Текст книги "Я не сдамся, Красавчик (СИ)"
Автор книги: Аида Остин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Хорошо, тогда я домой, а ты приходи тогда, когда созреешь до нормального разговора. Или не приходи совсем. Миш, я не знаю, что между нами происходит, но это "что-то" есть. Во всяком случае у меня. Было бы глупо отрицать, да я и не хочу. Я вижу, как ты злишься и, если дело во мне, то я прошу прощения.
Куприянов резко развернулся и пошел ко мне, остановившись в нескольких сантиметрах. Злость и гнев бушевали в его глазах, скрывая привычную улыбку.
– Откуда ты взялась на мою голову? Почему не оказалась такой же, как другие? Чего тебе стоит переключиться на другого и оставить меня одного? Почему ты столько времени потратила на мои поиски? Зачем я тебе нужен, когда вокруг столько других парней?
Вариантов ответов было много. И можно было бы расписать ему в красках мое мнение о его дурацких вопросах. Но все не то. Долой страх и сомнения, наружу чувства и тепло, сейчас не нужны долгие рассуждения, только мы. Прикасаюсь к его холодным щекам и запускаю пальцы в темные волосы. Заново знакомлюсь с грустными глазами. Мечтаю увидеть любимую улыбку. Хочу услышать едкое замечание. Любое, но до боли родное. Понимаю, что мы не будем прежними, но действительно ли я этого хочу, забыть несколько дней сомнений и тревоги?
– Я всегда была здесь и я не смогу изменить своих чувств к тебе, так же, как и не могу променять тебя на другого. Тебе не повезло, парниша, я не знаю как это влюбиться и разлюбить по желанию. За меня все решает сердце.
Только не уходи, не отталкивай, не прячься от меня. Рискуя еще больше, по миллиметру сокращаю расстояние наших губ, я помню, что не мне одной было хорошо от нашего поцелуя. Когда между нами почти не осталось пространства, Мишка прошептал несколько слов, услышав которые я застыла.
– Поклянись, что ты настоящая.
– А ты проверь, но предупреждаю сразу, что щекотку как и ты не очень приветствую.
Что сказать? Я испортила или наоборот подправила «наш идеальный момент», так как Мишка рассмеялся и сжал меня в своих медвежьих объятиях, пряча замерзший нос в моей падинке на ключице.
– Ты замерз.
– Согрей.
Пришлось помочь согреться, для этого залезла к нему под куртку и обняла руками, прижимаясь к уже знакомой груди и наслаждаясь любимым запахом его воды. Хочу такую же. Нет, лучше буду вот так Мишку обнимать. Ха, понятно теперь, почему в прошлый раз, когда мы с мамой по магазинам ходили, я больше крутилась в мужском отделе, видимо подсознательно вынюхивала знакомый запах.
– Прости, что не стал тебя слушать.
– Простила.
– Я тогда с Егором о тебе говорил, а его сестренка с нами была, даже не подумал, что она на такое способна.
– Да? А ты заметил, как она твою куртку прижимала? Не удивлюсь, если все было подстроено с намерением устранить предположительную соперницу в моем лице.
Мишка рассмеялся, а я его еще крепче обняла, намекая, что не отпущу.
– Дело не в тебе. Она у нас фанатка кожи и крутой одежды. У Гора все куртки перемерила и до моей добралась. Я из вредности ей ее мерить не даю, всегда интересно, что она выкинет, добиваясь своего.
Ему интересно! Кошмар какой! А я при чем?
– Хочешь сказать, что это было ее местью?
– Нет. Она сказала, что не очет, чтобы меня обижали.
– Проявление заботы?
– Да. Девушка, по вашей милости я остался без куртки.
А девчонка не промах. Буду с ней дружить.
– А почему в твоей комнате такая мрачная обстановка?
– Осталось от прошлых жильцов, а я не захотел ничего менять. Мама давно уговаривает обои поклеить и сменить светильники, но я не хочу.
– Похоже на пещеру.
Подняв голову, смотрю на вернувшуюся радость в Мишкиных глазах и горжусь, что я тому причина.
– Жень?
– М?
– Берлога.
– ? А…нет, пещера.
– Берлога.
– Пещ…
Фиг с ней, пусть будет пещера. Если он меня так постоянно целовать будет, то я соглашусь с чем угодно и спорить буду постоянно.
