Текст книги "Не будите спящую собаку"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– А вы уверены, что слышали голос именно мистера Леверсона?

Парсонс с какой-то жалостью взглянул на комичного маленького бельгийца, и Пуаро стало совершенно ясно, что раз уж дворецкий пришел к этому мнению, то будет стоять насмерть.

– Вы хотели бы узнать ещё что-нибудь, сэр?

– Только одно, – сказал Пуаро. – Вам нравится мистер Леверсон?

– Я ... прошу прощения, сэр?

– Да ведь это очень просто. Вам самому нравится мистер Леверсон? Он вам по душе?

Похоже, Парсонс был в замешательстве.

– Ну, если вас интересует мнение прислуги... – смущенно начал он.

– Прошу вас, – подбодрил дворецкого Пуаро, – говорите, как вам удобнее!

– В общем, мы считаем мистера Леверсона весьма приятным молодым джентльменом, но, как бы это выразиться ... не слишком разумным, если вы понимаете, что я хочу сказать.

– Ага! – глубокомысленно изрек Пуаро. – А знаете ли, Парсонс, я ведь тоже пришел к тому же мнению, хотя ни разу в жизни не видел мистера Леверсона!

– Да, сэр, понимаю.

– А что вы думаете ... прошу прощения, каково мнение прислуги о секретаре сэра Рубена?

– Очень спокойный, тихий джентльмен, сэр. Всегда беспокоится о том, чтобы никому, не дай Бог, не помешать.

– Точно! – пробормотал Пуаро.

Дворецкий смущенно кашлянул.

– Ее милость, – пробормотал он, – иногда бывает чересчур поспешна в своих суждениях.

– Так, значит, вся прислуга придерживается мнения, что убийство совершил молодой мистер Леверсон?

– Ни одному из нас не по душе думать такое о мистере Леверсоне, заявил Парсонс. – Мы ... если уж говорить начистоту, то нам кажется, что у него попросту кишка тонка, чтобы совершить такое страшное дело.

– Но ведь у него довольно вспыльчивый характер, разве не так? удивился Пуаро.

Парсонс доверительно склонился к нему.

– А уж коли вам так хочется знать, у кого в этом доме самый вспыльчивый нрав, то ...

Пуаро перебил его.

– Ну, ну это-то как раз довольно просто! – воскликнул он, – А я бы хотел знать совсем другое – у кого в этом доме самый покладистый характер?

Парсонс вытаращил глаза и, приоткрыв от удивления рот, уставился на Пуаро.

Пуаро решил, что нет смысла больше тратить времени на дворецкого. Отвесив ему ещё один комичный поклон, он покинул комнату и прямиком направился в просторный холл Мон-Репо. Здесь он несколько минут постоял в задумчивости, склонив набок голову, словно забавная маленькая пичужка, а потом, услышав едва заметный звук, бесшумно направился к одной из дверей, которые вели в комнаты.

Он замер в дверях, настороженно озираясь по сторонам. Перед ним было нечто вроде небольшой библиотеки. За огромным письменным столом в дальнем её конце сидел худощавый, бледный молодой человек и что-то торопливо писал. Щеки у него были болезненно впалые, на носу красовались очки.

Какое-то время Пуаро незаметно наблюдал за ним, а потом, весьма натурально кашлянув, прервал тишину.

Молодой человек за столом перестал писать и поднял голову. Похоже, он не испугался, но на лице его при виде Пуаро отразилось некоторое замешательство.

Тот бочком вошел и отвесил свой обычный поклон.

– Я имею честь говорить с мистером Оуэном Трефузисом, не так ли? Ах, простите, меня зовут Пуаро, Эркюль Пуаро. Возможно, вам знакомо это имя?

– О – о-о, да... да, конечно! – вспыхнул молодой человек.

Пуаро внимательно рассматривал его.

На вид Оуэну Трефузису можно было дать года тридцать три, и детектив с первого же взгляда понял, почему никто не принял всерьез обвинение, выдвинутое леди Аствелл против несчастного секретаря. Перед ним сидел сдержанный, чрезвычайно учтивый молодой человек, на вид кроткий, как овца. По всему было ясно, что это как раз тот тип человеческого существа, которому при случае можно безнаказанно дать пинка. Пуаро не сомневался ни минуту, что злополучный секретарь не из тех, кто может выйти из себя, вспылить или хотя бы дать понять, что ему что-то неприятно.

