Текст книги "Умереть, чтобы жить (СИ)"

Автор книги: Аида Остин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 4. У каждого своя судьба.

   Двухэтажное обшарпанное здание, окруженное с трех сторон редкими деревьями и старыми больничными постройками, со стороны выглядело тускло и заброшено. Иногда из него выходили люди в белых халатах,  в основном это были женщины средних лет или молодые медсестры, выбегали на крыльцо, чтобы забежать за угол больницы и покурить, пока их не станут искать и раздавать кучу распоряжений на счет больных и уборки в самых запущенных помещениях госпиталя. Весь его вид навевал о бедности и запущенности, еще он ассоциировался с печалью и обездоленностью.  В то время, как в других районах той области, где он был построен стояли новые или отремонтированные больницы это, вниманием обделяли и чиновники и местные жители, стараясь при возможности ездить в соседний областной центр, мотивируя свой выбор улучшенным оборудованием и более квалифицированными специалистами.

Из-за постоянного сокращения штата, в больнице осталось чуть больше двадцати работников, но каждый из них здесь проработал почти всю свою жизнь и мог с легкостью заменить любого другого специалиста. Заведующим был шестидесятипятилетний мужчина по фамилии Хмарин. Он пришел сюда  работать по направлению сразу после окончания института и так и остался. Уважение сотрудников, было заслуженным, а хирургом он был одним из самых лучших, в округе. В свои шестьдесят пять, Хмарин оперировал лучше, чем в тридцать или сорок. Руководил он практически женским коллективом за исключением двух санитаров и водителя скорой, на которой больше ездили за продуктами для больных или отвозили кровь на анализ в медицинский центр за тридцать восемь километров по главной дороге и это, в хорошую погоду, а когда шел дождь, приходилось добираться вокруг прибавляя еще десять километров.

На улице шел мелкий дождь и пасмурное небо скрывало и без того серый от тумана день.

В прокуренном кабинете второго этажа, Аркадий Иванович, сидел в кожаном черном кресле и смотрел в окно. Он не думал о погоде, его заботило будущее больницы, которую уже в пятый или десятый раз собирались закрывать из-за больших расходов на электричество и теплоснабжение. На прошлой неделе приезжал юрист и привез извещения о сокращении сотрудников до количества пятнадцати человек, оставляя главных специалистов и пять медсестер, включая водителя. Утром, на обязательной пятиминутке, было решено сократить трех женщин пред пенсионного возраста и двух молоденьких, только устроившихся медсестер. Их возмущения и обида были понятны, но Аркадий Иванович, сделал свой выбор и менять ничего не хотел.

Настенные часы пробили пять вечера и можно было собираться домой, но доктор, давно почти переехал в свой рабочий кабинет. Его жена и две дочери уехали жить в большой город, еще в конце девяностых, связывая свой переезд с безработицей и трудной жизнью без нормальных дорог. Аркадий Иванович посмотрел на стену, где висели подаренные ему в конце семидесятых часы, в знак уважения и признательности, как ответственному работнику и лучшему хирургу года. Сам председатель обкома приехал поздравить его и пожать руку, расхваливая больницу и обещая оказать любую посильную помощь, что может понадобиться. Жаль, но все его слова были сплошной болтовней на публику и ничего из обещанного он не выполнил. Во времена перестройки и вслед за ней другими тяжелыми годами для простых работников, не имеющих нужных и влиятельных знакомств, открытая на благо сельских жителей в отдаленной местности больница приходила в упадок, разрушаясь и разваливаясь на глазах. Аркадий Иванович, сильно переживал поэтому и в последнее время, его серьезно стало беспокоить сердце. Он не говорил об этом никому, но продолжать дальше оперировать и подвергать пациентов опасности он не мог. Сегодня Хмарин признал, что не справляется из-за здоровья и твердо решил оставить, как свой пост заведующего, так и должность хирурга.

Доктор затушил в переполненной пепельнице окурок и с грустной улыбкой выбросил в мусорное ведро почти полную пачку сигарет, когда в дверь постучали.

–Войдите.

В открытую дверь вбежала запыхавшаяся медсестра и с волнением затараторила.

