Текст книги "Не кровные (СИ)"

Автор книги: Алана Инош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Вот, это Серёга, а это – Дэн. – Карина ткнула пальчиком в монитор компьютера, на котором она показывала снимки.

Серёга был светло-русым и голубоглазым, с обаятельной улыбкой. Дэн – темноглазый красавчик-брюнет; наверняка он не знал отбоя от девиц. Хоть Карина и не видела, кто воспользовался её беспомощным состоянием для удовлетворения своей похоти, но она была уверена, что Серёга этого сделать не мог.

– Он нормальный! Весёлый, добрый, порядочный... И вообще, у него девушка есть. Он на меня вообще не смотрел, а вот Дэн как раз таки клеился.

– Понимаешь, сестрёнка, в жизни так бывает... Думаешь, что вроде знаешь человека, а на самом деле – ни хрена не знаешь. Ни его, ни тёмные уголки его души.

– Нет, Слав, я не верю, что Серёга способен на такое! А вот этот Дэн... Он мог! Что-то в нём было... такое. Неприятное.

В квартире Алины мог остаться стаканчик со следами клофелина, слюной Карины и пальчиками Дэна. Либо Серёги, если они придумали это вдвоём. Одну улику Карина угробила, постирав бельё, вторая ещё циркулировала у неё в крови, готовая вот-вот выветриться; если Алина уже убралась в квартире и выкинула мусор, стаканчик придётся искать по контейнерам. И, возможно, презерватив, если этот клофелинщик, конечно, не догадался забрать его с собой и выкинуть где-нибудь подальше. Нужно было действовать, но Карина уцепилась за Славу, не отпуская от себя.

– Кариночка... – Слава скользнула ладонью по волосам девушки. – Родная, надо писать заявление. Как бы ни было это неприятно для тебя, но наказать преступника следует.

Слово «заявление» в один миг свело на нет все усилия по успокоению сестрёнки. Карина снова затряслась, как листочек на ветру.

– Нет... Не заставляй меня через это проходить! Это унизительно...

Служебный долг требовал: «Нужно довести дело до суда. И чтобы этот подонок сел. И чтобы его на зоне опустили». А нежное сострадание возражало: «Ты хочешь, чтобы она проходила через этот ад? Все эти унизительные процедуры, допросы. Насильника могут ведь и не взять под стражу. И тогда он будет угрожать ей. Или его родственники. Да и огласки не избежать. Обязательно найдутся сволочи, досужие обыватели, которые скажут, что она, дескать, сама виновата. Сама дала. Сама соблазнила, а теперь хочет повесить на парня изнасилование. Такие находятся всегда. Как она будет ходить в университет, смотреть людям в глаза? Это грязь. И шлейф грязи потянется за ней, да такой, что вовек не отмоешься. Ей уже не оправиться, это рана на всю жизнь. Ей уже хватило под завязку. А ты хочешь ещё и доконать её всем этим?»

А вина добавила: «Ты оттолкнула её, оставила одну. И теперь хочешь взвалить на неё бремя боли и грязи».

– Хорошо, как скажешь. Нет так нет. Я разберусь.

Чмокнув Карину в лоб, Слава накинула куртку, взяла с собой телефон и вышла на балкон. Плотно прикрыв за собой дверь, она набрала номер Лили.

– Алё? – ответил знакомый, прокуренно-жеманный голос.

– Лилечка, добрый день. Это Слава. Помните?

Уточка на том конце линии радостно защёлкала клювиком:

– Приве-е-е-ет! Конечно, помню! – И добавила игриво: – И даже то, что мы с тобой на «ты».

– Ах да, – усмехнулась Слава. – Припоминаю. Наше знакомство в прошлый раз как-то оборвалось... неловко, что ли. Предлагаю попытку номер два. Как насчёт чашечки кофе?

– С удовольствием! – Игриво-хриплый смех. – Я даже от чего-нибудь покрепче не отказалась бы!

– Посмотрим. Куда за тобой подъехать?

– Ой, я сейчас не дома... Дома буду, наверно, часиков в девять вечера... Я позвоню тебе!

– Договорились.

Возвращаясь в комнату, Слава чуть не столкнулась с Кариной. Та, белая как полотно, шевелила посеревшими губами, но слова послышались не сразу.

– Слав... Ты... хочешь сама найти его и...

