Текст книги "Сердце в огне"

Автор книги: Агата Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

3

Вот и он, «дом, сладкий дом». На подъезде к нему Рейчел попыталась обсудить с Кристианом еще раз самую острую для нее в данных обстоятельствах проблему. Начала обсуждать этот вопрос еще в машине. Сначала в мягкой форме, а затем, как только вошла в дом и увидела пресловутую спальню, уже в ультимативной форме. Ее даже передернуло от одного вида двери, не говоря уже о том, что ее ждало за этой дверью. Она сделала последнюю попытку, потребовав от мужа собственную комнату для ночлега. Однако вновь получила жесткий отказ.

– Нет. Ни в коем случае. – Его лицо выражало непреклонность и одновременно какую-то детскую обиду. Как у малыша, у которого хотят отнять конфету. Можно сказать, злая тетя покусилась на самое дорогое и святое.

– Но я не хочу спать с тобой вместе.

– А к этому никто и не принуждает. Речь идет только о том, чтобы мы ночью находились рядом, в одной постели. Ну а потом, кто знает, что может произойти в дальнейшем. Не сегодня, так завтра или послезавтра. Женщины известны своим непостоянством.

– И не надейся. Этого никогда не произойдет. Ни сегодня, ни через неделю, ни через год.

– Браво. Какое мужество, какая решительность. Но не надо быть столь категоричной. – Он насмешливо улыбнулся, но его глаза на секунду заволокло болью. Однако Крис умел держать удар. Он быстро взял себя в руки и продолжил: – Вынужден напомнить, что нами подписан контракт, накладывающий на обе стороны взаимные обязательства. И условия сделки надо соблюдать. У нас в стране установлено равенство всех перед законом, вне зависимости от пола. Данный юридический документ содержит соответствующее положение об общей спальне. Считай, что эта милая женская привычка постоянно выторговывать себе все новые права и привилегии в данной ситуации меня не устраивает, и я не собираюсь идти на уступки. Права и обязательства идут в комплекте, нерасторжимо. Хочешь что-то иметь, следует и чем-то пожертвовать. В случае изменения ситуации, то есть характера отношений между нами, мы можем вновь изменить условия контракта. Но не раньше, и с согласия обеих сторон.

– Пошел к черту. Нравится командовать и повелевать? Особенно женщиной? Тебе меня не покорить и не запугать.

Она решительно развернулась и вышла из комнаты, чтобы скрыть появившиеся на глазах слезы. Слезы злости и бессилия. Из-за невозможности отомстить и необходимости подчиняться. Из-за необходимости смотреть в глаза фактам. Он связал ее по рукам и ногам. Связал своим ребенком, которого она носит в себе, и семейной лояльностью, в духе которой ее воспитали родители.

Рейчел вошла в эту ненавистную семейную спальню и бросила на пол свою дорожную сумку. Да, здесь ничего не изменилось за время ее отсутствия. А что, собственно, могло измениться?

Королевских размеров двуспальная кровать, в которой хватило бы места на четверых. Богато расшитое темное шелковое покрывало и масса подушек. Что-то в стиле турецкого алькова для одалисок. Зеркала, отражающие все происходящее на постели. Да, эту гадость теперь не мешало бы убрать, хотя в прошлом ей нравилось видеть как бы со стороны некоторые моменты интимной страсти. Это возбуждало. Но не теперь. Слава богу, что хотя бы нет зеркала на потолке. А то бы выглядело совсем как во французском борделе. Не хватает еще красный фонарь и прейскурант повесить у входа. С подразделами – секс простой, секс с фантазиями, секс с извращениями. По доступным и разумным ценам, предусмотрены скидки для постоянных клиентов.

Стены комнаты обрамляли многоуровневые шкафы, а также встроенные шкафы-купе с раздвижными дверцами, естественно, тоже зеркальными. Какая пошлость эти зеркала. И почему ей раньше все это нравилось? Ведь сама же выбирала эту мебель. Удивительно, как быстро и радикально меняются вкусы при смене обстоятельств. Из мягкой мебели в комнате были также диван, пара глубоких, массивных кресел и несколько пуфиков.