–Аркадий Иванович, срочно. Там женщину привезли, рожает. Ей плохо и она часто теряет сознание. Идемте.

Харин торопливо вышел из-за стола и поспешил за сестрой.

–Местная?

–Что вы. Городская, и, судя по машине и одежде, очень состоятельная. Они с подругой ехали и заблудились, а у нее схватки начались, вот они и свернули наугад, а попали к нам. Ой, я раньше столько крови, никогда не видела.

–Васса Игнатьевна знает?

–В том то и дело, что ее нет, но Василич за ней уже уехал. Я его прямиком к ней отправила, как только увидела в чем дело.

–Хорошо.

Разговор был по дороге в операционную, куда отвезли прибывшую женщину. В коридоре, стояла высокая и очень красивая женщина лет тридцати и нервно сжимала в дрожащих руках платок. Увидев Аркадия Ивановича, она бросилась ему на встречу.

–Вы доктор? Понимаете, там моя подруга, у нее схватки начались, когда мы ехали, а потом ей стало плохо. Помогите ей, пожалуйста. Она мне как сестра.

–Не волнуйтесь, ждите здесь.

Не показывая вида, что нервничает и с нетерпением ждет прихода акушерки, Хмарин прошел к раковине и стал мыть руки.

–Как она?

В комнату вошла старшая медсестра. Она почти половину жизни проработала бок обок с хирургом и ассистировала ему на всех операциях. Вместе они, в свое время спасли ни одну жизнь. Глядя на нее, доктор гордился тем, что не испугался раньше и не оставил свой пост бросая людей живших далеко от остального мира.

–Пока держится, но надо торопиться, иначе можем потерять и ее и ребенка. Я жду вас в операционной.

–Иду.

Аркадий Иванович прошел за своим халатом. Стоявшая девушка помогла одеться и протянула ему стерильные перчатки.

–Я буду встречать Вассу Игнатьевну.

–Спасибо.

Кивнув ей, Аркадий Иванович прошел в блок, где на столе лежала женщина и она была без сознания.

–Здесь все куда хуже, чем мы предполагали. Сильная потеря крови и ослабленный организм.

–Приступаем.

***

Спустя долгие пять часов, Аркадий Иванович и его коллеги, вышли в больничный коридор и поздравили друг друга.

–Вы просто сотворили чудо. Вы спасли и ребенка и его мать. Поздравляю вас.

–Спасибо, Васса Игнатьевна, но какой ценой.

–Ей не повезло, у нее больше не будет своих детей, но зато она будет жить и воспитывать сына. Правда, Полина Михайловна?

–Правда. Аркадий Игнатьевич, вы видели, с каким восторгом она глядела на мальчишку? О такой матери можно только мечтать.

–Видел.

Хмарин улыбнулся, вспоминая момент первого знакомства матери и ребенка. Еще, он был несказанно рад, что его больное сердце выдержало и дало возможность помочь двум людям.

–Жаль, что не все такие, как она.

–Точно. Васса Игнатьевна, наша ночная роженица, та, что с улицы, она отказывается забирать своего. Говорит, что он все равно не выживет, а если выживет, то будет больным или инвалидом. Такой ей не нужен. Утром накатала отказную и слушать никого не захотела. Что делать будем?

–Что хотеть от таких, как она? Вы же видели ее раньше. То избитая поступала, вся в синяках и пробитой головой, заявления писала на хахалей своих, то водкой паленой травилась. Я, вообще, удивляюсь, как ребенка выносила. Откажется, отправим в дом малютки. Что еще мы сделаем?

На этой грустной теме, все трое разошлись по своим кабинетам, каждый думая о чем-то своем.

На другой день, к Аркадию Игнатьевичу прибежала сменившая ночную сиделку медсестричка и сообщила, что малыш поступившей вчера женщины, умер. В полупустом больничном здании, был слышен вой страдающей и горюющей молодой матери, а в коридоре, был слышен тихий шепот пришедших на работу сотрудников. Все, как один говорили, что нет в жизни справедливости и в семье, где так долго ждали появления на свет малыша, случилось такое горе.