– Насколько я знаю, за вами посылала леди Аствелл, – пробормотал тот. – Она не раз упоминала, что собирается это сделать. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Он был чрезвычайно вежлив, однако без малейшего подобострастия. Усевшись в предложенное ему кресло, Пуаро мягко сказал.

– А леди Аствелл когда-нибудь упоминала при вас о своих подозрениях?

По губам Оуэна Трефузиса скользнула легкая улыбка.

– Насколько я знаю, – ответил он, – подозревает она как раз меня. Глупо, конечно, это, но так оно и есть. С тех пор, как убили сэра Рубена, она и изо всех сил старается меня не замечать, а стоит нам случайно столкнуться в коридоре, так она прижимается к стене, чтобы случайно не коснуться меня, будто я прокаженный.

Он говорил абсолютно естественно. В голосе его не было обиды, скорее печальная ирония. Пуаро сочувственно покивал.

– По правде сказать, – пробормотал он, – примерно то же самое она сказала и мне. Конечно, спорить с ней я не стал. Признаюсь вам откровенно, у меня такое правило – никогда не спорить с дамами. Вы же понимаете, это пустая трата времени.

– Абсолютно с вами согласен.

– Я сказал: "Да, миледи! Совершенно согласен с вами, миледи! Конечно, миледи!" – Простые, ничего не значащие слова, но женщине всегда приятно это слышать. И после этого приступил к расследованию, хотя невозможно представить, чтобы кто-то, кроме злополучного мистера Леверсона, мог совершить это ужасное преступление. Однако все мы знаем такие случаи, когда нечто абсолютно невероятное на первый глаз тем не менее оказывалось правдой.

– Я все прекрасно понимаю, – сказал секретарь. – Прошу вас, не стесняйтесь, считайте, что я в вашем распоряжении

– Bon *, – кивнул Пуаро, – Так, значит, мы поняли друг друга. А теперь, прошу вас, давайте вернемся к событиям того самого вечера. Лучше всего начать с обеда.

– Как вы уже знаете, Леверсона за столом не было, – начал секретарь. Накануне молодой человек довольно сильно повздорил с дядей и отправился обедать в Гольф-клуб. Из-за этого сэр Рубен расстроился и за обедом был сильно не в духе.

– Он не очень-то церемонился с остальными, этот мсье, – Пуаро деликатно кашлянул.

Трефузис с горечью рассмеялся.

– О, это ещё слабо сказано! Я проработал с ним больше девяти лет и, можно сказать, знал его наизусть. Знаете, мсье Пуаро, с ним было не просто поладить. Характер у него был не сахар. А порой он, словно избалованный ребенок, впадал в истерику, и мог поругаться с кем угодно из-за какой-нибудь ерунды. Но со временем я привык и перестал обращать внимания на его выходки. Просто делал вид, что ничего не произошло Ведь на самом деле сэр Рубен был совсем не злой человек, но иногда вел себя как полный идиот и мог вывести из себя кого угодно. Самое лучшее было просто не обращать на него внимания.

– А другие в этом случае вели себя так же?

Трефузис передернул плечами.

– Леди Аствелл и сама обожала поскандалить от души, – неохотно сказал он. – Она ни чуточки не боялась сэра Рубена, всегда перечила ему, где могла, и высказывала, что она о нем думает, нимало не стесняясь в выражениях. На следующий день они охотно мирились и, хотите верьте – хотите нет, а сэр Рубен был искренне предан ей.

– А в тот вечер они тоже поссорились?

________

* Bon (фр.) – хорошо

Секретарь покосился на него, немного помешкал, а потом сказал,

– По-моему, да. А почему вы спрашиваете?

– Так, небольшая идея, ничего больше.

– Конечно, я не уверен, – объяснил секретарь, – но у меня сложилось впечатление, что оба они были сильно не в духе.

Пуаро предпочел оставить эту тему.

– Кто ещё был за обедом?

– Мисс Маргрейв, мистер Виктор Аствелл и я.

– А что было после обеда?

– Мы перешли в гостиную. Сэр Рубен не пошел с нами. Но минут десять спустя он примчался вниз и устроил мне головомойку из-за какой-то пустячной ошибки в письме. Я поднялся с ним наверх и все быстро исправил. Потом вошел мистер Виктор Аствелл и заявил, что ему срочно нужно что-то обсудить с братом. Поэтому я ушел и присоединился к дамам в гостиной.

