Текст книги "Экскурсия в прошлое"

Автор книги: Алан Аюпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Берегись, танк!

– А кто помнит, как делали из белой лапши электропровода и пластилина для центровки, типа саночек, модели современных «Дрегстеров». Это я сейчас так их называю. Прокладывали трассы на склонах дворовых сугробов, и гоняли их на спуск на время? Причём, соревновались дворами, у кого сложнее трасса, и быстрее съедет?

– Конечно, помню такие гонки!!! У меня одна из моделей была сделана на базе какого-то танка…

– Хоккей во дворах. Двор на двор. Улица Шахтёрская Набережная возле реки… Катания вниз к реке, на чём придётся… Морозы… Особенный запах тундры весной и осенью… Димитрова её девятиэтажка называемая «пентагоном»… Да всё и не перечислишь. Остаётся только память…

– А про пограничную часть ни кто не помнит, которая была в конце Орджоникидзе. Мы с утра специально вставали, чтобы с погранцами на зарядку бегать. Они по району бегали, и мы с ними, мелюзга дворовая. Они нам карды дарили. А в овраге у них было стрельбище, и мы туда ходили собирать гильзы.

Нет, у пограничников мне не довелось побывать. А вот танк однажды встретил. Вышел я из дома, в магазин меня послали. Заворачиваю за угол, смотрю под ноги, бегу, тороплюсь назад поскорей вернуться. Толи кино там должно было быть, толи играли мы во что-то?.. Не хотелось мне в магазин, вот и не крутил башкой по сторонам. Подхожу к перекрёстку, и вдруг что-то как зарычит! Я испугался, смотрю, а на дороге, прямо передо мной, точнее между мной и магазином, стоит танк!!! Самый что ни на есть настоящий!!! С башней и гусеницами, со звёздами на борту!!! С дулом пушки, развёрнутым назад по ходу движения!!! От изумления я потерял дар речи. Ещё бы?.. Где это видано, что б на танках в магазин ездили?! Много позже Михаил Жванецкий напишет свою знаменитую миниатюру про танк на привозе. А тогда сие диво-дивное было, особенно в наших краях. Глазел я на это чудо, совершенно забыв, зачем иду, и куда?! Стою по колено в снегу и продолжаю в сугроб погружаться. И тут вдруг танк развернул пушку, прямо в меня целится!!! От страха мне даже показалось, что дуло прямо в меня целится. В общем, струсил я откровенно, и дал дёру, оставив оба своих валенка в глубоком сугробе!.. В одних носках по морозу до самого дома бежал, благо недалеко было!!!

– Пограничную часть отлично помню. Мы туда за приключениями лазили… По чуть-чуть находили. А ещё на ЗЖБИ тоже ходили. Разбитые коленки, синяки. То есть тоже гонки устраивали. Весело было, потому что ДЕТСТВО.

Первые одноклассники

Что может быть лучше детства?! Мало кто помнит его таким, каким запомнил я. Почему? Сам не знаю. Мне говорят, что нельзя столько запомнить, тем более так подробно. Увы. Я ничего не могу поделать. Может быть, это плод моего воображения? Тогда пусть скажут те, кто там жил, были ль те места, о которых я писал? Был ли случай со сгоревшим дедом морозом? Была ли вообще Галина Ивановна, классный руководитель первого «Б» класса?! Много, очень много лет спустя мне повезло, и одна из моих одноклассниц отозвалась, вспомнила меня. Мало того, у неё обнаружилась фотография, о которой я ничего не знал. Сейчас, держа снимок в руке, распечатанный на цветном принтере хоть изображение чёрно-белое, я вспомнил тот случай, вспомнил, как девочку с третьей парты фотографировал какой-то дядя, я ещё мешал, всё время в объектив попадал. В конце-концов ему пришлось сфоткать и меня. Но кто сидел рядом? Отзовись!!!

Вообще-то школьные события в моей памяти практически не сохранились. В детстве, когда я попал совершенно в другую среду, мне было очень тяжело вспоминать свой класс, своих друзей и врагов!.. Хотя какие там враги?! По словам моей одноклассницы, Ольги Нику, я был драчуном. Согласиться с ней мне трудно, однако и спорить нет резону, потому как задирой я был, это точно.

