Текст книги "Воин Скорпиона (Дрей Прескот - 3)"

Автор книги: Алан Берт Эйкерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Мудрость этого решения подтвердилась следующим утром, когда солнца Скорпиона уже пламенели в небе, и косые лучи падали сквозь разрывы причудливых пушистых облаков. Мы свернули лагерь, нагрузили на себя наши пожитки и тронулись в путь. Тропа, по которой мы шли до сих пор, нырнула в ущелье, и поэтому мы, само собой, двинулись в обход по невысоким горам, петляя среди кустов тернового плюща. Негоже вести любимую девушку по дороге, столь удобной для устройства засады.

– Смотрите! – вдруг тихо сказал Сег.

Впереди, по склону горы до самого ущелья тянулась расселина. Там что-то блестело. Мы стали подкрадываться бесшумно, как на охоте – Сег научился этому в горах Эртирдрина, а я – среди своих кланнеров в Сегестесе.

Наши предосторожности, похоже, оказались излишними. Среди кустарника лежали двое мертвецов. С первого взгляда стало ясно, что это не люди. Не относились они, если уж на то пошло, и ни к одной из рас полулюдей Крегена, с которыми я к тому времени успел познакомиться – ни к фрислам, ни к ошам, ни к рапам, ни к чуликам, ни к сорзартам, ни к прочим. Никто из моих спутников тоже никогда раньше не встречал такого народа. Это были существа среднего роста, с двумя руками и двумя ногами. При виде их физиономий мне вспомнились охотничьи собаки, которых разводили в некоторых кочевых кланах Сегестеса: так могли выглядеть эти псы, если бы их скрестили с лимами. Меня поразила огромная, выдающаяся вперед нижняя челюсть и отвислый подгрудок. Тела явно лежали давно и, естественно, разлагались. Мухи – от них и на Крегене нет спасения – облепили их и роились вокруг. Девушки отступили, чтобы не чувствовать вони. Но мы с Сегом – воины-профессионалы, и знали чего именно нам требовалось выяснить.

Первым делом оружие: короткие мечи, предназначенные скорее для колющих, чем для рубящих ударов, наподобие гладиусов моих кланнеров. Длинные и тонкие копья с зазубренными наконечниками. Топоры похожие на томагавки. Ножи. Металл: частью сталь, частью бронза. Значит, этот народ находился примерно на том же уровне развития, что и народы внутреннего моря: они использовали сталь, только если ее удавалось достать, а если не удавалось – в ход шла бронза. Доспехи: практически никаких – только наручи, шапки и нагрудники из кожи, с нашитыми на последние полосами из весьма твердого материала. Сег предположил, что это кость или рог какого-то неизвестного зверя. Одежда: минимальная – набедренные повязки, какие носят по всему Крегену, да войлочный жилет под нагрудником. На ногах – ни сапог, ни сандалий. Личное снаряжение: обычные кожаные перевязи и сумки.

После этого мы осмотрели то, что убило этих зверолюдей.

Причина была очевидна: у каждого из морды торчала длинная стрела. Необычайно длинная стрела. Осторожно работая ножом, Сег извлек их, а затем хмыкнул и продемонстрировал мне наконечники.

– Кремень, – его загорелое лицо наморщилось. – Похоже, здесь побывали мои соплеменники.

Он быстро промерил древко пядями и присвистнул.

– А стрелял настоящий мастер.