Все для удовольствия и наслаждений, для физического расслабления и чувственной страсти. Для эротического возбуждения и экстаза, для того чтобы сбросить сдерживающие оковы морали и разума и отдаться беззастенчивой, изощренной и сладострастной игре. Вещи, сразу пробуждавшие столь нежелательные сейчас воспоминания. Теперь это будет проклятием для ее памяти.

Разве она сможет все это забыть или начать жизнь заново, с нуля, в этой обстановке? Да, это был его точный иезуитский расчет. Не зря он столь упорно настаивал именно на этом варианте.

Она решила распаковать сумку, достать оттуда свое белье и прочие предметы туалета. Затем принять душ и скользнуть в постель. Хорошо бы принять что-нибудь снотворное и быстродействующее, чтобы не видеть и не слышать его прихода. Об этом надо было подумать заранее. Раньше у нее проблем со сном не было. Особенно после активных сексуальных упражнений на этой постели, когда она в изнеможении засыпала в его объятиях.

А может быть, он все-таки проявит такт и оставит ее в покое хотя бы на сегодня? В квартире и без этой спальни вполне достаточно помещений для ночлега. Хотя вряд ли на это можно надеяться. Вошедший сюда оставь всякую надежду. Лучше жить без иллюзий, не будет так больно с ними расставаться.

И еще не мешало бы позвонить родственникам, хотя бы сестре, сообщить, что она вернулась. Но сейчас она не в состоянии с ними толком объясняться. Начнутся ненужные, утомительные и бессмысленные расспросы. Нет, к этому она сейчас не готова. Слишком устала психологически и физически. Лучше отложить все это на завтра. А сейчас в душ. Смыть с себя всю грязь, в буквальном и переносном смысле. Если удастся.

Но снотворное, по счастью, не понадобилось. После пережитых волнений и длительного пути в автомашине она заснула мгновенно, стоило голове коснуться подушки.

Рейчел просыпалась медленно, постепенно приходя в себя. И вдруг в этот привычный и приятный утренний процесс резко, грубым диссонансом ворвалось понимание того, где она находится и что с ней произошло. Это мгновенно стряхнуло остатки сна и пробудило настороженность и готовность к схватке.

Она повернула голову. Да, так и есть. Хорошо знакомый чеканный профиль покоился рядом, на соседней подушке. С закрытыми глазами, ресницы не дрожат, дыхание ровное и спокойное. Поразительно спокойное. Как у человека, которого никогда не мучит совесть. Который даже не знает, что это такое. Не знает, что такое жалость и сострадание к женщине. Он не стал проявлять деликатность. Просто не счел нужным. Решил сразу поставить все точки над «i», чтобы закрепиться на завоеванных высотах. Ее хозяин и повелитель, с его точки зрения, разумеется. И не боится, что однажды ночью рабыня может взбунтоваться и вонзить отточенный местью кинжал прямо в его черное сердце.

И тут прозвучал его голос с легкой утренней хрипотцой:

– А ты уже, оказывается, не спишь. Надеюсь, хорошо отдохнула? – Сосед по кровати не спеша потянулся, затем легко сел за счет движения тренированных мышц живота. Потом окинул ее взглядом, повернувшись вполоборота, удовлетворенно хмыкнул и вдруг потянул с нее одеяло одной рукой, одновременно наклоняясь над ней и протягивая вторую руку. Это был привычный для нее в прошлом утренний ритуал, когда она охотно принимала своего бодрого и эротичного красавца-мужа в свои объятия.

Накопившийся за ночь в мужской крови тестостерон требовал хорошей сексуальной разрядки, и почему бы не пойти навстречу мужу в таком приятном деле… Так хорошо было почувствовать в своих пальцах густые завитки волос на его мускулистой, выпуклой груди, его требовательные и сильные пальцы, раздвигающие уже увлажненные в сочленении бедра, его жадные губы, тянущиеся к соскам на ее груди. Но все это в прошлом.

