Текст книги "Луна в канун Гомрата"

Автор книги: Алан Гарнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Бодак

Ангарад улыбнулась.

– Пора тебе поподробнее узнать, какое место ты занимаешь во всем этом, – сказала она, застегивая браслет на запястье Сьюзен. – Пойдем со мной.

Она взяла Сьюзен за руку, и они пошли лесочком на полянку и там опустились на траву. Сьюзен ощутила, как тяжесть одиночества постепенно оставляет ее. Ей ничего не пришлось объяснять, Ангарад знала все, что с ней происходило.

– Все это не случайность, – сказала она, – и очень многое ложится на твои плечи.

– На мои? – удивилась Сьюзен. – Но почему?

– Во-первых, потому что именно тебе угрожает огромная опасность со стороны Морриган.

– Морриган?

– Да. Она здесь. И сердце ее кипит жаждой мести. Ее прежнее могущество вернется к ней полностью еще не скоро, и в данный момент вся ее воля сконцентрирована на тебе. Колин находится в ее власти, и она постарается использовать это, чтобы разделаться с тобой. Хотя браслет Знаки Фохлы и защищает тебя, но это не всегда будет так.

– Но при чем тут я? Какое я могу иметь значение для нее? Я ничего не смыслю в волшебстве. Разве ты и Каделлин ничего не можете с ней поделать?

– Когда ты получила браслет, ты вместе с ним получила и свою судьбу, – сказала Ангарад. – Этого Каделлин и опасался. И теперь мы с ним можем действовать только через тебя. Потому что в браслете заключено лунное волшебство, и мы – как бы его часть.

Она протянула руку, и Сьюзен увидела на руке Ангарад светлый браслет.

– Наша сила сейчас идет на убыль, сила моего браслета в полнолунии, ее – в ущербной луне. Сейчас луна идет в ущерб, так что она пока что сильна.

– Я не понимаю, я-то какое к этому имею отношение?

– Ты молода, и твой браслет – браслет молодой луны. Если тебе достанет мужества, ты способна оказаться сильнее Морриган. Я могу вывести тебя на дорогу и немного оберечь тебя против Морриган, пока луна на ущербе. Но не более того. Что ты скажешь? Готова ли ты действовать?

– Конечно. Да мне ничего другого и не остается, не правда ли? Она же все равно будет бороться со мной, а так у Колина будет хоть какой-то шанс спастись.

– Это верно, – сказала Ангарад. – Эту ведьму все время сжигала жажда мести. Но теперь она проведает, что у тебя на руке Знак. Если еще не успела пронюхать. Народившаяся луна всегда угроза для нее. Тем более, что на этот раз будет луна Гомрата, а в это время наше волшебство бывало в своей самой большой силе. Может быть, так случится и на этот раз.

Морриган постарается уничтожить тебя, пока ты не войдешь в силу. Тебе придется вести с ней войну и победить ее. Если тебе это удастся, возможно, она уже в дальнейшем не будет представлять угрозы ни для кого. Если ты проиграешь, она может забрать неограниченную власть. А теперь возьми вот это.

Ангарад протянула Сьюзен кожаный поясок. К нему был прикреплен маленький изогнутый рожок, белый, как слоновая кость, оправленный в золото, с насечкой.

– Она в своей злобе призовет себе на помощь и другие злые силы, ты мало что сможешь им противопоставить. Это бесценная вещь, и зовут его – рог Ангалак. Мориат дал его Финну, тот – Камхе, а Камха – мне. Подуй в него, если ты поймешь, что все потеряно. Но ни в коем случае не раньше. Если Ангалак прозвучит не вовремя, то тогда тебе не будет покоя никогда, ни при свете солнца, ни во тьме. Запомни хорошенько: только когда все будет потеряно…

– Я… я запомню, – прошептала Сьюзен.

Волшебство подходило к концу. Остров отодвинулся от нее, превратился в сон. Последние слова Ангарад долетели до девочки издалека. Сьюзен не могла побороть сонливость. Ее мысли погрузились в тишину и темноту. Туда, куда даже сновидения не досягают.

