Текст книги "Эпоха Мары (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Снова шипит радейка:

– Готовьтесь к выходу. Сколько вас там?

– Пятеро.

– Ясно. Перемещаетесь вниз по улице в здание сельсовета. Через три минуты выход.

Бойцы переглядываются. Если дают время, то значит, батарея с той стороны уничтожена или подавлена. И дальше по всему этому участку на краю села отработают наши танки или артиллерия, а потом, возможно, будет зачистка. Разведчики сноровисто собираются и выходят. Они не оглядываются. Это место смерти. Она захватила новое пространство. Живым тут делать нечего.

Такие встречные бои в то кровавое лето получили хлесткое название «толкучка». Но их роль трудно было переоценить. Порыв Коалиции ушел в никуда. Вместе с самыми мотивированными бойцами и новейшей техникой. Если железо Европа еще могла поставить, то где взять бойцов, что так ненавидят россов?

Глава 7

Перекресток

«Хорошо, что война такая ужасная, иначе мы должны слишком полюбить ее».

– Роберт Э. Ли.

Розовощекий офицер в необмятом новеньком камуфляже пытался обойти заляпанную грязью по самую башню боевую машину. Но все равно ненароком задел рукавом борт машины и еле слышно выругался. Он пытался выглядеть, как можно солидней, сообразно званию, но все равно чуть не хлюпнулся оземь, поскользнувшись на раскисшей глине. Военный быстро оглянулся, не заметил ли кто его неуклюжесть, затем выдохнул.

Черт же дернул его сесть в тот патруль! До места все равно недовезли, высадили на каком-то грязном перекрестке. Идти же по размокшей дороге так себе удовольствие. Зимы обычно в Черноруссии мокрые, и эта не стала исключением. Но, может, республиканцы, а судя по разухабистой надписи на БМП это были именно они, добросят его до поселка? Правда, никого рядом с ней видно не было. Неужели машина сломана и стоит в ожидании эвакуации?

По пути сюда в поездах и автомобилях он успел пообщаться с настоящими ветеранами этой странной войны. Но так и не смог до конца поверить тому, что все так плохо и совершенно непохоже на бравурные сообщения пресс-службы Министерства обороны. Хотя об этом он и сам ранее догадывался. Что путнего можно услышать от красоток в погонах с надутыми губами. «Насосавшие» априори не могли выдавать правду. Но само печальное, что рассказы повидавших виды бойцов полностью расходились с теми знаниями, что тщательно вдалбливали в его голову последние несколько лет.

«Да быть такого не может. Парни наверняка приукрашивают!»

Неужели опытные командиры в элитном училище так плохо знают воинское дело? Они же первая армия мира!

Треснувшие поблизости выстрелы в один миг прервали его размышления. Офицер заученным движением схватился за автомат и упал на колено, выставив ствол в сторону места, откуда слышалась стрельба. Пластиковый наколенник глухо стукнул о щебень, мягко лязгнул затвор, досылая патрон в патронник, палец находился наготове рядом с предохранителем. По спине предательски прокатились несколько холодных капель.

– Не дергайся, служивый! Наши там возятся. И ты это, палец от спусковой скобы убери. Мало ли чё.

Лейтенант испуганно глянул наверх. Столько проколов разом! В первую очередь он должен был найти место для укрытия и оглядеться. На броне старой Бэхи восседал ополченец в мехводовском комбинезоне. Боец скупо улыбнулся в ответ, затем поднял глаза на дорогу. Офицер тут же оглянулся и заметил поднимающихся на обочину ополченцев в характерном для них «болотном» камуфляже. Они отряхивались и глухо переговаривались меж собой. Лейтенант подошел поближе, с любопытством заглядывая в придорожную канаву, за которой сразу же начинался густой перелесок.

Вперед шагнул высокий боец с черной щетиной. Он недоверчиво уставился на неизвестного командира в новенькой с иголочки форме.

– Ты кто такой и чего тебе тут надо?

Лейтенант молча достал из кармана на предплечье армейский код и показал его. «Щетинистый» провел по нему сканером и удовлетворённо кивнул.

