Текст книги "Утрата и обретение"
Автор книги: Алан Дин Фостер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Маски, подумал он. Даже инопланетяне, кажется, носят маски.
– Ты ведь не хотел причинить мне вреда?
– Хотел, – ответил Браук, широко раскрыв глаза. – Я хотел раздавить тебя, вырвать тебе конечности, намотать твои внутренности на мои щупальца, я хотел…
– Довольно, довольно, я уже понял. – Почти насытившийся Уокер мгновенно утратил желание есть. Отодвинув в сторону оставшуюся часть брикета, он осторожно потянулся к цистерне с водой. – Как же насчет того, что я ласкаю слух и ищу сочувствия? – спросил Уокер, зачерпнув воду.
– Тогда было одно. Теперь – другое. Время торжествует над всем.
– Рад это слышать. Наверное, поэтому у тебя нет друзей среди пленников?
– Множество причин соперничают за первенство. Но эта – одна из них.
– Кстати, о друзьях, – пробормотал Уокер, стирая с губ капли воды тыльной стороной ладони. – У меня есть один друг, с которым я хочу тебя познакомить.
Именно в этот миг исчез барьер, отделявший жилище туукали от большого загона.
Глава 8
Случилось так, что, когда исчез заградительный электрический барьер, Джордж нервно расхаживал взад и вперед по другую его сторону. Он приходил сюда по нескольку раз каждый день с тех пор, как виленджи бросили Уокера в этот загон и заперли его там. Внезапность этого исчезновения так сильно поразила Джорджа, что он сделал в воздухе несколько кульбитов, когда обнаружил, что темная непроницаемая стена сменилась видом открывшегося загона.
Встрепенувшись, пес бросился вперед, но, увидев громадное чудовище, сидевшее на расстоянии вытянутой руки от человека, резко остановился, затормозив всеми четырьмя лапами. Он знал, кто это. Как и многие другие пленники, Джордж видел туукали в тех редких случаях, когда виленджи позволяли ему свободно разгуливать по большому загону. В такие моменты он и все другие, дышащие кислородом создания, быстро разбегались по своим загонам, подальше от чудовища, шаги которого сотрясали землю. Только после того, как монстр возвращался домой и виленджи восстанавливали защитный барьер, все прочие обитатели отваживались вернуться в общий загон. Это был единственный пленник, которого боялись больше, чем давно исчезнувшего трехногого.
Когда виленджи бросили Уокера в загон туукали, Джордж сразу же потерял всякую надежду снова увидеть его живым. Но видеть его живым, без всякого страха сидящим перед инопланетным гигантом, было для Джорджа слишком сильным потрясением. Джордж опасливо пополз вперед, надеясь узнать, что же здесь происходит.
Теперь, когда Уокер насытился брикетами и напился воды, единственное, чего ему хотелось, – это хорошенько выспаться. Но он понимал, что не может этого сделать. Во всяком случае, пока. Нельзя спать, пока он не получит ответов еще на несколько вопросов. Он не может лечь спать, не будучи уверен в инопланетянине, о котором ему хотелось думать как о друге, но чье настроение, склонность к поэтической декламации и дружелюбие могли в любой момент смениться яростью и кровожадностью.
Потом пал барьер, и Уокер увидел простор большого загона. Мало того, к своей великой радости, он узрел маленькое существо, которое ползло по направлению к нему. Неужели виленджи смогли прочитать его самое заветное желание? И вообще, почему они вдруг дезактивировали защитное поле? Он спросил об этом Браука.
– Кто может судить о мотивах молчащего? – звучно продекламировал Браук. – Я и сам мог бы спросить их об этом в те моменты, когда пребываю в хорошем настроении. Но боюсь, что не смогу сдержаться и начну давить их, отрывать им конечности, сдирать присоски с их клапанов, рвать…
Это описание убийства ласкало слух Уокера, но сейчас его больше интересовало приближение маленькой собачки.
– Может быть, виленджи добились того, чего хотели, бросив меня в твой загон? – задумчиво произнес Уокер. – Наверное, поэтому они решили убрать барьер.
Взгляд Браука обратился на землянина.