Девочка некоторое время прислушивалась к плеску воды, потом открыла глаза. Вода плескалась и потихонечку ее будила. Сьюзен повернулась на спину и поглядела на звезды. Она лежала на берегу реки, протекавшей по дну глубокой долины среди высоких и голых холмов. Совсем рядом с ней два каменных столба и между ними железные ворота обозначали въезд в аллею, по-видимому, ведущую к какому-то дому. Вдоль реки шла широкая дорога, но Сьюзен почему-то потянуло проникнуть за ворота. Она присмотрелась к ним повнимательнее. На воротах висела цепь с замком. Все было изъедено ржавчиной.

Сьюзен перелезла через ворота и пошла вдоль аллеи. Слева от нее бежал к реке ручеек, возле самой дорожки теснились кусты рододендрона. Аллея была прямой, и, по-видимому, некогда широкой, но рододендроны разрослись так буйно, что дорожка, посыпанная желтым песком, была узенькой-преузенькой, и едва освещалась кособокой луной. Ручей журчал где-то в кустах, чем дальше она шла, тем громче. Повсюду рододендроны просто-таки душили окружающее пространство. Неведомой угрозой они нависали над Сьюзен. У нее было такое чувство, что все эти миллионы листьев – кожистые, остро пахнущие, дышащие, живые, – вместе как бы образуют единое чудовищное тело, наделенное враждебным, звериным сознанием.

Может, это было только игрой воображения, но все чувства у нее были обострены. Сьюзен двигалась мягко, как движется пантера или барс, почти бессознательно обходя веточки и камешки, попадавшиеся под ноги. У нее не было никакого сомнения в том, что Колин где-то близко.

Дважды дорогу пересекал ручей, через который были перекинуты каменные мостики с обваливающимися перилами. Второй из этих мостиков располагался примерно в полумиле от ворот. Глаза Сьюзен к этому времени уже попривыкли к темноте. Она отчетливо различала все, что делается на дороге и по сторонам настолько отчетливо, насколько позволяли заросли рододендрона. Второй мостик находился у развилки. На развилке возвышался небольшой холмик. С обеих сторон его обтекали ручей и узенький приток, сливаясь как раз у моста. Основная дорога уходила влево. А возле моста в тени рододендронов стоял некто. Вроде бы человек. Он стоял совершенно неподвижно.

В руках у него было копье и маленький круглый щит. Свет падал только на его макушку и слегка касался груди и плеча, все остальное оставалось в тени. Он ни разу не шелохнулся, и Сьюзен даже подумала, не поставил ли здесь кто-нибудь этакую эксцентричную статую.

Она стала приглядываться. Но фигура не подавала признаков жизни, так что Сьюзен не удалось прийти ни к какому заключению.

Мысль о том, чтобы вернуться, не приходила ей в голову. Она знала, что должна идти вперед любой ценой. Но пройти мимо фигуры возле моста тоже было бы очень рискованно.

Нечего было и думать продираться через кусты. Единственным выходом казался ручей, который в этом месте протекал довольно близко от дороги.

Ручей был мелкий, но каменистый, а иногда на дне образовывались ямы, куда Сьюзен проваливалась по пояс. Совсем бесшумно двигаться она не могла, но журчание ручья заглушало ее шаги. Она шла близко от берега, где тень особенно сгущалась. Хуже всего было пробираться под мостом. Мост был низкий, под ним противно воняло плесенью, в темноте девочка натыкалась на что-то, что уплывало от нее вниз по ручью.

Выбравшись из-под моста, Сьюзен увидела, что берега стали выше и круче. Но она продолжала идти по ручью еще сотню-другую ярдов. Берег сделался почти что вертикальным, землю густо покрывали прелые листья. Восемь или девять раз Сьюзен делала попытку выбраться на дорогу, цепляясь за землю, и каждый раз, когда казалось, что она вот-вот ухватится за сломанный плетень на краю дороги, Сьюзен скатывалась вниз по своему следу. Наконец ей удалось ухватиться за край обрыва и подтянуться.

Дорожка была все такой же ширины, но через несколько ярдов образовалось ответвление, уходившее от нее вправо. Сьюзен остановилась в нерешительности, не зная, продолжать ли идти прямо или посмотреть, куда ведет дорога, уходящая вбок. Потом она решила хотя бы взглянуть, что там, за поворотом.