Я знал, что лук и всевозможные связанные с ним премудрости занимали в жизни Сега едва ли не главное место. Он мог говорить о них часами. Каждая разновидность лука, каждая деталь, каждое действие, каждая функция и все степени их проявления имели свое название. Необходимость в подобных тонкостях очевидна. За то время какое мы провели вместе Сег научил меня многим хитростям лучников Эртирдина. А я, в свою очередь, подробно рассказал ему о составных луках моих кланнеров и арбалетах, которые с моей подачи появились в армии "вусковых черепов". За время пути он смастерил себе множество больших луков – хотя конечно не из древесины ертира. Мы частенько устраивали дружеские состязания. Как и следовало ожидать, поначалу он побеждал меня с большим преимуществом. Но спустя некоторое время я освоился с большим луком не хуже, чем с изогнутым составным, с которым, как уже упоминалось, успел хорошо познакомиться. И тогда уж Сегу приходилось попотеть ради выигрыша. Говорят, что начинать обучение стрелка из большого лука надо с его деда. Однако, коль скоро уже есть общество, где стрельбой из лука занимаются почти все, а к обучению приступает человек вроде меня – имеющий в избытке время для упражнений с этим оружием и обладающий необходимыми для стрелка качествами – то из него можно сделать отличного лучника. Моя жизнь на Равнинах Сегестеса тому пример.

– Ты узнаешь оперение, Сег?

Он покачал головой.

– Как и следовало ожидать, оперение выдает мастера. – Тут Сег пустился в технический жаргон, описывающий то, как обрезаны перья, под каким установлены углом, способы их прикрутки и нарезки канавок. – Кто бы не выпустил их, он знал свое дело.

– Кем бы там ни был тот стрелок, он попал в засаду и разделался с этими двумя.

– И весьма лихо.

– У этих зверолюдей нет никакого метательного оружия. Должно быть, они пытались им отбиваться.

– Если и так, много им с этого вышло толку, – хмыкнул Сег Сегуторио. Ничто не может устоять при столкновении с лахвийским большим луком.

Мы тронулись дальше. Из оружия мы взяли лишь эти две стрелы. Прочее стало бы просто обременительным лишним грузом, хотя оставлял я его не без сожаления.

Этот случай показал, как важно сохранять бдительность. Но внимание и настороженность нисколько не мешали нам общаться. Думаю, вы поймете: оказавшись рядом с Делией, я освободился от мучительного напряжения и снова почувствовал себя свободно и раскованно. Я не раз с изумлением ловил себя на том, что смеюсь – искренне смеюсь над шуткой, остроумным замечанием или забавной ситуацией. Вот так вот мы болтали, шутили и пели шагая к восточному побережью Турисмонда и Порт-Таветусу, откуда нам предстояло отплыть в Вэллию.

Тельда сносила одну пару обуви, а затем вторую. Она трещала как сорока и продолжала донимать меня своей навязчивой заботой. Но рядом со мной упруго и легко шагала моя Делия, и я мог стерпеть и кое-что похуже надоедливой женщины. С Сегом мы тоже сблизились в ходе постоянной совместной охоты для обеспечения пропитанием нашей маленькой экспедиции. До сих пор я с теплотой и грустью вспоминаю эти дни, когда мы ровным шагом шли от Стратемска на восток, через восточные равнины Турисмонда. Мои поиски завершились, Делия снова была со мной. Вэллия может подождать; что же касается Афразои, Качельного Города, куда я собирался непременно однажды вернуться, то это произойдет в отдаленном будущем. Меня же сейчас волновало только настоящее. А само путешествие – это ведь приключение, радость, веселье и вообще нечто придающее остроту пресным будням.

Сег рассказывал об Эртирдрине, своей стране. Как я уже говорил, она находилась на северной оконечности Лаха. Там, среди нагромождения скалистых гор, прорезанных лабиринтом ущелий и долин, жили гордые и независимые люди, превыше всего ценившие неповторимость личности. В долинах звенели арфы, а звуки песен долетали до самых горных пиков. Вершины скал венчали крепости. Иногда это были всего-навсего одиночные каменные башни; другие разрослись в цитадели из четырех-пяти башен, соединенных зубчатыми стенами. Ни одна крепость не повторяла другую. А их обитатели все как один отличались ярой самостоятельностью и защищали свои посевы и стада от набегов соседей. Юноши Эртирдина часто становились наемниками в иностранных армиях, так как их большие луки, которые появились столетия назад и первоначально служили для охоты, оказались могучим и непобедимым оружием. Деревья ертир ценили как раз из-за того, что каждое давало несколько великолепных заготовок для луков, но для мужчины считалось делом чести срезать себе самую лучшую ветку с дерева, где бы он его не обнаружил. Листья дерева ертир содержали смертельный яд, и только тирриксы, по словам Сега, не боялись поедать их. Двойной желудок этих животных каким-то образом позволял им избежать отравления.

