Текст книги "Т 21 (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 5
Когда в глазах все пляшет

– Солидол, долго еще?

Водитель звена «И» чертыхнулся и вылез из-под капота.

– Да говно немецкое! Неужели «Мерседес» когда-то делал хорошие машины?

– Делал, – спокойным тоном ответствовал ему Филин. – В мою молодость их Мерсы и Бэхи еще ох как ценились. На первых коммерсы катали, а на вторых бандиты. Слыхал, что такое Боевая Машина Вымогателя?

Водитель только криво усмехнулся:

– И куда все делось?

– Старики ушли на покой. Молодые на завод идти работать не хотели, вот и нанимали разных чуреков. Ты видел, кто перед войной на КАМАЗе работал?

– Туркестанцы?

– Они самые.

– На ВАЗе тогда негры, что ли? Болты прямо на ходу отваливаются. И «Нива», бля, дороже китаёзов перед войной стоила.

– Ты не понимаешь, «Нива» – это вечная машина! Её еще лет сто выпускать будут! – поднял палец Филин и прихлебнул из кружки.

Солидол с сомнением уставился на командира. Что у него интересно налито в чай? Чегой-то этот старый хрыч в последнее время до странности всем доволен. Обычно ворчал и придирался, а тут сама благосклонность! Подозрительно…

– На вечных пукалках и весь Донбасс катался, пока у них все это старье не выбили.

– Так на каждую хитрую жопу сам знаешь, что находится.

– Ну да. Те еще калоши эти Т-90 как ни обвешивай, старье и есть старье! – вмешался в разговор Пермяк, крепкий мужичок лет под пятьдесят.

Это занятный персонаж успел захватить аж три хохлятских войны. В первую он просто тупо простоял на границе, охраняя дивизионы самоходок, шмалающих по укровермахту с узкой пограничной полосы, не принадлежащей никому. Во вторую попал по собственной глупости, решив срубить по быстрому бабла в наемнической компании. Москва пообещала тогда не хилые деньги за «Войну спрямления границ», но после неудачи по итогу заплатила копейки. Покатился тогда фронт на восток, как колобок. Новые демократические власти вдруг резко захотели примирения с Западом.

Этим же неистово жарким летом резервисту из Ростова волей-неволей пришлось снова проехаться по степям южной Украины. Повезло дураку, что до удара укропской химией его успели легко ранить и увезти в тыл. Говорят, что после взаимного обмена ударами всем, чем можно, до самого Днепра вдоль дорог до сих пор стоят целые колонны автомобилей с трупами. Хоронить их попросту некому. Поселки и города также отхватили разной дури по самое не балуй, мало кто живым из них выбрался. Зато между двумя непримиримыми мирами сама собой образовалась «зона отчуждения». Будущее поле работы новоявленных сталкеров. Вот какая гнида эти древние канистры с ОВ так бережно хранила?

Армии же до оставшейся Заднепровской территории после той бойни никакого дела уже не было, и на собственном севере забот с Евросоюзовской швалью хватало. Зато на юге ситуация оставалась все месяцы всемирной бойни относительно спокойной. Черное море еще в самом начале конфликта превратилось в кладбище для кораблей многих стран, Стамбул внезапно стал вольным портом, не подчиняющимся никому. Охреневшие поначалу от развернувшегося беспредела румыны и болгары, глянув, что стало с Германией и Бенилюксом, сразу же засунули языки в жопы и объявили о нейтралитете. Турки полюбовно с османской иронией решали свои гешефты, снабжая русских помидорами и новейшими образцами оружия, заодно отрезая бошки армянам и курдам. Только «братушки» сербы радовались наступившей от Евроцензоров свободе, устроив очередную беспредельную резню на Балканах. И сколько там эта веселуха будет продолжаться, не ведал пока никто.

