Текст книги "Не будите спящую собаку"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Как я уже сказал, молодой человек изрядно навеселе, ему сейчас сам черт не брат – и вот он затевает ссору. Он кричит на дядю, оскорбляет его, говорит все, что он о нем думает. Ругательства сыплются градом, одно другого грубее и оскорбительнее. Но молодой Леверсон не понимает, почему дядя в ответ молчит и это приводит его в бешенство. Не зная, как ещё сильнее оскорбить сэра Рубена, он повторяет одно и тоже по нескольку раз, все громче и громче. Он уже почти кричит, но в ответ ни звука. Наконец упорное молчание дяди вызывает в нем неясную тревогу. Он подходит ближе, хватает его за плечо и грубо встряхивает. И тогда... Только попытайтесь представить себе ужас несчастного молодого человека, когда тело его дяди тяжело падает на пол у его ног!

– Вот тут-то наш мистер Леверсон мгновенно трезвеет. С грохотом опрокинув стул, он падает на колени возле тела сэра Рубена. До него, наконец, доходит, что произошла ужасная трагедия. Он чувствует, как что-то теплое и липкое стекает у него по рукам и догадывается, что это такое. Бедняга впадает в панику. Сейчас он отдал бы все на свете, чтобы не было того пронзительного, испуганного крика, который всего несколько секунд тому назад сорвался с его губ и эхом пронесся по всему дому. Машинально он ставит на место упавший стул, потом на цыпочках подкрадывается к двери и вслушивается в царящую вокруг тишину. Ему показалось, что он слышал какой-то неясный звук. И вот он делает отчаянный шаг – пытается представить все так, будто ничего не случилось. Юный Леверсон делает вид, что как ни в чем ни бывало продолжает разговаривать с дядей через открытую дверь.

– Потом он прислушивается, но вокруг по-прежнему тихо. Посторонний звук больше не повторяется. И он убеждает себя, что ему просто померещилось. Дом погружен в покой и тишину, и Леверсон крадучись пробирается к себе в комнату, и только тогда ему приходит в голову, что для него было бы куда лучше сделать вид, что он в этот вечер и близко не подходил к кабинету своего несчастного дяди. Вот так и появляется на свет его нелепый рассказ. Заметьте, в то время Парсонс ещё ни словечка не пророронил о том, что он слышал в ту ночь. Но когда он, наконец, не выдерживает и выкладывает все полиции, для Леверсона уже слишком поздно менять свои показания. Увы, молодой человек не очень-то умен, при том ещё упрям и упорно твердит одно и то же. А теперь скажите мне, мсье, не кажется ли вам, что так все и было на самом деле?

– Ммм, – задумчиво протянул юрист. – Вполне возможно.

Пуаро поднялся.

– Вы, как адвокат, имеете право видеть своего подзащитного, – сказал он, – Попробуйте надавить на него – повторите ему все то, что сейчас услышали от меня, и спросите его, а не так ли случилось на самом деле?

Выйдя на улицу, Пуаро подозвал такси.

– Харли-стрит, дом 348, – приказал он шоферу.

Внезапный отъезд Пуаро в Лондон явился полной неожиданностью для леди Аствелл, тем более что маленький бельгиец даже словом не обмолвился о своем предполагаемом отъезде. Он отсутствовал целый день. Когда же он вернулся, то услышал от Парсонса, что леди Аствелл желает побеседовать с ним, и чем раньше, тем лучше. Хозяйка дома ждала его в своем будуаре. Войдя туда, Пуаро обнаружил леди на диване: голова её утопала в подушках, лицо казалось неожиданно бледным и изможденным. Словом, она выглядела значительно хуже, чем в тот день, когда он увидел её в первый раз.

– Так, значит, вы вернулись, мсье Пуаро?

– Вернулся, миледи.

– Побывали в Лондоне?

Пуаро кивнул.

– А мне не сказали, что собираетесь уезжать! – брюзгливо пробормотала леди Аствелл.

– Тысяча извинений, миледи. Непростительная ошибка с моей стороны! Я поступил опрометчиво, но... Поверьте, в другой раз...

– Вы поступите точно также, – саркастически хмыкнув, перебила его леди Аствелл. – Сначала сделать, а уж потом давать объяснения – если не ошибаюсь, это ваш девиз.