– Мы, жители Эртирдрина, были становым хребтом армий Вальфарга, говорил Сег. – Не сомневаюсь, что лучник, чью работу мы видели, родом из Эртирдрина. Вальфарг был могучей империей. Он до сих пор могуч – но в дни своего величия он правил империей, которая включала в себя весь Лах и Пандахем на востоке и юге, Котмир с Лашендоной и восточную часть Турисмонда. Лахвийская империя стремительно расширялась на запад, и только Стратемск остановил ее.

– Выходит, все эти так называемые Враждебные Территории были некогда частью Лахвийской империи?

– Да. Но я, знаешь ли, не испытываю никаких особенных чувств к этой стране. У них не вышло потому, что не вышло. Потом начались нашествия варваров из северного Турисмонда, людей и полулюдей, с каждом разом все более и более жестокие, и Лах оказался отрезан от земель на востоке, которые сейчас называются Враждебными Территориями. Теперь для народов с внешнего океана открыты только отдельные города и торговые фактории на восточном побережье, – он обвел кругом рукой. – Ну, а что сейчас происходит на Враждебных Территориях... кто знает?

Сег Сегуторио любил петь о прежних днях Лаха, точно также как и о своей родной стране с ее более чем оригинальной культурой. Мне не хочется пересказывать содержание его баллад по-английски. Эти звучные, громовые песни до сих пор у меня на слуху. Я даже сейчас смог бы спеть некоторые из них – но они принадлежат Крегену.

В них повторяются глухие раскатистые звуки "ой" и "ум", гремит барабанный бой и резонирующие гласные, заставляющие голос звучать подобно фаготу, а твердые слоги напоминают стук града по туго натянутому парусу. Одна из песен, которую Сег особенно любил, чем-то сразу напомнила мне "Лорда Рэндэла."13 Думаю, пограничные культуры в обоих мирах имеют много общего.

Иногда мы видели охотничьи партии, которые бродили по широким равнинам; в таких случаях мы неизменно залегали, пока те не проходили дальше. Странные звери верхом на странных зверях – как напоминали мне эти слова о другом времени и месте! – сейчас не наша забота. Хотя я и чувствовал, как в Делии растет желание двигаться быстрее. Ей не терпелось вернуться в Вэллию.

– Я не могу вступить в законный брак за пределами Вэллии, Дрей, как-то сказала она. – Понимаю, все это глупо, но я все-таки принцесса-магна, и с этим ничего не поделаешь... сам понимаешь.

– Я могу подождать, моя милая Делия. Но только чуть-чуть.

– Мы должны поскорей оказаться там, – она вопросительно взглянула на меня. В это время мы пробирались по просекам через лес, который вырос будто нарочно для того, чтобы преградить нам путь. Обойти его было невозможно. Если у тебя есть какие-то... – она оборвала себя и начала опять: – Если ты чувствуешь что-то... – и снова замолчала.

– Я мало что знаю о твоей стране, Делия. Могу сказать лишь одно: я желаю, чтобы ты могла гордиться нашим союзом. Я знаю, что твой отец император и наслышан о могуществе его островной империи. Может быть...

– Никаких "может быть"! Ты будешь моим мужем и принцем-магнаром! Поверь, Дрей, это будет не таким уж страшным испытанием.

– Ну что до того, – отозвался я, как стало ясно впоследствии, несколько легкомысленно и необдуманно, – то нам еще надо туда добраться.

– Мы доберемся, милый! Обязательно доберемся!

Наш путь продолжался. Всякий раз, завидев в небе темные точки, мы немедленно прятались, не теряя времени на размышления; это стало почти рефлексом.

