Текст книги "Человек, который бросил Битлз"

Автор книги: Алан Уильямс

Соавторы: Уильям Маршалл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава пятнадцатая
«Мек шоу, Битлз, мек шоу!»

Наш вояж в Гамбург чуть не сорвался. Достать выездной паспорт для Джона Леннона оказалось делом не простым. Мать его умерла, а отец был неизвестно где. Джон жил с теткой Мими. Мне пришлось побегать по судам и полицейским участкам, чтобы собрать справки, необходимые для выдачи паспорта.

Денег на поезд у Битлов не было, поэтому мы решили ехать на своем транспорте. Я достал старенький микроавтобус зелено-кремового цвета, мы все там и разместились: я с женой Берил и ее братом Барри, Лорд Вудбайн (он, как обычно, ехал просто так, для удовольствия); Джон, Джордж, Пол, Стюарт и угрюмый Пит Бест. Целая толпа народа для такой колымаги. А в Лондоне надо было взять еще герра Штайнера из бара «Рай и Ад», который направлялся в Гамбург, чтобы поступить в штат Бруно Кошмидера в качестве переводчика.

Так началось наше историческое путешествие. Десять человек плюс аппаратура – ясно, что до комфорта пульмановских вагонов тут было далеко. Зато дешево. У Битлов было туго с деньгами, и они попросили у меня аванс.

Пол сказал: «Эл, нам нужны бабки купить кое-что в дорогу. Не дашь нам в долг? Мы отдадим. Ты нас знаешь.» Да, я знал их. Хорошие ребята. Порядочные. Они отдадут долг… если вспомнят о нем. Я дал им 15 фунтов на всех. Расписка до сих пор у меня. В ней говорится:

«Э. Р. Уильямс (если вам интересно, могу сообщить, что „Р“ – это мое второе имя, Ричард), Слэйтер-стрит, 23, Ливерпуль-1. Получено от Алана Уильямса 15 фунтов стерлингов. Подлежат вычету из будущих гонораров в Гамбурге.»

Подпись:

Стюарт Сатклифф и Пол МакКартни «от имени БИТЛЗ».

Все очень официально. 15 фунтов! Смешно, если подумать о миллионах, которые вскоре посыпятся в их карманы.

Битлы пришли в десять утра, волоча с собой обшарпанные чемоданчики и сумки, набитые жалким барахлом: по две смены белья и несколько рубашек. Правда, на мои деньги они купили новые черные свитера и даже бейсбольные тапочки (обычно они носили свои бейсбольные туфли или кеды, пока те сами не сваливались с ног). Да, шик-блеск. Первый класс.

К счастью, на крыше автобуса имелась багажная полка, иначе нам пришлось бы ехать в жуткой тесноте и путешествие превратилось бы в сплошное мучение. Мы разместили на крыше большую часть аппаратуры и решили, что трое будут сидеть впереди, семеро сзади, на боковых скамейках, а вещи свалили в середину. Я взял с собой спиртовку для чая – надо было экономить. Хлеб и сыр мы надеялись покупать в дороге. Ну, а пиво – тоже по пути, в придорожных пабах или кафе. Битлы были чрезвычайно возбуждены: им впервые предстояло покинуть пределы родной Англии. «Наконец-то!» «Начнем шоу прямо в пути!» «Встречай нас, Гамбург!»