– Чего они хотели добиться, столкнув нас в тесном пространстве?
Стряхнув с губ несколько крошек, Уокер поднял глаза и посмотрел на гигантского туукали.
– Они хотели посмотреть, как ты отреагируешь на мое присутствие, а я – на твое. Посмотреть, не убьешь ли ты меня.
Массивное щупальце неистово взвилось вверх. Зубы чудовища скрипнули так, что Уокера до костей пробрал холод ужаса.
– Мастера злодейства, молчаливые в своем коварстве, наглые паразиты.
Уокер мрачно кивнул:
– Я не смог бы сказать лучше. Я не судья в таких вещах, но думаю, что ты смог бы подкрепить свои слова делом.
Браук отвел глаза в сторону:
– Когда душа говорит, она поет. Увы, ныне она поет лишь о печали.
Внимание Уокера привлек приближавшийся, тихо скуливший Джордж.
– Между прочим, вот мой друг, с которым я хотел тебя познакомить. Мы с одной планеты, но принадлежим к разным видам.
Туукали повернулся в сторону Джорджа:
– Меньших размеров, четвероногий, покрыт мехом. Два признака из трех поют знакомую мне песню. Кто из вас доминирует?
Уокер не смог сдержать улыбки:
– В этом пункте мы пока не смогли прийти к согласию.
Браук взмахнул щупальцами:
– Я приветствую твоего друга. Я не стану есть его части и не расчленю его.
Шагнув к большому загону, Уокер задумчиво кивнул:
– Думаю, он испытает большое облегчение, услышав это.
– Может ли и он петь душой лирические песни? – спросил Браук, внимательно разглядывая приближающееся существо. В глазах монстра было любопытство, но не было голодного вожделения.
– Не знаю, – честно ответил Уокер. – Мне как-то не приходило в голову его об этом спрашивать. Но я могу сказать, что он никогда не лезет за словом в карман. – Сложив ладони рупором, Уокер крикнул: – Эй, Джордж, входи! Браук тебя не тронет. – Он протянул руку в сторону туукали. – Это Браук. Он мой друг.
Опустив ладони, он посмотрел на нависшего над ним туукали.
– Ты ведь теперь мой друг, не так ли?
– Теперь, – загадочно ответил гигант.
Уокер решил пока не развивать эту тему. Сейчас он, пожалуй, удовольствуется тем, что его не расчленяют и не едят его части.
– Барьер исчез, Марк! – крикнул в ответ Джордж. – Беги!
Уокер заколебался. Во-первых, туукали, несомненно, догонит его, если захочет, а это вполне возможно при его неустойчивом настроении. Марк уже видел, какая потрясающая реакция у этого гиганта. Во-вторых, если с ним удастся наладить прочные отношения, то Уокер приобретет союзника достаточно сильного для того, чтобы оказать сопротивление даже виленджи. Терять нечего, поэтому стоит попытаться. Идти ему все равно некуда. Во всяком случае, домой он все равно не попадет.
– Нет, я останусь здесь, Джордж. – Он поманил пса к себе: – Входи, я тебя представлю.
Однако пес все еще сомневался. Что, если виленджи надумают снова активировать барьер – уже за его спиной? Но Джордж очень скучал без Марка. Да к тому же человек, кажется, ничего не боялся и чувствовал себя уверенно. Он, конечно, немного витает в облаках, но видно, что он цел и невредим. Понятно, что здесь можно что-нибудь разузнать.
Поднявшись на лапы, Джордж неспешно затрусил в загон Браука. Прошло еще мгновение, и он оказался в объятиях Уокера. Он принялся гладить пса, а тот преданно облизывал его лицо. Нависнув над друзьями, туукали молча наблюдал трогательную сцену воссоединения.
– Ясно видно, что вы – добрые друзья, – объявил, наконец, Браук. – Счастливы соединившиеся, двое с одной планеты, ласкающие друг друга. Увы, увы мне, я лишен такого счастья.
– Эгей, не грусти, – отозвался Уокер. – Мы здесь, и мы утешим тебя.
Грушевидные глаза воззрились на Марка.