Но в этом лесу нам вряд ли могли угрожать импитеры или корхи и поэтому мы продвигались более уверенно. Тем временем наступил вечер. Топазовый огонь двух солнц, опускающихся к горизонту, пробивался сквозь сплетенные ветви. В поисках места для ночлега мы вскоре наткнулись на обрыв и обнаружили в нем несколько земляных пещер. Из обрыва выпирали кривые древесные корни, голые и блестящие. Я не заметил, чтобы листья поблизости были утоптаны, не нашел и следов на тропинках. Мы с Сегом переглянулись, он кивнул. Теперь можно было освободиться от груза, разбить лагерь и заняться сбором хвороста.

Мои мысли то и дело возвращались к разговору с Делией. Я не мог избавиться от легкого беспокойства. Делия могла подумать, будто я боюсь появиться в пределах ее прославленной родины и встретиться с этим могущественным человеком, ее отцом-императором. Ну, мне придется это проделать, если я претендую на ее руку и желаю отстаивать это право перед всем миром. И раз я обещал именно так и поступить, то этого достаточно. Ничто не помешает мне сдержать слово – ничто...

На ночь мы устроились в спальных мешках, которые соорудили из мягкой санурказзской кожи с несколькими слоями роскошных шелков в качестве подкладки. Лежа на спине, я какое-то время, по давней привычке, предавался перед сном размышлениям. Желание Делии вернуться домой представлялось мне вполне понятным. Что же до меня, ну, мой дом – на Крегене, там где Делия. Но тем не менее я все же лишь в одном месте действительно чувствовал себя как дома – на Великих Равнинах, среди моих диких кланнеров. И признавался себе: да, эта дикая и вольная жизнь вызывала у меня прилив варварского наслаждения. Сег упомянул варваров нахлынувших из северного Турисмонда, опустошивших, а потом и уничтоживших остатки созданной Вальфаргом империи. Интересно, гадал я, могут ли они быть более дикими и неистовыми, чем я с моими кланнерами....

Уже погружаясь в дремоту, я услышал, как в глубине пещеры что-то еле слышно скребется.

Прежде чем какой-нибудь земной горожанин, с его заторможенной реакцией, успел бы разлепить веки, и зевнув вопросительно посмотреть туда, откуда донесся звук, я выскочил из спального мешка и, с обнаженным мечом в руке, мгновенно принял боевую стойку и начал вглядываться в темноту, готовый отразить любую угрозу таившуюся там в пещере.

– Что такое? – тихо спросил меня Сег. Он уже стоял рядом со мной, с мечом наготове.

– Ни звука, Тельда, – донесся шепот Делии, и я услышал как ее рука захлопнула ей рот с этими полными красными губами.

В углу снова заскреблись, а затем вся задняя стенка пещеры выпала наружу. Мы тщательно осмотрели пещеру, прежде чем занять ее, но такого сюрприза не ожидали. Призрачный розовый свет крегенских лун заливал все отраженным жутковатым сиянием.

В этом розовом свечении я разглядел приземистый овалообразный силуэт чего-то движущегося. И увидел две полусогнутых коротких ноги вносящие в пещеру объемистое тело, с дугообразных плеч которого пучками свисали то ли щупальца, то ли руки. Существо, похоже, пригнулось и подробно разглядеть его в темноте не удавалось. Как и положено в таких случаях, на миг возникла мысль, будто у этой твари вообще нет головы.

Она двигалась, издавая сипящие звуки. Они больше походили на свист неисправной палубной помпы, чем на змеиное шипение, но тем не менее от них мороз по коже пробегал.

– Хай! – крикнул Сег и бросится в атаку, высоко занеся меч.

Он ударил сплеча, словно мясник, разрубающий тушу. Одно из щупалец размоталось и схватило его выше кисти и дернулось вверх. Длинный меч неподвижно завис над пучком щупалец. Еще два щупальца схватили Сега за талию, подняли его и поволокли в розоватые тени.

Я без единого звука бросился вперед, пригнув голову, чтоб не удариться о потолок, и обрубил щупальца, схватившие моего друга.

Они упали на пол пещеры и уползли в трещины меж камней, словно змеи.

