Текст книги "Драконья луна"

Автор книги: Алан Троуп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

33

Хлоя до сих пор еще не восстановила свой естественный цвет. Любое движение дается ей с трудом. Пройдут часы, пока она окончательно залечит все повреждения и наберется сил. Мне не хочется покидать ее сейчас. Мне вообще не хочется покидать ее. Там, наверху, еще что-то обрушивается. Я смотрю на Хлою.

– Надо подготовиться к встрече с ним.

Моя жена молча кивает.

– Ты знаешь, сколько этой жидкости я должен выпить? – спрашиваю я.– И скоро ли она подействует?

– Нет, – отвечает Хлоя. – Все, что я знаю: воины Андра пили ее, чтобы вырасти до размеров воинов Зал.

– До каких именно размеров? Они становились вдвое больше? Или втрое?

Она пожимает плечами.

– Мне об этом не рассказывали. Но посмотри на картинки на крышках ящиков.

Я сравниваю два рисунка. Изображение воина Зал раза в полтора больше изображения воина Андра. Но зависят ли размеры от количества выпитой жидкости? А вдруг слишком большая доза этого зелья смертельна?

Никто не может мне ответить на эти вопросы. Остается рассчитывать лишь на собственную интуицию. А пока я съеживаюсь, чтобы протащить две оставшиеся говяжьи туши по коридору к наружной двери.

– Чтобы вырасти до таких размеров, наверняка нужен большой запас энергии, – говорю я Хлое. -Вынесу это мясо наружу, чтобы было что поесть после того, как я выпью настой.

– Почему бы тебе сначала не принять настой?

Я отрицательно качаю головой:

– Мы не знаем, как быстро он действует. Если мгновенно, я сразу стану слишком велик, чтобы пройти по этому коридору.

Оставив два флакона Хлое, я тащу мясо к двери. Ветер снаружи усилился. Мне приходится изо всех сил налечь плечом на дверь, чтобы открыть ее. Как только я высовываюсь наружу, на меня набрасывается ветер. Льет дождь. По моим расчетам, сейчас должна быть полночь, то есть ураган как раз набрал свою максимальную силу.

Ветер старается вырвать у меня мясо, но мне удается удержать его. Я кладу его рядом со ступеньками, ведущими на галерею. Там некоторое затишье. Вернувшись в дом, беру флаконы и прощаюсь с женой.

– Останься здесь, со мной! – просит она.

– Ты сама знаешь, что это невозможно, – отвечаю я.

– Мы могли бы уйти вдвоем и забыть о моем отце и Дереке.

– Я, как и твой отец, не люблю уклоняться от боя. Если бы я сделал это, я уже не был бы тем, за кого ты вышла замуж.

– У нас даже не было времени побыть вместе!

– Мне хватило времени, чтобы понять, что я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя. Подожди хотя бы, пока я окрепну и смогу помочь тебе.

– Нет,-отвечаю я и нежно поглаживаю ее хвостом. – Не забывай, что теперь в моем распоряжении

волшебный настой. Если у кого теперь и есть преимущество, так это у меня.

– Если он сработает. Этой жидкости, должно быть, не меньше тысячи лет.

– Хорошо же ты напутствуешь своего мужа, когда он отправляется на битву! – смеюсь я. – Он непременно сработает, и я вернусь.

Хлоя прижимается ко мне, и мы стоим так некоторое время. Потом я отрываюсь от нее, беру флаконы и направляюсь к двери, за которой меня ждут ураган и заклятый враг.

34

Как только я лишаюсь защиты этих стен, на меня накидываются ветер и дождь. Восстановив свой нормальный размер, я пробираюсь по кустам к тому месту, где оставил мясо. Это не более чем в двенадцати шагах от двери. Ночное небо прорезает молния, осветив на мгновение пейзаж. Вспышка выхватывает силуэт крупного дракона, который, склонившись над мясом, ест.

Почти сразу вновь воцаряется темнота. Но поздно. Я уже раскрыт.

– Питер! Как любезно с твоей стороны! Я вышел, чтобы разнести в щепки твой катер, и обнаружил, что ты оставил для меня еду. Да и сам не замедлил явиться, – говорит Чарльз.

– Ты уже разрушил все, что мог, в моем доме? – осведомляюсь я, зажав оба флакона в горсти, мучительно пытаясь вспомнить, в котором из них

зелье, а в котором – противоядие. В темноте, да еще под дождем, совершенно невозможно отличить зеленый цвет от янтарного.

