Текст книги "Весь мир - чулан"

Автор книги: Аглая Дюрсо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Annotation

В чулане живут симпатичные существа: рачительный кладоискатель Трезор Кладовкин, великий путешественник Топ Дорожкин, прекрасная Канючка Буфетная и умненький Механюк. Тесный мир чулана для них огромен, полон опасностей, населен драконами, великанами и страшилками, в нем есть священные книги, стеклянные горы, бездонные пропасти и бесценные сокровища. И что за беда, если великан окажется хозяйственной бабушкой, а сокровища – столовыми ложками, кнопками, пуговицами. Для Трезора, Топа, Канючки и Механюка все страхи и опасности – настоящие, как и подвиги, которые они совершают, осваивая этот огромный мир, изобретая его заново…

Аглая Дюрсо

Предисловие

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7. Первая ночь на чужбине, полная злоключений

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Аглая Дюрсо

Весь мир – чулан

Предисловие

Увы, но… даже невооруженным глазом видно, по какую сторону баррикад я нахожусь в затяжном конфликте отцов и детей. И это несмотря на то, что я еще неплохо держусь на ногах, а недавно посетила косметолога с целью радикального омоложения. Думаю, косметолог хотел при помощи ядов и химикалий содрать напластования озабоченности правилами хорошего тона и соответствия общепринятым понятиям. И докопаться до беспечной улыбки. И это ему почти удалось: последний раз я так выглядела, когда после девятого класса ездила в колхоз, а меня там побили девчонки на местной дискотеке, потому что я танцевала с их голубоглазым баскетболистом.

Увы, но… мои дети не знают, что такое «колхоз» и что такое «дискотека». Зато они, в отличие от меня, знают, что телефон нужен не для того, чтобы звонить, а для того, чтобы играть на нем музыку и выходить в Интернет. И это позволяет им свысока поглядывать за баррикады! Наверное, нам совсем не о чем было бы поговорить, если бы не моя озабоченность завтрашним днем. Из-за нее я не слышу ответов на свои вопросы и могу раз пять подряд спросить: «Ну и как прошел конкурс рисунков, то есть, проста, граффити?» Думаю, когда я совсем окопаюсь по эту сторону баррикад и впаду в маразм, наши разговоры приобретут бесконечно-заинтересованный характер.

Но не могу же я молчать несколько десятков лет, до того как наступит беспечное время старческого ничегоневедения? Мне же надо заполнить эту паузу взаимообогащающими разговорами и поучительными примерами! В конце концов, я владею вымирающими знаниями, как сделать из двух спичечных коробков и проволоки телефон и как заставить светиться лампочку, воткнутую в апельсин! И еще я владею утраченным искусством изготовления парохода из бумаги!

И пока меня было не слышно тем, кто воткнул в уши наушники от телефона, я это все записала. И зарисовала для наглядности. Потому что я хотела быть полезной и понятой по ту сторону баррикад.

А еще я, наверное, хотела создать другой мир для тех, кто благодаря мне попал в этот. И я решила содрать с имеющегося мира напластования общепринятых представлений. И поселила в этом мире существ, которые не знают правил хорошего тона, не знают, что «лошади кушают овес и сено, а Волга впадает в Каспийское море». Ну, короче, не знают того, чего не проверили лично. И смотрят на все незамыленным взглядом. И изобретают все заново: свет и темноту, колесо и корабль. И эти существа, которых я слепила из каких-то ненужных в привычном мире огрызков, из пыли, из наивности и неведения, стали приобретать объем и характеры, потому что изобрели страх, предательство, преданность, любовь, дружбу и даже богов.

Один безнадежно взрослый человек, окопавшийся в глубоких тылах «отцов», сказал: «Ну ничего себе, эти существа не знают, что такое вилка, но умеют делать рогатку!»

Ну уж извините: в конце концов, есть вечные ценности!

А этот человек вдруг говорит: «Это бесполезные ценности».

Я голову даю на отсечение, что у каждого по нашу сторону баррикад когда-то в карманах хранились каштаны, стеклянные шарики, пульки и пуговицы из перламутра. А теперь по нашу сторону баррикад запросто могут прочитать газету до последней страницы и даже не сделать из нее шапки от солнца! Да что там шапки – элементарного самолетика, чтобы запустить его из окна офиса!

