Текст книги "Я не сдамся, Красавчик (СИ)"
Автор книги: Аида Остин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Глава 4. Безумству храбрых поем мы песню
Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда энергетический вампир со мной.
И как меня угораздило нажить врага в лице Мишки Куприянова? Если разбираться с самого начала, то это он первым меня публично оскорбил. Моя же «мстя» была менее заметной для посторонних. В отличии от него, я не стремилась собрать аудиторию вокруг нашей тихой вражды, переросшей в подобие пин-понга. Если я раскидала по знакомым видео с его воскресным выступлением, чисто из принципа, то ему здорово повезло, так как никто и не узнал исполнителя, а я подписала видео как «жжет, парнишка». Лайков набрала, комментариев смешных и все. А он, в отместку ультиматумами засоряет мой почтовый ящик. Я терпела. Долго и тщательно подбирала оправдание его выходки под лестницей, в спортзале, даже в столовой, когда он, вынырнул из-за моей спины и стащил румяный сочень со словами «тебе нельзя». Но, после его угрозы перейти к более серьезным действиям, если я не приступлю к выполнению его безумного плана, подумала, что можно немного и уступить. Тем более, погода благоприятная, а мое нервное здоровье резко пошатнулось в последнее время.
На часах семь пятнадцать, а его еще нет.
– Хэй, гды ты, чудище лесное? Выходи и сразись со мной, коли не боишься.
Это ничего, что я стою во дворе дома этого придурка и ору на всю округу, еще и в воскресенье? Ничего? Тогда дальше.
– Петя, Петя, петушок, выгляни в окошко, дам тебе горошка.
Весна! Горожане спали, но уже просыпаются от моих воплей. Вот узнают, Мишка, твои соседи, что это к тебе приходили, получишь. Сам виноват. Видите ли решил поквитаться со мной путем совместных тренировок. Заявил, что для моей пятой точки полезно. Лучше бы про мой мозг подумал, для него каждая наша встреча, как ядерный взрыв. Ладно, адрес назвал, а номер квартиры нет, еще и телефон его не отвечает. А, точно, он же у него сломан, так сказать раздавлен моим падением. Ох, и о чем только думал, когда заявил "Теперь, ты будешь меня развлекать". Ах, да, он же мой господин, а я его слуга. Тогда…
– "Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы пионеры – дети рабочих.
Близится время светлых годов.
Клич пионера: "Всегда будь готов!"
Радостным шагом с песней веселой
Мы выступаем за комсомолом.
Близится время светлых годов.
Клич пионера: "Всегда будь готов!"
Грянем мы дружно песнь удалую…"
И так я разошлась, что не услышала, как дверь подъезда открылась, и из нее выскочил он. Глаза безумные, лицо бледное, а руки, как у человека с больными суставами.
– Чекнутая!
– Не чекай!
Ага, лови камешек в свой огород.
– Слезай оттуда. Что за привычка лазить там, где не надо?
– Это нормально, когда тянет к запретному.
Хотела блеснуть, а Мишка весь смысл моих слов переиначил.
– Поэтому ты от меня не отстаешь? Слезай, время идет. Или хочешь подольше побыть со мной?
– Еще чего.
И кто от кого не отстает? Ладно. Так и быть, по детской горке скатываться не буду, а то совсем меня засмеет, но удержаться от прыжка с каната не могу.
– Ну ты и ребенок. Тебе точно шестнадцать?
– А тебе?
Дальше пошли молча. Вначале он ускорял шаг, потом перешел на легкий бег, к тому времени, как мы подбежали к стадиону, я ног своих почти не чувствовала. Куприянов с легкостью по кругу рванул, а я на скамейку. На дворе почти апрель, сухо и тепло. Почти тоже. Отдышалась, глазки закрыла и мечтаю о продолжении моего нарушенного Мишкой сна. Мечты разлетелись, как брызги воды из-под колес внедорожника, когда услышала над собой сердитый голос.
– Подъем!
Морщась, приоткрыла один глаз и помотала головой.
– Нет. Я устала. Давай, ты там побегаешь, а я не буду тебе мешать, давай?
Ну, че ты там думаешь? Соглашайся и всем будет хорошо. Что же ты такой несговорчивый уродился. И как тебя родители терпят?
– Ты не забыла, по какой причине оказалась здесь?
Мотаю головой.
