Текст книги "Элита (СИ)"

Автор книги: Алайна Салах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

20

Леон

– Как твои дела? – Я тянусь через стол, чтобы коснуться ладони Эльвиры. – Ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо, – дернув уголками губ, она продолжает листать меню. – Ты пробовал куриный гратен? Никак не решу, заказывать его или нет.

– Не помню. В любом случае у них хорошая кухня.

Я терпеливо жду, пока Эльвира назовет заказ официанту, прошу кофе, и снова сосредотачиваю внимание на ней. Мы редко видимся в последнее время, и нам есть что обсудить.

– Что нового у тебя? – судя по холодному блеску в глазах и акценту на последнем слове, она в курсе происходящего в университете.

– Ты не ответила, как твои дела, но давай это опустим. Из нового… – напустив задумчивый вид, я откидываюсь на спинку кресла. – Через неделю празднование начала нового учебного года. Мероприятие пройдет у Петра.

– Расценивать это как предложение пойти с тобой? – холодно осведомляется Эльвира.

– Я приглашал тебя три года подряд, и этот год не станет исключением. На моей памяти ты всегда отказывалась.

– А ее ты тоже пригласил? – глаза Эльвира сужаются.

– Ты про Лию?

– Да, про нее. Про пронырливую дочь вашей прислуги, которую ты теперь везде таскаешь с собой.

Я глубоко вздыхаю, готовясь отражать атаку. Идя сюда, я знал, что разговор не будет легким. Отношения с Эльвирой у нас в последнее время натянутые. Я объясняю это разницей интересов: я увлекся торговлей криптовалютой, а она в прошлом году перевелась в другой университет, из-за чего мы стали видеться реже. Общих друзей у нас нет: Эльвире не нравится проводить время с моими, а я не горю желанием коротать вечера в ресторанах в компании ее подруг.

– Я собирался это с тобой обсудить. Я действительно довожу Лию до университета, потому что в определенном смысле оказываю ей протекцию.

– Называй вещи своими именами, Леон, – ее голос звенит гневом. – Ты взял ее в прислуги. Так ведь это у вас называется? А я прекрасно знаю, что входит в обязанности таких девушек. Они готовы делать все, что угодно, лишь бы почувствовать себя частью высшего общества. Ответь, ты уже с ней спал?

Я хмурюсь. Разговор обрел самую паршивую форму из возможных. Не то, чтобы я ждал понимания от Эльвиры, но и на подобные обвинения не рассчитывал.

– Нет, я с ней не спал. Когда я говорю, что оказываю Лие протекцию – именно это я подразумеваю. Все, чего она хочет – это нормально учится, и ей, вопреки твоим убеждениям, не слишком важно чувствовать себя частью высшего света.

– Сколько слов в ее защиту, – Эльвира раздраженно кривит губы, становясь особенно похожей на свою мать. – Твой отец устроил ее в университет, дал жилье и работу не для того, чтобы ты нанялся ее личным водителем и телохранителем. Не думаешь ли ты, что это слишком? Может быть этой девушке стоит наконец спуститься на землю?

Я тру лицо, чтобы скрыть раздраженную усмешку. Для человека, который оставляет в ресторанах поистине баснословные суммы и при этом никогда не работал, она слишком серьезно рассуждает об оторванности от людей от реальности.

– По поводу безоблачной жизни Лии тебе точно не стоит переживать. Работать и учиться уже довольно сложно. К тому же твой брат сделал все, что усложнить ее пребывание в университете.

Тонкие ноздри Эльвиры трепещут.

– Так теперь Денис во всем виноват? Серьезно?

– Я учусь в этом университете четвертый год и ни разу не видел, чтобы кого-то так травили. Это его указания – я уточнил. Именно потому, что травля перешла границы, мне пришлось вмешаться. Так что да, своим решением я во многом обязан твоему брату.

Поджав губы, Эльвира сосредоточенно помешивает кофейную пену.

– А твой отец в курсе происходящего? – наконец сухо осведомляется она, не поднимая глаз. – Сомневаюсь, что ему понравится.