– Товарищ полковник, техника устала. «Мерседес» еле на ладан дышит, «Тигр» также капитального ремонта требует. Эти чертовы перевалы в Лапландии выжали из них последние силы. Движки задыхаются, тормоза отказывают, да и топливо у норгов отвратное. Они же почти все на электромобилях и газе.

– Ничего, Есаул, – Беглов понемногу привыкал использовать позывные его упоротой команды «ушкуйников». Уж кто к ней прицепил термин, обозначающий русских северных викингов, никто и не помнил. Но даже в вышестоящем штабе при обозначении «Ушкуйники» сразу вспоминали про ЧВК Т21. То бишь частная военная компания трофейщиков номер двадцать один. – Главное, что мы пробились и сейчас через перевал на помощь выборгским идут тыловые колонны. И радуйтесь – последнего натовского «Призрака» моряки сегодня утром захреначили. Сейчас его обломки ищут в Норвежском море.

– Ну слава те, Хоспади! – только что не перекрестился сержант.

Они как огня боялись эту наисовременнейшую дрянь, против которой у вооруженных сил России практически не осталось никакого ответа. Современная амуниция и приборы стоили диких денег, да и устаревали они довольно быстро. Это Мосинка пережила несколько войн и до сих пор на охоте будет работать как положено. Но тот же «Ратник-Н5», то есть пятая версия десантного бронекостюма с функцией «невидимости» стоил годовую зарплату какого-нибудь не самого последнего столичного чинуши.

Так что на ваш взгляд выберут московские власти – сократить тысячу другую столичных бюрократов или недопоставить в войска сколько-то средств защиты? Ответ был очевиден и стал еще более нагляден через пару месяцев войны, когда немногие оставшиеся целыми склады Госрезерва оказались полностью выпотрошены резервистами и ЧВКашниками. В ход шло даже дикое старье производства нулевых и десятых.

Радовало только то обстоятельство, что обезумевшие от хамства и вседозволенности европейцы закинули вглубь России практически все свои наисовременнейшие силы. Там на просторах русской земли они целиком и остались, так как воевать против захватчиков начали всем миром. После близкого знакомства с «европейской цивилизацией» в виде напалма, фосфорных бомб, «ежовых стрелок» и варварских обстрелов с ударных дронов всего подозрительного русская смекалка родила массу простейших средств противодействия. Пусть и частенько умываясь кровью, но «русские варвары» в очередной раз помножили европейских наполеонов на ноль. Пиздец подкрался к евробюрократам незаметно.

– Товарищ полковник, придется подождать обеда.

– Почему? – Беглов вздохнул. Что за очередная оказия при внешне благоприятных условиях?

Из-за отсутствия угрозы «Призраков» его дроны сейчас могли безостановочно разведывать дальнейший маршрут. Т 21 уже без проблем преодолел пару скроенных наспех засад. Видимо, здесь действовали отряды неумелых резервистов. Сейчас полураздетые тушки дохлых норгов висят в назидание остальным на фонарях вдоль обочин. У трофейщиков ведь не забалуешь, ЧВК не подписывали никаких гуманитарных соглашений и могли с честными глазами творить всяческую дичь.

– Гололед. На ваш штабной кунг и мой Донфэнг нет цепей, а дальше к морю пойдет жесткий серпантин. Моряки же дают прогноз на потепление. Мы потом совершенно спокойно график нагоним безо всяческого риска.

Подполковник открыл планшет и провел на нем все необходимые манипуляции. То есть получил прогноз, оценил температуру дорожного покрытия и смоделировал их возможную скорость.

– Согласен с вашим предложением. Спустимся сегодня до Хергота и проведем тщательную ночную разведку. Где-то рядом с Нарвиком работают наши гвардейцы и морпехи, надо заранее наладить с ними взаимодействие. Боюсь, что егеря могли оставить неприятные сюрпризы.

– Распорядиться насчет обеда?

– Идите, выполняйте!