– Вы стреляли?

Мужчина с седой бородой и странным темным лицом окинул молодого офицера «ёжистым» взглядом, затем закурил и лишь позже нехотя ответил:

– Так, лейтенант. Змагарэй приговаривали.

– Что, значит, приговаривали?

Офицер, нахмурившись, приподнял козырек кепи.

– А то и значит! – суровый дядька с вислыми усами обошел лейтенанта и прикрикнул на товарища. – Долго вы еще?

– Подождите! – до лейтенанта только сей миг дошел смысл сказанного. – Вы что, их убили? Мы же не можем… Это же пленные!

– Новенький? – темнолицый выпустил дым и перекинул автомат в боевое положение. – Здесь все не так, лейтенант, как вас там в академиях учат. Привыкай. Война – дело такое…

Офицер не поверил им и подошел к придорожной канаве. Там в багрового оттенка луже плавали три скрюченных тела. Врага не мучили, стреляли в затылок. Лейтенант не сразу понял, что вода получила свой оттенок от натекшей туда крови, и мучительно сглотнул. Сколько же жидкости в человеке?

– Как же так? По Уставу ведь нельзя…

Он растерянно уставился на идущих мимо его республиканцев. В жизни молодого парня вмиг поменялось все. Ценности, цель и способы её достижения. Он знал, что война – необычайно жестокая вещь. Но ведь всякой жестокости есть свои пределы. Темнолицый ополченец остановился и внимательно посмотрел на лейтенанта.

– Где ж вы все годы были, господа военные? Пока нас почти безнаказанно резали? Сейчас вот так вот дела делаются. Да и не всех подряд в ров кладем. Это артиллеристы были, под тыловых крыс косили и зря. А мы их, понимаешь, давно в плен не берем и тебе не советуем. А если чем недоволен, то жалуйся нашему комбату. Он тебе популярно в народных выражениях разъяснит, что к чему в здешнем царстве-государстве.

Ополченец еще раз сплюнул и двинулся дальше. «Щетинистый» приостановился на миг и тихо произнес:

– Ты не серчай, лейтенант. У нашего взводного змагарским снарядом всю семью убило. Тяжелым прямо по селу лупили в первое лето. Лучше глянь, что у этих сволочей на коммуникаторы снято. Потом сам жалеть их не будешь. Ты, вообще, каким ветром здесь оказался?

– Да до места не довезли пидары жандармские.

Уже устроившийся на броне темнолицый хмыкнул:

– Эти могут. Дальше боятся, сучары, лезть. Давай руку, подбросим до комендантских.

БМП дернулся и неспешно двинулся прямо посередине дороги.

– Как зовут тебя, лейтенант?

– Миша Митрохин.

– Я Тихий, батальон «Парсы». Тебе бы, паря, тоже позывной взять.

– Решу на месте. В училище был.

– Где учился?

– В первом элитном.

– Ого! А чего тогда к нам? Отсиделся бы в столичном округе.

– Не для того в армию шел! – излишне грубовато ответил бойцу Михаил. Его уже начала напрягать этот разговор.

– Ты не сердись, это мы сердиться должны. Столько лет вас ждали, а оно вона, как получилось…

Лейтенант Митрохин ничего не смог сказать в ответ смертельно уставшему от войны человеку. Он и сам был обескуражен прошедшим годом. Доблестная росская армия так и не смогла, как было обещано высшим командованием, в короткий срок одолеть, казалось бы, заведомо более слабого врага. Нисколько не показала себя слаженным и современным боевым механизмом. В итоге после некоторых успехов в начале кампании кое-где даже пришлось отступить. А десяток самоуверенных, но не очень умных генералов и вовсе отправились к праотцам.

Потому что в этой войне стоило в первую очередь хорошо прятаться, а уже потом сражаться. Кто не успел этому научиться, тот опоздал навсегда. Да много чего в этой треклятой войне оказалось совсем не так, как ожидали обе стороны. Ни русская отвага, ни германский технический гений, ни ополченческая чернорусская основательность, ни гордость ляхов, ни злоба змагаров так и не смогли склонить чашу воинской удачи на свою сторону. Добывать её приходилось тяжким солдатским трудом и кровью.