Я чувствую вспышку раздражения оттого, что она снова пытается провернуть этот трюк с родительским контролем. Настолько сильную, что прямо сейчас готов встать и уйти.

– Мой отец с доверием относится ко всем моим решениям, – мне удается сохранить ровность тона. – Едва ли стоит приплетать его сюда. Наши отношения – только между тобой и мной.

– Я так не думаю. – Эльвира наконец поднимает глаза, глядя на меня с вызовом. – Своим поведением ты оскорбляешь меня, а значит и моих родителей. Узнай Вилен Константинович об этом, он будет возмущен.

– Ты угрожаешь мне своим отцом, или мне показалось? – осведомляюсь я.

– С чего бы мне им угрожать?

– Вот и я не знаю. – Я подношу кофе ко рту и делаю большой глоток. Горячий вкус немного рассеивает растущую злость. – Наши отношения касаются только нас.

– Ты знаешь, что это не так. – Голос Эльвиры звучит мягче. Она решила, что нашла инструмент давления на меня и может позволить себе расслабиться. – Твой отец и мой имеют общие интересы во многих сферах, так что это так или иначе касается семьи.

– Я не делаю ничего предосудительного. Не стоит сравнивать меня со своим братом.

– Что ты так прицепился к Денису? Лично тебе он ничего плохого не сделал.

– Он слишком часто ведет себя недостойно. Это главная моя к нему претензия.

– Ну не всем же быть таким рыцарям как ты, Леон. – Она снисходительно кривится. – Но давай не будем уходить от темы. Я не планирую мириться с тем, что ты нянчишься с этой девкой…

– Девушкой, – холодно поправляю я. – Я не требую мириться. Я прошу тебя понять и поверить, что в моей поддержке нет ничего предосудительного.

Поблагодарив официанта царственным кивком головы, Эльвира смотрит на меня.

– А если я отказываюсь понимать?

– Думаю, мы сможем как-нибудь это решить.

– А если я прямо сейчас поставлю тебе ультиматум и потребую выбрать: отношения со мной или так называемая поддержка ее? Что ты на это скажешь?

– Скажу, что с твой стороны это непростительная ошибка. И я выберу второе, и дело не Лие, а в том, что я не терплю манипуляции.

Несколько секунд мы ведем невидимую битву взглядами, после чего Эльвира со вздохом берется за вилку.

– С тобой очень сложно, Леон. Так что там по поводу празднования начала учебного года?

– Оно состоится пятого октября в доме родителей Петра. Ты хочешь пойти?

– Хочу. Я терпеть не могу все эти студенческие попойки, но раз уж у нас с тобой отношения… Кстати, кого ты еще пригласил?

Я мысленно вздыхаю. Нет варианта ей не сказать.

Лия

Остановив машину метров за сто от ворот дома, Леон наблюдает, как я извлекаю из сумки свитер и торопливо натягиваю поверх шелковой рубашки.

– Ты уверена, что это необходимо? – со скепсисом в голосе уточняет он.

– Пока да, – бормочу я, запихивая сумку в свой старый рюкзак.

– Мне не по душе быть твоим соучастником. Не проще все доходчиво объяснить твоей матери?

– Прости. – Виновато сгримасничав, я толкаю пассажирскую дверь. – Даже если я честно расскажу ей об университетских законах, травле и угрозе отчислении, мама никогда не поверит. Она твердо убеждена, что если происходит что-то плохое – значит это моя вина.

– Не слишком ли много ответственности она на тебя возлагает?

Я пожимаю плечами.

– Думаю, мама считает, что недостаточно хороша, чтобы занимать достойное место в этом мире. А я, как ее дочь, тоже.

Некоторое время Леон молчит, барабаня пальцами по рулю.

– Жить во лжи тоже не вариант.

Я хмурюсь. Да, врать, пусть и по мелочи, – мерзкое ощущение. Но пока я не вижу другого способа спокойно существовать.

– Маме и без того хватает тревог. Не хочу её расстраивать ещё сильнее.