– Знаешь ли ты саранг а туратх? Возникает ли у тебя после этого щекочущий убари?
– Э, боюсь, что нет, – вынужден был признаться Уокер.
– На меня можешь даже не смотреть, – торопливо добавил Джордж.
– Я слышу надежду, ваша нежность трогает до глубины души, навевает покой. – Туукали уселся на свои нижние щупальца. – Как это хорошо, иметь сострадающего друга, с кем можно говорить. Я уже устал есть всех тех, кого сначала помещали вместе со мной.
– Ты хочешь сказать, есть вместе с ними? – неуверенно спросил Уокер.
– Нет. – Пилообразные челюсти клацнули друг о друга. – Ты слишком понятлив и умен для того, чтобы неверно меня понять.
Уокер медленно и неохотно кивнул.
– Теперь я вижу, как можно испортить самую непринужденную беседу. – Невзирая на весьма неприятную картину, которую подсказывало ему воображение, Уокер решительно уселся на дерн, а Джордж опасливо полакал воду из цистерны. – Скажи мне вот что, Браук: почему ты так реагируешь на другие существа? Почему ты так враждебно отнесся ко мне, когда виленджи бросили меня в твой загон? Ведь ты ничего не знал обо мне, ни как об индивиде, ни как о представителе другого вида.
Туукали сделал то, чего Уокер прежде не видел. Браук сел. Даже не сел, а как-то сложился посередине, а так как у него не было задницы, то в результате получилось нечто похожее на огромную кучу желтовато-зеленого меха, из которой бесцельно торчали четыре щупальца разной толщины и длины. Глазные стебли, покачиваясь, выступили из тела еще больше, а зловещая пасть, скрытая мехом, почти полностью исчезла из вида. Чудище стало выглядеть если не менее опасным, то, во всяком случае, не таким угрожающим.
– Когда меня похитили и доставили на этот корабль, я потерял разум и рассудок. Я ранил четырех этих молчунов, несмотря на какую-то наркотическую дрянь, которую они мне впрыснули.
Лакавший воду Джордж поднял голову от цистерны:
– Э, слушай, это же хорошо, детинушка! Никто из моих здешних знакомых не мог противостоять им так успешно.
Два огромных глаза перехватили восхищенный взгляд пса.
– Я вовсе не горжусь тем, что я сделал. Туукали – мирные существа. Нам нужно только, чтобы нас оставили в покое, не мешали бы нам петь наши песни и сочинять стихи. Вторгшись в наш покой, пришли ненавистные виленджи, украли наши души. Они украли меня. – Щупальца, способные с корнем вырывать деревья, яростно сплелись в клубок. – Я был так несчастен.
Уокер понимающе кивнул:
– Я тоже пытался им сопротивляться. Боюсь, что без особого успеха. Но я пытался.
Не желая ударить в грязь лицом, Джордж осторожно промолвил:
– Думаю, что я тоже куснул одного из них, когда он меня схватил.
– Очень долго, – сказал друзьям Браук, – мой разум был помрачен. Я лишился речи и забыл о приличиях. Я яростно бушевал, слепо дрался. Мой гнев был так силен, что однажды я едва не разорвал наложенные на меня путы. – Он указал на электрический барьер, преграждавший ему путь к коридору. – Но чем глубже проникаешь в этот барьер, тем сильнее становится поле, и мне в конце концов пришлось отступить. Несколько дней после этого я приходил в себя. – Глаза опускались и поднимались на своих стеблях. – Я не мог двигаться и питался болью моего гнева. – Голос его гремел как раскаты грома. – Но пока еще случаются такие моменты, когда я позволяю разочарованию и отчаянию овладевать мною. Горе отчаяния выплескивается, но не приносит мне облегчения, я ничего, ничего не могу поделать!
– Успокойся, детинушка, успокойся. – Встревоженный Уокер отдалился от Браука на несколько шагов. – Мы друзья, ты помнишь? Рифмы и разум, говоря друг с другом, обмениваются радостью?
Успокоившись, Браук посмотрел на встревожившегося человека:
– Неплохо, неплохо.
