Одного угробленного выходного для меня более чем достаточно.

Фледдер поперхнулся и надолго умолк.

* * *

– Какой кошмар!!!

Дольман, подавив легкое раздражение от того, что его побеспокоили в праздничный вечер, снисходительно принял обоих детективов и проводил в уютную гостиную, где широким жестом указал на кресла. Известие о смерти Эллен произвело эффект разорвавшейся бомбы.

– Ужасно, просто ужасно! – Дольман вскочил с кресла и забегал по комнате. Казалось, трагическая гибель девушки потрясла его до глубины души. – Кто бы мог подумать! Убита! Бедное дитя… Ее родители будут безутешны. Как я им сочувствую! Такие достойные люди! – Он с сокрушенным видом покачал головой. – Я больше никогда не посмею показаться им на глаза!

– Не стоит так убиваться, – утешительным тоном сказал Декок. – Это ведь не вашавина.

– Вы не понимаете! – простонал убитый горем Дольман. – Я чувствую, что вся ответственность за эту трагедию лежит на мне. Эллен мечтала работать в Амстердаме, и это я предложил ей место в своей фирме. Ее родители не стали возражать только потому, что хорошо меня знают. И вот случилась такая беда! – Он стиснул ладонями виски.

Декок, положив на колени шляпу, примостился на самом краешке роскошного кресла. Сидеть было чертовски неудобно. Хотя инспектору ничто не мешало устроиться с комфортом, но он сел так специально, пытаясь произвести впечатление заурядного полицейского, пораженного шикарной обстановкой, дорогой мебелью и тем, что великий господин Дольман снизошел до его жалкой персоны.

– Мы подумали и пришли к выводу, что просто обязаны вас известить, – робко пояснил инспектор. – Не то чтобы нам хотелось причинять беспокойство… но, видите ли, погибшая девушка работала у вас… – В голосе инспектора явственно проскальзывали подобострастные нотки.

По красивому лицу господина Дольмана скользнула тень самодовольной улыбки, и он, по-барски отмахнувшись от извинений, заложил большие пальцы в проймы яркого клетчатого жилета.

– Я вас вовсе не виню, господа, – благодушно и в то же время чуть свысока – тем тоном, каким домовладелец разговаривает со своими жильцами, – произнес Дольман. – Разумеется, я высоко ценю ваши добрые намерения, но прошу меня понять… столь неожиданное потрясение…

– Я прекрасно вас понимаю! – горячо заверил его Декок. – Все-таки известие об убийстве одного из своих служащих получаешь не каждый день!

Дольман в отчаянии всплеснул руками.

– Слава богу, это не так!

Декок застенчиво улыбнулся.

– Простите, если я сморозил глупость.

Дольман, чудесным образом оправившись довольно быстро от переживаний, вновь опустился в кресло. По-видимому, теперь эта сцена его даже слегка забавляла.

– Надеюсь, расследование идет успешно? – спокойно спросил он.

– Да что-то не очень, – ответил Фледдер. – Мы… – Он на мгновение запнулся, уловив тревогу в глазах инспектора, и быстренько скомкал концовку фразы: – В общем… мы делаем все возможное.

– И даже больше! – подчеркнул Декок. – Это и так ясно. Но вообще-то, дело практически безнадежное. Девушку задушили, а в таких случаях не остается почти никаких следов.

– Не завидую вам, господа, – сочувственно покивал хозяин дома. – Похоже, вы столкнулись с трудной задачей.

– Так оно и есть, – теребя поля шляпы, тоскливо отозвался Декок. – У нас нет ни отправной точки, ни каких-либо зацепок.

– То есть ничего такого, что помогло бы вам приблизиться к разгадке?

Детектив пожал плечами.

– Один шанс у нас все же есть. Но совсем крохотный. Можно сказать, один из тысячи.

– И что же это такое?

– Так, сущий пустячок, – грустно улыбнулся инспектор. – Впрочем, вам это будет неинтересно.

Дольман слегка подался вперед.

– Напротив, мне очень интересно! Честно говоря, иногда я читаю детективы, – заявил он полицейским с таким видом, словно желал потешить их самолюбие. – И отношусь к сыщикам с глубоким почтением. Так о каком шансе вы говорили?

