Текст книги "Убийца из Квартала красных фонарей"

Автор книги: Альберт Корнелис Баантьер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Жена с улыбкой посмотрела на инспектора.

– Похоже, – тихо сказала она, – что ее интересы и сейчас сосредоточены на мужчинах постарше.

Декок привычным жестом потер лицо, прекрасно уловив намек.

– Не такой уж я и старый, – несколько капризно проворчал он. – В любом случае… как бы то ни было, это не имеет значения. Скорее всего, в настоящее время я единственный, кто бывает у нее в гостях просто так. А кроме того… – Декок усмехнулся, даже не осознавая, насколько привлекательным это его делает, – какую женщину способна прельстить моя бульдожья физиономия?

Жена звонко рассмеялась и, поднявшись из-за стола, принялась собирать посуду.

– Меня, – гордо объявила она. – И тебе бы следовало это знать.

Декок нежно посмотрел на нее и подмигнул.

– Что ж, со временем человек ко всему привыкает.

Он взял со стола блокнот и встал. Затем поцеловал жену в лоб и снял со спинки стула собачий поводок. Флип нетерпеливо запрыгал вокруг него, задрав голову и виляя хвостом. Инспектор ласково потрепал пса по загривку и надел на него ошейник.

– Пошли, приятель, – обрадовал он своего любимца. – Пора прогуляться.

Перед уходом он сунул блокнот в карман.

6

Похороны Голди превратились в настоящую демонстрацию. Скорбящие довольно скромно и сдержанно толпилась у ворот кладбища: прожженные сутенеры, выглядевшие довольно нелепо в дорогих парадных костюмах, жирные содержательницы борделей, увешанные золотом и драгоценностями, а также изрядное количество проституток, даже в такой день не отказавшихся от боевой раскраски. Вся эта компания мрачно взирала на ухоженную территорию кладбища, наблюдая за работой могильщиков, от непривычного избытка внимания напустивших на себя некоторую суровость. На кладбище было довольно оживленно – одна похоронная процессия сменяла другую: черные лимузины и украшенные цветами катафалки медленно двигались под приглушенные звуки оркестра. Смерть – это тот же бизнес, причем застрахованный от спада и убытков.

Перед выходом из дома Декок с трудом облачился в темный костюм. Вообще-то, обычно инспектор носил просторные брюки без складок и бесформенное пальто из хорошего твида, но ради похорон Белянки Голди он не поленился достать из шкафа пропахшее нафталином, но более подходящее к случаю одеяние, решив, что его муки в тесном, неудачно скроенном костюме могут стать данью уважения к покойной. Зато с верной старой фетровой шляпой он расстаться так и не смог, даже несмотря на возражения супруги. Всему есть предел.

При виде столь непривычно одетого Декока, приближавшегося к воротам по подъездной дорожке, у Фледдера глаза полезли на лоб.

– Ну и ну! – насмешливо прищурился он, пожимая инспектору руку. – Что за официальный вид?!

Декок холодно оглядел его с головы до ног.

– Зато ты, как вижу, не стал утруждать себя подобными мелочами.

– Что вы имеете в виду?

– Ты одет как обычно.

– А чего вы ожидали? – удивленно спросил Фледдер и криво усмехнулся. – Что я буду скорбеть по какой-то шлюхе? – Детектив равнодушно пожал плечами. – Я на работе. Вы мне сами наказывали никогда не пропускать похорон жертвы. Что ж вот он я. Чего еще вы от меня хотите?

Глаза Декока сердито сверкнули. Оглядевшись по сторонам, – чтобы никто ничего не заметил, – он ухватил Фледдера на ворот рубашки и встряхнул его с такой силой, что материя затрещала. Ему очень хотелось сказать что-нибудь возвышенное о жизни и смерти, о вечности… но неожиданно инспектор поймал себя на мысли, что не знает, как облечь чувства в слова, а потому, промолчав, отпустил молодого человека. Он уже сожалел о потере самообладания и попытался разгладить морщины на рубашке своими заскорузлыми ладонями.

– Прости, парень, – хрипло пробормотал он и отвернулся.

