Текст книги "Весь мир - чулан"

Автор книги: Аглая Дюрсо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– А-а-а! Это генератор! – со знанием дела сказал ученый Механюк.

– Это опасно? – заволновался отважный путешественник.

– Это чтобы светить, мигать и урчать! – успокоил Механюк и побежал вслед за ним в Темноту.

– Может, без маяка обойдемся, веслом? – спросил запыхавшийся Кладовкин: он ведь тащил весла, сундучок и разматывал леску!

Механюк кивнул и установил следующее весло. Пойманный лучик осветил новый кусок дороги, и Топ радостно закричал:

– Вот маяк! – А потом добавил: – Ой!

Маяк под неверным лучиком от весла съежился, отступил в Темноту, перестал урчать и совсем выключил мигалки. Без окошек-мигалок маяк оказался черным и сильно смахивал на кусочек Темноты.

– Он поменял конфигурацию и дислокацию, – прошептал Механюк.

Прищепка от страха щелкнула челюстью, а Топ Дорожкин, хоть и был прославленным путешественником и привык к диковинам, отвернулся от маяка и с изумлением уставился на Механюка:

– Чего-чего?!! Что с ним случилось?

– Генератор, наверное, сломался, – со знанием дела встрял Кладовкин.

Он только-только подоспел к друзьям и в изнеможении грохнул свой сундук-телефон на землю.

– Да прием! Прием! – не скрывая раздражения, сказал он в сундук. – Что?.. Да, свет помогает!.. Что?.. Нет, не бойся… Нет, не возвращаемся еще… Нет, не поздно еще…

– Кладовкин, – позвал Механюк друга, – я побежал, а то Дорожкин без света останется! – Он подхватил оставшиеся весла и устремился в Темноту за первопроходцем.

А бедный Кладовкин оперся спиной на воткнутое весло и крикнул вслед Механюку:

– Я, наверное, здесь телефонный пункт устрою! А то оборудование очень тяжелое!

Никто ему из Темноты не ответил. Только маяк кивнул. Кладовкин протер глаза и опять присмотрелся – привидится же такая глупость! Маяк не кивал. Он мигал и урчал.

– Не сломался, значит, генератор, – удовлетворенно сказал Кладовкин.

В следующий момент Кладовкину показалось, будто маяк осторожно, как тень, приблизился к нему, свет в окошках стал каким-то немного тревожным. Но Кладовкину даже не пришло в голову испугаться: ведь ему было некогда, его ждали друзья в Кромешной Темноте!

– Ну, я пошел, – зачем-то сообщил он маяку.

Маяк мигнул и придвинулся. Кладовкин обошел его, еще раз посмотрел на громоздкий телефон и побежал налегке за друзьями.

– Прием! Прием! – пищала Канючка.

Маяк, как тень, склонился над сундучком с Канючки– ным голосом и зашипел.

– Прием! Прием! – продолжала кричать Канючка в яйцо-телефон.

А телефон молчал. Канючка сиротливо жалась к лампе на самом краешке столешницы, а позади нее стояла Непроглядная Молчаливая Темнота. Эта Темнота проглотила уже и часовой домик Механюка, и ее прекрасное жилище за дверцами из резного стекла, и даже милый розовый шатер! Этот шатер серой глыбой выступал из Темноты и пугал Канючку еще больше!

– Спасите-помогите!!! – отчаянно закричала она в яйцо.

Но яйцо молчало!

Какой же несчастной и одинокой почувствовала себя Канючка! С ней не хотело разговаривать даже блестящее яйцо! А ведь она провела в нем лучшие минуты, спускаясь из своего домика и поднимаясь обратно!

– Ну уж нет! Просто так ты меня не погубишь! – крикнула Канючка разжиревшей и закрывшей весь ее привычный мир Темноте.

Она погрозила кулачком и кинулась в жилище Кладовкина, сшибая по пути коня-качалку и колючки из сундучка.

По очереди Канючка выставила на столешницу скульптуры – балерину, курящего старичка, мальчика с трубой, собачку и пастушка. Потом выкарабкалась из ящика Кладовкина, придирчиво обошла всех, протерла от пыли и спросила:

– Кто из вас боится Темноты?

Никто не ответил Канючке. Балерина бесстрашно стояла на одной ноге. Старик благодушно посасывал свою трубку, мальчик решительно дул в трубу. Взъерошенная собачка была готова растерзать любого. Правда, пастушок как-то слишком нерешительно жался к своему фарфоровому барашку. Зато у барашка был боевой и очень рогатый вид.

