Текст книги "Гражданский спецназ"

Автор книги: Альберт Байкалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– А вдруг менты? – ужаснулся Пасик.

– Не паникуй, – успокоил его Лучок, хотя сам был не на шутку напуган. – Возьми с собой Жгута.

С одной стороны, если они каким-либо боком «засветились», Бобер посворачивает им шеи, Лучку – в первую очередь. С другой, известие о человеке, выдававшем себя за киллера, направленного Бобром для ликвидации врача, наводило на мысль о третьей силе. Лучок был сообразительным парнем и чувствовал, что смерть Пешехонова потянет за собой цепочку событий, так или иначе связанных с борьбой за компанию. Кроме супруги бывшего генерального директора, имеющей право на управление предприятием и почему-то не претендующей на это, было много других заинтересованных лиц, некоторые намного серьезнее его нынешнего хозяина.

Так или иначе, он пока решил не докладывать о своих подозрениях шефу.

Несмотря на то что в службе безопасности Лучка знали хорошо, до апартаментов босса его проводил внушительных размеров охранник.

Помещение, где обычно обедал Бобров, заодно обсуждая вопросы, было его гордостью. Еще бы, стоимость только малахита, специально привезенного с Урала, которым были отделаны стены, исчислялась в сотнях тысяч долларов. По углам располагались искусно сделанные фонтаны, вода в них подсвечивалась специальными лазерными устройствами. Длинный стол был из того же материала, что и стены. В сочетании с картинами в массивных позолоченных рамах это смотрелось грандиозно.

Александр Михайлович сидел на одном из стульев, которые тоже можно было назвать произведениями искусства. Задрапированные зеленым материалом, с высокими спинками, они были сделаны из бука и имели позолоту.

Бросив на вошедшего изучающий взгляд, словно пытаясь понять, с какими вестями пришел Лучок, он отложил вилку в сторону:

– Ну, рассказывай.

Лучок, не дожидаясь приглашения, сел напротив:

– Все прошло как по маслу.

– Подробнее. Вы с ним говорили?

Лучок в двух словах рассказал, как удалось попасть в дом, где находился доктор. Услышав, что пришлось завалить двоих ни в чем не повинных людей, Бобер и бровью не повел.

Рассказ Курмачова Лузин передал детально, практически слово в слово.

Александр Михайлович, нахмурившись, долго молчал. У него в глазах появилась растерянность. Он явно не ожидал такого поворота событий.

– Вы правильно сделали, что не грохнули его. – Он поднялся из-за стола и поправил галстук. – Завтра я с ним хочу увидеться.

– Завтра вряд ли получится, – Лучок заерзал на стуле, – сейчас надо ехать, а то его до вечера муравьи сожрут.

Бобер кивнул головой.

Выходя из ресторана, Лучок незаметно покосился в сторону. Вызывающая его обеспокоенность машина стояла на том самом месте, где и была час назад. Однако чуть дальше позади нее уже пристроилась «девятка» Пасесеева, и Лузин облегченно вздохнул, хотя ощутил усиливающуюся дрожь во всем теле…

…Когда Бобер в сопровождении охранника и Лучка подошли к оставленному ранним утром в лесу у муравейника Курмачову, вид его был ужасным.

Лицо доктора было до неузнаваемости распухшим. Он был красный как рак, изрядно обгорев на солнце. Но наибольшие страдания ему принесли маленькие рыжие бестии, в некоторых местах объевшие верхний слой кожи. Наряду с комарами и оводами они сплошной черной массой покрывали тело. Веки увеличились до таких размеров, что из-под словно срезанных лезвием ресниц едва можно было разглядеть глаза.

Оглядев результаты работы Лучка и брезгливо поморщившись, Бобер отошел в сторону:

– Отвяжите его.

С упавшего на землю Курмачова ветками росших поблизости берез смели муравьев и, прислонив его к дереву, освободили рот от скотча.

– Как он не задохнулся? – удивился Волына.

– Скажи мне, братец, вот что, – не обращая внимания на реплику охранника, присев на корточки перед врачом, обратился к нему Бобер. – Что за киллер тебе привиделся?

Промычав что-то нечленораздельное, Курмачов неожиданно закатил глаза и захрипел.

