Текст книги "Десять новелл"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Лицо Левингтона посерьезнело.

– Я отвечу вам как на духу. Увидев на вашем лице приметы человека, изнемогающего от большого душевного напряжения, я заинтересовался, в чем его причина.

– Причина очень простая, – с горечью сказал Джек, – я схожу с ума.

Он выжидательно помолчал, но его заявление, казалось, не вызвало ожидаемого эффекта: интереса, ужаса, – и он повторил: "Говорю вам, я схожу с ума".

– Очень странно, – пробормотал Левингтон. – Действительно, очень странно.

Джек возмутился.

– И это все, что вы можете мне сказать. Чертовски бессердечные люди эти врачи.

– Ну-ну, мой юный друг, ваше обвинение нелепо. Начнем с того, что я хоть и имею степень доктора, практической медициной не занимаюсь. Выражаясь точнее, я не врачую плоть, вот так.

Джек оживился.

– Вы психиатр?

– В каком-то смысле да, хотя я называю себя более точно – врачеватель души.

– А-а-а...

– Я вижу, вы разочарованы. Но надо ведь как-то называть тот живой элемент, который можно отделить и который существует независимо от своей телесной оболочки. Знаете, молодой человек, вам надо бы прийти в согласие с собственной душой – это ведь не только религиозное понятие, выдумка церковников. Ну, мы назовем это разумом или подсознанием, обозначим любым другим словом, которое вас больше устроит. Вы вот обиделись на мой тон, но могу вас заверить, я действительно нахожу странным, что такой уравновешенный и абсолютно нормальный человек, как вы, считает себя сумасшедшим.

– Все равно, я не в своем уме. Совсем свихнулся.

– Простите, но я не верю.

– Я страдаю галлюцинациями.

– После обеда?

– Нет, утром.

– Не может быть, – сказал доктор, разжигая потухшую трубку.

– Говорю вам, я слышу то, чего никто не слышит.

– Один человек из тысячи видит лунные спутники Юпитера. И то обстоятельство, что девятьсот девяносто девять человек их не видят, не опровергает факта их существования, и, разумеется, нет причины называть единственного из тысячи лунатиком.

– Луны Юпитера – научно доказанный факт.

– Вполне возможно, сегодняшнюю галлюцинации когда-нибудь станут научно доказанным фактом.

Незаметно для Джека рациональный подход Левннгтона оказал на него благотворное воздействие. Он почувствовал себя неизмеримо спокойнее и бодрее. Доктор внимательно посмотрел на него с минуту и кивнул.

– Так-то лучше, – сказал он. – Беда с вами, молодыми, вы отрицаете все, что выходит за рамки вашего мироощущения, а когда в вашу жизнь вторгается новое и ломает ваши представления, вы дрейфите. Ладно, доказывайте, что вы сходите с ума, а потом мы решим: запирать вас в сумасшедший дом или нет.

Самым подробным образом Джек рассказал ему все, что происходило с ним день за днем.

– Но что я не могу понять, – закончил он, – почему сегодня утром я услышал крик в половине восьмого – на пять минут позже.

Левингтон с минуту подумал, а затем...

– Сколько сейчас на ваших часах? – спросил он.

– Без четверти восемь, – ответил Джек, взглянув на часы.

– Тогда все достаточно просто. Мои показывают без двадцати восемь. Ваши часы спешат на пять минут. Момент очень интересный и важный... для меня. Просто бесценный.

– В каком смысле?

Доктор вызывал у Джека все больший интерес.

– Вот вам самое поверхностное объяснение: в первый раз вы действительно слышите крик – может быть, это чья-то шутка, может, и нет. В последующие дни вы внушили себе, что слышите крик в одно и то же время.

– Уверен, что я этого не делал.

– Сознательно, конечно, нет, но подсознательно, знаете ли, мы иногда творим странные вещи. Так или иначе, но объяснение не выдерживает критики. Если бы мы имели дело с внушением, вы слышали бы крик в двадцать пять минут восьмого по своим часам и никогда не услышали бы его позже, как вы подумали.

– И что же дальше?

– Ну... это очевидно, не так ли? Крик о помощи занимает совершенно определенное место во времени и пространстве. Место – вблизи коттеджа, время – семь часов двадцать пять минут.

