Текст книги "Шесть (СИ)"

Автор книги: Алан Нукланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Часть 1.

1.

– Ник мёртв.

Саймон замер посреди комнаты с поднесённой к уху телефонной трубкой.

– Что ты сказала?

– Он умер, Сай. – На той стороне провода Кэтрин громко шмыгнула. – Две недели назад.

Закрыв глаза, он прислонился спиной к стене.

– Как это произошло?

– Несчастный случай. Он... он утонул.

– Утонул? – Саймон мгновенно распахнул глаза. – Ты в этом уверена?

– Сай... – Кэтрин глубоко вздохнула. – Пожалуйста, не начинай... Ник был на мосту, доски прогнили и не выдержали. Экспертиза показала, что при падении он ударился головой и... – она сглотнула, – и захлебнулся. Это несчастный случай, Сай.

– Да-да-да, я понимаю... – он помассировал глаза и сжал переносицу. – А кто вёл расследование?

– Саймон... я понимаю, что ты чувствуешь. Вы были лучшими друзьями. Но... но Ника больше нет и ты должен смириться с этим... Я уже смирилась.

Кэтрин положила трубку и Саймон ещё долго слушал короткие гудки, пока наконец не оборвал их нажатием на кнопку сброса. Он сполз по стене на пол и замер в неподвижности. В голове раз за разом крутились фразы: "Ник умер", "он утонул" и "несчастный случай".

Саймон встал и направился в гостиную. Подойдя к стоящей на столике "базе" радиотелефона, нашел в списке автоответчика нужное сообщение и нажал на воспроизведение. После длинного гудка из динамика зазвучал взволнованный голос:

– Какого черта ты носишь с собой сотовый, если никогда его не включаешь?! Всё ещё боишься "вредного излучения на мозг"? Ладно, не суть. В общем, как вернёшься, сразу же позвони мне. Я тут нарыл кое-что занятное, как раз по твоим интересам. Думаю, тебе понравится. Отбой.

Серия коротких гудков, после которых следует механическое: "Сообщение оставлено тридцатого сентября, в пять часов, двадцать шесть минут". Саймон поднял голову и пробежался взглядом по висевшему на стене календарю – сегодня у нас двадцать первое октября. Сообщение оставлено ровно три недели назад. По словам Кэт, со дня смерти Ника прошло две недели. А это значит, что он умер спустя неделю после своего звонка.

Это – странность номер два.

Он вытащил из кармана брюк маленький блокнот и нашел телефон Стива. Взяв трубку и набрав номер, стал ждать ответ, держа динамик в некотором отдалении от уха.

– Котерман у аппарата.

– Это Коуэлл.

– Ооо, давно тебя...

– Я уже всё знаю, Стив, – перебил его Саймон. – И мне кое-что нужно.

– Хм... Внимательно слушаю.

– Перешли мне заключение о смерти Николаса Нарбута, а также материалы по последнему делу, которое он вёл.

– Саймон... я лично присутствовал на вскрытии, мониторил экспертизу и уверяю тебя – кровь чистая, следов насилия не обнаружено, имеющиеся повреждения чисто механические и естественные. Николас просто очень неудачно упал в очень неудачном месте. Такое случается. К тому же, все вещи были при нём, а машина стояла там, где он её и оставил.

– Стоп! Все вещи были при нём? – он вскинул брови. – А записная книжка? Он никогда с ней не расставался.

– Эээ. Подожди секунду. – Послышалось шуршание бумаги и шелест перелистываемых страниц. – Да, книжка была. Промокла вся, конечно.

– Где она сейчас?

– Вместе с остальными вещами отослана жене, где же ещё.

– Понятно... Так ты пришлешь мне все документы?

– Чёрт... ладно, сделаю. – Стивен немного помолчал. – Слушай, понимаю, ты хочешь во всём убедиться сам, перепроверить, но его смерть расследовали наши лучшие ребята, так что я пытаюсь сэкономить тебе время – это стопроцентный несчастный случай и здесь нечего рыть. Он просто утонул, понимаешь?

Саймон посмотрел на полку с фотографиями и взгляд остановился на одной из них.

