Текст книги "Дождь Забвения"
Автор книги: Аластер Рейнольдс
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Питер расставил ноги, заложил руки за спину.
– А теперь поговорим о числах и фактах. Насколько далеко проникли прогры? И что нашли?
Ожье подалась вперед, предчувствуя, что сейчас прозвучит главное.
– Мы и сейчас точно не знаем, когда они нашли портал Седны. Скорее всего, около полувека назад, между две тысячи двести десятым и две тысячи двести пятнадцатым. С тех пор они исследовали – или хотя бы посетили – от пятидесяти до шестидесяти тысяч планетных систем. По любым меркам число впечатляющее. Но вот в чем беда: несмотря на все усилия, они не обнаружили ничего стоящего таких усилий.
Ожье кивнула. Она не слишком интересовалась гиперсетью, но даже из услышанного краем уха следовало, что предприятие обернулось жестоким разочарованием.
– Второй вариант: они нашли что-то, но не желают сообщать нам. Однако для них это вряд ли целесообразно. Они добиваются доступа к Земле, а нам могут предложить, кроме скудной толики универсального лекарства и прочих опасных мелочей, лишь посещения гиперсети в качестве платящих за удовольствие туристов. Оттого прогры пытаются приукрасить находки: бесконечный список безжизненных камней и ледяных гигантов.
Питер расцепил руки и наклонился с заговорщицким видом к камере.
– Забавно, но, как я уже и говорил, если они и смогли отыскать что-нибудь на тех мирах, нам вряд ли расскажут.
– Пожалуйста, продолжай! – не сдержалась Ожье, будто просьба могла быть услышана.
– Иллюзия полной бесполезности гиперсети поддерживается определенными кругами прогров, причем на высочайшем уровне секретности. Оттого этот орешек оказалось так тяжело разгрызть.
За спиной Питера снова изменилось изображение. В увеличенном виде предстал рукав Галактики, испещрив черноту звездами. Из тьмы вынырнула серо-голубая планета с удивительно гладкой поверхностью, видимая на фоне далекой звезды или скопления звезд. Верхнюю часть полумесяца звезды окрашивали красно-оранжевым, остальное же казалось холодно-голубым, словно отсвет луны на снегу. Планета на экране увеличивалась, пока не стала больше Питера. При таком масштабе стали различимы детали поверхности. И она вовсе не походила на неровную, изувеченную катаклизмами поверхность обычной планеты.
Планетную сферу составляло множество тесно пригнанных пластин, и от безукоризненной правильности этой мозаики захватывало дух. Не привычная космическая глыба, а нечто сродни сложнейшей молекуле или вирусу.
– Добавим-ка шкалу измерений, – произнес Питер.
Планету окружил параллелепипед координатных осей, возникли цифры, показывая, что диаметр – десять неких единиц длины.
– Что там… – нетерпеливо заговорила Ожье.
– По осям – световые секунды, – ответил с экрана Питер. – Сфера в диаметре – около десяти световых секунд. Чтобы дать наглядное представление, скажу, что в эту структуру можно уместить Солнце и еще останется прилично места. Но орбиту Земли туда не всунешь, поскольку ее диаметр – восемь световых минут. Нужна сфера в пятьдесят раз больше, чтобы вместить и земную орбиту. Но если расположить Землю в середине сферы, орбита Луны войдет чудесно.
– Простите, я не ослышалась, – попыталась перебить Ожье, – или он на самом деле сказал «в эту структуру»?
Агенты не ответили, и раздосадованная Верити снова уставилась на экран.
– Думаю, не следует слишком удивляться тому, что мы в конце концов нашли несомненно нечеловеческий артефакт. Мы ведь всегда знали, что такие вещи существуют. Гиперсеть – достаточное тому свидетельство. Но найти структуру настолько огромную… думаю, подобного не ожидал никто. Первый большой вопрос: черт возьми, да что же это? Второй вопрос: и какой нам с него прок?
Сфера сжалась в точку, исчезла. На экран опять легла Галактика, исчерченная светящимися векторами гиперсети.
– А теперь сюрприз номер два: прогры нашли не одну такую структуру, а два десятка, разбросанных по Галактике.
Питер щелкнул пальцами, и по изображению Галактики рассыпались голубовато-серые сферы размером с мяч для гольфа.