– Да, но почему я один должен слышать этот крик? Я не верю в привидения и всю привиденческую чушь – спиритические выстукивания и все такое. Почему же я должен слышать этот проклятый крик?

– А! Вот на этот вопрос мы пока ответить не можем. Любопытная закономерность: большинство знаменитых медиумов получалось из убежденных скептиков. Даром посредничества владеют не те, кто увлекается оккультными явлениями. Некоторые люди видят и слышат то, что другим не дано, и мы не знаем почему; в девяти случаях из десяти они не хотят ни видеть, ни слышать этого и убеждены, что страдают галлюцинациями... так же, как вы. Нечто похожее мы наблюдаем в области электричества. Некоторые вещества хорошо проводят электричество, и долгое время никто не знал почему, приходилось довольствоваться самим фактом. Сегодня мы знаем причину. Вне всякого сомнения, наступит день, и мы узнаем, почему вы слышите этот крик, а я и девушка – нет. Как известно, все подчиняется естественным законам сверхъестественного просто не существует. Чтобы открыть законы, которые управляют так называемыми психическими явлениями, нужна долгая и трудная работа... но каждый вносит свой посильный вклад.

– А что же делать мне? – спросил Джек.

– Практически, я вас правильно понял? Ну, что же, мой юный друг, отправляйтесь завтракать и уезжайте в город, не обременяя больше свою бедную голову непонятными вещами. А я отправлюсь на розыски, и посмотрим, не удастся ли мне узнать кое-что о том коттедже, который у нас за спиной. Готов поклясться, вот где спрятан ключ к тайне.

Джек вскочил на ноги.

– Хорошо, сэр. Я готов, но послушайте...

– Слушаю.

Джек покраснел от неловкости.

– Я уверен, девушка тут ни при чем, – пробормотал он.

Левингтон развеселился.

– Вы не сказали мне, что она хорошенькая: Ладно, не унывайте, скорее всего, тайна зародилась еще до ее приезда сюда.

В тот вечер Джек возвращался домой, сгорая от любопытства. Теперь он слепо полагался на Левингтона. Доктор принял все случившееся с ним так естественно, был таким деловым и невозмутимым, что произвел на Джека глубокое впечатление. Своего нового друга он встретил во время обеда. Доктор уже ждал его и пригласил обедать за свой стол.

– Есть новости, сэр? – волнуясь, спросил Джек.

– Я навел справки обо всех владельцах усадьбы Хитер Коттедж. Первым его арендовал старый садовник с женой. Старик умер, а вдова уехала к дочери. Усадьба попала в руки строителя, который с большим успехом модернизировал ее и продал какому-то джентльмену из города, приезжавшему только на выходные. Около года назад усадьбу купили некие Тернеры, муж и жена. По рассказам, они представляли собой весьма любопытную пару. Он – англичанин, его жена, по многочисленным предположениям, русского происхождения, была очень красивой женщиной с экзотической внешностью. Жили они очень замкнуто, никого не принимали и едва ли когда-нибудь выходили за пределы своего сада. По слухам, они боялись чего-то, но не думаю, что нам стоит на них полагаться. Потом они внезапно уехали, исчезли в одно раннее утро и больше не возвращались. Местное агентство получило от мистера Тернера письмо, отправленное из Лондона, с указанием продать усадьбу как можно скорее. Обстановка дома пошла на распродажу, а сам дом купил мистер Молеверер. Он прожил в доме две недели... после чего объявил о сдаче дома внаем. Нынешние обитатели французский профессор, больной туберкулезом, и его дочь. Они здесь всего десять дней.

Джек молча переваривал информацию.

– Я не понимаю, как нам помогут собранные вами сведения, – наконец сказал он. – А вы?

– Я бы предпочел побольше узнать о Тернерах, – невозмутимо сказал Левингтон. – Как вы помните, они уехали очень рано и никто их отъезда не видел. Тернера с тех пор встречали, но я не смог найти никого, кто встречал бы миссис Тернер.

Джек побледнел.

– Не может быть... вы думаете...