– Ник не мог утонуть. И это – странность номер один.

Часть 2.

2.

Погода испортилась, дул холодный ветер и моросил мелкий дождь. Включив дворники и щелкнув поворотник, Саймон свернул на улицу «Старые Стены» и поехал вдоль реки, тянущейся по левую сторону. Он всматривался в многочисленные приземистые домики, выстроенные по обеим сторонам дороги, стараясь не пропустить нужный.

Сегодня утром он получил личные дела Николаса и некой Донны Шарлодей – ко второму он даже не притронулся, полностью уделив внимание обстоятельствам смерти лучшего друга. По сути, его интересовало только имя и адрес свидетеля, Роберта Фаммера, который утверждал, что якобы видел гибель полицейского. Кроме визита к нему, Саймон намеревался побывать и на самом мосту – месте так называемого "несчастного случая".

Притормозив у дома номер "53", он заглушил двигатель старенького форда и вышел из машины. Подняв воротник куртки, подошел к калитке и нажал кнопку домофона. Несколько секунд спустя на крыльце дома появилась кутающаяся в шаль немолодая женщина.

– Кто вы такой? – хмуро спросила она.

– Вы миссис Фаммер? Меня зовут Саймон Коуэлл, я детектив, – он вытащил из кармана своё удостоверение. – Мне нужно поговорить с вашим сыном.

– Заходите.

Открыв калитку, он пробежал через двор и поднялся на крыльцо.

– Я думала, полиция уже узнала всё, что было необходимо. – Женщина провела его на веранду.

– Да, но я предпочитаю лично беседовать со свидетелями. Это основные принципы моей работы.

Миссис Фаммер кивнула и указала на маленький диванчик.

– Присаживайтесь. Я позову Роберта.

Она ушла в дом и вскоре вернулась с мальчиком лет девяти, с любопытством смотрящего на него.

– Мне обязательно присутствовать? – сухо поинтересовалась миссис Фаммер, и по её виду было ясно, что восторга от общения с представителем полиции она не испытывает.

– Нет, – Саймон улыбнулся. – Не думаю, что наш разговор будет долгим.

– Хорошо. Если что, я буду в доме.

"Странная дамочка," – подумал детектив, провожая её взглядом, а потом посмотрел на мальчика.

– Привет. Ты, должно быть, Роберт?

– Да, сэр, – ответил тот и заинтересованно спросил: – А вы детектив?

– Он самый. Садись. – Когда мальчик сел рядом с ним, он продолжил: – Ты знаешь, зачем я приехал?

– Чтобы я рассказал вам о том полицейском. – Роберт заулыбался и его глаза заблестели, и Саймону не понравился этот блеск.

– Всё верно. Расскажешь мне?

– Конечно! В общем, в тот день я гулял у реки, – начал он свой рассказ. – Я сначала не хотел туда идти, а потом меня туда потянуло. Я словно почувствовал, что что-то должно произойти. – Саймон нахмурился, но промолчал. Всё-таки стоит сделать скидку на то, что он разговаривал с мальчишкой. Если бы такие вещи стал рассказывать свидетель постарше, он бы быстро осадил его и попросил не пороть цветастую чушь, а говорить по делу. Здесь же придётся потерпеть. – И я туда пошел. Сначала я ничего не увидел, но потом заметил птиц – они кружились вокруг чего-то. Я побежал в ту сторону и выбежал к мосту. А у нас про этот мост страшные вещи рассказывают, – Роберт был так захвачен собственным рассказом, что даже понизил голос. – Ребята говорят, там много людей утонуло или их утопили. А по ночам там духи летают и заманивают маленьких детей, чтобы утащить на...

– А что было после того, как ты выбежал к мосту? – прервал его Саймон и мальчик растерялся.

– Ну... эээ... – он нахмурился. – Я увидел на нём человека. Это был полицейский. Он стоял там и покачивался, а ещё что-то пел.

– А как ты узнал, что он полицейский?

Роберт непонимающе захлопал ресницами.

– Ну, я знал это...

– Знал? – переспросил детектив и прищурился.

– Да, – кивнул мальчик и добавил: – Он же в форме был.