Хотя Сьюзен и продолжала двигаться так же тихо, однако, заглянув за поворот, она не смогла сдержать крика.

Там, за поворотом дорога шла по краю лужайки, устроенной в виде террасы, между уступами были ступеньки, а на лужайке стоял каменный дом, построенный в тяжелом итальянском стиле прошлого века. Все окна дома были освещены. Этот свет казался ярче лунного, но каким-то безжизненным, и создавалось впечатление, что он тоже представлял собой ничто иное, как свет луны.

Сьюзен сразу поняла, что именно это место она и искала. Здесь находилось самое сердце зла. Морриган была здесь. И Колин тоже. Сьюзен направилась было к дому, но потом остановилась.

«Нет, – подумала она. – Я не знаю, куда идти или что делать. Я должна сообщить Каделлину, что Морриган здесь, он будет знать, как с ней обойтись».

Над дверью дома высилась квадратная башенка. И как бы в подтверждение догадки Сьюзен в одном из арочных окон башни показалась фигура. Это была Морриган. Она уставилась на лужайку. И несмотря на то, что Сьюзен стояла в тени, девочке показалось, что ее пронзил яркий свет. Ей понадобилась вся воля, чтобы оставаться неподвижной, пока Морриган вглядывалась в темноту. Когда она скрылась, Сьюзен на цыпочках вернулась на дорогу.

Вид этого дома напугал ее. «Ну почему – я? – подумала ока. – Почему Ангарад не могла обратиться к Каделлину? „И очень многое ложится на твои плечи“, – сказала Ангарад. Она могла бы мне рассказать поподробнее. Я-то не знаю никакого волшебства, а те, кто знают, сами боятся Морриган. Будет ли от меня какой-нибудь прок, если я появлюсь там одна? Нет, я должна разыскать Каделлина».

Сьюзен вернулась назад, к перекрестку. Она могла пойти налево, по краю долины, или продолжать путь по дороге. Ей не очень-то хотелось снова иметь дело с мостом. Теперь-то Сьюзен была уверена, что тот, которого она там увидела, кем бы он ни был, не представлял собою парковую скульптуру. Но где она находится? В какой стороне Олдерли? Девочка немного сориентировалась, глядя на знакомую вершину. Дорога шла на запад. «Это то, что нужно, – думала Сьюзен, – если я нахожусь в Пеннинах. А что, если это уже Уэлс? Тогда я оказываюсь в сорока милях от Олдерли! Нет, лучше думать, что это Пеннины». Она пошла по дороге, ведущей вверх по холму. Дорога вскоре привела ее к проходу в каменной стене. Здесь заросли рододендрона кончились. Дальше было открытое пространство, а за ним, похожая на спину кита, вершина высоченной горы, рядом с которой все казалось микроскопическим. У Сьюзен голова закружилась от одного взгляда на эту гору. Но она надеялась, что там, под горой, окажется Олдерли.

«Хорошо, хоть рододендроны отвязались», – подумала она.

Сьюзен ступила в проход в стене, и в это время кто-то вышел из тени. То ли это был тот, что стерег ее у моста, то ли кто-то другой охранял проход, этого она не знала. Он был чуть пониже ее ростом, с лысой и гладкой головой, остроконечными ушами и тонким крючковатым носом. Миндалевидные глаза мерцали странным блеском. Наконечник копья напоминал лист. А тело его было все покрыто густой курчавой шерстью.

Сьюзен остолбенела. Она не смогла пошевелиться даже тогда, когда это существо приблизилось к ней и схватило за руку. Но вопль, который вырвался из его огромного рта, точно разбудил ее. Как только существо дотронулось до Знаков Фохлы, оно извергло из себя белое пламя. Нападавший отлетел к стене, упал и больше не шевелился.

Сьюзен ринулась в сторону открытого пространства, но она едва добежала до подножья горы, как услышала крик. Обернувшись, девочка увидела, что такое же существо перепрыгнуло стену и кинулось за ней в погоню.

Кто они? Такие люди? Или не люди? Преследователь бежал как-то очень странно. Что-то было в его движениях от ящерицы: колени как-то вывернуты назад, ноги ниже колен тонюсенькие, а на пальцах – когти.