– Женя?
– Миша? Кхм…кхм…, молодые люди, не поздно для прогулки?
Лучше бы мы были в пещ…в берлоге, тогда бы нас не потревожили мои родители.
С их приходом пришлось в считанные секунды распрощаться с Куприяновым и бежать домой. А ночью переписываться с ним почти до утра и, если бы меня не сморил сон в пятом часу, я бы ответила на его последнее сообщение.
«Будешь моей девушкой, Еремина?»
Глава 13. Реальность бывает жестока
– Мам, а я красивая?
Ору из ванной на всю квартиру, задавая самый важный вопрос. Нет, вопросов поважнее у меня миллион, но сегодня этот лидирует. Как-то смотрела на свое отражение шестнадцать лет и всем была довольна. Лицо маленькое, довольно миленькое, глаза большие синие, брови красивой формы и темные, губки сердечком, рост средний, фигура в норме, грудь второго размера. Все отлично? Да, без сомнений! Но душа требует подтверждения.
– Мам, ты меня слышишь?
Открыв дверь, как была в розовой майке и коротких синих пижамных шортах, так и вышла в коридор. Еще и босиком, так как тапки вчера не помню куда закинула. Сегодня у нас выходной, проснулась я почти в двенадцать, дрыхла дольше обычного из-за нашей переписки с Мишкой, и сразу проверила телефон. Правда, перед этим пришлось постель вверх дном перевернуть, чтобы сотовый найти. Удивительно, как я могла его под кровать уронить, если оставляла рядышком и на подушке? А вот, когда уже нашла и прочитала Мишкино сообщение, даже удивляться не стала своему умению засыпать в самый не подходящий момент. Вот ведь дуреха! Парень спрашивает, хочу ли я быть его девушкой, а я слюни на подушку пускаю.
Двадцать минут, как проснулась, умылась, в зеркало на себя насмотрелась и все думаю, что делать, писать ему ответ или подождать до вечера? А вечером что изменится? Хочу ли я быть его девушкой? Конечно! Можно подумать, что передумаю. Да с тех пор, как я увидела его шагающим по школьному двору, мечтаю заполучить статус девушки самого классного парня. Ох, вздыхаю, судорожно представляя, как буду Мишке звонить и разговаривать с ним, скажу, что согласна, объясню, что уснула, поэтому не ответила вовремя и меня пригласят на свидание. Точно.
Кстати, он сам мог бы мне позвонить и поинтересоваться, что это я так долго ему не отвечаю. В конце концов, он не замуж зовет, да и я не из тех, кому нужно время подумать. Ну, не мог же он обидится? Или мог? Фуф, как сложно складывается в последнее время моя личная жизнь. Убьет, не убьет? Нравлюсь, не нравлюсь? Дальше любит или не любит? И мамы, как на зло нет, поплакаться и то некому. Куда она у меня внезапно делась не предупредив? С папой понятно, он к дяде уехал с утра пораньше и вернется только к вечеру, а мама где?
– Мам, ма-а-а-ам?! Скажи, что я самая красивая девочка в мире. Понимаешь, мне очень нужно быть самой лучшей, очень нужно. Если это не так, то я не смогу остаться с тем, кого…
– Женечка, а мы как раз тебя ждем.
Быть с тем…
– …кого прибью.
Я помидор! Я свекла! Я краснее самого красного цвета в мире! Я хочу провалиться сквозь землю, а еще больше хочу накричать на свою маму. Понимаю, что так нельзя и все такое, но очень уж хочется отчитать родительницу за такую подставу. И одному молодому человеку добавить, дабы впредь неповадно было так делать. Сидит довольный в кресле и голову подпирает.
– Привет, Жень.
– Угу.
Еще и пальчиками так "тинь-тинь-тинь".
– Ну, я пойду чай поставлю. Ты, Миша, посиди здесь, а Женя пойдет, переоденется. Правда, дочь?
– Правда, мамочка.
Передразниваю мамин приторный заботливый голосок и припечатываю ее взглядом.
Мы обе выходим из зала, где расположился гость желанный и почти бежим до моей комнаты. Стоило двери закрыться, как я набросилась на маму с вопросами.