– Вообще-то я надеялся, что ты будешь занят еще некоторое время. Хотелось успеть поесть,– смеется Чарльз Блад и откусывает огромный кусок мяса. – Иди сюда, дружок. Поедим вместе.

– Тут-то ты на меня и нападешь.

– Может, да, а может, и нет, – снова смеется Чарльз. – Тебе придется решить, стоит ли еда такого риска.

– Я думал, ты играешь по-честному, – говорю я, перекладывая один из флаконов в левую лапу.

Я решил пить из этого, и будь что будет. Подношу флакон ко рту.

– По-честному – да, но не по-глупому, – возражает Чарльз.

Снова вспыхивает молния, и я замечаю, что Чарльз сменил стойку: теперь он припал к земле, как кошка перед прыжком. Над головой грохочет гром, янтарная жидкость в моей левой лапе вспыхивает желтым светом. Я бросаю этот флакон в кусты и взмываю в воздух,

– Питер, ты так быстро покидаешь меня? Я что-нибудь не так сказал?

Ветер подхватывает меня, поднимает и кружит. Я пытаюсь набрать высоту, лихорадочно бью крыльями и одновременно вожусь с пробкой от флакона. Меня относит в сторону.

– Потрясающая ночь, не так ли? – Чарльз проносится в темноте мимо меня. Он не причиняет мне серьезного вреда, а лишь слегка задевает кончик моего хвоста.

Я кричу скорее от неожиданности, чем от боли. «Ну, хватит!» – думаю я, подношу флакон ко рту и откусываю его горлышко. Осколки стекла впиваются в губы и язык, но настой льется мне в горло, весь, до последней капли. Вкус у него омерзительный – как у прокисшего рыбьего жира. Мой желудок не желает принимать это, и мне стоит немалых усилий удержать настой в себе. Я судорожно хватаю ртом воздух, глотаю дождевую воду, чтобы притупить мерзкий вкус.

Ничего не происходит. В моем хвосте пульсирует боль. Меня по-прежнему треплет ветер. Теперь он несет меня куда хочет. А Чарльз Блад где-то рядом, выжидая удобный момент, чтобы напасть. Я старательно набираю высоту, осматриваю небо во время вспышек молнии. Ничего не вижу. Воздух вокруг меня трещит от статического электричества. Я жду очередной молнии. Она рассекает небо так близко от меня, что я чувствую ее жар. Молния освещает моего врага, который как раз собирается обрушиться на меня.

Сложив одно крыло, я уворачиваюсь. А когда Чарльз пролетает мимо меня вниз, складываю второе крыло и падаю на Блада сверху, на скорости в несколько тысяч футов в секунду. Набросившись на него, раздираю ему спину когтями ног, потом расправляю крылья и отрываюсь. Он с воем ныряет в темноту. А я снова взмываю вверх.

– Неплохо, мальчик. Ты произвел на меня впечатление. Никто до сих пор не мог тягаться со мной. Но это не значит, что ты не будешь в конце концов побежден. Похоже, мы сегодня славно повеселимся!

– Ты находишь, что это весело? – спрашиваю я.

– Да еще как! Я так не развлекался с тех пор, как дрался за Саманту.

Новая молния освещает округу, но я не успеваю что-либо увидеть. Чарльз подлетает ко мне сбоку, накрывает мои крылья своими и вонзает зубы мне в затылок. Мы падаем. Я извиваюсь и выкручиваюсь, пытаясь освободиться от его захвата и не обращая внимания на боль, которую причиняют мне его лапы. Мне лишь удается слегка задеть его когтями.

Мы падаем в воду с такой высоты, что быстро погружаемся на большую глубину. Тут Чарльз оставляет меня и отплывает в сторону. Во мне бушует боль. Сначала я почти не могу двигаться. Просто всплываю на поверхность. Постепенно я снова заставляю свои мускулы действовать. Когда мне начинает не хватать воздуха, я уже в состоянии сильнее толкать себя вверх.

Вынырнув, я жадно хватаю ртом воздух. Сердце так колотится, что вот-вот разорвется. Волны швыряют меня из стороны в сторону. Сомневаюсь, что перенесу еще одну атаку. Боль от ран очень ослабила меня. Болят сердце и мышцы, не хватает воздуха. Мой желудок сжимают болезненные спазмы. Мне не выдержать еще одного нападения Чарльза.