Берил бегала, проверяя, все ли в порядке, а Лорд Вудбайн стоял и смеялся чьей-то шутке. «Господи! – он ударил себя по ляжке. – Что за путешествие! Почему именно Гамбург и почему именно БИТЛЗ? Это какое-то безумие, безумие, безумие!» Вспоминая эту сцену, я думаю, что она была какой-то сюрреалистической. Я, бывший водопроводчик, бывший еще бог знает кто – уличный торговец, скупщик утиль-сырья, неудавшийся певец – еду в Гамбург с пятью Ливерпульскими парнями, у которых за душой ни гроша, и Лордом Вудбайном, знаменитым исполнителем калипсо из Вест-Индии и Ливерпуля-8. Разношерстная компания. Можно начинать шоу прямо в пути, как сказал кто-то из них. Битлы просили меня написать их имена по бокам автобуса, чтобы все знали: они покидают город, отправляясь в далекие страны. Но я позабыл об этом. Тогда они пошли в «Джек», выпросили у моих людей муку, смешали ее с водой, и клейкая масса была готова. Потом они вырезали крупные заголовки из старых газет, выуженных из мусорных ящиков, собрали из этих заголовков слово «БИТЛЗ» и свои пять фамилий и прилепили все это к стенкам автобуса с помощью той клейкой массы. Потом они отошли в сторону и стали с восхищением оглядывать свою работу. «Чертовски здорово!» «Люди! Это мы – знаменитые БИТЛЗ!» «Первый же дождичек все это смоет к чертям.» «Наоборот, дождик все это еще лучше прилепит – как говно к одеялу.»

Наконец, все было готово. Совершив пробный круг по городу, мы направились в сторону Ламанша. В Лондоне мы подобрали герра Штайнера и уже в полном комплекте двинулись к морю. Мы едва успели на ночной паром. Подъемный кран подцепил наш автобус (мы, конечно, вышли) и перенес его на паром. Был момент, когда автобус угрожающе накренился и чуть не рухнул в воду. Мы отделались очень даже не легким испугом. Очутившись на пароме, ребята разбежались во все стороны, исследуя его достопримечательности – комнаты отдыха, бары и все прочее. А вот и скамейки, на которых нам предстоит провести ночь. Ничего, ребята ночевали и в худших условиях: например, в погребе Лорда Вудбайна. Спанье без всяких удобств их ничуть не пугало. Они могли бы разместиться и на бельевых веревках, эти ребята.

Мы стояли на палубе – пятеро парней из Ливерпуля, моя жена – китаянка, вест-индиец Лорд Вудбайн, чинный немец герр Штайнер и Барри, мой шурин, китаец. Разноплеменная толпа, дети разных народов. Мы стояли и смотрели, как темный силуэт английского побережья уплывает в ночную даль. Кто-то из Битлов тихо запел «Bye Bye Blackbird» («Прощай, черный дрозд»), знаменитую ностальгическую песню. И мы все подхватили: «Пакую все свои заботы и печали… Прощай, черный дрозд… Никто здесь меня не любит и не понимает… Прощай, птичка!» Потом мы спустились в комнату отдыха и стали укладываться спать на жестких скамейках.

Автобусное путешествие нас здорово вымотало, и спали мы хорошо. А когда проснулись, было уже совсем светло. Паром приближался к берегам Голландии. Впервые в жизни Битлы видели очертания европейского континента. Они протерли глаза, плеснули себе в лицо холодной водой и стали вглядываться в очертания Земли Обетованной. «Похоже на Англию.» «Кто это там ходит? Так это и есть иностранцы?» «Вроде, люди как люди.» «Похожи на нас.»

Автобус был выгружен без всяких приключений. Слава богу. Мы были готовы расцеловать волосатых докеров. Они обращались с нашим грузом, как с королевскими бриллиантами. Знали бы мы, что те инструменты будут действительно скоро на вес золота!

Следующим испытанием была встреча с голландской иммиграционной службой. У ребят не было разрешения на работу, поэтому они выдавали себя за студентов. Не знаю, поверили ли голландцы в эту выдумку, но нас они пропустили беспрепятственно. Я думаю, тут не обошлось без влияния гипнотизма битловских личностей. Как всегда, тон задавал Джон. Он сорвал с головы одного служащего форменную фуражку и стал обходить всех, изображая нищего, просящего подаяние. В общем, они все превратили в шутку.

Итак, мы были в Европе. С ее правосторонним движением! Это обстоятельство было причиной нескольких опасных столкновений, но, к счастью, ничего серьезного. Голландцы привыкли к безумным англичанам, ездящим не по той стороне, и относились к таким нарушениям с улыбкой.