Уокер поразился, вдруг поняв, что он сделал. Он подсознательно усвоил манеры и стиль речи туукали. Напротив, Джордж посмотрел на двуногого друга странным взглядом.
– Марк, ты точно никогда не бывал на других планетах?
– Насколько я знаю, нет. Хотя иногда моя профессия казалась мне какой-то инопланетной. – Он встал и отряхнул штаны. – Тебе надо научиться смирять характер и подавлять раздражение, – сказал он Брауку. – Есть вещи, которые ты не в силах изменить. Сдержать себя – это не значит сдаться. – Он многозначительно взглянул в сторону коридора. – Как говорим мы, оптовые торговцы, может наступить день, когда у тебя появится шанс убить врага, и ты должен быть морально к этому готов.
«Интересно, – подумал он, – они переведут аналогию или поймут мои слова буквально?»
Туукали был велик, громогласен и устрашающ, но он был интеллектуален. Он не сказал в ответ ничего, предпочтя сделать неопределенный жест всеми четырьмя щупальцами. Уокер надеялся, что это признак понимания.
– Правильно, – тявкнул Джордж. – Все это означает, что не надо есть друзей.
– Так, значит, вы мои друзья? У меня нет друзей, – уныло проворчал Браук.
– Теперь они у тебя есть. Двое друзей. – Выказав мужество, какого Уокер не предполагал в своем четвероногом друге, дворняга подбежала к высившемуся стеной туукали и лизнула кончик одного из щупалец.
Уокер затаил дыхание.
Оба глаза чудовища удивленно воззрились на крошечного песика. Уокер знал, какими стремительными могли быть движения туукали. Если великан захочет, если жест Джорджа хотя бы в малейшей степени разозлит Браука, то пес будет проглочен мгновенно и целиком.
Вместо этого Браук молча ждал, когда Джордж перестанет его лизать и отойдет.
– Итак, кажется, у меня есть друзья. Друзья с малоподвижными суставами, неповоротливыми языками, необычным сочувствием. Я принимаю ваше присутствие и ваше предложение. – Он внимательно взглянул на пса. – Тем не менее больше так не делай.
– Понял, – с готовностью ответил Джордж. – У нашего вида это признак любви.
– А у нашего вида, – возразил туукали, – таким жестом пробуют пищу на вкус.
– Именно поэтому виленджи так долго держат тебя в изоляции? – поинтересовался Уокер, желая поскорее сменить тему. – Из-за того, что ты… э… постоянно обедал теми, кто пытался с тобой контактировать?
– В какой-то степени, несомненно, да. Конечно, когда я закусывал каким-нибудь пленником, это оборачивалось для виленджи убытком. – Туукали отвел взгляд. – Но отчасти, я уверен, они изолировали меня потому, что я продемонстрировал им свою природную непредсказуемость. Это помешало им верно меня оценить. Мою слепую ярость они ошибочно приняли за невежество и осудили меня на заточение. Это не значит, конечно, что, если бы представилась такая возможность, я сел бы с ними в кружок и стал обмениваться любезностями. – Щупальца заволновались. – Что я сделал бы для начала – это вырвал бы их конечности, потом гениталии, потом глаза, потом…
– Я не понимаю, почему они чураются твоего общества, – заметил Джордж, – или почему не приглашают тебя на роль буяна на свои сборища. – Пес склонил голову набок. – Виленджи умеют смеяться? Ты же наверняка знаешь о них больше, чем Марк и я.
– Занимательный вопрос.
Интересно, что, когда туукали задумывался, оба его глаза начинали смотреть друг на друга, словно ища ответа в их взаимных отражениях.
– Я не наблюдал в их поведении ничего подобного. Правда, думаю, что те моменты, когда они заманивают пленников в ловушку, не совсем хорошо подходят для коллективного веселья.
– Не могу понять, почему они не находят тебя интересным, – задумчиво произнес Джордж. – Может быть, все дело в твоем к ним отношении.
Стебли глаз изогнулись, и оба глаза уставились на пса.
– Они воспринимают только мою физическую внешность, мою ярость, но не пытаются войти в контакт с моей интеллектуальной сутью, каковая и является моей подлинной самостью.