– Какого черта он делает у нас дома? Почему ты мне ничего о нем не сказала? Мама, ты не должна была так со мной поступать! Понимаешь, он теперь подумает, что строю планы на наше с ним будущее! Мне так стыдно, ты даже не представляешь, как мне стыдно!
Сползаю по стеночке на пол и умираю от стыда, а мама рядом садится и пытается меня успокоить, заверяя, что ничего страшного не произошло. Как же, не произошло! У меня трагедия всей жизни произошла, моя гордость задета, и чувство собственного достоинства ущемлено.
– Мам, он же теперь знает обо мне все.
– Прости, но мне кажется, что ты усложняешь. Вы с ним так мило смотритесь вместе, а после вчерашнего вашего поцелуя, уверена, Миша рад, что услышал о себе такие слова. Знаю я твой характер, выпьешь из мальчишки половину крови, пока он будет ухаживать за тобой.
Я так предсказуема? А мне что теперь делать, когда столько планов по выносу мозга потеряно? И еще, почему меня не отчитывают за поцелуй и все такое?
– Хочешь сказать, что ты не против, если мы с ним будем встречаться? Даже не скажешь, чтобы я была осторожной доверяя такому парню, как он, который привык видеть вокруг себя самых красивых девчонок и всегда разных?
Мама улыбается, а я узнаю этот ее взгляд, сейчас скажет…
– Какая же ты у меня еще маленькая, хоть и мать переросла.
Ага, а потом последует поцелуй в макушку, обнимашки и моя обида на нее пройдет. И буду я искать поддержки в маминых объятиях, попутно выискивая выход из сложившейся не в мою пользу ситуации.
– Мам, а у нас остался торт в холодильнике?
– А у нас был торт?
– Вот именно, у нас даже торта в холодильнике нет. Все, иди и скажи этому, который гостиную нашу аккупировал, чтобы сбегал в магазин и купил мне торт. Нужно же мне компенсировать потраченные нервы.
Поднимаюсь и иду переодеваться, а мама охает и причитает над моим быстро меняющимся настроением, намекая на увеличение пятой точки. Ерунда, с такой жизнью нельзя не подпитываться калориями, помрешь.
Что мне нацепить на себя сегодня? Юбку, платье, брюки или так идти? Пожалев маму, одела любимые синие джинсы и желтую футболку с длинным рукавом, волосы замотала в пучок на макушке и, о радость, под столом нашла свои тапки. Вооружившись телефоном, пошла к двери. Сжав кулачки вздохнула, настроилась если что на бой и потопала Куприянова воспитывать, чтобы в будущем, если жив останется, не смел подслушивать то, что для его ушей не предназначено.
Пришла, а его еще нет. Вернулась к маме на кухню и села в уголочке притихнув. Весь пыл испарился.
– Нам с папой твой Миша очень нравится, очень хороший мальчик и воспитанный. И прическа ему новая идет, выглядит взрослее и серьезнее конечно, но красиво.
– Че? Да он прическу с начала года не менял, как хлопал своими ухоженными прядями по глазам, так и продолжает.
Мама протянула руку и забрала у меня из рук сотовый, подсунув деревянную доску и нож для нарезки хлеба.
– Делаю скидку на твой шок.
– В смысле?
– В смысле ты не рассмотрела своего парня сегодня. Если в прошлый раз он был одет в рубашку и больше походил на интелегентного человека, то сегодня его можно спутать с рок-звездой, которые так и пестрят на экране. И еще, это не мое дело конечно и Миша потрясающе смотрится в своем новом образе, но на мой взгляд пирсинг, это…эм… Хотя, не слушай меня, вы молодые, в ваши годы все хочется попробовать и экспериментировать это норма. Признаюсь, что сама думаю сделать тату. Что скажешь?
Вернув взлетевшие брови на место, положила нож на стол от греха подальше и к маме за пояснением обратилась.
– Ма-ма, какой к черту пирсинг? Мы сейчас вообще, о ком говорим?
Мама на меня с опаской обернулась и посмотрела, как на слабоумную.
– О парне твоем,
– А у меня пока нет парня, тем более такого, о котором ты мне тут рассказываешь. И папа твою татуху не одобрит.