– Прошло около четверти часа, и я услышал, как в его кабинете неистово зазвенел колокольчик. Пришел Парсонс и сказал, что мне следует немедленно подняться к сэру Рубену. На пороге я столкнулся с Виктором Аствеллом, он вылетел оттуда, как ошпаренный, чуть с ног меня не сбил. У него характер ещё почище, чем у сэра Рубена. Мне показалось, что он меня попросту не заметил.

– А сэр Рубен как-нибудь это объяснил?

– Нет. Пожал плечами и бросил: – "Виктор совершенно ненормальный! В один прекрасный день он просто прикончит кого-нибудь в припадке бешенства!"

– Ага, – хмыкнул Пуаро, – А у вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? Например, что послужило причиной ссоры?

– Понятия не имею.

Вскинув голову, Пуаро внимательно посмотрел на секретаря – уж слишком поспешно тот ответил на последний вопрос. Поэтому у него мелькнула мысль, что Трефузис мог бы сказать гораздо больше, если бы захотел. Но, как и прежде, он предпочел не настаивать.

– А что было потом? Продолжайте, прошу вас!

– Мы с сэром Рубеном поработали ещё около получаса. Примерно в 11 часов пришла леди Аствелл и сэр Рубен отпустил меня.

– И вы ушли?

– Конечно.

– А вы случайно не знаете, сколько она там оставалась?

– Понятия не имею. Ее комната на первом этаже, а моя – на втором, так что, как видите, я никак не мог услышать, когда она поднялась к себе.

– Понятно.

Пуаро задумчиво кивнул головой и вскочил на ноги.

– А теперь, мсье, будьте добры, проводите меня в "Башню".

Он отправился вслед за секретарем по широкой лестнице на второй этаж. Там Трефузис свернул в коридор. В конце его за тяжелыми портьерами скрывалась площадка задней лестницы, которой обычно пользовалась прислуга, и крохотный коридорчик, заканчивающийся запертой дверью. Секретарь отпер её, и они с Пуаро оказались на том самом месте, где совсем недавно разыгралась трагедия.

Хотя на самом деле комната была не очень большой, но казалась просторнее из-за необыкновенно высоких потолков. Стены её украшали развешанные тут и там старинные мечи и причудливой формы дротики, столы вокруг были сплошь заставлены всякими экзотическими безделушками. В дальнем её конце, возле самого окна стоял массивный письменный стол. Пуаро пересек комнату и остановился перед ним.

– Значит, здесь и нашли сэра Рубена?

Трефузис молча кивнул.

– Я так понимаю, удар был нанесен сзади?

Ответом снова послужил молчаливый кивок.

– Скорее всего, объяснил он, – убийца воспользовался одной из этих вещиц, возможно, дубинкой, которых тут немало. Жутко тяжелая штука. Должно быть, смерть наступила практически мгновенно.

– Что наводит на мысль, что преступление вряд ли планировалось заранее. Вероятнее всего, разразилась ссора, и убийца в приступе ярости обрушил дубинку на ничего не подозревающую жертву.

– Да, и это не снимает вину с бедняги Леверсона.

– Тело лежало на столе, когда его обнаружили?

– Нет, сэр Рубен соскользнул на пол. Там его и нашли.

– Вот оно как? – пробормотал Пуаро, – Любопытно.

– Почему? – не понял секретарь.

– А вот хотя бы взгляните на это.

И Пуаро торжествующе указал на большое, уродливое пятно, испачкавшее полированную поверхность стола.

– Насколько я понимаю, это кровь, мой друг!

– Она могла брызнуть сюда, – пожал плечами секретарь, – или капнуть с тела, когда его уносили.

– Очень может быть, очень может быть, – задумчиво пробормотал Пуаро. А теперь скажите, сюда ведет только эта дверь?

– Нет. Вот тут есть ещё одна лестница.

Трефузис отдернул тяжелую портьеру, висевшую в углу – за ней виднелась узенькая винтовая лестница, уходившая куда-то вверх.

– Вначале этот дом и башню выстроили для одного астронома. Лестница ведет на самый верх "Башни", где раньше стоял телескоп. Но обычно сэр Рубен использовал верхнюю комнатку как спальню в те дни, когда засиживался допоздна.