– Значит, никто не боится! – удовлетворенно кивнула Канючка. – Что ж, будете меня защищать, пока Топ, Кладовкин и Механюк не вернутся! – И она уселась в кругу своих защитников. – А я пока вам расскажу, как благодаря мне победили Страшилку, а скоро благодаря мне победят Темноту.

Защитники Канючки почтительно молчали, ожидая рассказа…

* * *

– Да не в жизнь бы я не потащился в эту Темноту, если бы не капризы Канючки, – шептал Кладовкин, пробираясь на ощупь сквозь руины старых леек, перелезая через гриф сломанной гитары и путаясь в оборванных струнах – дзы-ынь! Дзынь!

Он огляделся: где же его друзья? Ага! Вон засветилось весло – значит, Механюк недалеко!

– Кладовкин, ты Топа видишь? – раздался голос Механюка.

– Нет! – ответил Кладовкин, стараясь вырваться из цепких объятий струны. – Я только маяк вижу, он мне подмигивает!

– Топ, ты где?! – завопил Механюк, поворачивая весло в другую сторону и освещая дорогу, по которой убежал во тьму первооткрыватель.

– Я в самом сердце Темноты! – раздался радостный голос Дорожкина. Вторило ему радостное пощелкивание Прищепки.

– Эти первооткрыватели неисправимы, – вздохнул Кладовкин, – им даже Темнота нравится, лишь бы что– нибудь новенькое!

Темнота действительно нравилась неустрашимому путешественнику. И она нравилась ему не только потому, что была новенькой. Она нравилась ему, потому что была мягкой и пушистой на ощупь. Он стоял в непроглядном мраке и гладил меховой бок Темноты.

– Гони ее прочь! – посоветовал далекому другу Кладовкин.

– Прочь, – с сожалением сказал Топ Дорожкин. Темнота слегка заколыхалась, но светлее не стала.

– Что она ответила? – прокричал из клубка струн Кладовкин.

– Сказала, что ей здесь нравится. – Топ еще раз погладил мягкий бочок Темноты. – Сам попробуй с ней поговорить!

– Прочь! – прокричал с достаточно безопасного расстояния Кладовкин.

– Может, надо на нее напасть? – предположил Механюк.

Топ успокаивающе погладил Темноту, а Кладовкин поежился: ну как он мог напасть, когда он был безоружен и когда на него и так напала струна?

– По-моему, она хочет, чтобы мы ей что-нибудь подарили, – попытался понять Темноту Кладовкин. Сам бы он точно пошел на уступки, если бы ему подарили какое-ни– будь миленькое сокровище.

– А по-моему, она вредничает! – заключил Механюк. – И я ее сейчас прогоню светом.

Он направил лучик от весла в самое сердце Темноты. Но лучик был такой слабенький, а Темнота такая здоровая… Темнота проглотила лучик, даже не поняв, что это подарок– И поэтому не подвинулась!

– Она такая большая! – прокричал друзьям Топ. – Ей нужен большой подарок!

– Точно! – закричал Механюк. – Конечно же! Ей надо много света!

– Надо срочно связаться с Канючкой! Пусть Канючка сильнее светит! Мы подарим Темноте много света!

Кладовкин и Механюк со всех ног бросились к сундучку-телефону. Путь им освещали весло и мерцающие огоньки маяка.

– Прием! Прием! – закричал в сундучок Кладовкин.

– Ну чего кричишь? Что надо? – раздался недовольный голосок Канючки.

– Канючка, милая, подкрути фитиль сильнее, нам нужно больше света!

Там, вдалеке, мерцающий огонек лампы стал чуть-чуть ярче. А здесь, вокруг друзей, царила бархатная Непроглядная Темнота.

– Надо лампу наверх поднять! – завопил в сундучок Механюк.

А в ответ прозвучал голосок Канючки, обращенный неведомо к кому:

– Вот видите? Всё я. Всё я!

А потом она сказала в свое яйцо:

– Я сейчас скину лампу на прыгалку, а кого-нибудь из своих друзей скину на другую чашку!

– Не-е-ет! – завопил в сундучок Механюк. – Не бросай лампу!!!

– Каких друзей?! – чуя недоброе, завопил в сундучок Кладовкин.

– Говорите по очереди! – приказал им сундучок Канючкиным голосом.