– При удушении человек погибает от нехватки воздуха, – делая вид, будто старательно подбирает слова, принялся объяснять Декок. – Жертва начинает задыхаться, и при этом в девяти случаях из десяти непроизвольно опорожняет мочевой пузырь, особенно если он переполнен. Нам известно, что незадолго до смерти Эллен выпила большое количество кофе – по крайней мере несколько чашек. Поэтому не исключено, что, теряя сознание, она… избавилась от этой жидкости. Если ее убили на улице, любые поиски бесполезны – нам никогда не найти следов. Но если девушка погибла в помещении, это дает крохотную надежду успешно раскрыть дело.

– Каким образом?

– Разумеется, преступник в подобном случае тщательно заметает все следы. Но при этом он или она частенько забывают смыть мочу со швабры, которой вытирали пол, и просто либо бросают тряпку в угол, либо возвращают туда, где обычно хранятся такие вещи.

Дольман нервно рассмеялся.

– Но какой толк от этой швабры?

– О-о-о, – протянул Декок, вновь принимаясь теребить шляпу, – важность подобной находки не стоит недооценивать. В наше время эксперты лаборатории настолько компетентны и оснащены такой техникой, что в их руках даже швабра может рассказать очень и очень многое. С помощью специального анализа можно даже идентифицировать личность. Видите ли, в состав мочи входит довольно сложный набор различных химических элементов. Соотношение их у всех людей существенно разнится.

– Потрясающе!

– Конечно, все это замечательно, но сначала надо найти швабру, – резюмировал Декок. – А учитывая, как обстоят дела сейчас… – Обреченно махнув рукой, инспектор встал. – Еще раз прошу прощения за беспокойство, но, боюсь, нам пора.

– Прошу прощения, – смущенно пробормотал Дольман. – Не буду вас задерживать. – Он торопливо поднялся и проводил полицейских до самого крыльца. – Что ж, желаю вам успеха.

– Спасибо, – вежливо кивнул Декок. – Спасибо большое.

Они вышли на крыльцо, но, прежде чем Дольман успел закрыть за ними дверь, инспектор вновь повернулся к нему.

– Да, чуть не забыл. Завтра утром я хотел бы заглянуть в вашу контору. Возможно, в столе у девушки остались какие-нибудь личные вещи.

– Завтра утром?

– Если вам это удобно.

В глазах Дольмана мелькнула тревога.

– Да, конечно… пожалуйста, – слегка запинаясь, ответил он. – Не вижу никаких препятствий.

Декок вежливо приподнял шляпу.

– Превосходно! Большое вам спасибо. В таком случае, господин Дольман, до завтра.

* * *

Едва детективы оказались за пределами видимости, Декок внезапно со всей возможной прытью рванул к переулку, где они оставили машину.

Бегал инспектор крайне редко – не позволяла комплекция. Однако старику удалось набрать приличную скорость. Для такого массивного торса ноги у него были явно коротковаты. Несущийся на всех парах Декок выглядел забавно: шляпу он придерживал рукой, а сзади развевались и хлопали друг о друга длинные полы плаща.

Фледдер, крайне заинтригованный странным поведением Декока, после короткого спринтерского рывка ухитрился догнать наставника.

– Какая муха вас укусила? – крикнул он на бегу.

– Я тороплюсь, – пропыхтел Декок.

– Это я вижу.

– Тогда почему спрашиваешь? Вряд ли я готовлюсь к Олимпийским играм. Или ты именно это подумал? – Фледдер промолчал. Добежав до машины, инспектор протянул ему ключи. – Держи! – еле выдохнул он. – Поведешь опять ты. У тебя это лучше выходит.

– Куда едем? – лаконично бросил Фледдер, заводя мотор.

– К Императорскому каналу – со всей возможной скоростью, на какую способна эта ржавая жестянка.

Фледдер до отказа выжал акселератор и под визг шин так дернул с места, что через минуту тихие улочки, а затем и гравийные дорожки пригорода, где жил Дольман, слились в одно пятно.

Молодой детектив вправду был опытным водителем, и вскоре впереди показались окраины Амстердама. Сжимая руль, он с недоумением пытался понять, что задумал Декок. Про себя Фледдер крайне неодобрительно оценивал заискивание инспектора перед Дольманом. Что-что, а раболепие настолько не вязалось с личностью детектива, что у младшего инспектора даже мелькнула мысль: «Стареет Декок!» Однако, уловив предупреждающий огонек в глазах наставника, он тут же выбросил это из головы. Взгляд старого сыщика красноречиво говорил: «Не лезь и помалкивай!» Фледдеру пришлось сидеть как истукану и слушать всякую чушь о половых тряпках, швабрах и мочевых пузырях! «Что-то странное получается, – думал он. – Мы ни разу не обсуждали этого вместе. Ни разу!» Насколько ему было известно, план поимки преступника никаких швабр не предусматривал. Наморщив лоб, Фледдер покосился на своего пассажира. Тот опять развалился на сиденье и молча о чем-то размышлял. Зеленый огонек рации, подсвечивавший снизу лицо Декока, обычно похожее на морду добродушного пса-боксера, придавал ему зловещий вид.

