Текст книги "От раба до вольного человека (СИ)"

Автор книги: Ал Кос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Ал Кос
От раба до вольного человека (НОМ Книга 1)

Глава 1. Начало

Начало – это самая многогранная субстанция, которая в большей степени зависит не от конкретного промежутка времени, или определённого события, а от того, что хочет передать нам рассказчик.

С какого же момента, или быть может времени, стоит начать эту историю? Быть может, с рождения двух детей, которые даже не могли предполагать, что когда-то им будет суждено стать одним целым, о лишь для того, чтобы разбиться на части. Не то.

А может быть с того, что подросток обратил внимание на очаровательную девочку и всячески старался привлечь её внимание. Однако её внимание было приковано совсем к другому человеку. Опять не то.

Тогда, быть может, стоит начать с того, что парень, ехавший на машине с работы, увидел на обочине плачущую девушку. Да-да именно с этого начала и нужно рассказывать эту историю.

Не в первый раз он видит это очаровательную девушку, возвращаясь с работы домой. Обычно она улыбается, или просто с кем-то разговаривает, но ни разу он не видел её плачущей.

И вот, игнорируя дорожную разметку, он подъезжает к обочине, и выходит к девушке, которая сидит на скамейке у самой обочины и плачет.

Он не знает её, и не знает причин, которые привели её сюда в таком состоянии. Единственное, что он знает наверняка – это то, что он не хочет оставлять её рыдающей у обочины.

Вряд ли кто-то смог бы сказать, сколько сил он потратил на то чтобы привлечь её внимание. Но это было самым простым. Куда сложнее было вынудить её поговорить, но не просто поговорить, а рассказать о том почему она плачет.

Какое-то время девушка старается отгородиться от незнакомца, и делает всё для того, чтобы он оставил её в покое. Но в планы парня совсем не входит возможность уйти. Он видит, что девушке нужна помощь, но пока она не откроется ему, он не может помочь.

В конце концов, девушка сдаётся, и парень узнаёт её историю. Обычно весёлая жизнерадостная девушка, плакала не от обиды, как могло бы показаться в первый момент. Она плакала потому, что ей казалось будто жизнь кончилась.

Нет, она не утратила веру в жизнь, и не решила покончить с собой, но ей показали, что самые близкие люди бьют куда больнее, чем враги. Из-за одного человека, эта девушка утратила веру в людей.

Почему же она открылась этому совершенно незнакомому ей парню? Ответить на этот вопрос в тот момент не смог бы никто, даже она сама. Возможно, ей просто захотелось довериться хоть кому-то, или просто нужно было выговориться, а поговорить было не с кем.

И вот уже девушка сидит на скамейке, внимательно рассматривая парня, которого увидела впервые. Того единственного, кто просто захотел ей помочь, принимая её версию правды за единственно верную.

Какое-то время парень с девушкой встречаются, проходит конфетно-букетный период, а ему на смену приходит предательство. Та самая девушка, которая год назад рыдала из-за измены близкого ей человека, обманула того единственного, который доверял ей больше, чем самому себе.

И уже парень оказался у той самой обочины, где когда-то он помог плачущей девушке. Вот только он не плачет, а всё потому, что эта девушка, сама не понимая того, умудрилась лишить его не только веры в людей, но и вкуса жизни.

Проходит время, но в отличие от той девушки, парень залечивает раны сам. Хотя нет, точнее будет сказать, что он прикрывает их ветошью. И вроде бы для всех никаких ран нет, но если отбросить ветошь, то станет понятно, что эти раны год за годом становится всё глубже.

Парень приходит в норму, если конечно его состояние можно назвать нормальным. Но всё же он продолжает жить. Хотя нет, не жить, а просто существовать.

Он больше не обращает внимания на чужие слёзы. Чужая боль для него не имеет значения, как не имеет значения и то, почему страдает другой человек.

Парень стал грубым, чёрствым, и, по мнению многих, даже бессердечным. Он не сопереживает, и даже не пытается скрыть того, что ему плевать на чужую боль.