– Канючка, лампа должна висеть наверху, как солнце, а не прыгать, как мяч! – сказал в сундучок Механюк.

– Там, на крыше мира, есть крючок. Я об него головой стукнулся, когда на прыгалке подпрыгнул. На него надо поднять лампу! – сказал Кладовкин.

– Ну уж нет! – возмутилась Канючка. – Мне не пойдет шишка на голове. Придумайте что-нибудь поумнее!

Кладовкин только развел руками.

Механюк вышел вперед и сказал в сундучок:

– Найди леску, которая тянется к подъемнику, ну, на котором мы тебя домой поднимаем. Привяжи к крючку что-нибудь тяжелое. Скинь это тяжелое на прыгалку и прыгни на другую тарелку!

– Угу! – радостно согласилась Канючка. – Ну, кто из вас струсит и не пойдет со мной в Темноту? – спросила она армию своих новых друзей.

Никто не струсил. Все промолчали.

Канючка показала им… нет, не язык. Язык она показывала только старым, проверенным друзьям, а сейчас, когда Темнота обступила ее со всех сторон, потерять новых друзей из-за плохих манер было бы очень некстати. Канючка показала своим новым друзьям большой палец: «Молодцы, ребята!» И принялась, пыхтя и отдуваясь, по очереди перетаскивать их поближе к леске, которая осталась от ее прекрасного яйца, которое неожиданно превратилось из лифта в телефон.

– Канючка, с тобой всё в порядке? – через пять минут спросили у сундучка Механюк и Кладовкин.

– Уф, не всё, а все! Все в порядке! – ответила Канючка и придирчиво оглядела своих друзей. – Ты! – указала она на фарфоровую собачку.

Та промолчала, даже не помахав хвостиком.

– Ну ладно, тогда ты, – и Канючка указала на курящего старичка.

Старичок был пластмассовым. Ему все было нипочем.

Канючка привязала старичка к леске и потянула за собой к краю столешницы. Наверху застрекотала катушка: это разматывалась леска.

– Оп! – крикнула Канючка и кинула старичка на тарелку прыгалки.

– Ух! – сказал старичок, стукнувшись о медное дно.

– Р-раз-два-три! – крикнула Канючка, разбежалась и… затормозила у самого края столешницы! – Неужели кто-нибудь из вас желает моей гибели?! – грозно спросила она у своих защитников, столпившихся там, где когда-то лежала леска с крючком.

Конечно, никто из них не желал своей грозной повелительнице такой печальной участи. Каждый был готов безмолвно погибнуть за нее.

Канючка выбрала пастушка с барашком. Дотащила их до края, приговаривая: «Ну что вы оба упираетесь, как бараны?» – и легонько подтолкнула.

– Дзынь-нь-нь-нь! – зазвенел барашек рогами о тарелку.

Старичок, попыхивая трубочкой, пронесся наверх и вернулся вниз, не забыв по дороге зацепить леску за крючок.

– Ух! – опять сказал старичок, приземлившись на свою тарелочку.

– Ульк! – это уже Пастушок с барашком, потревоженные старичком, подпрыгнули легонечко и приземлились на столешницу у ног Канючки. Только рог у барашка слегка откололся.

– Все готово! Я их спасла! – гордо сказала она своей поредевшей армии.

Все тактично промолчали. И действительно: к лучшему ничего не изменилось! Вокруг по-прежнему было темно! И Канючка завопила в яйцо:

– Бою-у-усь!

– Некогда, Канючка! – сурово сказал сундучку Механюк. – Сделай сначала дело, а потом бойся!

– Что делать, чтобы не бояться? – спросила Канючка яйцо.

– Привяжи лампу к леске! – ответило яйцо.

– Я не смогу! – ужаснулась Канючка.

– Ну тогда сиди и бойся! – сказало неумолимое яйцо голосом Механюка.

– Нет-нет-нет!!! – заверещал сундучок голосом Канючки так пронзительно, что друзья отпрянули.

Канючка судорожно вытянула старичка за леску, отвязала его и привязала лампу за ручку. И огляделась. Опять светлее не стало!

– Начинать бояться? – спросила она у яйца.

– Нет, начинать становиться смелой-пресмелой, – ответило яйцо. – Полезай на катушку и крути ее, пока лампа не поднимется высоко-высоко.

Канючка кивнула.

У Ты пойдешь со мной, – прошептала она балерине – Ты поймешь меня, если я струшу.