– Зря отвязали, – вновь подал голос Волынкин. – У него долго руки и ноги были перетянуты, а сейчас жара…

– Ну и что? – удивился Лучок.

– А то, – Волына не без презрения посмотрел на Игоря, – синдром длительного сдавливания. У него сейчас токсины, продукты разложения из конечностей рванули по всему организму…

– Откачать можно? – перебил его Бобер.

– Бесполезно. Наверняка уже почки отказали, – со знанием дела покачал головой Волына. – Как пить дать, не жилец.

– Пристрели его, умник, – вздохнул Бобер, зло посмотрев на Лучка. – Зачем, собственно, я сюда ехал? Посмотреть, как он загнется?

Сплюнув, он направился к машине. Одиночный выстрел, вспугнувший с деревьев птиц, поставил точку в биографии Эдуарда Юрьевича.

До места несостоявшейся беседы с доктором и обратно в город Бобров ехал в машине Лучка, справедливо посчитав, что рисоваться на «Мерседесе» в каком-то лесу рискованно.

Довезя босса до района Элеватора, где тот пересел в привычный для города лимузин, Лучок проехал еще с полкилометра, туда, где они договорились встретиться с Пасесеевым.

Еще издали он увидел, что задняя часть машины у того изрядно помята.

«Значит, браток все-таки имел разговор с водителем „Опеля“, – мелькнуло у него в голове.

Сгорая от нетерпения, Лучок нырнул на заднее сиденье машины:

– Ну, и кто этот уродец?

– Я бы так не сказал, – усмехнулся разбитыми губами Пасик. – Парень конкретный.

Он развернулся в сторону Лучка, демонстрируя распухший нос и порванную губу.

– Нехило. Ты сейчас на сфинкса похож.

– Мне не смешно, – буркнул Пасик. – Ты Жгута еще не видел.

– А с ним что? – напрягся Лучок.

– Он до сих пор вспомнить не может, как его зовут.

Лучок вспылил:

– Ты конкретно можешь говорить или тебе мозги отшибли?!

Пасесеев вздохнул:

– Как ты сказал, так и сделали, сели на хвост этому мужику…

– Я видел, – кивнул головой Лучок.

– Проверили, он за вами шел и, между прочим, знал, что вы в направлении Обшаровки едете. В городе отстал и по параллельной улице обогнал. Потом ждал вас на заправке… Когда он за вами покатил, снова пристроились сзади, смотрим, вроде один. Решили подставиться… Как водится, я давай рамсы разводить…

– В общем, упустили лоха, – сплюнул прямо на пол Лучок.

– Не совсем. – Пасик выдержал паузу, словно решая, говорить дальше или нет, наконец вздохнул: – Ствол он у меня забрал в залог ремонта его машины.

– Лихо! – Лучок хлопнул себя по колену. – А в задницу он вас не отымел?

Пасесеев, виновато опустив голову, некоторое время сидел молча, словно действительно пытаясь вспомнить, не было ли чего между ним и неизвестным, пока он находился в отключке.

– Слушай, – неожиданно вспылил он, – если ты такой умный, так и колол бы его сам! Откуда мы знали, как его крутить? Вдруг наружка ментовская!

– Тогда на хрена ствол с собой брал?

– Да не мент он. И вообще, я разговор твой с лепилой в лесу краем уха слышал. Возможно, это и есть тот самый мужик, который у него санитаром был.

Лучок, откинувшись на спинку сиденья, на минуту задумался.

– Он тебе претензии предъявил?

– Предъявил, – подтвердил Пасик.

– Значит, делай, что скажет. Я попробую по номеру узнать, кто такой и чем дышит, а ты засвети сервис, где он машину делать будет. Взглянуть на него хочу.

Глава 10

Несколько раз надавив на кнопку звонка, Наталья Пешехонова достала ключи, которые месяц назад ей дал Малахов. Она еще ни разу ими не пользовалась.

Повернув ключ в замочной скважине, Наталья вошла внутрь.

Поначалу ей показалось, что в квартире никого нет. Свет нигде не горел. Она прошла в гостиную и щелкнула выключателем.

На полу возле кресла валялась женская одежда. Одновременно она почувствовала, как обоняние щекотнул запах духов. Ее обдало жаром.

