Текст книги " Выпуск II. Том 9"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Глава 15

А две недели спустя инспектор Бланд имел неприятную беседу с начальником полиции графства.

Майор Мерралл из-за своих лохматых кустистых бровей очень походил на рассерженного терьера. Но подчиненные любили его и уважали его мнение.

– Так-так-так, – произнес майор Мерралл. – Чем же мы располагаем? Ничем, от чего можно было бы оттолкнуться. Возьмем этого де Суза. Мы ведь не можем как-то связать его с убитой девочкой? Вот если бы мы обнаружили тело леди Стаббс, все было бы иначе. – Он сдвинул свои кустистые брови и пристально посмотрел на Бланда. – Вы ведь считаете, что говорить теперь можно только о теле?

– А что думаете вы сами, сэр?

– О, я с вами согласен. Будь она жива, мы бы ее давно обнаружили. Конечно, если она не продумала своих действий до мелочей. Но я не вижу ни малейших тому доказательств. Как известно, денег у нее не было. Мы выясняли. Все деньги были у сэра Джорджа. Он ни в чем ей не отказывал, но своих средств у нее не было – ни гроша. И непохоже, чтобы у нее имелся любовник. Ни слухов, ни сплетен на этот счет. А в наших-то краях, если что, сразу бы проведали… – Он долго всматривался в потолок, потом стал сосредоточенно изучать пол. – Ничего не знаем. Ни единой зацепочки. Мы только предполагаем, что де Суза по какой-то причине расправился со своей кузиной. Естественно, напрашивается такая версия: он встретился с ней у лодочного домика, посадил к себе в моторную лодку, а затем, когда они отплыли, столкнул ее за борт. Ну и как? Это действительно возможно? Вы ведь проводили эксперимент.

– Боже мой, сэр! Да в отпускное время можно запросто утопить целую лодку людей, хоть в реке, хоть на взморье. И никто ничего не заметит. На всех лодках и катерах визг да возня, все хохочут, дурачатся… Но де Суза не мог знать, что в лодочном домике изнывает от скуки какая-то девчонка. И ставлю десять против одного, она наверняка глазела из окна на реку.

– Ну и что, если даже так? Хоскинз тоже смотрел из окна, когда вы устроили свое представление на реке. Вы его видели?

– Нет, сэр. Никому бы и в голову не пришло, что внутри кто-то есть. Чтобы вас заметили, нужно выйти на веранду.

– Возможно, она и вышла. Де Суза сразу смекнул, что она все видела, он сходит на берег и спрашивает ее, что она там делает. Она впускает его и конечно же выкладывает ему, какую ей важную доверили роль в игре, как же можно этим не похвастаться… Он, вроде бы шутливо, накидывает ей на шею веревку, и фьюить… – Майор Мерралл сделал выразительный жест руками. – Вот так вот! Ну ладно, Бланд, допустим, что все именно так и было. Но ведь опять-таки допустим. Опять-таки никаких доказательств И тела тоже нет. А если мы попытаемся задержать де Суза в Англии, наживем кучу неприятностей. Нам все равно придется его отпустить.

– Он уже точно уходит, сэр?

– Сейчас он на неделю поставил яхту в док. А потом собирается в обратный путь на свой проклятый остров.

– Значит, у нас не так много времени, – мрачно заключил инспектор Бланд.

– Но, я полагаю, есть и другие версии?

– Да, сэр, есть несколько версий. Я все еще думаю, что девушку мог убить кто-то из тех, кому были хорошо известны условия игры. Мы можем исключить из их числа двоих – сэра Джорджа Стаббса и капитана Уорбуртона. Они находились у аттракционов на лужайке и весь день были заняты. За них может поручиться дюжина людей. То же самое можно сказать и о миссис Мастертон. Не знаю, стоит ли ее вообще включать в этот список.

– Включать надо всех, – сказал майор Мерралл. – Она все время названивает мне, требует, чтобы я прислал людей с ищейками. В детективном романе, – задумчиво добавил он, – ее непременно сделали бы убийцей… Но бог с ними, с романами… Я очень хорошо знаю Конни Мастертон. Я просто не в состоянии представить, как она душит девочек и гоняется за красотками в экзотических нарядах. Ладно, кто там еще?