Вот только осуждать его за это довольно сложно. И всё потому, что он постоянно испытывает ту боль, которую причиняют раны, оставленные любимым человеком. А может и потому, что в тот момент, когда ему требовалась помощь, он боролся один.

Вот такое начало этой истории. Оно не хорошее и не плохое. В нём нет имён и описания внешности, ведь они могут затмить историю, увидя нас от того, с чего её нужно было начать.

Глава 2. Знакомство

В свои неполные 25 лет у меня есть машина, квартира и любимая кошка. Еще у меня есть работа, которую я на дух не переношу, но за нее довольно неплохо платят. Можно сказать, что жизнь удалась.

Ах да, совсем забыл, меня зовут Сергей, у меня тёмные густые волосы, зелёные глаза, нормальное телосложение и, при всём при этом, очень скверный характер. Я живу по принципу: вы ко мне не лезьте, и я вас не трону.

Мое утро начинается не с чашечки кофе или пробежки, а с кормления вредной пушистой морды, с которой не сравнится ни один будильник. Каждое утро ровно без пятнадцати 7 она залезает ко мне на кровать и начинает громко мяукать до тех пор, пока я не встану и не положу в ее миску свежий корм.

Именно благодаря моей Стерве, я еще ни разу не проспал подъем на работу. Да-да вы не ослышались, свою кошку я назвал Стервой. И самое главное, что и меня и моего питомца это устраивает.

Только моя мать отчитывает меня, всякий раз, когда слышит, как я обращаюсь к кошке. Она прекрасно знает, что после определенных событий, я совсем не горю желанием строить личную жизнь. Хотя нет, я построил такую жизнь, которая меня вполне устраивает.

Да я единственный сын семье, но нет, я не вырос избалованным эгоистом. Да и собственно, а почему это я эгоист? Я просто не лезу в чужие дела. Как-то влез – больше не хочу. Если я в состоянии разобраться со своими трудностями, то почему этого не могут сделать остальные?

Как я уже говорил, моё утро начинается с завтрака для Стервы. Затем я привожу себя в порядок и еду на работу в метро. Почему в метро, если у меня есть машина? Все просто: по утрам в городе пробки, а я не горю желанием оправдываться за опоздание перед начальником.

Добравшись до рабочего места, я приступаю к выполнению своих обязанностей. По утру я разношу газеты и почту по рабочим местам сотрудников фирмы, а затем полдня страдаю ерундой. В час иду на обед. После обеда собираю почту у сотрудников и, отсортировав, передаю её в курьерскую службу.

В 5 часов вечера у меня заканчивается рабочий день, и я ухожу домой. Почему я не претендую на более престижное место? Не вижу в этом смысла. Моя зарплата на 5 процентов ниже той, которую получает наш офисный планктон. При этом система стимулирования продуктивности работы, состоящая из штрафов и лишений, на меня не распространяется.

Вернувшись домой, я вновь кормлю свою Стерву, и принимаю душ. После чего до позднего вечера предоставлен самому себе.

Почему же я так странно назвал кошку? Все дело в том, что она терпеть не может посторонних женщин в доме. Стрелки на колготках, помеченные туфли и даже испорченная прическа. Моя кошка готова на все, лишь бы посторонние барышня побыстрее убрались с её жилплощади.

Порой мне кажется, что моя кошка чувствует тот момент, когда я начинаю терять интерес к очередной пассии. Именно тогда она из мягкого пушистого комочка превращается в дикого агрессивного зверя, который только и может, что совершить какую-нибудь пакость.

Естественно, что девушка срывается на кошку, ну а я свою Стерву в обиду не дам. На том общение и заканчивается. Ну или не совсем на том, но это уже не важно.

В принципе, меня такая жизнь вполне устраивала. Даже больше: именно такая жизнь позволяла мне всегда держать себя в руках, а заодно помнить о том, почему я не должен терять контроль над своими эмоциями.