У Сьюзен было примерно ярдов пятьдесят форы, но она сейчас взбиралась на гору, а тот все еще бежал по равнине. Девочка с трудом продвигалась наверх. Копье просвистело мимо ее плеча и воткнулось в землю. Этот второй не рисковал приблизиться к ней. Сьюзен подумала было кинуть копье обратно в своего преследователя, но почувствовала, что не сможет даже взглянуть на него, да и дотронуться до древка ей было противно.

Она все взбиралась и взбиралась в гору, используя свое преимущество, а странное существо, добравшись до подножья горы, снова прицелилось.

Сьюзен поравнялась с купой мертвых искривленных деревьев, стоявших на склоне. Она, пригнувшись, перебегала от ствола к стволу, радуясь хотя бы этой слабой защите. Но девочка до того вымоталась, что, споткнувшись, упала и не смогла встать. Она инстинктивно повернулась лицом к опасности и попыталась подняться, опираясь о древесный ствол. Преследователь был уже у края деревьев и несся прямо на нее, высоко подняв копье. Затем он минуту помедлил, пока глаза не привыкли к полумраку, царившему под деревьями, и рванулся вперед. Но как только он успел миновать первое дерево, часть перекривленного ствола странным образом отделилась от дерева, что-то ярко сверкнуло и исчезло у преследователя под ребрами. Он завизжал и рухнул на землю.

– Ну вот, теперь еще и бодаки! – произнес полный отвращения голос. – Никогда, что ли, не переведется здесь вся эта шваль из Миннит Баннога?

Дикая охота

Утекар поглядел на Сьюзен.

– До сих пор Каделлин считал тебя мертвой, – сказал он. – И это едва не подтвердилось.

– Утекар! – воскликнула Сьюзен. – Как ты сюда попал?

– Тебе не достаточно того, что я здесь? – отозвался гном. Он помог Сьюзен подняться на ноги.

– Бодак любит крутые подъемы не меньше, чем горный заяц. Смерть от его копья чуть не настигла тебя. И еще пока не конец. Мертвый бодак может привлечь других. Лучше бы, конечно, снести ему голову. Но попробуй проткни его глотку: она жесткая, как воловья шея.

Утекар и Сьюзен стали подниматься на гору. Они шли шагом. Там, наверху простиралась обширная вересковая пустошь. Утекар понимал, что если за ними будет погоня, то беги-не беги, все равно не спасешься. От пустоши дом не был виден. По мере того, как они поднимались, заросли рододендрона превратились просто в темную полоску, а потом совсем исчезли за поворотом.

Прежде чем объяснить, как он оказался среди мертвых деревьев, Утекар заставил Сьюзен подробно рассказать о том, что она успела повидать.

– Но как же ты так быстро разузнал, где находится Морриган? – спросила Сьюзен.

– Не так уж быстро, – откликнулся Утекар. – Они забрали Колина прошлой ночью.

– Этого не может быть! – удивилась Сьюзен. – Всего-то прошло часов пять, не больше!

– Ты ошибаешься, – сказал Утекар. – Ты просто находилась под действием чар на острове Ангарад Златорукой. Там нет земного времени. Даже если пройдут годы, чары хозяйки Острова могут превратить их всего лишь в один день и одну ночь.

А что касается меня, то тут все просто. После того, как взошла луна, Пелис Вероломный явился в Фундиндельв. Стоя за воротами, он заявил, что если ты не согласна идти с ним и к тому же передать в его ведение свой браслет, тогда он будет посылать нам Колина по кусочкам!

Сначала я было решил, что мне стоит размазать Пелиса Вероломного вместе с его проклятой заносчивостью по скале. Но потом подумал: это от меня не уйдет. Сначала надо узнать, кто за ним стоит. Альбанак удерживал его разговорами, а я вышел у Холиуэлла, и когда Пелис ушел, последовал за ним. Так я оказался здесь. Но вижу, что эта долина полна опасностей, и не каждая из них покорится мечу. Так что нам надо привести сюда Каделлина и, пока он будет торговаться с Морриган, я попробую разобраться с Пелисом Вероломным, хотя бы мне пришлось уложить целое море бодаков, чтобы пронзить его сердце.