Мы ехали через Гаагу. Тысячи велосипедистов окружали наш автобус: люди ехали на работу. Здоровые, розовощекие, чисто вымытые, опрятно одетые, симпатичные люди. Когда мы останавливались у светофоров, они, конечно, тоже останавливались и, в ожидании зеленых огней, прислонялись к нашему автобусу. От этого наша бедная колымага угрожающе раскачивалась. В таких случаях Битлы высовывали свои косматые головы из боковых окон и, улыбаясь, кричали: «Убери корягу, приятель!» «Отзынь отсюда!» «Кончай раскачивать лодку!» «Глядите, какой славный зверек!» (Это о женщине.)

Голландцы тоже улыбались и кивали нам, приветствуя на своем языке. На окраине Гааги я опять сделал неправильный маневр, свернув не туда, куда надо, и нас чуть не сбил огромный грузовик. Грузовик прогромыхал мимо. Клаксоны ревели. Из окна кабины на нас глядел могучий кулак. Проклятые англичане, они угробят нас всех! Да, надо срочно учиться ездить справа. Срочно. Битлы кричали мне слова утешения и ободрения. Мы выехали на просторы сельской Голландии. Упоительный аромат деревни приятно щекотал ноздри. Зеленые пастбища радовали глаз. Мы забыли про все треволнения. Битлы то и дело восторженно кричали: «Красота!» «Как на открытке!» «Как в школьном учебнике!» «А где эти проклятые тюльпаны, о которых мы столько слышали?» «И ветряные мельницы!» «Не вижу мельниц.» «А, вот одна!»

Мы подъехали к дорожному знаку, указывавшему путь на Арнхем, где тысячи британских солдат сложили свои головы во время последней мировой войны. Говорят, что они проиграли битву, но покрыли себя неувядаемой славой. С войнами всегда так: храбрые люди храбро, но глупо умирают. Я заглушил мотор у Арнхемского мемориала, где написано: «Их имена будут жить вечно.» Сначала мы позавтракали купленными в дороге бутербродами с сыром, а потом мой шурин Барри сфотографировал нас на фоне мемориальной стены.

Я был глубоко взволнован: я увидел бесчисленные ряды маленьких белых крестов. Каждый крест – это британский солдат, погибший на чужой земле. Теперь их плоть, их кости вскармливают тучные земли голландской деревни. Удобрение. Я заплакал. Отвернувшись, чтобы никто не видел, я вытирал руками глаза. Я не хотел, чтобы меня считали неженкой.

Джон Леннон даже не вышел из автобуса. Это зрелище было не для него. «Мне это не интересно. Все это не то.» Он чувствовал то же, что и я: что война – бессмыслица, и что эти люди не должны были умереть. И все-таки меня поразило, что он не захотел выйти и посмотреть на свидетельство такого трагического безумия. Я мысленно обругал его разными нехорошими словами. Таким был Джон: противоречивым, упрямым, не по летам циничным. Впрочем, если остальные были для меня просто мальчишками, то на Джона я смотрел как на зрелого молодого человека – ершистого, язвительного, странного молодого человека, который подавлял всех остальных. У гениальных людей всегда есть странности. Дорогой Джон.

Остальные все вышли из автобуса и получили свою долю трогательных впечатлений. Сейчас я вижу руку судьбы в том, что мы остановились у стены с надписью: «Их имена будут жить вечно». Потому что это относится и к БИТЛЗ.

Арнхем оказался приятным маленьким городком. Мы гуляли по его живописным улочкам. День был жаркий. В воздухе жужжали пчелы. Мы шли по улицам, обсаженным аккуратно подстриженными деревьями, и смотрели на людей, спешащих по своим делам. В каком-то переулке мы добрели до музыкального магазина. Битлы зашли внутрь, а мы с Берил, Вуди и Барри остались на улице. Лучше бы я пошел вместе с ними! Вскоре они вышли. Вид у них был возбужденный и виноватый, как у мальчишек, совершивших удачный набег на чулан, где хранится варенье. Нехорошее подозрение охватило меня. «В чем дело, ребята? Что случилось?» Я почувствовал недоброе. Мы были в чужой стране, без разрешения на работу, маскируясь под студентов. Не хватало еще неприятностей от местных властей!