Пуаро с ловкостью кошки вскарабкался по ступенькам наверх. Крохотная комнатка наверху была обставлена очень просто. В ней почти не было мебели, стояла только узкая раскладная кровать, стул и туалетный столик. Пуаро, убедившись, что из неё нет другого выхода, снова спустился в кабинет, где его терпеливо поджидал Трефузис.

– А вы слышали, как входил мистер Леверсон? – спросил он.

Секретарь покачал головой.

– Думаю, я тогда уже крепко спал.

Пуаро кивнул. Потом ещё раз очень медленно обошел всю комнату.

– Ну, хорошо, – наконец вздохнул он, – Думаю, мы вряд ли найдем здесь что-нибудь интересное. Впрочем, могу я попросить вас задернуть портьеры?

Трефузис послушно задернул тяжелые портьеры, плотно закрывавшие окно. Пуаро щелкнул выключателем, и на потолке загорелась большая люстра с алебастровым абажуром.

– А настольная лампа здесь есть? – спросил он.

Вместо ответа секретарь щелкнул выключателем, и стоявшая на столе небольшая настольная лампа под зеленым абажуром загорелась мягким светом. Пуаро выключил верхний свет, потом зажег и снова выключил.

– Ну вот и все. Я закончил, благодарю вас.

– Обед в половине восьмого – предупредил секретарь.

– Весьма вам признателен, мистер Трефузис, за вашу любезность.

– Не стоит.

Пуаро, погрузившись в свои мысли, побрел по коридору, направляясь в предназначенную ему комнату. Невозмутимый Джордж уже был там, распаковывая и раскладывая по местам вещи своего хозяина.

– Мой добрый Джордж, – сказал Пуаро, – Насколько мне известно, за обедом мне удастся, наконец, познакомиться с тем самым джентльменом, который безумно меня интересует. Это как раз тот человек, Джордж, что совсем недавно вернулся из тропиков. И с характером, весьма напоминающим вулкан, что бушуют в тех местах. О нем мне порывался рассказать Парсонс, а вот Лили Маргрейв, что любопытно, даже не упомянула. Покойный сэр Рубен, тоже, говорят, был вспыльчив, как порох. И вот попытайся представить себе, Джордж, что тогда случится? Как это у вас говорят – клочья замелькают, так?

– Правильнее было бы сказать – клочья полетят, сэр, – но это совсем не обязательно. Может статься, все получится совсем даже наоборот.

– Наоборот?

– Да, сэр. Есть у меня тетушка Джемайма, злющая старушонка и характер сварливый, как у ведьмы. Родную сестру, что жила вместе с ней, она ела поедом – просто-таки сживала бедняжку со свету. А вот если находился человек, который отвечал ей тем же, так она тут же становилась шелковой. Просто старушка терпеть не могла в людях бесхарактерности, вот и все!

– М-да, – протянул Пуаро. – Тут есть, над чем подумать!

Джордж тихонько кашлянул и с извиняющимся видом взглянул на него.

– Сэр, – пробормотал он, – могу ли я чем-нибудь вам помочь в...хм...ваших делах?

– Конечно! – с готовностью откликнулся Пуаро. – Выясните, как была одета мисс Маргрейв в тот вечер, когда убили сэра Рубена. Да, и кто из горничных помогал ей одеваться, это тоже может быть важно.

Джордж выслушал все его распоряжения со своей обычной невозмутимостью.

– Очень хорошо, сэр. Я сообщу вам, что мне удалось выяснить, к завтрашнему утру.

Пуаро задумчиво смотрел на пляшущее в камине пламя.

– Чтобы я делал без тебя, Джордж, – пробормотал он. – А кстати – я не забуду эту твою тетушку Джемайму.

Однако в этот вечер Пуаро так и не удалось, как он рассчитывал, увидеть Виктора Аствелла. По телефону от его имени просили передать, что он пока останется в Лондоне.

– Вероятно, ваш деверь сейчас занимается приведением в порядок дел вашего покойного мужа? – спросил Пуаро у леди Аствелл, – Ведь они работали вместе?

– Он был партнером Рубена, – объяснила она. – Кстати, и в Африку он поехал, чтобы проследить за разработками, которыми занимается их фирма. Если не ошибаюсь, речь шла о какой-то шахте, не так ли, Лили?

– Да, это была шахта.