– А может быть, и ваш, миледи? – почтительно спросил Пуаро, но в глазах его блеснул веселый огонек.

– Бывает, – благодушно кивнула его собеседница. – Что вам понадобилось в Лондоне, мсье Пуаро? Теперь-то, надеюсь, вы можете рассказать?

– Я побеседовал с милейшим инспектором Миллером, а потом навестил достойнейшего мистера Мейхью.

Глаза леди Аствелл впились в лицо Пуаро.

– И вы думаете...? – медленно прошептала она.

Пуаро ответил ей твердым взглядом.

– Я думаю, существует некоторая вероятность того, что Чарльз Леверсон не совершал убийства, – серьезно ответил он.

– Ах, – Вздрогнув, леди Аствелл подалась вперед, и две подушки свалились на пол. – Я была права! Значит, я все-таки была права!

– Я же сказал – возможно, мадам! Это только возможно, и ничего больше!

Что-то в его голосе заставило её насторожиться. Леди Аствелл облокотилась на подушку и подозрительно уставилась на Пуаро.

– Я чем-нибудь могу вам помочь? – спросила она.

– Да, – кивнул он, – особенно если расскажете, почему вы все-таки подозреваете именно Оуэна Трефузиса.

– Говорю же вам – я не подозреваю. Я просто знаю, что это он. Вот и все!

– К несчастью, для следствия этого недостаточно, – сухо заметил Пуаро. – Давайте мысленно вернемся к тому роковому вечеру, миледи. Постарайтесь вспомнить каждую мелочь, каждый пустяк, даже если он покажется вам незначительным. Может быть, что-нибудь в поступках или поведении секретаря невольно привлекло ваше внимание? Я, Эркюль Пуаро, говорю вам – должно было случиться нечто такое, что бросилось вам в глаза!

Леди Аствелл покачала головой.

– Я весь вечер почти не видела его, – сказала она, – и почти не думала о нем, бедняге!

– Ваши мысли были заняты чем-то еще?

– Да.

– Наверное, это касалось того предубеждения, которое ваш покойный муж испытывал к Лили Маргрейв?

– Совершенно верно, – подтвердила леди Аствелл. – Да ведь вы и сами все знаете, мсье Пуаро.

– Я? Я всегда знаю все! – без тени сомнения в голосе гордо заявил маленький сыщик.

– Видите ли, мсье Пуаро, я очень привязана к Лили. Впрочем, вы и сами имели случай в этом убедиться. А Рубен затеял какой-то нелепый скандал из-за якобы поддельных рекомендательных писем! Кстати, учтите – лично я ничуть не сомневаюсь, что они и в самом деле были фальшивыми. Конечно, Лили их подделала! А то как же?! Господи ты Боже мой, да разве я не вытворяла то же самое в её годы, а то и похуже?! Если хочешь пробиться на театральные подмостки и сделать карьеру – быстро научишься выкидывать и не такие штучки! Не было ничего такого, что бы я постеснялась сказать, или написать или даже сделать, чтобы добиться своего, мсье Пуаро, вот так-то!

– Лили хотела получить эту работу. Ну что ж, для этого ей и пришлось ... как бы это сказать ... совершить нечто ... не совсем пристойное. Ах, эти мужчины, иногда они бывают на редкость узколобы! Он так возмущался, словно Лили была банковским клерком, укравшим миллион. Поэтому весь тот вечер я и была сама не своя. Хоть мне, как правило, всегда удавалось добиться своего и все наши ссоры заканчивались моей победой, но порой он бывал на редкость упрямым и несносным, бедняга! Поэтому, сами понимаете, мне было не до того, чтобы разглядывать секретаря. Да его вообще редко кто замечает. Он просто есть и этого вполне достаточно.

– Я уже тоже подметил эту особенность мистера Трефузиса, – сказал Пуаро. – Этот человек не из тех, кто обращает на себя внимание. Особыми талантами он не блещет, в глаза не бросается – он всегда как бы в тени. И про него всегда забывают.

– Вот-вот, – согласилась леди Аствелл. – В отличие от Виктора.

– Да, мистер Виктор Аствелл, я бы сказал, вспыльчив, как порох.

– Очень точно подметили, – согласилась леди Аствелл. – Вспыхивает по каждому поводу и без повода! И при этом вопит на весь дом, будто его режут!