Однажды мне повезло, и я нашёл где-то старый, почти вытертый значок, на котором виднелись барельефы людей и чёткая надпись «1918». В те годы значки для меня не имели такого уж большого значения, как гораздо позже. Поэтому я с лёгкой душой перед уроками обменял его у моего вечного соперника на стеклянную трубочку, красиво переливавшуюся. На уроке обнаружилось, что трубка с дефектом, то есть надколота с одной стороны. Когда прозвенел звонок, я был полон решимости вернуть себе неправедно обмененный значок. Увы!.. Мальчишка не пожелал этого сделать, объясняя, что мой значок очень старый, и что на нём ничего не видно. Проще говоря, что он с дефектом ещё большим, чем его трубка. Кажется, в дополнение он ещё что-то мне дал. И я на этом успокоился. Только ненадолго. На следующем уроке я всё хорошенько обдумал, и сразу, как Галина Ивановна вышла за дверь, накинулся на обидчика, который, кстати, почувствовав, что ему сейчас влетит, попытался ускользнуть из класса вслед за педагогом. Увы! Он не успел. А я опять оказался наказанным за драку.

Ольга утверждает, что Галина Ивановна меня выделяла? Может быть. Но история со звёздочками на тетрадке не подтверждает этого. Хотя сейчас с высоты стольких лет, как педагог педагога, я её понимаю. Тетрадка была грязной, с вырванными листками, кляксами, криво подписанная… В общем, на образцовую она никак не тянула. А больше и вспомнить-то нечего. Не помню я ни того, как первый раз пришёл в первый класс?.. Не помню имён и фамилий своих бывших одноклассников.

– По улице Комсомольской был сан-городок, рядом гинекология, хирургия, лаборатория молочка, снесены! И даже МОРГ, на месте которого сквер у новой первой школы…

Ямы, канавы

– А овраги?! Замечательные горки из них получались, в своё время. У нас сразу перед домом был огромный овраг. Ужасно скучаю по огромным, пушистым, белоснежным сугробам, по белым ночам, по северному сиянию, по горьковатому запаху нашей тундры…

– Многие помнят катание на лыжах в овраге. А кто помнит лыжную базу возле ЖБИ? И ведь раньше катались в той стороне…

– Когда училась в ВГТ тоже кататься на лыжах ходили в овраг, а потом жила на Оржоникидзе. Во втором районе был ещё хороший ресторан «Кавказский». После приезда Косыгина в Воркуту в этом районе стали дома строить.

– А вы помните, там, в начале улицы, между домами, был раньше ЖЭК и продуктовый магазин, а сбоку палатки, где продавали осенью арбузы! Ох, и вкусные были арбузы!!! Не то, что нынешние… Да и в очереди стоять было одно удовольствие. Честно, сам всё добывал, и радовался этому…

Арбузы продавали на углу магазина. Там загородку делали почти у самой колонки. Много арбузов разбивали, и нам (пацанам) доставались бесплатно.

– Снос Орджоникидзе начался с дома № 11, где я жил. Вдоль дороги решили проложить теплотрассу. При прокладке, бульдозер раскопал старую узкоколейку железной дороги, проходившую когда-то вдоль улицы. После прокладки короба с трубами теплотрассы, началась просадка мерзлоты. Дома в том месте стояли на болоте. Наш дом начал падать и его подперли брусьями. В результате долгих боёв с властями, всех переселили и на его месте построили новый дом. Но и он долго не простоял.

Через дорогу от моего дома так же прокладывали теплотрассу. Громадный экскаватор долго грыз землю ковшом-лопатой, пока прогрыз в ней канаву. Не скажу, глубокая она была или нет, для меня тогдашнего она казалось глубоченной. На одной половине дороги лежала куча земли, по второй мы ходили в молочный магазин. У перекрёстка канава сворачивала и шла опять же по ещё одной громадной луже за здание милиции, где снова под трапом сворачивала влево к котельной. Эдакая буква «П» на квартал. Другой же конец уходил в сторону бывшей бани, впоследствии ставшей молочным магазином. Смешно и то, что канава проходила как минимум ещё через две громадные лужи и помойку, пересекала дорогу к поликлинике, шла мимо детского сада, проходила вдоль моста через ручей, скрываясь где-то в районе родильного дома и больницы. Деревянный трап, что шёл к школе, оставался на своём месте. По нему ходили люди в шахту и обратно.

Когда в короба уложили первые трубы, мы заглядывали внутрь. Интересно было!.. Потом появились рулоны смолы. Мы отрывали куски и жевали. Воняла она нефтью, однако жвачки в то время у нас не было. Да и была ли она вообще?!