– Карин... – Слава мягко привлекла её к себе, но не обнимала, только поглаживала по плечам. – Я не могу заставлять тебя писать заявление, всё это действительно очень тяжело. Но ты понимаешь, что и оставить это просто так я не могу. Если делать всё по закону – это чревато для тебя несколькими месяцами ада, унижения и нервотрёпки. Ни к чему это тебе. Сама я всё сделаю быстрее.

– Слава... Нет... – Губы Карины тряслись, по щекам безостановочно катились огромные слёзы. Её руки поднялись, и дрожащие пальцы коснулись щёк Славы. – Не надо... Если тебя посадят... Я не смогу жить! Я не могу без тебя... Просто не могу!

Слава сжала её холодные пальчики, грея дыханием.

– Всё будет хорошо, принцесса моя. Уж поверь, я кое-что понимаю в этих вещах. Всё будет чисто.

– Славочка, пожалуйста, нет... – Карина тоненько заскулила, медленно оседая и опускаясь на колени. – Только не это... Я себе никогда не прощу... если с тобой что-то...

Вина вонзила в сердце иглу: «Ну, поздравляю. Ты добилась по максимуму».

– Не смей себя винить, ты ни в чём не виновата. – Поднять Карину с колен, не причиняя боли, не получалось, и Слава просто подхватила её на руки.

Ожидание вечернего звонка Лили было пыткой. Девица могла позвонить, а могла и забыть. Хотелось уйти из дома, чтобы не видеть и не слышать слёз сестрёнки, но оставлять Карину одну Слава не могла: уже узнала на горьком опыте, к чему это приводит. Коротая время, она запекла забытую в маринаде свиную вырезку. Карина сидела на кровати, обняв подушку, и на приглашение к обеду не отозвалась.

– Ты же сегодня ещё не ела совсем, – вздохнула Слава. – Ну, не считая мороженого...

– Я не могу есть... ничего не могу, – глухо отозвалась Карина.

Слава всё-таки оставила в её комнате тарелку, на которую положила по паре ложек каждого салата и пару кусочков вырезки.

В половине девятого Лиля позвонила. Судя по голосу, уточка уже где-то порядком наклевалась.

– Сла-ав... Я в «Алых парусах»... Тут ресторанчик японский, такой классный! Жду тебя!

Оделась Слава быстро, вот только уйти получилось не так скоро. Стоило звякнуть ключами, как в прихожей появилась Карина.

– Куда ты?

Сестрёнка нервно стискивала замком пальцы, а на лице застыла отчаянная, скорбная тревога. Она будто провожала Славу на войну и видела её в последний раз в жизни.

– Встречусь кое с кем, – коротко ответила Слава.

– Я не пущу тебя. – И Карина повисла на её шее.

Она вцепилась так крепко, что оторвать её, не сделав больно, было невозможно. Слава пыталась разнять её руки мягко, но судорожная хватка Карины становилась только сильнее.

– Солнышко, ну всё. Пусти. Всё будет хорошо, я обещаю. Клянусь.

Слава вырвалась из её объятий с половиной кровоточащего сердца – другая половина осталась там, у рыдающей сестрёнки.

В торговом центре «Алые паруса» можно было заблудиться. Слава минут пятнадцать плутала в поисках ресторана японской кухни и насилу нашла – на третьем этаже. Уточка уже запихивала в свой клювик роллы, а заметив Славу, с набитым ртом радостно замахала ей рукой:

– М-м! Привет!

В японском ресторане персонал сплошь блистал славянской внешностью. Слава сделала заказ наугад: еда сейчас значения не имела. Она пришла сюда не ради ужина, а ради дела. Дела чести.

– Слушай, я так рада тебя видеть! – защебетала Лиля. – Настроение – просто мрак... Рассталась с этим козлом Дэном...

– Что за Дэн? Чем этот козёл посмел тебя обидеть? – Лицо Славы было непроницаемой каменной маской, в голосе – самый вежливый и невинный интерес, но ушами она ловила каждое слово.

А изрядно поддатая Лиля принялась словоохотливо делиться своими неурядицами. Даже если бы Слава не спрашивала, она всё равно выплеснула бы наболевшее. Через десять минут непрерывного щебета Слава уже знала, что Дэна звали Денисом Уваровым, что он учился на последнем курсе «меда» и был жутким бабником, изменял Лилечке направо и налево. Клювик поведал также и о том, что в последний раз Дэн сделал это прямо в новогоднюю ночь.