– Залежи золота, по-моему. А может меди...или олова, Бог его знает. Ты не помнишь, Лили? Полагаю, ты должна это знать, ведь ты ещё тогда долго расспрашивала Рубена об этой шахте. О Боже, дорогая, не урони вазу! Что с тобой, Лили?

– Здесь так душно! Это все из-за камина ... – поспешно пробормотала девушка. – Вы не будете возражать... можно мне приоткрыть окно?

– Ради Бога, дорогая, – невозмутимо кивнула леди Аствелл.

Девушка торопливо направилась к окну и распахнула его. Пуаро следил за ней, как кошка за мышкой. Какое-то время она простояла возле него, давая прохладному ночному воздуху охладить её разгоряченное лицо. Затем захлопнула окно и, как ни в чем не бывало, вернулась на свое место. Дождавшись пока она сядет, Пуаро вежливо осведомился:

– Так мадемуазель интересуется разработками?

– Господи, помилуй, конечно же, нет, – равнодушно бросиал она. – Я просто слушала, что рассказывает сэр Рубен. Сама я ничего не смыслю в горном деле. Обычная вежливость, ничего больше.

– В тебе явно пропадает актерский талант, – хмыкнула леди Аствелл, Ведь бедняга Рубен готов был голову дать на отсечение, что у тебя были какие-то тайные причины интересоваться именно этой шахтой.

Глаза маленького детектива казалось, не отрывались от огня в камине, но от его внимания не ускользнуло выражение досады, промелькнувшее по хорошенькому личику Лили Маргрейв. С присущей ему деликатностью он поспешил перевести разговор на другое. Но когда пришло время расходиться по своим комнатам, Пуаро обратился к хозяйке дома:

– Прошу прощения, мадам, мне нужно перемолвиться с вами парой слов.

Услышав это, Лили Маргрейв поспешно вышла. Леди Аствелл бросила на Пуаро удивленный взгляд.

– Вы ведь были последней, кто в тот вечер видел сэра Рубена в живых?

Вдова кивнула. Глаза у неё моментально наполнились слезами. Всхлипнув, она поднесла к глазам платок, отороченный черной траурной каймой.

– О Боже, не стоит так расстраиваться, миледи. Умоляю вас, возьмите себя в руки!

– Все в порядке, мсье Пуаро, просто я до сих пор ещё не могу прийти в себя.

– Какой я болван, что посмел спросить вас об этом! Тысяча извинений, мадам! Мне не следовало начинать этот разговор.

– Нет, нет, мсье Пуаро. Продолжайте. Что вы хотите знать?

– Насколько я понимаю, когда вы поднялись в кабинет мужа, он отпустил мистера Трефузиса. Тогда на часах было уже около одиннадцати. Это так?

– Да, что-то около того.

– И как долго вы там пробыли?

– Наверное, чуть больше получаса. Да, минут сорок пять – помню, когда я вернулась в спальню, то бросила взгляд на часы. Было без четверти двенадцать.

– Леди Аствелл, мне бы хотелось знать, о чем в тот вечер шел разговор между вами и сэром Рубеном?

Его слова произвели неожиданный эффект – леди Аствелл упала на диван и горько разрыдалась.

– Мы поссорились, – простонала она

– А из-за чего вышла ссора? – мягко спросил Пуаро.

– Господи, да разве так сразу вспомнишь... по-моему, вся каша заварилась из-за Лили. Рубен невзлюбил её с первого взгляда, Бог его знает, почему. Вскипев, он вдруг заявил, что девушка, мол, сует свой нос в его дела. И потребовал, чтобы я немедленно выставила ей за дверь. А я возразила, что Лили – милая и славная девочка и что я не потерплю, чтобы с ней поступили подобным образом. Рубен разозлился – ужас! Принялся орать на меня, как сумасшедший! Вот я и не вытерпела и высказала ему все, что у меня было на душе.

– Конечно, мсье Пуаро, я наговорила лишнего, но ведь и он тоже хорош! Заявил, что, дескать, вытащил меня из грязи да ещё и женился на мне, а я ему на это ... впрочем, что теперь вспоминать! Никогда не прощу себе! Вы же знаете, как это бывает, мсье, погорячишься, наговоришь всякого, а потом все хорошо. После доброго скандала, что после сильной грозы – дышится легко и воздух чистый. К тому же откуда я могла знать, что той же ночью этот мерзавец убьет моего бедного Рубена?