– Хорошо. Продолжай.

– Ну, он там стоял. Я его окликнул, но он не услышал. А потом я крикнул ещё раз и он обернулся. А глаза у него были белые-белые, без зрачков! Но я не испугался. – Роберт гордо выпятил грудь. – Я спросил у него, не нужна ли ему помощь. Он ничего не ответил и сделал шаг вперёд. И тут доски сломались под ним и он провалился. Я видел, как он ударился головой и из неё хлынула кровь. А потом его унесло течением. А я побежал домой и всё рассказал маме. Приехали полицейские и я им всё тоже рассказал.

– Хорошо. – Саймон помассировал глаза. – А ты никого не видел рядом с полицейским?

Мальчик нахмурился.

– Нет. Но мне показалось, что его кто-то схватил за ноги и утянул под воду.

– Ясно. – Детектив поднялся. – Спасибо, ты мне очень помог, Роберт. Передай своей маме до свидания от меня.

Оказавшись на улице, он запрокинул голову к хмурым небесам. Стекающие по лицу дождевые капли немного успокоили его. Но выйдя за калитку, он не стал возвращаться в машину – до моста отсюда было не так далеко и Саймон решил пройтись.

По сути он и не ожидал, что узнает от мальчишки что-нибудь новое, но всё равно должен был убедиться, что тот не врёт. Конечно, как и любой в его возрасте, парень любит приукрашивать события и указывать на свою "исключительность". Собственно, это присуще и взрослым. Сначала, когда они рассказывают свою историю в первый раз, то нет никаких прикрас, только голые факты. Но чем больше они рассказывают её разным людям, тем больше в ней появляется нового – вот уже они прибыли на место потому что что-то почувствовали, потом видели необъяснимые вещи, ну а после пары стаканов и вовсе набили морду убийце, но он, гад, сбежал в страхе. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мальчик немного приукрасил свой рассказ. Самое важное Саймон от него всё же узнал – Роберт не врал.

Николас любил носить свою форму и очень редко расставался с ней. А в день своей смерти у него был выходной, но вместо того, чтобы провести его дома с семьёй, он оказался в пригороде. И учитывая то, что на нём была форма, здесь он был по делу, а не просто так. Его личный пунктик – если ты занят расследованием, то всегда должен быть при исполнении.

Саймон остановился на пригорке и его взору открылся вид на реку, сейчас бурную и неприветливую. Подгоняемые ветром холодные волны захлёстывали маленький примосток, доходящий едва ли до её середины. Даже отсюда он видел, что в самом его конце зияла неровная дыра, а сами сырые доски были в сплошных трещинах. Детектив спустился вниз и присел на корточки. Зябко передёрнув плечами, осмотрелся и поправил воротник.

Странность номер три – что заставило Ника встать на этот мост? Ведь очевидно же, что он не выдержал бы его веса. И что он здесь делал? Сплошные вопросы и пока что никаких ответов.

– Вы тоже хотите умереть?

Саймон вздрогнул и обернулся: на пригорке, поджав свои ножки к подбородку, сидела маленькая девочка и внимательно наблюдала за ним.

– Нет. – Саймон встал и подошел к ней. – А почему ты спросила? Ты видела, чтобы здесь кто-то умирал?

– Все говорят, что сюда приходят умирать, – серьёзно ответила девочка. – А недавно здесь умер полицейский. Если вы не хотите умирать, то что вы здесь делаете?

Детектив улыбнулся и присел рядом.

– Как тебя зовут?

– Шарлотта Друдди, а вас?

– Меня Саймон, Саймон Коуэлл. Я детектив.

– Ааа, – протянула Шарлотта. – Вы, наверное, приехали к Роберту.

– Угадала, – он был удивлён. – А откуда ты знаешь?

Она пожала плечами, продолжая смотреть в сторону реки.

– Сейчас все его спрашивают: полицейские, журналисты, разные люди. А ребята со всей улицы сразу же захотели с ним дружить. – Шарлотта нахмурилась и, словно взрослая, раздраженно сказала: – А всё потому что он всем рассказывает, как умер тот полицейский. Мой папа говорит, что он хвастун и выскочка, который строит из себя героя.