– Миссис Оливер, – сказал Бланд. – Это она придумала эту игру, «Найди жертву». Довольно эксцентричная личность. Большую часть дня отсутствовала, и, где ее носило, не знаю. Затем Алек Легг.

– Молодой человек из розового коттеджа?

– Да. Он совсем недолго пробыл на празднике, или на него там просто никто не обратил внимания. Сам-то он сказал, что все ему надоело, и ушел к себе в коттедж. Но старик Мерделл – он присматривает на причале за лодками и помогает при швартовке – так вот он божится, что Алек Легг проходил мимо него в свой коттедж около пяти часов. Не раньше. Таким образом, час с лишним он занимался неизвестно чем. Он, конечно, говорит, что Мерделл просто не знал, сколько времени, и ляпнул первое, что пришло в голову. Старику девяносто два уже…

– М-да, все это не слишком убедительно, – сказал майор Мерралл. – И никакого мотива или подходящей зацепки?

– Возможно, у него были шашни с леди Стаббс, – неуверенно проговорил Бланд, – а та погрозила, что скажет его жене. Вот он ее и прикончил, а девчонка могла видеть…

– Ну а труп леди Стаббс? Он что, по-вашему, где-то его спрятал?

– Да, но будь я проклят, если знаю где и как. Мои люди обыскали все шестьдесят пять акров – и нигде ни кусочка взрыхленной земли. Мы обшарили все кустарники. Ну а если ему действительно удалось спрятать труп, он мог для отвода глаз бросить в реку шляпу покойной. А Марлин Таккер все видела, и он от нее избавился.., тем же самым способом. – Немного помолчав, инспектор Бланд сказал: – Есть еще миссис Легг.

– Что у нас о ней?

– Она говорит, что с четырех до половины пятого находилась в чайной палатке, но ее в это время там не было. Я выяснил это после разговора с миссис Фоллиат. Свидетели подтверждают слова миссис Фоллиат. Между тем эти полчаса особенно для нас важны. – Он опять немного помолчал. – Далее я бы назвал Майкла Уэймана, молодого архитектора. Вроде бы он ни с какого боку не связан с этими событиями, но характер у него такой, что я бы именно его назвал наиболее вероятным кандидатом в убийцы – дерзок и очень уверен в себе. Такой прикончит и глазом не моргнет. Не удивлюсь, если у него шаткое алиби.

– Вы чертовски обстоятельны, Бланд, – с легкой досадой заметил майор Мерралл. – Что он сам-то говорит? Где он был в это время?

– Он очень сумбурно говорил, сэр, ничего толком не поймешь.

– Стало быть, с Божьей искрой архитектор, – с чувством произнес майор Мерралл, совсем недавно выстроивший себе дом недалеко от берега моря. – Такие уж они сумбурные, все эти гении. Интересно, понимают ли они себя сами?

– Совершенно не помнит, где он когда был… А главное – никто его не видел. Кстати, есть основания полагать, что леди Стаббс была к нему неравнодушна.

– Вы хотите сказать, что убийство произошло на сексуальной почве?

– Я просто ищу, за что можно зацепиться, сэр, – с достоинством ответил инспектор Бланд. – Теперь мисс Бруис…

Он замолчал. И это было долгое молчание.

– Мисс Бруис – это секретарша?

– Да, сэр. Очень расторопная женщина.

И он опять многозначительно умолк. Майор Мерралл внимательно смотрел на своего подчиненного.

– У вас есть на ее счет какие-нибудь соображения? – спросил он – Да, сэр. Видите ли, она открыто признает, что была в лодочном домике примерно в то время, когда было совершено убийство.

– Разве она поступила бы так, если бы была виновна?