А сейчас это традиционное действо пробудило вспышку гнева. Она вцепилась обеими руками в кромку одеяла, не позволяя обнажать свое тело.

– Ты не имеешь права, – возмущенно заявила она.

– Ну почему же? Я твой муж. – Он непринужденно поправил пальцами локон на ее щеке.

Рейчел попыталась отвернуть голову и откатиться на край постели, подальше от его рук. Но он столь же быстро и хладнокровно перехватил ее движение, удерживая за бедра.

– Куда же ты? Осторожнее. Так ведь можно и упасть.

– Отпусти меня! Немедленно! – гневно крикнула она.

– Ни в коем случае.

Он потянул ее поближе к себе, одновременно продвигаясь навстречу. Рейчел бешено сопротивлялась, но силы были неравны. Она почувствовала его обнаженное тело, вплотную, близко, слишком близко. Почувствовала его мускусный эротический запах. Но это же просто изнасилование. Она не сможет противостоять его натиску и силе. И у нее так долго не было мужчины! Это просто нечестно с его стороны. Захватить ее вот так, врасплох, не подготовленной к отпору. Размягченной после сна.

– Ну не надо, пожалуйста.

Видимо, ее жалобный, просящий голос оказался более действенным, чем сопротивление, которое только раззадоривало и пробуждало охотничьи инстинкты. Крис как-то сразу успокоился. Исчез хищный блеск в глазах. Движения стали более мягкими и плавными. Он осторожно взял ее пальцами за подбородок, всматриваясь в глубину мерцающих глаз, наполненных страхом и негодованием. Губы слегка дрожали, и нервно пульсировала синяя жилка на шее. Все это создавало щемящую картину уязвимости и полной беззащитности, которую он просто не мог вынести. Ведь у него было великодушное сердце настоящего мужчины и рыцаря, великого и бескорыстного защитника слабых, угнетенных и обиженных. В том числе, по определению, и собственной жены.

Кристиан О'Нил аккуратно вытер одинокую слезинку, сиротливо сползающую по ее щеке на подушку, и, наклонив голову, слегка коснулся губами ее щеки, как это обычно делают родители, успокаивая плачущего ребенка. Затем осторожно коснулся ладонью ее живота, где подрастал ребенок, его ребенок. Пока еще маленький человечек, скорее, просто зародыш, эмбрион, но уже со всеми задатками будущего великого человека, покорителя вселенной. Похожего на него продолжателя его дела. Его будущее, его бессмертие. Эта мысль поразила его больше всего.

Он подумал о том, как нелегко будет восстановить их прежние взаимоотношения с женой. Во всяком случае, такой искренности, простоты и естественности в них уже не будет. Эта утрата невосполнима, и с ней придется смириться. А что еще можно было ожидать после использования шантажа для восстановления семейных отношений?

Пока он размышлял, Рейчел воспользовалась возникшей паузой и выскользнула из его объятий. Подхватив на ходу какую-то одежду, она скрылась в ванной комнате, громко щелкнув задвижкой. Тоже нечто новое для него. Появление барьеров и средств защиты от вторжения извне. То есть от него. Стал чем-то вроде пугала для беременных женщин. Крис с горечью вздохнул и, собрав собственную одежду, решил отправиться в другую душевую, благо в этой огромной квартире санитарных помещений вполне хватало.

Пятнадцать минут спустя Рейчел стояла у выхода из спальни, прислушиваясь. Вроде все тихо. Она оделась в приталенный брючный костюм янтарного цвета, надев под жакет легкий кашемировый свитер красноватого оттенка, закинула на плечо сумочку и направилась к лестнице, ведущей на нижний уровень квартиры. Желательно было пробраться так, чтобы не столкнуться с мужем. Жаль, что у нее нет специальной военной подготовки и навыков бесшумного передвижения по вражеской территории.