Балерина ничего не сказала, только ногой упиралась, когда Канючка волокла ее к длинной-предлинной палке, на которой сидела катушка.

– Да не будь ты девчонкой! – упрекнула Канючка балерину.

Балерина смутилась и помогла Канючке: по ее вытянутой ноге Канючка добралась до катушки и ухватилась за ручку.

– Р-раз!

Катушка со скрипом повернулась.

– Р-раз!

Леска натянулась.

– Р-раз!

Катушка еще раз повернулась, лампа повисла в воздухе и осветила всю столешницу.

– Гип-гип-ура! – закричала Канючка, прыгнула на ручку и начала выстукивать на ней каблучками польку.

– Раз-раз-раз-раз!

Катушка весело закрутилась, лампа начала всходить над «всем миром», освещая его радостным светом, оттесняя Темноту все дальше в угол!

– Как бы я хотел взять тебя с собой! – печально сказал Топ Дорожкин пушистой Темноте, когда маленькое солнце масляной лампы заставило Темноту сгорбиться и попятиться в дальний угол.

– Как бы я хотел взять тебя с собой, – прошептал Кладовкин маяку. Ему было ясно, что Темнота почти побеждена, а значит, битва закончена, а значит, пора домой, а значит, надо подумать о трофеях-сокровищах.

– Бумс! – Лампа стукнулась о крючок на крыше мира. И осветила мир до самых дальних уголков.

– Доброе утро, товарищи!!! – заорала что есть сил радостная Канючка. – Я победила Темноту!

– Ку-ку, – ответила ей кукушка Механюка, потому что она привыкла откликаться на слово «товарищи».

– Доброе утро! – донеслось до нее из яйца: это ее приветствовал изобретательный, умный друг Механюк.

– О-о-о! – раздался вдруг стон Дорожкина.

– И-и-и-и! – раздался вдруг визг Кладовкина.

Свет прогнал Темноту, и все мелочи жизни стали заметными. Топ Дорожкин увидел, что мягкий и пушистый бок – это вовсе не ласковый бочок Темноты! Это был огромный зверь, лохматый и страшный. У него не было ни головы, ни нижних лап!

Бесстрашный первооткрыватель кинулся прочь от страшного мохнатого зверя, но зверь разлегся вокруг своими крыльями, и Топ запутался в его мехе, высоком, как тростник.

– Цыпа-цыпа-цыпа… – дрожащим голосом Топ попытался приручить огромного страшного зверя. – Как же тебя зовут? – продолжал он, не сводя со зверя глаз. – А! Помню! Ты называешься «шуба»! Только не ешь меня!!!

Топ Дорожкин был слишком маленьким, и мир, который он все время открывал, тоже был маленьким. И Топу Дорожкину было совсем невдомек, что никто его не съест. Потому что у зверя не было головы. Потому что это был не зверь, а старая мамина шуба из синтетического леопарда, который даже в лучшие годы не бегал по лесам и не охотился на всякую ерунду.

Топ высунулся из тростника мехового ворса и стал высматривать, куда же делась Темнота. И увидел, как последняя быстрая тень дорогой ему Темноты выскользнула из– под мехового зверя и метнулась в лаз.

Бедный Топ Дорожкин невероятным усилием вырвался из-под полы синтетической зверюги и кинулся к своим друзьям.

– Я не боюсь, я не боюсь, – причитал он по дороге, – это шуба! Просто шуба!

А в это время Кладовкин выяснил, что при свете взошедшей лампы маяк перестал походить на маяк! Он стал похож на зверя, черного, как кусочек спрятавшейся Темноты. Но самое ужасное в этой истории то, что зверь этот был настоящим и в маленьком чуланном мире, и в большом мире за пределами чулана. И этот зверь охотился на всякую мелочь, подстерегая ее в уголке и притворяясь милым маячком, мигающим нежными огоньками.

– Ой! – удивился Кладовкин. – Маяк ко мне сам бежит!

Маяк подбежал, подкинул Кладовкина одной лапой и поймал второй.

– Ой! – опешил Кладовкин, снова взлетая. – Опять, что ли, генератор сломался?

Но ответить себе Трезор Кладовкин ничего не успел. Он, как тряпочка, болтался в острых иголочках маяка, в тех иголочках, которые были чуть пониже сигнальных окошек.

– Да это не генератор, – изумился подоспевший Топ Дорожкин. – Это еще одна шуба! Но только очень злая!