– Ну, ты помнишь нашу Алинку, да? Вот. Опять у неё собрались. Сестра твоя... кхм... тоже там была. – При упоминании Карины Лиля скорчила неприязненную мину. – Ну, короче, сначала всё нормуль было, ели-пили, под музончик топтались, киношку глядели. Алинка вырубилась опять раньше всех, как обычно. Куранты отбили – девчонки по одной расползаться по домам начали. Остались в итоге мы: я, сеструха твоя, Надюха и парни. Ну, Дэн с Серым. Надюха уехала, Каринка носом клевать начала, а мне что-то сухариков захотелось – ужас просто. Вот прям хочу сухариков, и всё. Ну, там рядом круглосуточный супермаркет был, туда я и пошла. Зависла там немножко, ходила-бродила, то, сё... Ну, знаешь, как это обычно бывает: пошла за сухариками, а накупила вдобавок ещё всякой незапланированной хрени. Чипсы-шмипсы, шоколадки-шмоколадки... Возвращаюсь, а там – картина маслом: сестрёнка твоя лежит голяком и дрыхнет, а этот козёл штаны застёгивает. А Серый – под столом, бухой-бухой. Вообще никакой. Ну, вот как это называется? Слав, ты прости, что про сестру твою так говорю, но больше не подруга она мне. Взяла и переспала с моим парнем! И, главное, ещё после этого дрыхнет сном праведника! Вообще никакой совести... А Алинка даже не проснулась, представляешь?

Ледяная ярость заставляла губы Славы каменеть и жёстко сжиматься: шлейф грязи начинал разворачиваться, первые сороки уже приготовили хвосты. Слушать этот трёп было невыносимо, но Лиля осветила события с другого ракурса, дополнив картину. Уточка, щёлкая клювом, не подозревала, что даёт свидетельские показания.

Тут у Лили в сумочке запел Таркан.

– У меня зазвонил телефон, – дурачась, процитировала она. И продолжила, доставая гаджет: – Кто говорит?

– Слон, – усмехнулась Слава.

А клювик негодующе скривился:

– Нет, Дэн! Чего ему надо? Всё уже выяснили, всё друг другу сказали...

– Ответь, – посоветовала Слава.

– Да пошёл он в жопу! – И девушка, сбросив звонок, кинула телефон в сумочку.

Она приняла на грудь пива, и ей, естественно, захотелось в дамскую комнату. Сумочку она оставила под надёжным присмотром Славы, и та, улучив момент, «срисовала» себе номер Дэна. Никакого желания дальше общаться с Лилей не было, Слава узнала всё, что хотела.

– Прости, Лилечка, меня срочно вызывают на работу, – соврала она.

– В Новый год? – изумлённо клацнула клювом разочарованная уточка.

– Рабочий график у меня ненормированный, сама понимаешь. Могут вызвать и с выходного, и с отпуска. Было приятно с тобой поболтать. Извини, мне пора.

Тревога звала её домой, пела стрункой в морозном воздухе. «Карина», – звенела она. Слава гнала машину, наплевав на ограничение скорости, пару раз её заносило на покрытой ледяным накатом дороге. Окровавленная половинка сердца стучала, рвалась стать целым.

Слава дважды уронила ключи, когда открывала дверь квартиры. Замок вредничал, некстати не поддавался, и она была уже готова вышибить эту проклятую дверь... Но та была железная – голыми руками не выбьешь.

Наконец она ворвалась в прихожую. В комнатах было темно, свет падал только из ванной... А на полу, в полосе этого света, лежала Карина.

Живая.

Она морщилась от ушибов, а в ванной валялась перевёрнутая табуретка. Подняв взгляд чуть выше, Слава увидела краешек верёвки, свернутой смертоносной петлёй.

Наверно, у неё был такой дикий, осатаневший взгляд, что сестрёнка в ужасе поползла от неё, забилась в угол.

– Я... Я упала, – лепетала Карина, вздрагивая всем телом. – Услышала ключ... ключ в замке... И пошатнулась... Прости... Слав, я больше не... буду...

Слава не помнила себя, не чувствовала, не слышала ничего, кроме пронзительного свиста боли. Рука сама выдернула ремень и принялась охаживать Карину по ягодицам, по бёдрам, по спине.