– При таком масштабе их расположение не увидеть, но уж поверь мне на слово: ни одна из структур не расположена в месте сколько-нибудь примечательном. Хотя все – вблизи какого-нибудь портала. Прогры называют их структурами АБО. АБО означает «аномально большой объект». Звонкое название, так и просится на язык. Поскольку они нашли уже двадцать за довольно короткое время, а гиперсеть куда обширнее, чем разведанная ее часть, то напрашивается предположение: таких объектов тысячи, десятки тысяч по всей Галактике. Они лежат между звездами, будто кладка яиц.
Питер выдержал паузу.
– Или часовых бомб.
На картинке возникла голубовато-серая сфера. Но теперь ее изображение походило на схему. Краска поблекла, оставив лишь тонкий круг.
– Это поперечное сечение. Прогры получили его, используя нейтринную томографию. Поставили пятидесятикиловаттный нейтринный лазер на корабль, залетели с другой стороны сферы. А с этой стороны находился другой корабль, с детектором нейтрино – набором перенапряженных ультрачистых кристаллов сапфира, настроенных на возбуждение коллективных решеточных колебаний при взаимодействии хотя бы с одним нейтрино. Излучатель сканировал пучком АБО, корабль-детектор поспевал к ожидаемому месту выхода пучка. Детектор обнаружил, что внешняя оболочка – приблизительно в километр толщиной, неизвестного состава. В центре структуры оказалась концентрация массы, внутренняя сфера в несколько тысяч километров диаметром – типичный размер планеты наподобие Земли или Венеры и с таким же профилем плотности. В остальном же сфера, насколько показывают данные сканирования, пуста. Там вакуум.
– Поразительно, слов нет, – сказала Ожье агентам. – Пугает уже то, что мне сообщают такое. Но я не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне и к трибуналу.
– Увидите, – пообещала Рингстед.
А Питер говорил, уже не отвлекаясь:
– Основываясь на сканах, прогры заключили: структуры АБО – оболочки вокруг планет. Иногда планеты заключены в них вместе с лунами. Это свидетельство очень развитой технологии – на уровне самой гиперсети. Но встает вопрос: зачем? С какой стати заключать целый мир в темную скорлупу, изолировать от Вселенной? Хотя внутри может быть и не темно. Что там находится, не известно никому. А может быть, клеткой АБО выглядит лишь снаружи. Каково состояние материи под оболочкой, остается лишь гадать. А что, если планеты подверглись карантину из-за жуткого преступления или биологического катаклизма? Может, это антимиры, приплывшие в нашу Галактику и, в силу необходимости, изолированные на своем пути сквозь нее. А вдруг это нечто гораздо худшее? Насколько нам известно, прогры, несмотря на все их исследования, этого не знают. Лишь гадают.
Питер посмотрел прямо в камеру, его глаза блестели. Он позволил себе улыбнуться. Едва заметно – лишь крошечная морщинка появилась в углу рта.
– А вот мы – знаем, – сказал бывший муж Верити Ожье. – Мы нашли путь в сферу, о котором не догадываются прогры. И ты, Верити, совершишь небольшое путешествие внутрь ее.
Глава 7
Телефон выволок Флойда из сна в самом начале девятого. Дождь шел всю ночь и продолжился утром. Он хлестал по окну, оставляя длинные косые полосы; ветер дергал стекло в расхлябанной металлической раме. Где-то в квартире радостно насвистывал Кюстин, возясь со стиркой. Флойд поморщился. Поутру он сильнее всего ненавидел два явления природы: звонящие телефоны и веселящихся людей.
Полураздетый – слишком уж хотелось спать вчера, – он выбрался из кровати и снял трубку.
– Месье Бланшар, я к вашим услугам, – проговорил хрипло и заспанно.
– Как вы догадались, что это я? – удивленно спросил старик.
– Чутье.
– Я не слишком рано?
Флойд выскреб комочки засохшей слизи из уголков глаз.
– Месье, вовсе нет. Я уже сколько часов на ногах, расследую дело.
– В самом деле? Тогда у вас, наверное, есть для меня новости.
– Рановато для новостей. Мы еще перевариваем информацию, собранную прошлой ночью. – Флойд подавил зевок.