– Не волнуйтесь, молодой человек. Воздействие живого существа на окружающую его среду в момент смерти, и особенно насильственной смерти, очень велико. Рассуждая теоретически, окружающая среда могла поглотить выделившуюся энергию, а затем передавать ее соответственно настроенному объекту. В данном случае в роли такого объекта выступили вы.

– Но почему я? – протестующе заворчал Джек. – Почему не тот, от кого была бы польза?

– Вы воспринимаете эту энергию как нечто разумное и целенаправленное, в то время как она неосознанна и слепа. Я сам не верю в земных призраков, являющихся в каком-нибудь месте с определенной целью. Эта энергия души – а я много раздумывал над вашей историей и едва не поверил с чистое совпадение подобно слепцу, бродит на ощупь в поисках справедливого возмездия... этакое скрытое движение слепых сил, всегда тайно стремящихся к логическому концу...

Он оборвал сам себя, потряс головой, как бы освобождаясь от навязчивых мыслей, переполнявших его, и посмотрел на Джека с улыбкой.

– Давайте закроем тему? Хотя бы на сегодняшний вечер, – предложил он.

Джек с легкостью согласился, но позже обнаружил, что совсем не так легко освободиться от своих мыслей.

Во время выходных он сам энергично наводил справки, но не узнал ничего нового. А от партии в гольф перед завтраком он решительно отказался.

Новости пришли с неожиданной стороны и стали следующим звеном в цепочке событий.

Однажды, вернувшись из города, Джек узнал, что его ожидает молодая дама. Он пришел в крайнее изумление, когда увидел перед собой девушку из сада, "фиалковую девушку", как он всегда мысленно называл се. Она сильно нервничала и смущалась.

– Мсье, вы простите меня за поздний визит? Но есть обстоятельства, о которых я хочу вам рассказать... я... Она в растерянности оглянулась.

– Входите сюда, – Джек быстро провел ее в пустую дамскую гостиную отеля, скучную комнату, в избытке отделанную красный плюшем.

– Присаживайтесь здесь, мисс... мисс...

– Маршо, мсье. Фелис Маршо.

– Присаживайтесь, мадемуазель Маршо, и расскажите мне, что с вами случилось.

Фелис послушно села. Сегодня на ней было темно-зеленое платье, которое еще больше подчеркивало красоту и прелесть ее маленького гордого лица. Сердце Джека забилось сильнее, так как он сидел рядом с ней.

– Дело вот в чем, – начала объяснять Фелис. – Мы поселились здесь совсем недавно, но с самого начала нас предупредили, что в нашем доме, в нашем милом домике, водится нечистая сила, что никто не пойдет к нам в прислуги. Отсутствие прислуги меня не пугает, ведь я умею вести хозяйство и легко справляюсь с готовкой.

"Она прекрасна, как ангел", – подумал без памяти влюбленный молодой человек, но всем видом продолжал изображать деловую заинтересованность.

– Болтовня о привидениях – просто глупость, – так я думала еще четыре дня назад. Но, мсье, четыре ночи подряд мне снится сон – я вижу даму, высокую красивую блондинку, в ее руках голубая китайская ваза. Она несчастна, очень несчастна, и протягивает мне вазу, как бы настойчиво умоляя что-то сделать с ней. Но, увы! Она не может говорить, а я... я не понимаю, о чем она просит. Такой сон я видела в первые две ночи. Но позавчера сон изменился – видение исчезло, и вдруг я услышала ее крик – я знаю, что это был голос той женщины, вы понимаете, – мсье, она кричала те самые слова, которые вы слышали в то утро: "Убивают... помогите! Убивают!" Я в ужасе проснулась. Я говорю себе, что это просто ночной кошмар, но вы-то слышали наяву. В прошлую ночь сон повторился. Мсье, что все это значит? Вы ведь тоже слышали ее голос. Что нам делать?

Лицо Фелис исказилось страхом. Ее маленькие руки судорожно сжимались. Она умоляюще смотрела на Джека. Тот попытался изобразить беззаботность, которой отнюдь не испытывал.

– Все в порядке, мадемуазель Маршо, не надо волноваться. Если не возражаете, я дам вам совет – расскажите все моему другу, доктору Левингтону, он живет в этом отеле.