– А ещё во втором районе кроме «горноспасаловки» была и пожарка, с её пятиэтажной каланчой, самое высокое строение в районе после телевышки! В ней (каланче), на уровне нижнего перекрытия пятого этажа, лежали несколько незакреплённых брусьев на которых сушили пожарные рукава… Было особым шиком справить хотя бы малую нужду с этих брусьев и не ухнуть вниз… Хотя и такое бывало!.. Один наш товарищ с горноспасаловки ухнул вниз, но ведь снега-то до второго!!! Результат-5 минут обморока.

Помню и я нашу пожарку. Находилась она наискосок от остановки из города, или через дорогу от остановки в город. Как-то раз мы туда совершили набег, очень уж хотелось полазить по деревянным домикам, лестницам и прочей чепухе. Но нас быстро прогнали. Так что получить удовольствие нам не удалось.

А вот со второго этажа дома дореволюционной постройки, прыгнул. Не в снег, а на асфальт. Поспорил, и прыгнул. Развели, как дурачка.

Родные места

– Мне до сих пор каждую ночь снятся сны про мой город! хотя уехала оттуда очень давно! Очень скучаю по нашим людям, природе, такого больше нет нигде, и уже никогда не будет!

– Я уехала из Воркуты в 13 лет. До сих пор помню, как плакала на вокзале, и просила маму остаться. Говорят, что годы стирают воспоминания, но забыть родной город невозможно.

Нет, для меня Воркута не была родным городом. Я был туда привезён на показ отцу, пока был жив. Мать была уверена, что не довезёт меня до посёлка. Я оказался хитрее. Не только дожил, но и выжил в том климате. Можно сказать, что мой посёлок стал моим вторым родным домом.

А вот сестра моя так она родилась в посёлке. Я даже помню, как ходил смотреть на неё. Да что можно было увидеть снизу?.. мать была на третьем или четвёртом этаже, показывала из окна какой-то кулёк. Разве рассмотришь с такого расстояния?!

Смешное произошло когда сестра получила аттестат!.. Имея в деле копию свидетельства о рождении, какой-то малограмотный завуч, видя место рождения Коми АССР, написал в графе национальность – комячка! Во, проблем было!.. А сестра плакала. Ей обидно было, что её, русскую, в комики записали.

Вообще-то в нашей семье поверье какое-то было с этими национальностями. Может поэтому я такой интернационалист, и ненавижу нацистов. Когда я родился, а надо сказать, что матушка моя родила меня в селе, а не в родильном доме, бабка пошла в сельсовет, зарегистрировать это потрясающее событие. Председатель и спросил:

– Национальность?

Бабка моя неграмотная была, читала по буквам, складывала их в слоги, после слово целиком произносила. А тут такие словеса!.. Ну и говорит:

– Да откуда же я знаю?! Сначала здеся были русские, и мы были русскими. Потом румыны пришли!.. А теперь и не знаю!..

Председатель видимо уже сталкивался с подобными случаями, говорит:

– А ты-то сама, бабушка Ефросинья, кто по национальности: русская или украинка?

Бабуля, забыв, что родилась в российской империи при Николае втором, не долго думая, говорит:

– Ну, коли я на Украине живу, то, стало быть, украинка.

– Значит, и внук твой кто по национальности? – Обрадовался такой смекалке председатель.

– Украинец. – Ответила бабка, не подозревая, что делает.

Когда она пришла домой с этой бумагой, мать сначала разозлилась, а потом от хохота никак не могла отделаться. Всё смеялась:

– Папа рус, мама рус, а Иван молдаван!..

Пришлось ей идти, переделывать метрику.

Жители севера

– Вспоминаю наш двор на улице Гоголя, продуктовый магазин в нашем доме с самым вкусным мороженым. Как перебегали дамбу, идя в школу номер тридцать, и, возвращаясь домой, катались с горки на портфелях возле подземного перехода. Помню огромные сугробы, в которых выкапывали целые лабиринты. И прав тот, кто говорит, что на севере особенные люди: добрые и отзывчивые! Поверьте, таких я больше нигде не встречала. И забыть свой самый любимый и родной город невозможно. Только очень жаль, что нет возможности приехать туда ещё хоть ненадолго!