– Немножко несдержан, я бы сказал, – деликатно поддакнул Пуаро.

– О, он сущий дьявол, когда выйдет из себя, – невозмутимо подтвердила леди Аствелл. – Но, видит Бог, лично я ничуть его не боюсь! Лаять – лает, а кусать – не кусает! В это весь Виктор.

Пуаро бросил задумчивый взгляд в потолок.

– Стало быть, вы не можете рассказать мне ничего интересного о том, как в тот последний вечер вел себя секретарь? – вкрадчиво спросил он.

– Говорю же вам, Пуаро – я просто знаю, что убийца он. Хотите считайте это женской интуицией. Кстати, она ...

– ... не может отправить человека на эшафот, – покачал головой Пуаро, – или, как в нашем случае, вытащить чью-то голову из петли. Леди Аствелл, если вы искренне верите в невиновность мистера Леверсона и ваши подозрения в адрес секретаря – не просто женский каприз, думаю, вы не откажетесь принять участие в одном маленьком эксперименте.

– А что за эксперимент? – подозрительно нахмурилась леди Аствелл.

– Вы должны дать согласие на то, что вас на некоторое время погрузят в гипнотический сон.

– Господи, помилуй, для чего?!

Пуаро наклонился к ней.

– Знаете, мадам, я уверен, что эта ваша женская интуиция имеет под собой достаточно твердую почву – какие-то события, которые независимо от вашей воли зафиксировало подсознание. Только если я буду это утверждать, боюсь, вы мне не поверите. Поэтому скажу только, что эксперимент, который я задумал, может в значительной степени повлиять на судьбу этого злополучного молодого человека, молодого Чарльза Леверсона. Вы ведь не откажетесь мне помочь?

– И кто же погрузит меня в этот самый гипнотический сон? – леди Аствелл подозрительно покосилась на Пуаро. – Вы?

– Нет, один мой знакомый. Если не ошибаюсь, он должен появиться с минуты на минуту. А вот как раз, если не ошибаюсь, кто-то подъехал к дому. Вероятно, это он.

– И кто он такой?

– Доктор Казалет с Харли-стрит

– Он ... он настоящий доктор? – настороженно спросила леди Аствелл.

– Нет, нет, он не шарлатан, мадам! Ведь вы именно это имели в виду? И вы можете вполне ему довериться.

– Ну уж ладно, – со вздохом заявила леди Аствелл. – Конечно, все это чепуха и я ни капельки в это не верю, но раз уж вы настаиваете... Так и быть, я согласна. Пусть никто не упрекнет меня в том, что я не выполнила свой долг.

– Тысяча благодарностей, миледи.

Пуаро поспешно вышел. Через минуту он вернулся в сопровождении жизнерадостного, круглолицего человечка в очках. Внешность его несколько разочаровал леди Аствелл. Почему-то ей казалось, что гипнотизер должен выглядеть по-другому. Пуаро представил приехавшего.

– Ну что, – добродушно сказала хозяйка дома, – начнем представление? И как же все это будет?

– Очень просто, миледи, совсем просто, – пробормотал маленький доктор, – Немного откиньтесь на подушки ... вот так. Волноваться нет нужды.

– А я и не волнуюсь, – проворчала леди Аствелл, – Хотела бы я видеть, кому это удастся загипнотизировать меня против моей воли!

Доктор Казалет заулыбался.

– Конечно, конечно, но ведь вы же дали согласие, значит это не против вашей воли, ведь так? – весело сказал он, – Так, отлично. Мсье Пуаро, можно вас попросить выключить верхний свет? Вам хочется спать, леди Аствелл, вы засыпаете ...

Он уселся поудобнее.

– Уже поздно. Вам хочется спать ... очень хочется ... веки тяжелеют, опускаются ... глаза постепенно слипаются ... слипаются ... слипаются. Скоро вы заснете ...

Низкий, монотонный голос его звучал как-то сонно, одурманивающе. Наконец он склонился вперед, внимательно вгляделся в лицо сидевшей перед ним женщины, потом, протянув руку, приподнял ей одно веко и с довольным видом кивнул.

– Все в порядке, – тихо шепнул он, – Продолжать?

– Конечно, прошу вас.

Доктор заговорил – теперь голос его звучал резко и повелительно.