Огромная держава подняла в размахе одну ногу, но так и застыла в раскорячке. Ни вперед, ни назад. И время не отмотать, и ситуацию одним махом не изменить. Умытая кровью армия рвалась вперед, она видела обугленные во время штурмов старорусские города, страдания части своего общего народа. Но уперлась рогом в современную оборону армии, совершенно не уступавшей ей технически. Они опоздали, катастрофически опоздали на пять долгих лет. Близорукая политика безхребетного государственного аппарата Конфедерации стоила стране десятков тысяч жизней.

– Михась, правь к комендачам, – крикнул седобородый мехводу.

БМП рыгнула дизельным выхлопом и повернула к стоявшей около блокпоста бронированной машине. Армейские в новом камуфляже тут же напряглись, что не ускользнуло от внимания Митрохина. Он спрыгнул на грязную дорогу и поправил одежду. Затем кто-то мягко схватил его за рукав.

– Ты вот что, молодой. На рожон поначалу не лезь. Осмотрись, прокачай ситуацию, – негромко и по делу давал советы Тихий. – Даже если все плохо, не думай переть вперед буром. Не того ты еще ранга. Всяких придурков, которым лишь «Давай-давай!», шли прямо по матушке. Не брезгуй учиться у обычной пехтуры и у волонтерских инструкторов. Там нынче самые грамотные пацаны. Вот когда освоишь музыку боя, тогда и жги. Нам во как младших офицеров толковых не хватает! Ты пацан чёткий, у тебя получится.

– Спасибо на добром слове! – совершенно искренне ответил Михаил и пожал руку ополченцу. На душе стало теплей, снова появилась уверенность.

– Ваши документы, – развязно потребовал у лейтенанта старший сержант, по виду из набранных с резервистов-контрактников. – Почему прибыли не по графику?

Митрохина неожиданно задел панибратский тон сержанта. Да и стояли комендачи на посту неграмотно, перекрывая друг другу линии огня.

«Крысы тыловые!»

Выпускник первого элитного гаркнул так, как его долго и упорно учили:

– Во-первых, товарищ лейтенант! Во-вторых, что за вид⁈ Кто так оружие держит? Да я вас всех бы уже перестреляли. Бестолочи!

Расслабленные доселе комендачи немедленно выпрямились и начали движение. Кто-то перехватывал автомат поудобней. Другой боец отошел в сторону с линии огня.

«Умеют, когда захотят, черти!»

Побагровевший от злости старший сержант козырнул по-уставному и сухим голосом потребовал:

– Товарищ лейтенант, попрошу ваши документы для сканирования.

После опознания личности и проверки поклажи Митрохин поинтересовался:

– Сержант, где здесь штаб? Мне туда.

Один из рядовых, судя по возрасту из мобилизованных, беззлобно заметил:

– Сейчас посыльный проедет, с ним доедете, товарищ лейтенант.

– Спасибо, – лейтенант решил разрядить обстановку и виновато улыбнулся. – Жандармы только до перекрестка довезли. Топать по грязи неохота.

Старший в ответ залыбился, осознав, что лейтенант не какой-то там штабной отморозок. А что по уставу, так ищо молодой. Ему положено!

– Это они запросто могут. Хрен с трассы съедут куда. От каждого шороха писаются и какаются.

Бойцы засмеялись, а Митрохин с любопытством оглядывался по сторонам, примечая особенности. Он в прифронтовой полосе, здесь каждая деталь важна. В принципе заезд в поселок организован грамотно. Разбросанные в шахматном порядке бетонные блоки. С двух сторон от трассы расположено по капониру со спрятавшимися там бронеавтомобилями, поднятыми из консервации. Их тяжелые пулеметы хищно уставились в сторону дороги. В амбразуре самого блокпоста также кто-то виднелся, а по бокам в кустарник уходила завитая в спираль колючка. Лейтенант был уверен, что вдобавок там все вокруг заминировано. Вон и вешки виднеются.