Но в один прекрасный день всё изменилось: казалось бы совсем обычная, неприметная серая мышка, рядом с которой пройдёшь и даже не обратишь на неё внимания. И по идее я так и собирался поступить. Но почему-то не смог.

Всего на какое-то мгновение я увидел её глаза. В них не было не грусти, не слёз, а только пустота. Та самая пустота, которую я не раз видел в собственных глазах. Я даже не мог себе представить, что должно было произойти, чтобы ничто смогло поглотить её душу.

Обратив на меня внимание, она попыталась выдавить из себя улыбку, и ей это удалось. Но если мимика говорила об одном, то её глаза нисколько не изменились. Они остались такими же пустыми и безжизненными.

– Сергей, – представился я.

– Я знаю, – вновь улыбнувшись, как и в первый раз, ответила она. – Девочки из кадров предупреждали, чтобы я не связывалась с тобой.

– Они и имя тебе запретили называть? – поинтересовался я. – Явно бояться что отобьёшь.

– Александра, – немного смутившись, ответила девушка.

– Очень приятно, – впервые за долгое время, искренне сказал я.

– Ты эту кипу бумаги куда тащишь? – поинтересовался я, осознавая, что, в любом случае, пойду туда же.

– Мне сказано это выбросить вон, – ответила Шура

– Дай-ка, пожалуйста, посмотреть, что тебе сказали выбросить, – попросил я, прекрасно зная, как в нашем гадюшнике любят подшучивать над новичками.

– Говоришь в кадрах была? – не скрывая улыбки, спросил я. – И эти бумаги тебе там дали?

– Да, там и дали, – не понимая к чему я клоню, ответила девушка.

– Давай сделаем так: я эту стопку положу под вот этим столом, а ты скажешь что выбросила её, – сказал я девушке, но видя, что она колеблется, добавил. – Поверь мне, так надо.

Александра пошла обратно в кабинет, ну а я, взяв кружечку кофе, начал ждать. Через 15 минут, а ровно столько и надо, чтобы добраться до кадров и обратно, прибежала взволнованная Шура. И сказала, что девочки что-то там напутали, а эти документы нужно было занести на подпись к директору.

Улыбнувшись, я достал бумаги из-под стола, и провёл новою знакомую к кабинету директора, чтоб очередной местный клоун над ней ещё как-нибудь не подшутил.

В этот день мы больше не виделись, но почему-то, мне кто-то понравился настолько, что я совсем позабыл о введённом для себя правиле: никогда не лезь в чужие проблемы.

Глава 3. Из посыльных в рабы

Целую неделю я все свободное время посвящал помощи Шуре. Отчасти в этом помог руководитель подразделения, куда ее приписали на время испытательного срока.

Его логика была проста: лучше прикрепить в роли гида оболтуса, чем отвлекать от работы ценные кадры. Тем более, что у этого оболтуса довольно много свободного времени при его-то зарплате.

Вот такие не хитрые рассуждения не самого умного из руководителей, позволили мне большую часть дня проводить вместе с понравившейся мне девушкой. Единственной проблемой были сплетницы из отдела кадров, которые на каждом углу трубили о том, что я влюбился по уши и ни на шаг не отхожу от новенькой.

Но это было скорее проблемой для Александры, которая была не в восторге от слухов о нашей связи. С другой стороны ей нравилось, что коллеги в моём присутствии не решались подшучивать над ней, делая серьезные лица и не давая абсурдных поручений.

При этом нам обоим нравилось общаться, мы с удовольствием подшучивали друг над другом, во время работы. В какой-то момент у начальника закралась мысль развести нас, но, посмотрев на возросшую продуктивность работы у меня и успехи новенькой, он передумал.

В таком ритме прошло три недели, и в выходные я пригласил Шурочку к себе. Не подумайте ничего пошлого. В планах было лишь общение в неформальной обстановке.

