Текст книги "Гражданский спецназ"

Автор книги: Альберт Байкалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 6

День был в самом разгаре. Ослепительно белые квадраты солнечного света, льющегося через окно, медленно подбирались к кровати, на которой поверх покрывала прямо в одежде лежал Навродский.

Несмотря на бессонную ночь, спать не хотелось, но и вставать и что-то делать тоже. Состояние усталости и бессонницы одновременно угнетало. Не было желания даже о чем-то думать.

Не дожидаясь, когда солнце доберется до него, Геннадий поднялся. Почесав затылок и зевнув, посмотрел на часы. Близилось время обеда.

Нужно было заехать в офис, узнать, как дела у Горяинова, который временно заменил его в кресле директора детективного агентства, потом встретиться с Антоном и спланировать дальнейшие действия. Попутно нужно было проконтролировать исчезновение из города Курмачова и уточнить, как поживает в казенных стенах пока еще камеры временно задержанных Скоробогатов.

Обильно намылив подбородок, Геннадий потянулся за станком, как вдруг зазвонил сотовый. Чертыхнувшись, он вышел в коридор и взял трубку, лежащую с подключенным зарядным устройством на тумбочке у зеркала.

– Гена, здравствуй. – Геннадий узнал по голосу своего помощника и поморщился, заметив, что кусок пены для бритья прилип к трубке.

– Здравствуйте, Петр Викторович, – поприветствовал он Горяинова. – Вы не могли бы перезвонить минуты через две-три, а то я бриться собрался.

– Всего два слова, – заторопился тот. – У меня, вернее, у нас сидит клиент. В общем, это управляющий банка «Сибнефть». Хочет получить информацию о надежности клиента.

– Кто клиент?

– Как раз «Нефптон».

– Соглашайся, – буркнул Геннадий, и, отключившись, направился в ванную.

Но не успел он взять станок в руки, опять зазвонил телефон.

Выматерившись про себя, он вновь вернулся в прихожую.

– Я могу услышать Григория? – раздался на другом конце приятный женский голос.

«Какого еще Григория?» – хотел было ответить Геннадий и отключиться, как его словно пронзило током.

– Наташа?!

– Да, это я.

– Вы хотите отчитать меня за беспардонное преследование вас? – осторожно поинтересовался он и, стараясь придать голосу как можно больше раскаяния, по-детски извинился: – Я больше так не буду, вернее, буду, но незаметно для вас.

Она рассмеялась:

– А может быть, не стоит больше играть в пионеров?

– Вы хотите сказать…

Наталья не дала ему закончить фразу:

– Да, я хочу назначить вам встречу.

Непроизвольно он посмотрел на себя в зеркало прихожей. Торчащие в разные стороны волосы, заспанное лицо, нижняя часть которого покрыта уже застывшей пеной для бритья. И рассмеялся:

– А вы меня не испугаетесь?

– Постараюсь, – проворковала она. – Так что?

Он глянул на часы, была половина второго. Нужно было не только привести себя в порядок, но еще и заскочить в офис.

– В пять вас устроит?

– Вполне, – не задумываясь, согласилась Пешехонова. – Где?

– А где вам удобно?

– Тогда подъезжайте к «Европе», на Галактионовской, знаете?

– Ради того, чтобы увидеть вас, я согласен и полететь на Луну!

– Тогда до встречи.

Быстро приведя себя в порядок и на скорую руку перекусив и выпив чашку кофе, Геннадий отправился в офис.

– Горяинов беседует с управляющим «Сибнефтью», – отрапортовала Галина, поприветствовав его улыбкой.

– Справляется без меня? – улыбнувшись в ответ, Геннадий кивнул на дверь.

– Ох уж он меня со своим кофе достал! – вздохнула она. – И весь кабинет обкурил… Прямо Шерлок Холмс.

Геннадий рассмеялся:

– Ладно, пойду, отчитаю.

И уже взялся за ручку двери, как в приемную вошла немолодая сухощавая женщина в строгом черном костюме.

– Раевская Анна Дмитриевна, – представилась она, слегка склонив голову к левому плечу, и вопросительно посмотрела на Галину.

Скользнув взглядом по своим записям, та перевела взгляд на Геннадия:

– Эта женщина хочет с вами переговорить.