Проходя мимо кухни, она услышала приятные запахи чего-то жареного, ванили и свежемолотого кофе, доносившиеся в приоткрытую дверь. Как-то сразу засосало в желудке, и она вспомнила, что за всеми треволнениями давненько не наполняла его ничем съестным. А ведь надо думать не только о себе, но и о ребенке. Иначе какая же из нее получится мать? Кроха должна расти, а для этого ее или его нужно постоянно подпитывать извне.

На кухне царствовал Брайан Коннор. Готовил яйца, поджаривал ломтиками бекон и какие-то колбаски, варил кофе. Это будет типичный завтрак по-ирландски. Сытный, с обилием мясных блюд. Никак не может отрешиться от своих эмигрантских привычек, завезенных с далекой родины, из Белфаста. Сбежал в свое время из Северной Ирландии, когда у него начались нелады с королевской полицией и, как он выражался, с колониальной британской юстицией, из-за его членства в Ирландской республиканской армии.

Брайан почувствовал ее присутствие и с улыбкой спросил:

– Где будете завтракать, миссис О'Нил? Прямо здесь или в столовой? Если не хотите кофе, могу приготовить чай.

– Лучше чай, – раздался от двери голос мужа. – Беременным женщинам предпочтительнее пить чай. Слабо заваренный. Кофеин слишком возбуждает и является сам по себе наркотиком. Ты же не хочешь, чтобы ребенок родился наркоманом?

Опять это грубое вмешательство в личную жизнь, хотя и в шутливой форме. Неужели теперь так будет каждый день?

– Нравится играть роль босса? – Она сморщила нос и попыталась изобразить насмешливую улыбку, чтобы не показывать ему, как ранят его слова. Зачем доставлять лишнюю радость своему мучителю. Все-таки голод действительно ее донимал, и все чаше в последнее время. Ребенка внутри надо было кормить, то есть приходилось питаться за двоих.

Брайан начал расставлять уже приготовленные блюда на тележку, чтобы отвезти их в столовую. В нетерпении, не дожидаясь завершения сервировки стола, Рейчел взяла с тарелки мягкую, ароматную булочку. Намазала ее маслом и клубничным джемом и стала жадно поглощать на ходу, направляясь вслед за сверкающей нержавеющей сталью кавалькадой в столовую. Черт, ну и здорово же она проголодалась. Никакого самоконтроля. Если аппетит будет развиваться и дальше такими темпами, то к концу беременности она растолстеет так, что придется двери расширять.

Хозяин и муж посмотрел несколько неодобрительно на ее несдержанные действия, но ничего не сказал. Удержался все же от критических оценок, с большим трудом, конечно. Он с достоинством проследовал за ней и даже, как джентльмен, пододвинул ей стул в столовой.

Брайан ловко разложил содержимое из кастрюль и сковородок на подогретые блюда, быстро расставил чашки и разлил апельсиновый сок по стаканам. Затем удалился, пожелав приятного аппетита и оставив воссоединенную семью для свободной беседы. Отлично вышколенный слуга, опытный и тактичный, не требующий каких-то дополнительных инструкций и пояснений в деликатной ситуации.

Кристиан уселся во главе стола. Как всегда, уже готовый к выезду в офис, в отлично сидящем на нем темно-синем деловом костюме, белой рубашке и темно-бордовом галстуке. На полу возле его ног стоял портфель с бумагами. Рядом с ним на столе лежала утренняя газета, в которой было отчеркнуто несколько заголовков новостей. Видимо, наметил просмотреть их по дороге в офис, в машине. Он вяло поковырялся в тарелке, затем налил себе кофе из кофейника, бросил в чашку пару кусочков сахара и начал задумчиво помешивать их ложечкой.

В отличие от него Рейчел с удовольствием продолжила трапезу. Завтрак по-ирландски на разогретом блюде включал в себя приличный по размеру кусок яичницы с поджаренной ветчиной, две колбаски и несколько ломтиков свежих помидоров. Она запивала трапезу апельсиновым соком, потом решила добавить стаканчик яблочного и затем перейти к тостам со своим любимым малиновым джемом.