– Понял, – сдержанно кивает Леон, как и обычно, не вступая в долгую полемику. – По поводу вечеринки, все остается без изменений. Встречаемся в шесть на этом же месте. Я отвезу к Петру, и ненадолго отлучусь за Эльвирой.

– Поняла. Тогда до вечера, – улыбнувшись, я аккуратно прикрываю за собой пассажирскую дверь.

Леон дает по газам, и машина уносится прочь.

***

Особняк Демидовых встречает меня свежевымытыми полами и запахом запеченного мяса. Судя по дребезжанию посуды на кухне, мама занята уборкой.

Сняв обувь, я первым делом иду туда.

– Привет, – здороваюсь я, глядя, как она, стоя на стремянке, натирает шкафы.

Мельком взглянув на меня, мама коротко кивает. Похоже, она не в духе. Шальная мысль о том, чтобы начистоту поговорить с ней о жизни в университете, моментально улетучивается. Я сделаю это, но позже.

– Чем тебе помочь?

– Сходи за салфетками, – отзывается она, продолжая с остервенением работать тряпкой. – И отнеси воду на стол.

Я спешу в кладовку за салфетками, не забыв прихватить чистые полотенца, за которыми мама меня в любом случае пошлет. Внутри растет волнение. Я до последнего откладывала разговор с мамой о предстоящей вечеринке, но дальше тянуть некуда.

– Мам, – отнеся графины в гостиную, я наконец решаюсь. – Сегодня проходит традиционная университетская вечеринка в честь начала учебного года. Меня на нее тоже пригласили.

Выпустив из рук швабру, мама поворачивается ко мне:

– На какую ещё вечеринку?

– Это что-то вроде встречи студентов, – как можно небрежнее говорю я, по идиотски улыбаясь. – Будет небольшой фуршет с музыкой.

– Фуршет, музыка, выпивка, а потом пьяные оргии, да? – раздраженно вставляет мама. – Я не первый год живу, и прекрасно знаю, что происходит на таких вечеринках. Озабоченные парни и девки в платьях, еле прикрывающие задницы, хлещут алкоголь, а потом последние торчат в клиниках в очередях на аборт.

– Мам… – в отчаянии лепечу я, чувствуя, что снова близка к провалу, – я не собираюсь напиваться и заниматься сексом.

– Не собираешься, конечно, – буркает она, снова берясь за швабру. – Только на деле все получается по-другому.

– Я просто хочу пообщаться… Может быть, потанцевать…

– Пусть другие танцуют! А ты думай об учебе. Вот закончишь университет, устроишься на работу и делай все, что твоей душе угодно. А пока ты живешь в доме Вилена Константиновича – думать о вечеринках забудь. И нечего смотреть на меня зверем. Потом спасибо скажешь.

На несколько мгновений в воздухе повисает тишина: слышен только гул работающей духовки. Обида и разочарование закладывают грудь. Ну что ты скажешь на это Леон? Уверен, что всегда стоит говорить правду?

– Иди отдыхай, – сухо распоряжается мама, забирая натертый до блеска фужер из моих рук. – Дальше я сама закончу.

По-хорошему, мне бы перекусить, но волнение не даёт проглотить ни кусочка. Запершись в своей комнате, я тяжело опускаюсь на кровать. Сердце напряженно колотится. «Ну что, Лия, рискнёшь? Честно останешься дома или снова соврешь?»

Так ничего и не решив, я подхожу к шкафу, выуживаю платье, принесенное Каролиной, и прикладываю его к себе. Красивое, аж дух захватывает. Черт, как же хочется хотя бы ненадолго выбраться из этого дома и потанцевать. Волосы можно забрать в высокий хвост, выпустив по бокам пару прядей, под глаза нанести немного консилера, чтобы спрятать усталость после длинного дня, румянами выделить скулы, как учила Каролина, на губы нанести блеск… И конечно, к этому платью нужны каблуки…

Покусав губу, я бросаю платье на кровать и торопливо иду в душ. На сборы есть ровно час. Я побуду на вечеринке совсем недолго, вызову такси и вернусь домой. Мама ничего не узнает.