– Помню, ехал в поезде ЭР-200. Из Москвы в Санкт-Петербург. В вагоне-ресторане подсели два педагога. Один из политехнического, другой из Горного. Говорю, что учился в ЛГИ, только в Воркутинском филиале. Как он обрадовался, что я из Воркуты. И рассказал историю из восьмидесятых годов. Как однажды попали в пургу… Как оставили машину… Как было тяжело и страшно… На их счастье с ними был Воркутинец.

«Еле дошли до посёлка, где заснеженные бараки, из которых торчали одни антенны. В первое окно, где свет горел, постучались. Открылась дверь и на пороге стоял огромный…

„Наверное, шахтёр!“ – Сказал преподаватель.

Вот тут и произошло самое страшное! Воркутинец попросился в туалет!.. Я думал, нас, за эту выходку убьют! Но ничего подобного!.. Нас пригласили, накормили и дали возможность переждать пургу. Да! Какие замечательные люди – эти Воркутинцы! – И добавил, – Попросись в туалет в Москве или в Санкт-Петербурге, в лучшем случае пошлют… Или скинут с лестницы».

Да, там, за полярным кругом на 67-ой параллели, иначе нельзя. Там пьяные по улицам не валялись. Каждый знал, что, не дай бог, он окажется в таком же положении?! Поэтому помогали друг другу, спасали друг друга. Продукты хранили в общем тамбуре на полочках, и никто никогда не брал чужого. Замков в дверях не было. А зачем они нужны? От кого закрываться?!

– А ещё Воркута конца 50-х – начала 60-х – это мощный культурный слой. Писатели, артисты, музыканты. Не все же уезжали сразу после освобождения…

– Помню, это было в шестом классе. Наша классная руководительница Тамара Ефимовна Бачило повела весь наш класс на творческую встречу с московскими писателями. Был жуткий мороз. Всё проходило в каком-то деревянном доме культуры, не то строителей, не то железнодорожников. Дерево трещало от низкой температуры. Мне хорошо запомнился молоденький, начинающий писатель Аркадий Арканов. Он читал свои юмористические рассказы, а за спиной его на сцене важно восседали московские писатели, и смеялись вместе с залом. Вдруг Арканов остановился на полуслове, ему что то шептали его товарищи, он бросил свою книжку и пулей выбежал на улицу. За ним, немного помявшись, короткими перебежками, последовали все писатели со сцены. А затем и весь зал. Толпа замерла, и устремила свои взоры на небо. Там в ясном и чёрном небе, играя невообразимыми красками, гипнотизируя всех и вся, полыхало СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ. Арканов заплакал…

– СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ! – С восторгом вспоминала Тамара. – Такого больше нет нигде. Ночью пришёл папа со второй смены в шахте. Разбудил нас, совсем маленьких. Мы обули валенки на голые ноги и кроличьи шубы на ночнушки, и на улицу в крутой мороз. А там!!! Небо живое, всё переливается цветными стёклышками! Небо гуляло почти 20 минут. Мы стояли разинув рты и не ощущали холода.

А я не помню северного сияния. Видел его не раз, но совершенно ничего, как топором вырубило. Помню лишь, когда в первый раз это случилось, все взрослые весёлые были, кричали: «беги на улицу, смотри!». Я выбежал, как тут уже говорили, в валенках на босу ногу, в трикотажных тоненьких спортивных штанишках, в пальто почти на голое тело, без шапки!.. Забежал за угол дома, там, говорили, лучше видно, но дальше ничего не помню…

– Вспоминаю, конечно, уже не часто. Но если что-то вспоминается, то только хорошее. Помниться как рыли норы в снегу, потом их закрывали чем придётся что бы не завалило снегом, играли в хоккей, ходили на лыжах по району, как домой не мог попасть потому, что руки отмёрзли.

– Да, ходы в сугробах! Когда объявляли актированный день, играли в них целый день. Там было тепло. Мы прорывали ходы в сугробах, где-то с метр высотой, под небольшим уклоном, потом накрывали траншеи досками, от товарных вагонов, снег продолжал сыпать, и получались лабиринты под снегом. Жил я в посёлке Горняцком. Мороженное круглый год в магазинах! Каток на шахте «Комсомольской».