А там, где нет и скорее всего не будет ни тепла, ни ласки, вынужден жить и расти ребенок, который с малолетства будет предоставлен самому себе.

Да, жизнь не всегда бывает справедлива.

В то же утро, у Хмарина был приступ острой боли в области сердца, он ускорил решение доктора уйти с занимаемой им должности и покинуть госпиталь.

***

Через три дня, Аркадий Иванович, поднял со стола свою серую шляпу и вышел за дверь, в последний раз закрывая кабинет своим ключом. Он решил оставить практику и перебраться в город, где среди толпы прохожих, можно затеряться, и в потоке времени суматошного дня, ненадолго забыть о переживаниях. По крайней мере, попытаться.

Он ехал туда, где он не будет ответственен за чужие жизни. Да, Аркадий Игнатьевич снял с себя медицинскую ответственность перед оставшимся малочисленным населением района, которому он посвятил всю свою жизнь.

Выходя из больницы и прощаясь с коллегами, он видел, как за несостоятельной матерью, согласившейся после длительных уговоров забрать своего сына, приехала черная обшарпанная семерка и из нее вышел высокий не бритый мужчина. Он, что-то сказал женщине, ничем не показывая свою радость при виде младенца в ее руках и развернувшись, пошел к водительской двери. Женщина, махнула на него рукой и сама, открыв заднюю дверь, села в машину.

Хмарину заранее было жаль, выжившего не смотря на прогнозы врачей младенца.

Покачав головой, Аркадий Иванович зашагал к старенькой буханке, на которой много лет ездил по делам и на вызовы.

–Ну что, Васильич, едем?

Глава 5. Жизнь балует не каждого.

   На окраине поселка и, не в самом лучшем из районов, в старой двухэтажке еще хрущевской постройки, было слышно, как из открытого и заляпанного грязными разводами окна, пьяный мужик, горланит тюремную песню.

Здешние соседи не очень отличались от него самого и замечаний по поводу нарушения покоя жильцов не возникало.

Стычки, конечно, были, но в основном по вечерам, выходным и праздникам, когда к этому самому соседу присоединялись его дружки-алкоголики. Бывало дело заканчивалось разборками и вызовом полицейских, а со временем из-за плохой дороги, ни скорая, ни участковый, прибыть вовремя не могли. Такие случаи заканчивались по-разному, случалось, что на не осторожное словцо в ответ был не рассчитавший силу удар, в итоге забрызганные кровью стены и истерические крики таких же пьяных баб. Как правило, заканчивалось это похоронами, больницей или мировой, с тем же количеством выпитого, что и на кануне. Работы давно не было, все кто хотел давно покинули некогда огромный поселок, оставшиеся перебивались, кто как мог.

Не многие мужчины и женщины работали на частном свалке в тридцати километрах от дома и зарабатывали буквально копейки, которых едва хватало на хлеб и молоко, но и те деньги они умудрялись потратить на паленую водку и дешевый табак.

Кто был помоложе, ездили в большой город, работая там в охране или в местных забегаловках на дороге, а у кого была профессия временно из-за прописки устраивался на нормальную работу со средним окладом. В том числе была Валентина, которая проживала с сыном и сожителем в старом двухкомнатной квартире, которая досталась ей от умершего несколько месяцев назад мужа. Он погиб, когда ехал домой пьяный и врезался в столб. Немного погоревав над ним, Валентина привела в дом своего хорошего знакомого, а именно лучшего друга мужа. Сегодня у женщины был выходной и она, воспользовалась тем, что сын спит, а сожитель пьяный и требует принести водки, три часа назад вышла из дома и до сих пор не вернулась.

В городе, где устроилась фасовщицей в пекарню, она познакомилась с молодым и красивым водителем, который хорошенько к ней присмотрелся и предложил иногда встречаться, при этом он никогда не приезжал с пустыми руками, поэтому сладости и наличные всегда у Валентины водились. Виталлий со вчерашнего вечера пил и не просыхал, а утром позвонил Николай и заявил, что выехал к ней. Валентина искала причину для того, чтобы выйти из дома, но ее ей подсказал сам Виталик, когда потребовал сходить и принести ему водки, что продавали на другом конце села. Женщина присмотрелась к нему и подсчитала, что скоро дружок должен свалиться спасть, наобещав вернуться тотчас, она снарядилась и убежала.