Просто, как выяснилось, сама девушка снимала небольшую комнату на окраине города и до первой получки была на мели. При этом она в категорической форме отказалась от кафе или ресторана, заявив, что пока что не может заплатить за себя.

Знали бы вы, каких усилий мне стоило уговорить ее прийти. Портить вечер мне совсем не хотелось, а потому, зная свой уровень кулинарного мастерства, я заказал ужин в ближайшем кафе-баре, где, при всей неприглядности заведения, была довольно хорошая кухня.

К девяти, как мы и договаривались, пришла Александра. Я предлагал вызвать ей такси, но она вежливо отказалась, намекнув, что если я буду настаивать, то встреча и вовсе не состоится.

Открыв двери, я был поражен. Не поймите меня не правильно, я прекрасно знал, что девушки способны менять свой облик чуть ли не по щелчку пальцев, но чтобы настолько.

Тёмные длинные густые прямые волосы, обычно стянутые в пучок, сейчас были распущены и, казалось, переливались иссиня-черными оттенками. При этом неизменная короткая челка прикрывала высокий лоб, хотя, как по мне, даже без этого лоб не портил внешности девушке.

Густые черные брови, и длинные пышные ресницы сейчас ещё больше привлекали внимание к крупным ярко-бирюзовым глазам. В меру длинный слегка курносый носик и ярко алые губы, делали образ ещё милее.

Единственное, что меня вечно удивляло – это каффы, которые Александра носила, не снимая. Казалось, что таким образом она старается скрыть какой-то дефект. Но, с другой стороны, это придавало образу девушки дымку загадочности.

Длинная тонкая шея, плавно переходившая в узкие плечи. И если бы не длинное приталенное светло-голубое платье, скрывавшее остальное тело девушки, то я бы наверняка не смог оторвать от неё своих глаз.

– Ты прекрасна, – посмотрев в глаза Александры, сказал я, после чего предложил ей пройти в дом.

Вечер мы провели замечательно, общаясь, шутя и между делом уплетая все то, что я заказал в кафе. В ходе разговора выяснилось, что девушка совсем не пьёт, а потому, я с чистой совестью заменил бутылку вина свежевыжатым апельсиновым соком, который, как выяснил ещё на работе, очень нравился Шурочке.

Вспоминая тот вечер, я прекрасно понимал, что его можно было назвать прощанием со старой жизнью. Как не странно, впервые за несколько лет, когда я собирался, чтобы проводить Александру, кошка начала требовать выпустить её на улицу. Словно в тот момент она понимала, что больше я домой не вернусь.

Всю дорогу мы шутили и смеялись, и мне казалось, что это не я провожаю ее домой, а мы вместе решили продолжить встречу в другой обстановке. Лишь дойдя до подъезда, она подошла ко мне и встав на носочки, нежно поцеловала.

А затем свет погас.

*****

Стор, ты в своем уме? – проворчал крупный орк. – Ну вырубил бы парня, но девушку оглушать было зачем? Если ее отец узнает об этом, то нам не поздоровится.

– А кто ему расскажет? – нагло подмигнув напарнику, спросил тролль. – Ты её сейчас подлечишь и наложить сон, ну а этого мы без проблем продадим на рудник, где ему будет не до болтовни.

– Для начала вернёмся в наш мир, – сказал орк, и сломал печать на свитке с заклинанием перемещения.

Портал закрылся, а о пропаже людей стало известно лишь через два дня, когда сладкая парочка, как их прозвали сплетницы из отдела кадров, не вышла на работу, при этом их телефоны были недоступны, да и по адресам проживания никого найти не удалось.

*****

Очнулся я от сильного грохота, который, казалось, раздавался со всех сторон. Вот только, открыв глаза, я так и не смог понять, где же я оказался.

Лишь спустя несколько минут я смог вспомнить, что провожал девушку и на прощанье она меня поцеловала. Ну а больше я ничего вспомнить не мог. Нет вру. За секунду до потери сознания я увидел какого-то странного толстого серого мужика.