Пуаро выслушал этот монолог с искренним сочувствием.

– Прошу прощения, что заставил вас страдать, – пробормотал он, – Ну, а теперь давайте оставим эмоции и перейдем к фактам. И прошу вас, будьте чрезвычайно внимательны и точны. Вы по-прежнему твердо уверены, что вашего мужа убил именно Оуэн Трефузис, а не кто-то еще?

Леди Аствелл величественно выпрямилась во весь рост.

– Женская интуиция никогда не обманывает, мсье Пуаро, – торжественно заявила она.

– Конечно, я понимаю, – закивал Пуаро с понимающим видом. – Но когда, по-вашему, он это сделал?

– Когда? Конечно, после того, как я ушла!

– Так, посмотрим: вы ушли из "Башни" без четверти двенадцать. Без пяти двенадцать вернулся мистер Леверсон. То есть получается, что секретарь вернулся в кабинет, убил сэра Рубена и проскользнул обратно к себе – и все это за какие-нибудь десять минут!

– А что – это так уж невозможно?

– Возможно-то возможно, – вздохнул Пуаро. – Вполне вероятно, что ему хватило десяти минут. Но вот было ли так на самом деле?

– Ну, он, естественно, твердит, что уже спал сном праведника! фыркнула леди Аствелл, – только вот кто может подтвердить, так ли это?

– Но ведь никто не видел, чтобы он выходил из комнаты, – сказал Пуаро.

– Интересно, а кто мог его видеть – все уже спали! – торжествующе заявила леди Аствелл, – Конечно же, его никто не видел!

– Не знаю, не знаю, – чуть слышно прошептал Пуаро.

Наступило неловкое молчание.

– Ну, что ж, большое спасибо, леди Аствелл. Желаю вам доброй ночи.

На следующий день рано утром верный Джордж появился у постели своего хозяина, держа в руках поднос с завтраком.

– В тот вечер, который вас интересует, сэр, мисс Маргрейв была одета в вечернее платье из светло-зеленого шифона.

– Благодарю, Джордж. На тебя всегда можно положиться.

– За её туалетами приглядывает младшая горничная, сэр. Ее зовут Глэдис.

– Еще раз спасибо, Джордж. Твоя помощь просто неоценима.

– Не стоит благодарности, сэр.

– Какое прекрасное утро, – заявил Пуаро, выглядывая в окно, – к тому же, мне кажется, весь дом все ещё спит. Мой милый Джордж, если мы поторопимся и поднимемся в башню прямо сейчас, то нам никто не помешает, и мы сможем провести один маленький эксперимент.

– Вам потребуется моя помощь, сэр?

– Конечно, – хмыкнул Пуаро, – К тому же это совсем не больно.

Когда они оба вошли в кабинет, портьеры по-прежнему были плотно задернуты. Джордж уже поднял было руку, чтобы поднять их, но Пуаро остановил его.

– Очень важно, чтобы все осталось так, как есть. Надо только включить настольную лампу.

Джордж так и сделал.

– А теперь, мой добрый Джордж, сядь за стол. Устраивайся поудобнее и притворись вид, что пишешь. Вот молодец, отлично. А я тем временем пройду на цыпочках за твоей спиной, сниму со стены одну дубинку и ударю тебя по затылку. Вот так!

– Да, сэр, – бесстрастно произнес Джордж.

– О Боже, Джордж! – в отчаянии застонал Пуаро, – Что же ты делаешь, хотел бы я знать? Похоже, ты, и не заметил, что я размозжил тебе голову! Конечно, не мог же я стукнуть тебя в полную силу?! Тогда бы ты отправился за несчастным сэром Рубеном! Давай снова, Джордж, и постарайся сыграть эту сцену как можно убедительнее. Ну вот, смотри – я наношу удар, а ты должен сделать вид, что теряешь сознание. И мгновенная смерть: руки, и все тело должны быть расслаблены, в этом-то все дело! Дай-ка я покажу. Нет, нет, не напрягай мускулы, а то не получится.

Он с досадой вздохнул.

– Ты замечательно гладишь брюки, Джордж, – сказал Пуаро с горечью, Но вот воображения в тебе нет ни на грош! Вставай и посмотри, как это делается.

Пуаро в свою очередь уселся за письменный стол.