– Товарищ лейтенант, а что в столицах нонче говорят? Мириться будем али как?

Митрохин оглядел притихших бойцов. Это он новичок, а они здесь уже давно.

– Не знаю, парни. В столице и вовсе, как войны нет. Концерты, праздники. Митинги антивоенные.

– Ясно. А мы тут умираем непонятно за что.

Михаил бросил гневный взгляд на совсем еще молодого пацана, но промолчал. Говорить избитые фразы про помощь братскому народу и защите Отечества не хотелось. Какая защита, когда половина столицы проклинает собственную армию и её деяния? Да и воюют в ней все больше простые провинциальные мужички, набранные без плана и согласия общества.

– Все будет, братцы. Все будет.

Бойцы смотрели на молодого крепкого офицера и втайне надеялись, что Родина их не забыла, не списала в расход.

Глава 8

Великие думы. Предместья Новогрудка

Чем меньше та жертва, которую мы требуем от нашего противника, тем вероятно меньше будет его сопротивление. Но чем ничтожнее наши требования, тем слабее будет и наша подготовка.

Карл фон Клаузевиц

Сохатый еще раз осмотрел внутренности китайского броневичка и тяжело вздохнул. Даже карета частной Скорой не могла похвастаться подобным реанимационным набором.

– Ну как?

Серега, Вяткий волонтер довольно лыбился, оценивая реакцию фельдшера.

– Во вторую линию пойдет. Везти с перевязочной до медсанбата.

Лицо волонтера на раз вытянулось. Но опытному бойцу было все равно до его сантиментов. Главное на войне – эффективность!

– Да как так то?

– Серый, «Паляунич» его моментом догонит. И эта броня, – фельдшер постукал по кабине, – его не спасет. От мины спасет, от осколков снаряда, а от дрона нет. РЭБа на него почему не поставили?

– Так и не довезли.

– Вот в этом и беда. Одни не довезли, другие профукали, третьи пропили.

– Ты меня обидеть хочешь?

– Да мне посрать! Ты со своими поставщиками разбирайся.

Серега покраснел:

– Так это Державная контора, хрен чего с них стеребишь!

– Жалуйся в прокуратуру.

Волонтер подскочил.

– Ты серьезно?

– Вполне. Есть сроки, есть контракт. У тебя же в сети группа. Пусть каждый в личном кабинете жалобу оставит. Прокурорским придется жопу поднять.

Сергей смотрел уже более заинтересовано:

– И сработает?

– Не всегда, – хмыкнул Сохатый, – но тем пидарам хотя бы прилетит. Получишь моральное удовлетворение.

– Предпочитаю половое.

– Хватит дуться! Лучше найди мне квадроцикл. Мы его сами дооборудуем.

– Квадрик? Он же маленький!

– Двое подбитых вполне влезут. Зато быстрый и шустрый. Мы на него новую систему пеленгации летаков установим.

– Так-так?

Серый засуетился в нетерпении. Сохатый улыбнулся. Он уже знал, что этот вятский умелец тут же побежит в соседний цех. Все-таки это существенный плюс – ПВОшный «зонтик» над городом. Огромное облегчение для жителей Новогрудка, пять лет страдавшего от дальнобойных систем «змагарей». Стараниями еще имперской ВПК ПВО у росичей было лучшее в мире.

– Получилось, как парктронике. Сигнал, меняешь курс. У операторов «Паляуничей» крайне плохо с резкими поворотами.

– Слышал об этом. Но скорость у них зато приличная. Не убежишь.

– На этом, – Сохатый кивнул в сторону стоящего неподалеку спортивного мотоцикла, на котором он приехал, – можно.

– Сам опробовал?

Ополченец залыбился:

– Пришлось. Обосрался, но доехал.

– Годно. Достанем, через неделю привезем. А сейчас веди!

– Соха, тебе чай или кофе? – Гришаня возился на кухне, когда Сохатый вошел в дом. Здание принадлежало одному из известных ополченцев первой волны. Человеку не бедному, но любвеобильному. По этой причине имеющему несколько хат и квартир в городе. Здесь они обычно и останавливались во время командировок в тыл. Никаких комендачей и полицаев.