Сижу и думаю, после того, как я Мишкиного друга Егора перепутала с его братом, промелькнула мысль, что и у Мишки может быть двойник, ну, или похожий на него брат. А мама как-то уже и сама в сомнения подалась, призадумавшись уставилась в открытый холодильник, ничего оттуда не извлекла, дверцу осторожно закрыла и на меня посмотрела. Потом рукой махнула, выдав «Да, ну, тебя!» и снова в холодный шкаф полезла.
Я подняла телефон и отправила Мишке сообщение, нужно же мне разобраться в этой неразберихе.
«Срочно возвращайся, нужно поговорить.»
Ответ не заставил себя ждать.
«Не поверишь, но я за этим и пришел.»
– Ладно, умник.
«Че там на счет пирсинга?»
Можно было бы его дождаться, но я никогда усидчивостью не отличалась, а в подобном случае тем более не смогу долго терпеть неизвестность.
«Тебе понравится. И не чекай, Еремина.»
– Уф, хоть что-то осталось как раньше.
Прикрыв глаза от облегчения, что никаких двойников различать мне не предвидится, привалилась головой к крышке стола.
– Женя, хлеб сам себя не порежет.
Н-до, от маминых некоторых слов я иногда прихожу в ужас. Надо Куприянову намекнуть, чтобы не требовал от меня лишком правильной речи с такими вот потрясными изречениями родителей.
– Естественно, ему это не надо.
Взяв нож, продолжила распиливать хлеб на ровные и тонкие кусочки. За хлебом последовали сыр и колбаса. Яблоки мама поставила в сторонке, признав, что если захотим, съедим целиком.
– Стол накрыт, осталось чай разлить, ты не знаешь, какой Миша любит?
А я, кроме того, что он кашу какую-то там любит, ничего из его предпочтений в еде не знаю. Что сказать? Плохая из меня поклонница.
– Черный.
Мы с мамой враз обернулись на Мишкин голос и, если мама с улыбкой такой ласковой к нему обратилась…
– Ой, Миша, ты уже вернулся?
То я, тупо-глубо и с огромной порцией удивления смотрела на вроде бы и знакомое лицо.
Вместо вчерашних отросших волос на голове у вошедшего был стильный полубокс, отчего сильно бритые виски выглядели через чур непривычно. Скулы на лице заострились, а в глазах было больше нахальства, чем вины. Таким вот не привычным, в черной обтягивающей майке с коротким рукавом и на широких плечах, в узких и тоже черных джинсах, я его сегодня увидела. Еще он криво ухмылялся, прищурившись, качая коробку с тортиком в руке.
– Как заказывали.
– Так, Евгения, проводи Мишу в ванную, пусть руки помоет, а потом чай пить.
А Евгения не хочет Мишу в ванную провожать. Хотя… возможно… конечно же, без сомнений, холодная вода будет кстати и поможет смыть эту улыбочку с его лица.
Приторно и гостеприимно улыбаясь ему, я вышла из-за стола и проскользнула мимо, кивнув следовать за мной. Шла, затылком ощущая его взгляд и предчувствуя, что ничем хорошим задумка моя не закончится, но отказываться не собиралась. Открыла дверь ванной, пропустила гостя вперед, тысячу раз жалея, что не собрала свое белье с вешалки, и мне снова пришлось покраснеть.
– Люблю кружево.
Мою взметнувшуюся вверх руку, которой я хотела стянуть свой лифчик, поймали в воздухе и прижали к боку. Я и не заметила, как оказалась развернутой и рассматривающей рисунок на кафельной стене.
– Т…ты с ума сошел?
– Угу.
Черт, его пальцы нежно и осторожно прикоснулись к моему животу и чуть надавили. На шее теплое дыхание, отчего волосы щекочут шею и вторая его рука присоединяется к первой, еще сильнее сжимая талию.
– Пусти.
– Не хочу.
Влажное прикосновение губ к щеке и я не знаю хочу ли на самом деле свободы.
– Миш…
Чувствую, как меня начинает накрывать потрясение от новых ощущений, а также предчувствую, как отреагирует мама, если застукает нас.
Руки пропали и стало прохладно. И одиноко. И хотелось вернуть их обратно. На негнущихся ногах развернулась и с потрясением смотрю, как Мишка преспокойно эти самые руки моет, на меня поглядывая в зеркало.
Руки помыл, вытер и щелкнул тихонько мне по носу, тут же поцеловав его.