– Что вы имели в виду, читая лекцию о швабрах? – осторожно осведомился Фледдер.

– Именно то, что сказал.

– Что Эллен опорожнила мочевой пузырь, когда ее душили?

– Да-да, именно! Если бы ты представил мне более подробный отчет о вскрытии, я бы догадался об этом гораздо раньше! – проворчал Декок. – Но сегодня утром ты был таким рассеянным…

Фледдер смотрел прямо перед собой, сосредоточив все внимание на дороге. В Старом городе все еще бурлила жизнь, и ему пришлось сбросить скорость. Огни светофоров и оживленный в этот праздничный вечер поток машин не позволяли ему поднажать как следует. Кроме того, кое-где уже появились корочки льда, и надо было смотреть в оба.

– Да, ее мочевой пузырь был пуст, – после долгой паузы сказал он. – Доктор Рустелус подчеркнул это особо. Но я не думал, что это настолько важно, иначе тут же передал бы вам. – Он свернул с главной магистрали в узкий переулок и помчался к Императорскому каналу. – Честно говоря, я не совсем понимаю, что это меняет.

– А мне-то казалось, что я все объяснил достаточно подробно, – хмыкнул Декок. – В любом случае надеюсь, что господин Дольман все понял правильно. Это главное. – Инспектор сел повыше. – Я скоро все объясню. Остановись на канале у самой Джентльмен-стрит. Найди местечко где-нибудь под деревьями, как можно ближе к воде. Мне бы очень не хотелось, чтобы господин Дольман нас заметил, – он может передумать…

* * *

Примерно через пять минут детективы уже сидели на площадке третьего этажа. Они проникли в здание через дверь парадного входа, столь любезно открытую Ловкачом Хенки и предусмотрительно залепленную полоской клейкой ленты, не позволявшей ей захлопнуться. На сей раз, переступив порог страховой компании, Декок запер за собой дверь. Затем они с Фледдером поднялись по лестнице к месту, заранее облюбованному инспектором в качестве наиболее удачного наблюдательного пункта. Там старый сыщик поведал молодому напарнику о своем приятеле Ловкаче Хенки, совершившем взлом по его просьбе, о пятне на полу директорского кабинета и, наконец, о швабре в кладовке уборщицы. Фледдер слушал наставника с растущим изумлением.

– И вы думаете, он придет?

Декок провел ладонями по лицу.

– Если убийца он, то такая возможность существует. – Он немного помолчал и добавил: – Все зависит от…

– От чего?

– От времени. Он не должен думать слишком долго.

– Почему?

Декок насмешливо фыркнул:

– Если он поразмыслитоб этом как следует, то останется дома.

Фледдер не находил себе места от нетерпения.

– А что там такое вы говорили про швабру?

Декок покачал головой.

– Швабра это швабра. Сама по себе она не представляет для нас интереса. Самые умные головы в лаборатории с уверенностью смогут определить только одно: она пропитана человеческой мочой. Если повезет, установят группу крови. Вот, собственно, и все. Никаких других сведений от анализа мы не получим.

– Вы хотите сказать, что швабра не главная улика?

– Нет… при хорошем раскладе она может быть лишь дополнительной. Но одна лишь швабра… – Декок поморщился. – Подумай сам. Швабру редко отмывают с особой тщательностью – если вообще когда-либо моют. Гораздо чаще ее просто споласкивают. Уборщицы орудуют швабрами повсюду: в коридорах, на лестницах, в туалетах. Готов поспорить, что чуть ли не на каждой из них можно обнаружить следы мочи. Ее могут даже отказаться рассматривать как улику – и привет!

– И тем не менее вы считаете, что он появится?

– Во всяком случае, надеюсь.

Фледдер заерзал.

– Вообще-то, он не похож на тупицу.