– А почему бы нет, – с расстановкой проговорил Бланд. – Признать, что она была там, – это для нее, пожалуй, самое лучшее. Судите сами: она берет поднос с пирожными и фруктовой водой и говорит, что хочет отнести это девочке, – очень подходящее объяснение для своего там присутствия. Она идет в домик и через какое-то время возвращается. А позже говорит, что застала девушку живой. И мы, естественно, верим ее словам. Но если вы помните, сэр, в медицинском заключении доктора Кука указано, что смерть наступила где-то от четырех часов до без пятнадцати пять. А о том, что Марлин была жива в четверть пятого, заявила только сама мисс Бруис. Кроме того, она говорит, что это леди Стаббс попросила ее отнести пирожные и воду Марлин. Но другой свидетель утверждал, что на леди Стаббс это непохоже. И я думаю, вы тоже согласитесь с этим. Леди Стаббс – недалекая красотка, которая думала только о себе и своей внешности. Она, по-видимому, никогда не интересовалась ни хозяйством, ни кухней. Ее заботила исключительно ее собственная персона. Чем больше я об этом размышляю, тем меньше мне верится, что леди Стаббс попросила мисс Бруис отнести несчастной девочке какое-нибудь угощенье.

– Вы знаете, Бланд, в этом что-то есть. Но каков же тогда мотив?

– Мотива для убийства девочки я не нахожу, – сказал Бланд. – Ну а вот что касается леди Стаббс… По утверждению мосье Пуаро, – я вам о нем говорил – мисс Бруис по уши влюблена в своего хозяина. Предположим, что она пошла за леди Стаббс в лес и там ее убила, а Марлин Таккер, которой надоело сидеть взаперти, вышла из своего домика и случайно это увидела. И секретарше пришлось расправиться и с Марлин. Что же она делает дальше? Она затаскивает тело девушки в лодочный домик, возвращается, берет поднос и снова отправляется в домик. Таким образом у нее появляется оправдание – почему она какое-то время отсутствовала на празднике, и еще – возможность утверждать, что в четверть пятого Марлин Таккер была жива. Причем мисс Бруис единственная, кто утверждал это с абсолютной уверенностью.

– Ну-ну, – вздохнул майор Мерралл. – Продолжайте, Бланд, продолжайте. Ну а что же она, по-вашему, сделала с телом леди Стаббс?

– Спрятала в кустах, зарыла или бросила в реку.

– Последнее было весьма затруднительно, верно?

– Все зависит от того, где было совершено убийство, – сказал инспектор. – Если неподалеку от лодочного домика, она могла дотащить тело до причала и сбросить. Она ведь довольно крепкая женщина.

– На глазах у пассажиров прогулочных катеров?

– Пассажиры подумали бы, что это две подружки ре шили подурачиться. Конечно, все это весьма рискованно, но вполне возможно. И все же мне кажется, что она скорее бы где-нибудь спрятала тело, а шляпу бросила в Хэлм. Понимаете, она хорошо знает дом и окрестности, ей легко было найти надежное место. Спрятала, чтобы после, улучив момент, сбросить труп в реку. А почему нет? Ну, разумеется, если она и есть убийца, – спохватившись, добавил он. – Собственно говоря, я больше склонен подозревать де Суза.

Майор Мерралл что-то чиркал в своем блокноте. Но вот он поднял голову и откашлялся:

– Итак, что же у нас получается? Имеются пять или шесть человек, которые могли убить Марлин Таккер. Одних мы можем подозревать в большей степени, других – в меньшей. Но это, собственно, и все, чего мы на данный момент имеем. В общих чертах мы представляем себе мотив убийства: ее убили потому, что она что-то видела. Но до тех пор, пока мы не узнаем, что же она видела, мы не сможем установить, кто ее убил.

– По-моему, сэр, вы несколько усложняете ситуацию.

– Не думаю… Ну ничего, в конце концов мы доберемся до истины.

– А тем временем этот малый, посмеиваясь в кулак, удерет из Англии.

– Вы уверены в том, что это он? Нет-нет, я не говорю, что вы не правы. Может, и он…

Начальник полиции умолк и, немного подумав, сказал:

– Во всяком случае, лучше он, чем какой-нибудь психопат. Если бы это был псих, он бы уже давно спроворил нам третье убийство.

– Говорят, Бог троицу любит, – мрачно произнес инспектор.

Он повторил эту поговорку и на следующее утро, когда пришло сообщение, что старик Мерделл утонул в реке Он, должно быть, превысил свою обычную норму в любимом пабе в Гитчаме, вот и свалился в реку, когда, приплыв домой, выходил на причал. Лодку обнаружили почти сразу, а к вечеру нашли и тело старика.