Фелис высказала готовность последовать его совету, и Джек отправился искать Левингтона. Несколько минут спустя он вернулся вместе с доктором. Пока Джек торопливо вводил его в курс дела, Левингтон присмотрелся к девушке. Несколькими ободряющими словами он быстро расположил ее к себе и, в свою очередь, внимательно выслушал ее рассказ.

– Очень странно, – сказал он, когда девушка замолчала. – Вы рассказали отцу?

Фелис покачала головкой.

– Мне не хотелось тревожить его Он еще очень болен, – глаза ее наполнились слезами, – я скрываю от него все, что может его взволновать или расстроить.

– Понимаю, – мягко сказал Левингтон, – и рад что вы пришли к нам, мадемуазель Маршо. Присутствующий здесь Хартингтон как вам известно, имел опыт, в чем-то похожий на ваш. Полагаю, что теперь можно сказать: мы на верном пути. Не могли бы вы, подумав, вспомнить что-нибудь еще?

Фелис встрепенулась.

– Конечно! Какая я глупая! Забыть самое главное! Вот, взглянете, мсье, что я нашла в глубине комода, должно быть, завалилось...

Она протянула им грязный кусок картона с акварельным наброском женского портрета. На расплывчатом фоне отчетливо проступал облик высокой, светловолосой женщины с нетипичными для англичанки чертами лица. Рядом с ней был нарисован стол, а на нем – голубая китайская ваза.

– Я обнаружила его только сегодня утром, – объяснила Фелис. – Мсье доктор, на рисунке вы видите женщину, которая мне снилась, и ваза та же.

– Необычайно, – прокомментировал Левингтон. – Возможно, голубая ваза и есть ключ к тайне. Мне кажется, что она китайская и, может быть, даже старинная. Смотрите, по ее окружности вьется любопытный рельефный узор.

– Ваза китайская, – подтвердил Джек. – Я видел точно такую же в коллекции моего дяди – он, знаете ли, крупный коллекционер китайского фарфора, – так вот я помню, что совсем недавно обратил внимание на точно такую же вазу.

– Китайская ваза, – раздумчиво произнес Левингтон.

Минуту он пребывал в задумчивости, затем резко поднял голову, глаза его странно сияли.

– Хартингтон, давно ли у вашего дяди эта ваза?

– Давно ли? Я точно не знаю.

– Подумайте. Не купил ли он ее недавно?

– Не знаю... впрочем, да, вы правы, действительно, недавно. Теперь я вспомнил. Я не очень интересуюсь фарфором, но помню, как дядя показывал мне "последние приобретения", и среди них была эта ваза.

– Меньше чем два месяца назад? А ведь Тернеры покинули Хитер Коттедж как раз два месяца назад.

– Да, именно тогда.

– Не посещал ли ваш дядя иногда сельских распродаж?

– Иногда! Да он все время колесит по распродажам.

– Стало быть, он вполне мог приобрести эту вазу на распродаже имущества Тернеров – в этом нет ничего неправдоподобного. Странное совпадение хотя, может быть, это то, что я называю неотвратимостью слепого правосудия. Хартингтон, вы немедленно должны выяснить у дяди, когда он купил вазу.

Лицо Джека вытянулось.

– Боюсь, не получится. Дядя Георг уехал на континент. И я даже не знаю, по какому адресу ему писать.

– Сколько же он будет в отъезде?

– Как минимум, три-четыре недели.

Наступило молчание Фелис с тревогой смотрела то на Джека, то на доктора.

– И мы ничего не можем сделать? – спросила она робко.

– Нет, кое-что можем, – сказал Левингтон, в его голосе слышалось едва сдерживаемое волнение. – Способ необычный, пожалуй, но я верю, что цели мы достигнем. Хартингтон, вы должны добыть эту вазу. Принесите ее сюда, и если мадемуазель позволит, то ночь мы проведем в Хитер Коттедже и вазу возьмем с собой.

Джек почувствовал, как по коже неприятно побежали мурашки.

– А что, по-вашему, может произойти? – с беспокойством спросил он.

– У меня нет об этом ни малейшего представления, но я уверен, что таким образом мы раскроем тайну, а привидение вернется в свою скорбную обитель. Наверное, в вазе есть тайник и в нем что-нибудь спрятано. Раз чудо не происходит само, мы должны использовать собственную изобретательность.