– А он и не тупица. Среди бизнесменов таких не найдешь… но их умственные способности сосредоточены на добывании денег. Возможно, время от времени Дольман читает детективы и триллеры, где какой-нибудь суперсыщик находит ключ к разгадке, опираясь на минимум улик. – Он почесал щетинистый подбородок. – Я надеюсь, он прочитал много таких книг.

Фледдер засмеялся.

– Декок, вы игрок! Причем неизлечимый.

Инспектор усмехнулся.

– Но я же сказал Дольману, что у нас есть шанс… всего-навсего крохотный шанс… От него-то и зависит, кто сорвет банк!

* * *

Время ползло еле-еле. Детективы сели поближе друг к другу, пытаясь сохранить тепло: на лестничной площадке пустого офиса царила промозглая сырость. Они не разговаривали, внимательно прислушиваясь к шумам и шорохам в здании. Темнота вокруг – хоть глаз выколи. Время от времени из мраморного коридора доносилось царапанье крохотных коготков – редко в каком доме у канала нет крыс. Деревянный каркас здания охал и поскрипывал, реагируя на изменения температуры и давления.

Декок попытался прикинуть, сумеет ли Клаассен достаточно долго продержать Фемми в участке. Законных оснований для этого не существовало. Вздумай Фемми уйти – никто не вправе остановить ее без официального обвинения. Он делал ставку на изобретательность Яна и надеялся, что тому улыбнется удача. Девушка требовалась инспектору для того, чтобы добавить к общей картине последние штрихи и разыграть финальную сцену. Это позволило бы окончательно загнать преступника в угол и сломить его дух.

Неожиданно они услышали, как в замке повернулся ключ, затем на первом этаже раздались шаги. Затаив дыхание, детективы напряженно вслушивались, и вскоре до них донеслось поскрипывание лестничных ступенек этажом ниже. Щелкнул выключатель, и на втором этаже вспыхнул свет. Шаги приближались. Инспектора охватило странное возбуждение. Сейчас он не чувствовал ни холода, ни усталости.

У двери кладовки внизу детективы увидели высокую худощавую мужскую фигуру – разглядеть черты лица из их наблюдательного пункта было невозможно. Открыв дверь кладовки, мужчина нагнулся, и полицейские услышали легкое громыхание ведер.

Инспектор почувствовал, как его напарник подобрался для прыжка. Декок вскочил на долю секунды раньше Фледдера, но на площадке второго этажа они оказались одновременно.

Окаменев от страха и неожиданности, мужчина молча смотрел, как к нему бегут дюжие полицейские. Лицо его посерело, челюсть отвисла. Он попятился и, наткнувшись на стену, снова застыл, глядя на детективов широко раскрытыми, испуганными глазами. Швабра выпала у него из рук, громко стукнувшись о пол. Декок, склонив голову набок, окинул мужчину холодным взглядом.

– Добрый вечер, господин Дольман, – вежливо поздоровался он. – По-моему, мы договаривались встретиться завтра утром.

Бизнесмен не сопротивлялся. Он знал, что побежден. Побежден этим заурядным человечком, неприметным полицейским с физиономией пса-боксера. Как он там ему представился? Инспектор Декок, Д-е-к-о-к. Теперь этого имени ему не забыть никогда.

Детективы повели покорного Дольмана к патрульной машине. На улице было очень холодно. На набережной не было ни души. Люди попрятались по домам, предпочитая праздновать Рождество в тепле и уюте. Таким образом, эта маленькая драма была разыграна без зрителей. Сквозь заиндевевшие окна выстроившихся вдоль канала домов слабо мерцали огоньки на рождественских елках. Дольман посмотрел на них и окончательно сник.

* * *

Когда Фледдер и Декок вошли с Дольманом в дежурку, Фемми вскочила со стула так, будто только и ждала этого момента. Подскочив к своему начальнику, она начала молотить маленькими кулачками по его груди. Судя по всему, накопившаяся боль и обида разом вырвались наружу.

– Убийца! – визжала Фемми. – Убийца! Ты убил ее! Ты убил ее, убил, убил, убил…

Клаассен и Фледдер хотели было остановить разбушевавшуюся девушку, но Декок знаком приказал им не вмешиваться. Сам он наблюдал за этой сценой отрешенно, не выказывая никаких эмоций. Детектив заметил, что Дольман даже не пытается защищаться. На его лице застыло страдальческое выражение. Фемми продолжала осыпать его проклятиями и ударами, словно не могла остановиться. Инспектор спокойно позволил ей облегчить душу, а затем схватил за руку и вывел в соседнюю комнату.