– Значит, у вас уже есть сто́ящие разработки версии?
– Есть парочка.
Ввалился Кюстин, сунул Флойду в руку кружку черного кофе.
– Кто это? – спросил партнер зловещим театральным шепотом.
– Догадайся, – в той же манере ответил Флойд.
– И что за версии? – допытывался Бланшар.
– Рановато еще говорить о них. Определенности мало. – Флойд заколебался, но все же решил рискнуть. – Вообще-то, я уже нашел специалиста, чтобы разобраться с документами из коробки.
– Специалиста? Вы имеете в виду, знающего немецкий?
– Да, – вяло подтвердил Флойд.
Он отхлебнул зловредно крепкого кофе и искренне пожелал, чтобы Бланшар – и весь мир в обнимку с ним – оставили его в покое до обеда. Кюстин присел на край неубранной постели, положил руки на колени, все еще укрытые цветастым фартуком.
– Ну хорошо, – согласился Бланшар. – Думаю, наивно ожидать успехов так скоро.
– Да, не слишком разумно, – поддакнул Флойд.
– Я свяжусь позднее. Очень интересно, что ваш специалист скажет о бумагах мадемуазель Уайт.
– Я и сам ожидаю затаив дыхание.
– Тогда всего наилучшего.
Флойд с облегчением услышал щелчок – старик положил трубку.
– Надеюсь, вчера вечером, после того как я уехал, ты отыскал что-нибудь интересное, – сказал Флойд Кюстину.
– Думаю, результат куда скромнее, чем ты надеялся. А как у тебя с Гретой?
– Куда скромнее, чем я надеялся.
Кюстин благодушно взглянул на друга:
– Как я понял из твоего разговора с Бланшаром, ты скоро снова увидишь ее?
– Сегодня к вечеру.
– По крайней мере, еще один шанс, – сказал Кюстин, вставая и развязывая фартук. – Спущусь-ка я, куплю хлеба, и мы обговорим дела за завтраком.
– Ты ведь говорил, что ничего не нашел.
– Может, и нашел кое-что, уверенности никакой. Но сосед мадемуазель Уайт заметил любопытнейшую вещь.
– И что за вещь?
– Узнаешь за завтраком. А ты мне расскажешь, как было с Гретой.
Пока Кюстин ходил за хлебом, Флойд просмотрел утреннюю газету. Проскочил заголовки – что-то об убийстве на первой полосе, – и на третьей внимание привлекло знакомое имя. Мальо. Тот самый инспектор, давший Бланшару имя и телефон Флойда. Еще чистая капля меда в целой бочке дегтя. Мальо предпочитал оставаться в стороне от политического сыска, который Шателье навязывал полиции. Когда-то Мальо был восходящей звездой криминального отдела. Там Флойд и познакомился с энергичным инспектором. Но дни громких арестов и крупных преступлений давно прошли. Теперь Мальо подбирал крохи со стола, занимался грязной скучной работой, вроде охоты за бутлегерами. В статье говорилось о том, что Мальо обнаружил нелегальное производство пластинок в квартале Монруж. Якобы расследование еще продолжалось и полиция искала другие нелегальные предприятия в том же комплексе заброшенных зданий.
Новость испортила настроение. Конечно, это замечательно, что теперь можно копаться в развалах, не опасаясь принять подделку недельной давности за бесценную реликвию истории джаза – скажем, запись фирмы «Жене» Луиса Армстронга от 1923 года. Но печально думать, что такие люди, как Мальо, занимаются мелочами, когда по-настоящему подозрительные смерти остаются нерасследованными.
Флойд пошел в душ и умылся тепловатой водой, подкрашенной ржавчиной гнилых труб старого дома. Во рту чувствовался скверный привкус – не от воды из душа и не от вчерашнего апельсинового бренди, выпитого вместе с Гретой. Вытираясь, он услышал, как в квартиру вошел Кюстин. Флойд натянул брюки, прицепил подтяжки, облачился в чистую белую рубашку. Выбор галстука оставил до момента, когда придется встретиться лицом к лицу с внешним миром.
Он прошлепал в крохотную кухоньку в одних носках. Ее уже заполнил теплый запах хлеба. Кюстин намазывал масло и джем на толстый ломоть.