Наталья прошла в спальню.

Взору предстала кровать, на которой лежали обнаженный Андрей и смазливая деваха.

Непроизвольно вырвавшийся из ее груди вскрик перевел мужчину в вертикальное положение, а девушку заставил свернуться клубочком, натянув на себя край атласного покрывала.

– Я не поняла тебя, Андрей, – опускаясь в кресло, простонала Пешехонова.

Малахов, отрешенно посмотрев на лежащую рядом особу, вздохнул:

– Уходи…

Пока девушка торопливо одевалась, виновато пряча глаза, Наталья молчала, лишь украдкой бросая на нее оценивающий взгляд. Только когда хлопнула входная дверь, она подняла на Малахова наполненные обидой и гневом глаза:

– Что все это значит?

Андрей натянул брюки и закурил:

– Я вчера следил за тобой.

– Ну и что?

– А то, с крыши соседнего здания было отлично видно, как ты со своим Гришей кувыркалась!

Андрей некоторое время смотрел на нее, словно пытаясь угадать, какое впечатление произвела на Пешехонову его измена.

Не выдержав его взгляда, Наталья вернулась в гостиную.

Через некоторое время он вошел следом.

– Знаешь, о чем я пожалел, глядя на твои задранные к потолку ноги? – И сам же ответил на свой вопрос: – Что «СВД» у меня с собой не было!

– А что это такое? – отрешенно спросила она.

– Снайперская винтовка Драгунова…

Неожиданно Наталья почувствовала страх, но не за себя, а, как ни странно, за Григория, с которым провела эту ночь.

«Обычная бабья слабость», – упрекнула она себя.

Стараясь справиться с чувствами, встав и подойдя к окну, Наталья закурила.

– Я вообще-то тебе еще не жена. – Посмотрев через плечо на стоящего посреди комнаты Малахова, она вновь отвернулась к окну. – Да и другого выхода у меня не было.

– Зато вход нашелся, – съязвил Андрей и плюхнулся на диван. – Мне кажется, твой Гриша обыкновенное фуфло, а ты шлюха!

Пешехонова проглотила пилюлю. Молча докурив сигарету, выкинула ее в открытую форточку и развернулась в его сторону:

– Ко мне не притрагивайся, пока справку из вендиспансера не принесешь!

Малахов удрученно вздохнул:

– Аналогичная просьба к тебе. – Заметив, однако, как Наталья переменилась в лице, успокоил: – Да не шлюха это была.

Он хотел еще что-то сказать, но Пешехонова знаком дала понять, что тема закрыта.

– Поговорим о деле. – Она выдержала паузу, давая Малахову возможность прийти в рабочее состояние, и миролюбиво улыбнулась: – Теперь Григорий полностью наш…

– Ты хотела сказать, твой, – вновь попытался съязвить Андрей, но, встретившись с взглядом Наташи, стушевался. – Все, молчу.

– Эта ночь вселила в него уверенность, что я отвечаю ему взаимностью. Теперь он горы готов свернуть. Нужно инсценировать покушение на меня в его присутствии, а затем я поплачусь ему, дескать, Бобров незаконно присвоил себе права на управление компанией, а меня, законную наследницу, хочет убить.

– Лихо придумала, – хмыкнул Малахов, откидываясь на спинку дивана, напрочь забыв о недавней ссоре.

– От моего мужа остались две винтовки с оптическими прицелами…

– Я знаю, – кивнул он головой, – «барс» и «медведь». Мы же с ним на охоту ездили. Но они зарегистрированы. Впрочем, – он почесал переносицу, – мы заменим оружие и добавим в твой арсенал пистолет, пускай тоже в сейфе лежит. Мне кажется, если он решится на ликвидацию твоего братца, то воспользуется им. Вопрос в том, умеет ли он обращаться с оружием.

– Умеет, – уверенно ответила Наталья. – Я его осторожненько расспросила. Но давай не будем забегать вперед. Я привожу его к себе домой, а ты делаешь по окнам пару выстрелов, якобы в меня, но случайно промахиваешься. – Она лукаво посмотрела на Андрея. – Тем более, как я поняла, место, откуда стрелять, у вас, сударь, уже есть.

– Да, но если, как сегодня ночью, – он натянуто улыбнулся, – ноги к потолку, боюсь, я ему череп продырявлю.