– Вы спите, леди Аствелл! Но вы слышите меня и можете отвечать на вопросы.

Женщина на диване не шелохнулась – только в тишине комнаты прошелестел её ровный, бесстрастный голос.

– Да. Я слышу вас. Я отвечу на ваши вопросы.

– Леди Аствелл, я хочу, чтобы вы мысленно опять вернулись к тому вечеру, когда был убит ваш муж. Вы помните, что было тогда?

– Да.

– Вспоминайте. Вы сидите в столовой. Расскажите мне, что вы видите.

Леди Аствелл беспокойно заворочалась.

– Я расстроена. Мне немного не по себе из-за Лили.

– Да. Нам это известно. А теперь расскажите, что вы видите.

– Виктор съел весь соленый миндаль – что за мерзкая прожорливость! Завтра же скажу Парсонсу, чтобы больше не ставил тарелочку с миндалем на тот край стола, где он сидит.

– Продолжайте, леди Аствелл.

– Рубен сидит хмурый. Настроение у него окончательно испортилось, и, наверное, не только из-за Лили. Скорее всего, дела идут неважно. Виктор как-то странно смотрит на него.

– Расскажите нам о секретаре, леди Аствелл.

– Левая манжета на его рубашке обтрепалась и вся в лохмотьях. Разве можно так сильно мазать волосы бриолином? Что за гадкая привычка – из-за неё вся обивка в гостиной испорчена.

Казалет вопросительно взглянул на Пуаро, но тот только покачал головой.

– Обед закончился, леди Аствелл. Вы пьете кофе. Расскажите, что вы видите.

– Кофе сегодня вкусный. Часто бывает по-другому. На повариху в этом смысле совершенно нельзя положиться. Лили то и дело выглядывает в окно, не знаю, почему. Ага, вот и Рубен. Никогда не видела его в таком дурном настроении. Он разносит в пух и прах несчастного Трефузиса. А тот вертит в руке нож для разрезания бумаги – тот самый, с тяжелым, острым лезвием, он очень похож на кинжал. Как он сжал его – даже костяшки пальцев побелели! Зачем же он на него так давит – ведь на столе останутся царапины! Он держит его, как настоящий убийца, который задумал воткнуть его кому-нибудь в горло. Ну, слава Богу, эти двое, наконец, ушли! Лили опять надела свое зеленое вечернее платье. Ей очень к лицу этот цвет. Она в нем такая нежная, тоненькая, настоящая лилия. Не забыть сказать Парсонсу, чтобы в гостиной почистили мебель.

– Одну минуту, леди Аствелл.

Доктор наклонился к Пуаро.

– По-моему, я понял, в чем тут дело, – пробормотал он едва слышно. Это все из-за ножа для бумаги. Вот поэтому-то леди и решила, что убийство дело рук секретаря.

– Понятно. А теперь давайте снова вернемся в "Башню".

Доктор кивнул. Повернувшись к леди Аствелл, он снова обратился к ней своим резким, повелительным тоном.

– Уже поздно. Вы в кабинете вместе с мужем. Между вами только что произошла ужасная ссора – ведь так?

И опять фигура на диване беспокойно заворочалась.

– Да – ужасная, ужасная! Мы наговорили друг другу всяких гадостей – мы оба!

– Забудьте об этом на время. Вы можете хорошо видеть все, что происходит в комнате: шторы подняты, везде горит свет...

– Нет, нет, только настольная лампа с зеленым абажуром.

– Теперь вы уходите. Прощаетесь с мужем, желаете ему доброй ночи...

– Нет, я была слишком зла на него.

– Вы в последний раз видите его живым. Очень скоро он будет убит. Вы знаете, кто убил его, леди Аствелл?

– Конечно. Этот жалкий человечишка, Оуэн Трефузис.

– Почему вы так решили?

– Потому, что я вижу тень – его тень за портьерами.

– За портьерами? Вы хотите сказать, там кто-то есть?

– Да.

– Вы его видите?

– Да. Я стою почти вплотную – настолько близко, что могу дотронуться до него.

– А человек, который там прячется – это мистер Трефузис?

– Да.

– Откуда вы знаете?

В первый раз леди Аствелл ответила не сразу и, казалось, пришла в некоторое замешательство.

– Я ... это из-за ножа для бумаги.