Каждый удар сердца отдается в голове болезненной пульсацией. Как бы жадно я ни вдыхал воздух, мои легкие требуют еще! Никогда раньше я не испытывал ничего подобного, как бы серьезно ни был ранен. Пора, наверно, попрощаться с Хлоей.

Кажется, что у меня в желудке раскаленный уголь. Я открываю рот… и из него вырывается пламя. Глотаю соленую воду, чтобы охладиться. Все равно очень горячо. Но боль постепенно утихает, сменяется привычным ощущением, какое бывает при увеличении размеров.

Я разворачиваю крылья в воде и улыбаюсь: такая в них теперь сила. Расправляю плечи и удовлетворенно урчу: такими могучими они сделались. Настой! Наконец-то он начал действовать! Выскочив из воды, взлетаю и реву, вызывая противника на бой.

– Питер, это ты? – недоверчиво спрашивает Чарльз. – Ты уже готов?

Я потрясен той силой, которую в себе ощущаю, размерами, которых я достиг, и тем, что я все еще расту. Моя кровь бодро пульсирует в артериях, мои легкие вмещают огромное количество воздуха. Жар внутри меня нарастает.

– Более чем готов, – отвечаю я.

На этот раз Чарльз предпочитает напасть снизу. Я вижу, что он приближается, и не пытаюсь увернуться. Перед тем как ударить меня, он восклицает:

– О боже! Ты огромный, как… дракон Зал!

Отбиваю его атаку ногой.

– Да!

Чарльз впивается зубами мне в ногу, рвет когтями низ моего живота. Я стряхиваю его с себя, как огромный датский дог надоедливого коккер-спаниеля.

– Перестань, Чарльз,-говорю я.-Это уже перестало быть честным соревнованием.

Он отлетает в сторону.

– Я не уступал никогда в жизни. Не знаю, как ты это сделал, но ничего еще не кончено. Дерек! -беззвучно зовет он. – Ты мне нужен!

– Да, папа! Я буду через несколько минут.

– Кажется, ты говорил, что мы будем один на один, – напоминаю я.

– Тогда я думал, что ты Андра,– отвечает Чарльз, улетая в темноту.

Я мог бы расправиться с Бладом до того, как к нему присоединится сын, но позволяю ему уйти, с ревом взмахиваю крыльями и поднимаюсь все выше и выше. Вокруг меня бушует ураган. Ветер тщетно старается остановить меня. Моя сила такова, что мне не помешает какой-то ураган и не испугает нападение двоих врагов, даже если они оба – Люди Крови.

Пусть теперь боятся Чарльз и Дерек. Я снова победоносно реву и забираюсь еще выше в небо. Мое сердце бьется мощно и ровно. Мои мускулы слушаются меня беспрекословно. Я рвусь вверх, минуя одну злую тучу за другой, пока наконец не оказываюсь в чистом темном небе, усеянном звездами и освещенном серебряным светом луны.

Мои размеры потрясают меня самого. Должно быть, я сейчас вдвое больше, чем был. Рост прекратился, но сердце продолжает биться сильно и часто. Раны больше не беспокоят меня, но зато одолевает голод и, как следствие его, усталость. Мысль о куске говядины, спрятанном в кустах у дома, наполняет мой рот слюной. Сложив крылья, я снова падаю в бурю.

Я так быстро спускаюсь, что по инерции пролетаю мимо своего острова. Возвращаюсь назад и сажусь на пристань. К счастью, мясо на месте. Одна туша – целая, другая – лишь слегка объедена Чарльзом. Отрываю от туши огромный кусок и глотаю его, почти не разжевывая. Потом – другой, третий, все это исчезает во мне как в прорве. Съев половину говяжьего бока, мне удается лишь слегка утолить голод. Но все равно я продолжаю есть. Сердце болит, перегоняя кровь к моим уставшим мускулам. Снова вцепляюсь в говяжью тушу, откусываю еще один кусок, на этот раз пережевываю его, сосредоточиваюсь на заживлении ран, нанесенных Чарльзом. И тут кто-то (или что-то?) оказывается у меня на спине. Я прижат к земле так, что почти не могу дышать, а кусок мяса выскакивает у меня изо рта. Другой враг бьет меня по голове. Зубы и когти вонзаются в мою плоть. До меня доносится мысль Чарльза:

– В старые времена воины Андра иногда побеждали воинов Зал. Надо только действовать слаженно и неожиданно.