– Да, я заметил, – Саймон усмехнулся. – А ты что здесь делаешь? В такую погоду можно запросто простыть.

– Я почти никогда не болею, – гордо ответила девочка. – И мне нравится дождь. Когда он идёт, все люди сидят по домам, а я не люблю людей – они все злые. Все.

– Ну, всё же не все, – возразил он, – есть и хорошие. Разве нет?

– Нет, – она покачала головой, – они просто лучше других умеют притворяться хорошими, вот и всё.

После этих слов Саймон посмотрел на реку и вспомнил своего старшего брата Томаса.

"Они просто лучше других умеют притворяться хорошими" – повторил он про себя и поёжился.

Ему вспомнилась фотография, стоявшая на полке в гостиной – на ней был он, его брат и Ник. Томас стоял между ними, высокий и жилистый, повиснув на их плечах. Все трое радостно улыбались, а за их спинами золотилась водная гладь. Глядя на эту фотографию не скажешь, что она была сделана после того, как Саймон едва не погиб.

В тот жаркий летний денёк они купались в реке: Томас плавал вдалеке, Ник, боящийся воды и не умеющий плавать, плескался у самого берега, а он сам, подражая брату, пытался заплыть как можно дальше. И у него свело ногу и он начал тонуть. Его подхватило течение и понесло вдоль русла. Там было одно место, куда было запрещено заплывать из-за водоворота. И Саймона понесло прямо туда. Как он кричал, пытаясь вырваться! Но Томас слишком далеко уплыл и не успевал ему на помощь. Лёгкие горели и он уже почти потерял сознание, когда почувствовал, как кто-то схватил его и потянул наверх. И когда они вырвались из водоворота, Саймон увидел бледного, как полотно, Ника. Оказалось, он, переборов свой страх воды, бросился ему на выручку. Позже Ник признался ему, что пока он плыл, то несколько раз терял сознание. Но его страх воды был настолько силён, что давал ему силу. И это подтвердилось, когда Нику исполнилось двадцать – они были на отдыхе и прыгали с камня в воду. Ник неудачно подскользнулся и ударился головой. Но, несмотря на страшную рану, как только он оказался под водой, то тут же пришел в сознание.

Именно поэтому Ник не мог утонуть, как бы сильно он не ушибся при падении. К тому же мало верилось, что удар на этом мостике был сильнее, чем тот, когда он упал с камня.

Вынырнув из своих размышлений, он поднялся.

– Ну ладно, юная леди, мне пора. Не засиживайся здесь, а то родители наверняка будут волноваться.

Девочка ничего не ответила и Саймон направился обратно к машине.

Пора разобраться в том, чем именно занимался Николас перед смертью.

Часть 3.

3.

Мелкий дождик превратился в настоящий ливень, когда Саймон, оставив машину на парковке рядом со школой имени Борнвальда, натянул куртку на голову и, прижав к себе портфель с документами, подбежал к воротам и зажал кнопку вызова. Вскоре из аппарата раздался потрескивающий голос:

– Кого там черти несут?!

– Это детектив Саймон Коуэлл, я здесь по делу Донны Шарлодей, – прокричал в ответ Саймон.

– Сейчас выйду.

Двери школы открылись и из неё выбежал человек в дождевике. Когда он приблизился к воротам, Саймон смог разглядеть старого чернокожего мужчину в форме охранника. Остановившись у ворот, тот закричал:

– Покажите значок! – Он вытащил из кармана корочку и протянул руку за решетку, чтобы тот мог её разглядеть. Охранник кивнул и открыл дверь ровно настолько, чтобы он смог протиснуться внутрь: – Ну и погодку вы выбрали, скажу я вам! Будь моя воля, я бы сидел дома и потягивал горячий кофе!

Забежав в здание школы они оказались в просторном коридоре. Саймон вытер с лица дождевые капли и повернулся к охраннику.

– Как вас зовут?

– Норман Гейн.

– Приятно познакомиться. – Они пожали друг другу руки. – В школе ещё кто-нибудь есть?

– Только я. Все нормальные люди давно сидят по домам.