– Эй, скушай-ка и перестань выглядеть таким несчастным, – велел бывший инспектор.
– Можно было и не звонить мне в восемь утра, – проворчал Флойд, садясь напротив напарника. – Андре, у меня появились сомнения насчет этого дела. Может, дадим отбой, пока не залезли слишком глубоко?
Кюстин налил обоим кофе. Его пиджак был в крапинах дождя, но в остальном бывший полицейский выглядел безукоризненно: с яркими живыми глазами, подтянутый и свежий, чисто выбритый, усики аккуратно подстрижены и напомажены.
– Вчера у меня тоже возникло подобное ощущение.
– А сейчас?
– Сейчас чую, что пахнет убийством. Ее сосед рассказал кое-что интересное. Вокруг мадемуазель Уайт и впрямь происходило нечто необычное.
– И что же рассказал сосед? – Флойд откусил от бутерброда.
Кюстин заправил платок за ворот.
– Я поговорил со всеми жильцами, кого нашел вчера вечером. Бланшар думал, дома будут все, но двое еще не вернулись или покинули здание до того, как я начал опрос. Поговорим с ними потом. В конце концов, это хороший повод немного потянуть дело.
– Итак, сосед, – напомнил Флойд.
– Он молод, студент-юрист. – Кюстин впился в свой бутерброд и деликатно стер платком повидло с губ. – Охотно рассказал мне кучу всего. Вообще, мне все охотно рассказывали, как только выясняли, что я не с Набережной. А что касается убийства… – Он взмахнул бутербродом для вящей выразительности. – Как только они поймут, что могут быть свидетелями на процессе об убийстве, их будет просто не унять!
– И что такого поведал студент-юрист?
– Он ее практически не знал. Сказал, что у него рваный график, поэтому они пересекались редко. Кивал, увидев ее на лестнице, только и всего.
– Она ему нравилась?
– У парня, как я понял, есть невеста.
– Похоже, он и в самом деле ничего не знает. Что же рассказал интересного?
– То, что он слышал. Ты же в курсе: стенки в этих домах будто из рисовой бумаги. Он всегда знал, дома ли Сьюзен. Когда она ходила, скрипели половицы.
– И это все?
– Нет. Он слышал шум, странные звуки. Словно кто-то тихо проигрывал на граммофоне или по радио одну и ту же ноту, снова и снова.
Флойд поскреб темя и заметил:
– Бланшар говорил, она никогда не слушала музыку. Ни по радио, ни на том старом патефоне. Но про шумы упоминал и он.
– Да. И он бы, конечно, заметил, если бы она держала в комнате музыкальный инструмент.
– Значит, это был не инструмент. А что тогда?
– Чем бы эти звуки ни были, доносились они из приемника. По описанию студента, очень похоже на кодированное сообщение. Он слышал длинные ноты и короткие, а временами их череда повторялась, будто проигрывали снова одно и то же послание.
Впервые за утро Флойд встрепенулся, почуяв, что они наткнулись на что-то интересное.
– Ты имеешь в виду, вроде кода Морзе?
– Сам делай выводы. Конечно, студенту не пришло в голову записать услышанные звуки. Он о них и не вспомнил и значения им не придавал, пока не узнал о смерти Сьюзен.
– В самом деле?
– Он учится уже три года. За этот срок снимал дюжину комнат. И всякий раз попадались соседи с необычными привычками. Обязательно хоть в чем-то, но чудаки. Мол, пожив немного, на странности перестаешь обращать внимание. Студент признался, что сам любил полоскать горло, громко булькая, пока сосед не заявил ему, что это не совсем подобающее занятие в два часа ночи.
Флойд закончил со своим хлебом и кофе.
– Нужно вернуться в комнату и обследовать ее как можно тщательней.
– Думаю, Бланшар с удовольствием согласится, если поймет, что это в интересах дела, – поддакнул Кюстин.
Вставая, Флойд пощупал подбородок и напомнил себе обязательно побриться перед выходом на улицу.
– Но пока не стоит говорить старику. Не хочу, чтобы он слишком возбудился оттого, что она может оказаться шпионкой.
Кюстин лукаво глянул на партнера:
– Но ведь ты задумался, правда? Уж точно не отбросил сразу эту версию.