Полезность и общепринятость – это стратегия стана отцов. И победа этой стратегии сомнительна. А самолетик из газеты – это хотя бы путь к перемирию.

Я лично больше не хочу отсиживаться за баррикадами. Я пока окопаюсь на нейтральной территории, у меня такая есть – это чулан, в котором я поселила вымирающие искусства и науки и сказочных существ. И пусть этот чулан маленький, но в нем помещается целый мир. Как в навороченном телефоне моих детей.

Аглая ДЮРСО

Пролог

На свете есть самое скучное место – чулан. В этот чулан большие взрослые люди сносят все самое ненужное: старый диван с вылезшей пружиной, весы, табуретки, зонтики, чайники, старую обувь и прочий хлам. То есть сначала это ненужное кажется им совершенно необходимым. Они мечтают о нем, когда у них его нет, рассказывают, как прекрасно заживут, когда у них будет это прекрасное. Находят это в магазине, привозят домой, страшно негодуют, если кто-нибудь сажает на это пятна или царапает. А потом взрослые привыкают к этому необходимому, им становится необходимым что-то другое, а это делается лишним и мешает на каждом шагу. И вот! Когда-то самые лучшие вещи взрослые начинают потихоньку вытеснять. Взрослые называют чулан «последний приют», потому что после чулана взрослым уже ничего не останется, как вынести весь хлам на свалку или сжечь на большом костре, где они сжигают старую листву или траву.

Так в «последнем приюте» поселился бабушкин буфет. Когда-то он ей очень нравился, но это было до появления первых священных книг, а значит, история не имеет письменных источников о той далекой и несомненно счастливой поре жизни буфета. Но хранится предание, что в те времена буфет был резной, у него были стеклянные дверцы наверху, а ниже – прекрасная столешница, ящики и еще две дверцы, надежные, как ворота. То есть почему «были»? И резьба, и причудливые стеклянные дверцы, и ящички – все осталось! Но бабушке привезли прекрасный шкаф из ИКЕА (об этом свидетельствует письменный документ из службы доставки), и стеклянные дверцы перестали казаться такими уж красивыми…

Еще в чулане пылятся старые часы с кукушкой. Они вполне себе тикают. А кукушка вполне себе кукует. Но папа сказал, что это не часы, а мещанство какое-то. И еще здесь, в чулане, живет огромный розовый абажур с оборками и подзорами. Но однажды папа узнал слово «пошлость». Папа узнал это слово от мамы, когда та впервые появилась на пороге. Но пострадала почему-то не мама, а абажур. Его сослали в темный чулан, где он от горя опустился, померк и оброс паутиной. Сапоги резиновые дырявые, машинка «Зингер» ножная – ну кому она нужна? Военный бинокль тоже никому не нужен – войны-то нет. Проигрыватель для виниловых пластинок – это прошлый век. А радиоприемник – это вообще! Практически доисторическая вещь. Его бабушка слушала, пока ей не подарили проигрыватель. Теперь радиоприемник сообщает новости банкам с вареньем и бутылкам с наливками, которые поблескивают боками с чуланных полок. Новости вместе с банками слушает спиннинг. Он практически новый, но папа купил его сгоряча – так ни разу не сходил на рыбалку. Теперь они обитают в «последнем приюте». Их заперли на ключ и оставили одних.

Так считает папа. А он практически никогда не ошибается. Ну, за редким исключением. И это как раз такой случай. Винить его, конечно, нельзя. Потому что он очень большой, а оттуда, с высоты его роста и познаний о мире, мало что видно интересного.

Если бы папа пригляделся, он обязательно заметил бы Механюка. Потому что Механюк обитает как раз на уровне глаз папы. Но папа бы не поверил своим глазам. Так что хватит о папе. О нем все и так уже написано в священных книгах, которые притаились в ящиках буфета.

Давайте о Механюке. Никто не знает, почему его так зовут. Может, потому что он всегда в кроличьей шапке. А может, потому что он выдумщик и изобретатель. Механюк живет в часах с кукушкой. А часы с кукушкой стоят на бабушкином буфете. Каждое утро Механюк вылетает на спине кукушки из специальной дверцы и орет:

– Доброе утро!