Наталья никак не отреагировала на его реплику, продолжая развивать свою мысль:

– После этого я ему рассказываю сказку про Бобра и намекаю, что сама решила свести с ним счеты, покажу оружие. Неужели он не возьмется защитить свою возлюбленную?

Андрей пожал плечами:

– Не знаю. Я бы на его месте запретил тебе это делать, а взялся бы за дело сам. – Он зевнул и вопросительно посмотрел на Наталью: – После всего кто его мочить будет?

– А ты как думаешь?

– Конечно, я. – Он самодовольно и даже, как показалось Пешехоновой, мечтательно посмотрел куда-то поверх ее головы. – После увиденного вчера я сделаю это с двойным удовольствием.

* * *

Нервно постукивая пальцами по рулю, Навродский задумчиво смотрел куда-то вдаль. Казалось, он не слушает рассказ Антона о закончившейся неудачей слежке, а до сих пор находится под впечатлением романтической ночи, которую провел у Пешехоновой.

Антон временно стал «безлошадным», отогнав свою машину в автосервис. Рано утром, расставшись со своей пассией, Геннадий заехал к нему, чтобы убедиться, что с другом все в порядке, и с удовольствием откликнулся на его просьбу съездить за город искупаться. На протяжении всей ночи, в перерывах между занятиями сексом, его охватывало беспокойство за Антона, а непокидающее чувство вины не давало в полной мере ощутить праздник души и тела.

– Извини, Антоха, за то, что я тебя в это дерьмо втянул, – удрученно вздохнул Геннадий, до конца дослушав рассказ. – Ты, считай, из-за меня влип.

– Почему влип? – удивился тот.

– Да потому. – Геннадий откинулся на спинку сиденья и, зло сплюнув через опущенное стекло, принялся прикуривать сигарету. – После такого инцидента с тебя просто так не слезут и обязательно постараются отомстить, тем более теперь навести о тебе справки – раз плюнуть.

– В принципе да, – кивнул головой Филиппов. – Но ведь ты собирался материалы в прокуратуру передать.

Навродский перевел на него взгляд:

– Свидетели где? Курмачов пропал и, судя по тому, что хозяйка дома, где он жил, убита, мы его живым точно не увидим. Скоробогатов мертв…

– А если я Лучка разговорю? – В глазах Антона появился огонек азарта. – У меня не было такого, чтобы кто-то хранил молчание.

– Это на войне, – усмехнулся Геннадий. – Там ты и следователь, и прокурор, и судья.

– И палач, – грустно улыбнулся Филиппов, начиная понимать, к чему клонит Навродский.

– Вот именно, – согласился с ним Геннадий. – А здесь? Ты можешь выбить из него любую информацию, но не забывай, это ты. После всего этого он попадает в прокуратуру и отказывается от всего, что наговорил. Более того, он еще и тебя закроет за причинение вреда здоровью.

Некоторое время сидели молча. Волосы после купания в небольшом, но живописном озерке с чистой и прохладной водой почти высохли, и Антон, свернув полотенце, висевшее у него на шее, принялся укладывать его в пакет, одновременно над чем-то напряженно размышляя. Покончив со своим занятием, он внимательно посмотрел на Геннадия:

– Значит, тебя Пешехонова умудрилась в себя влюбить?

От этих слов Геннадий даже переменился в лице:

– Что ты мелешь? – Однако прозвучало это далеко не убедительно.

– Сам же недавно говорил, – продолжал наседать Антон, напомнив состоявшийся несколько дней назад разговор на эту тему. – Ты скажи, не бойся. Просто между нами полуправды не должно быть, ведь вместе легче что-нибудь придумать.

Геннадий опустил глаза, а затем и вовсе отвернулся.

– Это можно считать ответом, – усмехнулся Антон. – Ладно, можешь ничего не говорить. Учти, я тебя не осуждаю, даже если она причастна к гибели мужа.

– Наташа вряд ли имеет к этому отношение, – наконец подал голос Навродский.

– Но ведь ты сам прослушивал разговор между нею и Бобром, когда она заметила твою слежку. Почему она боится?