– Это верно, – кивнул Саймон. – Тогда не проводите меня в то место, где была убита миссис Шарлодей?

– Да без проблем. Идите за мной.

Он повёл его по темному школьному коридору, по которому проносилось эхо их шагов. Эта школа была не из новых и носила статус элитной, но, смотря вокруг, он не видел каких-либо изысков – обычная старая школа, разве что ремонт был хорошим. Но вот двери в кабинеты были старого образца, окна обычные, не пластиковые, как в большинстве современных школ, не было видно камер, а пол под ногами то и дело скрипел. Да и вообще вокруг было довольно жутко и напоминало не учебное заведение, а клинику для "особых" детей, расположенной где-то в глуши.

– Давно здесь работаете? – поинтересовался Саймон, продолжая осматриваться вокруг.

– Так точно, через полгода будет двадцать пять лет и на заслуженную пенсию. Видит Бог, только из-за этого меня ещё и не выгнали отсюда.

– А хотели?

– Естественно, – хмыкнул Норман. – Любого захотят уволить, если во время его дежурства кто-то сыграл в ящик. Я задержался только потому, что за все двадцать пять лет службы здесь не происходило ничего серьёзного. Ну и выход на пенсию свою роль сыграл, конечно.

– И как, тяжело тут работать?

– Это мягко сказано! Вы, белые, всегда говорите, что дети, мол, это цветы жизни – чушь собачья! Спиногрызы, вот они кто. Она, миссис Шарлодей то есть, была со мной полностью согласна. Всегда говорила, что работа учителя самое неблагодарное дело на свете. Моё мнение – если у вас с психикой не лады, в учителя путь заказан. Считай, все нервы да здоровье убьёте и состаритесь раньше, а то и инфаркт заработаете. А вот Донна была непрошибаемой женщиной, у неё все по струнке ходили. Одним словом – настоящий учитель, не чета другим здешним. За это её здесь и не любили многие. Сюда.

Они свернули на лестницу и поднялись на второй этаж.

– Я смотрю, вы хорошо знали покойную, – отметил детектив.

– Да так и есть. Мы с ней частенько сидели в моей каморке и гоняли чаи, говорили о том о сём.

– Только говорили?

– Я знаю, о чём вы подумали, – охранник полуобернулся к нему, – но вот что я вам скажу, детектив – Донна была мне хорошим другом и никем более. Я уважал её, а она уважала меня.

Они остановились у одной из дверей, перекрытой жёлтой полицейской лентой с надписью "не пересекать" и расположенной на пересечении трёх коридоров.

– Пришли. – Норман упёр руки в бока. – Нам обещали вернуть кабинет на следующей неделе, так что вам повезло – внутри всё без изменений.

Он снял с пояса толстую связку ключей и принялся искать нужный.

– Спиногрызы всё порывались сюда попасть, да я надёжно следил. – Открыв дверь, он пропустил его вперёд. – Прошу, детектив.

Кабинет был довольно просторным, с новенькими белыми партами, выстроившимися в три рядка, с большими окнами, закрытыми кружевным тюлем; правая стена состояла из сплошной классной доски, сейчас местами покрытой запёкшейся бурой кровью, учительский стол сдвинут наискось, первые парты вместе со стульями опрокинуты, тетради и листы валяются на полу. Саймон задумчиво прошел вдоль стены и его взгляду открылось то, что не было видно со стороны входа – забрызганный высохшей кровью пол, и в том месте, где её было больше, можно было разглядеть очерченный мелом контур когда-то лежащего тела. Но кроме этого была ещё одна интересная деталь – следы. Повсюду были отпечатки звериных лап, напоминающих собачьи или – Саймон усмехнулся – волчьи.

– Чёрт, – произнёс Норман, качая головой. – Тот, кто это сделал, явно не дружит с головой.

– Трудно не согласиться, – кивнул Саймон и тут же, как бы невзначай, подметил: – А вы неплохо на всё реагируете.

– Так яж бывший коп, попривык к такому.

– Правда? – детектив заинтересованно посмотрел на Гейна.