Пока кукушка не нырнет обратно, Механюк разглядывает «весь мир» сверху. «Весь мир» – это и есть «последний приют», только Механюк не знает этого грустного названия. Он, как и все остальные обитатели «всего мира», считает его современным и вечным. И если бы они узнали, что ждет их «весь мир» весной, они бы грохнулись в обморок. Ну некоторые – это точно!

Например, Канючка Буфетная. Она самая близкая соседка Механюка. Он после завтрака с кукушкой хватается за часовую гирю и спускается на столешницу, пролетает мимо окон Канючки и опять кричит:

– Какое прекрасное утро!

Но Канючка не верит. Она живет на буфетной полке за стеклянной резной дверцей. Канючка спит в хрустальной креманке. Канючка услаждает свой слух игрой на бокалах, скользя по их кромкам в бликах радужного света, льющегося сквозь резное стекло.

Но стоит ей открыть дверцу, как становится страшно! И никакой крик «Прекрасное утро!» не убедит ее в обратном. Ведь если ее переубедить, она перестанет плакать! А этого ей делать никак нельзя: она обожает, когда с ней все носятся, утешают ее и любят. А носиться, утешать и любить Канючку есть кому! Ведь она – единственная Канючка в этом буфете!

Ниже Канючки, прямо под буфетной столешницей, в выдвижном ящике живет Трезор Кладовкин. Это самое состоятельное существо во «всем мире». Потому что в выдвижном ящике хранятся несметные сокровища, предназначения которых никому не известны, отчего они становятся совершенно бесценными. Там хранится сундук с колючками (бабушка когда-то бросила в ящик коробочку с кнопками и забыла). Там несметное количество статуй – фарфоровая балерина, пластмассовая кошка, мальчик с трубой, старичок с трубкой, пастушок с барашком, собачка, пингвин и Венера Безрукая. Ключи, ситечко, ложки, бусы, медальон (в который Кладовкин вставил портрет Канючки). А также там хранятся три священные книги. Одна – про великана и усмиренного дракона (руководство по пользованию ножной машинкой «Зингер»), а вторая – про крошечных людей, которые виснут на веревках и крутятся на колесах (буклет «Посетите наш парк культуры и отдыха»). И еще есть самая интересная книжка, но прочитать ее никто не может: она написана на волшебном непонятном языке (это папины прописи, оставшиеся с тех времен, когда он еще был не таким безнадежно взрослым).

Кроме того, у Кладовкина есть собственный транспорт – это пресс-папье, украшенное сверху конем. Пресс-папье – вещь весомая. Оно очень тяжелое, потому что конь – каслинского литья. И чтобы загнать личный транспорт в гараж (а это старая хлебница, примостившаяся на столешнице), Кладовкин прямо выбивается из сил! Кладовкин очень, очень гордится своим добром и хотел бы похвастать им перед Канючкой.

А еще в «последнем приюте» живет Топ Дорожкин. У него нет ни домика, ни сокровищ. Потому что он – романтик и путешественник, он все время куда-то спешит и что-то открывает. У него, как у всякого путешественника, есть только спальный мешок – старый шерстяной носок. И еще у него есть верный дрессированный друг – бельевая прищепка, которую он водит на поводке. По ночам Прищепка чутко сторожит сон Топа Дорожкина, крепко держа в зубах его спальный мешок.

Качается Топ Дорожкин в своем спальном мешке над краем буфетной столешницы, только нос наружу торчит и любопытные глазки первооткрывателя посверкивают в темноте.

– Эх! Какой же огромный и прекрасный мир! – радостно вздыхает Топ.

Прищепка молча кивает: она не имеет права ответить хозяину, раскроешь пасть – и рухнет он вместе с походным носком в пропасть.

– Ну конечно, ты права, – продолжает Дорожкин, – прекрасный и немного страшный. И много в нем загадочного и необъяснимого.

И Дорожкин, и Прищепка прислушиваются.

Скрипят старые табуретки, гудит прохудившийся пионерский горн, вздыхает ветер в щелях, свистит во сне забитым носом Осень-Плакса, свернувшаяся до поры за веником, шелестит Темнота и шипит злобная Страшилка, притаившаяся под самым куполом «всего мира».