Временно исполняющий обязанности командира отряда «ушкуйников» тяжко вздохнул. Он бы многое отдал, чтобы вместо банды этих старых придурков оказаться в настоящем боевом подразделении. Но с его контузией еще счастье, что послали хотя бы сюда. Нервный срыв полученный в результате контузии мог в любой момент стремительно перейти в реальное сумасшествие. Пока спасали специальные таблетки. Но все равно по ночам к нему постоянно приходили горящие заживо дети из эвакуационного Тверского конвоя. Неизвестно что за дрянь прилетала на людей с боевых дронов, но горела она лучше любого напалма. Ни сбить, ни затушить этот огонь было невозможно.

Горящие заживо люди кричали уже не о помощи, а просили быстрой смерти. Беглов до сих пор помнит глаза девочки-подростка, которой он выстрелил в лоб. Полные смертной муки и мольбы. Она уже не могла кричать, её связки сгорели начисто. Затем он стрелял и стрелял вновь, только чтобы не слышать рвущие душу крики и не видеть этого адского светопреставления. К утру в его подразделение несколько бойцов сошли с ума, кто-то застрелился, другие кидались в нервных припадках на товарищей, у остальных в душах поселился настоящий ад.

Через несколько дней его ДРГ попалась на пути заблудившаяся команда европейских «миротворцев» – волонтеры, журналисты, блогеры и прочая «свободная» сволочь. Убивали тех небыстро, со вкусом и затейливо. Записали все в подробностях на видео. Потом с помощью трофейной спутниковой техники его связисты распихали эти ролики по всему Интернету, вместе с кадрами о сгоревших русских детях. На следующий день в ЕвроСовете и ООН случилась настоящая истерика. Но плакали не о русских детишках, а о растерзанных «злобными русскими» представителях мирового сообщества. Ролики потом долго и настойчиво удаляли, но первые зерна страха уже были посеяны, как и отблески понимания в какое дерьмо они ввязались. Но расплата была еще впереди.

Глава 6
Море рядом

Двое мужчин в старом застиранном камуфляже неспешно перешли через раскуроченную гусеницами улицу, наскоро отряхнули ботинки от налипшей черной норвежской грязи и задумчиво остановились перед вывеской. Один из них запахнул плотнее куртку и спросил попутчика:

– Вроде нам сюда?

Возле моря в это время года практически постоянно дул пронзительный сырой ветер, потому Есаул придерживал свою любимую папаху рукой. Он еще раз вчитался в вывеску на чужом и не совсем непонятном ему языке. Только слово drikkested вызывало некий смутный внутренний ответ.

Бывалый сержант и техник по автоматическим системам неплохо понимал по-английски, мог перетереть по делу также на немецком, но странные на выговор скандинавские языки зачастую ставили его в тупик.

– Идем. Во всяком случае тут точно наливают.

Командир звена «И» сержант Филин оглянулся на стоящий около входа броневик военной полиции и задумчиво проговорил:

– Надо ли?

– Обязательно! Завтра нас в порт кидают, работы будет, мама не горюй. Мне же выплаченное довольствие жжёт руки так, что мочи нет.

Седовласый сержант только кивнул в ответ своему старому командиру. Сакраментальный совет о том, что деньги можно было послать кому-нибудь, он засунул куда подальше. Не в такие проклятые времена, да и некому. Все они тут оплывшие горем огарки былого.

Внутри скудно освещенного бара было все, что обычно присутствует в подобного рода заведениях. Длинная стойка прямо по центру питейки, позади нее огромное окошко, ведущее в кухню. Оттуда вкусно пахло жареной рыбой и свежими булочками.

Слева от стойки расположилась большая зала со столиками, справа привычные норгам да и остальным европейцам скромные развлечения. Караоке, площадка для танцев и несколько больших бильярдных столов. По обстановке заметно, что рюмочная отнюдь не бедствовала даже во время войны. Порт рядом, да и дорожная развилка регулярно приводит сюда клиентов. Хотя в этот ранний час было занято всего несколько столиков. Ну так еще не время.