Теперь они взобрались довольно высоко. Мир вокруг был – сплошная пустота. Они шли через вересковые заросли: два движущихся пятнышка в бледнеющем свете луны.

– А кто такие бодаки? – спросила Сьюзен.

– Подонки из Минит Баннога, – сказал Утекар. – Они в родстве с гоблинами, но только, может, чуть похрабрее. Не то чтобы они были отважны. Этого нет. Скрежет металла – вот все, что им любо. Но если они снюхались с Морриган, нам не легко будет спасти Колина. Ты не можешь идти быстрее?

Холодок закрался в его голос.

– Почему? Что случилось? – удивилась Сьюзен.

– Оглянись, – сказал гном.

Но Сьюзен ничего не увидела, кроме холма и пустоши вокруг Долины Гойта.

– Я ничего не вижу. Куда смотреть?

– И туда, и туда, и еще туда. Всюду. В вереске. И она увидела – легкое движение, точно языки пламени, взад-вперед, туда-сюда и еще – зеленые глаза.

– Разведчики, – сказал Утекар. – Но нам не так страшны палуги как бодаки, которые следуют за ними. Хорошо бы между нами и ими разразился бы, например, ураган!

Сьюзен и Утекар ускорили шаги. Кошки теперь шли за ними уже в открытую, раз уж их все равно обнаружили. Они переговаривались с теми, кто находился под горой, жуткими голосами, которые напоминали крики больных и стоны душевного томления.

Количество кошек пугало Утекара. Он не предполагал, что их окажется так много. Такой массой они могли бы засосать его как болото и даже, сорвав браслет, покончить со Сьюзен, если это только входит в их намеренья.

Но палуги не атаковали. Сьюзен и Утекару удалось добраться до вершины горного хребта. Расположенная там каменная стена слева от них постепенно поднималась вверх. А справа она спускалась в седловину. Затем стена устремлялась к самой вершине. Впереди простиралась долина, а за ней высилось еще несколько холмов. Они находились в девяти милях от Олдерли.

Сьюзен и Утекар перелезли через стену и собирались уже начать спуск в долину, как увидели целую цепь бодаков, шедших по дну седловины, чтобы отрезать им путь. Единственно, куда друзья могли сейчас двинуться, – это налево, в гору. Они держались поближе к стене, там было легче идти, потому что земля была утоптана проходившими здесь овечьими отарами. Палуги шли за ними по пятам, а те, которые оказались на горе выше стены, шли впереди. Вскоре девочка и гном добрались до верха. Дальше идти было некуда, потому что дальше начинался обрыв. Они обернулись и увидели, что палуги и те, которые их преследовали, и те, что шли впереди, образовали полукруг, отрезав возможность вернуться назад. Обрыв был не очень высок, но там, внизу, землю сплошь покрывали острые камни. А много ниже между холмами вилась дорога.

– Не вздумай прыгать, – сказал Утекар. – Все кости переломаешь. Тут, по крайней мере, ни один бодак не сидит у нас на хвосте. Хотя это нам вряд ли поможет. Смотри.

Теперь можно было насчитать десятка с два бодаков, а трое из них, опередив остальных примерно на полмили, приблизились уже вплотную к тому месту, где находились Сьюзен и Утекар. Бодаки остановились возле кошачьего полукруга, наперед злорадствуя и яростно споря, кому достанется удовольствие расправиться с девочкой, кому – с одноглазым гномом, который и вооружен всего лишь только мечом и поэтому совершенно не страшен.

– Давай – прячься за мою спину и присядь пониже, – прошептал Утекар. – Если меня убьют, тогда беги изо всех сил и надейся на Хозяйку Острова.

– У меня есть вот это, – сказала Сьюзен. – Дуть?

– Боюсь, что этот рожок предназначается для худшего, – ответил Утекар.

Но прежде, чем гном успел что-либо добавить, один из бодаков в два прыжка проскочил кошачьи ряды, высоко подняв щит и нацелив копье. Но когда он прыгнул в третий раз, оказавшись между палугами и Утекаром, Утекар сделал неожиданный для нападавшего выпад и метнул в него меч. Меч воткнулся бодаку в живот, и тот рухнул и покатился по земле. Затем гном так стремительно кинулся за своим мечом, что поравнялся с бодаком, когда тот все еще катился.