– Может быть, они так относятся к тебе, потому что ты хочешь оторвать им конечности, – высказался Уокер.
– Варвары. Они обладают технологиями, но у этих стяжателей и хапуг начисто отсутствует культура!
– Мало того что они стяжатели, они еще и похитители, не забывай, – подсказал Джордж.
– Мучительно мое положение, напрасны надежды, печален мой смех.
Уокер поджал губы.
– Ты очень хорошо владеешь словом.
– Ты так думаешь? – Темные задумчивые глаза, каждый из которых был размером почти с человеческую голову, воззрились на Уокера. Но он не дрогнул. – Как ты можешь судить? Ведь ты выражаешь свои мысли совсем по-другому.
– Да, по-другому, – с готовностью согласился Уокер, – но я сразу распознаю истинные чувства, как только слышу их выражение.
Джордж покосился на друга, но ничего не сказал. Человек пока всего лишь следовал советам пса.
– Конечно же у вас есть песни и поэмы, сочиненные для удовлетворения чисто эстетических потребностей, и эти произведения не имеют ничего общего с обычными формальными средствами передачи информации?
– Как я рад, что не вспорол тебе живот и позволил есть и пить. – Вертикальная челюсть медленно приоткрылась и закрылась.
– Я тоже очень рад, – искренне произнес Уокер. Один гигантский глаз был так близко, что Уокер видел в нем свое отражение.
– Хотите послушать сагу о моем народе?
Во второй раз за сегодняшнее утро Уокер уселся на мягкий дерн.
– Хочу больше всего на свете.
Как истинный оптовый торговец, Уокер уже давно научился лгать, и лгать эффективно. Правда, ему было весьма любопытно посмотреть, что будет делать Браук. Что касается Джорджа, то он содрогнулся. Туукали то ли не заметил этой реакции, то ли неверно ее истолковал.
Уокер ожидал мастерского красноречия от гигантского инопланетянина. Чего он не ожидал, хотя и следовало, так это многословия, которым туукали выразил свои чувства. Ожидавшие коротких рубленых стихотворных фраз пленники с Земли получили, по-видимому, бесконечную гортанную песнь, выдержанную в безупречных рифмах и размерах и повествующую об одиночестве их нового знакомого. То, что они всей душой разделяли чувство изоляции и оторванности от родного дома, не могло смягчить невероятную скуку, от которой неминуемо, рано или поздно, оба землянина рисковали погрузиться в глубокий сон. Но ни человек, ни пес не могли позволить себе такой риск, опасаясь, что вдохновенный певец может очень неблагосклонно отнестись к такому бессловесному пренебрежению к его усилиям.
Через полчаса нескончаемых жалобных речитативов Уокер, однако, понял, что надо что-то предпринять. Но как положить конец этому заунывному песнопению, чтобы не вызвать недовольства туукали? Положение спас Джордж.
Пес начал выть. Это был такой знакомый, но одновременно неожиданный звук, такое полновесное напоминание о далекой, исконной Земле, что Уокер едва не задохнулся. Он не стал копаться в причинах такого поведения пса, ибо был больше озабочен тем, как туукали отреагирует на этот вой.
Браук перестал декламировать и уставился на пса. Запрокинув голову и закрыв глаза, погрузившись на самое дно своей собачьей тоски, Джордж даже не заметил, что туукали замолчал. Уокер тщетно попытался привлечь внимание друга. Браук, казалось, подался вперед. Если гигант решит ударить, подумал Уокер, то он не сможет остановить Браука.
Мгновение, в течение которого туукали прислушивался к вою Джорджа, показалось Уокеру вечностью. Потом гигант сложился еще больше и снова принялся декламировать, на этот раз еще громче, подгоняя модуляции голоса к повизгиванию и завываниям сидевшей перед ним собаки. Испытывая невероятное облегчение, окончательно ошеломленный Уокер понял, что ему остается только одно – покорно слушать дальше. Только иногда, когда ему казалось, что чудовище не смотрит в его сторону, он прикрывал уши ладонями.