***

Ровно в шесть, я в туфлями в руках, крадусь по коридору. Стоит кромешная тишина. Все обитатели дома разбрелись по комнатам, что мне сейчас особенно на руку.

Ускользнуть я планирую через задний двор. Руки дрожат от волнения и адреналина – я ни разу никуда не сбегала.

Холодный осенний воздух моментально забирается по тонкую ткань платья, заставляя меня содрогнуться. Чувствую себя преступницей-рецидивисткой, организовавшей побег из тюрьмы.

Леон уже ждет меня на условленном месте. Стараясь не стучать зубами, я дергаю дверь и с размаху приземляюсь на пассажирское кресло.

– Сегодня без свитера? – Его взгляд скользит по моим голым коленям и задерживается на декольте.

– У меня есть чувство меры, – отшучиваюсь я, ощущая как щеки теплеют от его внимания. – Поехали скорее.

Усмехнувшись, он отворачивается к лобовому стеклу и трогает педаль газа.

– Как скажешь.

21

Дом Петра – громадина из камня и стекла – сверкает огнями, как новогодняя гирлянда. Перед входом выстроилась вереница дорогих машин, сквозь приоткрытые окна доносятся взрывы смеха и биты танцевальной музыки. Я машинально трогаю подол платья – не слишком ли короткое?

– Ты справишься, – с усмешкой замечает Леон, галантно открывая передо мной пассажирскую дверь. – Просто притворись, что ты в восторге от происходящего, как делает большинство.

– Едва ли мне не придётся притворяться, – нараспев отвечаю я. – У меня никогда не было достаточно денег и времени на развлечения, так что из сегодняшней вылазки я планирую выжать по максимуму.

Усмехнувшись шире, Леон протягивает мне руку. Тепло его пальцев вызывает лёгкое покалывание на коже, щёки теплеют.

– Ты скоро вернёшься?

– Постараюсь побыстрее. Потанцуй, выпей шампанского, – Леон мечет в меня искрящийся весельем взгляд, – составь пока список тех, кого хочешь убить в первую очередь.

Я смотрю на него в неверии. Этот пенсионер только что пошутил?

И со смехом отвечаю:

– Боюсь, на последнее одного вечера не хватит.

Мы заходим в дом. В гостиной, окутанной полумраком в оттенках красного, полно людей и шампанского. Первым я замечаю Петра в компании незнакомых парня и девушки. В белой рубашке с расстёгнутым воротом он выглядит одновременно как модель Гуччи и наследник нефтяной империи. В противоположном углу, со стаканом в руке, неуклюже дёргается под музыку слизняк Тимур.

– Взять тебе шампанское? – Леон склоняется ко мне, чтобы перекричать звучащую музыку, и я впервые ощущаю тепло его дыхания. Пахнет чем-то очень естественным и приятным.

– Можно, – киваю я. – Для храбрости не помешает.

Взгляды присутствующих ощутимо жгут кожу. Одни, оценивающе оглядев меня с ног до головы, отворачиваются, делая вид, что не смотрели. Другие, напротив, делают всё, чтобы их внимание стало заметно, не прекращая многозначительно пялиться.

Именно так делает этот ушлёпок Морозов.

Он развалился на диване, выглядя как наглый обожравшийся кот, уверенный в том, что присутствующие собрались здесь только для того, чтобы чесать ему пузо. В руке – бокал, на лице – вальяжная ухмылка. Его взгляд с нескрываемой похотью скользит по мне, задерживаясь на ногах и груди. Лениво повернувшись к брюнету, сидящему рядом, он бесцеремонно кивает в мою сторону и шевелит губами: "Она."

– Тебе не стоит его бояться, – вполголоса произносит Леон, вкладывая в мою руку бокал шампанского.

Я киваю. Не то чтобы я боялась Морозова. Он скорее вызывает у меня опасения, как сбежавшая из зоопарка обезьяна, которая по нелепой случайности обитает среди людей.

Милена-Шер тоже здесь, и сегодня она особенно расстаралась с нарядом. У её платья настолько глубокий вырез, что можно на расстоянии разглядеть пупок.