Пуаро с доктором быстро переглянулись.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, леди Аствелл. Вы хотите сказать, что видели очертания человека за портьерой в кабинете мужа, ведь так? Там кто-то прятался? Вы не видели, кто это был?

– Н-нет.

– Вы решили, что это мистер Трефузис, секретарь вашего мужа, потому что заметили, с какой злобой он незадолго до этого сжимал нож для бумаги?

– Да.

– Но мистер Трефузис уже поднялся наверх, ведь так?

– Да... да, вы правы. Он поднялся к себе.

– Так что, сами видите, он никак не мог прятаться за портьерой.

– Да...нет... Впрочем, вы правы. Его там не могло быть.

– Вы сказали, что незадолго до этого он распрощался с вашим мужем и ушел к себе, не так ли?

– Да.

– И вы больше его не видели?

– Да.

Она беспокойно заворочалась, откинулась назад и слабо застонала.

– Она просыпается, – сказал доктор. – Ну что ж, мне кажется, мы все выяснили. Не так ли?

Пуаро кивнул. Доктор склонился над леди Аствелл и взял её за руку.

– Вы просыпаетесь, – тихо прошептал он. – Вы постепенно просыпаетесь. Через минуту вы откроете глаза.

Мужчины молча ждали, пока, наконец, леди Аствелл не заворочалась. Открыв глаза, она шумно вздохнула и выпрямилась.

– Что это – неужели я заснула?

– Совсем немножко, леди Аствелл, – улыбнулся доктор. – Всего на несколько минут.

Она подозрительно покосилась на него.

– Какой-то очередной новомодный фокус-покус?

– Вы ведь хорошо себя чувствуете, я надеюсь? – спросил доктор.

Леди Аствелл зевнула.

– Какая-то странная усталость, и спать хочется.

Доктор быстро поднялся.

– Я прикажу, чтобы вам сварили кофе, – сказал он. – А сейчас мы вас оставим.

– Так я ... выходит, я сказала что-то интересное? – окликнула их леди Аствелл, когда они уже были возле самых дверей.

Пуаро улыбнулся.

– Увы, ничего особенно важного, дорогая мадам. Вы рассказали нам, почему вы считаете, что мебель в гостиной нуждается в чистке.

– Так оно и есть, – кивнула леди Аствелл. – Но, чтобы узнать это, совсем не обязательно было погружать меня в транс, – Она добродушно рассмеялась. – Что-нибудь еще?

– Вы помните, что мистер Трефузис в тот вечер в гостиной сжимал в руках нож для разрезания бумаги? – спросил Пуаро.

– Понятия не имею. Абсолютно не помню этого, – решительно заявила леди Аствелл. – Может, и держал.

– А тень человека на портьерах в кабинете – вам это что-нибудь говорит?

Леди Аствелл нахмурилась.

– По-моему, что-то такое было... – нерешительно пробормотала она. Нет...не помню.

– Не расстраивайтесь, леди Аствелл, – быстро сказал Пуаро, – это совсем не важно, действительно, не важно.

Пуаро провел доктора в свою комнату.

– Ну, – сказал врач, – по-моему, все ясно, как божий день. Вне всякого сомнения, когда сэр Рубен накинулся на беднягу-секретаря, тот бессознательно сжал в руках нож для разрезания бумаги. Держу пари, ему пришлось постараться, чтобы не нагрубить в ответ. Леди Аствелл в эту минуту ломала голову над тем, как выручить с Лили Маргрейв, но в её подсознании отчетливо запечатлелась эта сцена.

– На этом и было основано её убеждение, что именно Трефузис убил сэра Рубена. А теперь давайте перейдем к силуэту человека за портьерой. Вот это уже важно. Насколько я понял из того, что вы мне рассказали о кабинете, письменный стол стоит практически в оконной нише. На окне висят портьеры, которые спускаются до самого пола. Так?

– Да, мой друг, черные бархатные портьеры.

– А за ними – нечто вроде ниши, в которой вполне достаточно места, чтобы мог поместиться человек?

– Скорее всего, именно так.