Я извиваюсь под ними, бью хвостом, царапаю когтями воздух. Перед глазами у меня возникает когтистая лапа, и я вцепляюсь в нее зубами. Дерек воет от боли и чуть ослабляет свою хватку. С трудом выпрямившись под двойной тяжестью врагов и стоя на четвереньках, я сбрасываю с себя сначала Дерека, а потом и Чарльза.

У меня на теле не меньше дюжины ран. Когда я взлетаю, то сначала лечу низко над островом, потом над морем, касаясь животом волн, после – взмахиваю крыльями, чтобы набрать высоту и оттуда напасть, а те двое следуют за мной.

– Что случилось? – издевательски спрашивает Чарльз. – Тебе ли убегать? Мы были слишком грубы с тобой? Вернись к нам. Это всего лишь вопрос времени. Мы поймаем и прикончим тебя.

Каждый удар моего сердца отдается болью в плечах и лапах. Мне снова не хватает воздуха. В желудке жжет так, как будто там развели костер. Чтобы охладиться, я открываю рот, и оттуда вырывается столб пламени, на моих глазах превращаясь в пар.

Почему же эта мысль раньше не пришла мне в голову? На крышке ящичка был изображен огнедышащий дракон. Воины Зал это умели. Значит, и я умею!

Если бы не боль во всем теле, я бы издал победный рев. Но меня уже снова мучает голод и одолевает усталость. Лишь теперь я начинаю понимать, о чем предупреждали отец и Хлоя. Мой организм не справляется с таким бурным ростом. И что хуже всего, не в моей власти остановить рост моего сердца. Это может сделать только противоядие, а оно – в кустах около дома.

Внезапно борьба с Чарльзом и Дереком отходит для меня на второй план. Сейчас главное, чтобы мое собственное тело не подвело.

– Чарльз, – мысленно обращаюсь я к своему противнику, – ты прав. Пора кончать все это.

Я на миг застываю в воздухе, потом поворачиваю и лечу вниз, чтобы схватиться с противниками.

Молнии разрезают небо. Вспышка за вспышкой. Ночь сотрясают раскаты грома. Капли дождя осыпают меня, как пули. Я мчусь сквозь бурю. В свете молний вижу Чарльза и Дерека. Они слишком заняты поисками: мечутся из стороны в сторону, осматривая небо. Они пытаются понять, откуда я на них нападу, сверху или снизу.

Я лечу прямо на них, лоб в лоб, и почти смеюсь, когда они наконец замечают меня. Оба одновременно взмахивают крыльями, стараясь увернуться, увильнуть. Но я уже слишком близко. И тогда… из моего рта изрыгается пламя. Оно охватывает моих врагов, обжигает им кожу, окутывает их дымом.

Они оба воют и корчатся от боли, но каким-то образом удерживаются на лету. Я вновь выдыхаю пламя, и они падают, как мотыльки, которые слишком близко подлетели к огню. Описывая вокруг них круги, я беззвучно спрашиваю:

– Чарльз, Дерек, вы умеете плавать?

Нет ответа.

Я опускаюсь ниже, к самой воде.

– Чарльз! Дерек!

Опять ничего.

Я высматриваю их в волнах:

– Черт возьми! Я обещал Хлое не убивать вас.

Первым находится Дерек. Его тело безжизненно качается на волнах. Чешуя уже не зеленая, а ярко-красная, как у омара, только что вынутого из кипятка. Спустившись к нему, я вижу и Чарльза, такого же красного, в нескольких ярдах от сына.

Сев на воду около Дерека, хватаю его за обожженную лапу и волоку поближе к Чарльзу. Он стонет и беззвучно просит:

– Оставь меня! Мне больно. Дай мне умереть.

– Черта с два я дам тебе умереть! – отвечаю я и хватаю Чарльза тоже.

– Ты победил нас, – стонет Чарльз, – дай нам спокойно умереть.

– Не могу. Я обещал.

– Ты изжарил нас. Нам теперь не вылечиться. У нас нет пищи и сил хватает только на то, чтобы держаться на воде. Ты не мог бы перенести нас на свой остров?

Честно говоря, у меня едва ли хватит сил, чтобы самому добраться до острова. Я тяжело дышу. Сердце мое дает тревожные сбои. Я качаю головой.

– Тогда оставь нас. Мы знали, на что шли, – хрипит Чарльз.

Я снова качаю головой:

– Я не могу лететь, но плыть могу.