– Ту ёль, – громыхнул простуженным басом Есаул и начал неуклюже залезать на высокий стул. В набитой всяческой всячиной разгрузке такое относительно простое действо отнимало некоторое время. Бармен покосился на вооруженных до зубов людей, затем кивнул и потянулся за высокими бокалами. Он даже не спросил какого пива русским наливать.

– Эй, военный, ты почему сейчас в баре, а не на службе?

Трофейщики оглянулись в недоумении. Что за охреневший от наглости тип решил на них наехать? Рядом со стойкой буквально ниоткуда возникли два высоких мужика с нахальными отъетыми мордами. На шевроне стоящего впереди молодца был нарисован странный зверь с оскаленной пастью. Цепкие взгляды военных полицаев внимательно ощупывали набитые всяким разгрузки гостей заведения. По поведению было понятно, что они не привыкли, когда им не перечили.

– Тебе то что за дело, пиздюк накрахмаленный?

Есаул был нынче не в настроении и выражений особо не выбирал.

– Звание быстро и номер части!

– Иди в жопу, залупа ментовская!

У стоявшего впереди мордатого бычары буквально налилось кровью лицо, а руки заходили нервяком. Далее он сделал огромную ошибку, в другой обстановке стоившую бы ему самой жизни. Мордоворот сначала скосил глаза в сторону набедренной кобуры и только затем потянулся за оружием. Не был этот военный полицейский правильно обучен для своей непростой работы.

– Руки на месте держи, парень, и главное – не дергайся.

Филин говорил нарочито мягко, левой рукой осаживая зашедшегося в горячке командира за плечо. В лоб обоим полицейским синхронно уставились дула двух пистолетов зарубежных моделей. Ловкость, с которой трофейщики выхватили оружие, произвела на нежданных визави большое впечатление. Бармен среагировал первым, тут же нырнув куда-то под стойку. Видимо, он не раз становился свидетелем лихих конфликтов, потому исповедовал принцип – Не буди лихо…

Краска моментально покинула лицо мордатого полицейского, но он стоял, все еще упрямо набычившись:

– Не охренели в атаке, бойцы? Это же подсудное дело оружием тыкать в военную полицию.

– Ты нам что, каким-то боком сам представился? – Есаул аккуратно бочком съехал со стула и с потаённым вздохом скосился на бокалы полные пива, затем тыкнул трофейным Глок 35 прямо в переносицу бывшему менту. – Не пугай пуганых, мальчик! Не тебе тут командовать, сыкло тыловое.

– Э, мужики, хорош! – стоявший позади мордатого второй полицейский нарочито миролюбиво поднял руки. – Непонятки вышли, вы уж звиняйте!

– Непонятки у вас в штанах, вояки недоделанные. Чего вы тут в баре ошиваетесь и к отдыхающим от трудов праведных людям пристаете?

– Ну а ты сам чем нас лучше?

Мордатый полицай даже с пистолетом у лба продолжал корчить из себя невъебенно крутого мэна. Таким уж себя с младых ногтей видел.

– Во-первых, вы. Я все-таки старший сержант, а ты младший. Во-вторых, у вас машина там брошена на улице одна, да еще в чужом прифронтовом городе. И оружие валяется где попало. А это, представь себе, серьезный косяк и соответственно, конкретный залет. Ты мой шлем хорошо видишь? В него встроена тактическая камера, которая моему командованию уже все факты передала. Вопросы еще есть?

Пока командир разговаривал с «крутым» полицаем, Филин успел взять на прицел третьего полицейского, так и оставшегося сидеть за столом, да заодно забрать там висевшие на спинках стульев пистолет-пулеметы.

– Мы все осознали, давай разойдемся миром. Нам еще тут работать вместе.