– Ну, если откровенно, то не совсем. Я всегда хотел стать полицейским, ловить вот таких вот психов, – он махнул на обведённый мелом силуэт, – и сажать их за решетку. Поступил в академию и, скажу положив руку на сердце, был лучшим на курсе. Но вскоре после того, как нам вручили значки, моя карьера закончилась.

– А что случилось?

– Да один молокосос нашел отцовскую пушку и вышиб ему мозги, а когда мы приехали, то этот гадёныш прострелил мне колено. – Он постучал по правой ноге и раздался глухой звук. – Вышиб коленную чашечку, чтоб его! Теперь у меня вместо неё протез и "престижная" работа школьного сторожа. – Норман замолчал, а потом тихо добавил: – К тому же, сейчас и реагировать-то не на что, а вот когда было тело, – он покачал головой, – было действительно жутко. Словно зверь какой орудовал, а не человек.

Саймон подошел к меловому контуру и присел на корточки. Рассматривая его, заметил ещё одну деталь – едва различимую цифру "6". Завороженно проведя по ней рукой, он поднёс ладонь к лицу и у него в голове вспыхнула яркая картинка – покрытая кровью ладонь, густые капли которой тяжело опадают на пол. Сглотнув, он опустил руку, вытащил из внутреннего кармана куртки пачку влажных салфеток и стал тщательно протирать пальцы.

– Не расскажите, что тут произошло? – спросил он у притихшего охранника.

– Нет проблем. – Норман присел на стоявшую рядом парту. – У меня об этом уже столько раз спрашивали, что я давно всё наизусть выучил. Да, собственно, и рассказывать-то практически нечего.

Донна на переменах обычно не выходила из кабинета, а чтобы детишки её не доставали, всегда запирала дверь изнутри. Только тогда, когда звенел звонок, открывалась и запускала в класс. Она ещё никогда на школьные мероприятия не ходила, а в тот день как раз праздник был и все в актовом зале находились. Ну там, танцы, сценки, музыка. В общем, громко было. Вот, видимо, никто и не услышал как она, – Норман скосил взгляд на контуры тела, – как она кричала... уфф... бедная женщина... м-да... ну а когда танцульки закончились, детишки колотиться-то начали, а она не открывает. Ну и подумали, что она ушла уже и меня вызвали. А я открывать-то начал, и смотрю – замок-то открыт, а значит, изнутри дверь заперта и миссис Шарлодей, вероятней всего, внутри. Ну я постучал погромче, покричал, а потом думаю, может, удар её хватил? Всё-таки дама в возрасте. Ну дверь и высадил. Да вот только не удар её хватил, м-да... Детишки пооблевались, которые на свою голову в класс сунулись. Да что там, я сам едва ужин в брюхе удержал. Выпроводил их быстро и дверь запер. Ну а потом и ваша братия подлетела. Вот, в принципе, и всё.

– А праздник? – спросил Саймон.

– А что – праздник? – не понял сторож.

– Праздник-то в честь чего был? Дата вроде не красная.

– Ваша правда. Школе просто исполнилось двести лет, по этому случаю и была гулянка. Журналисты присутствовали, голова наш городской, другие шишки. Шум-гам тут поднялся, мама не горюй.

Коуэлл повертел головой, осматриваясь.

– Здесь есть другой вход?

– Кстати говоря да, имеется такой. – Норман указал в угол кабинета. – Там есть одна дверца.

Саймон встал, сминая в руке салфетку, и подошел в указанное место. Присев, увидел очень маленькую и узкую дверку, практически сливающуюся со стеной. Толкнув её ладонью, заглянул в другой кабинет, практически идентичный этому.

– А каково предназначение этой двери?

– Это здание не всегда было школой, – пояснил Норман. – Раньше здесь был сиротский приют. Такие дверки есть практически в каждом кабинете. По ним, вроде как, детишки лазали. Ну, знаете, когда ещё стоял Старый Город, времена были лихие, и эти дверки были, так сказать, путем отступления для малышни. А так как школа гордится своей историей, то их не стали убирать. Ученики начальных классов ими ещё пользуются иногда, это не воспрещается. Но только не этой.

– Почему?

– Донна запрещала.