Леннон огляделся вокруг, убедился, что никто не смотрит, и вдруг вытащил из-за пазухи большую, очень дорогую губную гармошку. «Нравится?» – спросил он. «Где ты ее достал? Разве у тебя есть деньги?» Я прекрасно знал, что денег у него нет. И он знал, что я знаю это. «Я ее раздобыл.» «Ты украл!» – наступал я. Леннон окинул меня своим гордым, стальным взглядом. «Нет, ты мне скажи: ты что, украл ее? – не унимался я. – Мы тут в чужой стране, выдаем себя за студентов, а ты идешь на такое! Господи! Мелкое воровство!» Я поморщился. Леннон молчал. Засунув гармошку в карман пиджака, он сказал: «Да, я украл ее.» «Это идиотизм какой-то, – вопил я. – Зачем ты это сделал? Ты мог загубить все дело. Я бы купил тебе эту штуку, если б ты как следует попросил!» Леннон смотрел на меня неприступным взглядом, в котором читалась одна мысль: «Ты меня не запугаешь.» «А, бесполезно говорить!» – сказал я. Мальчишки! И выходка Леннона была, конечно, мальчишеством. Да и кто из нас, положа руку на сердце, может поклясться, что в свои юные годы он не делал ничего противозаконного? Я помню, как, будучи мальчишкой, заходил в магазин и смахивал в карман конфеты с прилавка. И не только конфеты. Я «специализировался» на электротоварах. Причем они мне совсем не были нужны. Я таскал их, потому что чувство опасности страшно возбуждало. И от скуки. А эта гармошка очень пригодилась группе. «Ладно, – сказал я. – Пошли. Все равно мы не можем отнести ее назад. Они вызовут полицию, и тогда быть беде. Давайте уносить отсюда ноги, пока целы. Не хватало еще нам угодить в местную тюрьму!»

Когда мы выезжали из Арнхема, в автобусе царила неловкая тишина. Все думали об этом дурацком инциденте. Тут, чтобы разрядить обстановку, Джордж предложил: «Давайте споем!» Отличная мысль. Нельзя же вечно дуться друг на друга! Леннон достал свою новую сверкающую гармошку и после нескольких пробных трелей заиграл «Мэгги Мэй». Мы все хором запели эту озорную песенку про известную ливерпульскую шлюху. Наверное, мы пели очень громко, заглушая даже шум мотора, потому что люди на улицах оборачивались, что-то кричали нам и махали руками.

На границе с Германией – опять встреча с таможенниками и иммиграционными властями. Все прошло как нельзя лучше. В наше байку про студентов поверили. А гитары? Ну, это для домашнего музицирования. «Немцы ведь очень музыкальная нация, не правда ли, майн херр?» «О йа, йа!» – и чиновник махнул рукой, что значило – проходите. Дорога в Гамбург прошла не без приключений. Сначала, сразу после переезда границы, колеса нашего автобуса застряли в трамвайных рельсах и нас чуть не раздавил мчавшийся навстречу трамвай. Потом, уже в Гамбурге, мы столкнулись с автомобилем, за рулем которого сидела женщина. Но все обошлось. Женщина оказалась милым существом и даже подробно объяснила нам, как добраться до Гроссе Фрайхайт-штрассе – улицы, где находились «Индра» и «Кайзеркеллер».