Крис с интересом наблюдал за этим процессом увлеченного поглощения пищи. Дождавшись небольшого перерыва при смене блюд, он вежливо спросил:

– Полагаю, ты будешь звонить своим родственникам сегодня?

– Звонить? Я хотела бы их навестить. А потом, у меня общий бизнес с сестрой, если ты еще помнишь такие мелочи.

– А это обязательно? У тебя была трудная дорога. Было бы лучше, если бы ты сократила на некоторое время свою активность. И тем более стоит повременить с работой. Надо пройти обследование, посоветоваться с врачом. Я думаю, что тебе лучше какое-то время побыть дома. Если куда-то придется выезжать, то это сделает Брайан. Доставит тебя на машине в нужное место и обратно.

– Это что, домашний арест? Вводится комендантский час? Следует ли понимать так, что я не имею теперь права выйти самостоятельно из дома? И каждый раз будет необходимо запрашивать у тебя письменное разрешение на то, чтобы покинуть квартиру? Или обойдешься без бюрократических формальностей? Достаточно будет устной просьбы?

– Не надо нагнетать обстановку. Речь идет о твоем здоровье и здоровье твоего ребенка. Я не хочу ненужных стрессов. Ни в отношениях с твоим отцом, после известных тебе событий. Ни на твоей работе в магазине у сестры. Без всего этого можно вполне на какое-то время обойтись. В принципе, ты можешь посетить сестру в ее магазине, но никакой работы. Ни сегодня, ни тем более в последующем. Выстаивание целый день на ногах в магазине и выяснение отношений с нервными клиентами не принесет пользы ни тебе, ни ребенку.

– А может, ты просто боишься за свой имидж крупного бизнесмена? Шокирует работающая жена? Или опасаешься моей излишней самостоятельности? И с какой стати я должна все время передвигаться в сопровождении Брайана? Мне не нужен постоянный контролер. Я умею водить машину. И вполне могу самостоятельно пройтись пешком или проехать на городском транспорте в случае необходимости.

– Торонто не слишком благоприятный для пеших прогулок город, особенно в вечернее время и в некоторых районах. Тебе это известно не хуже меня. Я не могу быть все время рядом. Так что защитник и помощник в некоторых ситуациях будет совсем не лишним. А от самостоятельного вождения лучше все же на время воздержаться. Слишком большая нервная нагрузка для тебя. Кстати, твои ключи от машины у меня. Так что можешь не приставать к Брайану с просьбой отдать их тебе.

– Понятно. Значит, я отныне под домашним арестом и под конвоем. Может быть, еще и наручники наденешь? Или на ночь будешь приковывать цепью к кровати?

Он усмехнулся.

– Не надо утрировать. Можешь, конечно, называть это как хочешь. Язык все стерпит. А по-моему, это простая разумная предосторожность. Никто не собирается лишать тебя участия в светской жизни. Пожалуйста, ты можешь ходить по магазинам, посещать кафе, навещать знакомых и родственников. А вот что касается работы, то это уже лишнее. Твоя сестра вполне способна нанять еще одну помощницу. По бухгалтерским проблемам можно обойтись консультацией по телефону. Или поработать с финансовой отчетностью здесь, дома, если ты уж очень боишься потерять квалификацию. Кстати, ты сама ей об этом скажешь, или мне ей это объяснить? Я думаю, что, в отличие от тебя, она это как раз вполне правильно поймет. А в тебе говорит простое женское упрямство.

– Может быть, ты все же перестанешь постоянно поучать меня, командовать и манипулировать моей жизнью? Хотя бы на время. – Ее глаза разгорелись и полыхали нестерпимым блеском. – Это, кстати, очень полезно для психического и физического здоровья будущей матери. Я имею в виду, отсутствие стрессов дома.

– Ты сама постоянно заостряешь проблемы. Давай лучше спокойно закончим завтрак. А то я уже опаздываю в офис. Давай договоримся. Я сам сяду за руль, а Брайана оставляю в твое распоряжение. Если понадобится куда-то добраться, скажешь ему, и он тебя отвезет. Туда и обратно. И это не обсуждается, дорогая. Тема совершенно не дискуссионная. По крайней мере, на данном этапе.