У нас было два катка. Один напротив хлебного магазина, с торца, другой визави через дорогу. На обоих, как только выпадал снег, строили снежных дедов-морозов, раскрашивали, и всё это делалось за ограждением из досок. Потом их, доски, убирали и на свет появлялись громадные, цветные деды-морозы. Чуть позже привозили ветки, которые прибивали к специально вкопанному столбу, получалась большая ель. На неё вешали гирлянды из обычных крашеных лампочек, которые включали по ночам. Иногда на ветках можно было видеть игрушки. Простенькие, но всё же приятно было среди зелени обнаружить блестящего петушка или белочку. А через дороги перекидывали другие гирлянды, со звёздами в центре, и цветными лампочками на проводах, что держали эти звёзды.

Второй каток не освещался, хотя возможно, что я просто не помню этого. А вот первый освещался. На столбе у дороги висел большой прожектор, направленный на каток. На столбе внизу был выключатель. Очень интересно было выключить его, когда на горке и катке сотни детишек!.. Такой визг поднимался!.. Потом выключатель сняли. А может, перенесли куда, не знаю.

– А мы рыли во дворе на Пищевиков 1 норы в сугробах и блиндажи, и я там боялась застрять внутри! Когда приходила домой, рукавицы снежные сами с рук падали! У нас строили девятиэтажку во дворе, огородили площадку, оставив узкий проход возле дома, и там был такой сквозняк, что меня ветром сдуло, по льду катило так, что я остановилась только за углом возле предварительных билетных касс!

– А меня один раз чуть не завалила снегом снегоуборочная машина!

– А я всё время пропадала на катке Северном седьмая шахта, и на Промышленном тридцатая шахта. На Северном было лучше, особенно буфет. Ходили босиком, в носках вязанных, воробьи летали, самовар большой и пончики с повидлом. В три часа дня уже темнело.

– Никто, кроме воркутинцев, не поймёт воспоминаний о лучшем на свете детстве!!!

– А я ещё 13 лет назад жила на Бульваре Пищевиков дом 33а. Помню, как играли в царя горы, как в овраге катались на лыжах и санках, и боялись скатиться в речку вонючку. С великой тоской вспоминаю Воркуту, но понимаю что, в одну реку 2 раза не войдёшь.

– Мы жили в посёлке Северном!.. Вспоминаются каток, северное сияние, высокие сугробы до второго этажа, Мороженое в фольге, высокая ледяная горка, как прыгали с сараев в сугробы. Варежек, носков штанов было по две-три пары, за ночь не успевали сохнуть.

– Я помню, как прыгали в сугробы через забор с беседки в детсадике на Маяковского, где я жила, после чего из пим дома снег с ледышками вываливался!.. А потом, пока спала, мама в носки горчицу насыпала, чтобы я не заболела.

– До сих пор снятся сны, мой дом детства в посёлке Комсомольском. Северное сияние, полярный день и яркий красный шар над горизонтом. Мы гуляли летом долго, жгли костры и пекли картошку. Играли в какие-то игры: в «Чижа» и в «Выбивалу», в прятки. Летом ходили в тундру, собирали щавель, морошку, голубику, грибы и просто рвали прекрасные букеты из цветов, колокольчики, купальницы и так далее. А какой это был прекрасный, неповторимый аромат. Таких цветов больше нигде нет в мире. Я даже засушила веточку колокольчика, она до сих пор лежит у меня в блокноте. Осенью, когда возвращались после каникул к учебному году, всё кругом было усыпано белыми ромашками, как снегом. – С грустью в голосе рассказывала Тамара Скиба.

– Я конечно постарше вас. Но помним мы Воркуту и наши дети, вашего возраста тоже помнят. И сугробы, и окопы и тундру. В Воркуте прошла наша молодость, дети пошли в садик, а потом в школу в 5 в посёлке Октябрьский. А мы жили на горке у части. Всё помним, но разочаровались, когда в 2007 году приехали в Воркуту. Нет уже той Воркуты, всё разваливается, да и ромашки, о которых вы все пишите, нет их. Жаль и очень жаль.

Актированные дни

– Радио дома слушали с 6 утра. Актированные дни же объявляли, когда мы уже умылись и надели форму, погладили галстуки, но завалиться спать вновь это не мешало.

– А актированные дни! Ждёшь, когда его объявят актированным, и гулять!

– А зимой, сколько было всего интересного зимой?!! Катание с горок на санках и на лыжах с карьеров и ещё с трамплином. А в сугробах рыли пещеры, целые квартиры.