Высокий ефрейтор, видимо, раньше уже имел опыт разнообразных разборок и старался сейчас не нагнетать обстановку, а договориться по-хорошему. Кому как не полицейскому знать о том, что люди после боевых операций частенько находятся во взвинченном состоянии. В таком виде и до поножовщины недолго. Никто уже нынче не ценит ни свою, ни чужую жизнь.

– Можем и разойтись. Забирай своего и научи его хорошим манерам.

– Но документы мы все-таки имеем право проверить? – никак не унимался упрямый бычара.

– Паша, – вполголоса проговорил высокий, – мы военные полицейские, а это трофейщики. Мозги, блять, включи наконец!

– Новенький, что ли? – усмехнулся Есаул, но пистолет в сторону не отвёл. – Пацан, лучше привыкай сразу к реалиям войны. Это тебе не девок в тылу за сиськи дёргать.

Третий военный полицейский, самый старший по возрасту все это время так и просидел с «похерфейсом» за кружкой пива и сейчас с усмешкой наблюдал за выражением лица своего младшего товарища. У того, видимо, не сразу включились в мозгу нужные шестеренки, или скорей всего они напрочь отсутствовали.

А ведь все было предельно просто – военная полиция имела право требовать что-то лишь у армейских или жандармов. ЧВК для них были неподконтрольны в большинстве случаев. И вместо того, чтобы сразу бычить, следовало подойти вежливо и предельно аккуратно поинтересоваться нет ли у тех проблем. Вежливость прежде всего!

– Мужик, оружие забери, – Филин протянул сидевшему полицейскому стволы и тихонько спросил того.

– Не задолбался ты еще с этими идиотами?

– Ну а что поделать, – вздохнул в ответ пожилой полицейский. – В моем возрасте больше никуда не берут.

Есаул погрузил усы в пену, а затем задумчиво глянул на запачканные маслом руки любителя норвежского пива.

– Ты не водила часом?

– Он и есть.

– У нас тут вакансия одна освободилась. Найдешь нас в порту, оформим быстро.

Водитель полицейской машины как-то разом озадачился, благодарно кивнул, и закинув пистолет-пулеметы за спину двинул к выходу. Через несколько минут послышался тихий рокот электродвигателя и по окнам бара мазанули фары отъезжающего автомобиля.

– Разбаламутили душу сволочи, – огорченно пробормотал Есаул и обратился к бармену. – Слышь, друг, ту дрикке, фертшейн? Там у тебя что? Фиш? – кивнул сержант в сторону кухни.

– Я, фиск торш.

– Треска? Пойдет! Ту дрикке и ту торш. О, кей?

Филин проследил за угрюмым взглядом засуетившегося бармена и толкнул своего командира в бок.

– Эти ухари ему не заплатили.

– Вот козлы! Слышь, мужик, – Есаул принял внутрь стопку с прозрачным напитком, и кивнул в сторону стола, где сидели полицейские, – эти говнюки тебе, получается, еще не заплатили. Мани?

– Я, но мани, – вздохнул бармен огорченно и пододвинул гостю бумажку с цифрами.

Есаул заказал еще дрикке и уставился на салфетку.

– Так, в наших это будет… – он отсчитал несколько бумажек и кинул на стойку. – Чего смотришь? Бери. Эти сейчас лучше ваших и курс хороший. Гуд рашен мани! И давай сразу бутылку этого дрикки. Ен фляске дрикке, фертшейн?

Бармен улыбнулся, и радостно заграбастав купюры тут же удалился на кухню.

– Мужики, не нальете рюмочку?

Есаул удивленно уставился на худощавого мужичка, который все это время отсиживался в темном углу барной залы.

– Ты еще что за орел горный?

– Не орел, а баклан морской, солдатик. Я как бы местный тута.

– Хорош местный! Где такому русскому научился? Да и морда у тебя больно рязанская.

– Как и угадал? – незнакомец так и остался стоять с протянутой стопкой в руке. Есаул чуть помедлил, но все-так налил незнакомцу и кивнул на столик.

– Садись, что ли. Есть хочешь?