Встретившись со мной взглядом, она хищно щурится и поднимает бокал. Я отвечаю ей тем же. Пусть не думает, что её присутствие хоть как-то меня смущает.

– Мне нравится твой настрой, – насмешливо замечает Леон, от внимания которого не ускользает наш обмен любезностями.

– Никто из присутствующих даже не представляет, насколько я рада стоять здесь, а не махать тряпкой, – бормочу я, с наслаждением делая глоток шипучего напитка. – Им нужно очень постараться, что испортить мне настроение.

– Я поеду. – Его ладонь коротко касается моей поясницы. – Каролина обещала скоро подъехать, так что тебе не будет скучно.

Прижав прохладный бокал в запылавшей щеке, я смотрю, как его фигура растворяется в полумраке. Хорошо, наверное, быть Леоном Демидовым. Куда бы ни пришел к тебе прислушиваются и смотрят с благоговением.

– Лия? – невнятный голос за спиной заставляет меня вздрогнуть.

Обернувшись, я вижу Тимура. Его взгляд затуманен, и он него жутко разит спиртным.

– Добрый вечер, – сухо здороваюсь я.

– Классно выглядишь, – навалившись рукой на стену, он нависает надо мной. – Скучаешь из-за того, что наш доблестный принц тебя бросил?

– Нет, не скучаю. Моя компания меня целиком и полностью устраивает. Я очень интересный собеседник.

Тимур, настолько пьян, что не улавливает намека:

– Выпьешь со мной? – Он неловко тычет в меня стаканом с коктейлем. – За примирение. Мы же теперь дружим.

Я вскидываю брови.

– Правда? А почему нужно было претворять дружбу топтанием моих вещей и кляузами. Это такой обряд посвящения?

– Ну чего ты опять начинаешь, Ли-я-я? – Тимур театрально закатывает глаза. – Это была шутка. Из-ви-ни.

– Ты был бы гораздо лучшим человеком, Тимур, если бы не шел на поводу у всяких отморозков, – со вздохом замечаю я. – Подумай над этим, когда протрезвеешь.

– А ты была бы гораздо лучше, если бы… – Его расфокусированный взгляд замирает на моей груди. – Если бы вырез был побольше. Это тоже шутка…

Рассеянно улыбнувшись, Тимур подносит стакан к губам.

– Ты очень красивая. Очень-очень… Если бы Леон не был моим другом, я бы сам тебя взял в прислуги… И делал бы с тобой всякие грязные вещи…

Вместо того, чтобы оскорбиться на ту пьяную ахинею, что он несет, я чувствую приступ веселья. Тощий Тимур со своим смазливым лицом и пухлыми губами сейчас слишком напоминает школьника, пытающегося охмурить умудренную опытом тридцатилетку.

– А я думала ты гей, – со смехом признаюсь я.

– Я не гей, – возмущенно рявкает Тимур. – Чтобы ты знала, у меня член побольше, чем у многих.

Поморщившись, я выныриваю из-под его руки. Если разговор зашел о причиндалах Тимура, это повод экстренно смыться.

– Рада за тебя. Я пойду. – Я треплю его во всколоченным волосам. – И если уж мы теперь дружим, то вот тебе совет: много не пей.

Повержено махнув рукой, Тимур прислоняется к стене и подносит бокал ко рту. Для него вечеринка закончится преждевременно.

Возле стола с закусками меня ждет новое испытание.

– Кто бы мог подумать, что в этой жизни тебе доведется поносить вещь от Алайа, да? – язвительно раздается сзади.

– Восприму это как комплимент, – не оборачиваясь, парирую я. – Твоё платье тоже неплохое, Милена.

– Ты же в курсе, что Леон будет здесь с Эльвирой? Паршиво, наверное, ощущать себя собачонкой, которую позвали на тусовку из жалости?

– Не знаю, если честно. – Водрузив на тарелку канапе, я поворачиваюсь. – Вот ты мне и скажи.

Шер напряженно морщится, не находясь с ответом, но затем ее взгляд поднимается поверх моего плеча, и в нем появляется торжество.