– Давай пока остановимся на вещах реальных. На показаниях других жильцов. Ты выяснил у них что-нибудь полезное?
– Ничегошеньки. Правда, один тип сказал, что видел странную девочку, болтавшуюся по дому в день убийства.
– Странную в каком смысле?
– Очень болезненной она выглядела.
– Ну, тогда пройдемся по обычным подозреваемым больным детишкам, и дело раскрыто! – Флойд рубанул ладонью воздух.
Но в душе неприятно шевельнулось воспоминание о девочке, выходившей из дома Бланшара, когда туда впервые приехали Флойд с Кюстином.
– Ты думаешь, тут может быть какая-нибудь связь?
– Парень просто старался помочь в меру своих сил. По крайней мере, у всех жильцов теперь есть твои визитки, все пообещали связаться, если в памяти всплывет что-то новое. Про сестру Сьюзен никто ничего не знал. – Кюстин принялся намазывать маслом второй кусок хлеба. – Ну-с, теперь твоя очередь выкладывать новости.
«Матис» пробирался сквозь плотный поток транспорта, обычный для рабочего утра. Колеса плескали водой – местами стоки не справлялись, по улице текла река. Но дождь наконец прекратился, солнце блестело на камнях, чугуне фонарных столбов, статуях и знаках в стиле ар-нуво, карауливших входы в метро. Флойд любил Париж таким. Его мутным, заспанным глазам город казался картиной маслом, которой требовалось еще несколько дней, чтобы высохнуть.
– Насчет Греты… – подал голос Кюстин с заднего сиденья. – Флойд, нельзя откладывать навечно. У нас же договор.
– Какой договор?
– Я рассказываю тебе новости по делу, ты мне рассказываешь про Грету.
Флойд стиснул руль.
– Она вернулась ненадолго. С нами петь не будет.
– Уговорить ее надежды нет?
– Никакой.
– Тогда зачем вернулась? Помучить тебя? Наша маленькая властная фройляйн жестока, но не настолько.
– Умирает ее тетка. Грета хочет побыть с ней до конца. По крайней мере, это одна из причин ее возвращения.
– А другие?
Флойд заколебался. Захотелось посоветовать Кюстину, чтобы не лез в чужие дела. Но он не заслужил такого обращения. В конце концов, его будущее от решения Греты зависит не меньше, чем будущее Флойда. Хотя Кюстин еще не понял этого.
– Она не вернется и к своему бродячему джаз-банду.
– Разругалась?
– Нет. Но сделала вывод, что у нее нет будущего с ними. И ей пришла в голову идея.
– Петь одной?
– Гораздо амбициозней. Телевидение. – Флойд проговорил это слово как непристойность и покачал головой. – Она хочет связаться с телевидением.
– Тут нечему удивляться. У нее талант, и выглядит она уж точно на все сто. Телевидение ей не повредит. Отчего ты не радуешься за нее?
Флойд объехал провал среди улицы. Подле ямы перешучивались рабочие в комбинезонах, однако никто не работал.
– Потому что речь идет об американском телевидении. В Лос-Анджелесе, конечно.
Несколько кварталов проехали молча. Флойд вел машину, представляя, как скрипят шестерни в голове партнера, соображающего насчет последствий. Наконец «матис» затормозил у светофора.
– И она предложила тебе ехать с ней, – заключил Кюстин.
– Не то чтобы предложила. Поставила ультиматум. Если я поеду с ней, это шанс быть вместе. Она сказала, мы оба посмотрим, что из этого выйдет. А если я не соглашусь, она простится со мной навсегда.
Загорелся зеленый свет, и машина тронулась.
– Да уж, ультиматум. Хотя, с ее точки зрения, все логично. Хорошо иметь крепкого американского приятеля. Пусть отгоняет акул.
– Я француз.
– Ты француз, когда это устраивает тебя. При нужде с легкостью делаешься американцем.
– Я не могу ехать. Моя жизнь здесь. У меня работа. И партнер, чей кусок хлеба зависит от меня.
– Похоже, ты отчаянно пытаешься убедить в чем-то самого себя. Хочешь узнать мое мнение?
– Кажется, я его узнаю в любом случае, хочу этого или нет.