– Да, помню, но это не значит, что…
– Это значит, что из-за тебя я остался без своего любимого и нового телефона. Между прочим, именно поэтому я не могу слушать музыку, когда бегаю. Хотел, чтобы ты меня развлекала песнями, но лучше лягушек слушать чем тебя.
– Да…ты…
– И заметь, я хотел извлечь сегодня выгоду для нас обоих, слышишь? Мне компания, тебе спортивная фигура. Так что, подъем, большая крошка.
Его последнее замечание вынудило меня подняться и сбежать за ним по ступенькам. Два круга он наслаждался эпитетами в свой адрес, а я снова слушала его смех. Даже пару раз позабыла зачем обзываюсь. На третий круг меня не хватило, но не потому, что я сдалась. Все оказалось куда трагичнее.
– Ай!
Снова «ай» и снова я падаю, только в этот раз не на теплого Мишку, а на холодную землю.
– Ты чего?
– Нога.
– Подвернула?
– Нет. Не знаю. Нет.
– Где болит?
– Везде.
И уже реву по-настоящему. Самой себя жалко, а от боли судорогой сводит все тело. Смотрю сквозь слезы, как Мишка мой кроссовок осторожно снимает, а там…
– Ай, как больно.
– Черт, возьми, Женька. Ты хоть что-то нормально делать можешь? Потерпи, я сейчас посмотрю.
– Ай, ай, ай, не надо.
Не слушая моих протестов, Мишка стянул ставший красным мой бывший еще утром белый носок. Гвоздик. Перевернув кроссовок, удостоверилась, что острый гвоздик присутствует и из-за него я буду хромать. Нет, это все не из-за гвоздя, а из-за Куприянова. Не появись он в моей жизни, я бы ничего подобного не переживала. А еще, а еще, а еще, я бы никогда не увидела, каким он может быть трогательно-заботливым и терпеливым. Он бы не поднял меня на ручки, не отнес в такси, не держал бы за руку, когда его мама-врач обрабатывала мне ранку. И мне бы никогда в жизни не показалось, что я ему нравлюсь. Вот, почету-то так я думала, когда Мишка, закусив губу, ласково смотрел на меня и сжимал мои пальцы, во время перевязки.
– Вот и все. Скоро все заживет и будешь бегать дальше.
– Спасибо, мам.
– Спасибо, вам.
Мама Мишке волосы потрепала, мне улыбнулась и ушла выкидывать испачканные бинтики. А Мишка пересел в кресло напротив и весь тот абсурд на счет того, что я могу ему нравиться или то, какой он милый и хороший, вылетели в открытую форточку.
– Еремина, а ты можешь не привлекать к себе неприятности или ты с ними всегда на одной волне?
Обидно. Обидно, когда разочаровываешься в людях. Но мне это не грозит, так как этого человека я слишком хорошо знаю.
Глава 5. «Тема:»
Тема недели: я и мое настроение. Я это я, а настроение мое – Рlacebo, Сплин, Нim и все такое, в стиле депресняк.
– А-а-а-а, как мне плохо. Кто-нибудь, спасите мою душу.
Бум! Это моя бедная головушка в очередной раз ударилась о стол. Затуманенный слезами взгляд ловит циферблат настенных часов, которые отсчитывают оставшееся до концерта времечко. Два часа и пятнадцать минут до начала выступления группы, той самой, послушать которую я мечтала целый год, даже билет купила два месяца назад, что бы спасть спокойно и не переживать. А теперь, что мне теперь делать, когда не отпускают. Видети ли, куда я поскачу на одной ножке?
– А-а-а-а-а, почему все это мне?
Бум! Будет синяк, но мне не важно. Важно, что я пропущу концерт, и это разбивает мое сердце. Часы отшагали пятнадцать минут, приближая начало представления. Молча, сижу и вздыхаю, глядя на билет. Кручу его пальцем, стираю с уголка упавшую слезу и всхлипываю вновь. Концерт будет для всех, кроме меня, я не могу пойти и насладиться зрелищем. Всхлип и…
– А-а-а-а, за что?!
Бум! Уже не чувствую боли, мне по фиг, что лоб и глаза стали одинаково красными, мне плохо, у меня душа болит и сердце ноет. Это трагедия всей моей жизни, я хочу умереть!
Бум!