– Но ведь если бы не было так страшно и загадочно, было бы неинтересно его открывать, правда? – обращается Топ к Прищепке.

Та согласно виляет хвостиком-пружинкой.

Глава 1

Как выманить Канючку Буфетную на конную прогулку

Утром первым просыпается Механюк в своих часах с кукушкой. Еще бы: часы стучат, кукушка кричит. Механюк пробирается между шестеренками, пружинками и валиками часового механизма, седлает свою верную кукушку и вылетает на ней в окошко.

– Прекрасный день начинается! – кричит он.

А кукушка орет что есть мочи:

– Ку-ку!!!

– Птички вовсю поют! – кричит Механюк.

Кукушка подтверждает:

– Ку-ку!

Механюк спрыгивает на часовую гирю и спускается на столешницу буфета. Гиря улетает наверх, а Механюк с грохотом приземляется рядом с хлебницей. Из хлебницы, страшно кряхтя и упираясь, Трезор Кладовкин выталкивает своего чугунного коня.

– Какие новости? – спрашивает Кладовкин у Механюка.

– Новости ужасные, – сообщает Механюк печальным шепотом (это чтобы, если кто не знает, что они ужасные, не пугался зря).

Они вместе прислушиваются. Откуда-то сверху разносится сначала шипение, а потом каркающий голос. Голос передает самые жуткие известия:

– …золотое яичко разбилось… (шипение) и тут волк съел Красную Шапочку… (шипение) а карета превратилась в тыкву.

Механюк плотнее надвигает на уши шапку, чтобы не знать правды. А Трезор Кладовкин опять принимается толкать коня из гаража: новости новостями, но жить-то надо!

Конь этот приделан к качалке. Поэтому двигается только вверх-вниз, а вперед – с трудом. Трезор Кладовкин жалуется Механюку:

– Вроде лошадь благородная, а упрямая, как осел.

Кладовкин выталкивает коня пастись на столешнице, чтобы он был в хорошей форме. То есть был готов покатать прекрасную Канючку. Потому что об этом Трезор Кладовкин мечтает больше всего на свете.

– Не осел он, а качалка. Качалки – для девчонок, – критически рассуждает Топ Дорожкин.

Он сегодня в своем спальном мешке спал на ручке хлебницы, и получается, что его верный друг Прищепка охраняла не только самого Топа, но и девчачьего коня.

– И покатаю! – упрямо говорит Трезор Кладовкин.

А конь кивает: вверх-вниз.

Все втроем (а еще конь и Прищепка) вопросительно смотрят на стеклянную дверцу буфета, за которой живет Канючка.

– Прекрасное утро! – кричат Трезор, Механюк и Дорожкин, увидев в щелке ее носик. – Самое время для прогулок!

– Ну уж нетушки! Там страшно! – капризно отвечает прекрасная Канючка.

Вообще-то в чем-то Канючка права: страшновато жить в таком ужасном, огромном, полном неожиданностей мире. В темном, пыльном поднебесье притаилась страшная (О Страшилка и пугает всех страшным голосом. В дальнем углу сидит Темнота Непроглядная, по ночам везде шорохи и скрипы, а иногда страшный тень-зверь скребется когтями в двери.

– Это когда от тебя смотришь – страшно, а у нас вокруг все спокойно и весело! Иди к нам! – зовут трусливую Канючку Механюк, Кладовкин и Топ.

Но Канючка не унимается:

– Если бы вы от меня посмотрели, то увидели бы, как высоко. А прыгать мне не от вас, а от себя!

Канючка вся трясется от страха, а потом и рыдать начинает:

– С-страшно-о!

Механюк резво вскакивает на гирю, взмывает вверх и кричит:

– Я тебя на обратной дороге подхвачу, спустимся с ветерком! Я так все время делаю, смотри! – И он со свистом прыгает вниз на другой гире, стремглав пролетая мимо приоткрытой дверцы Канючки.

– Ой, я тебя не увидела, слишком быстро! – жалобно говорит Канючка.

Механюк проделывает трюк трижды, от постоянного дерганья гири кукушка кричит как сумасшедшая. На третий раз Канючка наконец замечает проносящегося Механюка и заливается слезами пуще прежнего:

– Ой, как быстро! Мне будет страшно!