Тварь завизжала – не знаю, от ярости или от боли. Сег наконец сумел высвободить руку с мечом.

– Острием, Сег! – заорал я и, снова подбежав к ним, по рукоять вонзил свой клинок в тело твари. Все произошло быстро. Теперь я знаю, что эти создания враждебны большинству живых существ, и эта тварь затеяла застать нас врасплох при помощи своего фокуса с задней стенкой пещеры. Морфанги создания квазиразумные, проворные, коварные и невероятно сильные. Когда пронзенная моим клинком туша растянулась перед нами на земле, мы увидели в струящемся свете крегенских лун разинутую пасть с рядами зазубренных конических клыков, крошечные злобные глаза, тонкие черные губы и щели ноздрей там, где полагалось быть носу. Тварь еще долго шипела, пока не издохла. Позже мы узнали об этих морфангах побольше – а вот тогда и не подозревали об их привычке охотится обычно стаями.

Со стороны освещенного более тускло входа, где отбрасывал тень нависший обрыв, неспешно и целеустремленно приближались темные силуэты. Я метнулся к проему. С одного взгляда я насчитал шесть тварей со щупальцами. Тельда билась и стонала, а Делия удерживала ее. Но сейчас мне было не до Тельды. Моя Делия подвергалась смертельной опасности.

– Сег! Собери все нужное. Хватай девушек! Живо!

Я быстро огляделся. На месте задней стенки пещеры зиял проход, откуда и появился нежданный гость. Эти твари, как я уже сказал квазиразумные, но дьявольски хитрые. По идее нам полагалось при его неожиданном появлении с воплями броситься к выходу и попасть прямо в щупальца поджидавшей там стаи. А задний ход, выводивший в залитый светом лун небольшой туннель, оставался свободным.

– Сег! – снова – резко и властно скомандовал я. – Выводи девушек задним ходом... живо...

Он попробовал было спорить, но я зарычал и бросил на него свирепый взгляд, мигом оборвавший его возражения.

Тельда обхватила себя руками, раскачивалась и стонала. Сег подхватил ее подмышки и наполовину понес, наполовину поволок. Делия взяла было наше снаряжение, но выходя быстро оглянулась и остановилась, готовая отшвырнуть спальники, продукты и лекарства и кинуться мне на помощь. В ее руке сверкал длинный кинжал, с изукрашенный самоцветами рукоятью.

– Ради меня, Делия! Ступай... Спрячься, а потом устрой небольшой шум не сильный, только чтобы отвлечь их... понимаешь?

– Да, Дрей – о, мой...

Я не дал ей времени договорить, а махнул рукой, веля уходить, бросив на нее притом самый грозный свой взгляд. А затем повернулся лицом ко входу в пещеру.

Глава Десятая

Воздушные гиганты

Шум, доносившийся из пещеры, явно не походил на тот, какой ожидали услышать эти чудовища со щупальцами. И они всей стаей двинулись ко входу.

Розовый лунный свет ярко освещал листву и земляные осыпи, дробился о ветки деревьев, переплетался с пурпурными тенями в свернутых, как щупальца, корнях.

Я стоял у входа. И чувствовал, как мои ноги попирают землю Крегена, почву планеты находящейся на расстоянии в четыреста световых лет от той, где я родился. Чувствовал, как ровно бьется мое сердце в ожидании боя. Навыки, выработанные усердными и тяжелыми тренировками у крозаров Зы, не давали ему учащенно колотиться от страха. Чувствовал вес меча в своей руке, его баланс, и в голове у меня уже складывался образ первых движений, которые превратят эту полосу холодной стали в мертвенно-бледную молнию, разящую без пощады – до тех пор, пока сверкающая чистотой сталь не померкнет и не потускнеет от крови.

Вероятно, стоя там я представлял собой дикое и устрашающее зрелище. Держался я вызывающе, ясно показывая – опасность, которая угрожала моей возлюбленной не заставит меня сломаться. А моя страхолюдная физиономия приобрела то самое выражение, которое, уверен, помешало бы мне побриться, вздумай я в такой момент посмотреться в зеркало. Я чувствовал, как упруго разминались мои пружинистые мышцы, готовые мгновенно напрячься привести в действие всю ту чудовищную силу на какую они способны – иной раз к немалому моему стыду.