– Ясно. – Саймон поднялся и выбросил грязную салфетку в стоящую рядом урну. – Я побуду здесь некоторое время, не возражаете?

– Ваше право. – Норман направился к выходу. У самой двери он обернулся: – Если что, зовите. Я буду неподалёку.

– Обязательно.

Когда он ушел, Саймон ещё некоторое время стоял рядом с "телом", а потом подошел к учительскому столу и стал раскладывать на нём документы из портфеля. Закончив, снял мокрую куртку и повесил её на спинку стула, после чего уселся за грязный стол. Ему было неприятно и тянуло каждую секунду пользоваться салфетками, но он, как всегда, сдерживал свои порывы.

Если Ник всегда носил форму, то Саймон никогда не занимался расследованием дома или в офисе. Он всегда приходил на место преступления и непосредственно здесь, окруженный атмосферой свершившегося зла, начинал работать.

Саймон вытащил из куртки пузырёк с синими пилюлями и, проглотив одну, поставил её на стол. Открыв дело миссис Шарлодей, в первую очередь изучил имеющееся фотографии. Приятного было мало: грузное тело женщины было буквально искромсано, нескольких пальцев на руках не доставало, ноги были изрезаны глубокими порезами. Но его внимание привлекли характерные, чётко различимые раны, напоминающие следы от когтей.

Детектив улыбнулся и, посмотрев на цифру "6" на полу, вспомнил слова Ника, оставленные на автоответчике: "Я тут нарыл кое-что занятное, как раз по твоим интересам. Думаю, тебе понравится." Действительно, это дело соответствовало его интересам. Ник знал, что после Драуртона ему нравятся дела с налётом мистики. Когда ещё он работал в отделе, сослуживцы частенько острили по данному поводу: "Поймал очередного вампира, а, Коуэлл?", "У нас тут зомби завёлся, пора натравить на него нашего борца с нечистью" и прочее. Цеплялись они к нему в основном из зависти – в свои двадцать девять у него, как и у Ника, не было ни одного "висяка". И это при том, что он брал в основном только тяжелые случаи и те же самые "висяки", с участием всяких психопатов, серийных убийц и прочих уродов. И все эти "зомби", "вампиры" и прочая нечисть в его руках превращались в буйнопомешанных преступников, которых он с успехом засаживал за решетку. Собственно, по причине напряженности в коллективе он и ушел в детективы с правом работать по свободному графику – спасибо Стиву.

Просмотрев фотографии, он достал блокнот и принялся записывать – ещё одна деталь, которой он придерживался в работе – никогда не просматривал результаты расследования других, не составив перед этим своего собственного.

"Странность номер 1 – изолированное помещение (Как убийца проник внутрь? Через "детскую" дверь? Если это так, то преступник либо мал комплекцией, либо очень гибок и худощав. Окно исключается – второй этаж и были бы свидетели)".

Саймон задумчиво посмотрел на написанное и добавил:

"Пометка – проверить школьных "спортсменов", как учащихся, так и выпускников. В частности, не учились ли такие в классе убитой.

Странность номер 2 – звериные следы. (На месте присутствуют следы жертвы, но я не заметил следов убийцы, только отпечатки лап, напоминающие собачьи. Преступник пришел с собакой? Тогда как объяснить, что на теле жертвы, кроме следов когтей, нет укусов, характерных при нападении собаки?)

Странность номер 3 – цифра "6". (Судя по всему, её оставила жертва, написав её собственной кровью. Что она означает? Скорее всего, это не просто "6", а часть более крупного числа – на это указывает наплывшее на цифру пятно крови).

Странность номер 4 – орудие убийства. (Во-первых, судя по ранам, был использован нож. Но кроме этого убийца применил и другое оружие, о чём говорит наличие на теле ран в виде когтей. Версии: 1) кастет с лезвиями; 2) "лезвия-напёрстки"; 3) раны оставлены собакой (результаты анализа крови).

Странность номер 5 – праздник. (Убийца спланировал своё нападение, приурочив его к двухсотлетию школы или оно было совершено спонтанно? Скорее всего первое, потому что нападающий, судя по всему, знал о том, что миссис Шарлодей не посещает мероприятия и остаётся в классе. Если это так, то убийца кто-то из близкого окружения жертвы. Сложность – по словам охранника, в школе у неё были напряженные отношения со многими как учащимися, так и членами коллектива).