Невыносимый дуэт продолжал выть и причитать невероятно долго, и песнопение закончилось в тот момент, когда Уокер был уже готов с воплем броситься на ближайший электрический барьер. Видимо, землянин и туукали решили поздравить друг друга с удачным выступлением, ибо массивное щупальце нежно обвило протянутую собачью лапу. Ошалевший Уокер бросился к ним.
– Что это было? – спросил он, обращаясь к Джорджу и имея в виду этот немой разговор, из которого он ничего не понял.
Джордж смотрел мимо Уокера на массивное, скорчившееся тело туукали.
– Мы оба осудили твою бесчувственность. – Пес ясными глазами взглянул в лицо Уокеру. – Тебе следовало присоединиться к нам. Это бы скрепило наши отношения.
– Я исправлю свою ошибку. Буду иногда вставлять в разговор поэтические реплики. – Он мгновение поколебался, глядя на умолкнувшего инопланетянина. – Думаю, наш новый друг может помочь нашим попыткам выбраться отсюда.
Джордж медленно повел головой из стороны в сторону:
– Ты все еще думаешь об этом? Я уже не раз говорил тебе, чувак, что если даже мы выберемся из большого загона, то куда мы побежим дальше? Мы на космическом корабле. В космосе. Ты помнишь, что такое космос? Ты понимаешь, что он холодный, темный и безжизненный? Ты помнишь, что там нет воздуха? Куда ты собрался выбираться?
– Мы будем действовать постепенно, дворняжечка.
Пес приподнялся на лапах, чтобы казаться выше.
– Не называй меня так. Когда мы познакомились, ты спросил, как можно меня называть. Дворняжечка для меня неприемлемо.
– Ладно, – улыбнулся Уокер. – Думаю, тебе не понравится, если я буду звать тебя лохматой задницей.
Джордж бросил на Уокера предостерегающий взгляд:
– Ты хочешь, чтобы я нассал тебе на ногу?
Посерьезнев, Уокер объяснил:
– Я должен хотя бы думать о побеге, Джордж. Если я не буду этого делать, то сойду с ума от сидения здесь, ожидая, когда виленджи решат от нас избавиться. Конечно, скорее всего, мы ничего не сможем с этим поделать, но я лучше буду стремиться к недостижимой цели, чем просто ничего не буду делать.
Пес недоуменно пожал плечами:
– Поступай как знаешь. Что касается меня, то я получаю удовольствие, катаясь по траве, или как там называется то, что растет в большом загоне, мне нравится грызть брикеты и долго спать. Но, пока это не грозит смертью, я готов иногда выслушивать человеческие бредни.
– Не могу ничего обещать, – предостерег друга Уокер.
Пес вздохнул:
– Итак, каков же будет наш первый шаг на пути к неизбежному краху?
– Мы оценим наши силы. Посмотрим, чем мы располагаем, какие возможности есть в нашем распоряжении. Моя работа научила меня так поступать, когда складывается трудная ситуация.
– Эта оценка не займет много времени. – Пес поднял лапу. – Оружия у нас нет. Я могу царапаться и кусаться. Ты можешь царапаться, кусаться и действовать на нервы. – Пес посмотрел мимо Уокера на отдыхающего туукали. – Если он захочет активно участвовать в безумии, каковое ты сможешь заварить, то наш друг Браук будет способен на гораздо большее. Что еще? Я ничего не забыл?
Уокер задумался.
– Это зависит от того, захочет ли онанам помочь. Для того чтобы это узнать, мы должны встретиться и познакомиться друг с другом. – Обернувшись, он взглянул на погруженного в свои мысли туукали. – Браук, когда ты в последний раз выходил в большой загон?
Гигант принялся вспоминать:
– Не могу припомнить. Наверное, давно не был. Вероятно, мой разум был настолько сильно затуманен горем и яростью, что я не могу восстановить в памяти историю моих посещений большого загона.
– Может быть, ты сделаешь это сейчас? Не хочешь выйти отсюда вместе со мной и Джорджем? Есть еще одно существо, с которым я хотел бы тебя познакомить. Еще одно мыслящее существо, разделяющее наши чаяния и наши чувства.