Часовня постепенно заполнялась скорбящими, их тихие шаги сопровождала мягкая органная музыка. В середине зала стоял окруженный венками и цветами гроб. Декок держался в сторонке, комкая в руках шляпу, и поглядывал то на внушительного вида трубы органа, то на стенные росписи, но главным образом – на лица пришедших проводить Голди в последний путь.

Едва орган умолк, вперед вышел отец Матиас. Ради такого торжественного случая он аккуратно расчесал седую шевелюру и даже не поленился почистить свое старое – на выброс – пальто. Звуки его голоса, отражаясь от стен, гулко раскатились по всей часовне. Старик вновь рассуждал о гневе Господнем, Содоме и Гоморре, – в общем, его речь чуть ли не слово в слово повторяла ту проповедь, которой он намедни угостил завсегдатаев бара Малыша Лоуи.

Декок слушал его очень внимательно, не позволяя звукам соткаться в плотную пелену и тщательно анализируя каждое слово. При этом инспектор пристально следил за интонациями, выражением лица и жестикуляцией оратора. У детектива вновь возникло чувство, что все это имеет особый смысл.

Финал заупокойной речи отец Матиас посвятил Христу и его милосердию к грешникам, ибо им, несмотря на ожидающие их муки, будет даровано прощение. Голос проповедника дрожал от избытка чувств, и вскоре в толпе скорбящих послышались приглушенные всхлипывания.

Затем орган заиграл вновь, и двери часовни распахнулись. Молчаливые могильщики, приблизившись к гробу, подняли его на плечи и вынесли наружу. Провожающие гурьбой двинулись за ними и в тишине вышли из погруженной в полумрак часовни на солнечный свет.

Декок брел чуть в стороне от толпы. Краем глаза он заметил, что Фледдер, как ни в чем не бывало шагает в самой гуще процессии. Двигались они долго, сквозь целый лес каменных надгробий с высеченной на каждом надписью: «Здесь покоится…» Что ж, лежащие здесь в конце концов заслужили, чтобы их имена были увековечены на бесстрастном камне.

«Здесь покоится», – пробормотал Декок печально себе под нос. Неожиданно инспектор заметил в толпе молодую женщину, одетую в элегантный темный костюм и шляпку с вуалью. Поначалу он обратил внимание лишь на ее стройную фигуру и грациозную походку, но, присмотревшись получше, разглядел под вуалью лицо Барбары.

Декок был поражен. Но инспектора удивило не ее присутствие на похоронах, а происшедшая с ней полная метаморфоза. Такой Барбару он видел впервые. Другим женщинам, несмотря на все их старания, не удавалось скрыть свою принадлежность к известной профессии: безвкусная одежда, грим и вульгарные манеры говорили сами за себя.

Только не в случае с Барбарой. Ни по стилю одежды, ни по манерам никто на свете не сумел бы догадаться, что Барбара проститутка. Она шла чуть поодаль от остальных – одна, словно не имела к процессии ни малейшего отношения. Ускорив шаг, Декок поравнялся с девушкой. Заметив его, Барбара слегка улыбнулась. Склонившись к ней, детектив прошептал:

– Подожди меня. Когда все закончится, будь у ворот кладбища.

Девушка едва заметно кивнула.

* * *

Тем временем процессия достигла могилы, и скорбящие окружили ее плотным кольцом. Декок, оставив Барбару и не привлекая к себе внимания, приблизился к краю толпы и резко остановился. За спинами нескольких впереди стоящих он заметил отца Матиаса. По осанке сыщик узнал и того, кто поддерживал старика под локоть. Декок осторожно подобрался поближе, так, что обе спины оказались прямо перед ним.

– Отец, ты говорил замечательно, – сказал спутник Матиаса.

– Это был не я, Тобиас, а сам Господь, – покачав головой, с ноткой упрека в голосе ответил тот. – Я всего лишь орудие в Его руках.

Собеседник отца Матиаса кивнул.

– Как по-твоему, Господь примет ее душу с прощением?

Проповедник положил руку ему на плечо:

– Милость Божья безгранична.

В этот момент могильщики, сняв свои цилиндры, принялись опускать гроб в землю.