– Ну, тогда, – медленно произнес доктор, – существует по меньшей мере возможность того, что там действительно прятался кто-то неизвестный. Но даже если и так, секретарь исключается, поскольку оба они – и муж, и жена, видели, как он вышел из кабинета. Не мог это быть и Виктор Аствелл Трефузис заметил, как он уходил из дома. И это не могла быть Лили Маргрейв. Кто бы это ни был, он должен был бы укрыться за портьерой до того момента, как сэр Рубен появился в кабинете. Вы ведь успели мне кое-что рассказать. А не мог ли это быть капитан Нейлор? Что, если это он прятался за портьерой?

– Это, конечно, возможно, – согласился Пуаро. – Насколько мне известно, обедал он в гостинице, но сразу после этого ушел, так что трудно сказать наверняка, где он был. Во всяком случае, вернулся он уже после полуночи.

– Тогда это вполне мог быть и он, – решил доктор. – А если так, именно он и совершил это ужасное убийство. Смотрите, что получается: мотив у него был, а тут ещё и оружие оказалось под рукой. Только мне кажется, что эта идея почему-то вам не по душе, а?

– Знаете, у меня есть и другие идеи, – сознался Пуаро. – А вот скажите мне лучше, дорогой доктор, если бы леди Аствелл сама совершила преступление, могла бы она сознаться в этом, когда вы погрузили её в транс?

Доктор изумленно присвистнул.

– Так вот куда вы клоните? Леди Аствелл – убийца! Неплохо придумано! Ну что ж, конечно, возможно и такое. Правда, сознаюсь, пока мне это даже не приходило в голову. Впрочем...она ведь была последней, кто говорил с сэром Рубеном, а после этого уже ни одна живая душа не видела его живым. Что же касается вашего вопроса, я должен сказать – нет! Леди Аствелл была погружена в гипнотический сон, но при этом на уровне подсознания она была твердо намерена молчать о своей роли в этом убийстве. В этом случае она должна была абсолютно правдиво отвечать мне на все вопросы, но как только речь зашла бы о ней самой и она тут же захлопнула бы створки, как устрица. Но в этом случае я не уверен, что она бы так настаивала на виновности Трефузиса.

– Понимаю, – кивнул Пуаро. – Но я ведь не сказал, что считаю её убийцей. Это просто предположение, вот и все.

– Интересный случай, – задумчиво пробормотал докто, покачав головой. Предположим, что Леверсон не виновен. Кто ещё мог его убить – леди Аствелл, Хамфри Нейлор...даже Лили Маргрейв.

– И ещё один человек, о котором вы забыли, – тихо сказал Пуаро. – Это Виктор Аствелл! Если верить его словам, он сидел у себя, открыв дверь нараспашку, и поджидал, когда Чарльз Леверсон поднимется к себе в спальню. Но ведь это только его собственные слова, вы меня понимаете?

– Это тот самый парень, который, чуть что, взрывается, будто бочка с порохом? – спросил доктор. – Тот, о котором вы рассказывали?

– Именно так, – кивнул Пуаро.

Доктор поднялся.

– Ну что ж, мне пора возвращаться. Не забудьте дать мне знать, когда что-то станет известно, хорошо, Пуаро?

Как только дверь за доктором захлопнулась, Пуаро позвонил в колокольчик и на пороге появился Джордж.

– Чашку питательного отвара, Джордж. Мои нервы на пределе.

– Конечно, сэр, – поклонился Джордж. – Сию же минуту приготовлю.

Не прошло и десяти минут, как слуга внес чашку с дымящимся отваром и протянул её хозяину. Пуаро поднес её к лицу и с наслаждением вдохнул тошнотворный запах. Прихлебывая маленькими глотками отвар, он принялся рассуждать вслух.

– Сколько разных наций в мире, столько же и способов охоты. Возьмем, к примеру, охоту на лис – на них охотятся с собаками. Охотники на лошадях кричат, собаки лают и несутся вперед – одним словом, состязание на скорость. Лично я никогда не устраивал засады на оленей, но догадываюсь, что в этом случае приходится проводить долгие часы в засаде, а это чрезвычайно вредно для желудка. Мой приятель Гастингс часто мне рассказывал, как это происходит. Но мы с вами, Джордж, не можем воспользоваться ни одним из этих методов. Давайте-ка лучше возьмем пример с домашней кошки. Много-много часов подряд она терпеливо лежит возле мышиной норки, не шелохнется, не двинется с места, но не уйдет.

Пуаро вздохнул и протянул Джорджу пустую чашку .