– Это большой бизнес, Антон. Идет дележ пирога, оставленного ее покойным супругом – Навродский завел двигатель. По его лицу было заметно, что он и сам мало верит в то, о чем говорит. – Если бы ты сидел на таких бабках, да еще бы оказался в подобной ситуации, то посмотрел бы я на тебя.

– С тобой все понятно. – Антон с сожалением посмотрел на друга, окончательно потерявшего голову. – После обеда меня на сервис завезешь?

– Завезу, – кивнул головой Геннадий, трогая машину с места.

* * *

Навродский из опасения, что за автомастерской, где находилась в ремонте машина Антона, установлено наблюдение, высадил его в двух кварталах от нее.

– Может быть, все-таки вместе пойдем? – последний раз спросил он Филиппова.

Тот отмахнулся:

– Ничего не случится, а так – только засветишься.

То ли в шутку, то ли всерьез перекрестив Антона, Геннадий уехал.

Пройдя через большие двустворчатые двери, открытые настежь, в пропахшее маслом и выхлопными газами просторное помещение автосервиса, Антон увидел на подъемнике свой «Опель», под которым возился немолодой мужчина в синем перепачканном комбинезоне.

Подойдя к нему, он присел на корточки.

– Ну, как идут дела?

– Ты хозяин? – не переставая крутить какую-то гайку ключом, вопросом на вопрос ответил слесарь.

– Ну, я, – подтвердил Антон. – А что?

В тот же момент сильный удар ногой в спину бросил его на живот. Больно не было. Скорее, это был толчок всей ступней, но на шею и ноги навалились два довольно тяжелых человека, полностью лишив Филиппова возможности двигаться. Человек, занимавшийся ремонтом, мгновенно куда-то исчез, словно его и не было.

– На кого работаешь? – раздался голос третьего, стоящего где-то сзади и слева.

Голова Антона была прижата к грязному бетонному полу левым ухом, видеть он мог только подъемник, где только что работал слесарь, но по голосу он сразу узнал Лучка.

– На себя, – с трудом вобрав в легкие воздух, просипел он.

– Где ствол? – раздался другой голос.

Его Антон тоже узнал. Он принадлежал парню, бывшему за рулем «девятки», в которую он врезался.

«Пасесеев», – вспомнил Филиппов фамилию.

– Я же сказал, сделаешь машину, отдам.

– Зачем следил за мной? – вновь заговорил Лучок.

– Я ни за кем не следил.

В то же мгновение сильный удар по ребрам сковал дыхание, а в глазах потемнело.

– Мужики, я же просил! – донеслось издалека. – Не дай бог, клиенты приедут.

Говоривший был напуган, Антон пришел к выводу, что это работник сервиса.

«Значит, по мою душу приехало четверо», – мелькнуло в голове.

Завернув руки за спину, Антону надели наручники и, грубо подняв с пола, поволокли в глубь помещения.

Он успел оглядеться. Парней было все-таки на одного больше, чем он предполагал. Пятый, дружок Пасесеева, таранивший головой бампер его машины, был в нелепо смотревшейся кепке-бейсболке. По-видимому, так он прятал рану на темени. У Пасесеева под обоими глазами были синяки, результат сломанной переносицы.

Заметив иронию в глазах Филиппова, тот, подскочив ближе, пнул Антона в грудь. Удар был не особенно сильный, однако на некоторое время перехватило дыхание.

Филиппова проволокли по небольшому коридору и вытолкнули на улицу. Это была тыльная сторона здания. Место оказалось довольно глухим. Окруженное многолетними тополями пространство размерами в половину волейбольной площадки представляло собой небольшую стихийно возникшую свалку разного рода хлама, остающегося после ремонта машин. Тут были и старые покрышки, и пустые пластиковые канистры из-под масел, и изношенные детали. В каких-то двухстах метрах, за деревьями, Антон успел разглядеть пятиэтажный жилой дом.

Понимая, что дорога каждая секунда, а с очередным ударом уменьшается шанс на спасение, он сделал невозможное. На руках конвоировавших его парней Антон перевернулся в воздухе, таким образом освободившись от болезненных рычагов на суставы, и влепил сначала шедшему слева ногой в челюсть, после чего напомнил о существовании детородного органа второму братку, да так, что, несмотря на толстую подошву кроссовок, ощутил, как на ноге заныли пальцы.