– За меня остался мой помощник, – поздоровавшись с ней, решился объяснить Геннадий. – Подождите, пожалуйста.

Он указал на диван для посетителей.

Но женщина отрицательно покачала головой.

– Нет, я не могу ждать. – Она, вздохнув, оглядела комнату, задержав взгляд на часах, висевших над столом Галины, затем, словно пытаясь убедиться в точности их хода, посмотрела на свои. – У меня самолет на Москву через два часа. Я бы хотела, чтобы меня выслушали прямо сейчас.

– Ну что же, – Геннадий сделал приглашающий жест рукой, указывая на кабинет Горяинова, – пройдите…

Помещение помощника было тесновато. В комнате три на три метра был лишь стол, пара стульев и небольшой книжный шкаф с вмонтированным в него сейфом.

Предложив гостье сесть на один из стульев, Геннадий заглянул в электрочайник, стоящий прямо на подоконнике, и, убедившись, что в нем достаточно воды, включил.

Усевшись на место Горяинова, он вопросительно посмотрел на женщину.

– Я несколько лет живу в Германии, – заговорила Раевская. – У меня там свой бизнес. Уехала я отсюда два года назад.

– Вы, наверное, из поволжских немцев, – уточнил Геннадий.

– Да, вы угадали, – кивнула она головой, – хотя, собственно, бизнес в ФРГ принадлежал до недавнего времени моему покойному мужу. – Она вздохнула. – С Герхардом я познакомилась в середине девяностых, он приезжал в Тольятти с деловой поездкой на «АвтоВАЗ». При делегации, которую он возглавлял, я выполняла обязанности переводчика. – Неожиданно она замолчала и грустно улыбнулась. – Вообще-то, это не так важно. От первого брака у меня здесь остался взрослый сын. Проблема, собственно, с ним. – Она изучающе посмотрела на сидящего перед ней частного сыщика, словно пытаясь угадать, сможет ли он решить ее проблему, и вздохнула. – Он является управляющим банка «Сибнефть».

При этих словах Геннадий вскинул на нее заинтересованный взгляд. За стенкой, у Горяинова, сейчас был именно тот человек, о котором ему говорила женщина, и о чем между ними велся разговор, Навродский имел представление.

В свою очередь, его реакция на сказанное не ускользнула от Раевской. Она внимательно взглянула на него:

– Вы уже что-то знаете?

– Нет. – Геннадий слегка растерялся. – Я слушаю вас.

Он встал и подошел к электрочайнику, который щелчком автоматического отключения дал знать, что кипяток готов. Открыв стоящую там же банку с кофе, он насыпал в одну из чашек две ложки порошка и вопросительно посмотрел на женщину.

– Нет, спасибо, – она покачала головой. – Если можно, я закурю.

Кивнув головой, он поставил перед ней хрустальную пепельницу и, дождавшись, когда она достанет из сумочки длинную пачку дамских сигарет, щелкнул зажигалкой.

– Так вот, – выпустив струйку сизого дыма, заговорила она. – Я не лезу в его дела, тем более бизнес в цивилизованной стране и здесь, в России, коренным образом различаются.

– Россия, по-вашему, живет в каменном веке? – перебил ее Геннадий.

– Извините, я не совсем правильно выразилась, но вы наверняка меня поняли. – Она виновато отвела взгляд в сторону. – Несколько дней назад мне пришлось стать невольным свидетелем разговора моего сына с женой. Их диалог можно назвать даже скандалом, ссорой. Поводом, как я поняла, были переговоры между небезызвестной своей скандальной репутацией в городе компанией «Нефптон» и его банком.

– А почему вы решили, что у «Нефптона» скандальная репутация? – удивился Навродский.

– Дело в том, что после этого я по своим каналам решила узнать, почему сноха так категорично настроена против…

– Извините, я вас перебью. – Геннадий внимательно посмотрел на Раевскую. – Объясните, жена вашего сына всегда обсуждает его деятельность?

– Она начальник юридического отдела банка.

– Ах, вон оно что, – протянул Геннадий, – семейный подряд. Тогда все понятно. И что вам удалось узнать, используя собственные источники?