– Ты с ума сошел. До твоего острова не меньше мили.

– Я знаю.

Нас подбрасывает очередная волна. Я осматриваюсь, ища глазами свет маяка. Сквозь дождь и тьму едва видна слабая вспышка. Она вновь повторяется через несколько секунд. Я плыву на свет, волоча за собой двух своих поверженных врагов

– До острова далеко. Зато маяк рядом, – говорю я.

Стоит мне продвинуться вперед на десять ярдов, как тут же волны отбрасывают меня ярдов на шесть назад. Я плыву на спине, не обращая внимания на дождь и ветер, гребу крыльями и помогаю себе хвостом, Дерека держу одной лапой, Чарльза – другой. Ни один из них не может оказать мне никакой помощи. У них хватает сил только на то, чтобы стонать от боли.

Я обращаюсь к Хлое:

– Все кончилось.

– Питер, с тобой все в порядке?

– По крайней мере я жив.

– А мои отец и брат? Они мертвы?

– Похоже, они предпочли бы быть мертвыми.

– Ты возвращаешься?

– Пока нет.

– Что случилось? Ты чего-то недоговариваешь.

На нас обрушивается волна, и я захлебываюсь пеной.

– Ни Чарльз, ни Дерек не в силах лететь, – сообщаю я Хлое, выплюнув воду. – Я тащу их по воде к маяку. Оставлю их в безопасном месте и попробую долететь домой.

– Попробуешь, Питер? Что случилось? Ты серьезно ранен?

– Дело не в ранах. Дело в настое. Я стал слишком большим, и мой организм не справляется с этим.

Моя сила уходит.

– Прими скорее противоядие!

– Его нет со мной. Оно – на острове, в кустах у пристани.

– Тогда оставь моего отца и Дерека и лети домой, пока можешь.

– Ни у одного из них не хватит сил принять человеческое обличье. Можешь себе представить, что будет, если двух драконов прибьет к берегу?

Представляешь, что тут начнется? Кроме того, я обещал не убивать их. Вовсе не нужно, чтобы они умирали.

– Умирать и тебе ни к чему, – отвечает Хлоя. – Я лечу к тебе. Буду ждать тебя у маяка.

– Но сможешь ли ты? Ветер все еще очень силен.

– Я достаточно окрепла, чтобы пролететь не большое расстояние. Черт возьми, я ведь дочь своего отца! Сильный ветер меня не испугает. Я не намерена остаться без мужа из-за его дурацкого упрямства!

К тому времени как мы доплываем до маяка, шторм начинает утихать. Но волны еще большие, они, того и гляди, швырнут наши тела прямо на железный скелет маяка.

Я изо всех сил стараюсь двигаться в ритме волн. Мне удается забросить сначала Чарльза, а потом и Дерека на металлическую платформу, которая окружает маяк и находится чуть выше гребней самых высоких волн. Но при пыпытке вскарабкаться туда самому силы изменяют мне. Держась за край платформы, позволяю волнам швырять меня из стороны в сторону.

Я забываю о Чарльзе и Дереке, они уже в безопасности. Сосредоточиваюсь на собственном дыхании, пытаюсь замедлить пульс. Время мне отмеряют волны и порывы ветра. Когда Хлоя окликает меня, не могу даже ответить ей.

К моему рту прижимают что-то холодное и стеклянное.

– Пей! Пей все до дна! – говорит моя жена.

Немного жидкости попадает мне в рот. Как будто я проглотил растаявший лед. У снадобья привкус яблока и лимона и еще чего-то горьковатого, и даже аммиака. Жидкость гасит пожар у меня внутри, но зато меня тут же кидает в дрожь.

– Пей все! – не отстает Хлоя.

– Что за настырная женщина! – жалуюсь я, опустошив флакон.

– Погоди, ты еще не видел, какая настырная! Узнаешь, когда все это закончится. – И она помогает мне забраться на платформу.

35

С тех пор как мы с Хлоей спасли Чарльза и Дерека, мы редко оставались наедине. Иногда я даже начинаю сожалеть о том, что привез этих двух инвалидов на свой остров на катере Артуро под прикрытием дождя и темноты. Лучше бы они залечивали свои раны где-нибудь в другом месте.