– Что ты творишь?! – рычала боль. – А о матери ты подумала? О матери, которая свою жизнь отдала, чтобы жила ты... И ты хочешь, чтобы это было зря?!

Карина сжалась на полу комочком и только вздрагивала. Маленькая, хрупкая, как чувство в груди. То самое, на тонких лапках. Оно уже из последних сил хрипело, слишком беспомощное под ударами, которые могли убить его, захлестать насмерть, и Слава уронила ремень. Пряжка звякнула, а следом на пол опустилась она сама – на колени рядом с сестрёнкой.

– Карина... Карина, а обо мне ты подумала? – сипло шептала она, гладя дрожащими ладонями мокрые от слёз щёки девушки. – Девочка... Ведь ты – всё, что у меня есть на этом свете.

Она не плакала – не могла. Лишь колючие отголоски царапали глаза, а грудь разрывалась от дыхания: слишком много воздуха было. Ладошки Карины легли на её щёки.

– И ты тоже – всё, что у меня есть, – серебристым полушёпотом дохнул родной голосок.

Броня сдалась, треснула. Пусть лучше будет больно сердцу, она была готова к боли, лишь бы Карина жила. Всё что угодно – за её жизнь, за её улыбку.

– Я люблю тебя, принцесса.

Приоткрытые, мокрые от тёплых солёных ручейков губы Карины порывисто дышали, прося поцелуя, а в глазах мерцал измученный свет счастья – радуга после грозы.

– Я так ждала, когда ты это скажешь...

Слава коснулась поцелуем её ресниц, потом скользнула губами по щекам, и только потом согрела дыханием ротик. Тот уже дрожал в готовности, сам тянулся за нежностью – самый красивый, самый сладкий и желанный на свете. Слава с ума сходила по этим губкам, боясь себе в этом признаться, а теперь они сами податливо и шелковисто раскрылись навстречу. Язычок Карины сперва робко отпрянул, покорно прогибая спинку, но потом начал ластиться юрким зверьком. Не разрывая поцелуя, Слава подхватила её на руки и выпрямилась. Пальцы Карины ворошили её короткие волосы, другая рука тесно и жарко обнимала за шею.

Слава опустила её на кровать, тут же сбросила на пол куртку, расшнуровала и скинула ботинки. Карина в трикотажных пижамных шортиках и майке казалась совсем юной, опьяняюще чистой и невинной – несмотря на то, что случилось с ней. Прильнув к Славе, она прошептала:

– Давай с этим повременим, пока я не проверюсь у врача. Мало ли...

– Хорошо. – Слава поцеловала её в глаза. – Но ты уж поскорее, ладно? Я не смогу долго терпеть.

Карина тихонько засмеялась, потёрлась носиком о её нос.

– Я постараюсь побыстрее. А пока ещё немножко поштудирую теорию. Чтоб быть во всеоружии.

– Договорились. Я жду. – Слава снова накрыла поцелуем её губы.

Это тоже было своего рода пыткой – целовать её и сдерживать дальнейшие порывы, но теперь стало легче. За терпение их ожидала сладкая награда.

– Побуду ещё немножко сестрёнкой, – шаловливо шепнула Карина. – И уже совсем скоро стану любимой, потерпи чуточку.

– М-м... Сестрёнок так не целуют, – засмеялась Слава.

– Как? – Карина притворилась непонимающей, а у самой глаза мерцали озорными искорками.

– А вот так.

Наверно, они побили рекорд по количеству поцелуев за один вечер. Их губы сливались после каждой сказанной фразы – то коротко и звонко, то тягуче и глубоко. Слава осыпала Карину ласковыми словами и сама таяла, растекалась воском, а та не оставалась в долгу – целовала в ответ и шептала влюблённо-нежные глупости. Это было и смешно, и сладко сердцу.

– Я всегда буду помнить тот день, когда ты постучалась ко мне в комнату, вошла и положила шоколадку на стол. Я всё помню, будто это было вчера... – Пальчики Карины шаловливо бегали всюду, щекотали, гладили и почёсывали. – Ты была такая... обалденная. В такой бандане прикольной, с черепом и костями.

Слава льнула щекой к ласкающим ладошкам, жмурясь до мурашек.

– Я её надела, чтоб людей не шокировать.