Из-за проткнутой ноги, два дня в школе пропустила, в больнице дали освобождение от физкультуры, но не от учебы. В школу значит ходить можно, а идти на концерт мама не разрешает. Не судьба! Не справедливо! В школе не пришлось врать с три короба, история про ногу и гвоздик прошла на бис. Куприянова не упоминала, упаси боже произносить его имя и свое в одном предложении. А Мишка стоял недалеко и слушал, что я говорила. Скорее всего следил, чтобы лишнего не сболтнула. Конечно, бегать в воскресное утро да еще с кем, с Ереминой! Походу ему мой рассказ чем-то не понравился, не знаю чем, только он, как услышал мою версию, так вскочил злющий и вышел из класса.
Плевать. Не хочу о нем думать, хочу на концерт.
– А-а-а-а, как так, а-а-а-а?
Бум! И следом тук-тук-тук.
– Жень, можно к тебе?
Мама пришла, молочка принесла. Да, она в курсе моего состояния и в этом есть часть ее вины. Но она старается поднять мне настроение с помощью теплого молока и печенек. Не хочу молоко, хочу на концерт.
– Нельзя ко мне, меня больше нет, я умерла.
Видимо мама не поверила и вошла.
– Если тебя нет, то у кого я буду спрашивать, можно ли впустить к нам молодого и очень симпатичного человека?
Зачем маме молодой и симпатичный, когда у нее есть любящий папа. Ай! В голове и без того полное разложение от утраты моей мечты, а тут еще мама со своими ребусами.
– Какой человек?
Скривившись от абсурдного описания и немыслемых выдумок родительницы, отрываю битую об стол головушку и взираю злым вампирским взглядом на маму.
– Женьк, ты чего?
Того, я реву третий час, разочаровавшись в жизни. Развожу руками типо «а сама не понимаешь?»
– Дочь, я думала ты у меня уже взрослая, а ты совсем ребенок.
И тянет руку к голове, чтобы погладить.
– Ай-щь! Не надо меня жалеть, лучше на концерт отпусти.
Насупившись и еле сдерживая слезы, кошусь на нее, скрестив руки на груди.
– Но твоя нога, она же…так, совсем меня заговорила. К тебе пришли, выйдешь?
– Нет, скажи, что я не в настроении принимать визитеров. У меня траур.
– Не груби. Там парень пришел и топчется под дверью, между прочим, он очень симпатичный, ты мне ничего о нем не рассказывала. Кто такой?
Она серьезно? Это не я открывала дверь и я понятия не имею, кто там такой. А мама хитро подмигивает мне и пританцовывает. Ох, тыж, эк ее поразил красавчик на лестничной площадке. Красав…стопэ, а кто ко мне мог придти, если все мои друзья на концерт отправились? Прислали сообщения с обещаниями все заснять и рассказать подробности, после, а кроме них нет ник…
– А он не сказал, как его зовут?
– Михаил и он такой…
Махнув рукой на маму, отворачиваюсь и падаю на стол, мыча от досады.
– Не надо о нем. Скажи, что у меня нога болит и мне нельзя ходить, поэтому я не могу выйти и поговорить с ним.
– Жень, что за глупости? Ты в школу же ходишь.
– В школу хожу, а на концерт ты меня не отпускаешь.
Всхлипнув, кулаком стираю с глаз злые слезы и хлюпаю носом.
– Не сравнивай школу и толпу фанатов. Что будет, если тебя толкнут?
Серьезно? А в школе нет толпы и меня там ни разу не толкнули. Издевается? Да в нашей школе….а, бесполезно ей объяснять, она меня не услышит.
– Мам, уйди, прошу.
Мое «Бум!» продолжило мамино «Ой!». Дверь закрылась и я осталась одна. Стрелки отсчитали еще пятнадцать минут моей убитой горем жизни.
Тук-тук-тук!
– Ты человек-паук?
Мама с неестественно-приторной улыбкой заглядывает ко мне и говорит.
– Нет, но у меня есть к тебе разговор. Думаю, он тебе понравится.
Кто? Скептически смотрю на нее, ожидая продолжения. Что это с ней, то строгая, то уговаривает, а то выступает с интересными предложениями.
– У нас был один разговор и у меня после него голова разболелась. Может не надо?
Голова, скорее всего, от крышки стола болит, но не только опилки прессованные тому виной и мама в курсе дела.
– Этот тебе понравится.
– Откуда такая уверенность?
Подозрения поползли, цепляясь за остатки разума.