И, только выйдя за порог квартиры, вспомнила, что нужно проверить ребенка, которого оставляла с пьяным отчимом. Она прошла к комнате, заглянула в щелку за занавеску, где в кроватке спал ее сын и, махнув рукой, убежала. Для нее важнее была встреча с Николаем, а не безопасность маленького Савелия.

Когда ждущий ее Виталик успел выспаться и найти заныканый им же самим одеколон, Валентины все еще не было.

–Валентина! Валька, иди сюда, кому говорю. Я тебя, когда просил принести выпить? Ах ты, баба проклятая, ничего не делаешь вовремя.

Пьяный от выпитого одеколона, мужик, в грязной одежде и мокрых штанах, шатаясь, шел к выходу, опираясь на стенку. В зале никого не было, а около комнаты, которую от зала отделяла старая и застиранная занавеска, Виталий, не видя и плохо соображая, навалился на нее рукой и матерясь повалился на пол, где упал рядом со старой и изломанными в нескольких местах прутьями детской кроваткой.

–Твою мать, баба, убить меня вздумала?

Спотыкаясь и падая, пьяный и разъяренный мужчина, кричал во весь голос, ругая всех женщин на свете. Когда он, на свои крики не дождался ни реакции ни внимания, то со всей силы поднял и отбросил в сторону кроватку с годовалым малышом.

–Оставила на меня свое отродье. Дура.

Пошатываясь и матерясь, Виталий направился к выходу из квартиры, не замечая детского плача.

Только, когда он вышел на улицу, открылась дверь соседней квартиры, куда совсем недавно дети переселили свою престарелую мать. Как и многие, они между собой делили квадратные метры родителей, совсем не думая о родившей их и воспитавшей женщине.

Зинаида Павловна давно перестала оплакивать свои тяжело прожитые годы и смирилась с требованиями детей и внуков. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт – подпишись на страничку в VK. Она редко выходила на улицу, не общалась с соседями, а родственники приходили в конце каждого месяца, когда она получала пенсию. Ее крошечную пенсию делили на троих, оставляя ей кучу обещаний помочь и тысячу рублей на хлеб. И, если бы не добрые женщины из социальной службы, Зинаида Павловна не протянула долго в полуголодных условиях и почти развалившейся однушке.

Женщина, ступая больными ногами по стертым временем половицам, пошла на плач малыша. Охая и плача, она вытащила мальчик из ворота упавших со стола пеленок и рубах и кряхтя, подняла на руки, крепко прижав к себе.

На лбу Савелия виднелась синяя шишка, он вздрагивал и всхлипывал охрипшим голоском, но прижимался к уже знакомой груди женщины.

–Чшш, не плач, не надо, мой милый. Вот вырастишь ты большим и сильным и никто тебя не сможет обидеть. Пойдем, пойдем, со мной.

Зинаида Павловна вошла на кухню, где смочила оставшимися каплями одеколона уголок полотенца и прижала его к синяку. Вытащила из хлебницы кусок белого хлеба и протянула мальчишке. Савелий жадно впивался в свежий мякиш почти беззубыми деснами и от удовольствия забылся.

–Вот и славно, вот и хорошо.

Женщина и сама бы не смогла ответить, кого она успокаивает больше: себя или ребенка.

Вернувшись в зал, они устроились на диване и тихо сидели до прихода Валентины.

–О, здрасьте.

С порога заявила раскрасневшаяся и довольная Валентина.

–А вы, чего у меня делаете, а? А Виталик где? Виталик?

Валентина не подошла к сыну, она отправилась на кухню, продолжая звать Виталика.

–Чего случилось то? Ууу, откуда такая шишка?

–Он упал, а Виталий часа два, как ушел. Валечка, зачем ты оставляешь с пьяным сыночка? Вдруг, что случится?

Валентина подбоченилась и втянула в легкие побольше воздуха.