Каждый из друзей придумывает, как бы сделать не страшно. Кладовкин спускается к себе в ящик, жадно перебирает сокровища и возвращается пыльный, но довольный. Выкатывает металлическое яйцо с дырочками (когда-то дедушка разливал чай через ситечко, а когда стали покупать чай в пакетиках, ситечко перекочевало в ящик буфета и вместе с буфетом – в чулан).

– Вот! Возьми на время! – любовно поглаживая сияющее яйцо, говорит Кладовкин. – Или, если хочешь… навсегда!!!

Эх, зря Кладовкин сказал это дурацкое последнее слово! У него руки затряслись и голос осип. Уж не ангина ли начинается? От горя.

– Ты спрячешься в яйцо, а Механюк тебя подхватит вместе с ним. В нем ты не увидишь, как высоко и страшно. Потому что в нем вообще ничего не видно! – сипит Кладовкин.

Пыхтя, все трое с трудом подбрасывают ситечко, Канючка приоткрывает дверь, ситечко падает к ее ногам. Она с сомнением разглядывает железяку, потом ее лицо расплывается в улыбке:

– Краси-и-иво! Мне пойдет!

Никто из трех стоящих внизу друзей и глазом не успел моргнуть, а Канючка – шлеп – раскрыла штуковину посередине! Прыг – запрыгнула внутрь! Шмяк – захлопнула за собой створку, как летчик-ас кабину истребителя!!!

– Ой! – раздался ее восхищенный писк из яйца. – А вокруг меня – звезды, звезды, звезды!

Чему же еще вокруг нее быть, если сквозь дырочки льется к ней в яйцо свет?

Но друзьям не до восторгов. Они видят, как яйцо опасно закачалось на краю полки, вот-вот рухнет вниз. Да еще цепочка от ситечка свесилась, так и притягивает ситечко, в котором начинка – Канючка, к самому краю!

– Ну, сейчас точно упадет!

Кладовкин вскочил на спину своему коню-качалке, чтобы лучше рассмотреть, что там происходит. Стоит, качается. Но ему не страшно. Ему хуже всех. Он не только за Канючку переживает. Ему жалко прекрасное яйцо. Упадет. Помнется. Поцарапается.

– Не зря сегодня в новостях говорили про разбитое золотое яичко! – горестно шепчет он.

Не зря. На самом краю яичко с дырочками и с Канючкой. Но тут решительный Топ Дорожкин лихо заскакивает на поникшие от горя плечи Кладовкина, поднимает над своей смекалистой головой верного друга Прищепку. Та в последний момент по дверце зубами – клац! Дверцу захлопнула, прижала ею ситечко, которое совсем уже валилось вон с полки. Только цепочка наружу свисает.

– И что теперь делать? – переглядываются друзья.

Откроешь дверцу – яичко вывалится и разобьется вместе с Канючкой. Не откроешь – до конца дней просидит Канючка в яйце на полке – ведь самой ей не выбраться!

– И чего вы ждете? Что происходит? – капризничает в яйце Канючка – не видит, что она на краю гибели, и сердится на нерасторопных друзей.

– Ты посиди пока, приготовься к полету, – тянет время Механюк.

– Да! На звезды пока полюбуйся! – хрипит Кладовкин, у которого на шее сидит Топ Дорожкин.

– Что будем делать-то? – шепчет Дорожкин. – У Прищепки мертвая хватка, но у меня сил нет руки вверх долго держать.

А у Кладовкина нет больше сил держать равновесие на своем коне. Вся надежда на Механюка. Механюк смотрит вокруг: что же делать?! Сломанный вентилятор, банки с вареньем, вазочка для цветов – все не то! И вдруг его взгляд натыкается на спиннинг, приваленный к буфету. Ура! Выход найден!!!

Прищепке все труднее придерживать дверцу, она косит глазом-гвоздиком на своего бесстрашного хозяина. Кладовкин балансирует из последних сил: сейчас шаткая пирамида рухнет, и тогда – прощай, Канючка, прощай, прекрасное блестящее яйцо с дырочками!!!