– Понимаешь, тот симпатичный мальчик, что к тебе пришел, он сидит у нас в гостиной и…
– Че?! Мам, я же сказала, что…
– Чш-ш! Не кричи так громко! Они там с папой разговаривают. Так вот, вы же вместе хотели идти на концерт, но ты постеснялась признаться мне. Сказала бы сразу, что у тебя появился парень, что вы хотите погулять, сходить послушать музыку, я бы сразу тебя отпустила. Милая, не надо стесняться и рассказывать о своих чувствах мне. Я всегда тебя выслушаю и пойму.
Не помню, в каком фильме видела похожую сцену, только там оба родителя стояли и смотрели на дочь и лица у них были, как при разговоре с душевнобольным человеком. Еще фразочка эта «мы тебя слышим и мы тебя понимаем». Хм, самое главное, что мама все так представила в виде логической цепочки, и так у нее это гладко вышло, что нельзя не поверить. Поверила бы, не знай я всей правды. И с чего она взяла, что мы с ним куда-то собирались идти вместе? И еще, значит, с друзьями нельзя, а с симпатичным и не знакомым можно?
– В гостиной говоришь, сидит, с папой? Ага, счаз я выйду.
– Хорошо, пойду, предупрежу его.
Иди, предупреди, ему это понадобится.
– Ай!
Как только дверь за мамой закрылась, встала из-за стола и тут же плюхнулась назад. Забыла о больной ноге на секунду, вот и поплатилась. Отдышалась и зашагала в зал. В прихожей у нас зеркало большое висит, так вот, я в него специально не посмотрелась, знаю, что выгляжу ужасно, так пусть и Мишка меня такой увидит, это из-за него я так плохо выгляжу.
Ага, сидят и болтают с папочкой, а мамочка чаек с плюшками предлагает. Эх, мама, мама. Купилась на улыбку и глаза.
– Че пришел?
– Женя!
– Евгения!
Строгие замечания родителей пропускаю и не спускаю глаз с Куприянова. Я то, вон, вся горем подавленная и не причесанная, а он весь такой красивый, как на свидание собрался. И рубашка не рубашка, и джинсы модные и прическа, как с обложки.
– Привет, Жень.
– Угу.
Нервничая, сцепила пальцы за спиной, но выражения лица не меняю. Да, я не довольна и че?
– Мы можем с тобой поговорить?
– Угу.
Кивнув головой, показываю на выход из квартиры.
– Женечка, дочь, зачем выходить? Мы с папой на кухню пойдем, чай поставим, а вы говорите. Окей?
Окей? С каких пор моя мама так говорить стала? Ладно, мама с папой сбежали, а мы с Мишкой стоим в большой комнате и буравим друг друга пристальными взглядами.
– Че те надо?
– Не чекай, сколько раз повторять?
– Ни сколько, не утруждай себя. Говори, че приперся и иди куда шел.
Ухмыльнувшись, Мишка руки в брюки и ко мне направился. Наклонился ближе и расплылся в лучезарной улыбке. Знаю, за этим последует гадость.
– Какая ты страшная и жалкая. Не хочешь умыться и макияж подправить?
Сволочуга поганая. Что б у него прыщ на языке вылез от таких комплиментов.
– А ты? Давно ли сам с тональным кремом распрощался?
– Я и не пользовался им, я носил очки. Да и твой кулачек не нанес мне большого вреда, так, маленькое пятнышко было.
Ах, ты ж, не задумываясь, размахиваюсь и целюсь точнее, наверняка. Секунды понадобились мне, чтобы дотянуться до Мишкиной физиономии, а ему и того меньше, чтобы поймать мою руку, скрутить ее за спину и прижать меня, прыгающую на одной ноге, к стенке.
– Не дергайся и не кричи. Там твои родители. Будешь пищать, они прибегут и придется объясняться с ними.
– Вот и расскажешь им, как руки мне заламывал.
– И о том, что ты меня бьешь не первый раз, тоже рассказать?
– Я…
– Бьешь.
– Че…
– Не чекай.
Стоит не моргнет, а мне дышать тяжело. Чего так таращится, будто я ему что-то обещала и не выполнила. Потом руки убрал, я свободна, а он отошел в сторонку и поднял с кресла свою куртку. Порылся в кармане и вытащил что-то. Чем-то мне не понятным, оказался билет.
– Я пришел к тебе с миром, а ты так не хорошо меня встретила.