Эти морфанги, как я позже узнал, существа квазиразумные. Но вот, что они определенно не вполне разумны стало очевидным уже тогда. Будь они достаточно умны, то с воплями бросились бы от меня наутек.

Но и напрочь лишенными разума их тоже не назовешь – едва завидев меня они остановились, шипение стало громче. Одна тварь нагнулась, подняла камень и швырнула в меня. Я отбил камень мечом – тем движением, каким парируют колющий удар в живот. Звонкий лязг подействовал на тварей, словно сигнал гонга. Полдюжины морфангов, шипя и визжа, бросились вперед, и над моей головой взвился целый лес хлестких щупалец, пытающихся схватить меня и уволочь в усаженные клыками щелеобразные пасти.

Я разил направо и налево. Мой клинок вонзался в тела наседающих на меня тварей, лезвие рассекало хищные щупальца. Если я и мог испытывать какую-то жалость или сострадание к этим прожорливым тварям, то эти чувства без следа сгорели в пылу боя. Спасти меня мог только меч. Их намерения не вызывали сомнений и не сулили ничего кроме скорой и жестокой смерти. Эти щупальца, упругие и могучие, извивались вокруг меня густой массой стремясь утащить в острозубые пасти. Я знал: без оружия, мне не протянуть и пяти минут.

Мне и так-то приходилось рубить, отскакивать, прыгать вперед и снова разить, словно я какой-то дровосек-призрак из легенды, обреченный вечно прорубать себе дорогу сквозь двигающийся оживший лес. Свистящее шипение не затихало ни на минуту, и било по нервам. И к тому же, эти твари, похоже, визжали от гнева и ярости, а не от боли. Ведь их отрубленные щупальца конвульсивно свертывались в петли и извивались, словно разъяренное содержимое перевернутой корзины со змеями. Да еще вдобавок не уползали прочь, как это случилось в первый раз там в пещере, а цеплялись мне за ноги и пытались забраться вверх. Я чувствовал, как холодные петли сдавливают мне мышцы. А когда я отступал и, разрубив их, сбрасывал с себя, то каждый из обрубков, извиваясь и разбрасывая листья, немедля устремлялся ко мне.

Если я желал спастись, мне оставалось только одно.

Я со всей силы обрушил меч на голову ближайшей твари. Череп раскололся, мозги и сукровица брызнули во все стороны, а меч углубился дальше, мимо похожих на платяную вешалку плеч с пятью хлещущими щупальцами на каждом конце, врубаясь в овалообразное тело. Тварь опрокинулась на спину, и мне пришлось приложить изрядное усилие, чтобы выдернуть из ее тела меч.

Вот в этот-то короткий миг задержки щупальца и обвили мне шею.

Моя левая рука мгновенно вскинула мэнгош, и острая как бритва сталь острая как бритва поскольку я нашел этому оружию полезное применение в борьбе со своей щетиной – рассекла сжавшиеся петли, оставив заодно тонкую алую черту на моей собственной шее.

Долго так продолжаться не могло.

Теперь уже две твари пали, а третья заковыляла прочь на единственной ноге. Я сделал несколько глубоких вдохов, синхронизируя их со взмахами меча. Один из морфангов атаковал меня слева, и мэнгош вошел ему в глазницу. Слишком глубоко: я снова задержался высвобождая лезвие, и едва-едва успел вскинуть над головой меч рассекая щупальца. А сзади меня обвили другие щупальца и я почувствовал, что теряю равновесие и опрокидываюсь назад.

– Хай! – заорал я.

Совершенно напрасная трата сил, но тем не менее – психологическое воздействие. Падая, я извернулся и выставил меч так, что морфанг пытаясь навалиться на меня напоролся вместо этого на клинок. Навершие эфеса с силой вдавилось в землю.