Быстрее, Механюк! Механюк в четвертый раз хватается за гирю. В четвертый раз из окошка выскакивает уставшая и удивленная кукушка, а Механюк, не обращая внимания на ее истошные ку-ку, взмывает на крышу буфета, дотягивается до верхушки спиннинга, хватает леску с крючком, повисает на гире и, пролетая мимо дверцы Ка– нючки в несчетный раз, успевает накинуть крючок на цепочку. Сам он с грохотом обрушивается на своих друзей.

Шаткая пирамида рассыпалась.

– Ой! – стонет рухнувший Дорожкин.

– Ох! – шепчет Кладовкин, потирая одной рукой шишку на лбу, а другой – онемевшие плечи.

– Ну?! – кричит Механюк, с надеждой поглядывая наверх.

Дверца распахивается, яйцо с Канючкой соскальзывает с полки и… повисает на крючке!

– Уф! – радуются друзья.

– Ой! Звезды танцуют! – восторженно вопит из качающегося в воздухе яйца Канючка.

– Всё для тебя, – хитрят друзья, вставая, отряхиваясь и на цыпочках пробираясь к спиннингу.

– Только почему кукушка поет, раз ночь вокруг и звезды?! – начинает подозревать неладное Канючка.

– Это специальная кукушка, ночная. Чтобы тем, кто не успел заснуть, было не страшно, – на ходу придумывает объяснение Механюк.

Кладовкин с уважением смотрит на смышленого друга.

Теперь главное – дотянуться до катушки. Топ Дорожкин стоит на краю столешницы и держит Прищепку. Прищепка вцепилась в штаны Кладовкину, а Кладовкин хватает за руки Механюка и забрасывает его на катушку.

Механюк потирает руки:

– Та-ак! Надо разобраться…

Дай ему волю – он на целый день зависнет на катушке, довольно посвистывая и ковыряясь в хитроумных зубчиках и колесиках.

– Некогда! – слышит он торопливый и нетерпеливый шепот друзей.

Механюк послушно кивает и начинает с натугой вращать катушку.

Яйцо на крючке медленно ползет вверх.

– Не туда! Не туда! – отчаянно вертят головами друзья.

– Ой, почему вверх? Там еще страшнее! – начинает канючить Канючка.

– Это чтобы ты звезды поближе рассмотрела, – утешает ее Механюк. А сам вертит катушку в другую сторону.

Яйцо ползет к столешнице.

– Дзынннь! – говорит блестящее сокровище, по дороге задевая голову каслинского коня.

– Гуммм! – гулко отвечает одно кладовкинское сокровище другому.

Кладовкин сжимается от внезапной душевной боли: неужели сейчас его сокровища помнутся и поцарапаются, потеряют свою ценность?!

– Ой, – пищит из яйца Канючка, – вы полегче там звезды качайте! А то я помнусь и поцарапаюсь!

– Да! – с воодушевлением поддерживает Канючку Трезор Кладовкин. – Не бревна все-таки таскаете!

Механюк последний раз поворачивает катушку.

– Конечная остановка, – возвещает он.

– Просьба освободить сокровища, – подхватывает Кладовкин.

Друзья открывают яйцо и выпускают Канючку. Ничего не подозревающая трусиха хлопает в ладоши:

– Ой, как мне ночь понравилась! Давайте теперь нравить мне день!

– Ну-у-у, – тянет Механюк, – можно новости послушать, вдруг что-то познавательное?

Дорожкин наступает ему на ногу.

– Какая польза от страшных известий? Всякое желание познавать пропадает! – шипит он другу. – Э-э-э… Канючка, давай я тебя свешу в спальнике с буфета и ты будешь рассматривать пропасть? – предлагает путешественник капризной подружке.

– Та-ак, – тянет Канючка голоском, не предвещающим ничего хорошего, – у вас, оказывается, тут пропасти вокруг, ногой некуда ступить?!

– Что ты, что ты, – пытается исправить ситуацию несчастный первооткрыватель, – пропасть у нас одна, маленькая…

– И делиться мы ею не собираемся, – пытается помочь другу Кладовкин.

– Ах, вам даже пропасти для меня жалко?! – кривит губки Канючка.

– Сам все испортил, сам все и исправляй, – шепчет Кладовкину Топ Дорожкин.

Надувшийся от гордости Кладовкин галантно раскланивается и подсаживает Канючку на коня.