– Я пишу, – объявил он, – Обрати внимание, я очень занят! Ты прокрадываешься незаметно у меня за спиной и, что было сил, наносишь мне удар дубинкой сзади. Ба-бах! перо выскальзывает из моих пальцев, я падаю вперед, но не очень заметно, ведь стол очень высокий, да и потом руки лежат на столе и не дают мне упасть. А теперь прошу тебя, Джордж, отойди к дверям и скажи, что ты видишь.

– Кхм!

– Да, Джордж, – подбодрил Пуаро.

– Здесь довольно темно. Чтобы я мог рассмотреть, как следует, сэр, сказал Джордж, – до стола ведь далеко, да и свет не очень яркий. Можно мне включить верхний свет, сэр?

Его рука потянулась к выключателю.

– Нет, нет, – попросил Пуаро. – Мы должны восстановить всю картину в целом. Вот, смотри: я наваливаюсь грудью на стол, а ты стоишь у дверей. А теперь подойди, Джордж, подойди ко мне и тронь меня за плечо.

Джордж послушался.

– Тряхни посильнее, Джордж, вот так. И что же? Смотри!

Обмякшее тело Пуаро безвольно сползло на пол.

– Я падаю – вот так! – объявил он. – Да, скорее всего, именно так все и произошло. А теперь осталось сделать только одну вещь. Но это очень важно.

– Что именно, сэр? – поинтересовался слуга.

– Ну, конечно же, плотно позавтракать!.

Маленький сыщик весело расхохотался над своей незамысловатой шуткой.

– Мой добрый Джордж, если и есть на свете что-нибудь важнее собственного желудка?

Вышколенный слуга сохранял невозмутимое молчание. А Пуаро, все ещё посмеиваясь про себя, спустился вниз. Ему было явно по душе, как продвигалось расследование. Сразу после завтрака, он улучил возможность поговорить с младшей горничной Глэдис. Было совершенно очевидно, что ему до смерти хочется узнать, что она думает об убийстве. Девушке, похоже, нравился Чарльз Леверсон, хотя она ни минуты не сомневалась, что это он убил сэра Рубена.

– Бедный молодой джентльмен! Мне так жаль его, сэр, но ведь, по правде говоря, он в то время был, что называется, не в своем уме!

– Должно быть, они с мисс Маргрейв проводили много времени вместе и неплохо ладили, – предположил Пуаро, – Ведь их, молодых, всего двое в этом доме.

Глэдис покачала головой.

– Вот уж не сказала бы, сэр. Мисс Лили всегда важничала. Не то, чтобы она была груба, нет, сэр! Только всегда держала его на расстоянии.

– А он, наверное, был сильно увлечен ею, не так ли?

– О нет, сэр, я бы не сказала! Так, между прочим. А вот мистер Виктор Аствелл, этот да! Он просто сходил по ней с ума!

Девушка хихикнула.

– Да что вы говорите?!

Глэдис опять захихикала.

– Да, он глаз от неё не мог оторвать! Да ведь и вправду сказать, она прехорошенькая – высокая, тоненькая, а эти её светлые волосы просто чудо, как хороши! Она и впрямь настоящая лилия, правда, сэр?

– Ей бы очень пошел зеленый цвет, – мечтательно заявил Пуаро. – Только представьте себе – зеленое вечернее платье ...

– А у неё есть такое, сэр, – обрадовалась Глэдис, – Конечно же, сейчас она его не может носить из-за траура, но она надевала его в тот самый вечер, я точно помню. Как раз, когда убили сэра Рубена.

– Только платье должно быть светло-зеленым, – продолжал Пуаро.

– Оно как раз светло-зеленое, сэр. Если вы подождете минуту, я его вам принесу. Все равно мисс Лили только что отправилась прогулять собак.

Пуаро глубокомысленно кивнул. Он это знал ничуть не хуже Глэдис. Тем более, что он и отправился на поиски младшей горничной, только предварительно убедившись, что Лили вышла из дома. Глэдис убежала, и через минуту вернулась. В руках она держала вечернее платье из светло-зеленого шифона.

– Восхитительно! – пробормотал Пуаро, воздев в восхищении руки к небу. – Позвольте, я поднесу его к свету. Мне хочется рассмотреть его получше.

Взяв у Глэдис платье, он повернулся к ней спиной и поспешил к окну. Придвинувшись к свету, Пуаро разгладил платье на вытянутых руках.