Дознание было совсем недолгим, ибо все было очевидно. Ночь накануне выдалась темная и ненастная. Старик Мерделл выпил три пинты пива, и это при том, что ему было девяносто два года.

Отсюда и вердикт: смерть в результате несчастного случая.

Глава 16

Эркюль Пуаро сидел в квадратном кресле перед квадратным камином в квадратной комнате своей лондонской квартиры, держа на коленях квадратную коробку. Но среди множества мелких кусочков, которые лежали в этой коробке, не было ни одного квадратного, они были самых причудливых и разнообразных форм. Каждый из них, если рассматривать его в отдельности, не имел ни малейшего смысла и был совершенно бесполезен. И действительно, сваленные в кучу, эти кусочки казались какими-то случайными, ни к чему не пригодными предметами. Но на самом деле это было не так.

Каждый кусочек имел определенное место в определенном, так сказать, пространстве. Помещенные в соответствующие места этого пространства, они не только обретали смысл, но и образовывали единую картину. Короче говоря, Эркюль Пуаро собирал головоломку. Сие занятие он находил успокаивающим и приятным.

Он посмотрел в верхнюю часть прямоугольника, где еще оставались пустоты самых немыслимых очертаний. Его пальцы проворно выбрали непонятный серый кусочек и вставили его в голубое небо. Оказалось, что это часть аэроплана Вот так хаос превращался в порядок. Это занятие, считал Пуаро, напоминало его собственную работу. Он ведь тоже имел дело с различными, подчас невероятными и совершенно случайными фрагментами, вернее, с фактами, которые, казалось бы, не имели никакого отношения друг к другу. Но потом выяснялось, что каждый занимает в картине преступления вполне определенное место.

– Да, – бормотал себе под нос Пуаро, – этот попробуем поместить сюда, хотя по виду он вряд ли подойдет, а этот – туда. О, этот-то вроде бы отсюда, но нет, тут, оказывается, совсем другой оттенок. Ну вот, теперь все вроде бы на своих местах. Eh bien, дело сделано! Теперь, как говорится, остались последние штрихи.

Он быстро сунул на место маленький кусочек минарета[47], потом взял другой, который раньше считал частью полосатого тента, теперь же было ясно, что это кошачья спина, и в заключение положил на место недостающий кусочек заката, который, совсем как в пейзаже Тернера[48], оказался неожиданно розовым, хотя все рядом лежащие фрагменты были оранжевыми.

«Если бы знать, что искать, все было бы куда проще, – подумал Пуаро. – Но что искать – неизвестно. Вот и ищешь не там, где надо, и не то, что надо». Он с досадой вздохнул и перевел взгляд с законченной картинки на кресло, стоявшее у другого края камина, в коем уже с полчаса восседал инспектор Бланд. Гость Пуаро пил чай с печеньем (квадратной формы) и с грустным видом рассказывал о злосчастном расследовании. Он приехал в Лондон по служебным делам и заодно решил навестить Пуаро: хотел узнать, не появилось ли у того каких-нибудь новых идей. Он изложил и свои собственные предположения, которые в общих чертах показались Пуаро вполне резонными. Он считал, что инспектор Бланд верно и беспристрастно оценивает ситуацию.

Шла уже пятая неделя с момента происшествия в Насс-хаусе. Однако расследование, по сути, так и не сдвинулось с мертвой точки. Тело леди Стаббс не обнаружили. Поиски самой леди Стаббс, на случай, если бы она была все-таки жива, тоже не дали результата. Имеющиеся же факты, по мнению инспектора Бланда, никак не оставляли надежды на то, что она жива. Пуаро тоже так считал.

– Ведь тело могло и не вынести течением, – рассуждал Бланд. – А поскольку оно столько времени находится в воде, то сами понимаете… Теперь даже если оно и появится, то опознать его будет очень трудно.

– Есть и третий вариант, – заметил Пуаро. Бланд кивнул.