* * *

Когда скорбящие разошлись, Декок остался у могилы в одиночестве и, как предписывал ему долг, заглянул в яму: крышка гроба на месте, замки заперты, соединяющие их стальные полоски отчетливо видны. Инспектор постоял там еще немного и, пробормотав несколько прощальных слов, резко отвернулся, нахлобучил на голову шляпу и раскачивающейся походкой двинулся к боковой дорожке, где его дожидался Фледдер.

– Ну что, сынок, не заметил ничего интересного? – спросил он.

Фледдер, улыбнувшись наставнику, покачал головой.

– Никаких тайных соглядатаев. Лишь молодая вдова, которая, кажется, сильно мною заинтересовалась.

Декок усмехнулся.

– Будь осторожен, – посоветовал он. – Новые романы частенько начинаются как раз у могилы недавно усопшего супруга.

Фледдер рассмеялся:

– Не самое подходящее место для флирта!

– Не ошибись, парень! – покачал головой Декок. – На кладбищах вообще и у могил в частности происходит множество знакомств, заканчивающихся заключением брачного контракта. Складывается впечатление, что скорбящие легко сходятся, проникаясь сочувствием друг к другу.

Фледдер недоверчиво уставился на инспектора.

– Серьезно? Вы не шутите?

Декок пожал плечами.

– Не думаю, что на сей счет существует какая-либо статистика, но количество таких пар, скорее всего, тебя бы удивило.

– Знакомиться на кладбище явно не в моем стиле.

Они медленно двинулись к воротам. Декок шел, глубоко засунув руки в карманы. По дороге инспектор расстегнул тесный жилет, так донимавший его в часовне во время заупокойной речи, и теперь ему дышалось куда свободнее. Где-то в глубинах подсознания таилась мысль, навеянная недавними встречами. Точнее, даже не мысль, а ее зародыш. Декок изо всех сил старался взлелеять и разжечь эту искорку, чтобы она постепенно превратилась в пламя. Только тогда все мыслительные процессы детектива обрели бы полный размах. Но проклятый жилет, стискивающий грудь, словно латы, только мешал думать. Искорка погасла и никак не разгоралась вновь. Неожиданно инспектор остановился и с отсутствующим видом посмотрел на Фледдера.

– Скажи-ка, среди твоих знакомых есть священники?

Фледдер остановился, словно налетев на стену.

– Священники? – удивленно переспросил он.

Декок нетерпеливо кивнул.

– Да-да. Любых конфессий.

Фледдер недоуменно пожал плечами.

– Вообще-то… я не слишком религиозен, – признался он.

– Я совсем не об этом спрашиваю, – отмахнулся Декок, слегка раздраженный непонятливостью помощника.

Они молча зашагали дальше. У самых ворот инспектор вновь остановился и застыл, глядя в одну точку. Фледдер тоже притормозил.

– В чем дело? Такое впечатление, будто вы витаете где-то очень далеко отсюда. Вас что-нибудь тревожит?

Декок не ответил. Иногда это злило его собеседников до крайности. Оставив своего напарника, он подошел к дожидавшейся его у ворот Барбаре и вновь осознал, насколько она хороша. Густая копна светлых волос, не умещавшаяся под шляпкой, сверкала на солнце, словно чистое золото. Несколько могильщиков, проходя мимо них, восхищенно посмотрели на девушку.

– Эй! – окликнул его Фледдер. – Кажется, я задал вам вопрос!

Декок смутился.

– Да-да, – слегка растерянно кивнул он. – У меня для тебя поручение. Сегодня же зайди к какому-нибудь священнику. К любому, на твой выбор.

Фледдер неожиданно ухмыльнулся.

– С какой стати? Помолиться за усопшую? Надеюсь, вы не хотите, чтобы я еще и покаялся в грехах?

Декок сдвинул шляпу на затылок.

– Это уж как тебе вздумается, – до странности серьезным тоном заявил он. – Я лишь прошу задать ему один-единственный вопрос: какой город был уничтожен за нравственную распущенность послеСодома и Гоморры. Уж такие-то вещи они знают наверняка.

От удивления у Фледдера отвисла челюсть. Ему страстно хотелось узнать, на кой черт все это нужно, но инспектор уже направлялся к девушке.

Завидев его, Барбара улыбнулась.