– Оно просто изумительно, – провозгласил он, – и цвет очаровательный! Тысяча благодарностей, мадемуазель, что показали мне его.

– Не стоит, сэр, – сказала та. – Мы все знаем, что французы просто без ума от дамских туалетов.

– Вы очень добры, – пробормотал Пуаро.

Она поспешила к двери, унося с собой платье. Пуаро проводил её взглядом. Потом опустил глаза и лукава усмехнулся. В правой его руке сверкнули крохотные ножницы, а в левой он с триумфом сжимал узкую полоску светло-зеленого шифона.

– А теперь, – пробормотал он, – капельку смелости!

Он вернулся к себе в комнату и вызвал Джорджа.

– Мой добрый Джордж, на туалетном столике лежит золотая булавка для галстука. Принеси её сюда.

– Да, сэр.

– А на умывальнике ты найдешь бутылочку с карболкой. Окуни, прошу тебя, в этот раствор кончик булавки.

Джордж послушно выполнил все, что ему было приказано. Он слишком долго служил у Пуаро, чтобы удивляться причудам своего хозяина.

– Я все сделал, как вы сказали, сэр.

– Хорошо. А теперь подойди. Вот мой указательный палец – уколи его булавкой, только самый кончик.

– Прошу простить, сэр, вы хотите, чтобы я воткнул в него булавку?

– Да, да, ты все правильно понял. Нужно, чтобы на пальце выступила кровь, но только крохотная капелька.

Джордж пожал плечами и сжал палец своего маленького хозяина. Пуаро страдальчески зажмурился и отвернул голову. В ту же минуту слуга слегка уколол его палец булавкой и Пуаро издал жалобный стон.

– Тысяча благодарностей, Джордж, – пробурчал он, – Мог бы так и не усердствовать.

Достав из кармана лоскуток бледно-зеленого шифона, он аккуратно уронил на него малюсенькую капельку крови.

– Блестяще! – усмехнулся он, разглядывая творение своих рук. – Неужели тебе не интересно, Джордж? Ну что ты за человек, право!

Но внимание слуги в этот момент было приковано к чему-то за окном.

– Прошу прощения, сэр, – пробормотал он. – Только что к дому в автомобиле подъехал какой-то джентльмен.

– Ага! – воскликнул Пуаро, резво вскакивая на ноги. – Таинственный мистер Виктор Аствелл! Немедленно пойду вниз – надо с ним познакомиться!

Но Пуаро было суждено узнать, что это за человек, ещё до того, как он его впервые увидел. В холле с невероятной силой гремел его голос.

– Думай, что делаешь, болван проклятый! Говорят тебе, в этом чемодане стекло! Убирайся с дороги, Парсонс, дьявол тебя раздери! Поставь это на место, идиот несчастный!

Пуаро поспешно спустился по лестнице. Виктор Аствелл был человеком громадного роста. Пуаро отвесил ему почтительный поклон.

– А вы ещё кто такой, дьявол вас задери? – прорычал великан.

Пуаро отвесил ещё один изящный поклон.

– Эркюль Пуаро, к вашим услугам.

– Боже милостивый! – ахнул Аствелл. – Так, значит, Нэнси все-таки послала за вами?!

Положив лапищу на плечо Пуаро, он потащил его за собой в библиотеку.

– Так значит, вы и есть тот самый парень, о котором рассказывают всякие чудеса? – пробурчал он, разглядывая его с ног до головы. – Прошу извинить, что был вначале несколько груб. Меня вывел из себя идиот-шофер! А Парсонс вообще всегда действует мне на нервы! Проклятый старый кретин!

– Терпеть не могу дураков, понимаете ли, – извиняющимся тоном заявил он. – Впрочем, похоже, к вам это не относится, ведь так, мсье Пуаро?

– Те, кто принимал меня за дурака, горько раскаивались, – коротко ответил сыщик.

– Неужели? Ну да ладно, раз уж Нэнси пригласила вас, быть по сему. Похоже, она так никогда и не успокоится, пока беднягу-секретаря не сунут в каталажку. На самом-то деле он тут не при чем. Этот Трефузис, между нами, безвреден, как молоко, которое он, по-моему, пьет с самого рождения. Жуткий трезвенник, аж с души воротит. Так что зря потратите время, я так считаю.

– Никогда нельзя считать время потраченным впустую, если есть возможность исследовать глубины человеческой натуры, – глубокомысленно заявил Пуаро.