Этот вопрос его занимал не меньше Раевской. Кое-что он уже знал и имел общее представление о руководстве компании, но, оказывается, кроме него и Филиппова, еще кто-то собирает интересующую его информацию. Возможность ее получения взволновала Геннадия.

– Само предприятие довольно стабильно и процветает, – начала она. – Но, как говорят, это временное явление. За последние два месяца там произошли серьезные кадровые изменения в руководстве. В городе ходят упорные слухи, что бывший генеральный директор умер не своей смертью.

– Почему же не своей? – Геннадий сделал удивленное лицо. – Любая смерть руководителя такого уровня всегда обрастает невероятными домыслами. Тем более нефть – черное золото. Там, где крутятся большие деньги, имеют место и скандальные слухи. Насколько я знаю из официальных источников, господин Пешехонов скончался от сердечного приступа в результате алкогольного опьянения.

– Раз вы знаете это, то должны знать и то, кто занял его место?

Геннадий, прикинувшись, что не располагает абсолютно никакой информацией по этому вопросу, пожал плечами.

– Бобров Александр Михайлович, двоюродный брат жены покойного директора.

– Мне это еще ни о чем не говорит.

– Понимаете, среди моих знакомых, занимающих серьезное положение в обществе, ходят упорные слухи о нечестности этого человека. Поговаривают о его связях с так называемыми преступными группировками и его определенном положении в этой иерархии.

– А где вы видели в России бизнесмена, не нарушающего время от времени законов? – усмехнулся Геннадий. – Сами же затронули тему честного бизнеса в начале разговора.

Она вновь достала сигарету. Пользуясь паузой, Геннадий подошел к окну и залпом выпил уже остывший кофе.

– Что требуется от нас? – спросил он.

– Я хочу получить информацию об этом человеке и этой компании. Сколько будут стоить ваши услуги?

– Вы говорили об имеющихся у вас связях, – удивился Геннадий. – Почему бы не воспользоваться ими?

– Я хочу, чтобы надежность этой компании проверили профессионалы. – Она виновато опустила голову. – Вы правильно выразились, я владею информацией, в большей мере основанной на сплетнях и домыслах.

Геннадий нажал кнопку селектора:

– Галочка, Петр Викторович освободился?

– Нет.

Он перевел взгляд на Раевскую:

– По-моему, вам это ничего не будет стоить. – Увидев на лице женщины недоумение, Навродский улыбнулся: – Ваш сын сейчас обсуждает этот вопрос с моим помощником…

– Ну, что скажешь? – спросил Геннадий у Горяинова, когда Раевская с сыном ушли.

– А что? Оплачивают безо всяких оговорок…

– Да я не об этом, – махнул рукой Геннадий. – Дело в том, что сегодня ночью мы с Антоном окончательно убедились в причастности Боброва к убийству Пешехонова.

Лицо Горяинова вытянулось от удивления, затем расплылось в улыбке.

– Вот и хорошо! Попутно решили и задачу Раевских. – Он потер руки. – Одним выстрелом двух зайцев убили!

– Ты в этом уверен? – Геннадий грустно усмехнулся. – В этой ситуации мы должны передать информацию в правоохранительные органы, а заказчиков проинформировать о выполнении работы согласно договору.

– Так в чем же дело? – не понял Горяинов.

– Дело все в голых фактах, – вздохнул Геннадий, доставая из кармана сигареты и усаживаясь прямо на стол. – Тебе, Петр Викторович, кроме текучки, еще придется, по всей видимости, и нам с Филипповым помогать. – Навродский прикурил сигарету и задумчиво уставился в окно. – Участники убийств установлены, даже не двух. – Поморщившись, он вспомнил рассказ Антона, каким способом Бобров вынудил Курмачова принять его условия. – Другой вопрос, – он перевел взгляд на Горяинова, – станут ли они давать показания, поэтому нужны улики. Одно дело – врач все рассказал Филиппову, приняв его за бандита, другое – как он поведет себя, узнав, что его обманули.

– Да, – кивнул головой Горяинов, – срок ему, несмотря ни на что, светит огромный…

В кабинете воцарилась тишина.