Фелис захлопала в ладоши.

– Замечательная идея! – воскликнула она.

Глаза ее загорелись от восторга. Джек не испытывал такого восторга, напротив, он страшно испугался, хотя никакая сила не заставила бы его признаться в этом перед Фелис. Доктор вел себя так, как будто сделал самое естественное предложение в мире.

– Когда вы можете взять вазу? – спросила Фелис, повернувшись к Джеку.

– Завтра, – ответил тот неохотно.

Ему следовало разобраться в происходящем, но воспоминание о том безумном крике, преследовавшем его каждое утро, нахлынуло и лишило возможности рассуждать, осталась только одна мысль: как избавиться от наваждения?

Вечером следующего дня он пошел в дом дяди и взял вазу, о которой шла речь.

Увидев вазу, он окончательно убедился, что именно она была изображена на рисунке. Но с большой осторожностью повертев вазу в руках, он не обнаружил в ней никакого намека на тайник.

Было одиннадцать часов вечера, когда они с Левингтоном прибыли в Хитер Коттедж. Фелис уже ждала их и открыла дверь прежде, чем они постучали.

– Входите, – прошептала она. – Отец спит наверху, не надо его будить. Я приготовила вам кофе здесь.

Фелис провела их в маленькую уютную гостиную. На каминной решетке стояла спиртовка, и, склонившись над ней, девушка заварила им ароматный кофе.

После кофе Джек распаковал вазу. Едва увидев ее, Фелис задохнулась от изумления.

– Ну, вот же, вот она, та самая ваза, – горячо восклицала девушка, – я узнала бы ее где угодно.

Тем временем Левингтон занимался своими приготовлениями. Убрав с маленького стола все безделушки, он переставил его на середину комнаты. Вокруг стола он расположил три стула. Потом взял из рук Джека вазу и поставил ее на середину стола.

– Ну вот, мы готовы, – сказал он. – Выключите свет, и посидим вокруг стола в темноте.

Все послушно уселись. Из темноты снова зазвучал голос Левингтона.

– Старайтесь ни о чем не думать... или думайте о пустяках. Расслабьтесь. Возможно, один из нас обладает способностью общаться с духами. Тогда этот человек войдет в транс. Помните, бояться нечего. Освободите свои сердца от страха и плывите... плывите...

Голос его замер, наступила тишина. Проходила минута за минутой, и казалось, тишина разрастается, наполняется тревогой. Хорошо Левингтону говорить: "Освободитесь от страха". Джек испытывал не страх, а панический ужас. Он был почти уверен, что и Фелис в таком же состоянии. Вдруг он услышал ее голос, низкий и страшный: "Что-то ужасное надвигается, я чувствую".

– Освободитесь от страха, – сказал Левингтон. – Не противьтесь воздействию.

Темнота, казалось, стала еще темнее, а тишина – пронзительнее. Все тяжелее давило ощущение неясной угрозы.

Джек начал задыхаться... его душили... дьявольское создание рядом...

Внезапно кошмар кончился. Он поплыл... его подхватило течением... веки опустились... покой... темнота...

Джек слегка пошевелился. Голова тяжелая, как будто свинцовая. Где он? Солнечный свет... птицы... Он лежал под открытым небом.

Постепенно память возвращала ему все: сидение за, – столом, уютная комната, Фелис и доктор. Что произошло?

Джек сел – голова тошнотворно кружилась – и огляделся по сторонам. Он лежал в небольшой роще недалеко от коттеджа. Рядом никого не было. Он вынул часы. К его изумлению, часы показывали половину первого.

Джек с трудом поднялся и поспешил, насколько позволяли силы, к коттеджу. Должно быть, их напугало, что он не выходит из транса, и они вынесли его на воздух.

Добравшись до коттеджа, он громко постучал. Ответа не последовало, во всем доме никаких признаков жизни. Должно быть, они отправились за помощью. Или же... Джек почувствовал, как его охватывает неясный страх. Что произошло прошлой ночью?

Со всех ног он примчался в отель и уже собирался обратиться с расспросами в контору, как почувствовал сильнейший удар в бок, едва не сбивший его с ног. Возмущенный, он обернулся и оказался лицом к лицу со старым седым джентльменом, пыхтевшим от радости.