– Я просил вас захватить все необходимое, чтобы провести пару дней в деревне. Завтра, мой добрый Джордж, вам придется поехать в Лондон и привезти сюда то, что мне понадобится очень скоро.

– Очень хорошо, сэр, – по своему обыкновению бесстрастно пробормотал Джордж.

Постоянное пребывание Пуаро в Мон-Репо раздражало многих. И Виктор Аствелл не упустил случая напомнить об этом своей невестке.

– Все это, конечно, замечательно, Нэнси. Но ты ведь даже не представляешь, на что способны подобные люди. Он здесь неплохо проводит время. Уверен, что наш маленький приятель рассчитывает задержаться здесь не меньше, чем на месяц, при этом сдирая с тебя за свои драгоценные услуги по две гинеи в день.

Ответ леди Аствелл был ясным и недвусмысленным – она довольно откровенно дала понять, что вполне в состоянии сама разобраться в собственных делах.

Лили Маргрейв изо всех сил старалась скрыть, что и ей Пуаро уже действует на нервы. Поначалу она решила, что Пуаро поверил её рассказу. Но теперь в её душу стали понемногу закрадываться сомнения.

А Пуаро был неутомим. Энергия била в нем ключом, и он буквально не давал им ни минуты покоя. На пятый день своего пребывания в доме он притащил в столовую небольшой дактилоскопический блокнот. Конечно, проделка его выглядела довольно грубой – никто не сомневался, что это всего лишь способ получения отпечатков пальцев всех обитателей Мон-Репо. Но как бы то ни было, а возражений не было – отказаться никто не посмел. Но после того, как маленький бельгиец ушел спать, Виктор Аствелл дал волю своему возмущению.

– Черт побери, ты понимаешь, что это значит, Нэнси?! Он подозревает одного из нас!

– Не говори глупостей, Виктор!

– Ну хорошо, тогда скажи мне, для чего он все это затеял!

– Мсье Пуаро знает, что делает, – не моргнув, заявила леди Аствелл и с торжествующим видом взглянула на секретаря.

В другой раз Пуаро продемонстрировал, как обнаружить отпечатки ног с помощью большого листа бумаги. На следующее утро, пробираясь своей бесшумной кошачьей походкой в библиотеку, Пуаро чуть ли не до смерти перепугал Оуэна Трефузиса. При виде маленького бельгийца тот подскочил в кресле, как подстреленный.

– Прошу прощения, мсье Пуаро, – пролепетал он, – но мы все сейчас в таком напряжении ...

– Да что вы говорите? – с невинным видом спросил Пуаро.

– Честно признаюсь вам, – сказал секретарь, – до сих пор я был уверен, что Чарльз Леверсон уже изобличен, и в его виновности нет никаких сомнений. Но, похоже, у вас другое мнение.

Пуаро замер, глядя в окно. Внезапно он резко обернулся.

– Я хочу кое-что сказать вам. Но учтите, мистер Трефузис, это строго между нами!

– Да?

Но Пуаро, похоже, не спешил. По лицу его было видно, что он колеблется. Наконец он решился, но как раз в тот момент, когда он открыл рот, внизу громко хлопнула входная дверь. Для человека, собиравшегося доверить другому какую-то важную тайну, он говорил как-то нарочито громко, так что почти заглушил звук чьих-то шагов, раздавшихся в эту минуту в холле.

– Так вот что я хочу сказать вам по секрету, мистер Трефузис. В ходе моего расследования открылись новые факты. Скоро я докажу, что в ту минуту, когда мистер Чарльз Леверсон вошел в кабинет сэра Рубена в "Башне", его дядя был уже мертв.

Секретарь уставился на него, как на сумасшедшего.

– Но что это за новые факты? И почему никто из нас об этом не знал?

– Ну, так скоро узнаете, – с таинственным видом пробормотал маленький сыщик, – А пока что эта тайна известна только вам и мне.

Он бесшумно выскользнул из комнаты и едва не сшиб с ног Виктора Аствелла.

– Только что приехали, мсье?

Аствелл кивнул.

– Дьявольски мерзкая погода, – наконец пробормотал он, с трудом переводя дыхание. – Холод собачий, а ветер прямо валит с ног.

– Ах, вот, значит, как, – глубокомысленно пробормотал Пуаро. – Ну, выходит, сегодня лучше посидеть дома. Я ведь, как большой кот – в холодную погоду предпочитаю греться у огня.