– Я об этом думал, – сказал он. – И, собственно, не перестаю думать. Вы имеете в виду, что тело там, в имении, но спрятано в таком месте, где нам и в голову не приходит искать. Что ж, такое очень даже возможно. Дом старинный, территория огромная, наверняка там есть места, о существовании которых никто из посторонних и не подозревает. Кстати, – немного помолчав, сказал он. – На днях был я в одном доме. Там, знаете, во время войны построили бомбоубежище: весьма непрезентабельное сооружение у стены дома, а из него проделали ход в подвал. Ну вот, война закончилась, убежище за ненадобностью обветшало. Что с ним делать? Ну и насыпали на него земли, навалили камней и сделали нечто вроде альпийских горок. Прогуливаясь теперь мимо этих горок, вы и не подумаете, что когда-то тут было бомбоубежище и что под землей есть помещение. Кажется, что тут всегда были горки. В подвале у них хранятся ящики с винами, а позади ящиков так и остался проход в убежище. Такая вот штука. Проход в такое местечко, о котором не известно никому из посторонних. Я и подумал: не может ли под домом в поместье существовать такая вот «нора священника»[49] или что-то в этом роде?

– Вряд ли. Не те времена.

– То же самое говорит и мистер Уэйман, он говорит, что Насс построен около семисот девяностого года, то есть когда католическим священникам уже не нужно было прятаться. Но все равно, дом могли перестраивать, могли появиться какие-то тайники, о которых может знать кто-нибудь из членов семьи. Как вы думаете, мосье Пуаро?

– Да, это мысль, – сказал Пуаро. – Mais oui[50], несомненно, такое возможно. Но тогда возникает вопрос: кто может об этом знать? Я полагаю, любой из живущих в доме людей.

– Верно. Но в таком случае отпадает де Суза, – разочарованно произнес инспектор, все еще продолжавший подозревать графа. – Вы сказали, любой, кто живет в доме, то есть прислуга или кто-то из семьи. Те же, кто живут временно, вряд ли знают. Ну а те, которые просто заходят в гости, супруги Легг например, тем более.

– Есть в поместье один человек, который наверняка знает о таких вещах, – это миссис Фоллиат, – сказал Пуаро. – Попросите ее рассказать.

«Миссис Фоллиат, – продолжал про себя размышлять Пуаро, – о Насс-хаусе знает все. И не только о доме… Миссис Фоллиат с самого начала знала, что Хэтти Стаббс мертва. А еще до того, как Марлин и Хэтти ушли из жизни, она говорила, что мир очень грешен, что в нем очень много злых людей. Миссис Фоллиат – вот ключ ко всей этой истории, – вдруг подумал Пуаро, – Но как раз этот ключ не так-то легко приладить к замку».

– Я беседовал с этой дамой несколько раз, – сказал инспектор. – Очень любезная, очень приятная во всех отношениях. Она, похоже, весьма сожалела, что ничем не может помочь.

«Не может или не хочет?» – мелькнуло в голове у Пуаро.

Бланд, по-видимому, подумал о том же, поскольку, чуть помедлив, произнес:

– Есть женщины, которых нельзя заставить делать то, чего они не хотят. Их невозможно ни запугать, ни убедить, ни обмануть.

«Да, – мысленно согласился Пуаро, – миссис Фоллиат не из тех, на кого можно надавить, тут не помогут ни хитрость, ни уговоры».

Инспектор покончил с чаем, вздохнул и ушел, а Пуаро взялся за новую картинку, надеясь снять растущее раздражение. Да, он был раздражен. И не только раздражен, но и унижен. Миссис Оливер пригласила его, Эркюля Пуаро, чтобы он помог ей найти ответ на мучившие ее вопросы. Она чувствовала, что что-то было не так, и оказалась права. Она надеялась на Эркюля Пуаро. Сначала она верила, что он предотвратит убийство, потом была уверена, что он обнаружит убийцу. И что же? Никого он не обнаружил. Он был как в тумане, в густом тумане, в котором время от времени слабо вспыхивают проблески света. И они вспыхивали иногда совсем близко (по крайней мере так ему казалось) Но всякий раз он не успевал ничего толком разглядеть.., понять, где находится и куда нужно двигаться дальше…

Пуаро поднялся и, подойдя к другому креслу – естественно, тоже квадратному, – развернул его под тем же углом, что и первое, затем в него уселся. Оставив в покое головоломку с картинкой, он переключился на головоломку, так сказать, криминальную. Он достал из кармана записную книжку и мелким аккуратным почерком написал.