– Вы всегда назначаете свидания на кладбищах?

Декок покачал головой.

– Просто хотел предложить подвезти тебя. Моя машина неподалеку. – Он взял ее под руку и повел к автостоянке. – Сегодня ты просто неотразима, – невольно признал он. – Я с трудом тебя узнал.

– Спасибо, – Барбара сверкнула жемчужными зубками. – За все время нашего знакомства вы впервые одарили меня комплиментом.

Декок отпер машину, галантно распахнул перед девушкой дверцу и, усевшись рядом с ней, с невозмутимым видом заявил:

– Я намерен тебя похитить. Предупреждаю сразу, если ты этого не хочешь, то сейчас самое время выйти из машины.

Барбара рассмеялась.

– Неужели вы думаете, что, услышав такое, я уйду? – с легким вызовом спросила она. – Мне это страшно нравится! Меня еще никогда не похищали!

Девушка явно наслаждалась происходящим. Она положила шляпку и вуаль на заднее сиденье и, тряхнув головой, рассыпала волосы по плечам. Глаза ее задорно поблескивали. Декок завел мотор, но не трогался с места.

– Барбара, это не шутка, – очень серьезно заметил он. – Ты еще успеешь выйти.

Девушка посмотрела на него в упор – глаза ее лучились нежностью. Она прекрасно отдавала себе отчет, что нравится инспектору, просто он сам не может в себе разобраться.

– Ну что же вы?! – нетерпеливо воскликнула она. – Почему мы стоим?

Инспектор пожал плечами и вздохнул.

– Что ж пусть будет так, – решительно сказал он и выжал сцепление.

По собственному признанию Декока, он был одним из худших водителей в Нидерландах и лавировал в плотном транспортном потоке без приключений скорее благодаря везению, нежели мастерству. Управление машиной требовало от него полной сосредоточенности, и, лишь выехав за пределы города на широкое шоссе, он отодвинул спинку сиденья немного назад и позволил себе слегка расслабиться. Спидометр показывал пятьдесят пять миль в час.

– Никогда бы не подумала, что вы на такое способны! – с восторгом воскликнула Барбара.

– На что?

– Ну… на это.

Следующие несколько миль они проехали в молчании.

– А вы не будете скучать по своей работе? – вдруг озабоченно спросила Барбара. – Вы такой умный, талантливый… в общем, прирожденный сыщик.

Декок вздохнул.

– На вашем месте я бы о будущем не беспокоилась, – мягко сказала девушка. – Я могу заработать достаточно. Мы просто начнем все с нуля где-нибудь в другом месте. Скажем, в Роттердаме или Гааге. Там, где нас не знают. – Она придвинулась к инспектору поближе. – Или вы бы предпочли, чтобы я этобросила?

– Совершенно верно, – спокойно отозвался Декок. – Я и в самом деле хочу, чтобы ты это бросила.

Она нежно улыбнулась.

– Это не имеет никакого значения. Те, другие, ничего для меня не значили. Вы ведь и сами это знаете, верно? Это ведь всего-навсего работа. Просто нужно научиться отделять одно от другого.

Декок крепко стиснул руль. У него не хватало духу сказать Барбаре правду.

– А еще мы можем попробовать нанять какую-нибудь девушку, чтобы она заменила меня в Квартале, – продолжала радостно щебетать она. – Сдадим ей мою квартирку. Мы не будем обдирать ее подчистую, но все равно это даст неплохой дополнительный доход. Если вы знали, что я…

– Барбара!!! – сердито взревел Декок, не в силах больше сдерживаться.

Девушка положила руку ему на колено.

– Спокойно, спокойно… Если вы настолько против…

Лицо детектива стало каменным, и лишь ноздри слегка трепетали от негодования. Но только это и выдавало обуревавшие его чувства. Он знал, чего ей хочется, и хорошо понимал образ ее мышления. Несмотря на полную безнравственность предложения Барбары, Декок сознавал, что оно сделано лишь из глубокой любви к нему. Он прекрасно разбирался в особенностях менталитета проституток. Став «жрицей любви», через какое-то время эти девушки начинают думать вполне определенным образом. Инспектор представлял, насколько сильно Барбара будет разочарована, когда поймет его истинные намерения.