– Поезжай. Сядь на самолет, корабль – да что угодно – до Америки. Присмотри за ней в Голливуде, или где там телевизионщики выстроили свою империю. Отведи на все два года. Через два года Грета еще сумеет неплохо устроиться здесь.
– А я как?
– Если она хорошо устроится там, тебе не придется заботиться о заработках.
– Андре, я не знаю.
Кюстин в сердцах хлопнул по приборной панели:
– Да что тебе терять-то? У нас сейчас дело, но обычно мы едва сводим концы с концами. Сейчас-то мы на коне, но если не раскроем убийство, то окажемся ровно там, где были вчера. Будем бродячими музыкантами, околачивающимися под дверями в Марэ. Только у нас уже нет контрабаса.
– Мы всегда найдем детективную работу.
– Несомненно. Но вот что я скажу, Флойд. Если я чему и научился, имея дело с тобой, так это простой истине: выслеживая пропавших кошек и любовниц, много не заработаешь.
– А ты что бы сделал?
– То же, что и всегда. Следовал бы своему чутью и совести.
– Если бы дошло до отъезда, я бы передал дела тебе.
– Ага, значит, хотя бы досюда ты обдумал перспективы. Я рад, что хоть раз в жизни мой партнер мыслит трезво.
– Я обдумываю возможность, не более того, – сказал Флойд, заворачивая на улицу, где жил Бланшар. – И никуда не двинусь, пока мы не закончим расследование.
– Месье, чему я обязан столь неожиданным визитом? – поинтересовался старик, впустив в дом сыщиков. В лестничную клетку и коридоры попадало мало света, и все казалось почти таким же, как накануне вечером. – Вижу, за час многое может измениться.
– Я же говорил вам: мы с партнером кое-что узнали, – сказал Флойд. – И потому хотим еще раз обследовать комнату мадемуазель Уайт.
– Думаете, в первый раз вы упустили что-то важное?
– То был поверхностный осмотр, а не обследование, – сказал Флойд и кивнул на чемоданчик в руке Кюстина. – Теперь поработаем по-настоящему.
– Хорошо, я провожу вас.
Партнеры немного подождали, пока хозяин не застегнет кардиган и не возьмет ключи. Затем поднялись за ним по лестнице на пятый этаж.
– Спрашиваю на всякий случай: с тех пор как мы побывали в комнате, никто туда не входил? – спросил Флойд.
– Никто.
– А мог кто-нибудь проникнуть без вашего ведома?
– Для этого нужен ключ. А ключ мадемуазель Уайт у меня. Он был при ней в момент смерти. Полиция вернула его мне.
– Кто-нибудь ведь мог сделать дубликат? – не отставал Флойд.
– В принципе да, но на ключе номер квартиры. Ни один уважающий себя мастер не возьмется делать дубликат без согласия домовладельца.
Бланшар впустил сыщиков в комнату. При дневном свете она выглядела больше и запущенней, но в остальном была точно такой же, какой Флойд ее помнил со вчерашнего вечера: забитой книгами, пластинками, журналами и газетами. Дверь на балкон была приотворена на дюйм для проветривания; прикрывающие ее тонкие гардины шевелились на сквозняке.
– Пожалуйста, не обижайтесь, но нам лучше работается без зрителей, – сообщил Флойд.
Бланшар задержался у двери, и Флойд подумал, что избавиться от него не удастся.
– Ну хорошо, – согласился все-таки старик. – Я предоставлю вам возможность поработать без посторонних глаз. Но пожалуйста, оставьте все в том же виде, в каком нашли.
– Именно это мы и сделаем, – пообещал Кюстин.
Он подождал, когда за стариком закроется дверь, и спросил:
– А что именно мы ищем?
– Я хочу знать, что она слушала по радио. Кстати, глянь, не околачивается ли старик поблизости.
Кюстин подошел к двери, приотворил ее и осмотрел коридор.
– Нет, слышно, как он спускается по лестнице. Хочешь, чтобы я проверил и соседей?
– Не нужно. Они, скорее всего, на работе.
Флойд опустился на колени перед огромным старым приемником. Сперва достал блокнот и проверил, не изменилось ли со вчерашнего дня положение стрелки настройки. Приемник нагрелся, полоска индикатора бледно засветилась. Когда стрелка поползла по диапазону, раздался лишь треск – ни музыки, ни голосов, ни кодированных сообщений.