–Эй, нечего меня тут попрекать. Я работаю, за ребенком ухаживаю. Он у меня не болел ни разу с рождения, не то что у других. А ну, отдайте его мне и идите к себе домой. Будут меня тут всякие поучать еще.

Валентина подлетела к сидевшей на диване женщине и вырвала у нее из рук спящего сына, отчего малыш тут же проснулся и заплакал.

–Ну, чего орать так? Мать родную скоро узнавать перестанешь, если будут всякие приходить и баловать на ручках. Давай пойдем в кроватку, а мне поесть надо.

Она не обращала внимания на вздыхающую за ее спиной женщину, на плачущего в кроватке сына, а прошла на кухню и громко стала ругать за неаккуратность Виталия.

***

–Мам, я в школу.

–Давай это, учись хорошо, сын.

За несколько лет Валентина сильно постарела, а от частых пьянок, обрюзгла. Виталлий умер, когда Савелию было два года и на его место пришел Николай. В начале Валентна была примерной женой и хозяйкой, но, из-за разницы в возрасте, скоро стала выглядеть на много старше любимого Коли и он начал стесняться выходить с ней вместе. Она видела, что происходит, но он был первый мужчиной, которого ей хотелось удержать. Она часто то устраивала ему сцены ревности, то закатывала скандалы с угрозой самоубийства, то обещала сделать все, что угодно, только бы он не ушел. Но ничего не помогло. В итоге, Николай нашел себе другую и моложе, но продолжал иногда заглядывать к своей бывшей женщине. В новой семье у него родилась дочь и его посещения пригородного поселка почти прекратились. Так, один или два раза год, но и в этих случаях, Валентина была счастлива, как никогда.

На этот раз его не было уже очень давно и она совсем отчаялась, продолжая пить все чаще и чаще.

Савелию исполнилось тринадцать и он ходил в седьмой класс в оставшуюся девятилетку, куда ездили на школьном автобусе в соседний поселок. Из-за малого количества учеников, школу в их поселке давно закрыли не оставив и начальных классов.

Савелий вышел из квартиры и постучал в дверь бабы Зины. В коридоре послышалось шорканье старых тапочек и тихих голос старушки.

–Сейчас, иду, мой хороший.

Зинаида Павловна открыла дверь и протянула завернутые в кулек и платок горячие блинчики.

–Не надо было.

–Да ладно тебе, мать то наверно ничего не делала. Бери давай и ступай, а то опоздаешь.

–Спасибо, бабуль.

Савелий открыл старенький рюкзак и положил в него пакет, обнял бабушку и поцеловал ее в морщинистую щеку.

–До вечера, бабуля.

–Ступай с Богом.

Зинаида Павловна вышла на площадку и перекрестила сбегающего вниз своего любимого, пусть и не родного, но ставшего самым дорогим, внука.

У нее самой было трое детей и у каждого по двое или трое своих, но ни один из них не был ей так близок как этот мальчик. Она жила рядом с ним и видела все, что он пережил за свои тринадцать лет. Нет, не должны дети расти в таких условиях, постоянно подвергаясь опасности от ближних.

–Спаси и сохрани.

Глава 6. Удары и подарки судьбы.

   Мальчик бежал в сторону остановки, где его и еще нескольких детей школьного возраста ждал автобус. Школу в их поселке закрыли три года назад и ребятам, предстояло ездить учиться в соседний поселок, в тридцати километрах от дома. За это время они привыкли к ранним поездкам и смирились с условиями, но такое положение дел не всем нравилось. Кто-то переехал и из оставшихся детей, в некогда огромном поселке, осталось около двадцати человек. Пятеро были из начальных классов, восемь из старших, а остальные учились в среднем звене, как и Савелий. Надо сказать, что друзей у мальчика было немного и не потому, что он не нравился ребятам, а потому, что ему не всегда удавалось выйти с ними поиграть. Савелий рос обычным ребенком, каким было сложно оставаться с такой матерью, как его. Частые пьянки, скандалы, мать, что в последнее время не церемонилась и поднимала на мальчика руку, если была зла, еще и обвиняла во всем сына, сваливая свои беды на Савелия. Мальчик, молча, сносил ее побои и обвинения, из-за чего сам начал верить в то, что она говорит и старался реже попадаться ей на глаза, чтобы не злить.