Декок обманывал девушку сознательно. Накануне он позвонил ее родителям и выяснил, что те готовы встретить дочь с распростертыми объятиями, с любовью и без каких-либо упреков. Разговор не занял много времени – старики Барбары дали понять, что с нетерпением ждут воссоединения семьи. Но сыщику не хотелось ошеломить девушку столь неожиданным известием.

Поэтому Декок надеялся, что на похороны она оденется более-менее пристойно, и бессовестно рассчитывал при этом на ее теплые чувства к нему. Инспектор мечтал, чтобы девушка любой ценой вырвалась из Квартала красных фонарей. Барбара должна уйти оттуда, чего бы это ни стоило, ей нельзя там оставаться. Такое желание было продиктовано не только сугубо деловыми соображениями. Декок был в достаточной степени реалистом, чтобы понимать: отъезд из Амстердама никогда не удержал бы такую девушку, как Барбара, от проституции. Напротив, подобная выходка могла кончиться тем, что она поступила бы назло своим доброжелателям, из чувства противоречия, чем бы это ни кончилось. Декок знал это наверняка. И тем не менее Барбару было совершенно необходимо увезти из Амстердама. По городу разгуливал убийца, который – Декок был в этом убежден – останавливаться не собирался.

Разумеется, инспектор не мог разогнать по домам всех обитательниц Квартала только из-за убийцы – это было бы глупо. Но Барбара… неожиданно он осознал, как много она для него значит. Эта прекрасная девушка ни за что не станет следующей жертвой!

Тем временем Барбара придвинулась к нему еще ближе. Декок ощутил тепло ее тела и сладкий аромат духов. По коже пробежала легкая дрожь, в кончиках пальцев закололо. Здравый смысл подсказывал, что подпасть под влияние чар этой красотки, чьи достоинства и недостатки были хорошо ему известны, было бы непростительной слабостью. С другой стороны, рядом, доверчиво прижимаясь к нему, таяла от любви женщина, которая могла полностью изменить его жизнь. В конце концов, что такое безнравственность? Годы, проведенные за копанием в грязи, общение с проститутками и сутенерами, непрерывная борьба с преступностью в известной степени притупили чувства Декока. Итак, что же такое безнравственность?

Он не сводил глаз с дороги. Шины мягко шуршали, а Барбара продолжала весело щебетать о планах на будущее. Об их общихпланах!

Декок в очередной раз вздохнул. В сущности, что егождет в будущем? Еще лет десять или около того, а потом – извольте на пенсию. И чем он сможет похвастаться? Что оставит после себя? Преступность не только не утихала, но даже расцвела еще более пышным цветом, чем в самом начале его карьеры, двадцать лет назад. Так что же такое безнравственность?

Неожиданно Декок почувствовал, как у него внутри что-то надломилось. Что он делает? Что толкнуло его к столь мучительным раздумьям? Барбара? Он вновь вдохнул аромат ее духов и воровато покосился на стройные длинные ножки. Инспектора охватило тягостное, удушающее чувство вины, настолько острое, что сердце гулко застучало в груди. Мягкая ладонь, лежавшая у него на колене, жгла кожу. Внезапно детектив осознал, где берет начало это чувство, нашел истоки своих поступков и помыслов. Это оказалось довольно болезненным открытием. «Дурак, – обругал себя инспектор, – старый дурак!» Он потер глаза и тихонько, безрадостно рассмеялся, но в самой глубине его души еще таилась грусть о несбывшемся.

– В чем дело? – удивилась Барбара.

Декок не ответил. Но когда большие синие указатели возвестили, что они приближаются к ее маленькому городку, детектив сбросил скорость и свернул с шоссе.

– Куда вы меня везете? – с беспокойством спросила девушка.

Декок глубоко вздохнул.

– А ты не узнаешь эти места?

Барбара резко отпрянула от него.

– Поворачивайте назад! – завопила она. – Я вижу! Я все поняла! Вы тащите меня домой!

Декок медленно и печально кивнул.

– Тебя ждут не дождутся родители.