– А помните, была сильная метель? Когда и людей унесло в тундру… И сугробы были, что даже из подъезда не выйти…

– Да, мы уехали лет 13 назад. Первый год с сестрой плакали бесконечно, потом ничего свыклись с участью жить в чужом городе. Он, кстати так и не стал нам родным, а Воркута, это супер, вечные актированные дни в школе и соответственно можно было наиграться до упада в «танчики».

– Актированные дни наверняка все помнят?! По радио передавали в семь часов, в 7-30, и в 8-00, ждали с нетерпением. Самое интересное до школы две минуты ходу, актируют, а мы целый день на улице гуляем! Погода нипочём! Однажды актировали две недели по 11 класс, мы в школу не ходили, радовались, а потом нам сказали, что весенних каникул не будет, вот облом был.

– А для нас самым любимым развлечением был каток за линией, за бульваром. Ходили туда в любую погоду, даже в актированные дни. Самые модные коньки были беговые «ножи». Каток был для нас тем, чем потом стала для молодых дискотека. Там так же, как на танец, приглашали прокатиться круг. На большее обычно нас не хватало, надо было бежать в теплушку, отогреваться. Ноги замерзали так, что было дико больно. Но даже на этом катке тогда была маленькая секция фигурного катания. А это был конец пятидесятых, и мода на фигурное катание была ещё далеко.

– А как-то было, что после Нового года, благодаря актированным дням и эпидемиям гриппа, каникулы были аж до моего дня рождения 19 января. Это было счастье!

– Помню какую-то эпидемию, так долго длилась, что стали по телевизору задавать домашнее задание.

– Актированные дни невозможно забыть, а в тундре на лыжах, палкой ударишь, а там замороженные брусника, пьяника!!! Объедение!!!

– Да!!!! Актированный день – это было здорово. Мороз -40, а мы на ледяную горку. Кто на санках, кто на картонках. А однажды мы нашли крышку от лакированного чемодана. Вот это была скорость, дух захватывало! Родители на работе, а в «актированный» на горке детей полно… До сих пор удивляюсь, как не отморозили себе ничего?!

– Актированные дни – уже с утра ждёшь у радио, объявят или нет. Если объявят, то за подружками и гулять. А когда сильные пурги – летающий шифер, сейчас, наверное, не летает уже, а раньше ещё как летал!

Ещё конечно, помнится горка около Олимпа, интересно, много костей там переломали или не очень. Всякие фигуры ледяные, и пурги, особенно одна, когда мне лет 9 было, тогда реально думали, что конец света настал.

– Помню школьные годы, страшные метели, когда терялись люди в тундре. После работы многих забирали на вездеходе в посёлок Цемзавод. Актированные дни, хотя многие даже и не знают, что это такое. Северное сияние. Как жаль, что этого всего я больше не смогу увидеть!!!

– Я жила на Воргашоре по Шахтостроительной 12-а. Из моего окна были видны ясли для грудничков, сейчас там Церковь, моего дома нет, а дальше бескрайние просторы тундры, это запечатлелось в памяти… Даль… Горизонт. Где тундра соприкасается с небом, ну, и, конечно, посёлок, любимый и родной…

– Помню всё, никогда не забуду. Наши пурги, мы делали пещеры длинные. Морозы. Северное сияние! Полярная ночь! Полярный день! Добрые отзывчивые люди. Таких нигде не встретишь! Снежный городок в нашем дворе, на Воргашоре. Детство на двадцать пятой шахте. Высокие горы. Катание на лыжах.

– Снежный городок у нас был классный. Прямо под моими окнами. На моём любимом Юр-Шоре.

– Попрощалась я с Воркутой, когда мне было лет десять… Больше всего помнится, конечно, тундра с её грибами и ягодами. Много снега, северное сияние, каток, большая горка, покрытая льдом и огромные раскрашенные фигуры сказочных персонажей. А ещё – друзья детства, которых помню и люблю до сих пор.

– А зимой так много снега, что мы с мальчишками прорывали в высоченных сугробах всякие ходы и даже комнатки делали внутри, натаскивали картонки и вели интересные длинные беседы…

– Вспоминаю наш двор на улице Гоголя, продуктовый магазин в нашем доме с самым вкусным мороженым… И забыть свой самый любимый и родной город – Воркута?! Невозможно. Только очень жаль, что нет возможности приехать туда ещё, хоть ненадолго!..

– А я работала в магазине на Гоголя. А когда приезжала в Воркуту – магазина уже не было. И Воркута уже не та. Так жалко юности и прошлой жизни.