Геннадий задумался. Самым слабым звеном в команде Бобра был, несомненно, нарколог. Но для того, чтобы он дал показания под протокол, нужно еще прижать его неопровержимыми доказательствами его причастности к убийствам. Для этого необходимо раздобыть кассету с видеозаписью убийства бомжа, дубликат которой находился у доктора дома, отыскать место захоронения несчастного и, наконец, найти орудия убийства, которые, по словам врача, Бобров забрал с собой.

Прижатый этими уликами, Курмачов, несомненно, начнет говорить и в кабинете следователя прокуратуры.

С другой стороны, это прекрасно понимает и Бобров, который наверняка уже приступил к поискам доктора.

Вторым уязвимым местом для Боброва стал Скоробогатов, случайно избежавший участи Пешехонова и Ольги. Понимая теперь свое положение и зажатый, с одной стороны, статьей за незаконное хранение и ношение оружия, с другой – преследованием своего недавнего покровителя, он тоже вряд ли будет хранить молчание. Но толчком к этому должны послужить опять же показания Курмачова.

Доктор после разговора со своим «киллером», которого умело изобразил из себя Филиппов, был уверен в том, что опасность для него исходит только от генерального директора «Нефптона», и не стал скрывать, где будет ждать окончания своих неприятностей. В любой момент его можно будет вытащить из деревни, где он временно поселился у своего дяди. Этому человеку деться было попросту некуда. Впрочем, это до тех пор, пока он не знает, с кем реально имеет дело. Сейчас Курмачов считает, что Филиппов – обыкновенный криминальный элемент, который собирается отомстить за своего родственника, убив Бобра, тем самым устранив угрозу для его жизни. Однако он также понимает, что, попади дело в правоохранительные органы, за три трупа ему светит максимальный срок заключения, и неизвестно, как он поведет себя, если раскроет обман…

К автостоянке, расположенной по соседству с рестораном «Европа», Геннадий подъехал с небольшим опозданием. Опасаясь «сюрпризов», он на всякий случай сначала осмотрелся. «Ниссан-Патрол» Пешехоновой уже был там. Но его больше интересовали другие машины, невзрачные на вид, в которых находились люди.

Таких было две. Белая «Волга» с прогнившими крыльями, маячившая через дорогу, напротив супермаркета, в скором времени уехала, забрав какую-то пассажирку. Вторая машина, стоявшая через одну от джипа Пешехоновой, заставила его понервничать и подумать невесть что. Оказалось, в ней сидели охранники все той же автостоянки, форму которых он поначалу не разглядел.

Войдя в почти пустой зал, он сразу увидел за самым дальним столиком мающуюся в ожидании Наталью. Перед ней стояли чашка кофе и рюмка коньяка.

Навродский подошел к столу и, галантно поклонившись, поздоровался.

– Григорий? – Женщина обвела его с ног до головы изучающим взглядом и, видимо, оставшись довольной первым впечатлением, улыбнулась. – Нехорошо заставлять даму мучиться в ожидании, тем более при первом свидании.

Он виновато улыбнулся, усаживаясь напротив:

– Попал в пробку. Закон подлости. Ко всему, мне было немного боязно ехать сюда. – Он обвел взглядом зал. – Вдруг вы потребуете от меня компенсацию за пережитый страх?

Она звонко рассмеялась, показав ряд ослепительно белых зубов:

– Забавно! Стоит над этим подумать.

– Вы не сердитесь на меня? – спросил Геннадий, ловя себя на том, что ему действительно небезразлично, как она ответит.

– Что вы, – Наталья махнула рукой. – Адреналин – это даже, говорят, полезно! Хотя, – она игриво посмотрела на него, – поначалу были мысли, что вы маньяк или бандит.

Геннадий взял меню и вопросительно посмотрел на Пешехонову:

– Что будем заказывать?

– Вообще-то я не голодна, – пожала она плечами. – Если можно, бокал легкого вина.

Навродский подозвал официанта. В отличие от Пешехоновой он страшно хотел есть, поэтому заказал себе борщ, шашлык из осетра и салат. Покосившись на Наталью, вздохнул:

– Может, все-таки составите мне компанию?

– Тогда то же, что и себе.

– Удвойте, – сказал он официанту и вновь перевел взгляд на Наталью: – Спрашивайте.

– О чем?