А маяк-шуба подкинул Кладовкина еще выше. Кладовкин сделал такой кульбит, что, будь он в сознании, наверняка гордился бы собой всю оставшуюся жизнь. Но все шло к тому, что гордиться Кладов кину в любом случае осталось недолго: он молча свалился на спину шубе-маяку.

– Бац! – завопил Механюк. Раздумывать сейчас было некогда, поэтому ученый друг изо всех сил огрел маяк веслом.

– Ма-а-ау-у-у! – завыл маяк.

У него из меховой подкладки выросли острые кинжалы. Он ловко подцепил ими Механюка и отбросил его вместе с веслом и всеми его светлыми идеями. Механюк провалился в круглый зев старой гитары и печально загудел.

Топ Дорожкин в страхе озирался: один его друг недвижим и пленен шубой, другой пленен деревянным колодцем! А мир оказался таким страшным, когда стали видны детали! И таким злым, когда ушла Темнота!

Шуба тем временем подбиралась к Топу. Она кралась на мягких рукавах и шипела, как Страшилка в худшие времена.

Что оставалось делать Топу? Он закрыл глаза.

И к нему на мгновение вернулась спасительная Темнота. Темнота, которая заботливо прячет все страхи мира под своим покровом.

– Ма-а-ау! – заорала шуба.

Топ открыл глаза. Злобная шуба вертелась волчком!

Ну конечно же! Как мог Топ Дорожкин распрощаться с жизнью, не попрощавшись со своим верным другом Прищепкой?! А Прищепка и вовсе не собиралась расставаться со своим дорогим хозяином.

Она как стрела метнулась к заднему, пятому рукаву злобной шубы и вцепилась в него деревянными зубами!

– Ма-а-ау! – опять пронеслось над «всем миром».

– Слышите? – назидательно сказала своим безмолвным друзьям Канючка на освещенной столешнице. – Это побежденная Темнота так жалобно кричит.

Вой действительно был жалобным.

Шуба-маяк-зверь-или-кто-оно-там извивалось и подпрыгивало, стараясь стряхнуть деревянную колючку со своего хвоста. Кладовкин свалился с мохнатой спины, Топ Дорожкин оттащил его в безопасное место и кинулся к Прищепке. Потому что страшная шуба опрометью кинулась в угол, унося на своем пятом рукаве драгоценного друга путешественника.

Шуба уже наполовину скрылась в лазе, в который уже спряталась Темнота. Но в последний момент Топ ухватился за железный хвостик Прищепки и разжал ее челюсть.

– Щелк-щелк! – огрызнулась Прищепка на опустевший лаз.

Топ потоптался у лаза. Он мечтал еще хоть краем глаза увидеть полюбившуюся ему Темноту. Но боялся, что вместо бархатной Темноты из лаза появится злобная черная шубка с мигалками. Поэтому он круто развернулся и пошел прочь.

– Прищепка, след! – скомандовал Топ Дорожкин.

И они отправились вызволять Механюка из страшной пропасти. А потом, уже вместе с Механюком, они нашли безжизненное тельце дорогого Кладовкина.

Хоть вовсю сияла лампа, у Топа и Механюка потемнело в глазах.

Они стояли рядом со своим другом и не могли вымолвить ни слова: они боялись разрыдаться, а это было бы не по-геройски.

Но потом они разрыдались. Потому что они были не героями. Они были лучшими друзьями…

* * *

– Похоже, вы упустили Темноту и у нас не будет трофеев, – донесся до них знакомый голос.

Их горячо любимый друг Трезор Кладовкин сел и потер сначала огромную шишку на лбу, а потом здоровенный синяк на коленке.

Топ и Механюк от счастья хватали воздух ртами и повторяли:

– Кладовкин… Кладовкин… Кладовкин…

– Да ладно, не оправдывайтесь, – махнул рукой вернувшийся к жизни Трезор и огляделся: – Вижу, вы и маяк упустили!

Друзья переглянулись: ну конечно же! Кладовкин лишился чувств в самом начале и пропустил все интересное, захватывающее и ужасающее!

– Друг! Трезор! – кинулся обнимать Кладовкина Топ Дорожкин. – Да я тебе таких сокровищ принесу из странствий! Да я тебе всё что угодно! Такой ты дорогой мне друг!!!

– Эх, – махнул рукой Кладовкин, – вам только верь. Хотя бы весла соберите, а то вообще все добро разбазарите! – сказал он своим друзьям и поковылял вперед, потирая ссадины и что-то бурча про очередной испорченный костюмчик: – И где это я так в Темноте изорвался?!