«Этьен де Суза, Аманда Бруис, Алек Легг, Салли Легг, Майкл Уэйман».

Сэр Джордж и Джим Уорбуртон никак не могли убить Марлин Таккер, поскольку точно находились в другом месте. Опять же, поскольку миссис Оливер гипотетически могла это сделать, он после некоторого раздумья добавил и ее имя. Потом добавил имя миссис Мастертон, поскольку не помнил точно, безотлучно ли она была на лужайке от четырех до без четверти пять. Затем в свой список он внес еще и Хендона, дворецкого, – вполне возможно, лишь потому, что злодей-дворецкий фигурировал в сценарии миссис Оливер, а вовсе не из-за того, что темноволосый вестник трапез внушал ему какие-то подозрения. Напоследок он вписал: «парень в рубашке с черепахами», поставив рядом знак вопроса. Потом улыбнулся, снял с лацкана пиджака значок и, закрыв глаза, наугад ткнул им в свой список. «А почему бы нет, – подумал он. – Чем этот способ хуже других?»

Он был, понятное дело, раздосадован, обнаружив, что булавка значка ткнулась в последнюю строчку.

– Я сущий идиот, – сказал Эркюль Пуаро. – Какое отношение к этому имеет парень в рубашке с черепахами?

В то же время он понимал, что не включить в список этого любителя эпатажа[51] было нельзя. Он снова вспомнил удивленное лицо этого парня, когда тот увидел его в «Причуде». Не очень приятное лицо, хотя молодое и красивое. Лицо, на котором отражались самонадеянность и жестокость. Он приходил туда, чтобы с кем-то встретиться.., встретиться с человеком, с которым не мог встретиться открыто. Это была тайная встреча. Преступная встреча. Не была ли она связана с убийством?

Пуаро продолжал размышлять. Молодой человек был из туристского центра. Это значило, что он находился здесь не более двух дней. Но вот случайно ли он сюда приехал? Может, он просто один из множества студентов, посещающих Британию? А что, если он приехал сюда встретиться с определенным человеком? Но он мог встретиться с кем-то и во время праздника. Да-да, возможно, так оно и было.

– Мне известно достаточно много, – вслух произнес Пуаро. – У меня уже порядком накопилось кусочков этой головоломки. У меня есть представление о том, какого рода это убийство, но, должно быть, я не совсем верно все расставляю.

Он перевернул страницу записной книжки и написал:

«Просила ли леди Стаббс мисс Бруис отнести Марлин что-то сладкое? Если нет, то почему мисс Бруис утверждает, что просила?»

Он задумался над этим. Мисс Бруис могла и сама догадаться снести девочке пирожные и фруктовый напиток. Но, если это так, почему бы ей не сказать об этом? Зачем лгать, что леди Стаббс просила ее об этом? Может, она солгала потому, что, придя в лодочный домик, увидела, что Марлин мертва? Но если мисс Бруис невиновна, такое поведение очень для нее неестественно. Она не производит впечатления нервной женщины или чересчур мнительной. Если бы она действительно обнаружила, что девочка мертва, она бы немедленно подняла всех на ноги.

Пуаро некоторое время внимательно смотрел на два записанные им вопроса. Он не мог избавиться от ощущения, что в них скрыта подсказка. После долгого раздумья эн сделал еще одну запись:

«Этьен де Суза утверждает, что написал своей кузине за три недели до прибытия в Насс-хаус. Это его заявление правда или ложь?»