Машинально обернувшись, я вижу Леона. Вздохнуть с облегчением не получается, ведь он, как и планировалась, вернулся с Эльвирой.

Глядя, как они эффектно дефилируют навстречу, точь в точь как звездная пара с вечеринки Мет-Гала, я чувствую странный дискомфорт в груди и в животе. Будто меня хоть как-то может волновать, что Леон здесь не со мной, а со своей замороженной рыбой-невестой.

Милена успевает ретироваться до того, как они подходят. Холодный взгляд Эльвиры проходится по мне, на лице проступает сдержанная неприязнь.

– Добрый вечер. Хорошее платье. – Она грациозно опускает ладонь на плечо Леону, словно заявляя о своих правах на него. – Настоящее пожертвование в фонд бедных.

– Пожалуйста, прекрати, – предупредительно произносит он.

Я стискиваю бокал в руках. Фригидная рыбина решила забыть о манерах и начать открыто меня поддевать?

– У тебя тоже отличное платье, – цежу я сквозь зубы.

Не потому, что нечего ей ответить, а потому не хочу доставлять проблем Леону, которому и без того непросто.

– Не пытайся быть со мной милой, – холодно отрезает Эльвира. – Твою продажную натуру я вижу насквозь. И разговариваю с тобой только потому, что уважаю стремление Леона благотворительности.

– Да что с тобой… – Леон резко разворачивает ее к себе.

– Тогда тебе действительно повезло. – Я широко улыбаюсь, хотя внутри меня буквально раздирает от желания надавать Эльвире по нарумяненным щекам. – Ведь благотворительность – единственное объяснение того, почему он с тобой уже столько лет.

Выпалив это, я перевожу извиняющийся взгляд Леона.

– Я пойду потанцую. Хорошего вечера.

22

Леон

– Ты пришла сюда с намерением закатить скандал?

– Её платье, конечно, чересчур для такого мероприятия, – будто не слыша меня, замечает Эльвира, пригубив шампанское. – Но это и не удивительно. Когда ты никто, приходится кричать как можно громче, чтобы тебя заметили.

Я стискиваю зубы. Желание Эльвиры посетить сегодняшнюю вечеринку стало, наконец, объяснимым. Дело не в желании провести время вместе и даже не в ревности. Она здесь, чтобы продемонстрировать свое превосходство над Лией.

Глаза машинально находят ее. Стоя по центру импровизированного танцпола, Лия двигается в такт музыке. Глаза закрыты, мечтательно улыбается. Получает удовольствие, как и говорила.

Не помню, чтобы видел такой… расслабленной. Я невольно смотрю на ее раскачивающиеся бедра, на то, как от движения напрягаются ее икры. Танцует Лия красиво. Дело не в практике, а, скорее, в природном владении телом. Кто бы мог подумать…

Я заставляю себя отвести взгляд, сосредоточившись на стакане с минеральной водой. То, что Лия отлично танцует, очевидно не только мне – к ней прикованы десятки взглядов. Глазеет даже Тимур, хотя я всегда был уверен, что он гей.

– Может прекратишь ее разглядывать? – Тон Эльвиры полон ледяного раздражения.

– Я слежу за танцполом время от времени, чтобы не возникало проблем, – я поворачиваюсь. – Когда рядом находится твой брат, никогда не знаешь, чего ожидать.

– Так может не стоило ее сюда приводить?

Я делаю глоток вместо ответа. Ссора с Эльвирой – это изматывающее мероприятие, которое у меня нет намерения затевать. Я понимаю ее недовольство, и дал себе слово сделать все, чтобы его смягчить. Правда Эльвира никак не желает облегчать мне задачу.

Ритмичная композиция стихает, и ее сменяет мелодичная баллада. Я невольно усмехаюсь. Мы живем в век криптовалюты и искусственного интеллекта, а традиция медленного танца никак себя не изживет.

Краем глаза я вижу, как Лия, одернув платье, подходит к стойке с напитками и откупоривает бутылку минеральной воды. Я немного расслабляюсь. Отлично, что не налегает на шампанское.