– Что, неудачно покрасилась? – хихикнула Карина.

– Нет, бритая была. Из-за жары. И по закону подлости, жара сразу кончилась.

– Даже представить себе не могу, как бы ты выглядела. – Пальчики Карины пробегали по волосам Славы, изображая машинку.

– Лучше не представляй, – усмехнулась Слава. – Не уснёшь потом.

Кожа на длинной изящной шее Карины была изумительной – тёплый шёлк, который хотелось гладить бесконечно.

– Что, примериваешься, как меня задушить? – хмыкнула девушка.

– Не говори глупостей, – без улыбки отозвалась Слава. – Не смешно.

Призрак петли повеял холодом, заставив их посерьёзнеть и умолкнуть на минуту.

– Прости, больше не буду. – Карина поёжилась и прильнула к Славе крепче.

– Не вздумай. И не смей. – Слава прильнула губами к её виску.

– А ты уже... нашла его? – В потемневших глазах Карины снова проступил ужас и боль.

– Нашла. – Слава всем телом ощутила, как Карина напряглась.

– И?.. – Сиплая дрожь голоса, затравленные искорки в зрачках.

– Пока ничего. Думаю. – Слава касалась дыханием лба Карины.

Та облегчённо расслабилась, потом устроилась в объятиях Славы поудобнее.

– Слав... Я прошу тебя. Не надо.

– Кариночка, мы закрыли эту тему. Всё.

Кофе на ночь – не очень хорошая идея, наверно, но Слава зачем-то пила его, глядя в зимний мрак за окном. С туркой возиться не стала, развела кипятком растворимый. Завтра – снова выходной, но о том, чтобы оставить Карину, и речи быть не могло. Просто невозможно, нельзя опять наступать на эти грабли. Три раза уже было, и четвёртого случиться не должно, потому что от раза к разу – всё хуже.

На кухне было прохладно: ветер дул в эту сторону дома. Подошла и прильнула к спине Славы Карина, нахохлившись, как тёплый воробушек.

– Слав...

– М?

– Ты – всё, что у меня есть. Только мы друг у друга и остались в целом мире.

– Не грусти, принцесса. Всё будет хорошо, я точно знаю.

Спать Слава устроилась на своём диване, как обычно. Наверно, по привычке, а может, оттого, что ей ещё не верилось в это вымученное, прорвавшееся сквозь броню счастье. Она взяла с полки книгу и забралась под одеяло, но ей не читалось. Глаза бегали по строчкам, а мысли были далеко.

– Слав... Мне грустно без тебя.

На книгу легла рука, надавила и положила страницами вниз. Присевшая рядом Карина навалилась на Славу, водя пальцем по её плечу.

– Мы же договорились, принцесса... Сначала – к доктору, – улыбнулась та.

– Да, я знаю... Но мне всё равно тоскливо и плохо, когда тебя нет рядом.

Слава подцепила её грустную мордашку под подбородок.

– Я рядом. Просто в другой комнате.

А Карина взяла и улеглась на неё поверх одеяла, обняла. Места обеим на диване еле хватало: когда Слава спала одна, она не раскладывала его.

– Вот так и буду спать, – заявила Карина.

Тёплая тяжесть тела девушки отнюдь не располагала ко сну, горячо и сладко будоражила, и Слава опасалась, что опять начинает дышать, «как загнанная лошадь».

– Малыш, не соблазняй меня. – Она шутливо ущипнула Карину за носик. – Когда ты прижимаешься, мне трудно себя... сдерживать.

Карина сделала круглые и невинные глаза.

– А я чё? Я – ничё. Я просто пришла пожелать тебе спокойной ночи, вот и всё. Ну, поцелуй сестрёнку, да я тоже спать пойду.

Впрочем, поцелуй опять получился не сестринским. Выскальзывая из комнаты, Карина обернулась напоследок с грустноватой улыбкой.

Славе не спалось полночи – то ли от кофе, то ли от мыслей. Пока ничего толкового и стоящего насчёт Дэна придумать не получалось. В любом из вариантов был риск засветиться и оставить следы, а ей ещё хотелось побыть на свободе, с Кариной.