В первые несколько дней я никак не мог привыкнуть к тому, что в моем доме столько народу. Чарльз и Дерек, распростертые на сене, безостановочно стонали. Им нужны были еда и уход. Генри тоже нуждался во внимании. Он не покидал меня ни на минуту, разве что Хлоя уводила его. Часто приезжала Клаудиа – привезти провизию, сообщить о быстром выздоровлении своего отца, похихикать и посекретничать с Хлоей, помочь нам привести в порядок дом после нескольких месяцев заброшенности и приступов гнева Чарльза. Она всегда оставалась надолго.

Теперь, когда речь больше не идет о физическом выживании, я мечтаю о том времени, когда мы с Хлоей наконец сможем остаться вдвоем. А пока даже наша кровать нам полностью не принадлежит. Генри каждую ночь спит с нами.

– Бедный мальчик сейчас так нуждается в нас, – говорит Хлоя. – Ему нужно время, чтобы прийти в себя после похищения и разлуки с тобой и чтобы привыкнуть ко мне. Не волнуйся, это не навсегда.

Как я ни успокаиваю своего сына, он еще не оправился от всего этого. Когда Дереку становится лучше настолько, что он может выходить из своей комнаты, мальчик на какое-то время становится моей тенью, а в присутствии Дерека цепляется за мою ногу. Впрочем, брат Хлои почти не разговаривает с нами, только бормочет себе под нос: «Извини, старина, за все это…» Однажды он спрашивает о Рите.

Я пожимаю плечами и говорю:

– Ее увезли. Это все, что я знаю.

Он опрометью кидается вон и, к нашей радости, с этого дня почти перестает выходить из комнаты.

– Не обращай на него внимания, – говорит Чарльз Блад. – Этот парень никогда не умел проигрывать. Он действительно поверил, что все это принадлежит ему.– Он смеется.– Как будто я когда-нибудь позволил бы ему руководить такой компанией!

Я с удивлением обнаруживаю, что получаю удовольствие от общества Чарльза. Набравшись сил, чтобы сидеть и разговаривать, он удивляет меня заявлением:

– Не беспокойся на мой счет, мальчик. Ты победил. Больше я не стану досаждать тебе. Для меня

вся эта история закончена, если, конечно, она закончена для тебя.

Что-то в его грубоватых повадках напоминает мне об отце. Как и дон Генри, капитан любит играть в шахматы. Он вызывает меня на бой в первый же раз, как видит на столе шахматную доску.

– Мой отец тоже любил шахматы, – говорю я.

– Почти все наши их любят,– отвечает Чарльз.-Тут нужен стратегический склад ума.

Мы играем каждый вечер. Чарльз часто выигрывает. Еще он развлекает меня рассказами своего отца о том, как они плавали с моим отцом.

По утрам Чарльз вместе со мной, Хлоей и Генри ходит на могилу Элизабет. Он помогает нам уха живать за ее садом. Когда он впервые выражает желание это сделать, я рассказываю ему, как погибла Элизабет.

– Знаешь, я долго винил тебя в ее смерти, – признается Чарльз, – но больше не виню. Ты сделал все, что мог, сынок.

Я с трудом удерживаюсь, чтобы не обнять его. Не то чтобы старик никогда не раздражал меня. Иногда в нем просыпаются прежние неприятные замашки.

– Дудки! – бушует он, когда ему говорят, что необходимо принимать человеческое обличье, когда куда-нибудь выходишь или когда в доме Клаудиа. – Я вам не человечишка, чтобы с удовольствием жевать коровье мясо, – цедит он, когда Хлоя или я предлагаем ему бифштекс вместо свежей добычи.

И все же, хоть и ворча, он принимает то, что мы ему даем, и делает так, как мы говорим. Он никогда не бывает груб с моим сыном. Скоро у Генри входит в привычку несколько раз в день навещать деда. Раскрыв глаза и рот, мальчик слушает рассказы Чарльза о прежних временах, когда наши сородичи свободно появлялись где хотели.

Клаудиа приезжает рано утром, на восьмой день после спасения Чарльза и Дерека.

– Хорошие новости, – сообщает она. – Ваш «Грейди» наконец готов. Я привезу его сегодня утром. После того как заберу отца из больницы. Я просила папу повременить, но он настаивает на встрече с вами. Я сообщаю об этом Хлое, потом говорю:

– Я могу поручить Артуро устроить так, чтобы твои отец и брат уехали. Им пора уезжать, Хлоя, особенно твоему брату. Они уже вполне здоровы и способны выдержать перелет. А мы наконец-то останемся одни.

Моя жена улыбается:

– Мне тоже этого хотелось бы.