– Не хочешь меня пригласить? – голос Эльвиры звучит сухо и с претензией.

– Ты же знаешь, что я не танцую.

– Если уж я сделала исключение, придя на пьяную тусовку, то и ты можешь. – Она опускает ладонь мне на плечо, так же как делала недавно в присутствии Лии. – Я хочу потанцевать.

Верный данному себе слову, я беру ее за руку и вывожу в центр зала. Я бы делал это с большей охотой, зная, что Эльвире действительно хочется танцевать, а не играть в пару года, которой мы уже давно не являемся.

– Ты бы мог не молчать, а поговорить со мной, – следует очередная порция недовольства.

– Хорошо, давай поговорим. – Я плотнее сжимаю ладони на талии Эльвиры. – Как тебе здесь?

– Не скажу, что нравится. И если тебе интересно, Петр только что подошел к твоей домработнице и пригласил ее на танец.

Я машинально оборачиваюсь. Петр действительно выводит Лию на танцпол. Заметив мой взгляд, он, сдержанно улыбнувшись, поднимает вверх указательный палец. Всего один танец, друг.

Даже несмотря на этот жест, я чувствую острое раздражение, от которого напрягается все тело. Петр, как и я, обычно тоже не танцует, и он знает традиции. Собственность альфы другим трогать нельзя.

– Ты так и будешь на них смотреть? – гневное шипение Эльвиры заставляет меня вздрогнуть и повернуть голову. – Сколько можно выставлять меня дурой?

– Может, ты наконец перестанешь цепляться к каждому моему взгляду и жесту? – я хмурюсь, злясь на себя за потерю контроля. – Я не твой питомец.

– Ты унижаешь меня, Леон. – Вырвав руку, Эльвира делает шаг назад. В ее глазах сверкают обида и гнев. – Я немедленно уезжаю. А ты, если хочешь, оставайся.

Я прикрываю глаза в попытке подавить раздражение, грозящееся вырваться наружу. Разумеется, я бы никогда не пригласил Лию, зная, что Эльвира придет.

– Я тебя отвезу.

Эльвира болезненно кривится.

– Отвезешь, чтобы потом вернуться сюда и продолжить облизывать ее глазами?

Глядя, как она стремительно идет к выходу, я достаю телефон.

– Каролина. Ты приедешь?

– Да, я же сказала. А что, там совсем скучно?

– Мне нужно срочно уехать. Здесь остается Лия, и я бы хотел, чтобы ты за ней присмотрела.

– Без проблем, – беззаботно откликается сестра. – Буду минут через пятнадцать.

***

Дорога до дома Эльвиры проходит в тягостном молчании.

Я смотрю на дорогу, она – тоже. Уж лучше так, чем в очередной раз ругаться.

Лишь когда ворота на парковку со скрежетом раскрываются, она поворачивается ко мне.

– Почему ты от меня отдалился, Леон?

Я давлю усталый вздох. Козлом отпущения снова назначили меня.

– Не думаю, что проблема только во мне, Эльвира.

Она молчит, глядя перед собой.

– Может быть, ты и прав.

После этих слов мне наконец хочется посмотреть на нее. Пожалуй, впервые за долгое время посмотреть по-настоящему. Мы вместе так долго, что стали относится друг к другу как к надоевшим членам семьи. Она – вечно недовольная жена, я – помешанный на работе муж. А это плохо для отношений.

Ее плечи напряжены, тонкие пальцы сцеплены в замок.

– Поднимешься? – спрашивает она, закусив губу.

Привычный образ ледяной королевы рассыпается у меня на глазах, уступая место вине и сочувствию. Она не требует, а просит.

– Конечно. – кивнув, я собираюсь открыть дверь, но требовательная вибрация в кармане брюк мешает.

Нахмурившись, я смотрю на экран. Звонит Каролина.

Я провожу пальцем по экрану.

– Ты приехала? Все в порядке?

– Леон? – Голос сестры звучит торопливо и взволнованно. – Что-то не так… Ты можешь приехать?