Выходные прошли мирно. На работу Славу не дёргали, Карина тоже не чудила, но опасение всё равно покалывало сердце незримой иглой. Слава всеми силами старалась не давать ей думать о случившемся: это было чревато депрессией. Ложась спать, она заранее продумывала планы на завтрашний день. Утром они обычно готовили вместе что-нибудь вкусненькое, потом шли гулять – в парк или ледовый городок, пару раз сходили в кино. Побывали в гостях у Виталика с Наташей и выбрались вместе с ними за город – на лыжню. Карина была не бог весть какой лыжницей, но старалась не отставать от всех.

Выходила Слава на службу после выходных с тревожным холодком на сердце, мысли то и дело летели к Карине. Страх оставлять её одну засел прочно – не вытравить, не растопить. Улучив свободную минутку, Слава позвонила. Карина долго не подходила к телефону, и струнка беспокойства натягивалась сильнее с каждой секундой, с каждым гудком...

– Привет, Слав! – наконец прозвучал в динамике голос сестрёнки... Впрочем, нет, теперь уже – любимой девушки.

– Привет. Как ты там?

– Всё хорошо, не волнуйся.

Да, Карина понимала, почему Слава звонила. В её голосе слышалось это понимание: он чуть дрожал от раскаяния и избытка нежности. Слава мысленно целовала любимые губки, но вслух сказала сдержанно:

– Хорошо. Ладно, не могу долго говорить, я на работе. Ну всё, пока. Увидимся.

– Да... Увидимся.

Сухой вышел разговор, но что поделать... Ох уж эта вечная паранойя. Слава избегала «особенных» слов по телефону: мало ли, кто мог рядом слушать.

На службе думать о Дэне было некогда. Впрочем, жизнь сама разрешила эту ситуацию – Славе даже не пришлось ничего предпринимать, кроме исполнения своих служебных обязанностей.

Ночной клуб «Золотой мустанг» давно находился в разработке: там шла торговля наркотиками и процветала проституция. И вот наконец был дан сигнал – накрывать голубчиков. Помещение было взято под контроль за считанные минуты. Один «толкач» закрылся в туалете, чтобы спустить в унитаз улики, но не успел: Слава вышибла дверь и скрутила ему белы рученьки за спину. В карманах у него осталось ещё много интересного и тянущего на приличный срок.

Но самое главное – рожа этого смазливого брюнета была ей знакома. Она видела её на фотографиях с тех злополучных новогодних посиделок Карины.

– Ну что, Дэнчик, ты попал. Жаль, что не за изнасилование сядешь.

– А... это ты, «два метра моей смерти», – оскалился в ухмылке парень. – Ну, привет. Сестрёнка твоя была... сладенькая!

Операция захвата клуба фиксировалась на камеру, но туалетные кадры в хронику не вошли. Кулак Славы вышиб из Дэна хлюпающий всхлип, врезавшись ему в печень, потом – в почки. Достаточно, чтобы гадёныш ещё долго ссал кровью. А потом унитаз вдруг сам напал на него, пожелав разбиться о его голову, после чего задержанный поскользнулся, упал и ударился носом о кафельную плитку пола восемь раз подряд.

– Ты пойдёшь на зону по другой статье, мразь. Но пойдёшь. И на свободу особо рваться не советую: тут тебя будет ждать ямка глубиной два метра, оградка и крестик.

Она выволокла его из туалета, безжалостно заломанного и хрипящего. Не суждено было Денису Уварову стать доктором: он избрал другую стезю в жизни.

Как и в случае с подпольным казино, работы хватило на всю ночь. Ближе к утру Славе удалось перехватить кофейку с бутербродом, но дома её ждал второй завтрак, приготовленный руками Карины – домашний, вкусный, настоящий. И она от него не отказалась.

– Я в универ, на консультацию, – сказала Карина, чмокая растянувшуюся на диване Славу.

– Давай, – промычала та, охваченная истомой усталости и сытости. «Сейчас сказать или когда придёт?» – ворочалась мысль. Сейчас. – Карин...

Та уже натягивала сапожки в прихожей. Просунула мордашку в дверь:

– Ау?

– Мы сегодня Дэна взяли, – сказала Слава. – Наркодилером наш герой-любовник подрабатывал в свободное от учёбы время. Сядет голубчик всерьёз и надолго.

Карина приоткрыла дверь шире, прильнула к косяку. Её губы сжались, лицо стало ожесточённо-строгим.