– Разве вас не интересует, с кем вы сейчас сидите за одним столом?

– Я думала, инициатива будет исходить от вас.

– Как говорят в армии, инициатива наказуема.

– Вы военный?

– Бывший. – Геннадий поморщился. – В недавнем прошлом оставил армию в звании майора ВДВ.

– Как романтично. – В глазах ее появился интерес. – А чем занимаетесь сейчас?

– Пока ничем, – Геннадий пожал плечами. – Еще присматриваюсь.

– А почему вы ушли из армии?

– Платили мало, – не кривя душой, ответил он. – Да и о себе подумать пора. Мои ровесники скоро внуков нянчить будут, а у меня ни кола ни двора.

Она удивленно вскинула брови. Заметив это, он усмехнулся:

– А что здесь такого?

– Ну как, такой представительный, симпатичный и интересный…

Геннадий не дал договорить:

– Изредка появляющийся дома, нищий и всегда голодный…

Их диалог прервал официант, принесший заказ.

– Можно вас спросить? – Наталья внимательно посмотрела ему в глаза.

– Где я мог на вас запасть? – видя ее нерешительность и догадавшись, что ее интересует, пришел он на помощь.

– Вы проницательный человек, – восхитилась она.

– Наши машины в один прекрасный день одновременно остановились на красный сигнал светофора, – не моргнув глазом, соврал он.

– И вы решили, что это судьба, – закончила она за него. – Давайте выпьем за светофор!

Глава 7

Не дожидаясь, когда осядут клубы пыли, поднятой колесами затормозившего на проселочной дороге джипа, Бобров вывалился из машины и бросился к стоявшему возле белой «Нивы» Лучку.

– Ну, говори, что ты мне по телефону лопотать пытался! – брызгая слюной, закричал он, нисколько не опасаясь, что кто-то может их услышать. Место было выбрано достаточно безлюдное.

Лучок отпрянул, покосившись на вышедших следом за Бобром из машины трех «быков».

– Скорый сбежал. Доктор тоже куда-то пропал, – промямлил Лучок.

– Почему убежал?

– Отец его звонил, когда я уже сюда ехал. – Тот отвел виноватый взгляд в сторону. – Вадима под утро менты с волыной повязали.

– Вот! – Александр Михайлович хлопнул себя по бокам руками, словно пингвин. – Правильно! А знаешь, почему не с бутылкой шампанского и без коробки конфет?

– Нет, – признался Лучок, выпучив глаза на босса.

– Потому, что он не на день рождения шел и не к бляди на свиданку, а меня с тобой на пару угондошить. Понял, мудак?!

Лучок виновато потупился:

– Я все сделал, как вы велели. Это Курмачов напортачил…

– Если бы ты все сделал, – уже более спокойно заговорил Бобер, – мы бы сейчас здесь не стояли и не ломали голову над тем, как быть. Ты хоть понимаешь, чем грозит эта ситуация?

– Не дурак, – вздохнул Лучок.

– Значит, так. Волынкин! – Бобер развернулся к стоящим у машины охранникам, которые с сегодняшнего утра неотступно находились рядом с ним.

Невысокий широкоплечий парень со сросшимися на переносице бровями направился в их сторону.

Лучок с опаской бросил взгляд на этого крепыша, по-видимому, боясь за свою жизнь.

Но опасения не подтвердились.

– Значит, так, – Бобер вновь развернулся к Лучку. – Твоя задача – Курмачов. Любой ценой найди эту гниду.

– К вам доставить?

Бобер на секунду задумался, затем отрицательно покачал головой:

– Нет. Лепила уже отработанный материал. Уберешь его по-тихому, но перед этим, – он взял Лучка за отворот куртки, – все из него вытряси. Почему и как отпустил Скорого, с кем снюхался.

– Сделаем, – облегченно вздохнул Лучок.

– А ты, – он повернулся к Волынкину, – заткни глотку Скоробогатову.

– Он же в СИЗО! – удивился крепыш.

– Вот и хорошо. Ему какой срок за незаконное хранение и ношение светит?

– От трешки до пяти, – ответил за Волынкина Лучок.

– Нужно его увеличить втрое, – хищно улыбнулся Александр Михайлович, – а лучше до бесконечности. – И, не прощаясь, направился к машине.