Выпутавшись из щупалец и встав я мотнул головой. Осталось только двое – конечно, если остальные и в самом деле вышли из боя – да еще уйма обрубленных щупалец. Казалось, у меня под ногами настоящая адская змеиная яма. Я все еще отнюдь не сравнял силы.

И тут я услышал крик – крик Сега:

– Хай!

Оставшиеся в живых твари заколебались. Они ведь существа квазиразумные, и понимают, когда надо прекратить бой, а когда драться с неразумной злобностью не на жизнь, а на смерть. Будь они вооружены....

– Хай! Джикай! – откликнулся я.

И прыгнул вперед.

Мой меч замелькал с такой скоростью, что стал невидимым. Налево направо – налево – направо... Теперь я разил с бесстрастным усердием человека знающего, что с этим пора кончать, и побыстрей.

Наконец те двое морфангов пали и я выдернул из мертвого тела окровавленный меч. Теперь со смертью двух последних все змеевидные обрубки щупальцев уползли в омытый лунным светом лес. Тогда у меня и родилась догадка, которая позже подтвердилась: из любого обрубка мог вырасти новый морфанг.

Спустя несколько минут я идя на голоса опять присоединился к своим товарищам и смог успокоить их. Я нашел их, ориентируясь по голосам. Мы сразу же тронулись в путь не дожидаясь восхода солнц, стремясь как можно скорее покинуть пределы этого проклятого леса.

Этих тварей было только шесть. Но они причинили мне больше хлопот, чем дюжина вооруженных людей. Одна из причин заключалась в этих вешалкообразных плечах, с пятью хлещущими щупальцами на каждом. Даже с учетом наличия у большинства – хотя далеко не у всех – человекоподобных обитателей Крегена двух рук, можно считать, что против меня стояли разом тридцать противников. Я провел ладонью по рукояти меча. Выходит, я жил мечем своим. Эта мысль неприятно тяготила меня,14 и все время, пока мы шли сквозь пронизанный розовым лунным светом ночной лес, я молчал.

После этого случая мы удвоили бдительность, и лишь благодаря необыкновенному везенью избежали новых столкновений с местными тварями. Морфанги и прочие подобные создания бродили здесь почти повсеместно и мы продолжали путь постоянно опасаясь разных чудищ. Продвигаясь дальше на восток, мы наткнулись на тянущийся с юга широкий язык бесплодных земель, и, не желая пересекать его, начали забирать дальше под косым углом на ост норд-ост. Глядя кругом Делия только качала головой. Она не помнила, чтобы по пути из Порт-Таветуса они пролетали над такой местностью. Я не спорил. Чутье морского офицера к навигационному направлению подсказывало мне, что во время перелета через Стратемск мы отклонились на север, а нападение импитеров еще больше сбило нас с курса. Ощущалось это, правда, едва-едва, но все же заметно.

Но я ничем не выказал озабоченности. Нам стоило благодарить судьбу за то, что мы все еще живы и способны продолжать путь. Тельда заметно окрепла, а Делия просто светилась здоровьем и радостью. Свежий воздух и движение явно пошли ей на пользу.

Высотная тень Стратемска осталась теперь далеко позади. На это указывали хотя бы встреченные нами леса. А перемежающие их бесплодные участки, должно быть, появились из-за выветривания или сильного засоления почвы. Тысячи лет бесплодная земля, не скрепленная корнями растений, подвергалась эрозии. Мы миновали горный хребет, названия которого не знали и, скорее всего, так и не узнаем. Он был жалок по сравнению со Стратемском, но пересекать эти горы пешком все равно оказалось нелегким делом. Местами они были достаточно круты, и пару раз мы едва не замерзли. А на восточной стороне хребта, характер всей местности резко изменился.

Теперь нам стало весьма трудно избегать пахотных земель, обходить деревни и города, держаться в стороне от большаков, связывающих поселения и воинские посты. Все эти признаки ясно указывали на сравнительную густонаселенность этого края.