– Кладовкин, да это же маяк! – не выдержал несправедливого бухтенья друга Механюк.

– Все-таки генератор не выдержал, да? Ну тогда и ладно, – примирительно сказал Кладовкин. – Зачем мне испорченный маяк?

– Да, совсем не нужен, – торопливо согласился Механюк, с опаской поглядывая в дальний угол с лазом.

– Давай помогу, – совсем уж добродушно сказал Кладовкин. И взял половину блестящих весел у Механюка.

– А я тебе помогу, – радостно вызвался Топ. И подхватил сундучок с рацией.

* * *

Когда друзья взобрались на родную столешницу, Страшилка-Певунья играла победный марш. А все друзья Канючки выстроились в шеренгу, встречая победителей.

Трезор Кладовкин с болью в сердце отметил, что новые друзья Канючки – это его старые соседи! Это к ним он возвращался вечерами и рассказывал про дневные события!

– Ура! У нас никогда не будет Темноты! – ликовала Канючка.

Ее поддерживали только безмолвные друзья.

А остальные – нет.

Из часового домика наверху вылезла сонная кукушка и сказала заплетающимся языком:

– Ку-ку…

Певунья уже пожелала спокойной ночи:

– Конец радиовещания…

И Прищепка задремала у ног Топа… Даже старичок, пастушок, балерина, трубач и собачка стали просительно поглядывать на Кладовкина: им уже не терпелось оказаться в родной темной сокровищнице и забыть всю дневную суету! А ночь все не наступала.

Друзья хотели спать. Но только они пытались разглядеть какой-нибудь сон, как у них перед глазами вставали ужасные картины. Картины мира, не укрытого Темнотой.

Канючка сначала веселилась. Потом хвасталась, потом стучала каблучками. А потом стала хлюпать носом и обижаться на всех подряд. Даже на лампу:

– Ну я же при свете спать не могу!!! Всхлипнула и замолчала.

– Тс-с-с! – сказал Механюк. – По-моему, нам что-то Темнота шепчет.

Все прислушались. А Кладовкин покосился на свое сокровище – масляную лампу, болтающуюся под крышей мира, – и хитренько сказал:

– Я понял, что нам Темнота говорит!

– Что? – потирая глаза, зевнула Канючка.

– Она говорит, что мы ей слишком щедрый подарок подарили, – вслушался в тишину, а потом «перевел» ее Кладовкин. – Темнота говорит, чтобы мы его забрали себе!

– Темнота, а Темнота! – закричал в даль Топ Дорожкин. – Предлагаю честное соглашение: днем мы тебе подарок дарим, а ночью ты нам его возвращаешь, ладно?

Все жители буфета прислушались.

– Только, это… ты, Темнота, давай приходи к нам по ночам. Чтобы мы спокойно могли поспать под твоим присмотром, – застенчиво попросила Канючка.

– Кажется, она согласна, – прошептал счастливый Кладовкин. И кинулся спускать свою дорогую лампу на столешницу.

– Кажется, она вернулась, – прошептал счастливый Топ Дорожкин. Он закрыл глаза и почувствовал, как Темнота гладит его своей мягкой пушистой рукой, закрывая от всех страшных подробностей мира.

– Спокойной ночи, Темнота! – прошептал Кладовкин, задувая лампу.

Глава 5

Как победить колдунью Осень-Плаксу

Никто не знает, где живет всю Зиму, Весну и Лето злая колдунья Осень-Плакса. Потому что Зимой, Весной и Летом о ней вообще никто не вспоминает. А потом уже поздно: она вылезает из своего логова, и прогнать ее некому – и Весна ушла, и Лето.

На самом деле колдунья Осень-Плакса живет в чулане. Зимой она дрыхнет в самом дальнем углу, за веником, Весной просыпается и смотрит в дырочку от сучка: как там Весна ее дочиста убранные деревья и газоны опять завешивает всякими бирюльками, модной в этом сезоне бижутерией. Летом она пробует варенья и соленья, которые сносят в чулан и расставляют ровными рядами на полках. Это армия колдуньи Осень-Плаксы. Когда все полки наполнятся стеклянными воинами с начинкой, пора начинать военный поход!

Ночью Осень вылетает в щели крыши и принимается на радостях отплясывать на верхушках деревьев и на ковре из травы. Утром верхушки становятся желтыми, а трава покрыта холодными бусинами.