Одним движением он схватил меч и, вырвав щит из рук бодака, быстро побежал назад, пригибаясь, потому что копья двух других бодаков уже были нацелены на него. Они пробили щит, но не причинили вреда Утекару. Прихватив копье умирающего бодака, Утекар рванулся наверх, раньше чем палуги успели сообразить, в чем дело. Минуту спустя палугам уже не хватило храбрости наброситься на него. Каждый из них усматривал свою смерть на острие меча отважного воина. Их кошачьи мозги шевелились медленно, связываться с гномом представлялось опасным: им было не сообразить, какую стратегию выберет гном.

Утекар сунул ощетинившийся наконечниками угодивших в него копий щит и копье Сьюзен. Потом поскакал назад, прорвался невредимым через кошачий кордон и в четыре прыжка оказался перед незащищенными бодаками. Дважды сверкнул меч, и Утекар показался с двумя щитами в руках. Но в следующий миг храбрый гном очутился в окружении палугов. Утекар продирался сквозь кошачий строй точно через черный клей, кошки бились о щиты, которыми он защищал свою голову, а меч сверкал понизу, как молния. Но все-таки гном благополучно выбрался из этой переделки и присоединился к Сьюзен, ожидавшей его у скалы.

Когда основные силы бодаков подтянулись, они обнаружили на скале отлично вооруженных девочку и гнома. Эти двое со всех сторон были окружены скалой. Напасть на них можно было только спереди, и то сначала – на одного, потом на другого – а не сразу на двоих. Возможно ли сражаться в таком положении? Какое-то время бодаки бродили вокруг скалы, чтобы найти более удобную позицию для нападения. Не найдя, они в отчаяньи метнули несколько копий, но когда поняли, что их копья, скорее всего, полетят обратно в них же самих, они прекратили их швырять и попробовали броситься на гнома. Однако пять мгновенных смертей быстренько охладили пыл остальных. И они стали отступать, тряся головами от ярости.

И палуги мало чем могли тут способствовать: им было свойственно сражаться всей стаей, вести сражения один на один им было просто не дано.

Они в кровь изодрали бодаков, когда те попытались направить их против меча гнома.

Так что патовая ситуация была вроде достигнута.

– Если бы нам продержаться до рассвета, – сказал Утекар. – Тогда мы одержим победу без потерь. Никто из них – ни палуги, ни бодаки – терпеть не могут солнце. Но интересно, что к этому времени успела разнюхать Морриган? Коли она собственной персоной сюда явится, ну тогда уж, действительно, – суши весла!

Утекар заметил, что палуги повернули в сторону Долины Гойта. Ему было ясно, что это могло обозначать.

– Мы на самом деле не увидим рассвета, если застрянем здесь, – сказал он. – Но с другой стороны, что же нам еще остается?

– Ты знаешь, где мы находимся? – спросила Сьюзен. – Там, внизу какая-то дорога.

– Да, это-то мне известно. Мы – на Сияющей Вершине. Там, где ты стоишь, рос Мотан. И здесь, под нами, внутри кургана, спал Охотник.

– Что? Здесь? Ты говоришь – прямо здесь? Сьюзен так удивилась, что даже отвернулась от бодаков и стала изучать зубчатую вершину, вспоминая тот взгляд, который был обращен на нее из пламени Бикона. И вдруг острая, как бритва, боль обожгла ее и что-то пронзило руку прямо до кости.

– Ой, в меня попали! – закричала она. Сьюзен схватилась за руку, там, где был браслет. Но боль мгновенно исчезла, на руке не было ни раны, ни крови, и только белое пламя струилось от Знаков Фохлы, и черные письмена, нанесенные на браслет, как бы ожили. И девочке стало понятно слово, заключавшее в себе огромную силу.

– Утекар! Я могу прочесть, что написано на моем браслете!

– Давай скорее!

Утекар придвинулся, чтобы прикрыть Сьюзен в тот момент, когда копье выпало у нее из рук. При этом он не сводил глаз с бодаков, которые подходили все ближе, ожидая первой же возможности напасть.