– Мне водки.

Тихий, до того спокойно грызущий свежую репу, тут же уставился на фельдшера.

– Ась?

– Тось. Махнул я китайский броневик на пять квадриков.

– Дело! – Гришаня только что не сплясал гопака. – Тогда я побежал?

– Куда? – остановил его республиканец, по обычаю небритый, с щедрой черной щетиной. – Сам схожу в подвал. Там у меня кедровка спрятана.

Гришаня тут же начал ловко, радостно пританцовывая сервировать стол. Пацан всегда был за любую движуху. Он поставил на газ сковородку, кинул туда домашних колбасок, затем нарезанных помидоров и щедро засыпал все нарубленной зеленью. На столе волшебным образом появились огурцы, домашний сыр и стаканы.

– Живем! – Тихий добавил к закусочному великолепию запотевшую литровую бутылку.

– Наш объемчик!

– Наша норма, Гришаня. Завтра дела.

Сохатый привычно начислил по стаканам до мерки. Взял с тарелки хрустящий огурчик и выдохнул:

– Ну, будем!

Все степенно выпили и начали неспешно закусывать. Тихий на удивление эстетично работал вилкой и ножом. Разве что последний был не столовый, а из тех, которыми режут горло. Гришаня зацепился глазами за его действия и попытался повторить. Сохатый заметил это и чуть не уронил огурец себе в стакан.

– Чай не в ресторане.

– И что? Культура – залог всего. Нет культуры, нет человека и общества.

Тихий для многих в роте был человеком загадкой. На вопросы о своем происхождении обычно отмалчивался. Но ощущалась в нем некая внутренняя сила. Хотя подобное для батальона «Парсы» было как раз делом заурядным. «Парсы» – самое первое добровольческое подразделение в Чернорусской республике. Они во многом и определили ход истории в этой провинции бывшей Империи. И люди сюда приезжали далеко не простые. Наверное, нигде больше было не найти такое количество философов и ученых на одно воинское подразделение.

– Это ты к чему, Тихий?

Сохатый разлил по стаканам доставленный с далекой Сибири напиток. У них появился свободный вечер, так почему бы и не провести его в душеспасительных беседах. Многие из тех, кого они потеряли, остались в памяти благодаря высказанным в такие приятные моменты мыслям. Людей нет, а идеи живут. Тем и жив человек!

– К тому, что мы здесь и сейчас острие культурного наследия Росичей. Мы жесткая квинтэссенция того мыслительного процесса, что идет в обществе. Питательный бульон для будущих свершений.

– Да ладно? Что и Гришаня у нас культура?

– А что сразу я? Я, между прочим, гигиену соблюдаю. Чище руки – тверже кал!

Мужчины прыснули, затем не сговариваясь выпили.

– Ты меня понял, фельдшер. В горниле войны исчезает все наносное. Мы обтрясаем с тела сгоревший к херам шлак, выходим из огня чище и добрее.

– Вот тут не понял.

Тихий ухмыльнулся. Его темные глаза лукаво блеснули.

– Тогда вспомни, как Сахара в огонь метнулся, чтобы котят спасти. И как потом их по ротам раздавал. Приговаривая, что коты счастье несут.

Гришаня колыхнулся. Его глаза уже заволокло алкоголем.

– Котиков трогать низзя. Что мы нелюди какие?

– И это сказал наш лучший снайпер. Ты сколько людей в небытие отправил, малец?

Юный еще по существу пацан разом замкнулся. Убийство человеков ни для кого даром не проходит. Особенно если ты видишь супротивника в прицел или, что еще хуже в упор. А они были разведкой и частенько работали именно так. Как ты забудешь хрип умирающего, которому ты только что перерезал горло. Или ручьи крови, текущие из расстрелянной твоей диверсионной группой чужой машины. Запах горелого волоса будет преследовать тебя многие годы. Вывернутые наизнанку кишки, расквашенные в хлам головы. Втоптанные в мягкую землю гусеницами танков тела. Разбросанные вокруг воронки куски еще не так давно целого человека. Все это запечатлевалось на роговицах глазных яблок, как негатив и никуда из памяти не уходило.