Опешившие не столько от действий Антона, потому как еще не успели из-за скоротечности их оценить, сколько от животного рева наверняка ставшего евнухом парня, все растерялись. Пользуясь эффектом, произведенным на бандитов живой шумовой гранатой, Антон рванул в сторону дома.

Ветки хлестали по лицу, но он не чувствовал боли, не боялся остаться без глаза. Что глаз по сравнению с жизнью? В том, что его должны были, помурыжив, прикончить, он не сомневался, а кто тогда будет рядом с Региной и сыном?

Перепрыгивая через поваленные деревья, отжившие свой век стиральные машины, холодильники и просто кучи мусора, Антон почти добежал до угла дома, когда позади послышался топот бегущего за ним человека.

Побои и скованные за спиной руки, боль в запястьях от затянувшихся во время бега браслетов сделали свое дело, он выбился из сил.

Тем временем шаги приближались. Человек бежал молча, яростно сопя. Прикинув по шуму, что до него уже не больше трех шагов, Филиппов, резко остановившись, присел и, пряча голову от возможного столкновения, шагнул тому навстречу. Эффект превзошел все ожидания.

Бежавший за ним парень как раз делал последний рывок в надежде схватить Антона, когда тот неожиданно оказался у него под ногами. Споткнувшись, парень пролетел несколько метров и упал на тротуар, проехав по нему лицом.

Антону тоже досталось. Сильная боль в пояснице и усталость не давали возможности даже выпрямиться. В таком положении он и подошел к пытающемуся подняться преследователю. Собрав последние силы, Филиппов ударил его ногой в основание черепа и, убедившись, что тот потерял сознание, шатаясь, побрел к дороге.

* * *

Бобров долго молчал, переваривая услышанное от Лучка. Заложив руки за спину, тот виновато смотрел на Александра Михайловича, ожидая от него нагоняя, после которого неминуемо должны были последовать новые указания.

– Я возлагал на тебя большие надежды, – грустно посмотрев в глаза Игоря, наконец заговорил Бобров глухим голосом, – но ты их не оправдал…

Развернувшись на каблуках, он подошел к оконному проему строящейся дачи, внутри которой они находились, и вновь задумался, глядя на лес, начинающийся сразу за небольшим полем.

– Этот Филиппов как заговоренный, – начал оправдываться Лучок, но Бобров перебил его:

– Просто вы лохи. – Он потер мочку уха, затем перевел взгляд на машину, в которой, нахохлившись, с угрюмыми и разбитыми лицами сидели дружки Лузина. – Что с твоим Витасом?

Лицо Лучка потемнело от злости:

– Начисто этот козел ему все одним ударом отбил. Врачу показывали. – Он замолчал, собираясь с духом, и наконец выпалил: – Яйца удалять надо…

– Что?! – Бобер переменился в лице. Его глаза округлились, а на бледном, обескровленном лице выступили розовые пятна. – Повтори, что ты сказал?

– Удалять… Я… – Лучок, впервые увидев Бобра в таком состоянии, попятился, но, зацепившись за какое-то корыто с остатками цементного раствора, рухнул на кучу песка, сваленную прямо на бетонный пол.

– Да насрать я хотел на вас всех, – медленно надвигаясь на Лучка, шипел Бобер. – Хоть всех вас пусть кастрируют! Я спрашиваю, вы что, умудрились его в больницу возить?! Вы в своем уме? – Нагнувшись над Лучком, он взял его за отворот легкой куртки. – Вас, уродов, все менты области ищут. Тушку Курмачова зарыть не удосужились? Ее геодезисты нашли, потом и дядю его собака отыскала.

У Лучка отвисла нижняя челюсть. А Бобер разошелся не на шутку:

– В доме пальчиков наоставляли где надо и не надо, машину засветили, по крайней мере цвет и марку, протекторы, гильзы. – Он в сердцах махнул рукой. – Да ну вас!

Лучок медленно, не сводя взгляда с шефа, поднялся:

– Врача не спрятали. Вы же сами торопили…

– Витас сейчас в отчаянии, – глухим голосом перебил его Бобров, – знает он очень много. Кстати, из всех вас в базе данных дактилоскопической экспертизы уже более двух лет имеются его отпечатки пальцев. Если в доме нашли его пальчики, считай, приплыли.