Пуаро был почти уверен, что ложь, это подтверждала сцена за завтраком. Если бы то первое письмо существовало, с какой стати сэр Джордж стал бы изображать удивление, а леди Стаббс испуг? Но если де Суза сказал не правду, то зачем? Чтобы создать впечатление, что о его будущем визите знали заранее и отнеслись к этому благосклонно? Может быть, и так, но.., очень сомнительно. Никаких доказательств того, что первое письмо было написано или получено, нет. Или де Суза просто хотел доказать свое bona fide[52], чтобы его визит выглядел не просто естественным, но даже желанным? Как бы то ни было, сэр Джордж действительно принял его достаточно радушно, хотя в первый раз его видел…

Мысли Пуаро задержались на этом обстоятельстве. Сэр Джордж не знал де Суза. Графа знала его жена, но – не встретилась с ним. Нет ли в этом какой-нибудь зацепки? Может быть, де Суза, который прибыл в тот день на праздник, на самом деле не де Суза? Пуаро покрутил эту мысль и так и сяк, но нашел ее абсурдной. Ну чего мог добиться этот молодой человек, назвавшись именем де Суза? В любом случае, ни фальшивый, ни настоящий де Суза никакой выгоды от смерти Хэтти не получал. Хэтти, как выяснила полиция, собственных средств не имела, была целиком на содержании у мужа.

Пуаро попытался вспомнить, что она говорила ему в то утро. «Это плохой человек. И он всегда делает что-нибудь плохое». А по словам Бланда, она как-то сказала мужу: «Он убивает людей».

Вот это заявление действительно настораживает, и Пуаро счел необходимым еще раз проанализировать все факты.

Итак, в день приезда де Суза произошло убийство, а возможно, и два. Миссис Фоллиат уверяла, что не стоит обращать внимания на мелодраматические высказывания Хэтти в адрес графа. Она так настойчиво это говорила. Миссис Фоллиат…

Пуаро нахмурился, потом ударил кулаком по подлокотнику кресла.

– Опять я возвращаюсь к миссис Фоллиат, в который уже раз! У нее ключ ко всей этой истории. Если бы я знал то, что знает она… Довольно сидеть в кресле и предаваться бесполезным размышлениям. Давно пора снова отправиться в Девон и нанести визит миссис Фоллиат.

Эркюль Пуаро остановился у больших кованых ворот Насс-хауса, разглядывая извилистую подъездную дорожку. Лето уже кончилось. Золотисто-коричневые листья медленно падали с деревьев. Прибрежная лужайка расцветилась розовато-лиловыми цикламенами. Пуаро вздохнул, невольно залюбовавшись красотой Насс-хауса. Он не очень-то любил природу в ее первозданном виде, предпочитая все ухоженное и подстриженное, но однако же не мог не оценить неброской красоты растущих на приволье деревьев и кустов.

Он посмотрел на знакомый белый домик, окруженный маленьким садом. Погода была великолепная, и миссис Фоллиат вполне могло не оказаться дома. Она могла работать в саду или отправиться к друзьям. А друзей у нее было много. Она ведь прожила тут не один десяток лет. Как это сказал старик на пристани? «Фоллиаты всегда будут в Насс-хаусе».

Пуаро подошел к домику и осторожно постучался. Через некоторое время внутри послышались шаги. Они показались ему слишком медленными и какими-то нерешительными… Наконец дверь открылась, и на пороге появилась миссис Фоллиат. Пуаро был поражен ее видом: перед ним стояла постаревшая, немощная женщина. Она с недоверием посмотрела на него:

– Мосье Пуаро? Вы?

В глазах у нее мелькнул страх, но, возможно, ему только показалось. Он слегка улыбнулся:

– Я могу войти, мадам?

– Да-да, конечно, – тут же взяв себя в руки, любезным тоном сказала она и повела его в небольшую гостиную. Перед камином стояли два кресла, покрытые изысканным кружевом, на каминной полке – несколько фигурок из «челси»[53] на маленьком столике – чайный сервиз «дерби»[54].

– Я принесу вам чашку.

Пуаро протестующе поднял руку, но она не приняла его протеста:

– Вы непременно должны выпить чашечку чаю.

Она вышла из комнаты, а Пуаро еще раз осмотрелся. На столе лежало рукоделье – недовязанная кружевная накидка для кресла, в вязанье был воткнут крючок. У стены – шкаф с книгами. На стене – несколько миниатюр и выцветшая фотография в серебряной рамке, на ней был изображен мужчина в военной форме с густыми усами и слабым подбородком.

Миссис Фоллиат вернулась с чашкой и блюдцем.