В неожиданной вспышке ярости Барбара замолотила кулачками по рукам и лицу инспектора. Из глаз ее хлынули слезы. Все эмоции, так долго державшиеся под строгим контролем, разом вырвались на свободу. Девушку охватило неистовство. Декок не пытался защититься от ее жалких попыток нападения, а безропотно терпел, словно грешник, принимающий заслуженную кару. Он не ощущал силы ударов. Барбара была не способна мало-мальски серьезно навредить ему. Детектив спокойно продолжал ехать дальше. Лишь время от времени он на мгновение закрывал глаза, тщась подавить сердечную боль.

7

– Моше обзавелся новой тележкой. – Декок стоял у окна дежурки в своей любимой позе: руки за спиной, ноги на ширине плеч. – Симпатичная. Должно быть, дела у него идут совсем неплохо. А всего пять лет назад начинал с одним ведерком. Поэтому вокруг были вечно разбросаны селедочные потроха, головы и хвосты. – Он повернулся к Фледдеру. – И глянь на Моше сейчас! – Инспектор задорно рассмеялся. – Та еще продувная бестия! Молодец!.. Да он и в детстве был башковит. Вот увидишь: через несколько лет этот парень сумеет наскрести достаточно, чтобы арендовать наш участок под склад. – Декок вновь рассмеялся. – Впрочем, многого ему тут менять не придется. Дом и так насквозь провонял рыбой.

Фледдер подошел к окну и встал рядом с инспектором.

– И впрямь симпатичная тележка, – искренне согласился он.

Некоторое время они наблюдали, как Моше ловко заворачивает свой передвижной лоток за угол переулка на противоположной стороне улицы. Чуть подальше какая-то старушка, устроившись у подоконника, выбивала из дверного коврика пыль. Когда Моше скрылся из виду, Фледдер внимательно посмотрел на Декока. На губах молодого человека появилась легкая усмешка.

– Откуда у вас эта царапина? – наконец поинтересовался он.

– Царапина? – переспросил инспектор, явно пытаясь выиграть время для правдоподобного ответа. – Это… э… наверное, порезался во время бритья.

Фледдер многозначительно усмехнулся.

– Во время бритья? У вас щетина растет так близко к глазам?

Декок глянул в зеркало над маленьким умывальником.

– Разве это высоко? – с наигранным удивлением вскинул он брови.

Фледдер подошел поближе, и инспектор увидел в зеркале рядом со своим лицом его скалящуюся физиономию.

– Да-да, малость высоковато, вам не кажется? Вряд ли вы могли заработать это, когда брились.

Декок тоже весело хмыкнул.

– Когда-нибудь ты и впрямь станешь хорошим детективом, – предрек он. – Поработай вместе со мной еще несколько лет – и я с чистой совестью смогу выйти на пенсию.

Однако молодой инспектор не позволил ему отклониться от темы.

– Нет, серьезно, так просто я от вас не отстану. Признайтесь, царапина досталась вам от той барышни?

– Какой еще барышни?

– Вместе с которой вы ушли после похорон.

Несколько секунд Декок с серьезным видом смотрел на молодого коллегу.

– Да, – наконец признался он. – Именно от той барышни. Между прочим, ее зовут Барбара. Она девица из Квартала и работает тут по соседству. Инспектор помолчал. – А если у тебя разыгралось воображение на мой счет, могу сказать, что отвез девчонку к родителям, потому что она запросто могла стать следующей жертвой. Так что царапину получил в знак благодарности.

Фледдер неопределенно взмахнул рукой.

– Благодеяния, оказанные безбожникам, не остаются безнаказанными.

Декок изумленно воззрился на молодого детектива.

– Какая тут связь?

– Не знаю, – пожал плечами Фледдер. – Читал где-то, но не припомню точно где.

– Возможно, вчера, у пастора.

– Это был не пастор, а католический священник.

– И что он сказал?

Фледдер беспечно пожал плечами.

– Обещал посмотреть. Как только точно узнает, сразу позвонит. Я дал ему ваш номер. – Он хмыкнул и добавил обвинительным тоном: – С этой минуты, прошу вас, оставьте подобные поручения себе. Священник смотрел на меня так, точно я спятил. И, судя по всему, ломал голову над тем, на кой дьявол мне понадобилось задавать такие вопросы.

– А ты сам?