– И Клаудии надо бы на несколько дней воздержаться от визитов.

Хлоя кивает:

– Я скажу ей.

Обняв Хлою, прижимаю к себе, ощущаю ее тепло и шепчу на ухо:

– И пора уже Генри спать по ночам в своей постели!

Не знаю, чему я больше рад – своему отремонтированному катеру или латиноамериканцу, сидящему в нем рядом со своей дочерью.

– Папа все порывался вести катер, – кричит Клаудиа, пришвартовываясь,– но я сказала, что с вами удар случится, если кто-нибудь опять покорежит вашу лодку.

Артуро сверкает белозубой улыбкой:

– А я ей ответил, что это было бы вполне справедливо после того, что ты сделал с моим «Лучом».

Я прыгаю на борт, принимаю поцелуй Клаудии в щеку. Потом подхожу к ее отцу, помогаю ему подняться. Он хватается рукой за мою руку и с трудом встает.

– Клаудиа рассказала мне обо всем, что здесь происходило, – говорит Артуро.

У него на лице до сих пор следы ссадин, голова забинтована.

– Не волнуйся. Врачи говорят, что со мной все будет в порядке. И действительно будет… после того как я рассчитаюсь с теми ублюдками, которые надо мной поработали. Мои люди уже нашли их. Так что ждать недолго.

Хлоя радостно вскрикивает. Мы оба с Артуро поворачиваем головы и смотрим на пристань, где Клаудиа передает моей жене большую коробку, которую мы отправили с Ямайки. Хлоя обнимает Клаудию, потом потрясает коробкой и кричит мне:

– Смотри!

Я киваю. Женщины уходят, болтая и смеясь.

– Они очень подружились, – замечает Артуро.

– Как парочка одноклассниц, – киваю я. Мне очень хотелось бы знать, что именно они сейчас обсуждают. – Клаудиа была на высоте. Без нее нам пришлось бы туго.

– Я же говорил тебе, что на нее можно положиться, – говорит Артуро. И сразу заговаривает о

деле, спрашивает, каковы будут мои дальнейшие распоряжения.

Через несколько дней документы и авиабилеты для Чарльза и Дерека готовы.

– С ними полетит Йен. Будет кому подписать документы у Клейпула, – говорит Артуро.

Я сообщаю об этом Чарльзу накануне их с Дереком отъезда на материк.

– Мои люди все устроили, – говорю я.

– Да? – Чарльз удивленно поднимает бровь.

– Мы выкупаем долю Клейпула в фирме «Клейпул и сыновья». Не волнуйся, он может оставаться

на своем месте, сколько пожелает. Но его главной заботой теперь будет защищать ваши интересы. Мы будем высылать средства, которых вам хватит на жизнь и даже на капиталовложения, а также на то, чтобы откупиться от правительства Ямайки и оставить за собой Яму Моргана.

– Это не обязательно, но очень благоразумно с твоей стороны.

Я пожимаю плечами:

– Мне это выгодно, только и всего. Мы собираемся оставить за собой Бартлет-Хаус. Хлоя хочет

иногда приезжать на Ямайку, а я буду спокоен, что с ней ничего не случится.

– Я уже дал тебе слово, черт возьми!

Я с улыбкой кладу руку ему на плечо:

– Не хотел тебя обидеть. Ты дал слово, но Саманта и Филипп слова не давали. И Дерек тоже.

Мы оба видим, как он зол. Так что мы все должны быть вежливы, и не более того. Кроме того, мы с Хлоей просто хотим помочь. Если захотите модернизировать ваш дом, например, мы и тут вам поможем. Было бы прекрасно, если бы вы провели телефон, чтобы Хлоя могла звонить, когда захочет.

Хлоя предпочитает проститься со своими родственниками на причале.

– У нас с Генри есть кое-какие дела, – с улыбкой говорит она.

– Какие такие дела? – спрашиваю я.

– Так. Дела, – загадочно отвечает моя жена. -Пока ты отвозишь отца и Дерека в аэропорт… При

едешь – все узнаешь.

– Ты опять ведешь себя настырно, – улыбаюсь я.

Хлоя тоже улыбается:

– И что из этого? Я ведь предупреждала тебя, что собираюсь именно так себя вести. – Она целует меня.

Я хмурюсь. Не знаю, что она там еще задумала… но делаю как она сказала.

Как только Чарльз, Дерек и Йен поднимаются по трапу самолета «Джамайка Эйр», я опрометью бегу из терминала к своей машине и мчусь обратно в Кокосовую рощу.