– Я ему от тебя привет передала, – добавила Слава. – Горячий такой. Сердечный. Думаю, его почки этот привет запомнят на всю жизнь.

Ковёр приглушил стук каблучков, губы Карины впились крепко, почти судорожно. Пригнув её голову к себе, Слава ответила долгой нежностью.

Через пару дней пришлось всё-таки опять оставить Карину одну дома и отправиться в командировку в соседнюю область – на спецоперацию по ликвидации фабрики по производству контрафакта. Информацию группе о деталях предстоящего задания выдавали скупо, чайными ложками: обстановка строгой секретности. Сказали взять спальные мешки: работать придётся несколько дней кряду. Более чётко задачу обещали поставить уже на месте.

Ехали несколько часов, дремали в автобусах. Прибыли, встретились с руководителем операции и узнали, что фабрика, которую им предстояло ликвидировать, штамповала диски с музыкой и фильмами. В операции было задействовано огромное число сотрудников, работа предстояла действительно нешуточная.

Когда-то это предприятие выпускало вполне лицензионную продукцию, но потом хозяева решили, что на контрафакте можно наварить больше прибыли. Оборудование использовалось серьёзное, заводское, поэтому подделки были высочайшего качества, почти неотличимые от лицензионного товара. Предстояло проникнуть в цеха как можно быстрее, чтобы персонал фабрики не успел уничтожить доказательства своей преступной деятельности.

Корпуса завода выглядели старыми, обшарпанными и заброшенными, но внешность обманчива. Бойцы встретили препятствие в виде новеньких тяжёлых дверей с магнитными замками и многочисленной охраны, готовой стоять насмерть. Рабочие и охранники забаррикадировались изнутри, но прорвать эти заслоны не составило большого труда. Огромная бочка машинного масла опрокинулась и покатилась, подмяв под себя двух сотрудников фабрики. Персонал заметался, забегал, но поздно. Всё, отработали своё.

Оперативники приступили к допросам и изъятию улик, а бойцам предстояло встречать бандитскую «крышу», которая уже мчалась сюда на всех парах. Бандиты недооценили масштаб операции, струхнули и повернули было назад, но уйти не смогли: ловушка захлопнулась. Скоро они лежали возле своих машин, морозя щёки о снег.

А масштаб операции соответствовал размаху этого подпольного бизнеса. Архив и склад изымали и упаковывали три дня, пришлось привлечь к этому кропотливому делу даже силовиков: не хватало рабочих рук, оперативники не справлялись. Когда Слава с Виталиком зашли на склад, челюсти у обоих упали на пол. Огромное помещение было плотно забито коробками с дисками – в несколько рядов. На стеллажах высотой до потолка тоже стояли нескончаемые коробки... И каждый диск нужно было достать и сосчитать. Каждый!!!

– Ну ни хрена ж себе, – тихо, потрясённо и хрипло вырвалось у Виталика. – Ёжкины кочерыжки... Сколько их тут?! Мы вообще когда-нибудь домой попадём?

– Ключевое слово – «когда-нибудь», – усмехнулась Слава. – Засучи рукава и приступай. Бери пример с ребят – вон, уже работают. Давай, давай... Глаза боятся, а руки делают.

Спать приходилось тут же, в мешках, а за едой для всех ездили в город несколько сотрудников. Сидя на свёрнутых спальниках и жуя беляши с кофе, Слава с Виталиком мечтали увидеть свет в конце тоннеля – как всё это наконец перекочует в машины и поедет в Управление экономической безопасности.

Толщина готового и подписанного протокола равнялась полной упаковке бумаги для принтера – пятьсот листов. На складе хранилось два миллиона дисков с музыкой, фильмами и компьютерными программами.

Всё когда-нибудь кончается, настал конец и этой работе. Слава дремала вполглаза в автобусе, за окнами полз голый зимний лес, озарённый холодным малиновым закатом. Виталик на соседнем сиденье похрапывал, запрокинув голову. Умаялся бедняга, пересчитывая диски.

Слава набрала номер Карины.

– Слав! Привет! – прозвенел взволнованный голосок. – Ну, что там? Как ты там? Когда будешь дома?

Усталая улыбка тронула уголки губ Славы. Ждала, беспокоилась. Родная девочка.

– Уже еду. Скоро.

– Всё нормально?

– Угу. Не переживай.