Уставшая от ночных развлечений Осень хочет проскользнуть через щелку в крыше в свой родной чулан и там хоть немного отоспаться. Но за ночь на свежем воздухе она так вырастает и расправляется, что никак не может пролезть обратно в чулан, как ни старается. Она начинает стучать по крыше ветками, но кто же ей теперь, такой здоровой, может помочь? Тогда она начинает нервничать и злиться. А когда злятся колдуньи, ничего хорошего не жди. Она прыгает по деревьям и в ярости обрывает с них листья, она стучит ветками и пугает птиц в гнездах. Птицы тяжело вздыхают: «Ну эта беспокойная жительница чулана все равно не даст нам жизни. Надо сматываться». И улетают.

Эй, вы куда?! – возмущенно кричит Осень-Плакса.

Она ведь так рассчитывала на дятлов: они могли бы не пугаться, а продолбить побольше щелку в крыше.

И тогда колдунья Осень-Плакса принимается плакать. Ну совсем как Канючка. Только Канючка маленькая и от ее слез страдают ее близкие друзья: Механюк, Трезор Кладовкин и Топ Дорожкин. А от плача Осени-Плаксы страдают все без исключения. Даже резиновые сапоги. Даже табуретки, уж на что дубовые! Они промокают, стоя в углу за лопатами, и кряхтят: «Эх, опять ревматизм замучает!»

– Слышали? Табуретки скрипят! Значит, Осень пришла! – говорит наблюдательный Механюк.

– Не пришла, а вышла, – поправляет его Топ Дорожкин. – Чувствуешь, как она на крыше топает?

– Главное, чтобы Канючка не заметила, – опасливо поглядывая на стеклянную дверцу буфета, шепчет Кладовкин. – А то они на два голоса до Зимы рыдать будут.

И тут они слышат из-за приоткрытой дверцы… безутешные рыдания Канючки! Нет, это кошмар какой-то, что опять случилось?

– У меня дверца разбухла и не закрывается! – причитает Канючка, высовываясь в щелку. – Наверное, Осень пришла!

– Да что ты, Канючечка! – утешает ее Кладовкин. – Топ Дорожкин говорит, что она не пришла, а вышла, он сам видел!

– Ой-ёй-ёй! – причитает Канючка. – Беда-то какая! Зачем вы ее выпустили? Теперь мне точно будет страшно, холодно и простудно! Иди, Топ Дорожкин, поймай ее и спрячь за веник!

– Кхе-кхе, – растерянно сказал Топ. Такого поворота событий он никак не ожидал.

– Что ты говоришь, Канючка? Как можно Топа туда посылать? – возмутился Кладовкин.

– Тогда сам сходи! – не унималась капризная Канючка.

– Кхе-кхе, – аж поперхнулся Кладовкин.

– Милая Канючка, – терпеливо стал объяснять Механюк, – никак нельзя отправлять туда Топа и Кладовкина. Слышала, они сказали «кхе-кхе»? Они же простужены! А Осень их совсем заморозит!

– А-а-а! – прямо завыла Канючка не хуже Осени– ведьмы. – Да это же уже эпидемия. Мы все погибнем, и некому нас спасти!

– Есть кому! – бодро ответил Механюк, схватился за гирю и взмыл наверх, на крышу буфета, туда, где стоял его дом – часы с кукушкой.

Дело в том, что первой Осень зачуяла бабушка. Она одна из великанов верила в существование Осени, потому что ей приходилось часто читать своим внукам сказки. Это она кропотливо уставила все полки чулана банками с вареньями и соленьями, чтобы выдержать долгую осаду Осени, а также Зимы, которая тоже ведьма будь здоров и у которой характер тоже крутой, но она пока спит в погребе. А еще бабушка разложила на крыше буфета золотистые круглые луковицы и серебристые чесночины. Видимо, она все еще любила буфет, хоть и пользовалась теперь шкафом из ИКЕА, и она не хотела, чтобы буфет простудился мокрой Осенью или холодной Зимой. Ведь всем известно, что лук лучше всего помогает от простуды, а чеснок – от ведьм.

И вот теперь Механюк жил в самом здоровом климате. И решил здоровьем поделиться. Он походил по крыше буфета, перескакивая с одной луковицы на другую, и выбрал самую золотую и самую здоровую. Положил ее в шапку, туда же опустил самую. серебряную чесночину, надел шапку на голову и для надежности завязал тесемки.