– Раб, ты сегодня работать планируешь, или считаешь, что добряк Грон накормит тебя бесплатно? – прокричал кому-то кто-то.

– Хватай кирку и иди работай. Норма сама себя не сделает, – пнув меня в спину, заявил другой голос, а затем его обладатель нагнулся ко мне и добавил. – О бабе забудь, если не хочешь, чтобы её продали в рабство за общение с низшим.

Кто такие низшие я не знал, но, судя по всему, в данном случае речь шла обо мне. Забывать о девушке я и не собирался, но и спорить смысла не видел, а потому взял какую-то кирку, я пошел туда, откуда разносился громкий стук.

Глава 4. Удача и доброе сердце

– Принимаю ставки на то, как быстро новичок попадёт под завал, – прокричал тролль, как только раб скрылся в одной из штолен.

– Двадцать монет на час, – заявил длинноносый эльф.

– 50 монет на три часа, – вслед за эльфом проорал его напарник.

– 30 монет на 2 часа, – выложив деньги на стол, заявил ого.

– Один алмаз на не сегодня, – тихо сказал старый гоблин. – Казалось бы, кого может касаться мнение старого рудокопа, но после его слов желающих делать ставки больше не оказалось.

– С чего Вы так решили? – с уважением к опытному рудокопа обратился тролль.

– Он единственный, кто пошел в алмазную штольню, но при этом даже кирку правильно держать не умеет, – заявил старик.

– И что с того? – поинтересовался ставивший эльф.

– Алмазную штольню пробили рабы-гномы, а потому шанс обвала там почти нулевой, правда и алмазов, или хотя бы чего-то ценного кроме гномов никто так и не нашел, – ответил гоблин. – Другое дело, что он скорее с голоду сдохнет, чем добудет хоть один алмаз.

– Кто будет ставить на время, которое нов… – начал тролль, но осёкся. – Принимать ставки на смерть от голода я не буду.

– У серого совесть проснулась, – отсмеявшись, заявил молодой гоблин-надсмотрщик.

– У него проснулась, а у тебя её и не было никогда, – сказал, как отрезал старый гоблин. – К вечеру схожу и посмотрю, что он там настучит, а сейчас пошли работать, пока вас Горн в помощь рабам не отправил.

*****

Минут сорок я шел по штольне, пытаясь найти хоть кого-то, но никого так и не встретил. Взяв кирку так, как когда-то видел по телевизору, я со всего маху долбанул по стене… И в ответ получил этой самой киркой по дурной голове. Радовало лишь то, что бил железным остриём, а ответ прилетело деревянной ручкой.

Я отошёл на десять шагов в сторону и сделал ещё один удар, но чуть по слабее. Кирка снова отскочила, но я сумел удержать её, не доводя до очередного удара по голове.

Тогда я сделал ещё десяток шагов и снова ударил. На этот раз порода поддалась. Десяток ударов и у меня под ногами горка породы.

А что собственно тут добывают? – завертелась в моей голове мысль, но возвращаться обратно, что бы спросить об этом было бы глупо.

Перебрав все, что лежало на земле, я нашел несколько маленьких камешков сомнительной ценности, но всё же кинул их в карман. После чего я убрал из под ног землю и снова начал стучать по стене.

На этот раз я долбил до тех пор, пока комья породы не начали мешать работе. Прикинув, что ковыряться с комьями голыми руками будет долго и тяжело, я разбил их боковой стороной кирки после чего принялся собирать мелкие камешки, и вроде даже что-то металлическое нашел.

Так продолжалось ещё несколько часов, пока ко мне не притопал кто-то, вроде бы похожих существ на земле называли гоблинами.

– Ну показывай, что за день нарыть смог, – ухмыльнувшись, заявил гоблин. – Не боись, не отниму, Грон – это владелец шахты, если узнает, то башку надзирателям открутит за поборы с рабов.

Прикинув, что захоти гоблин забрать у меня всю добычу силой, я бы даже пикнуть не успел, я выложил на землю свою добычу.