– Ну и не приходил бы.
– Чш-ш.
Из-за моей мамы, которая я уверена, стоит у двери в кухню и подслушивает, приходится говорить шепотом. Об этом и Куприянову известно.
– Откуда ты знаешь, что я собиралась на концерт идти?
– Слышал, как ты ныла кому-то по телефону, что тебя мама не отпускает. Вот, решил придти на помощь, а тут ты, да еще и с кулаками. Нормально общаться совсем не умеешь, как и разговаривать?
– Отвали.
– М-да, вопрос снимается. Так что, идем?
– С тобой?
Стою и ушам своим не верю. Что мне с ним на одном концерте делать?
– Ну, видимо твоим друзьям у родителей доверия нет, раз не отпустили с ними, почему так обстоят дела я и спрашивать не буду, зная тебя. А вот со мной, отпустят.
– У меня хорошие друзья, в отличии от некоторых.
Че вот брови свои вверх задирает? Стоит себе, красуется и выеживается. Вот, рукав рубашки отодвинул и на часы посмотрел. Блестящие, дорогие, наверное. Пальцем в циферблат ткнул и вопросительно на меня смотрит.
– Если не успеем, это будет не моя вина.
Что делать? Идти в его компании совсем не хочется, как и упускать возможность. А что, если…точно…с ним уйду из дома, а там…правильно, так и сделаю.
– Не выйдет.
– Че?
Глазки свои прикрыл, пальцами переносицу сжал, тяжко вздохнул и выдохнул.
– Я говорю, что у тебя не выйдет сбежать от меня во время концерта. Либо ты идешь со мной и ведешь себя хорошо, либо я иду один. Нет желания стоять и отчитываться перед твоими предками.
– А?
Разинув рот от такой наглости и напористости, стою, молча и взираю на Куприянова. Диктатор, блин.
– Вот и отлично. Беги переодевайся, умывайся и волосы причесать не забудь. Да, никаких юбок коротких, не хочу отвлекаться, на разборки с неадекватными парнями, которые будут к тебе приставать.
– Ко мне? К страшной и жалкой?
– Фу, Еремина, не передергивай.
В шоке разворачиваюсь и шагаю в ванную умываться. Видимо, пережитые переживания не дают в полной мере радоваться тому, что я все-таки попаду на выступление любимой группы. В чудеса тоже не верю. Но знаю заранее, что вечер без приключений не останется. Может отказаться и не ходить никуда?
– Женька, судьбу испытываешь, твои встречи с Куприяновым не заканчиваются хорошо. Подумай!
Но отражение молчит. Эх, была не была, кони рвут удела.
Глава 6. Темнота не лучший друг
– Еремина, тормозни здесь и подожди меня минут пять, я скоро. Никуда не уходи и ни с кем не разговаривай, я за тобой слежу.
И знак этот дурацкий пальцами «глаза в глаза».
– Вали куда собрался.
Смеясь, махнула ему рукой, но все веселое настроение пропало, когда увидела "куда" Мишка направился. «Мечты сбываются и не сбываются. Любовь приходит к нам порой не та-а-а-….» Почему-то именно эта песня пришла на ум, когда я увидела Куприянова в объятиях симпатичной девчонки с длинными фиолетовыми волосам. И вспомнила я не Юрия Антонова, любимого исполнителя моей бабушки, (слушая его, бабуля попутно приучает меня к нормальным песням), а исполнение этого же шлягера в мультике о трех богатырях и морском царе. Вспомнила и такая тоска вселенская на меня напала, что одновременно плакать и ругаться захотелось. До этого момента все было прекрасно и я, продолжала радоваться жизни, но, как говорится, счастье вечным не бывает. Да, я попала на концерт, подпевала и «подкрикивала» любимые песни, танцевала в полторы свои ноги и половину Куприяновской, тот по доброте душевной разрешил опереться на его нижнюю конечность, и ни о чем плохом не думала. Даже Куприянов, не смотря на свое идиотское условие «либо остаешься здесь со мной в фанзоне, либо уходишь к друзьям, но я делаю полный отчет о твоем плохом поведении родителям», вел себя сносно. Ненормальный, какая ему разница, где я нахожусь? Единственное логическое объяснение его такого поведения – это свойственная ему одному извращенная вредность. Подумав немного, я решила, что ближе к сцене куда лучше, чем ближе к выходу, а с друзьями я разберусь завтра. Что поделать, ради такого шанса быть ближе к звездам и Куприянова потерпеть можно.