4

Рейчел стояла в гостиной «пентхауза», их городской квартиры, наблюдая в окно за вечерней жизнью Торонто. Она не стала включать свет. Так было как-то уютнее и настраивало на философский лад. Прошел уже почти месяц после их возвращения из Оттавы. Кристиан, как и прежде, почти весь день проводил на работе, нередко прихватывая и часть выходных. При этом ссылался на то, что после известных махинаций ее родственника пришлось взять под свой полный контроль и финансы, что, естественно, существенно увеличило объем работы.

Ее жизнь теперь регулировалась письменным договором с мужем, в котором были четко зафиксированы взаимные обязательства по строительству дальнейшей совместной жизни. Многостраничный документ был составлен весьма опытным юристом, учитывал всевозможные аспекты проблемы и возможные действия сторон в случае нарушений или отклонений от взятых обязательств. В нем детально, обстоятельно и довольно тяжелым юридическим языком были сформулированы все основные положения их устного соглашения во время встречи «на высшем уровне» за столиком кафе в Оттаве.

Единственное, чего в них не доставало, так это изложения взаимных эротических обязанностей, с регламентацией количества и качества оказываемых сексуальных услуг и их соответствующей периодичности.

Конечно, жизнь на старом месте быстро наладилась и вернулась примерно в то же состояние, каким оно было и до ее отъезда. За исключением, естественно, интимной стороны. Хотя Рейчел нередко ловила себя на мысли о том, что тоскует по крепким мужским объятиям. Что на нее слишком действует его присутствие рядом, особенно в общей спальне, на общей кровати. Она ощущала мускусный запах его сильного, мускулистого тела, его призывный, обжигающий взгляд.

Особенно это трудно было выносить по вечерам, когда повторялась одна и та же сцена, напоминавшая каждый раз о совсем других вечерах и ночах… В прошлой жизни, до ее побега, он любил перед сном полностью раздеваться в спальне, совершенно не стесняясь освещения. Даже нарочито демонстративно делал это не спеша, демонстрируя красоту своей атлетической фигуры и игру накачанных мышц. Затем проходил в примыкавшую к спальне ванную комнату, долго и с удовольствием плескался там и выходил к ней совершенно обнаженным. Не спеша подходил к кровати и долго смотрел на нее влюбленным, зажигательным взглядом, как бы впитывая в себя ее красоту и эротику ее обнаженного тела и одновременно приглашая партнершу к сексуальным играм.

Он любил, чтобы к моменту его выхода она лежала на шелковых простынях кремового или темно-синего цвета, выгодно оттенявших контуры ее фигуры, особенно в колеблющихся бликах свечей или при рассеянном, будоражащем воображение свете ночника. Естественно, тоже ничем не прикрытая, в какой-нибудь замысловатой эротической позе.

От него так приятно пахло дорогим одеколоном, ароматным гелем для душа и еще чем-то неуловимым и завлекающим. Словно волшебным приворотным зельем, от которого кружилась голова и исчезали остатки самоконтроля. Хотелось прижаться к этому сильному, обнаженному телу и раствориться в нем, полностью и без остатка.

А иногда он приглашал и ее с собой в ванную, или она сама проявляла инициативу и проскальзывала в открытую дверь. И тогда их совместное ритуальное омовение превращалось в настоящий вакхический праздник любви, включающий в себя эротический массаж и его естественное продолжение, которое завершалось апофеозом бурной страсти.

Теперь эта процедура раздевания и омовения проходила гораздо скромнее и без соответствующего логического завершения. С минимальной эротической нагрузкой. Он не стал полностью менять свои привычки. Все так же раздевался донага, но теперь уже только при выключенном свете, повернувшись к ней спиной и старательно избегая встречи глазами. После принятия душа столь же скромно проскальзывал в постель, отгораживаясь от нее одеялом. Хотя по-прежнему спал совершенно обнаженным. Видимо, никак не мог привыкнуть к пижаме, которой обзавелся после возвращения в Торонто. И даже пару раз попытался спать в этом ночном наряде, но так и не сумел его освоить. Тело отвергало этот избыточный для него покров, стесняющий движения и препятствующий доступу воздуха.