Лучка обдало жаром. По иронии судьбы, в дом, кроме Витаса, никто не входил, значит, в ближайшее время его начнут искать, если уже не ищут.

– И что нам делать? – Лучок подошел к Бобру.

– Неужели ты не понимаешь, у нас только два варианта развития событий. Первый: берут Витаса, и мы все переселяемся за решетку до конца своих дней. Второй: убираем Витаса и тем самым прячем концы в воду.

У Лучка округлились глаза. Больше не говоря ни слова, Бобров вышел.

Игорь уселся на корточки, прислонившись к нештукатуреной стене, и задумался.

Вся вина лежала на нем. Как он мог забыть, что Витас уже привлекался к уголовной ответственности за незаконное хранение оружия и только благодаря находчивости адвоката отделался легким испугом в виде одного года условно. Тем не менее его отпечатки пальцев в базе данных МВД были, и Лучок должен был это предусмотреть. Теперь еще одна проблема.

* * *

Филиппов пришел к Навродскому под вечер.

– Предлагал же поехать вместе! – Выслушав короткий пересказ его дневных злоключений, Геннадий помрачнел. – Как наручники снял?

– Пошел вдоль дороги, – пожал плечами Антон, – смотрю, патрульная машина едет. Ну, я и вышел на проезжую часть.

– Что в милиции сказал? – насторожился Геннадий.

– Шел в сервис, рассчитаться за ремонт машины. С собой была крупная сумма денег…

– В общем, нападение с целью грабежа, – не дослушав, облегченно вздохнул Навродский. – Поверили?

– Помурыжили с полчаса и отпустили. – Антон подошел к зеркалу, встроенному в стенку, и, ощупав ссадину, полученную при падении на пол мастерской, удрученно вздохнул: – Не поверили, конечно. Но, сам посуди, зачем им лишняя головная боль. Они счастливы были, что я заявление не написал. – Он опять критически ощупал ссадину: – Тут проблема похлеще, надо придумать, как объяснить Регине, почему у меня морда ободрана и одежда, как у бомжа. Она скоро с ума сойдет.

– Скажешь, слесарям свою машину помогал делать.

– Точно! – воскликнул Антон, обрадованный правдоподобной версией, и, потеряв всяческий интерес к своей внешности, повернулся к Геннадию: – Я думаю, у меня нет выхода, кроме как стать палачом. Следствие и суд для всей этой кодлы я уже провел.

Несмотря на его шутливый тон, Геннадий, прекрасно зная друга, растерялся. Он принялся ходить из угла в угол, украдкой поглядывая на Антона и пытаясь определить, насколько серьезны его намерения. Наконец, он сказал:

– Установлен один из участников нападения на дом, где жил Курмачов. – Он загадочно посмотрел на Филиппова, словно давая тому возможность самому угадать, кто это. – Романюк Артур Николаевич, семьдесят седьмого года рождения, судим.

С этими словами он извлек из внутреннего кармана небольшой пакет и, достав с десяток фотографий, найдя нужную, протянул Антону.

Мгновение понадобилось Филиппову, чтобы опознать в стриженном наголо парне с нагловатым, холодным взглядом того, которого он сегодня вырубил ударом в пах.

– Я знаю этого человека, – возвращая фотографию, сказал он. – Наверняка в ближайшее время обратится за медицинской помощью.

– Так это тот, который бежал за тобой? – уточнил Геннадий. Внимательно выслушав перед этим друга, он прекрасно представлял, как развивались события за автосервисом.

– Нет, – Антон усмехнулся, – этот стоял слева. Что еще накопали?

– Случайно обнаружили трупы, но главное, за кончик ниточки ухватились, теперь весь клубок размотают, будь уверен, а посему, – он положил на плечо Антона ладонь, – проявлять инициативу не стоит.

– Скажи своим коллегам о Пасесееве, – напомнил Антон Геннадию, направляясь к двери. – Мне кажется, он тоже причастен к убийству.

– Не беспокойся, – улыбнулся Геннадий, – я своим коллегам сегодня же всю информацию солью: и про Лучка, и про Витаса с Пасесеевым. Главное, теперь операм улики собрать.