– В каком смысле?

– Сам не догадался?

Фледдер покачал головой.

– Может, для кроссворда?

Некоторое время Декок неодобрительно разглядывал своего подопечного.

– Похоже, мне еще рановато на пенсию, – наконец заявил он.

Фледдер покраснел. Старый инспектор налил себе большую кружку кофе и удобно расположился за своим столом. Он думал о Барбаре, оставленной в родительском доме. Она была в ярости. Декок попытался прикинуть, как долго девушка сумеет там выдержать и сколько пройдет времени, прежде чем она вновь появится в Квартале красных фонарей. Детектив от души надеялся, что Барбара даст ему хоть несколько дней – во всяком случае, достаточно, чтобы сорвать маску с неуловимого убийцы.

Ход его размышлений прервал настырный Фледдер.

– А вы знаете, что отец Матиас сейчас в участке?

Декок аж подскочил, расплескивая кофе.

– Что?!

Фледдер кивнул.

– Это точно. Я его сам видел, в кабинете у Биренса.

– Что здесь делает этот миссионер?

Младший инспектор пожал плечами.

– По-моему, он хотел подать на кого-то жалобу или еще что-то в том же роде.

Обычно не любивший сквернословить Декок на сей раз громко и затейливо выругался и, выбежав из дежурки, помчался к инспектору Биренсу. К своему огромному облегчению, он увидел отца Матиаса, спокойно сидевшего напротив хозяина кабинета. Переведя дыхание, Декок с дружеской улыбкой подошел к проповеднику и протянул ему руку.

– Какой сюрприз! – радостно воскликнул он. – Вот уж кого-кого, а вас никак не ожидал увидеть в полицейском участке. Кого угодно, только не вас, отец Матиас.

Старик, растерянно посмотрев на сыщика, поднялся.

– Э… кажется, я не имел удовольствия быть вам представленным, – неуверенно произнес он.

Инспектор рассмеялся.

– Прошу прощения, – с виноватым видом произнес он. – Меня зовут инспектор Декок. Я слышал вчера вашу речь в часовне. Должен признать, вам превосходно удается завладевать вниманием аудитории. Вы произвели на всех сильное впечатление.

Отец Матиас кивнул с отсутствующим видом. На лице Декока появилось сочувственное выражение.

– Надеюсь, вас привели сюда не какие-нибудь неприятности?

– Увы, по-видимому, именно они, – кивнул старик.

Декок мягко подхватил его под локоть и повел в дежурку. Не сразу поняв, что произошло, инспектор Биренс, удивленно разинул рот и вскочил на ноги.

– Но… – возмутился он, совершенно сбитый с толку, – я был…

Легким тычком в бок Декок заставил его замолчать.

– Отец Матиас заслуживает самого лучшего приема, какой мы только можем оказать! – высокопарно заявил он. – Я лично займусь его вопросом!

Лицо Биренса покраснело от едва сдерживаемой злости, но опасный огонек в глазах коллеги быстро дал ему понять, что выяснять отношения в присутствии посетителя было бы крайне нежелательно. Плюхнувшись на стул, он с раздражением вырвал из печатной машинки бланк заявления.

Декок вел «дорого гостя», предупредительно показывая дорогу. Оказавшись в дежурке, он подвинул к своему столу стул и предложил старику сесть.

– Что ж, – начал инспектор, усаживаясь за стол, – поведайте мне о своих бедах.

– Я пришел подать заявление, – сказал старик.

Декок сочувственно закивал.

– Полагаю, наш поборник справедливости не стал бы обращаться к властям по какой-то несерьезной причине?

Отец Матиас с интересом взглянул на него.

– Вы верующий?

– Меня можно назвать заблудшей овцой… или блудным сыном, – пояснил Декок с извиняющейся улыбкой. – За долгие годы я, так сказать, сбился с пути истинного.

– Какая жалость! – вздохнул посетитель. – Люди вашей профессии особенно нуждаются в Божьей помощи.