– Мусор, и это мусор, и это…, начал пересматривать хлам надзиратель. – А вот это рубин, опять мусор… ещё рубин… Откуда тут опал взялся? Опять мусор. А ты стой и запоминай, что в карманы совать не нужно! Ого камешек… чистый рубин, да ещё такой крупный. Больше ничего ценного тут нет.

Отряхнувшись, гоблин встал и протянул мне все камин, после чего посмотрел на меня, как будто оценивая, потом отвёл глаза и тихим голосом сказал.

– Мелких камней тебе на царский по здешним меркам ужин хватит, а крупный могу обменять на робу шахтера с поясом и сумкой.

Понимая, что я ничего не теряю, я спокойно протянул крупный камень гоблину после чего направился к выходу. Все равно кроме ужина мне ничего не полагалось.

– И ты так просто отдал мне рубин? – немного растерявшись спросил гоблин. – А если я обманул?

– Поем я в любом случае, – пожав плечами, сказал я. – А камень… не обеднею.

– Куда уж тебе, – улыбнувшись ответил надзиратель. – завтра утром подойди ко мне.

Вечером приехал глава шахты и лично принимал добычу у рабов. Именно от его решения зависело получит ли бедолага нормальную еду или нет. Тех, кто пришел с пустыми руками, отгоняли в сторону, но не далеко.

– Ну новичок, покажи, что в гномьей штольне найти смог, – спокойно спросил Грон, но судя по скепсису в голосе многого он не ожидал.

Глядя в глаза владельцу шахты я выложил перед ним два рубина с ноготь мизинца и опал чуть поменьше, после чего стал ждать вердикта. И Грон не заставил себя ждать.

– Выбирай любое варево на свой вкус, а ты выдай ему цыпленка.

Последнее было адресовано повару, который разливал еду по мискам.

– А можно мне вторую миску под курицу? – спросил я, посмотрев на повара.

– Бери, и оставь ее себе, – добродушно сказал повар. – А вторую вернёшь, как поешь.

Даже Грон был в шоке от поступка повара, но ничего не стал говорить, продолжив распределять еду. Я же, сев у костра, опустошил миску с варевом, на вкус как овощное пюре с мясом, что было совсем не дурно на фоне той баланды, которую хлебали многие здешние обитатели.

Вернув тарелку, я пошел на то место, где пришел в себя сегодня. После чего принялся за запеченую курицу.

Я только разломал курицу на куски, как услышал чей-то плачь, присмотревшись, увидел ребенка лет 6, у которого, как и у моей Александры были каффы в верхней части уха. Только, в отличие от тех, эти были из металла.

Подойдя ближе к мальчику, я не долго думая, протянул ему большой кусок ципленка.

– Что на эльфиечку потянуло? – ухмыльнувшись, спросил тот самый гоблин.

– Это же мальчонка, – удивлённо сказал я, ещё раз глянув на ребенка, который очень быстро жевал мясо, словно его могут отобрать.

– И из какого мира тебя эти олухи приволокли, если эльфийку от эльфа отличить не можешь? – спросил надсмотрщик.

– Её тут для этого держат? – проигнорировав вопрос, с омерзением спросил я, после чего протянул ребенку второй кусок курицы.

– Ты нас за кого держишь? – зло сплюнув, спросил гоблин. – Её вместе с отцом за долги одним лотом продали, а неделю назад отец погиб под завалом. Кормить же нахаляву Грон никого не будет. Мы понемногу еды давали, но хозяин узнал и запретил. А тут рабы всякие есть. Если приглянулась, то забирай себе, но учти, что кормить её будешь из своей миски. Какой из нее работник?

– Разберусь уж как-нибудь, – пробурчал я, отдав ещё кусок курицы эльфийке.

– Я парней предупрежу, что ты её под опеку взял, – сказал гоблин и ушел.

Ну а я перетянул тюк, на котором спал в угол, где лежала девочка, и спрятав остаток птицы, к которой так и не притронулся, уснул.