– Все их разделяют, – глубокомысленно заметил туукали. – Все здешние пленники мучаются от изоляции и одиночества. Что особенного в том существе, о котором ты ведешь речь?
Уокер таинственно улыбнулся:
– Она такая же общительная, как ты. У вас обоих врожденное отвращение к обществу.
Щупальца медленно шевелились, пока Браук думал.
– Она чувствительна, мечтательна, переживает изоляцию и одиночество?
– На самом деле она, скорее, будет есть песок, нежели выразит сочувствие или сострадание. Что касается духовного мира – в этом вы полная противоположность друг другу. Именно поэтому я и хочу вас познакомить.
Инопланетянин привстал настолько, что Уокер и Джордж оказались в его тени.
– Я не понимаю тебя, Маркус Уокер.
– Если мы собираемся напасть на наших похитителей и тюремщиков, то нам нужны союзники, возможности которых дополняют друг друга, давая в сумме огромную силу. Так работает хороший совет директоров. В конфликтах рождаются наилучшие решения. – Обернувшись налево, он посмотрел вниз. – Ты не согласен со мной, Джордж?
– Согласен, если эти директора прежде не поубивают друг друга. Но в стае все проще. Всегда можно спрятаться за самую большую собаку с самыми большими зубами.
– Или за самую умную, – возразил Уокер.
Глаза пса блеснули.
– Я понял, куда ты клонишь. Но я не уверен, хочу ли я идти с тобой.
– Ты всегда сможешь уйти. – Поднявшись, Уокер направился к большому загону.
– Да, это верно, – сказал Джордж и затрусил следом за человеком. – Тебе легко говорить. Если из этой затеи ничего не выйдет, то за тебя поработает масса и мышцы. Я же пойду на легкую закуску.
Приблизившись к границе, отделявшей обиталище туукали от большого загона, Уокер замедлил шаг и осторожно вытянул вперед руку. Рука прошла сквозь границу беспрепятственно и без ощущения покалывания. Перейдя границу, он оглянулся. Джордж вышел в большой загон следом за ним. Туукали пребывал в нерешительности.
Уокер нахмурился:
– Что случилось, Браук?
Инопланетянин явно колебался.
– Ты мне нравишься, человек Уокер. Мне нравится твой маленький и очень непосредственный спутник. Я бы не хотел вас обижать.
– Ты нас не обидишь. – Уокер призывно махнул рукой. – Пойдем. Если мы поторопимся, то сможем начать до наступления темноты.
Туукали все же продолжал колебаться.
– Почти каждый раз, вырываясь из моего загона, я начинаю неистовствовать. Я не знаю, в чем тут дело: в изменившейся атмосфере, или причина кроется во мне самом, а может быть, это происходит из-за веществ, распыленных виленджи в воздухе. Кто знает, не эти ли вещества приводят в такое страшное смятение мою душу. – Темные грушевидные глаза нерешительно посмотрели на Уокера. – Если и в этот раз, выйдя в большой загон, я снова потеряю самообладание, то смогу покалечить тебя, не сознавая, что делаю.
– Тебе просто надо сосредоточиться, – посоветовал ему Уокер. – Сосредоточиться на том, что мы делаем, на том, куда идем. Поверь мне, я знаю. – Он внутренне собрался. – Может быть, по пути ты споешь нам еще одну сагу о твоем народе? Наверное, это поможет тебе привести в порядок твои мысли.
– Превосходная идея, умная, вовремя высказанная и изящно оформленная.
Встав на свои нижние щупальца, туукали направился к ожидавшим его друзьям и пересек инактивированный барьер. Когда Браук вплотную приблизился к Уокеру и Джорджу, последний едва удержался от желания удариться в паническое бегство.
Ударился Браук – но не в бегство, а в стихи. Не пройдя половины дороги до цели их путешествия, Джордж, не в силах больше сдерживаться, снова начал повизгивать и подвывать. В ответ туукали возвысил свой инопланетный баритон, гармонично вплетя его в собачий контрапункт. Уокер, идя рядом с ними, страдал молча.
Он ни в коем случае не желал, чтобы Джордж или Браук обвинили его в бесчувственности.