– Может, сосед навоображал? – предположил Кюстин.
– Бланшар тоже упоминал радиошум. Вряд ли обоим независимо друг от друга вообразилось одно и то же.
– Значит, приемник испортился.
– Может, и в самом деле испортился. Посмотри-ка!
Кюстин опустился рядом с напарником и проследил за его взглядом.
– Флойд, это ковер. На удивление обычная вещь в квартирах.
– Олух, я на следы показываю, – буркнул Флойд, энергично тыча пальцем в две отметины на ковре, разделенные шириной приемника. – Не знаю, свежие они или нет. Я еще вчера подметил, что ковер примят, но тогда не понял простейшего.
– А теперь понял?
– Этот приемник оттаскивали от стены.
– Торопились, наверное. Очень неаккуратно.
– Вот именно! – Флойд хлопнул напарника по спине. – Глянем-ка, а?
– Не повредит.
– Проверь, закрыта ли дверь на задвижку. Не хотелось бы, чтобы старикашка внезапно зашел и увидел, как мы копаемся в приемнике. Еще подумает что-нибудь не то.
– Закрыто надежно, – заверил Кюстин, подергав дверь.
Вместе они оттащили приемник от стены, стараясь не оставить новых отметин на ковре. Устройство было очень тяжелым, и Флойд подумал, что без Кюстина пришлось бы повозиться.
– Глянь, – сказал Флойд, когда прибор уже стоял в полуметре от стены. – Три шурупа на полу, щепки. Шурупы просто выдирали из задней стенки. Зачем?
Кюстин заглянул через плечо друга, прижав к носу платок – поднялась туча пыли.
– Кто-то здесь уже покопался.
– Причем в спешке, – добавил Флойд, поворачивая фанерку, служившую задней стенкой приемника.
Та держалась на единственном шурупе.
– Чтобы вывинтить их, требовалось всего пять минут. Но у того, кто это сделал, не было времени искать отвертку. Должно быть, он сунул что-то в щель, отодрал стенку и увидел начинку прибора.
– Хорошо, что у меня есть отвертка, – заключил Кюстин и пошел за чемоданчиком.
Над каким бы делом ни работали партнеры, Кюстин всегда держал при себе рабочий набор взломщика.
– Попробуй ее вовсе снять, – посоветовал Флойд.
Кюстин отвинтил последний шуруп, и фанерный задник отпал, открыв нутро приемника.
– Интересно… мягко говоря, – только и сказал Флойд.
– Давай-ка повернем к свету, – предложил Кюстин. – Надо рассмотреть хорошенько.
Вдвоем они повернули устройство задней стороной к балконному окну. Луч утреннего света, золотя висящие в комнате пылинки, проник в прибор, осветив похожую на птичье гнездо скрутку проводов, мешанину радиоламп и эмалированных деталей. Почти все нутро деревянного ящика было плотно забито деталями, соединенными в узловатое, перепутанное, неимоверно сложное нечто.
– Я таких радиоприемников и не видывал никогда, – сделал вывод Кюстин. – Похоже на вывихнутый образчик современного искусства. Чтобы глянуть на такой, платишь огромные деньги, а потом стоишь, скребешь темя и изображаешь глубокую вдохновленность.
– Может, она все-таки шпионка?
– Но что это за штуковина? Для чего предназначалась?
Флойд выключил прибор, затем осторожно сунул палец в путаницу проводов, стараясь ничего не задеть. И тут же заметил: часть их болтается свободно. Оголенные металлические концы блестели, и на них, грубо выдранных, держались комочки припоя.
– По мне, тут полное безумие, – сказал он. – Но ты разбираешься в таких вещах лучше. Похоже на что-нибудь осмысленное?
– Зависит от того, что называть осмысленным. Я могу распознать большинство деталей. Скажем, вон конденсаторы… пара сопротивлений… стандартные радиаторы… а вот, похоже, переменный конденсатор настройки. Честно говоря, все детали обычные – но как плотно их напихали! Хватило бы на два десятка радиоприемников. – Кюстин улыбнулся и добавил: – Кроме деталей, конечно, необходима университетская степень по схемотехнике и навык обращения с паяльником.