– Вы правы, – с совершенно серьезным видом согласился инспектор. – Полицейским стоит уделять изучению религии больше времени. – Он со вздохом развел руками. – В молодости, когда я только начинал, я знал Библию довольно хорошо. А еще юношей с удовольствием изучал Закон Божий. Но, как я уже говорил, впоследствии сбился с пути истинного. – Декок грустно улыбнулся. – И не далее как на этой неделе получил обидное тому подтверждение. И вспомнил самое начало текста, а вот восстановить целиком не смог. Начинается он таю «Она падшая… падшая…» Как же там дальше? – Сыщик смущенно развел руками. – Остальное не помню…

Отец Матиас улыбнулся в ответ и его раскатистый голос заполнил всю комнату:

–  «И другой Ангел следовал за ним, говоря: пал, пал Вавилон, город великий, потому что он яростным вином блуда своего напоил все народы».

Декок просиял.

– Вот оно! – радостно воскликнул он. – Вот это мне и не давало покоя всю неделю! Я даже заглядывал в свою старую Библию, но так и не нашел, где это! Весь извелся!

Светло-серые глаза отец Матиаса дружелюбно посмотрели на инспектора, а на его тонких губах мелькнула загадочная улыбка.

– «Откровение», – с радостью подсказал он. – Глава четырнадцатая, стих восьмой.

– «Откровение»… – довольно кивая, повторил инспектор.

Отец Матиас вместе со стулом придвинулся поближе к нему, явно наслаждаясь возможностью просветить погрязшего в невежестве полицейского.

– Это последняя книга Нового Завета, и довольно странная, – пояснил он, воздев перст к потолку. – Я бы не советовал слишком увлекаться ее изучением, вы можете в ней запутаться.

Брови Декока принялись выделывать один из его любимых кульбитов. Фледдера это зрелище всегда поражало.

– Почему же, отец Матиас?

– В книге «Откровение» множество тайн и загадок, изречений со скрытым смыслом, что довольно часто сбивает с толку, заставляет делать весьма странные предположения… Большинство изучающих Библию частенько в ней путаются. Иными словами, «Откровение» – это довольно темная книга.

Декок довольно долго молча жевал нижнюю губу.

– Похоже, здесь есть некое противоречие, – наконец заметил он.

– Это не совсем так, – небрежно возразил отец Матиас. – «Откровение» для тех, кто ищет загадок.

Детектив вновь понимающе кивнул и некоторое время внимательно разглядывал старика. Его кустистые брови немного успокоились, на лбу проявились глубокие морщины, а губы сложились в страдальческую гримасу.

– Да-да, все так, как вы говорите, – вздохнул он. – «Откровение» для тех, кто ищет загадок. Так оно и есть. Вы мудрый человек отец Матиас. И очень жаль, что порой даже мудрые люди слушают, но не слышат, смотрят, но не видят…

Старик удивленно воззрился на инспектора.

– Не знаю… – протянул он и продолжал, тщательно подбирая слова: – Но… у меня есть одна мысль… странное чувство, что вы хотите поделиться неким откровением со мной, стараетесь на что-то открыть мне глаза. – Он беспокойно заерзал на стуле. – Ваши познания Библии не так уж слабы, как вы пытались мне внушить.

– Да, – честно признался Декок. – Я морочил вам голову.

– Но зачем, инспектор?! – удивленно воскликнул отец Матиас. Сейчас в глазах читались обида и разочарование. – Зачем вам понадобилось обманывать старого человека?

Декок провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть невидимую паутину.

– Да, действительно, – зачем? Мы могли бы… В этом мире мы должны уметь говорить друг другу правду, ничего кроме голой, неприкрашенной правды. В этом лучшем из возможных миров мы должны уметь встретить ближнего своего с открытой душой. Иными словами, лучше, чем сейчас. Но… – Не закончив фразы, детектив медленно поднялся со стула. – Для меня это очень сложная беседа, – серьезным тоном продолжал он. – Вы уж мне поверьте. По долгу службы я обязан допрашивать людей. Это моя профессия. Я никогда не унижал своих оппонентов, но среди них мне почти не попадались такие, которыми я мог бы восхищаться. Но вами, отец Матиас, я и впрямь восхищаюсь! Восхищаюсь вашей смелостью. Меня всегда приводили в восторг люди, способные принять нелегкое решение, а затем пытаться жить в соответствии с ним. Вот почему мне так сильно хотелось бы…