Проводив взглядом джип, Лучок облегченно вздохнул, уселся в машину и задумался.

Еще в обед, узнав о провале плана ликвидации Скорого, он приехал на Ясную, чтобы узнать, как все произошло.

Со слов пациентов стало понятно, что Вадим пришел в себя ночью. Почему-то Курмачов не отправил его на тот свет сразу.

Наверняка, оклемавшись и догадавшись, где он находится, Скорый понял, что к чему, и «сделал ноги». Как назло, исчез и Курмачов. Его не было ни на работе, ни дома.

Сосед по лестничной площадке видел, как утром лепила садился в такси, предварительно загрузив в багажник объемистые сумки. Было понятно, что уехал он надолго, но куда – это оставалось загадкой.

Лучок достал сотовый и принялся набирать номер Пасесеева.

– Нужно встретиться, – дождавшись, когда на том конце ответят, без вступления и приветствий заговорил он. – Собери всех у автосервиса на Партизанской.

Олег Пасесеев был в их компании самым здоровым и своими габаритами заметно выделялся среди остальных. Около года назад Пасик вернулся из армии, где ему пришлось отслужить на один год больше из-за срока, проведенного в дисциплинарном батальоне за неуставные отношения. Некоторое время он болтался без дела, пока не встретился со своим бывшим одноклассником Артуром Романюком по кличке Витас, тот, переговорив со Скорым, предложил присмотреться к нему. Пасик быстро заработал непререкаемый авторитет. Всегда коротко стриженный круглолицый амбал безо всяких колебаний мог пустить в ход не только кулаки, но и оружие, которым к тому времени они успели обзавестись, хотя пока и не применяли его в деле.

Когда Лучок подъехал к им же назначенному месту встречи, вся команда была в сборе.

Коробок, Витас и Жгут, оставив свои машины, сидели в девятке Пасесеева.

Увидев подъехавшего Лучка, они вышли навстречу.

– Что случилось, брат? – Пасик широко улыбнулся, пожимая руку Лучку.

– Наверное, мне глушитель поменять решил, – ухмыльнулся Коробок, намекая на место встречи. Влетев еще неделю назад в какую-то яму, он пробил искрогаситель, и теперь его «девятка» заметно трещала при работающем на больших оборотах двигателе.

Однако, заметив, что Лучок не настроен шутить, они сделали лица озабоченными.

– Где Скорый? – подал голос Жгут, лысый широкоплечий парень со шрамом над верхней губой. Он был единственным «безлошадным» в их компании и самым старшим по возрасту.

– В общем, так, мужики. – Лучок с шумом вздохнул, словно собираясь совершить что-то, связанное с риском для жизни. – Скорый скурвился.

Он отвел взгляд в сторону и почувствовал, как все напряглись.

– На днях Вадим на Бобра наехал, чтобы тот его в долю взял. – Он выдержал паузу, давая им переварить сказанное. – Нас кинуть на бабки предлагал.

– Откуда знаешь? – Пасик смотрел в глаза Лучку.

Именно его присутствие тяготило сейчас Игоря. Но, с другой стороны, авторитет Пасесеева был непререкаем, и поэтому сбор он организовал через него. От того, какую позицию займет этот великан, зависело многое.

– Ты яснее выражайся, – подбодрил его Коробов.

Лузин шмыгнул носом:

– Бобер сам сказал.

Ему совсем расхотелось что-то говорить. Мысли спутались в голове. Он в душе даже отругал себя за то, что не подготовился заранее к встрече и не продумал, как вести диалог.

Неожиданно на помощь пришел Коробов. Он всегда отличался тем, что имел свое собственное мнение, не опасался его обнародовать.

– Я давно за Скорым косяки стал замечать. – Он сплюнул. – Сколько он от Бобра получал, кто-нибудь знает? – Выдержав паузу и не дождавшись ответа, усмехнулся: – То-то же.

Воспрянув духом, Лучок вновь перехватил инициативу разговора:

– В общем, Скорый решил пошантажировать Бобра по поводу того, как на самом деле Пешехон умер. И насчет его подстилки, Ольги, тоже намекнул.