– Может, и то и другое у нее было? В конце концов, если шпион осиливает сложный шифр, он и схемотехнике может научиться.
– И ты всерьез считаешь, что Сьюзен Уайт собрала это чудовище?
– Или она, или ее сообщники. Альтернативы я не вижу.
– Но зачем ей самодельное радио? Если она шпионка, разве не могла бы привезти оборудование с собой?
Флойд уже задавал себе этот вопрос, но не нашел ответа.
– Может, боялась разоблачения? – предположил он. – Легально попасть в страну можно только через таможню.
– У шпионов, по идее, всякие потайные отделения в багаже.
– Слишком большой риск. Лучше зашифрованный список покупок и инструкция по сборке.
Кюстин встал, прислонился к стене, задумчиво трогая усы.
– Тут, конечно, много непонятного. Но уже можно выдвинуть версию. Сьюзен Уайт – иностранная шпионка. Она прибыла в Париж и сняла квартиру. Теперь ей нужно держать связь с помощниками или с начальством – где бы и кто бы они ни были.
– Или ей необходимо слушать чьи-то передачи, – добавил Флойд.
– Это тоже возможно. – Кюстин тряхнул пальцем, мол, засчитано. – В силу необходимости она собирает прибор на базе старого радиоприемника. Возможно, как раз пользовалась устройством, когда явились убийцы. Ее ликвидировали, сбросив с балкона, как и предположил Бланшар. Затем убийцы заметили прибор – или еще раньше видели, как Сьюзен пользовалась им, – но вынести его из квартиры не могли, не привлекая внимания. Предположим, у них – если их больше одного – оставалось очень мало времени на бегство. Ведь на мостовой лежало мертвое тело.
– И разбитая пишущая машинка, – добавил Флойд.
– Ну да, – неуверенно согласился Кюстин. – Не знаю, как одно совмещается с другим. Может, ее стукнули пишмашинкой?
– Не надо, – посоветовал Флойд. – Давай пока ограничимся гипотезой о крайней спешке убийцы.
– Ладно. У преступника – или преступников – хватило времени отодвинуть приемник, отломать заднюю стенку и запустить руку внутрь. Они повредили, что смогли, надеясь испортить устройство. Наверняка изувечили бы его сильнее, если бы успели, но, похоже, ограничились несколькими проводами.
Флойд отодвинул связку проводов и пожалел, что не взял фонарь.
– Надо оживить эту штуковину.
– Надо отдать эту штуковину властям, – возразил Кюстин.
– Думаешь, они воспримут дело серьезней только потому, что мы обнаружили сломанный радиоприемник? Андре, подумай: прямых доказательств у нас по-прежнему нет.
Флойд осторожно взял вырванный провод, выискивая место, где он был прежде.
– А если мы это починим…
– Но убийцы могли что-нибудь вытащить оттуда и унести!
– Предположим, они очень торопились и не хотели быть пойманными с доказательствами визита в эту комнату.
– Ты такой оптимист, сам на себя не похож, – заметил Кюстин, затем подошел к двери и приложил к ней ухо. – Погоди-ка! Кто-то поднимается по лестнице.
– Давай придвинем приемник назад к стене. Быстрей!
Флойд придержал фанерку, а Кюстин наскоро прихватил ее одним шурупом. С остальными возиться некогда. За спиной скрежетнула дверь – кто-то повернул ручку.
– Бланшар! – прошипел Кюстин.
– Месье, один момент! – подал голос Флойд, волоча на пару с Кюстином приемник, царапая и сминая ковер.
Хозяин громко постучал:
– Откройте!
– Секундочку! – взмолился Флойд.
Кюстин подошел к двери и открыл, пока Флойд, встав спиной к приемнику, тыкал изо всех сил каблуком в ковер, стараясь разгладить неровности.
– Мы решили закрыть дверь, – объяснил Флойд. – Не хотели, чтобы соседи ненароком полюбопытствовали.
– И что? – спросил Бланшар, заходя в комнату. – Вам удалось что-нибудь найти?
– Мы здесь всего лишь пять минут. – Флойд повел рукой вокруг, жалея, что встал слишком близко к приемнику. – Тут еще уйма работы. Мадемуазель Уайт успела собрать немало вещей.