– В самом деле, Тихий, ты чего-то не того…

– Того, Соха, того! Мысль должна пройти горнило ярости и гнева, прежде чем станет определяющей для миллионов. Если она не прошла испытание кровью и дерьмом, то ничего не стоит. Что мы можем предложить России? Только свое мужество и благородство. Нас некому и нечем упрекнуть. Мы уже по ту сторону Яви, идем по тропе Мары. Ты понимаешь?

Сохатый впитывал странные мысли заросшего черным волосом человека и холодел. Как так можно в нескольких словах объяснить немыслимое. Гришаня притих, зыркает исподлобья. Глядишь, пацан и умных мыслей наберется.

– Мара разве может привести к свету?

– Она пропитана лучами Черного солнца.

– Бррр! – фельдшер замотал головой. – Загадками говоришь.

– Уж как могу. Это новый уровень восприятия действительности. Кто не прошел огонь и кровь, тому не понять.

– Может быть. Осененные черными лучами. Поэзия! – Сохатый оглядел стол и поднялся. – У меня еще дела. А ты Гришаню спать уложи, пожалуйста.

– Не беспокойся. С утра будет как огурчик. Организм молодой, быстро переварит.

Тихий налил себе стакан и выпрямился, уставившись перед собой. Сохатый знал, что он может так сидеть с одним стаканом часами. Думать думы. Философ недоделанный! Но что-то в сердце бывшего фельдшера Скорой встрепенулось.

«Лучами Черного солнца! А ведь так и есть. Что-то их все равно согревает. Иначе их души давно бы превратились в пепел!»

Глава 9

Перед тропой

Пока противник рисует карты наступления, мы меняем ландшафты, причем вручную. Когда приходит время атаки, противник теряется на незнакомой местности и приходит в полную небоеготовность. В этом смысл. В этом наша стратегия.

Дикий прапорщик.

Лейтенант Митрохин отлично помнил слова случайно встреченного на перекрестке республиканца: «Слушай и учись». А учиться было чему. Инструктора волонтерского центра поразили его в самое сердце. Он, выпускник Первого элитного просто безусый мальчишка по сравнению с этими зубрами, прошедшими огонь и воду. Почему им, будущим офицерам не преподают Это? Почему четыре годы пичкали устаревшими понятиями, не имеющими никакого отношения к скоротечной войне настоящего? Кто виноват и что делать?

– Давайте еще раз разберем это видео, друзья. Его снял наш штурмовик в летних боях за Рузу.

Лис, с виду обычный рыжий и донельзя худощавый пацан на самом деле уже лихой ветеран с отчаянно замысловатыми боевыми задачами позади. Бывший боец дельной парашютной, в Черноруссию он приехал на второй год боев. Поэтому, может быть, и выжил. Накал первых, самых ожесточенных сражений уже остался позади. Но началась заурядная воинская и оттого более сложная работа. Эдакие смертоносные шахматы. С той стороны на ЛБС также пришли профессионалы всех мастей. И им несколько лет вполне успешно противостояла чернорусская стойкость и росская смекалка.

– На первых секундах автор материала с ближних подступов оружием берёт на контроль опорник противника, пока с двух сторон к этому опорнику походят двое других наших бойцов. На 00:14 автор отвлекается на левый фланг, поворачиваясь всем телом и с оружием наизготовку, и таким образом не только бросает контролируемый сектор, но и проводит стволом по бойцу, подходящему к опорнику слева. Это очень распространенная ошибка, которая в случае неудачи может стоить вам жизни. Зарубили на носу? Идем дальше.

На контроль сектора оператор возвращается также с оружием наизготовку и с проносом ствола по тому же самому бойцу. На 00:20 он направляет ствол на этого бойца и вместо назначенного сектора зачем-то держит зачем-то его. На левом фланге в это время слышна стрельба, оператор притом сам не находится на левом фланге группы, но продолжает на этот фланг постоянно отвлекаться, всё с теми же переносами ствола по товарищу.