День – идеальный для прогулок на катере. Белые пушистые облака неподвижно висят в чистом голубом небе. Бриз покрывает поверхность бухты легкой рябью. Жду не дождусь возможности сесть в свой «Грейди», и – поскорее на остров, где теперь меня ждут только Хлоя и мой сын.

Когда я приближаюсь к Кайя де ла Сангре, из канала выруливает новая, сияющая темно-синяя лодка. Снизив скорость, внимательно ее рассматриваю. Это еще что за новости? Лодка обгоняет меня, оставляя за собой петушиный хвост пены, потом разворачивается и мчится мне навстречу.

Я тоже набираю скорость, готовясь вильнуть в сторону, если лодка не свернет. Но, подплыв поближе, она резко меняет курс и заходит с правого борта. За рулем Клаудиа. Интересно, какие наряды или книжки она привезла сегодня Хлое.

Девушка машет мне рукой. Машу в ответ, но рука моя опускается, когда я вижу рядом с Клау-дией Генри. Он тоже машет мне.

– Что ты тут делаешь? – беззвучно обращаюсь я к нему.

– Я сегодня ночую у Клаудии! – радостно отвечает он. – Будет здорово!

– Кто тебе разрешил?

– Мама, – отвечает Генри. – Это была ее идея.

– Ладно, – говорю я и улыбаюсь, припомнив наш с Генри разговор несколько дней назад.

– Что, если я буду называть Хлою мамой? – спросил меня мой сын.

– Конечно.

– А моя настоящая мама не рассердится?

– Нет, ей это будет приятно, – отвечаю я, обнимая мальчика.

Когда Генри впервые назвал так Хлою, глаза ее наполнились слезами.

– Эй, мамочка! – мысленно обращаюсь я к жене. – Что это ты отсылаешь моего ребенка?

– Это наш ребенок, не забывай об этом! – отвечает она. – Где ты?

– Уже почти дома.

– Хорошо. Когда пришвартуешься, зайди в большую комнату.

– Зачем это?

– Там увидишь.

Несколько оставшихся собак приходят к причалу встречать меня. Я печально качаю головой, видя, как мало их осталось. Потребуются годы, чтобы восстановить стаю такой, какая она была. Наученные горьким опытом с Дереком, собаки еще побаиваются рычать и лаять при моем появлении. Привязав «Грейди», я прохожу на галерею, через, две ступеньки взбегаю на третий этаж.

Я останавливаюсь в дверях, разинув рот от удивления. Хотя день теплый и солнце еще не село, в камине разведен огонь, повсюду расставлены зажженные свечи: на столах, полках, даже на телевизоре и DVD-плеере.

Хлоя ждет меня посередине комнаты – босая, в простом белом хлопчатобумажном платье, под которым явно ничего нет.

– Что же ты стоишь? – спрашивает она– Я и так достаточно долго тебя ждала.

Я делаю глубокий вдох и решительно иду к своей жене. Глаз не могу от нее отвести. Ее бедра и соски так натягивают тонкую ткань, что, кажется, вот-вот порвут ее. При виде ее шоколадного тела меня охватывает возбуждение. Останавливаюсь в нескольких футах от нее. Хлоя опускает глаза, потом поднимает и говорит с жестокой усмешкой:

– Мистер де ла Сангре, контролируйте себя.

– Я слишком долго себя контролировал.

– Да и я тоже, – вырывается у нее.

– Это то, о чем я подумал? – спрашиваю я.

– Да,– кивает она.– Пора нам пожениться понастоящему.

– Согласен.

Оглядевшись, я вижу белую чашу, зеленый керамический кувшин, кружку и маленький кожаный мешочек.

– Удивительно, как это ты все раздобыла!

– Это было нелегко, – признается Хлоя. Она идет к столу. – Ты не приведешь ее, пока я занимаюсь остальным? – И она указывает на тень в дальнем углу комнаты.

Я снова застываю с открытым ртом. Передо мной стоит обнаженная Рита Сантьяго. Ее глаза остекленели и смотрят в пустоту, рука все еще забинтована . Она молча ждет своей участи.

– Неужели нельзя было взять кого-то другого? Кого-нибудь, кого я не знаю и никогда не видел?

– Но почему не она, Питер? – хмурится Хлоя.-Она просто человек. К тому же, если ты успел забыть, она была готова убить твоего сына.