Сегодня она была почти добра с ним и даже пожелала хорошо учиться. Савелий не бежал, а летел к автобусу, радуясь удачно начатому дню.

–Привет, Савка, пойдешь сегодня со мной за гаражи?

В автобусе, к Савелию подсел парень из девятого. Они не общались раньше, но Сава видел, как по-дружески себя ведет в компании Игорь и его приятели и сам хотел бы с ними дружить. Для него пацаны из старших классов выглядели взрослыми и серьезными, но навязываться к ним в друзья он стеснялся. Ходили слухи, что Игорь общается с беспризорниками и мелкими воришками, но сам он ни разу не замечал за ним ничего плохого.

–Зачем?

Внимание к нему взрослого старшеклассника сильно взволновало мальчишку и он весь приосанился и с серьезным видом продолжал разговор.

–Есть разговор.

–Что разговор?

–Если придешь, то узнаешь. С тобой хотят поговорить серьезные ребята. Надумаешь, подгребай после шестого урока.

Сказал Игорь и пересел на свое место, вынул из кармана куртки наушники и включил музыку, покачивая головой в такт мелодии, он набрал сообщение, а получив ответ широко улыбнулся. Как раз в этот момент обернулся Савелий и Игорь ему подмигнул, показывая большой палец поднятый вверх.

В течении всего дня, мальчик не мог дождаться, когда закончатся уроки. Его на столько распирало любопытство, что он не раздумывал больше, а побежал к назначенному месту. Стоило ему свернуть за угол, он попал под прицел нескольких пар глаз, среди которых знал лишь Игоря и его двух друзей, остальных Савелий видел впервые в жизни.

–З-здорово, всем.

–И тебе не хворать. Так ты и есть Савелий?

Из группы вышел вперед парень лет двадцати и остановился возле Савелия. Одет он был в серый спортивный костюм и черную кожаную куртку с капюшоном, а на голове кепка с коротким козырьком. Савелий смотрел на его доброжелательную улыбку, но отвлекала стальная бабочка в левой руке парня, которой тот беспрестанно играл.

–Да, меня так зовут.

–А меня все зовут Счастливчиком.

–Что ты хотел от меня. Знай, я не буду нарушать закон.

Савелию потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, о чем пойдет речь и он, уже сильно пожалел, что пришел сюда. Своим заявлением он рассмешил всех и, когда прекратился смех, мальчик попятился назад, только сбежать у него не вышло.

–Значит так, пацан, мне нужен такой милый мальчик, как ты и я предлагаю тебе работу. Получать будешь прилично, хватит на вкусняшки или другую ерунду, которую ты себе выберешь. Соглашайся.

Савелий стоял напуганный и окруженный со всех сторон. Игорь, что позвал его сюда, топтался на месте и не поднимал глаз, нервно теребя лямки своего рюкзака. Возможно, что он пожалел о том, что втянул Савелия в их дела.

–А что ты мне сделаешь, если я откажусь?

Савелию не по годам рано пришлось познавать жизнь и он знал, что выбор не всегда бывает в его пользу, но он все-таки есть.

–Ничего. Найду другого, кто согласится и будет лопать шоколад, а ты вернешься домой грызть хлебные корки недельной давности. Выбирай.

Для мальчика действительно это был трудный выбор и большой соблазн, а еще возможность угодить матери и получить ее внимание. Если у Савелия будут деньги, то она не будет так переживать и ругаться, а он сможет ей помочь вернуться к нормальной жизни. Савелий помнил, как она плакала и жаловалась, что утратила свою красоту из-за невозможности ухаживать за собой и купить красивую одежду. Вдруг, у него получится ей помочь?

–Сколько ты мне дашь денег?

Раздался удивленный свист и Счастливчик похлопал Савелия по плечу.

–Вот, это уже разговор двух взрослых людей.

Он полез в карман куртки и вытащил купюру в одну тысячу рублей.