С 00:40 наблюдаем движение оператора к опорнику. Подход производится без контроля сектора, ствол опущен. В данном случае это не критично, поскольку, как мы затем видим, один наш боец уже расположился рядом со спуском в траншею и просматривает её вдоль, а другой встал в самой траншее. Противник скрылся в блиндаже, вход в который наблюдается с места спуска, и сопротивления пока не оказывает.

Лис осматривает лица «курсантов». Он четко примечает, кто его слушает внимательно, а кто на отшибись.

– На 00:51 записи замечаем того самого бойца, оставшегося рядом со спуском в траншею, с оружием в положении, напоминающем патрульное. С его стороны это логично, поскольку его товарищ внутри узкой траншеи элементарно перекрывает ему сектор, однако при этом на подстраховке с бруствера возле входа в блиндаж никого не видно. Отметим это. Потому что мы не знаем, готов ли противник сдаться по-настоящему. Наш боец в траншее тоже вряд ли обладает телепатическими способностями.

Между тем на 00:53 видим того самого бойца в траншее, который поворачивается спиной к входу в блиндаж, в котором укрылся противник, причём на подстраховке непосредственно с бруствера никого не наблюдается. При этом уже на следующей секунде подошедший к месту спуска в траншею оператор вскидывает своё оружие в сторону входа в блиндаж, направляя ствол прямо на бойца, который возвращается по траншее от блиндажа спиной к этому самому блиндажу.

Около четырёх секунд боец идёт под этим стволом, и когда выходит из траншеи, оператор, наконец, нормально держит сектор, однако уже через пару секунд все равно отвлекается и поворачивает голову направо, на полторы секунды теряя визуальный контроль сектора. Фатальная ошибка новичка. Сколько патронов улетит по нему за это драгоценное время? Посчитали? Идем дальше!

На 01:05 его товарищ снова спускается в траншею и идёт к блиндажу всё так же под стволом автора видео. При этом сам спустившийся в траншею боец вход в блиндаж, в котором укрывается противник, своим оружием не контролирует. Штурмующие даже не знают, сколько там спряталось народа. А если это элитные «змагаря» из карбата и ждут вашей ошибки. Они очень даже умеют воевать и положат вас желторотиков за считаные секунды.

Затем из блиндажа выходит сдающийся противник. Сдающегося пытается контролировать оператор, который уже сам спускается в траншею, и его ствол продолжает гулять по товарищу. Чем это чревато вам повторять не надо? При этом стоящий возле входа в блиндаж боец сначала контролирует сдающегося оружием, но на 01:30 опускает его, чтобы пропустить сдающегося вперёд, а через пару секунд оператор поворачивается к сдающемуся жемайту спиной и выходит из траншеи.

Рядом с опорником наши бойцы есть, но сверху с бруствера никто страховать однополчан так и не сподобился. Занудствовать дальше смысла нет и комментировать последующую толкотню вокруг сдавшегося, которого зачем-то положили прямо перед спуском в траншею, я уже не буду. Просто хочу настоятельно попросить: товарищи, дорогие, не делайте так, пожалуйста! Если бы против них был грамотный противник из наемников или жолнежов, то они все уже валялись там трупами.

Бойцы первой роты гвардейского батальона пятой «имперской» бригады слушали инструктора предельно внимательно. Как первоклассники в школе, впитывая знания. Они уже малость хлебнули кровавой солдатской каши и готовы были учиться воинскому делу настоящим образом. Митрохину стало горько от осознания того, что их подобным элементарным вещам не обучали. Неужели сложно привезти в училища вот таких закаленных боями ветеранов? Так ведь для элитных офицеров это ненастоящие вояки. Нет у тех диплома и соответствующих регалий! Рылом не вышли. Вот и потеряли лучшие подразделения в том безумно весеннем натиске, что придумали в штабах пропившие совесть генералы.