– Разве только хлебушка. Треска эта уже хуже горькой редьки. Второй месяц кроме нее и пикши ничего тут нет. Даже баранина и та вся местной солдатне пошла.

Филин огорченно покачал головой. Голодно и холодно было нынче в Росиюшке, там и пересоленой местной треске обрадовались.

– Мужики, вот скажите мне, с какой это поры русские перестали быть русскими?

Есаул чуть не поперхнулся рыбной костью и ошалело уставился на незнакомца.

– Ты часом не охуел, придурок норвежский?

– Да русский я! Николаем зовут.

– Чего тогда тут делаешь?

– Ну а что дома делать было? Работал когда-то в тралфлоте на Мурмане, но не сложилось.

– Ну и чем плохо там было? – Есаул налил еще по одной, заметив, как загорелись при виде водки глаза Николая

– Да не так чтобы уж плохо, но стабильности у нас в Росиюшке как не было, так и нет поныне. К чертям собачьим надоели эти постоянные кризисы, вот и уехал сюда калымить восемь лет назад. Понемногу прижился, нашего брата тут завсегда хватало.

Филин вдохнул и уставился на рыбака:

– Коля, тогда тебе русские чем помешали? Не мы же эту войну начали.

Бывший соотечественник оторвался от жевания корки хлеба и уставился прямо в глаза седовласому сержанту:

– Да дело даже не в этом. Вы, мы ведь тоже отчасти виноваты. Могли бы и уступить, отойти в сторону. Тогда бы и войны может быть никакой не было.

– Да ты… – Филин крепкой рукой прижал командира обратно к стулу и вызвался отвечать сам.

– Вот скажи, Коля, на милость – с какой это стати нам требовалось в который раз уступать?

– Ну а сейчас разве лучше стало? Европа в руинах. Да, блять, нет уже той ёканой Европы. Кусок Италии остался и юг Испании. Британия, вон и та до конца догорает, вот и до нас вы добрались.

– До вас или до них? – мрачно кивнул в сторону бармена Есаул.

– Да какая в жопу разница? Вы же тут всех без разбора убиваете. Я же сам лично видел, как ваши самолеты потопили местный паром. Ну, было там немного военных, но большая часть пассажиров из простых жителей.

– Слышь ты! – Есаул все-таки не выдержал и стукнул по столу. – А когда эти евроуроды без предупреждения бомбили наши города это нормально было? По-человечески? Десятки тысяч погибли в первые часы вторжения. Эти твари специально били по больницам, вокзалам и станциям. Инфраструктуру, видите ли, нам выбивали. Чтобы негде было затем выхаживать раненых военных. А где лечить потом детей и стариков они подумали?

– Это пропаганда, – хмуро пробормотал Николай и тут же отлетел на пол, сбитый крепким кулаком Есаула.

– Так, успокоились все!

Филин, оказывается, мог орать не хуже своего командира. Он уже посадил всех обратно за стол, налил им водки и сунул денег опешившему от такого душевного разговора бармену. Есаул с мрачным видом помалкивал, лениво ковыряясь в рыбе. Николай пожевал салат из капусты, затем задумчиво уставился на полный стакан водки.

– Ладно, согласен, война – это дерьмо. На ней всякое случается. Я допускаю, что обе стороны творили дичайшие зверства. Тогда, может, надо было все-таки сдаться? Жертв было бы меньше и развалин? Все же лучше, чем сейчас? Понимаете ли, вы, своими дурными головами, что Европы нет и больше не будет! Это же колоссальная часть всего человеческого наследства исчезла в никуда. Это как, нормально?

– Ну а мы что, насрано? – начал опять звереть Есаул. – Нами подтереться можно?

– Хватит спорить не по существу! Все на самом деле намного проще и в то же время сложнее, – внезапно резким рыком прервал обоих спорщиков, седой как лунь, Филин.