– Тут написано «ТРОМАДОР».

Гора дрогнула, как только слово было произнесено. Воздух начал пульсировать, точно отзываясь на какую-то команду, подаваемую недоступными смертному уху звуками, звезды заплясали в небе, и их сияние как бы повторяло эхом «тромадор, тромадор». И вот это слово породило ветер. Причем такой ветер, какой и вообразить себе невозможно. Он прыгнул Сьюзен на спину и прилепил ее к скале. Ее пальцы точно вросли в каждую трещину. Это был такой ветер, который мог сдуть гриву с коня и смести траву с земли, он мог унести вереск с холма и оторвать иву от корней, он мог даже сдуть орла с гнезда, где находились его птенцы. Он налетел из-за каменных вершин, он завывал и бесновался, и разбрасывал искры. Ветер смел всех палугов и бодаков в кучу и прилепил к скале, так, что они не могли шелохнуться. Траву сдуло так, будто с холма сняли скальп.

После этого ветер замер. Сьюзен и Утекар осмелились поднять глаза и стали шарить вокруг, чтобы найти копья. Щиты унесло, как осенние листья. Но девочка и гном не притронулись к оружию. Потому что возле них стояли двенадцать всадников. Они стояли неподвижно, как неживые. И перед ними на фоне неба был виден человек с устрашающими ветвистыми рогами на голове.

Всадник, который стоял первым, был одет во все красное и в руках держал копье. Он поднял его и заговорил. Голос у него был острый, как клинок:

 
– Слышен зов в долине.
Не Он ли это, пронзающий?
Слышен зов на вершине.
Не Он ли это, наносящий раны?
Слышен зов в лесной чаще.
Не Он ли зовет, побеждающий?
Призыв к скачке верхом на конях.
Рощи и долы слышат его!
 

Все трое красных мужчин на красных лошадях, Всадники из Донна, подняли копья на одинаковую высоту. Белые плащи сынов Аргатрона распахнулись, и можно было видеть три плетеных хлыста у них на боку. Темный Фьорн, король из кургана, закинул свой цеп за плечо, и все семь прикрепленных к нему цепочек позванивали.

Фоллоумен, сын Мелибора, выхватил из ножен свой черный меч, и тот зашипел, как змея, покидая ножны. Сыны Ормара взяли свои копья наперевес, и в бронзовых копытах их коней отразилась луна.

Гаранхир, Охотник, вскинул голову, и голос его напомнил рев оленя.

– Скачите, эйнхейриары Херлатинга!

– Мы скачем! Мы скачем!

Палуги начали потихоньку пятиться, уши их были прижаты, глаза от страха сузились в щелочки. А когда Гаранхир заговорил, они совсем потеряли голову и ударились в бегство через вересковую пустошь. Бодаки же, выпроставшись из кучи, в какую их свалил ветер, встали на одно колено, и загородившись щитами, прицелились копьями в грудь коням. Но копья всадников, и кнуты, и цеп, и мечи пошли гулять по ним, прежде чем хоть один из бодаков успел метнуть свое копье. Эйнхейриары смели их, как морская волна, и головы бодаков стукались друг о друга, словно прибрежная галька.

Гаранхир прошел по вражьим рядам, попарно хватая бодаков за шиворот и сталкивая головами.

– Скачите, эйнхейриары Херлатинга!

– Мы скачем, мы скачем!

Сломавшиеся ряды бодаков рассеялись, а Дикая Охота понеслась вслед за ними, кроша и кромсая, и сгоняя оставшихся в долину.

Сьюзен стояла, объятая ужасом от дикого кровопролития, которое устроили всадники. Но Утекар резко взял ее за руку и повел со скалы.

– Пошли, – сказал он. – Дикая Охота спасла нас. Или ты хочешь дождаться Морриган?

– Но посмотри, – ужаснулась Сьюзен. – Все это доставляет им удовольствие!

– Удовольствие? О чем ты говоришь? Ты вызвала Дикую Охоту, а это не игрушечное волшебство. Благодари судьбу, что не твоя голова катится сейчас в долину!