Михаил уже был наслышан от опытных бойцов, какой ужас тогда происходил, и искренне не понимал, как так могли опростоволоситься, казалось бы, профессиональные военные. Или они вовсе не были настоящими военными? Слишком много вопросов возникало в голове у парня из простой рабочей семьи. Но сейчас самым насущным встал вопрос о выживании. Скоро снова бои. Огонь, кровь и проверка на вшивость. И молодой лейтенант меньше всего хотел облажаться перед своими боевыми товарищами. И поэтому вместо отдыха шел на лекцию, предназначенную старшим штурмовикам. Проводил её его коллега по училищу капитан Беглов. Только вышел он из его стен на пять лет раньше и уже успел хлебнуть лиха. Это было заметно по его как будто обожженному лицу и холодному оценивающему взгляду.

– Фланговые охваты на окружение населённых пунктов с городской и промышленной застройкой с блокированием находящихся в них гарнизонов противника на первый, теоретически правильный взгляд представляется более адекватным вариантом тактических действий, нежели лобовое и крайне кровопролитное вгрызание в городскую застройку. Однако текущие реалии вносят в имеющуюся концепцию неумолимые коррективы.

Эти реалии с преобладанием в нижнем небе ударных летаков противника, выжигающих нашу боевую технику, и неумением подавлять вражеские артиллерийские средства, массово выбивающих пехоту кассетами, вылились в превращение открытых пригородных пространств в поля смерти для атакующих. Мы уже получили крайне печальный опыт увязания в таких полях без должного огневого обеспечения, включая подавление противотанковых средств переднего края и выигрыша контрбатарейной борьбы ещё в ходе прошлой Великой войны. Но видимо, в анналах военных учебников его решили не приводить. Что привело к трагическим последствиям уже в этой кампании.

– На текущем этапе без комплексного решения проблем эффективной антилетачной защиты, включая активную борьбу с вражескими подразделениями ударных летаков, а также надёжного подавления артиллерийских средств Альянса мы будем в подавляющем большинстве случаев продолжать либо наглухо вязнуть в этих полях, либо добиваться незначительных продвижений непропорционально высокой ценой. Это вы все воочию наблюдали прошедшим летом. Сверху пинают – Вперед-вперед, а внизу уже и пихать туда некого. В итоге масса лживых докладов в Генштаб о будто бы взятых селах и предместьях.

На этом фоне нам представляется предпочтительным, как раз вгрызание в городскую или промышленную застройку, которая даже в полуразваленном состоянии обеспечивает лучшую защиту штурмовой пехоте и технике. В отличие от руин сельских населённых пунктов, в которых из годных укрытий остаются чаще всего лишь подвалы, причём весьма невеликих размеров. Также вполне эффективным средством становится навязывание противнику городских боёв, в достаточно существенной степени снижающих губительный эффект ударных летаков и кассетных боеприпасов. Последние доставляются на поле боя дальнобойными системами Альянса, против которых у нас пока и вовсе нет противоядия.

После последних слов капитана офицеры и сержанты зашевелились. Колоссальная ошибка Генштаба и первых командующих направлений состояла в том, что те полностью проигнорировали предупреждения командиров Республиканцев. В итоге колонны «миротворческих» войск разматывали еще на подходе к ЛБС. Дальнобойные ракеты и арта Альянса безнаказанно громили пункты управления, склады и технику. Авиацию встретили мощнейшие узлы ПВО, что со всей Европы и осколков бывшей Империи были стащены на территорию Черноруссии и Жемайтии. После страшных потерь Росские ВВС надолго исчезли с неба. Правда, и с той стороны летали редко. Имперская школа ПВО была все-таки лучшей в мире. Даже наисовременнейшие летаки самолетного типа не смогли пробить в ней брешь.

– Продолжим. Иное дело, что такие лобовые вгрызания в городские кварталы требуют хорошего огневого обеспечения, включая авиаудары умным чугунием для взлома укреплённых узлов обороны и прокладки коридоров, по которым смогут зайти в застройку штурмовые группы. Добавить к этому артсопровождение в реальном времени. Плюс к этому, крайне важно не гнать людей тактическими стадами, представляющими собой исключительно вкусные цели для тех же пулемётов и АГС.