– Ваш муж, мадам? – спросил Пуаро.

– Да. – Заметив, что взгляд Пуаро скользнул по сцене в поисках еще каких-нибудь фотографий, она резко сказала. – Я не люблю фотографий. Они слишком привязывают нас к прошлому. Нужно учиться забывать. Нужно отсекать засохшие ветки.

Пуаро тут же вспомнил, как в первую их встречу – на берегу – она обрезала секатором кустарники. Тогда она тоже что-то говорила о засохших ветках. Он задумчиво смотрел на нее, стараясь вникнуть в ее характер. «Загадочная женщина. На первый взгляд такая добрая и слабая, но в то же время, по-видимому, может быть и жестокой. Эта женщина умеет недрогнувшей рукой срезать сухие ветки не только у растений, но и у своей жизни…»

Она села и налила ему чай.

– Молоко? Сахар?

– Будьте добры, три кусочка, мадам.

– Я была очень удивлена, увидев вас, – сказала она, подавая ему чашку. – Вот уж не думала, что вам придется снова проезжать через наши края.

– Но я тут не проездом, мадам.

– Вот как? – Она слегка подняла брови.

– В ваши края я приехал намеренно.

Она продолжала вопрошающе смотреть на него.

– В том числе и для того, чтобы увидеться с вами.

– В самом деле?

– А прежде всего узнать, нет ли каких-нибудь новостей о леди Стаббс?

Миссис Фоллиат покачала головой.

– Позавчера у Корнуолла всплыл труп, – сказала она. – Джордж ездил туда на опознание, но это оказалась не она. Мне очень жаль Джорджа, – добавила она. – Пережить такое страшное испытание…

– Он все еще верит, что его жена жива?

Миссис Фоллиат медленно покачала головой.

– Я думаю, уже не надеется. Ведь если бы Хэтти была жива, она бы не смогла так долго оставаться вне поля зрения полиции и прессы. Даже если бы с ней случилось что-то такое, из-за чего она могла потерять память, полиция непременно уже нашла бы ее.

– Пожалуй, вы правы. Полиция все еще продолжает поиски?

– Наверное. По правде сказать, я не знаю.

– Но ведь сэр Джордж уже потерял надежду.

– Впрямую он этого не говорит. К тому же в последнее время мы с ним почти не видимся, – добавила миссис Фоллиат. – Он большей частью находится в Лондоне.

– А что насчет убитой девочки? Там тоже ничего нового?

– Насколько мне известно, нет. Вот уж совершенно бессмысленное преступление, – добавила она, – кому это было нужно? Бедное дитя…

– Я вижу, мадам, вас все еще волнует это убийство.

Миссис Фоллиат некоторое время молчала, потом сказала:

– Я думаю, когда человек стар, его всегда волнует смерть молодых. Нам, пожилым людям, наша смерть представляется закономерной, а у этой девочки еще вся жизнь была впереди.

– И возможно, жизнь не очень интересная.

– Возможно. Но это с нашей точки зрения. А ей самой она казалась бы очень интересной.

– И хотя, как вы сказали, для нас, пожилых, смерть закономерна, умирать все-таки никому не хочется, – сказал Пуаро. – Во всяком случае, мне. Для меня жизнь по-прежнему чрезвычайно занимательная штука.

– Я так не считаю… – тихо произнесла она, больше для самой себя, чем для него, плечи ее еще больше поникли. – Я страшно устала, мосье Пуаро. И когда придет мой час, я буду не только готова, но и благодарна.

Он бросил на нее быстрый взгляд, и опять у него возникло ощущение, что эта женщина больна и, возможно, предчувствует скорую смерть или даже уверена в этом. Иначе откуда этот ее крайне утомленный вид, эти усталые, почти машинальные движения? Такая апатия вовсе не в ее характере. Эми Фоллиат, без сомнения, была очень волевым, энергичным и требовательным к себе человеком. Ей выпало много горя: потеря дома, состояния, смерть сыновей. Но она сумела все это пережить, у нее хватило сил «отсечь сухие ветви». Видимо, теперь в ее жизнь вторглось нечто такое, что ни она сама, ни другие уже отсечь не могли. Если это не физический недуг, то что же тогда?