Канючка распрямляет спину, конь-качалка под нею говорит на иностранном языке:

– Скрип-скрип, – и аккуратно качает наездницу вверх-вниз.

Кладовкин как законный владелец коня и устроитель развлечения пытается разделить радость с Канючкой: карабкается на качалку с другой стороны.

– Ой страшно, страшно! – опять вопит неугомонная Канючка. – Ты раскачиваешь! Лучше я одна!

Кладовкин покорно слезает с коня. Он не видит, что Канючка свернулась клубочком и под мерные укачивания мурлычет себе колыбельную. Когда Кладовкин, Механюк и Дорожкин заглядывают на спину коня, Канючка уже мирно спит со счастливой и совершенно бесстрашной улыбкой.

Друзья переглядываются, разводят руками, перекладывают Канючку в яйцо, аккуратно поднимают на крючке до ее «этажа».

Канючка так и не узнала, что перебираться сверху вниз на самом деле страшно. Все страхи достались ее друзьям, а они – ничего, выдержат. Они не какие-нибудь канючки.

Глава 2

Топ Дорожкин отправляется открывать новый мир и попадает в жуткий плен

Теперь по утрам Механюк вместе с кукушкой кричит всем «Доброе утро!», спускается на столешницу на гире, Трезор Кладовкин выталкивает из гаража своего коня, Топ Дорожкин вылезает из своего спального мешка и все они втроем спускают Канючку в комфортабельном лифте: в металлическом ситечке, прицепленном на крючок спиннинга.

Спускаться в лифте Канючка любит и хлопает в ладоши. Иногда друзьям приходится по несколько раз поднимать и опускать Канючку, и они за утро устают так, что хоть опять спать ложись. Когда Канючка все-таки вылезает из яйца, Кладовкин покорно подгоняет ей своего верного коня-качалку каслинского литья. Канючка с удовольствием качается и уже не засыпает на коне. А зря. Потому что, когда она не спрятана за своей стеклянной резной дверцей, когда она не спрятана в прекрасном блестящем яйце и когда она не спит, она… страшно боится мира вокруг!

Что друзья только не придумывали! Они пели для нее и танцевали танец про лебедей, они заставляли орать кукушку, раскачивая гирю, они научили Прищепку «служить», приносить тапочки Канючке и даже лаять до пяти! Все напрасно. Стоит только Канючке посмотреть вокруг и увидеть огромный мир за краем столешницы, она тут же начинает реветь!

На крыше буфета, рядом с часовым домиком, Механюк нашел старый шелковый абажур. То есть Механюк, хоть и умный, не знает, что такое абажур. Потому что он не учится в школе – откуда ему знать, что такое электрический свет, который бегает по проводам и живет в стеклянной лампочке под потолком?

Друзья долго с недоумением рассматривали розовый огромный абажур, ломая голову, что же это такое. И наконец смекнули: да это же шатер для Канючки!

Теперь, только Канючка усядется на коня, посмотрит вокруг и соберется плакать, друзья – хлоп! – скидывают на нее сверху абажур. Накрывают Канючку вместе с ее страхом и конем каслинского литья!

Канючка, конечно, сначала пугается – «Ой!», – но потом успокаивается: она надежно отгорожена от страшного мира прекрасной палаткой, сквозь которую льется совсем не страшный, а наоборот, очень добрый розовый свет!

Канючка начинает неистово качаться на коне внутри своего шатра, а трое друзей стоят снаружи и грустят: не для того они мучились и спускали Канючку с ее верхней полки из-за стеклянной резной дверцы, чтобы ее не видеть и с ней не играть!

– Я пойду и открою новый мир для Канючки! – заявляет путешественник Топ Дорожкин. – Я найду для нее нестрашный мир, в котором мы ее будем хотя бы иногда видеть!

Трезор Кладовкин и Механюк говорят:

– Мы с тобой!

Во-первых, им скучно сидеть снаружи розового шатра. А во-вторых… они не хотят, чтобы Топ Дорожкин единолично открыл новый мир! Они хотят, чтобы Канючка им тоже была благодарна, а не только Топу хлопала в ладоши.

***

Топ Дорожкин отправляется в путешествие, как настоящий путешественник: со спальником и верной Прищепкой. А Механюк и Кладовкин идут просто так. Потому что они не умеют открывать новые миры.