Мы постоянно вели разведку, уделяя самое пристальное внимание мельчайшим деталям лежащей впереди местности. Свой курс мы прокладывали поднимаясь на каждую возвышенность, на какую только могли забраться. Некоторые из поселений, которые мы заметили издали и обошли стороной, походили скорее на небольшие города. Не раз нам приходилось лежать, затаившись, за колючими изгородями, и дожидаться, пока по мощеной дороге проследует кавалькада вооруженных всадников или караван фургонов. Дороги здесь и впрямь были просто чудо. Они напоминали мостовые древних инков или римлян, и я подозревал, что своим отменным состоянием они обязаны только искусству строителей. У нынешних обитатели этой страны были, похоже, другие заботы. Они производили впечатление созданий суровых, грубых и корыстных, презирающих труд и думающих только о наживе и удовольствиях.

– Они походят на моих соплеменников, когда те переживали тяжелые времена, – заметил Сег. – Эти города и городишки, должно быть, постоянно воюют друг с другом.

– Верно, – согласилась Делия. – Их связывают дороги, но между окружающими соседние города пахотной землей лежат пустоши.

Нам не раз случалось видеть высоко в небе каких-то крылатых тварей, и мы всегда прятались, так как знали, чего от них ожидать.

Теперь мы начали лучше понимать, почему весь континент между Стратемском и восточным побережьем Турисмонда окрестили Враждебными Территориями. Истинная враждебность исходила от людей, а не от природы или диких животных.

Я по прежнему слегка тревожился, видя как мы отклоняемся от курса и смещаемся на север. Но, видно по закону подлости, все происходящие с нами события с доводящим до бешенства упрямством как нарочно вынуждали нас еще больше забирать к северу. Я знал, что полуостровная часть Турисмонда выдается далеко в Кифренское море и, шагая встречь солнцам, мы могли пройти на восток лишние пятьсот миль, тогда как море будет к югу от нас. Но я не желал встречаться с обитателями этих многобашенных городов и крепостей с зубчатыми стенами. Наблюдая за ними, я все сильнее убеждался: они слишком отличались от обитателей Крегена, которых мне прежде доводилось встречать.

Не раз мы обходили города, населенные зверолюдьми, полулюдьми принадлежащих к незнакомым нам расам. Но в силу странности человеческой природы я испытывал забавное чувство облегчения, узнавая в их обитателях чуликов или рап, хотя сильно не доверял первым и презирал последних – эти чувства, спешу заметить, были в то время весьма уместны. Ведь как-никак они помогли мне продолжить свое бренное существование, независимо от того насколько изменили мои взгляды долгая жизнь и приобретенный с ней немалый опыт.

Мы все без малейших колебаний обошли стороной крупный многолюдный город, населенный чуликами, на который чуть не наткнулись выйдя из лощины в широкую долину.

Волей-неволей нам пришлось податься обратно в горы. Когда же я попытался потом свернуть на юг, путь нам преградила река, по берегам которой понастроили цепь сторожевых башен. Вот и осталось только снова двигаться на север.

Вообще весь этот край оказался расколотым на города-государства. Историки античности утверждают, что в эпоху древнеминойской цивилизации на Крите насчитывалось девяносто городов-государств. По всей вероятности, они были очень маленькими. А здесь города-государства занимали огромную площадь или теснились в долине вокруг стоящей на холме естественной крепости-акрополя. О состоянии дикости на землях разделяющих их лучше всего можно судить по тому сколько раз нам с Сегом приходилось разделываться с внезапно нападавшими лимами. Эти шестиногие злобные мохнатые твари с клиновидными головами из семейства кошачьих – настоящие демоны, а их клыки способны пробить насквозь ленковую доску. Встречались нам также и грэнты, звери на диво жизнеспособные и упрямые. С ними я сражался в окрестностях Афразои; правда, тогда я, как и другие охотники, был вооружен волшебным мечом Савантов, который не убивал, а лишь оглушал. Лимы, грэнты и другие подобные дикие животные обычно избегают появляться вблизи жилья людей и полулюдей.