Когда он спустился на столешницу к своим друзьям, они с уважением посмотрели на его раздутую голову. – У, какая у тебя голова большая стала, теперь ты точно придумаешь, как нас спасти! – с надеждой сказал, Кладовкин (Канючка все это время рыдала – видимо, Кладовкин мечтал спастись от нее).

Механюк развязал тесемки и достал луковицу. – У-у-у, – разочарованно протянула жестокая Канючка, – у него вместо головы луковица! Теперь мы точно погибнем этой Осенью!

– Ну по крайней мере, не от эпидемии, – друзья вытирали слезящиеся от чесночного и лукового духа глаза. – У нас в этом году вообще не будет Осени!

– Это как? – удивились друзья.

– А вот так: у нас будут петь птицы, у нас будет тепло, у нас будет светло и сухо! А это и есть Весна. Давай, Кладовкин!

Кладовкин понятливо кивнул и притащил из своего ящика очки и очередной клочок бумаги из священных прописей папы. На этот раз он разжег масляную лампу правилом «жи-ши». Лампа ярко засияла и сразу же разогрелась.

Канючка захлопала в ладоши.

– А теперь – птицы! Пусть вступают птицы! – капризно потребовала она, кружась вокруг луковицы.

Механюк с готовностью дернул за гирю от своих часов, из часов наверху с готовностью вылетела кукушка, открыла клюв и крикнула:

– К… кхе-ку! Кх-кх-кх.

Канючка перестала кружиться вокруг луковицы, замерла, нахмурилась и строго спросила Механюка:

– Это еще что такое? Разве так поют весенние птицы?!

– Видишь ли, Канючка, э-э-э, эта птица – всесезонная. Она поет на разные голоса.

Кукушка удивленно покосилась на Механюка, опять сказала «кхе-кхе» и оскорбленно удалилась за свои дверцы.

– Пойду проведаю ее, – пробормотал Механюк, нахмурив брови.

– Да! И скажи, что я хочу, чтоб она пела по-весеннему! – напутствовала его Канючка.

Механюк взвился на своей гире к часам. А кукушка даже не выглянула. Это было странно.

– Еще и обиделась, – фыркнула Канючка.

– Плохой знак, – переглянулись Кладовкин и Дорожкин.

Тут на фитиль лампы с шипением упала здоровая капля. Фитиль моментально почернел, огонек испугался, съежился и погас.

– А вот это – точно плохой знак, – пискнула Канючка, губы у нее задрожали.

– Ну какая ты суеверная! Просто капля дождя. Сейчас все поправим! – Кладовкин со всех ног побежал в свой ящик с сокровищами.

Ситуация была такой угрожающей, что он без обычного сожаления оторвал кусок священных прописей (правило «ча-ща»), схватил очки и кинулся на столешницу.

– Сейчас все уладим! – заявил Кладовкин с уверенными интонациями Механюка.

Но как он ни старался, поймать в очки лучик и зажечь бумажку не смог. Не было лучика, где его только не искали! Зато были капли, они стучали теперь вокруг друзей: кап-кап…

Канючка, Кладовкин и Топ Дорожкин прижались друг к другу и стали тихонько и испуганно смотреть вверх.

А там, наверху, Механюк разглядывал часовой механизм и горло своей кукушки. От плача колдуньи Осени пружинки и кукушка покрылись ржавчиной и вместо радостного «тик-так» и «ку-ку» кашляли, сипели и скрипели.

– Потерпите немного, – успокоил их Механюк, – я сейчас.

И кинулся вниз.

– У нас Весна кончилась: лампа погасла, и холодно, – пожаловались ему друзья.

– А масло еще не остыло? – поинтересовался Механюк.

Топ Дорожкин потрогал бок лампы: теплый!

Механюк открыл лампу, зачерпнул пригоршню теплого масла и крикнул:

– Потерпите немного, я сейчас!

Он опять шмыгнул наверх, стараясь не расплескать масло.

Друзья прижались к остывающей лампе и приготовились терпеть.

А Механюк влетел в часы и кинулся к кукушке:

– Выпей-ка тепленького, при простуде помогает!

Он протер маслом все пружинки и шестеренки, погладил кукушку по голове. А она радостно и звонко сказала: «Ку-ку!».

А друзья тем временем советовались.

– Если мы не можем поменять Осень на Весну, мы можем от Осени спрятаться! – сказал Топ Дорожкин. – Там, на неведомых дорожках, я видел средство для прятанья от Осени.