Николай удивленно уставился на пожилого человека и с нескрываемым сарказмом в голосе поинтересовался:

– Тогда, может, мил человек, объяснишь? Зачем все эти страдания? К чему они привели в итоге?

Филина было сложно пронять словом.

– Насчет страданий не ко мне, а к тем, кто все это развязал. И на счет сдаться. А ведь мы уже, Коля, не раз сдавались и жертвовали собой. Все за-ради человечества, его передовой части. И что, мир после этого наши жертвы по достоинству оценил?

– Ты это о чем, старик?

– Да не старик я, просто таким стал за эти проклятые месяцы. Чуть за пятьдесят мне всего, но в армию уже не гожусь. И я отлично помню девяностые годы прошлого века, хоть и был тогда мальцом. Как плохо и бедно мы в те года жили, и о чем отец с друзьями на кухне в те времена беседовал. По причине молодости я не понимал их, да и, честно сказать, неинтересно было. Друзья, девчонки, туса! О чем еще мог думать обычный русский подросток? Но потом, сейчас всю жуть того времени воспринимаешь намного лучше. Ведь мы не проиграли в холодной войне, как нам долго и упорно втирали. На самом деле русские в который раз пожертвовали собой, своей страной ради всего человечества. Думали, что мол не станет угрозы глобальной войны, можно будет сократить армии всего мира, урезать никому ненужные расходы и зажить, наконец, как люди. Устремиться в космос, заниматься экологией, наукой! Жить и радоваться.

– Ну ты Филин, вспомнил! – Есаул выпил водку одним махом, закусил и зажмурился. Что-то не брал его сегодня хмель. В бар с шумом зашло несколько человек в простецкой одежде. Они с опаской посмотрели на русских военных, но затем заметили сидевшего с ними Николая и приветливо махнули ему. Замкомандира Т 21 кивнул в сторону местных. – Знаешь их?

– С порта ребята, обычные работяги. Не опасны.

– Ладно.

Старший сержант бросил испытывающий взгляд на товарища, и тот продолжил:

– О нас и после крушения Союза, когда мы со всеми их хотелками соглашались, постоянно вытирали ноги. Чем лучше мы относились к Западу, тем горше и хуже жили. Вот такая вот блядская аксиома.

– Но ведь был период…

Филин махнул рукой:

– Да всего-то лет пятнадцать! Подорожала нефть, чуть приструнили олигархов, избавились от бандитского беспредела. За это время выросло целое поколение придурков, которое считало, что вот все, мы уже попали в лоно настоящей цивилизации. Дальше жить будет с каждым годом лучше, жить будет веселее! Они и погубили нас.

– Чем? Ты говори, старик, да не заговаривайся!

– Они постоянными уговорами и непрекращающейся ложью заставили всю страну отступать все дальше и дальше. Русские испугались, в кои-то веки они испугались действовать, так как делали всегда. Смело, не оглядываясь ни на кого, идя до конца, несмотря на любые жертвы.

– Так ведь лучше жить стали.

– Это сейчас, значит, лучше? Не говори ерунды! Все, что ты видишь вокруг, это итог отступления русских. Мы перестали быть самими собой и захотели превратиться в европейцев. Вот он результат этого превращения, чудовищная мутация, уничтожившая все вокруг себя.

– Мы просто хотели безопасности.

Филин вскипел:

– Есаул, ядрен дери батон, в каком месте мира стало безопасней? Все искали собственной выгоды и соблюдали лишь свой интерес. И только русские был обязаны ради всего мира жертвовать! Ты еще молод был, не помнишь двадцать второй и окровавленный Донбасс, убитый химией Крым. Последняя попытка противостоять мировому злу была утоплена в крови русских детей. И что, кто-то хоть слово сказал в мире просвещенных европейцев? Заступился за слезу ребенка? Нет, они кричали – «Ату их! Это варвары!»

– Да помню я это дерьмо, как сейчас. Потом такая тряска началась.

– И нам в ней здорово подсобили! В итоге страна через пять лет выбрала не тех и пошла не туда.