Мы выехали на Гроссе Фрайхайт как раз в тот час, когда начали зажигать огни в стрип-клубах, а проститутки выходили на свой вечерний рейд в поисках клиентов. Кого только не было на этой улице! Наркоманы и сводники, гангстеры и музыканты, обычные гомосексуалисты и трансвеститы, грязные старички и грязные молодые люди, женщины, ищущие мужчин, и женщины, ищущие женщин. В магазинах можно было купить кинжалы и пистолеты, наручники и дубинки, кастеты и бичи, даже ручные гранаты – если вы знали «места», конечно. В этом районе Гамбурга можно было купить что угодно и кого угодно. Битлы вышли из автобуса, чтобы размяться. Они вдыхали в себя грязный воздух Гамбурга, с любопытством осматривались. Город им сразу понравился. «Наш город», – сразу определили они. «Смотрите, сколько огней!» «Глядите – мужик в женской одежде!» «Что это он так вырядился?» Пришлось объяснить им про трансвеститов. Для них это было новостью. «Транс… как ты сказал?» «Вот чудики!» «Что за город!» Я привел их в «Кайзеркеллер», который находился в самом конце улицы. Бруно встретил нас с восторгом. Битлы тоже были в восторге – от «Кайзеркеллера». Мне пришлось все время напоминать им, что, по контракту, они будут играть не здесь, а в другом клубе Кошмидера – в «Индре». «Так это и есть знаменитые БИТЛЗ?» – сказал Бруно (он говорил через герра Штайнера). Они поразили его своим неудержимым темпераментом и колдовским обаянием. Точно такое же впечатление они потом произведут на Брайана Эпстайна, но будущее было тогда еще скрыто за далеким горизонтом.

Дэрри Уилки и Сеньоры были тоже там. Они готовились выйти на сцену. Хауи встретил Битлов довольно холодно: он считал их второсортной группой. Не будем сердиться на него: он и Дэрри давно не слышали БИТЛЗ и не знали, насколько те выросли за последнее время. Причина холодности могла быть и в другом: Хауи, наверное, думал, что я рассказал Битлам про его злое письмо. Но я им ничего не рассказывал: зачем ссорить людей, когда наша большая игра только начинается?

«Вы будете играть в „Индре“, это грязный стрип-клуб», – злорадствовал Хауи. Тут я вмешался и указал на то, что это бывший стрип-клуб. Увлеченный ливерпульским звуком, Бруно прогнал стрип-герлз и взял БИТЛЗ.

При слове «стрип-клуб» БИТЛЗ не смогли скрыть своего разочарования. «Слушай, Эл, мы сыты этим стрипом по горло. С нас вполне хватило „Нового Кабаре“.» «Мы проделали такой путь не для того, чтобы играть для стрипперов.» «Нет, Алан, нет, нет, нет.»

Я заверил их, что никакого стрипа не будет. «Герр Кошмидер, – добавил я, – не такой человек, чтобы нарушать обещания.» «Не беспокойтесь, БИТЛЗ, – сказал Бруно. – Там больше нет стрипперов. Будьте уверены.» Битлы успокоились. Окружив Сеньоров, они стали расспрашивать их про местную ночную жизнь, о бабах и выпивке. «Здесь есть все, что хотите», – отвечал Дэрри. Было очевидно, что сам Дэрри хочет все и без труда это добывает.

Бруно повел нас в «Индру». Вход в клуб был не освещен, и снаружи «Индра» показалась нам мрачным заведением. «Эл, а где же обещанная реклама? Где большой анонс?» «Не вижу никаких плакатов.» «Здесь нас никто не найдет.» «Никто не узнает, что мы здесь играем!» «Надо было привезти с собой плакаты.» «Да, – пришлось признать мне, – это печальный факт.» Бруно что-то в бормотал в ответ и вел нас дальше, в фойе. Здесь Джон зажег спичку и стал вглядываться в трепещущие тени. «Ну, вот вам и анонс, – сказал я торжествующе. – Не так уж и плохо, а?» Но и не так уж хорошо, добавлю я сейчас. При свете догоравшей спички Джона мы увидели на стене надпись крохотными буквами: «Знаменитые БИТЛЗ из Ливерпуля, в Англии.» Спичка погасла, и в кромешной темноте я почувствовал, как разочарованы Битлы. «Ну как, хорошо?» – весело сказал Бруно. Он не почувствовал разочарования Битлов. «М-да», – сказал один из них. «Анонс мог бы быть и снаружи, в огнях.» «Будет, будет. Увидите.» «В „Кайзеркеллере“ лучше.» «Не нравится мне это место.»