– Пошли пить чай, Евгения Еремина, у меня к тебе еще разговор серьезный, не отвлекай.
Я? За ручку меня хвать и повел на кухню. Дальше было чаепитие. Что я могу сказать о нашем чаепитии? Ничего! Так как мало что запомнила и все время улетала в собственные раздумья, чередуя их с любопытством и разглядыванием сидящего рядом парня.
– Если хотите, посмотрите фильм, а я к подруге схожу, она меня давно в гости зовет.
Что? Мама сбегает?
– Нет, мы хотели погулять, правда, Миш?
И попробуй только отрицать, Куприянов.
– Да, мы погуляем по городу.
Маму еще больше порадовало наше дружное желание погулять.
– Ну, как хотите. Миш, ты проследи, чтобы Женя не ела много сладкого, у нее может сыпь появиться.
Че?! У меня скоро появится желание сбежать на Тибет от сегодняшних откровений.
– Конечно, я прослежу, не переживайте.
Одежда, обувь, хлоп и мы за дверью.
– Ты…
– Тихо! Потом будешь мной восхищаться.
– Еще чего.
Под смех Мишкин мы побежали вниз по лестнице, игнорируя лифт. На улице он мне и слова сказать не дал, по сторонам посмотрел и потащил дальше. Когда мы подошли к серой не известной мне марке автомобиля, открылась задняя дверь и выскочил Серый.
– Капец, Михей, ты чего к ней жить перебрался?
– Садись, мы поехали.
Серый залез обратно, мне, пытающейся что-то сказать и возразить, помогли сесть с ним рядом, а потом и сам Куприянов уселся, захлопнув дверь.
– Погнали.
За рулем был Павел, рядом с ним Лиса, которая мне улыбнулась и подмигнула. Вот в этой компании мы и выехали за город.
– Куда мы?
Смотрю на нового и непривычного Мишку и отчего-то чувствую себя не в своей тарелке. У меня был год, чтобы привыкнуть к его красивой внешности и всего час приглядеться к лицу типичного крутого, но плохого парня. С его новым видом не вяжутся манеры аристократа с правильной речью и я не представляю, как будет он смотреться в школьном пиджаке с проколотой бровью.
– Веселиться.
На миг появилась знакомая солнечная улыбка, благодаря плохому освещению из-за тонированных стекол.
– А поговорить?
Он сплел наши руки и откинул голову назад, все так же глядя на меня.
– Там и поговорим.
Хорошо я подожду. Но…
– Миш…ты вчера…
– Давай позже. Вдруг ты, когда увидишь меня настоящего, передумаешь?
Смеется, а у самого пальцы сильнее сжимают мои. Нервничаешь? Уверена, не больше меня.
– Начинаю думать, что ты жалеешь о заданном вопросе.
Зря сказала. Убедилась сразу, как только последний слог слетел с губ. Не знаю, как это у него получается, но за сегодняшний день он второй раз шокирует меня своими молниеносными движениями со мной в руках. Оказаться у него на коленях и быть зацелованной, когда мы в машине не одни, это…это…это не важно, когда так целуют, а вот улюлюканье и пошлые шуточки раздражают.
– Эй, вы не одни, ведите себя поскромнее.
– Мих, может нам притормозить?
– Послушай братец, веди себя аккуратно и благородно.
Я прячу свое вновь полыхающее лицо на его плече, а он прижимает меня к себе. Качаю головой не веря, что все происходит на самом деле. Успокаиваюсь, когда вдыхаю знакомый и ни с чем несравнимый запах воды.
– Еще есть сомнения?
Откуда? Мотаю головой и еще сильнее прижимаюсь к нему, устраиваясь удобнее в его руках.
Больше мы не говорили, а скоро уже приехали на какое-то поле. Машин вокруг было много, люди столпились возле нескольких автомобилей с номерами громко обсуждали что-то.
– Это гонки?!
Мы пошли туда, где было больше всего народу. В основном все одеты так же, как Мишка в черное и кожу. Кто-то, наоборот, выделялся цветной одеждой.
– Да.
– И они запрещены.
– Чуть-чуть.