– Да ты че?! – не поверил своим ушам Витас. – Он же…

– Он даже доктора предупредил как основного свидетеля. Бобер его на Ясную определил, а они вместе с этим лепилой оттуда чухнули.

– Странно. – Пасик почесал лоб. – А почему Бобер сам с ним счеты решил свести, нам ничего не сказал?

– Он меня попросил его туда отправить. Вас побоялся, думал, может, вы заодно со Скорым.

– А ты сейчас не боишься?

– Нет. – Лучок улыбнулся. – Скорый исчез ночью. Если бы вы были с ним заодно, то я бы это уже понял.

– И что теперь? – Пасесеев вопросительно уставился на Лучка.

– Надо найти доктора, – пожал плечами Лучок. – Со Скорым, Бобер сказал, сам разберется.

* * *

Сергей Волынкин, имеющий в узком кругу прозвище Волына, недолго ломал голову над тем, как выполнить приказ Бобра. Бывший омоновец, он не понаслышке знал, как затыкаются рты в учреждениях, подобных тому, в котором находился Скорый.

Немного поразмыслив, кого взять себе в помощники, он остановился на самом молодом сотруднике охраны Максиме Обухове. Этому невысокому и чрезвычайно подвижному пареньку, своему соседу по дому, он помог устроиться на работу еще при Пешехонове.

Тот согласился составить ему компанию. Однако выбор Волыны был отнюдь не из-за того, что тот чувствовал себя обязанным ему. Просто из всей оравы охранников «Нефптона» Обух единственный не наводил ужаса на окружающих своей внешностью и выглядел вполне обыкновенно, в отличие от накачанных мордоворотов с узкими лбами и неприятным характерным взглядом.

Для начала они направились по тому адресу, где под утро обнаружили пьяного Скоробогатого.

Въехав во двор панельной пятиэтажки и выйдя из машины, Волынкин огляделся.

Двор как двор. Судя по описаниям, Вадима обнаружили у первого подъезда, лежащим прямо на земле.

Желание проявить себя и оправдать доверие нового директора стимулировало и без того богатую фантазию Сергея.

Он вошел в подъезд и не спеша поднялся на пятый этаж, осматривая на каждом этаже двери квартир. Наверху он наконец нашел то, что искал. Дверь со стертой до деревянного основания краской, в нескольких местах пробитая и залатанная фанерой, с прибитым вместо ручки куском ремня.

– Кто? – Старческий голос, похожий на мяуканье простуженного кота, заставил его поморщиться. Он не учел, что не во всех квартирах с подобными дверями могут жить неблагополучные семьи. Есть еще и категория пенсионеров, едва сводящих концы с концами.

– Это из администрации. Социальный отдел, – соврал Сергей, абсолютно не задумавшись, есть ли такой на самом деле.

Дверь открыла сгорбленная худая старушка, закутанная в платок.

– Пройти можно? – громко спросил он.

– Проходите.

Бабка, судя по всему, почти ничего не видела.

– Бабуль, у тебя, никак, со зрением проблемы? – поинтересовался он, проходя в комнату.

– Ой, совсем ничего не вижу, – запричитала та. – Очки внучка сломала. Я их на диване оставила, а она села.

– Внучка, говоришь? – оживился Волына, оглядывая скудный интерьер комнаты.

Старенький телевизор, продавленный диван и обшарпанный шкаф красноречиво говорили о том, что живут здесь люди очень бедные.

– А что новые не купила, раз сломала? – спросил он.

– Да как же она купит? – удивилась бабка. – В школу еще ходит, вертихвостка окаянная.

– Родителей пусть потрясет, – хохотнул он.

– Ой, – хозяйка квартиры махнула рукой и уселась на край дивана. – Отец в тюрьме, мать, дочь моя, нового хахаля нашла. Даже не появляется. Совсем стыд потеряла! О том, что дочь уже взрослая, не думает, живет в свое удовольствие.

Волына повеселел. Еще бы, он нашел, что искал!

– А ты по какому делу? – спросила старуха.

– Мы, бабуль, малообеспеченные семьи на учет берем. Помощь будем оказывать. Я в благотворительном фонде работаю.

– А очки мне можно справить?

– Конечно. Давайте старые, к вечеру будут готовы. А как вашу внучку можно увидеть?