Самый большой недостаток «Индры» состоял в том, что ее постоянными клиентами были люди, приходившие на стриптиз-шоу. Он не был рок-н-ролльным клубом. Но сделка есть сделка. Главной цели я добился – привез БИТЛЗ в Гамбург. А дальше, я был уверен, они сами пойдут вверх. Их музыка годилась для такого города, как Гамбург, для этого второго Ливерпуля, только более шумного и открыто обслуживающего то, что некоторые называют пороком, а я называю обыкновенным сексуальным аппетитом, который уродуется нашим ханжеским обществом.

Потом Бруно повел нас в соседний кинотеатр. «Эл, мы не хотим в кино.» «Может, они хотят заставить нас играть аккомпанемент для немых фильмов.» «Лучше погуляем по городу.» «Не думаю, что он ведет нас в кино, друзья. Наверное, где-то здесь вы будете жить.»

Так оно и оказалось. Не будь мы так измучены дорогой и в то же время так обрадованы, что, наконец-то, приехали в Гамбург, могла бы произойти неприятная сцена. «Номера», где предстояло жить Битлам, представляли собой три грязные раздевалки за экраном. Раньше здесь был театр, потом его переделали в кинотеатр, и раздевалками (точнее, артистическими уборными) уже бог знает сколько времени никто не пользовался. Так вот он, значит, новый дом БИТЛЗ! Я не знал, что сказать. Да и что тут говорить? Отступать уже поздно. Берил, Лорд Вудбайн и я собирались устроиться в каком-нибудь дешевом отеле. На первое время денег должно было хватить – если очень, очень экономить. А у Битлов не было ни гроша. Им пришлось согласиться на эту ночлежку.

Когда мы туда пришли, шел какой-то фильм. Слышались выстрелы, крики, а по задней стороне экрана, обращенной к нам, бегали мерцающие картинки. Жуткое ощущение. «Ах, за что нас суют в эту дыру?» «Дом, родной дом, где ты?» «Передайте мамочке, что я люблю ее и больше не буду странствовать по свету.» «Хуже свинарника.» «Держу пари, что тут нет даже горячей воды.»

Я сочувственно смотрел на Битлов. Леннон сказал: «Эл, этот тип, наверное, считает нас скотами.» «Мне жаль, друзья, но что же делать? Сказать ему, что место не подходит?» «Не подходит» – не то слово. Я поглядел вокруг: полурасколотые умывальники, грязные стены, всюду пыль и полное отсутствие мебели, кроме двух-трех ломаных стульев. «О'кей, йа?» – спросил Бруно. «Не совсем», – сказал я, собираясь, от имени ребят, отказаться от этих роскошных апартаментов. Но тут, к моему удивлению, они сами пошли на попятный: «Посмотрим, как будет все остальное, Эл.» «Поиграем немного, а там будет видно.» «Потом найдем место получше.» Раз так – быть по сему. И я сказал Бруно: «На первое время подойдет, а там посмотрим.» «Да, конечно, – сказал Бруно. – Я велю принести кое-какую мебель. А сейчас мои люди притащат кровати.» Не успел он это сказать, как в дверях появилась группа могучих людей. Это были вышибалы из «Кайзеркеллера». Они притащили раскладушки и старые одеяла. Постели для БИТЛЗ. Приятных вам снов, ребята!

Таким было первое жилище БИТЛЗ в Гамбурге – три темные, грязные крысиные норы позади киноэкрана. А с другой стороны экрана сотни людей пребывали в мире киногрез, не зная, что совсем рядом, по ту сторону, отдыхали парни, которым предстояло стать крупнейшим явлением в истории поп-музыки. Когда этим парням надо было побриться, они брали кружки и шли в «Кайзеркеллер», чтобы набрать там горячей воды.

Но в тот первый вечер их еще ждала работа. Приготовив себе постели, они в последний раз оглянулись вокруг, подняли свои инструменты и сказали Кошмидеру: «О'кей, мы готовы.»