Да, еще радость, это мой наряд и Мишкино молчание. Видимо, оценил он его по достоинству, так как промолчал и ничего не прокомментировал, что мне показалось странным, учитывая его недавние наставления. На самом деле, я очень тщательно готовилась к выходу, уж больно задели слова о моей внешности невзрачной и не подходящей, мягко говоря. И так захотелось быть самой красивой, что я рискнула и накрасилась, самую малость, но эффект получился впечатляющим. Мама присвистнула увидев меня, вышла в коридор следом и прошептала «класс!» Н-да! Оделась я в черную широкую юбку, сиреневую водолазку с белым узором на плече и серое пальто, а рваные джинсы и кожаную куртку с толстовкой, в которые собиралась наряжаться до этого, решила оставить на следующий раз. Пойду в любимой одежке без компании Куприянова.
Сегодняшний же мой конвоир довез нас до клуба на такси, ссылаясь на мою ногу и его нежелание тащиться со мной на автобусе. Вел он себя вполне нормально, если не брать в расчет его постоянное нытье на счет моей беспечности и невнимания. Видите ли я, слишком много смотрю по сторонам и не слушаю его пламенные речи о том, как должна вести себя девушка на рок-концерте. Ха! Три раза ха-ха-ха! Зануда да и только. Шаг влево, шаг вправо и прыжки рассматривались, как попытка смотаться. Придурок.
Эм, вот еще один минус совместного выхода с Мишкой. Если бы не знала, каково наше с Куприяновым отношение друг к другу, подумала, что идем на свидание. Видела отражение совместное в витринах магазинов, загляденье! Красивая мы парочка, однако. Бред, конечно, но мысль эта не отпускает, наоборот, она вгрызается в подкорки головного мозга и точит-точит «классно смотритесь». Меня не отпускает эта мысль, а Мишку не отпускает девчонка с сияющей, как и у него самого улыбкой.
Стою. Жду. Ни с кем не разговариваю. Ассоциация с верной собачкой, велели сидеть на месте и дожидаться своего хозяина, вот и исполняю команду. Абсурд.
Вон, снова обнялись, рассмеялись, вот Мишка телефон свой достал и они, сделали пару совместных снимков. Распрощались, не забыв обняться, и разошлись в разные стороны. А Куприянов не идет, а прыгает от счастья. Клоун.
– О, Еремина, пошли скорее, тебя домой отвезу.
Сказал будто только вспомнил обо мне.
– Спасибо, но нет. Я в твоем обществе почти три часа, а для моей психики это передоз. Еще рано и я одна доеду, на автобусе. Пока, Куприянов.
Махнула рукой и…и… Ого! Все краски счастья слетели с рожи Куприяновской. Неужели обиделся на замечание мое?
– Я такси вызвал, машина ждет и я обещал твоим родителям, что привезу их дочку домой. Пошли.
Лапку мою хвать и вниз по лестнице, а я молча следом иду, прихрамывая. Че не так на этот раз? Машина была на месте. Молча всю дорогу доехали до моего подъезда, молча Мишка расплатился с водителем, пожертвовав довольно крупную сумму денег. Злится, что далеко живу или чем другим не доволен? Фу, капризный. Швырнув в меня молнией из сердитых очей, вышел следом. Такси уехало, а Мишка остался.
– Зачем машину отпустил?
– У меня дела здесь, недалеко.
– А-а, понятно.
Понятно, какие у него дела, да и телефончик вон, ожил и Мишка улыбаться начал. Понятно.
Хотела просто развернуться и уйти, но вежливость не позволила. Как-никак, а поблагодарить Куприянова надо.
– Миш, спасибо тебе. Если бы не ты, меня бы не отпустили.
Бы. Бы. Бы. Бесит. Да, если бы не он, я бы на здоровой ноге и с друзьями веселилась.
– Если честно, то я пришел не по доброте душевной, а из-за твоей ноги. Это в какой-то степени моя вина, что ты поранилась. Вот и все.
В какой-то степени? Это действительно было «ВСЁ!» Это означало, что я сама по себе ему совершенно не интересна, что он испытывает гребаное чувство вины и жалость, и что провести со мной вечер для него обязанность. Твою ж за ногу, какое унижение. Сцепив за спиной кулаки, чтобы не поддаваться гневу и обиде, улыбаюсь из последних сил, хочу попробовать оставить последнее слово за собой.