То есть домашний повелитель и узурпатор, настояв на своем супружеском праве располагаться в ночное время в общей постели, видимо, решил этим и ограничиться, исходя из того, что для ублажения собственного эго этого вполне достаточно. А может, все гораздо проще? Например, с раннего детства он боится спать в одиночестве? Или его мучают какие-то комплексы?

Во всяком случае, если не считать его неудавшейся попытки приставания в первое утро после возвращения в Торонто, в последующем мистер О'Нил вел себя достаточно корректно и всячески демонстрировал свой «нейтралитет», внешне никак не проявляя вожделения и желания добиться возобновления их физической близости. Ни прямых инициатив в этом направлении, ни слабо выраженных намеков. Ее даже начал раздражать этот искусственный пуританизм, и порой она вполне осознавала, что при должной настойчивости с его стороны она, пожалуй, не смогла бы долго сопротивляться. Но таких попыток пока не было, ни прямых, ни косвенных.

Это было неестественно, это настораживало и пугало. Неужели она вообще уже не вызывает у него никаких эмоций? Просто временное вместилище для его сына, хранительница и воспитательница его генетического будущего.

Или же, что скорее всего, Кристиан завел себе любовницу, видимо все ту же Гизелу, несмотря на соответствующие записи в договоре. Но договоры для того и составляются, чтобы их можно было нарушать. Нарушение законов или их умелый обход придают особое очарование и пикантность жизни. Это даже своеобразный спорт и отдушина для многих внешне законопослушных граждан, плотно упакованных в юридические «пеленки» с самого детства.

Ее размышления были прерваны появлением мужа. Он включил свет в гостиной. Рейчел обернулась. Кристиан стоял в дверях, высокий, широкоплечий, в синих брюках и белой рубашке с расстегнутым воротом. Пиджак он небрежно забросил на плечо. Галстук, видимо, был засунут куда-то в карман или брошен по дороге. Рукава рубашки были закатаны по локоть.

В целом это придавало ему довольно залихватский и раскованный вид плейбоя, что вообще-то для него было нетипичным. Обычно мистер О'Нил, как и многие люди, выбившиеся из низов, старался поддерживать свое реноме джентльмена во всем, и в первую очередь в одежде. Даже брился два раза в день – утром для офиса, вечером – для жены.

В данный момент он как-то странно смотрел на собственную жену, точнее, как бы сквозь нее, думая о чем-то своем. Затем встряхнулся, даже передернул плечами и мотнул головой, как будто выходя из оцепенения и сбрасывая с себя посторонние проблемы. Его взгляд приобрел большую осмысленность и некоторую настороженность. Он даже улыбнулся, как будто демонстрируя дружелюбие и призывая ее к взаимопониманию и диалогу. Хотя при этом продолжал молчать.

Однако Рейчел не приняла протянутую руку мира. Она никак не могла в последнее время определиться с тактикой своего поведения. Как-то все получалось невпопад и нескладно. Следовало все же более четко определить общую стратегию и конечную цель, а также тактику поведения на каждом этапе и для каждой задачи. Но вот с планированием как раз не очень складно получалось, а с исполнением замыслов еще хуже.

Пока что «юридически закрепленный» за нею муж постоянно ее переигрывал, да еще и навязывал свои правила игры, нередко быстро и умело меняя их на ходу. Так что вместо собственной игры приходилось постоянно подстраиваться под чужую, при этом, естественно, нередко запаздывая с ответной реакцией и нанося удары мимо цели, порой даже задевая рикошетом саму себя. Похоже было, что «дорогому и возлюбленному» супругу нравилась эта игра, и он себя в ней чувствовал как рыба в воде.