– Ты опять о всемирном договоре? Ну а смысла было в ядерном оружии, если оно перестало работать? Это надо к тем олухам из Альпийского коллайдера предъявы кидать.

– А их открытие проверили?

– Были же испытания!

– Под патронажем кого?

– Ну это уже из области конспирологии, Филин! Там все нужные печати стоят, от всего мирового сообщества.

– Вот и оказались в итоге с голой жопой. Ни себя защитить, ни друзей. Бульбашей вон схарчили и не поперхнулись, превратили за поколение в нерусей-литвинов. Затем за нас взялись.

За столом на некоторое время повисло тягостное молчание. Николай жадно выхлебал остатки водки из стакана, зажевал корочкой хлеба, в какой-то момент замер и со слезой в глазах уставился на новых знакомцев:

– Правда говорят, что от Мурманска одни головёшки остались?

– И даже того меньше! Что, был там кто?

– Друзья по учебе, знакомых много. Эх… как-то все это не по-людски.

– Ну давай, нас еще припряги! У меня в отряде ни одного человека нет, у кого бы кто-то из близких не погиб. У большинства вообще никого на свете не осталось.

Николай выдохнул, с силой сжав пальцы буквально до белизны.

– Потому мстить всему миру будете?

Филин усмехнулся и убрал ополовиненную бутылку со стола в сумку.

– Хорош вам напиваться! Еще сейчас в караоке «Катюшу» заведете! А по поводу мстить…Да нет, Коля, мы убиваем только тех, кто представляет для нас непосредственную или отложенную угрозу.

– Но ведь убиваете?

– Не мы первыми начали, не нам и счет предъявлять! – Филин отхлебнул пива и задумчиво продолжил. – Понимаешь, дело в том, что в стране успели вырасти целых два поколение веганов. Это те, кто будет согласен со всем, лишь бы его задница оставалась в тепле. Но так ведь в жизни не бывает? Вот здесь в Норвегии я слышал, что в последние десять лет все-таки прижали хвост пидарам?

– Да житья от них не стало! Вот и начали обычные мужики и тетки тем прямо морды рихтовать. Втихаря, без полиции и доказательств.

– И что, помогло? – открыл заинтересованно глаза Есаул.

– Неожиданно пидаров в стране стало очень мало. Даже нашли этому делу научное объяснение.

Филин довольно кивнул:

– Вот видишь? Так и у нас. Веганы не понимали, что отступать постоянно нельзя. Вот в итоге нас и приперли к стенке. Дальше на жизненную арену поднялись уже другие люди. Инстинкт самосохранения нации сработал. Вот поэтому Европа нынче в развалинах, а мы здесь добиваем остатки вашей армии и повстанцев. Но мы, Коля, уже не те русские. Другие. О тех забудь навсегда, как и о всепрощении и о милости к падшим. Новая Русь народилась и будет диктовать свою волю всему оставшемуся миру. Только я этому миру уже совсем не завидую.

Есаул с неподдельным удивлением вскинул глаза на своего звеньевого. Во всей этой боевой кутерьме последних недель, он отчего-то не подумал, какие его люди могут быть разными.

– Сержант, пойдем в отряд, сейчас машину нам вызову. Стемнело уже, а судя по тем идиотам из полиции, порядка здесь точно нет и в ближайшее время не будет.

Замкомандира отряда встал и чуточку покачнулся, потом обратился к бывшему соотечественнику:

– Коля, в порту работаешь? Тогда еще увидимся! Хозяин, человек, мы еще должны тебе мани? Фертштейн?

Бармен показал рукой, что все отлично, и они ничего не должны. Он уже успел перевести подпольный курс рубля к кроне и остался довольным результатом. Хоть сегодня его заведение дало приличную выручку! Надо бы запомнить этих щедрых русских военных. Выглядят они постарше и особо вроде не буйствуют. Война войной, но жить-то как-то надо?