«Солнышко, любимая, принцесса моя, сладкая моя», – кучу нежных слов хотелось ей обрушить на Карину, но рядом были ребята. Тоже дремали, но всё равно – неудобно. Поэтому получалось суховато, коротко и малоинформативно для слушающего со стороны.

Дома она обнаружила на кухонном столе бутылку вина, фрукты, конфеты и медицинские бумажки – справки от гинеколога и венеролога. Слава специалистом по расшифровке врачебного почерка не была, но, судя по «джентльменскому набору» рядом, диагноз был – «всё нормально». Уголок суровых губ Славы приподнялся, а нутро сладко ёкнуло.

В ванной шумела вода. Слава постучала в дверь:

– Карин, я дома! Ты скоро? Мне руки помыть.

– Привет, Слав! – ответила Карина сквозь плеск. – Слушай, потри мне спинку, а? Заодно и руки помоешь.

Кажется, Слава начинала понимать, что к чему. Рабочая усталость мигом улетела, и она вышагнула из одежды, как Афродита из пены. От вида прекрасной нагой девушки, покрытой капельками воды, во рту опять пересохло, а сердце затарахтело под рёбрами с обморочной скоростью. Карина, кокетливо обернувшись через плечо, игриво прикусила губку и бросила на Славу жаркий взгляд, неоднозначно говоривший: «Да, ты всё правильно понимаешь».

– Теорию я проштудировала, но без практики она – ничто. Приступим к экзамену? – улыбнулась она. – На первый вопрос билета я уже ответила. И, судя по наличию тебя в ванной, успешно.

Руки Славы скользили по влажной коже Карины: тронули стройную талию, переместились на плоский животик и наконец примяли грудь. «Елы-палы, – стучало сердце. – Это сбыча мечт». А вслух она мурлыкнула:

– М-м... И как же звучал этот вопрос?

– Очень просто. – Мокрые руки Карины поощрительно накрыли пятерни Славы сверху. – «Назовите хотя бы один способ приглашения к сексу. Внимание: эффективно работающий».

– А, – усмехнулась Слава. – «Потри мне спинку», да?

– Точно. – Карина развернулась к ней лицом, закинула на шею головокружительно-мягкое кольцо объятий. – Что мне полагается за правильный ответ?

Балл в виде долгого и глубокого поцелуя Слава поставила ей с наслаждением. Вода струилась по их лицам, попадала в рот, обнимала тела и смывала остатки преград.

– Я с нетерпением слушаю ваш ответ на второй вопрос, – выдохнула Слава, касаясь губами шеи Карины. – Какой он у нас, кстати?

– Второй вопрос – «доставить удовольствие», – шепнула Карина.

Ощутив проникновение её проворных пальчиков, Слава охнула. Это было неожиданно и остро. Почти так же остро, как тот каминг-аут за кухонным столом, когда Карина сказала: «Я знаю, что тебе нравятся девушки». Но в этот раз обошлось без тягостных чувств и неловкости, напротив – Слава с улыбкой, трепетом и не без тёплой покровительственной гордости внимала дебюту Карины. Подготовилась та основательно.

– Хм... Осмелюсь спросить, по каким учебным пособиям вы готовились? – хрипло выдохнула Слава.

– Список литературы – в конце работы, как обычно, – шевельнулись влажные губы Карины в сантиметре от её рта.

Преодолеть этот сантиметр было плёвым делом. Из груди Славы рвался стон и смешок. Ответ на второй вопрос завершился триумфально и сладко.

– Ну, а что у нас на третье? – Дыхание рвалось, брызги воды оседали на бровях, Слава поймала губами розовое ушко Карины и нежно прикусила.

– «Получить удовольствие», – щекотно ответили губы девушки, ловя струйки, стекавшие с подбородка Славы.

Ответ на третий вопрос предполагал доставку в постель, и рукам Славы это было вполне по силам. Завёрнутая в большое полотенце Карина упала на кровать, хохоча и подставляя шею под поцелуи. Слава попробовала на вкус каждый сантиметр чистой, ещё немного влажной кожи, пахнувшей клубничным гелем; она вкушала наслаждение медленно, смаковала его, пьянея без вина. Когда она подобралась к самому главному, бёдра Карины на мгновение нерешительно сжались. Загнанное биение её сердца было видно невооружённым глазом – по дрожи втянутого живота. Ещё не отболело, поняла Слава.