– Итак, в бой, мой добрый Джордж! – с торжествующим видом потирая руки, в тот же самый вечер сказал он своему верному слуге. – Я своего добился – они все, как на иголках! Да, мой дорогой Джордж, эта роль не каждому по плечу – роль кота, стерегущего мышку. Ведь приходится все время ждать, ждать терпеливо, но зато это приносит великолепные плоды, да, да! И будем надеяться, что уже завтра мы их увидим!

На следующий день Трефузису пришлось отправиться в город по делам. Так уж вышло, что им с Виктором Аствеллом пришлось ехать одним поездом. Не успели они закрыть за собой дверь, как Пуаро развил лихорадочную деятельность.

– Ну-ка, Джордж, поторопись, нам ещё многое надо успеть. Если горничная попытается войти в эту комнату, постарайся как-то отвлечь её. Не важно, как. Можешь рассыпаться в комплиментах, Джордж, но сделай все, чтобы она осталась в коридоре, – велел Пуаро.

Первым делом он пробрался в комнату секретаря и принялся методично её обыскивать. Маленький бельгиец обшарил все – ни одна полка в шкафу, ни один даже самый маленький ящик письменного стола не остались незамеченными. После этого Пуаро кое-как побросал все обратно и объявил, что покончил с обыском. Джордж, застывший на пороге, словно часовой на посту, деликатно кашлянул.

– Прошу прощения, сэр...

– Да, мой добрый Джордж?

– Ботинки, сэр. Вот та коричневая пара стояла на второй полке, а под ней – пара лакированных. Вы поменяли их местами, когда ставили обратно.

– ЧУдесно! – воздев руки к небу, воскликнул Пуаро. – Просто великолепно! Но не будем тратить время на такие пустяки. В конце концов, мой дорогой Джордж, это не так уж важно. Мистер Трефузис вряд ли обратит внимание на подобную мелочь.

– Как скажете, сэр, – пробормотал Джордж.

– Конечно, обращать мое внимание на подобные детали – твоя святая обязанность, – и Пуаро одобрительно похлопал лакея по плечу, – В этом отношении я целиком полагаюсь на тебя.

Джордж предпочел промолчать. Когда же, немного позже, то же самое повторилось, но уже в комнате, которую занимал Виктор Аствелл, он благоразумно промолчал, хотя и отметил про себя, что белье мистера Аствелла вернулось на полки шкафа совсем не в том порядке, как оно лежало до обыска. Однако вечером подтвердилось, что Пуаро оказался слишком беспечен, а опасения верного Джорджа были не напрасны. Вечером, когда все сидели в гостиной, Виктор Аствелл ворвался туда, кипя от возмущения.

– Проныра, грязная бельгийская ищейка, что вам понадобилось в моей комнате?! Какого черта вы копались в моих вещах, я вас спрашиваю? Нет там ничего, что вам нужно, и хватит совать свой длинный нос в мои дела! О Господи, да что же это такое – шпион в собственном доме!

Пуаро прижал руки к груди, расшаркиваясь и бормоча бесчисленные извинения. Он побагровел от стыда. Он готов был извиниться сто, нет тысячу, миллион раз! Он был раздавлен – мсье совершенно прав, как можно было допустить такую ужасную бестактность?! Нет, нет, ему нет и не может быть оправдания! В конце концов обалдевший от всего этого спектакля разгневанный Виктор поспешно ушел, что-то бормоча себе под нос.

И опять, как и накануне, потягивая маленькими глоточками питательный отвар, Пуаро удовлетворенно пробормотал, обращаясь к почтительно слушающему Джорджу, – Мой план сработал, мой добрый Джордж. Ты сам видишь – он сработал.

– Пятница, – задумчиво сказал Пуаро, н к кому не обращаясь, – это мой счастливый день.

– Да, сэр.

– Ты ведь не суеверен, мой добрый Джордж?

– Я предпочитаю не садиться за стол тринадцатым, сэр, если вы это имеете в виду, и не люблю проходить под лестницей. Но вот по поводу пятницы у меня нет ни малейших возражений.

– Это замечательно, – сказал Пуаро, – потому что, видишь ли, сегодняшний день вполне возможно, станет нашим Ватерлоо.

– Да, сэр, как вам угодно.