– Не ожидал меня, мой мальчик, ведь не ожидал, э? – хрипел этот чудак.

– Откуда вы, дядя Георг? Я думал, вы далеко отсюда, где-нибудь в Италии.

– А! Я там не был. Высадился в Дувре. Надумал ехать в город на машине и остановился по дороге здесь, чтобы увидеть тебя. И что я узнаю! Всю ночь напролет, э? Веселые похождения...

– Дядя Георг, – Джек решительно прервал его. – Мне надо рассказать вам невероятную историю. Скорее всего вы мне не поверите.

И он рассказал все, что с ним произошло.

– И Бог знает, куда они подевались, – закончил он свой рассказ.

Казалось, что дядю немедленно хватит удар. "Ваза, – удалось ему, наконец, выговорить. – Голубая ваза! Куда она подевалась?"

В полном недоумении Джек уставился на дядю, но подхваченный стремительным потоком его слов, начал понимать.

Прозрение пришло внезапно: "Эпоха Мин... уникальная ваза... жемчужина моей коллекции... стоимостью десять тысяч фунтов, как минимум... предложение Хеггенхеймера, американского миллионера... единственная в мире... Черт возьми, сэр, что вы сделали с моей голубой вазой?"

Джек бросился в контору отеля. Он должен найти Левингтона. Молодая служащая холодно взглянула на него.

– Доктор Левингтон уехал поздно ночью... на машине. Он оставил вам письмо.

Джек разорвал конверт. Письмо было коротким, но исчерпывающим:

"Мой дорогой юный друг! Закончился ли для вас день

чудес? Если не совсем, то это вполне естественно

ведь вас обманули по последнему слову науки. Сердечные

приветы от Фелис, мнимого отца и от меня самого. Мы

выехали двенадцать часов назад, времени нам должно

хватить.

Всегда ваш,

Эмброуз Левингтон

Врачеватель Души".

Агата Кристи. Критский бык

Эркюль Пуаро внимательно посмотрел на посетительницу.

Он увидел бледное лицо с волевым подбородком, с глазами скорее серыми, чем голубыми, и волосами черно-синего оттенка, который встречается так редко. Настоящие гиацинтовые локоны древних греков.

Он отметил хорошо сшитый, хотя и поношенный твидовый костюм, потрепанную сумочку и бессознательную надменность, проступавшую сквозь явную встревоженность девушки.

"О, да она с гонором, хотя и небогата, – подумал он. – Видимо, произошло нечто из ряда вон выходящее, раз она решилась обратиться ко мне".

Диана Маберли заговорила с легкой дрожью в голосе:

– Не знаю, сумеете ли вы помочь мне, мсье Пуаро. Это очень необычный случай.

– А вы думаете, что другие приходят ко мне с обычными случаями?

– Я пришла к вам потому, что я не знаю, что делать! Я даже не знаю, делать ли что-нибудь вообще!

– Разрешите судить об этом мне – после того, как я услышу вашу историю.

Краска разлилась по лицу девушки. Задыхаясь, она проговорила:

– Я пришла к вам потому, что человек, с которым я обручена уже около года, вдруг расторг нашу помолвку.

Диана Маберли замолчала и вызывающе посмотрела на собеседника.

– Вы, наверное, думаете, что я не в своем уме.

Эркюль Пуаро медленно покачал головой.

– Напротив, мадемуазель, нет никакого сомнения в здравости вашего рассудка. Мирить влюбленных – не мое дело, и вам это, конечно, известно. Значит, в расстройстве помолвки есть нечто необычное, не так ли?

– Хью расторг помолвку, потому что решил, что сходит с ума.

Брови Эркюля Пуаро поднялись.

– А вы с этим не согласны?

– Не знаю... В конце концов что значит: сходить с ума? Каждый немного сумасшедший.

– Так говорят, – осторожно поддержал Пуаро.

– Только если вы начинаете думать, что превратились в вареное яйцо или во что-то подобное, вас могут изолировать.

– А ваш жених еще не достиг этой стадии?

– Я не думаю, что с Хью дело плохо. По-моему, он самый здоровый человек из всех, кого я знаю.