Путь сложный и опасный, они прыгают с родной буфетной столешницы зажмурившись – упс! – на табуретку. Табуретка трехногая, качается. Всем на ней не удержаться. По раструбу старого пионерского горна они, как по пожарному столбу, спускаются еще ниже и попадают… на скользкий каток! Падают – встают, падают… Это хрустальная плоская ваза для фруктов с трещинками и… одиноким апельсином. Этот апельсин – совершенно незнакомый зверь! И вдобавок – опасный. Оттого, что друзья качают и толкают фруктовую вазу, апельсин начинает гоняться за друзьями по кромке. Еще немного – и они погибнут, подмятые огромным оранжевым шаром!

– Бегите, пока не поздно! – кричит Механюк. – Я задержу его!

И он решительно поворачивается к апельсину попой, апельсин врезается, тормозит, а Топ Дорожкин и Трезор Кладовкин уже спаслись: соскочили с проклятого катка.

Механюк успокоился, апельсин успокоился, Механюк разглядел апельсин, и у него родилась идея! Он лихо взбирается на столешницу, отцепляет крючок спиннинга от лифта Канючки, сам цепляется за него штанами и прыгает вниз, на каток фруктовой вазы. Леска разматывается полностью и повисает, не дотянувшись до апельсина. Механюк вертится на крючке, но схватить апельсин не может. Тогда он опять соскакивает на противный каток, скользит, падает, убегает от разбушевавшегося апельсина, тормозит сам и тормозит апельсин, с трудом поднимает громадный оранжевый шар и цепляет его на крючок!

Ой! Страшный апельсин начинает плеваться ядовитым соком! У Механюка щиплет глаза, но он не сдается! По леске вскарабкивается на столешницу, подтягивает на катушке апельсин – ура!!!

– Канючка! – кричит он радостно. – Я принес тебе солнце! Теперь тебе никогда не будет страшно!

– Давай скорее его сюда! – хлопает в ладоши Канючка.

А вот с этим – проблемы. На самой вершине розового абажура есть дырочка – видно, специально для солнца. Но в одиночку закатить солнце на самую верхушку абажура Механюк не смог. Ну соскальзывает шар с покатого бока абажура, и всё! Да еще и Механюка по дороге укатывает. Чуть в гербарий не превратил!

Увы, одному понравиться Канючке Механюку не удастся. Придется ждать друзей и пытаться понравиться с ними заодно.

А друзья тем временем спускаются все ниже и ниже. Им все страшнее и страшнее. Они добрались до ящика, в котором так много огромных, страшных железок. Ящик узкий и глубокий, как колодец, ходить страшно: того и гляди провалишься. Ищи потом свищи.

– Это Луна, – авторитетно говорит Топ Дорожкин. – Видишь: безжизненные скалы. Такие только на Луне бывают!

Как не поверить Топу Дорожкину? Ведь он путешественник, про скалы всё знает. Он только про мир людей ничего не знает. И про то, что дедушка раньше сам любил мастерить полки и чинить табуретки. И поэтому завел себе ящик с инструментами. В нем и заблудились сейчас Топ Дорожкин и Трезор Кладовкин.

– А как можно выкарабкаться из скал? – спрашивает Кладовкин.

– Никак. По горам можно: идешь вверх или вниз. А скалы скользкие и безжизненные. От них можно только сбежать, – говорит Топ и собирается выпрыгнуть из ящика. Но тут Трезор Кладовкин оступается и проваливается между молотком и паяльником на самое дно лунного скального пейзажа!

– Ой! – кричит испуганный Топ.

– Ой! – кричит Трезор в восторге.

Там, у подножия скал, лежит много мелких интересных вещей. А все мелкое и блестящее Трезор считает сокровищами – их можно унести! Он жадно по очереди хватается за блестящие обойные гвоздики, кусок канифоли, прекрасный и драгоценный, как необработанный алмаз, пытается размотать моток медной проволоки… Тут его взгляд натыкается на странный предмет. Он подходит, трет предмет рукавом, и предмет начинает сиять латунным боком. Это масляная лампа. А в таких живут джинны! И эти джинны исполняют желания!!! Вот о чем вспомнил сметливый Трезор Кладовкин в недрах ящика для инструментов, на краю погибели!