– Вот и прекрасно, а то я уж грешным делом подумала, что нравлюсь тебе. Но, после твоих слов у меня словно камень с души свалился. А так, все норм, Куприянов. До встречи в школе.
Разворачиваюсь под молчание и иду к подъезду, вытаскиваю ключ, открываю дверь и захожу. Вместе со мной заходит Мишка. Точнее не совсем заходит, он остановился и держит дверь.
– С чего ты взяла, что нравишься мне?
Ай, чего бы ему не провалиться к своей девчонке, с которой обнимался? Зачем идет за мной и задает эти вопросы? Злость и обида в комплекте с ревностью и мне не дают молча уйти.
– Ну, а как же иначе? Придти ко мне домой, познакомиться с моими родителями, идти вместе на концерт и не испугаться, что твои друзья и знакомые увидят нас весте. Еще немного и я подумаю, что ты бегаешь за мной.
В подъезде тускло лампочка светит, жаль, не могу по достоинству оценить выражение Мишкиного лица. Одно понимаю четко, каким бы Мишка не был, все равно он красивый. Даже злой. Даже с прищуренными глазами и нахмуренными бровями. Шаг и я отступаю. Второй шаг и оступаюсь. Запнулась за ступеньку и села на нее, а Мишка надо мной завис с протянутой рукой помощи.
– Ты же понимаешь, что я сейчас могу подумать?
Понимаю, думаешь, что вот и настал тот момент, когда я оказалась у твоих ног. Не на ту напал, Куприянов.
– Одно я поняла точно, все это ты затеял, чтобы выиграть. Это всего лишь ступенька, Миш, и я случайно споткнулась, а не упала перед тобой на колени.
Игнорируя его руку, встаю, опираясь на стенку. Нога ноет, домой хочу, на глазах слезы, а в душе плохо, плохо, плохо! Иду к лифту, жду, вхожу в открытые двери и поворачиваюсь лицом к Мишке. Вот он, стоит и смотрит. Следующий мой вопрос сорвался с губ непроизвольно, о чем я тут же пожалела.
– Че?
Мишка в двери и кнопку моего этажа нажимает. Злой, как черт и глаз с меня не сводит. Нервирует, честное слово.
– Не чекай.
– Да пошел ты! Че тебе от меня надо? Чего привязался ко мне?
– Я?! А не ты ли первая начала со своими детскими выходками? Скажи, зачем ты спрятала вещи всех пацанов в моей спортивной сумке?
– Да, если бы ты при всех не сказал, что я очередная бегающая за тобой дурочка, я бы и не подумала ничего подобного делать.
– А видео? Ты извратила все, что было на само деле. Это мой друг и у него проблемы. Да, он плакал, ему было плохо и я просто обнял его, чтобы поддержать, но ты увидела в этом черте что и шантажом заставила петь. Да еще и условия поставила идиотские.
Другу было плохо? Совесть у меня оказывается есть, но я с ней позже дома пообщаюсь, у меня серьезный разговор назрел. Либо мы сейчас все с Мишкой выясним, либо у нас этот дурдом и дальше продолжится.
– Как хорошо, что ты вспомнил об условиях. Если бы не одно из них, моя нога бы не пострадала. "Будешь меня веселить на пробежках!" Ха! Совсем рехнулся? А дальше так, вообще, отпад. Ты сам до всего додумался или с психически больными советовался, "как правильно вынести мозг нормальному человеку?" "Пройтись в воскресенье по магазинам. Вместе!" Куприянов, мы не должны быть вместе, тем более в магазинах! Чекнулся?
– На себя посмотри…
– Че?!
– Сколько можно повторять не че…
"Не че" там он хотел сказать я так и не услышала. Темно. Как только потух свет и лифт остановился, до меня дошло, что мы стоим и орем друг на друга. Точнее, стояли и орали. А теперь, в полной тишине и беспросветной тьме, отчетливо слышно, как сбилось наше дыхание. Видимо, не на шутку разошлись, раз не заметили ничего. Вспомнила, как мама упоминала вчера, что соседка на лифт жаловалась и хотели вызвать мастера. Н-да, мастер так и не дошел до нас. Везуха!
– Так и знала, что ничем хорошим этот вечер не закончится.
– Какое совпадение. Я такой исход тоже прдчувствовал.