Вот и в этот раз Рейчел просто не знала, как лучше среагировать на его просящую, даже как будто заискивающую улыбку. Она решила не поддаваться на очередную провокацию. Никаких разрядок в семейной напряженности. Тем более что не она создала эту напряженность. Семья – это не соперничество сверхдержав за гегемонию в мире, хотя и в ней бывают свои войны и кровопролития, а взрывающие мир в семье конфликты и ссоры порой выглядят как форменный «ядерный гриб».

Примирение, конечно, возможно. По крайней мере, не исключено. Но не на его условиях, иначе это будет просто позорная капитуляция. Стороны должны вернуться на исходные позиции, восстановить статус-кво и баланс сил, а уж потом садиться за стол переговоров. При этом вести переговоры на равных началах, на основе компромиссов и взаимных уступок, лучше в пользу женской стороны, как наиболее пострадавшей в конфликте. Для компенсации моральных и иных потерь. И никаких диктатов и ультиматумов, никакого шантажа.

Поэтому она бесстрастно, даже равнодушно встретила его взгляд, несмотря на резкие прыжки сердца в грудной клетке и легкие спазмы в горле, и слегка хрипловатым голосом вымолвила:

– Я не желаю, чтобы ко мне относились, как к сбежавшему из дома ребенку, которого удалось наконец отловить. Мне нужна совершенно самостоятельная жизнь. Мне не нужен твой контроль. Почему, когда тебя нет, в доме постоянно остается Брайан? Ты что же, поручил ему следить за мной? Чтобы я опять не сбежала? Может быть, и на улице оставил засаду из частных детективов? Я хочу знать, когда кончится мое заточение? Я хочу пойти на работу. К моей сестре, в ее магазин. Она нуждается в опытной и надежной помощнице. Мне недостаточно контактов с ней по телефону.

Он спокойно продолжал смотреть на нее, даже не пытаясь прервать. Может, просто, как знаток женской психологии, давал Рейчел «выпустить пар».

Затем, дождавшись перерыва в ее излияниях, перешел в наступление.

– Во-первых, встречи между людьми начинаются с того, что они здороваются, даже супруги. Это требование элементарной вежливости. Во-вторых, никто тебя не держит в клетке. Я уже говорил, что ты можешь ехать, куда захочешь. Но при условии, что Брайан будет отвозить тебя на машине и туда, и обратно. Это не слежка. Это простая предосторожность, на тот случай, если с тобой вдруг что-то произойдет. Ты не одна, ты носишь в себе ребенка. Нашего ребенка, моего и твоего. И моя обязанность, как мужа и отца, позаботиться о безопасности и комфорте обоих. Даже если тебе это не очень нравится. А Брайану я доверяю. Он умеет справляться с любыми проблемами.

Ну и, в-третьих, в отношении твоей работы. Не думаю, что в этом есть острая необходимость, но раз уж это для тебя так важно, то пожалуйста. Но при следующих оговорках. Ты работаешь неполный рабочий день, никаких перегрузок и стрессовых ситуаций. Желательно без контактов с покупателями. Лучше ограничиться чисто бухгалтерской или канцелярской работой, два-три часа в день. И, как и договаривались, Брайан будет тебя доставлять туда и обратно. Можешь позвонить Розалин и договариваться о работе уже с завтрашнего дня. Но, еще раз повторяю, никаких излишеств и перенапряжения. У Розалин дела идут достаточно успешно, и она вполне может обойтись наемными работниками.

И давай хотя бы на время забудем о делах и наших размолвках. Думаю, мы обсудили достаточно проблем на сегодня. Я что-то проголодался и предлагаю тебе совершить выход в свет. Можем съездить в ресторан. В любой, по твоему выбору.

– Меня весьма трогает твоя забота. Хотя, как представляется, это не столько забота обо мне, сколько о твоем ребенке. А я лишь его носительница. Полагаю, что я уже достаточно взрослая и опытная, чтобы самой определить, что можно, а чего нельзя делать беременной женщине. И мне нет необходимости испрашивать у тебя разрешения на работу и определять условия моей работы. И не надо диктовать правила моего поведения с родственниками.