– Почему же он решил, что сходит с ума? – спросил Пуаро и, помедлив, продолжал: – Не было ли случаев помешательства в его семье?

Диана нехотя кивнула.

– Сумасшедшим был его дед. И, кажется, сестра бабушки или кто-то в этом роде. Но я хочу заметить, что в каждой семье есть кто-нибудь со странностями. Знаете, слабоумный или слишком уж умный, или еще какой-нибудь!

Ее глаза как бы взывали к здравому смыслу.

Эркюль Пуаро печально покачал головой.

– Сочувствую вам, мадемуазель, – сказал он.

Подбородок Дианы дрогнул. Она заплакала:

– Я не хочу, чтобы вы жалели меня. Я хочу, чтобы вы сделали что-нибудь!

– Расскажите о вашем женихе подробнее, – предложил Пуаро.

Диана быстро заговорила:

– Его зовут Хью Чэндлер. Ему двадцать четыре года. Его отец – адмирал Чэндлер. Они живут в Лайд Мэнере. Это фамильное владение Чэндлеров со времен Елизаветы. Хью – единственный сын адмирала. Он тоже поступил во флот – все Чэндлеры моряки, это семейная традиция с тех пор, как сэр Гилберт Чэндлер плавал с сэром Уолтером Рейли. Отец предложил Хью пойти на флот, но он же сам и настоял на уходе сына оттуда!

– Когда это произошло?

– Примерно год назад. Это было для всех неожиданностью.

– Хью был доволен профессией?

– Безусловно.

И не было никакого скандала, связанного со службой?

Абсолютно ничего. У него все шло прекрасно. А как объяснил необходимость ухода Хью адмирал?

Адмирал сказал, что Хью нужно научиться управлять поместьем, но это явная отговорка. Даже Джордж Фребишер понял это.

– Кто такой Джордж: Фребишер?

– Полковник Фребишер. Старый друг адмирала и крестный отец Хью. Он подолгу гостит в Мэнере.

– Ну, а каково мнение полковника о решении адмирала?

– Он был ошеломлен. Ничего не мог понять. Да и никто не мог.

– Даже сам Хью?

Диана ответила не сразу, и Пуаро, помедлив, продолжал:

– Возможно, сначала он был удивлен. А сейчас? Он ничего не говорил вам в последнее время?

Диана нехотя проговорила.

– Неделю назад он сказал мне, что отец был прав.

– Вы спросили, почему?

– Конечно. Но он не ответил. Перевел разговор на другое.

Минуту-другую Пуаро размышлял. Затем произнес:

– Не случалось ли в ваших краях примерно год назад чего-нибудь необычного? Такого, что вызвало кривотолки?

Девушка вспыхнула.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Вы должны быть со мной откровенны, – мягко сказал Пуаро.

– Ничего такого, что вы подразумеваете.

– А что я подразумеваю?

– Ну, не знаю... Пожалуй, только эта история с овцами. Но это явно месть деревенского идиота.

– Подробнее, пожалуйста.

– Был переполох из-за каких-то овец... Их зарезали ночью на одной ферме. Хозяин этих овец очень неприятный человек, и полиция решила, что кто-то имел на него зуб.

– Поймали того, кто это сделал?

– Нет. Но если вы предполагаете...

Пуаро остановил ее движением руки.

– Не надо гадать о моих предположениях. Скажите, ваш жених обращался когда– нибудь к врачам?

– Уверена, что нет.

– Но что здесь необычного?

– Хью ненавидит врачей.

– А его отец?

– По-моему, адмирал тоже не очень-то им доверяет.

– А как выглядит адмирал? Он здоров? Счастлив?

Диана понизила голос.

– Он ужасно постарел за последний год. Просто тень человека, которым он был.

Пуаро в раздумье покачал головой.

– А он одобрил помолвку сына?

– О, да. Понимаете, наше поместье граничит с его владениями. Он был ужасно доволен, когда Хью и я поладили.

– А сейчас? Что он говорит о вашем разрыве?

– Я встретила его вчера утром. – Голос девушки дрогнул. – Выглядел он очень плохо. Он взял мою ладонь в свою и сказал: "Тебе тяжело, девочка. Но мой мальчик поступает верно. Это единственное, что он может сделать... Мсье Пуаро, в силах ли вы мне помочь?