Ар-р-р, достал. Тыканье кнопок ничем не помогло. На стук и крики о помощи никто не откликнулся. На сотовых, почему-то связь пропала. Это судьба! Злой рок и расплата за пренебрежение интуицией. Так повезти только мне может и только в компании с Куприяновым. Нет, почему это во мне проблема? Она в Мишке! Придя к такому выводу, тихо сползла по стенке на пол и присела в уголке. Бог даст, кто-нибудь вспомнит о нас и поможет. А Куприянов не сдается, все стучит в двери и причитает помочь. Понимаю, мне тоже совсем не хочется оставаться наедине с ним в таком маленьком и замкнутом пространстве.
– Жень, попробуй свой телефон проверить.
– У меня батарейка еще в такси села. Если ты не забыл, я снимала выступление своих кумиров.
– Как же, тут забудешь. Всю ногу мне оттоптала, пока прыгала. Ты где?
– Здесь.
Вот пакость, а.
– Судя по голосу, снова к ногам моим упала.
– Да пошел ты.
Нет настроения с ним пререкаться и спорить. На смену злости пришли усталость и разочарование. По фиг, пусть что хочет, то и думает. С завтрашнего дня я с ним и здороваться перестану.
– Куда я могу уйти из закрытого лифта?
А мог бы значит, то ушел? Вот, опять обидно.
– Еремина, ты что, на полу сидишь?
Легкое дуновение ветерка известило о том, что Мишка руками размахивает и меня ищет. Еще немного и по голове заедет.
– Че размахался, здесь я.
Тот на корточки присел и ручище свои мне плечи положил.
– Ты как. Нормально?
Издевается? А, понимаю, снова заботушка на него свалилась. Конечно, я же до родителей пока не добралась.
– Не переживай, твоей вины нет в том, что лифт сломался. Это все она.
– Кто?
– Девочка с куклой.
– Кто-кто?
А дальше фантазия моя разыгралась на полную. Я нашла выход своей грусти, а Мишка, судя по тому, как все ближе и ближе ко мне придвигался, не был в восторге от моей истории о девочке-привидении. Значит, я была на верном пути. Счастье мое вернулось.
– Так вот и бродит она у нас в доме. А по ночам, то тут, то там слышится ее гневный голос.
«Отдайте мне ее, отдайте!» Не успокоенная душа девочки потерявшей куклу, постоянно напоминает о себе, особенно в темноте.
– Еще историю расскажи, пожалуйста, я почти заснул.
– Что?
Я, тут, понимаете ли, страх и ужас на него навожу, а он дрыхнуть собрался. Решила от страха прижался к плечу моему, а он вообразил что на подушку привалился. Ткнула Мишку пальцем в бок, но тот лишь расхохотался.
– Эй, я щекотки боюсь.
– Да? Ты! Че?!
Хэй, парниша, зрят ты мне такие сведения выдал. Не жалея врага тянусь ручками к Мишкиным бокам под курткой, а тот от меня уползает. Я ему и сделать ничего не успела, а он заливается.
– Еремина, не вздумай, я…я…не отвечаю за себя, если…стой говорю…ай…Женька…черт, я кусаться буду…хватит…
И вот под «ай», «ох» и «хрю-хрю», сама не заметила, как мы оказались на полу.
– Попался?
– И ты попалась. Теперь моя очередь.
Руки мои перехватил и прижал к себе. Сглотнув, осознала, что лежу на Мишкиной груди.
Снова. Но на этот раз в темноте. Неуверенность вернулась. Как так, почему я не могу спокойно на него реагировать? Вкусно пахнет. Чуть дыша ловлю его запах и запоминаю. Хочу вспоминать, когда останусь одна.
– Жень…
– Кхм…отпусти.
Тяну руки, а он пальцы наши переплел. Дурак. Зачем он это делает? А я что буду делать, если вернется то чувство, которое накрыло меня волной, когда я Мишку первый раз увидела? Нет, спасибочки, я почти исцелилась и нет желания у меня пускать слюну при каждом взгляде на Кцуприянова, мне и сегодняшних воспоминаний надолго хватит. А зачем он это делает я так и не узнала. Резко включился свет, ослепляя нас и двери открылись. Проморгавшись, я смотрю на родителей лежа на Мишке, а Мишка, закатив глаза снизу вверх смотрит на мастера. Явился таки, халтурщик!