–Держи, это тебе на вкусняшки. Если не передумаешь, то на днях встретимся и поговорим. Хорошо?

Савелий взял деньги, но соглашаться не спешил. Ему очень хотелось иметь свои собственные деньги, но он понимал, что они не могут быть честными. Но можно было поставить свои условия и посмотреть, что из этого выйдет. Ведь, если сам Счастливчик позвал его на серьезный разговор, значит, Савелий им нужен.

–Я возьму деньги и буду помогать тебе. Только у меня условие.

–У-у, как интересно. Диктуй.

Все вокруг примолкли и, пряча улыбки, стали слушать мальчишку.

–Я примерно представляю, чем вы занимаетесь. Должен сказать, что не могу согласиться на убийство и воровство.

Савелий старался выглядеть, как можно взрослее, для этого он и голос понизил, но переходный возраст пока не наступил и со стороны, выглядело весело и забавно.

–Уважаю твой деловой подход и принимаю условия. Я не убийца, поверь мне.

–И не вор?

–Скажем так, я не краду, а беру то, что лежит отдельно от хозяев.

–Понятно. Тогда, что от меня требуется?

–Ты сначала реши согласен или нет, а потом поговорим. Все, пока.

Счастливчик махнул рукой и ушел, а следом за ним потянулись его ребятки. Кто-то похлопал Савку по плечу, кто-то ухмыльнулся и назвал дураком, что тот не хочет к ним присоединиться.

Когда Савелий остался один, он жадно смотрел на купюру и думал, что же ему купить на такие огромные, для мальчишки, деньги.

Не раздумывая долго, Савка рванул в магазин. До отправки автобуса было всего полчаса и он мог опоздать, а значит не успеть купить продукты и не обрадовать мать. Сегодня он потратит немного, так, чтобы было не заметно, а остальное докупит завтра.

Когда мальчик запрыгнул в отъезжавший автобус, его старенький рюкзачок заметно наполнился, а в кармане осталась ровно половина от той суммы, что была.

–Я вижу ты нашел применение своим денежкам?

Игорь развалился на соседнем сиденье ухмыляясь и глядел на Савелия.

–Нашел. Но пока не согласился.

–Понятно. Ничего, денек подумаешь и согласишься.

Слишком уж загадочной была у парня улыбка, когда он натянул на глаза вязаную шапку и прислонился к окну.

–Толкнешь меня, когда подъедем.

–Угу.

Савелий придвинул к себе рюкзак и стал смотреть на дорогу, представляя, как обрадуется мать, когда он отдаст ей ее любимые шоколадные конфеты. Виталик всегда приносил их и мама улыбалась и хвалила его, вот и Савелия она похвалит. Возможно, обнимет и прижмет к себе или просто нормально с ним поговорит. Савелий и не помнил, когда она последний раз его обнимала, кажется, такого не было вообще, но, где-то в памяти были воспоминания о теплых руках и тихая песенка перед сном. Или он придумал их? Без разницы, сегодняшний вечер будет другим. В это верил Савелий, когда открывал дверь в квартиру.

–Мам, мам, я дома.

Савелий снял кроссовки и прошел на кухню. От вида пустых бутылок на столе и дымящихся окурков, все его веселое настроение пропало. В глазах противно защипало, дыхание перехватило, осталось до сегодняшнего дня неведомое чувство злости и оно, быстро поглощало, разрушая хорошие мысли в голове тринадцатилетнего ребенка.

Савелий стоял в дверном проеме и тяжело дышал. Как не старался, но не смог сдержать слез. Он часто моргал и вытирал их рукавом куртки, но они не переставали течь из прищуренных глаз, разделяя длинные ресницы на густые кисточки.

–Эй, ты чего ноешь?

Савелий вздрогнул и подпрыгнул, от раздавшегося над ухом грубого мужского голоса.

–Дядя Коля?

–Ага, вот, в гости к вам приехал. Мы, с матерью твоей посидели немного тут. Она спит сейчас, не шуми.

Мужчина погрозил кулаком. Савелий вытер мокрые щеки и постарался успокоиться, но получалось плохо. Этот дядька, Савелий не любил, когда тот приезжал к ним. После его отъезда мать уходила в очередной запой и постоянно ревела, совершенно забывая о сыне.