Они выбрались из окружения скал и стали спускаться к дороге. Но Утекару не захотелось по ней идти. Он пошел прямиком на Олдерли, избегая открытых мест, насколько это было возможно. Друзья старались не замедлять шагов, надеясь попасть на место еще до рассвета. Шум битвы, доносившийся до них, вскоре умолк.

Когда стало светать, Утекар и Сьюзен оказались на поле близ вершины Эджа возле леса, языком выдававшегося в поле. Луна была уже совсем низко. Сьюзен едва дышала от усталости, а Утекар чувствовал себя чуть поспокойнее, чем ночью.

– Ну вот, – сказал Утекар. – Мы почти что добрались. Тут неподалеку в лесу от Золотого Камня начинается дорога эльфов, которая ведет к Фундиндельву. Она послужит нам некоторой защитой, потому что даже Морриган не может ходить по дороге эльфов, не говоря уже о прочей шушере.

– Тогда что же мы? – воскликнула Сьюзен. – Бежим скорее туда!

И вдруг краем глаза она заметила, как на востоке мелькнула какая-то тень. И прежде, чем они успели ступить еще хоть шаг, за их спиной прозвучал резкий голос:

– Иморад! Иморад! Суратер!

И в ответ на эти слова точно лед сковал все их члены. Утекар что-то крикнул и после этого оцепенел. А Сьюзен, хотя ей казалось, что в каждом ее суставе образовались кристаллы льда, все-таки могла шевелиться. Она повернула голову и увидела Морриган под деревьями на опушке. Ведьма держала длинный меч, правая рука ее простиралась в сторону Утекара и Сьюзен. Кулак был сжат, а мизинец и указательный палец торчали вперед.

– Надо… бежать, – прошептала Сьюзен. Она еще могла двигаться, но каждый шаг давался ей неимоверно тяжело. Все тело казалось скованным. Это было похоже на попытку бежать во сне, когда снятся кошмары. Но Утекар был в состоянии только вращать глазами.

– Попробуй – беги! – молила Сьюзен. Горло ее тоже сковал холод. Она протянула руку к гному и схватила его возле запястья, пытаясь потащить за собой. И в тот самый момент, когда она до него дотронулась, Утекар почувствовал, что кости его оживают. Сделав неимоверное усилие, он смог сдвинуться. Потом начал переступать ногами. В то время, как руки гнома выделывали непроизвольные взмахи, словно он плыл в воде. Так, пересиливая себя, они двинулись в сторону леса. В этом месте лес представлял узенькую полоску деревьев всего в несколько ярдов. Морриган гналась за ними, нацелив на них свой длинный меч.

– Дорога… дорога… там, – проговорил Утекар. Он повернул голову налево, и Сьюзен увидела дорогу, с обеих сторон огороженную земляным валом, идущую как раз по другую сторону леса.

Девочка и гном шли, собрав всю свою волю, потому что Морриган была уже близко. Уже слышалось ее шумное дыхание. Они с трудом перевалились через земляную насыпь, и сковавший их холод тут же отступил.

– Теперь отпусти мою руку и, наоборот, дай мне руку сама, – сказал Утекар. – Сила против Морриган исходит от тебя. Но я все-таки хочу вынуть меч из ножен.

Сьюзен и Утекар бежали по дороге, а Морриган старалась не отставать от них по другую сторону земляного вала. Она двигалась легко, несмотря на свою толщину. Но друзья заметили, что ведьма все время с беспокойством поглядывает на небо. Они были уже недалеко от Золотого Камня, когда Морриган споткнулась и остановилась.

– Подожди, – сказал Утекар. – Она чего-то задумала. Остерегайся!

Морриган стояла, тяжело дыша, ярдах в двадцати от них.

– От всего сердца желаю тебе, гном! – крикнула она, замахнувшись мечом.

– Пусть твои пожелания воткнутся вон в тот серый камень, ведьма, – ответил гном, падая на землю и увлекая за собой Сьюзен.

Что-то, прозвучавшее как удар птичьего крыла, пронеслось над головой Сьюзен, и Золотой Камень дал трещину от вершины до самого низа. Отлетевшие осколки ужалили кожу Сьюзен, но когда она снова обернулась, Морриган исчезла.