– Я сделаю все, что могу, а это, поверьте мне, не так уж мало.

Больше всего Эркюля Пуаро поразила великолепная внешность Хью Чэндлера. Высокий, отлично сложенный атлет с широкими плечами и золотистой копной волос. В нем чувствовались огромная сила и мужество.

Прямо от Пуаро Диана позвонила адмиралу Чэндлеру, и они тотчас же отправились в Лайд Мэнер. Когда они приехали, на длинной террасе их ожидал накрытый для чая стол. За столом сидели трое. Адмирал Чэндлер, седой, с плечами, словно придавленными непомерной тяжестью, выглядел явно старше своих лет. В противоположность ему полковник Фребишер был суховат и крепок; его рыжеватая шевелюра лишь на висках слегка искрилась сединой. Он был похож: на терьера с умными, проницательными глазами. Пуаро подметил, что у полковника есть привычка собирать брови к переносью и, опустив голову, выдвигать ее вперед, в то время как глазки терьера ощупывали вас насквозь. Третьим за столом был Хью.

– Великолепный образчик, не правда ли? – тихо сказал полковник Фребишер, заметив, что Пуаро изучает юношу.

Пуаро кивнул. Он сидел рядом с Фребишером, а остальные находились на другом конце стола и с деланным оживлением перебрасывались словами.

– Да, он хорош, ничего не скажешь, – пробормотал Пуаро. – Он как молодой бычок, если можно так выразиться, – бычок, предназначенный Посейдону...

– Выглядит вполне здоровым, не так ли? – Фребишер вздохнул. Его проницательные глазки украдкой следили за Пуаро.

– А я знаю, кто вы, – сказал он чуть погодя.

– О, это не секрет! – Пуаро величаво отмахнулся. Он вовсе не инкогнито, означал этот жест.

– Девушка ввела вас в курс дела? – спросил полковник.

– Дела?

– Дела молодого Хью. Никогда не думал, что это по вашей части – здесь, скорее, необходимо медицинское освидетельствование.

– Я берусь за любые дела.

– Просто не понимаю, что она ждет от вас.

– Мисс Маберли – боевая девушка, – сказал Пуаро. Полковник Фребишер наклонил голову в знак согласия.

– О, да. Она действительно боевая. Но есть вещи, против которых человек бессилен.

Его лицо как-то сразу постарело и осунулось. Пуаро понизил голос:

– Наследственное безумие, если не ошибаюсь?

Фребишер кивнул.

– Это дает себя знать время от времени. Обычно через поколение или два. Дед Хью был последним.

Пуаро быстро взглянул на другой конец стола. Диана ловко поддерживала разговор, добродушно поддразнивая Хью. Можно было подумать, что там сидят беспечные и беззаботные собеседники.

– А как у деда Хью проявлялось помешательство? – спросил Пуаро.

– В последние годы жизни старик стал чересчур раздражительным, хотя первые странности появились, когда ему было лет тридцать. Конечно, кругом пошли слухи, но до поры до времени его безумие удавалось скрывать. Но когда бедняга совсем спятил, пришлось его освидетельствовать. – Полковник помолчал и добавил: – Дед Хью прожил до глубокой старости, вот почему Хью не хочет обращаться к врачам. Он боится, что его поместят в лечебницу и ему много лет придется жить взаперти.

– А как здоровье адмирала?

– Это вконец сломило его, – коротко ответил Фребишер.

– Он сильно любит сына?

– Сын для него все. Видите ли, жена его утонула, когда мальчику было десять лет. С тех пор он живет только ради сына.

– Он очень был предан жене?

– Просто боготворил. Да ее все обожали. Красивее женщины я не встречал в жизни. Хотите взглянуть на ее портрет?

– Непременно.

Фребишер отодвинул стул и поднялся. Он громко произнес:

– Пойду покажу кое-что Пуаро, Чарли. Он в некоторой степени знаток живописи.

Адмирал сделал неопределенный жест. Фребишер, тяжело ступая, пошел по террасе. Пуаро следовал за ним. На секунду лицо Дианы утратило маску веселья и стало болезненно-вопрошающим. Хью тоже поднял голову и внимательно посмотрел на невысокого человека с большими черными усами.