–Зачем ты приехал к нам?

Мальчик почти прокричал надрывным голосом, не задумываясь о спящей в соседней комнате матери.

–Ну-ну, не шуми. Мать твоя спит, говорю же. Иди погуляй лучше на улице, щенок.

Виталик схватил мальчишку за воротник и поволок к двери. Савелий знал, что не сможет бороться со взрослым мужиком, но он был так разозлен на него, на мать, которая принимает чужого мужа, на неудавшийся сюрприз, поэтому Савка стал размахивать руками, стараясь попасть по Николаю.

–Ты, отпусти меня, проваливай из нашего дома к своей жене и дочке и не приходи к нам больше, слышишь? Ненавижу тебя. Из-за тебя мама постоянно пьет и плачет, вали от нас, ненавижу, ненавижу.

–Заткнись, гаденыш.

Мужчина подтащил Савелия к двери и попытался ее открыть, но парнишка беспрестанно махал руками и мешал ему.

–Сам уходи от нас, сволочь, пьянь, вали в свой город и не приезжай сюда больше.

–Ах ты, щенок, ты как со взрослыми разговариваешь? Я научу тебя, как уважать людей, покажу тебе, научу уму разуму.

–Пусти, пусти, гад.

Николай выдернул кожаный ремень, поддерживающий штаны большого размера, поудобнее перехватил его и стал с силой бить им Савелия. Он не выбирал куда бить, без разбора наносил один удар за другим, не обращая внимания на крики мальчика.

–На, получи, я научу тебя, как правильно говорить со взрослыми. Совсем распустился. Ничего, теперь знать будешь, где твое настоящее место. Вот тебе, вот.

Савелий был напуган, но и зол, из-за чего не сразу почувствовал, что пальцы его и лицо, по которым прошелся ремень, обожгло и они потеряли свою чувствительность. Из губы текла кровь, сам он давно лежал на полу, скрючившись в маленький комок и хрипел, ругая пьяного мужика. Удар, удар, еще один удар и, сквозь боль и шум в ушах он расслышал голос матери, которая о чем-то кричала.

–Ма-ма.

Савелий открыл глаза и посмотрел на нее. Она стояла, шатаясь и кричала на Николая, а тот махал руками и указывал на Савелия. Ничего из их слов он не разобрал, только хотел встать, но ноги не слушались. Отдышавшись и опираясь на стенку, Савелий поднялся с пола и умоляюще посмотрел на мать.

–Мама, прогони его, пожалуйста. Не нужен он тебе.

Слезы покатились из его глаз, горло противно сжалось и не пропускало воздух, сжигая последний кислород в ноющих легких.

Мать отвернулась от Николая и посмотрела на сына. Ее брови сошлись над пьяными и одичавшими глазами, когда она замахнулась и ударила Савелия рукой по голове.

–Чего удумал. Мало того, что из-за тебя вся моя жизнь пошла под откос, так еще и указывать мне начал. Зачем только взяла тебя из больницы, лучше бы сдох ты там и не маялась я сейчас. Всю жизнь с тобой, как привязанная сижу, навязался ты на мою шею, паразит.

Каждое слово сопровождалось ударом по голове или спине мальчика, она не смотрела, куда бьет и не хотела, молотила по нему выплевывая со слюной обидные слова и заливалась пьяными слезами.

К огромному удивлению мужчины, его поразила жестокость, с которой женщина избивала ребенка. Даже он, никогда не любивший Савку, пожалел его и попытался оттащить Валентину в сторону.

–Хватит, убьешь еще ненароком, посадят. Прекрати, кому говорю.

Николай утащил пьяную женщину в комнату и толкнул на кровать.

–Проспись, алкоголичка, а я домой поеду. Думал примешь меня с радостью, встречу отметим как следует, а тут вон тебе какой прием. Спасибо, больше не жди меня и забудь.

–Куда ты? Стой. Не отпущу.

Валя скатилась с кровати и поползла за ним по полу, вцепилась в штанину, обняла ногу и запричитала в полный голос.