Пометка – проверить наличие в городе похожих убийств."

Саймон закончил писать и размял затёкшую кисть. Вот теперь можно ознакомиться с тем, что нарыл Ник. Отложив ручку в сторону, взял папку делом Шарлодей и изучил его вдоль и поперёк.

Ник всегда понимал его с полуслова, поэтому неудивительно, что расследуя это дело, он задавался теми же вопросами, что и сам Коуэлл. Он тоже предположил, что в деле может быть замешан спортсмен, но подняв архивы школы ничего не нашел. Также он перепроверил всех учеников, находившихся в тот день на занятиях, но и здесь было глухо – мероприятие было обязательным и все присутствующие отмечались учителями, а все выходящие из зала контролировались. В общем, весьма строго. К сожалению, записей камер видео-наблюдения не было – в этой школе просто напросто не было камер. Судя по всему, школа чтила не только свою историю, но и была против новомодных штучек. Что в итоге и сыграло свою роль.

Со звериными следами тоже тупик – если верить результатам экспертизы, то они действительно принадлежали животному. В ранах жертвы тоже присутствовало собачье днк, а отсутствие укусов Ник объяснял дрессировкой. Вполне вероятно, конечно. Собственно, по оружию Ник как раз-таки допускал наличие собаки, которая исполосовала жертву. Вот только одна проблема – собака явно была не маленькая, но при этом нет ни одного свидетеля, видевшего человека с псом. К тому же, приходить в школу с животными было строжайше запрещено.

С цифрой "6" Ник обошелся весьма вольно, что вызвало у Саймона улыбку – он предположил, что жертва написала цифру Зверя "666" и это отсылка к сатанистам. Но учитывая то, как он обозвал дело Шарлодей, всё становилось на свои места – детектив перевернул папку и прочёл написанное маркером: "Вервольф".

Мило. Ник остался верен себе и, сталкиваясь с элементами мистического и непонятного в ходе расследования, тут же проводил прямую аналогию – этому он научился у Саймона. Только Ник всегда так делал, чтобы ещё сильнее позлить сослуживцев, тогда как лично он делал это из практичности.

Собственно, на этом официальные записи заканчивались. Были проверены учащиеся школы – нет зацепок. Были проверены выпускники, оставшиеся или находившиеся в тот момент в городе – нет зацепок. Спортсмены – нет зацепок. Свидетели – нет зацепок. Собака – нет зацепок. Оружие – нет зацепок. Отпечатки убийцы – отсутствуют. Похожие убийства – отсутствуют. В общем, любой детектив, взглянув на это дело, без сомнения записал бы его в "висяки".

Но только не Саймон. И только не Николас.

И здесь единственным помощником оставалась записная книжка Ника. Кэтрин прислала её ему, но он ещё не смотрел содержимое. Теперь же, вооружившись чистыми листами и ручкой, Коуэлл принялся тщательно исследовать промокшие и слипшиеся листы, выписывая всё, что только мог разобрать. Он потратил на это несколько часов, но яснее картина не стала.

Было понятно, что Ник всерьёз рассматривал идею "ликантропии" – он даже ознакомился с фазами луны. К слову, здесь присутствовала любопытная деталь – убийство Донны Шарлодей произошло двадцать седьмого сентября, аккурат в полнолуние. Вполне может быть, что убийца может планировать свои убийства, руководствуясь лунным циклом. Но это была лишь теория, которую на данный момент невозможно было проверить. В принципе, если это было так, то и три шестёрки были не лишены смысла – ведь тогда вырисовывается чёткий образ сектанта. Но, опять же, Ник поднял списки всех известных сектантов в городе и ниточка оборвалась. Если, конечно, не появился новый сатанист, что вполне возможно. В принципе, все остальные записи были обрывками слов. Саймон обратил внимание разве что на цифру "2371", которую Ник обвёл несколько раз. Но что она означает? Он не имел ни малейшего понятия. По крайней мере сейчас не имел.