Бабка вздохнула.

– Даже не знаю, где ее черти носят. – Она посмотрела в сторону старенького комода. Судя по учебникам, лежащим на нем, он служил и письменным столом. – А зачем она вам?

– Да тут кое-какую анкету надо заполнить, маленькая формальность. Вы-то, наверное, без очков не сможете.

Она вздохнула:

– Я и писать-то не умею толком. Читаю с трудом, что с ними, что без них. Восьмой десяток идет.

– Ладно, бабуля, давай свое пенсне, вечером заеду. – Остановившись в дверях, он повернулся: – А фотография внучки у вас есть?

– А вот она, на стене. В классе фотографировали. Половину пенсии на эту фотку ушло.

Задержав взгляд на смазливой мордашке, Волына вышел.

Усевшись в машину, он протянул старушечьи очки, переломленные пополам, сидящему на заднем сиденье Обуху.

– Найди мастерскую оптики, пусть сделают точно такие.

– Зачем? – удивился тот.

– Нравятся они мне. Такие же хочу. Давай быстрее, долго объяснять.

Проводив взглядом Обуха, он принялся ждать внучку бабульки.

Время тянулось медленно. За два часа в подъезд вошло всего несколько девушек, но ни одна из них не походила на ту, которую ждал Волына.

Вернулся Обухов, протянув пластмассовый футляр.

– Триста пятьдесят рэ, – выдохнул он. – Мастерская совсем рядом, а я сначала не туда поперся.

Вздохнув, Волына включил магнитолу.

Уже начинало смеркаться, когда во двор вошла та, которую он ждал.

Худенькая девушка с большими серыми глазами, с довольно сформировавшейся грудью, в кофточке и короткой юбке, ничего не подозревая, направлялась к своему подъезду.

Заведя двигатель, Волына тронул машину и, резко затормозив перед ее носом, кивнул Обуху:

– Забирай!

– А-а! – уже после того, как дверца захлопнулась, а машина выехала на проезжую часть, закричала девушка.

– Успокойся! – тряхнул ее за руку Максим. – Ничего с тобой не случится!

Проехав с полкилометра, Волына свернул на пустырь, расположенный между парком Урицкого и какими-то гаражами. Попетляв между кустами еще немного, он остановил машину.

Девчонка молчала, испуганно глядя на Волынкина.

– Отпусти ее, – усмехнулся он, видя, с каким выражением лица его товарищ держит это хрупкое существо. – Ты будто борец сумо.

– Не трогайте меня, – неожиданно звонко выдала девчонка. – Я СПИДом болею!

– А мы ничего не собираемся с тобой делать, – пожал плечами Волына.

– Зачем тогда похитили? – Она перевела удивленный взгляд на Обухова.

– Заработать хочешь? – спросил ее тот.

В глазах девчонки появился интерес:

– Сколько?

– А сколько ты хочешь?

– По таксе, – она оценивающе посмотрела сначала на него, потом на Волыну. – Минет полтинник, а так двести. Плюс за двоих полуторная оплата.

Волынкин поперхнулся собственной слюной, а у Обуха отвисла челюсть. Они переглянулись, затем, не сговариваясь, вышли из машины и уже снаружи, схватившись за животы, покатились со смеху.

– Тебе сколько лет? – С трудом успокоившись, Волына просунул голову в открытое окно салона.

– Через месяц шестнадцать будет, – ответила она.

– Бабушка сказала, что ты не ночевала дома.

– Да, я была у мамы.

– Мы можем с ней встретиться?

* * *

Не открывая глаз, Вадим Скоробогатов перевернулся на бок и принялся шарить, как ему показалось, по полу рукой в надежде понять, где его на этот раз свалил сон.

Однако ни привычного ковра, который был в комнате, ни линолеума, которым был покрыт пол в кухне, он не нащупал. С трудом разомкнув веки, Вадим приподнял голову.

Взору предстала обшарпанная стена, в тусклом свете электрической лампочки казавшаяся серой. Было холодно. Правая половина туловища, на которой он лежал, онемела и почти не чувствовалась.

«Как я в подъезде оказался?» – мысленно задал он себе вопрос и, превозмогая головокружение, перевернулся на спину.