Посетители «Индры» пришли, конечно, глядеть стриптиз. Еще не все знали, что стриптиз отменен, а вместо него будут какие-то БИТЛЗ из Ливерпуля. Акустика в зале была безобразная: ковровые покрытия во всю стену и тяжелые толстые шторы на окнах поглощали всю музыку. Сцена была крошечной. Ужасные условия.

Битлы сделали все, что могли, но посетители остались глухи. Не того они ждали. Не на то шли. «Где же девочки? – кричали они. – Нас обманули!» Я ходил туда несколько вечеров подряд в надежде, что все наладится. Черта с два.

В довершение всего, над «Индрой» жила одинокая старуха, которая стала жаловаться на шум снизу. Когда шел стриптиз, шума было не так много, так что стриптиз устраивал старушонку. Она жаловалась в полицию, жаловалась Бруно, а Бруно жаловался мне. «Скажи ребятам, пусть играют потише.» Я отвечал на это: «Рок-н-ролл – это громкая музыка, разве ты не знал? Чего ты хочешь – чтобы БИТЛЗ играли камерную музыку?» Но я все же обещал ему уговорить ребят играть чуть тише. Они возмутились: «За кого он нас принимает, этот Бруно? За мышей?» «Как можно тихо играть бит?» «Он знал, кого приглашает.» «Эл, этот человек не в своем уме.» «Кто она, эта карга, что жалуется?» «Не вините меня, друзья. Я только передаю то, что велел сказать Бруно.»

Мы не знали, что делать. Битлы были расстроены всем этим, и я тоже. На крохотной сцене было не повернуться. Громко играть было нельзя, иначе старуха садилась за телефон и звонила в полицию. А портить отношения с полицией Бруно не хотел. Ровно через неделю все, слава богу, устроилось. Бурно понял, что «Индра» не годится для рок-н-ролла и вернул туда стриптиз. Старушка обрадовалась возвращению голых дамочек и, умиротворенная, снова взялась за вязанье. Держу пари, что она была богомольной старушкой и регулярно ходила в церковь. Умереть можно со смеху!

Бруно Кошмидер взял БИТЛЗ в «Кайзеркеллер» и разрешил им играть, чередуясь с Сеньорами. Ребята прыгали от радости. Крохотная сцена «Индры» сковывала движения Битлов, и они так привыкли к этому, что, выйдя на большую сцену «Кайзеркеллера», долго не могли прийти в себя. Казалось, они примерзли к сцене. Когда я пришел поглядеть на них в «Кайзеркеллер» и все это увидел, я не вытерпел и крикнул: «Ребята, больше движения! Делайте шоу (make show)!» Немецкая публика подхватила мой клич, и вскоре он стал девизом всего Репербана: «Мек шоу» («мейк» в устах немцев превратилось в «мек»). «Мек шоу, БИТЛЗ, мек шоу!» БИТЛЗ быстро завоевали успех и большую армию поклонников. Кошмидер полюбил их. Это, впрочем, не мешало ему придираться и вечно на что-то жаловаться.

За это время я совершил несколько поездок в Ливерпуль и обратно. Я вел переговоры с Кошмидером, стремясь вызволить Рори и его ребят из ливерпульского плена и привезти их в Гамбург. Рори был отличным шоуменом и неистовым рок-н-ролльщиком.

В каждый свой приезд в Гамбург я отмечал растущую популярность БИТЛЗ. Однажды в «Кайзеркеллере» Дэрри Уилки, Хауи Кэйси и я сидели за стойкой бара и пили. Мы то и дело оборачивались, привлеченные криками публики, которая страдала от ранней формы битломании.

«Ну как, Хауи? Что ты сейчас скажешь о БИТЛЗ?» В моем голосе звучали злорадные нотки: Хауи долго не признавал БИТЛЗ. Хлебнув немецкого пива, Хауи сказал: «Я знаю, Алан, почему ты так говоришь. Действительно, я их ругал. Но ведь я не предполагал, что они будут так быстро прогрессировать. Сейчас они лучше всех, никаких сомнений.» А Дэрри добавил: «Алан, их ждет великое будущее, такое великое, что…» Но слов у него не хватило.