Подмигнув мне, Куприянов здоровается с парнями намного старше себя, здесь были и дяденьки с бородой на байках, но больше всего было девушек. Лиса с Павлом обсуждали новый двигатель чьей-то машины, Серый сбежал и залез на ветхую вышку, откуда открывался вид на все поле. Но вот Мишка затерялся в толпе, а я осталась одна. Мне стало страшно. Все кажется чужим и не моим. Это не тот мир, где бы я хотела быть. Здесь нет ничего, что меня может заинтересовать. Гонки это опасность. Это риск. Это страх потерять близкого человека. И я не хочу здесь оставаться.
Работая локтями, пробралась в самую гущу и увидела знакомую спину. Нужно его остановить.
– Миша?!
Но это не мой голос. Это не я кинулась на шею застывшему парню. Это не я его целую в губы совсем недавно целовавшие меня. И не меня он отталкивает, но не отпускает. Не в мои глаза смотрит так изумленно. Не с моего лица не сводит глаз.
– Как я рада тебя видеть, ты себе не представляешь.
Вокруг шумно приветствуется их поцелуй, слышу одобрение воссоединению бывших влюбленных. Это не выносимо.
А вот он виновато оглядывается на меня. Голоса сливаются, оставляя мне рассыпавшиеся осколки сегодняшней надежды.
– Ну и не очень было нужно, Куприянов.
Шепчу себе и убегаю. Бред! Страшный сон. Я хочу, чтобы он закончился.
– Женя, подожди!
– Убери от меня свои руки.
Отталкиваю его от себя и отхожу в сторону.
– Стой. Не смей ничего себе придумывать. Женя…
– А у меня и не осталось места для воображения.
Злость, обида, чувство, что тебя обманули и вытерли ноги.
– Жень, что мне сделать, чтобы ты выслушала меня? Она мне никто.
Что нужно? А ничего. Я не смогу тебя слушать.
Вижу, как за его спиной появляется та, что по его словам ничего для него не значит. Улыбается и облизывает полные губы.
– Я хочу домой. Миш, мне кажется, что в последнее время все события происходят слишком быстро. Я не верила, что ты обратишь на меня внимание, а ты меня поцеловал. Думала, что мы не сможем быть с тобой, а ты сам пришел. Все еще было терпимо и правдоподобно, но на этот раз, перебор. Мне нужно подумать.
Смотрю на него, а он отходит в сторону и кусает кулак. Кивает. Молчит. Пинает камень и разворачивается ко мне спиной. Сомнения. Вдруг я поспешила с выводами? Его взгляд на стоящую рядом с нами девушку. Ее довольная улыбка и его смех. Нелепость ситуации. Но это было, как знак или предупреждение. Надо остыть. Мне нужна пауза. Я не готова к таким перепадам.
Ухожу к машине и слышу шаги за спиной. Надежда и снова крах.
– Миша просил отвести тебя в город.
Павел? Он не смотрит на меня и обижен за друга. Всю дорогу я пыталась прогнать из головы сцену с поцелуем моего любимого парня и какой-то девушки. Уже во дворе нашего дома, когда открывала дверь, я решилась спросить.
– Он ее любил?
Что ж, молчанье знак согласия.
Хорошо, что мамы дома не было, но выплакаться я не смогла. Сжатое обидой горло давило, душа выворачивалась наизнанку и я, мечтала уйти в забытье.
Мама не возвращалась и я оставалась наедине со своей трагедией. Предательство горько.
Потом послышались шаги в коридоре, мама заглянула проверить, как я, пришлось притвориться счастливой и попросить оставить меня в покое. К вечеру сил сдерживаться не осталось.
– Мам, можно я завтра в школу не пойду, у меня горло болит.
– Так и знала, что наешься мороженого. Температуру измеряла?
– Еще нет.
– Пойду принесу градусник.
В прихожей послышалась трель звонка и мама попросила открыть дверь.
– Жень, это отец, открой, пожалуйста, он ключи не взял с собой.
Плетусь и открываю дверь, забыв о папиных словах «Евгения, прежде чем открывать, посмотри в глазок».
Хочу закрыться, но стою и боюсь шевельнуться.
– Не убегай от меня, пока не выслушаешь, не убегай.
В мокрой куртке, со следами грязи на лице и царапинами на лбу, насупившись, Куприянов стоял напротив меня. Руки спрятаны в карманы, немигающий взгляд и решимость на усталом лице. Выслушать его? А это поможет изменить сегодняшний день?
