Текст книги " Выпуск II. Том 9"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Вдруг, словно угадав его мысли, она слегка улыбнулась.

– Вы ведь знаете, мосье Пуаро, мне особенно не для кого жить. У меня много друзей, но нет близких родственников, нет семьи.

– У вас есть ваш дом, – горячо возразил Пуаро.

– Вы имеете в виду Насс? Да…

– Это ваш дом, не так ли? Сэру Джорджу он принадлежит лишь формально, сэр Джордж сейчас в Лондоне, и вы здесь полная хозяйка.

И опять в ее взгляде мелькнул страх. А когда она заговорила, ее голос звучал очень холодно:

– Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, мосье Пуаро. Я, конечно, благодарна сэру Джорджу за то, что он предоставил мне этот домик, но я арендую его. Я ежегодно плачу ему определенную сумму за право тут жить и ходить по территории имения.

Пуаро всплеснул руками.

– Простите, мадам. Я не хотел вас обидеть.

– Видимо, я вас просто не совсем поняла, – по-прежнему холодно сказала миссис Фоллиат.

– Великолепное место, – решился продолжить Пуаро. – Прекрасный дом, прекрасный ландшафт. Такой вокруг мир, такое спокойствие.

– Да. – Ее лицо просветлело. – Тут очень это ощущается. Я почувствовала это, когда еще ребенком приехала сюда.

– Здесь по-прежнему все мирно и спокойно, мадам?

– А почему бы нет?

– Безнаказанное убийство, – сказал Пуаро. – Пролита невинная кровь. И пока тут пребывает тень жертвы, мира не будет. Вы ведь хорошо это понимаете.

Миссис Фоллиат ничего не ответила и даже не шевельнулась. Пуаро представить себе не мог, о чем она думала, а она все молчала и молчала. Он слегка наклонился к ней:

– Мадам, вы многое знаете об этом убийстве, быть может, все. Вы знаете, кто убил Хэтти Стаббс… А возможно, даже знаете, где лежит ее тело.

Тут миссис Фоллиат наконец заговорила:

– Я ничего не знаю. Ничего.

– Возможно, я употребил не то слово. Вы не знаете, но, я полагаю, догадываетесь, мадам. Я даже совершенно уверен, что догадываетесь.

– Извините, но ваши предположения абсурдны! Это вздор!

– Это не вздор, мадам, это – нечто совсем иное. Это – опасность.

– Опасность? Для кого?

– Для вас, мадам. Пока вы не расскажете о том, что вам известно, вам угрожает опасность. Я, в отличие от вас, знаю, какова натура убийцы, мадам.

– Я вам уже сказала, что я ничего не знаю.

– Значит, подозреваете…

– У меня нет никаких подозрений.

– Извините, это не правда, мадам.

– Говорить что-то лишь на основании подозрения недопустимо. Это просто безнравственно.

Пуаро наклонился к ней.

– Так же безнравственно, как то, что произошло здесь месяц назад?

Она откинулась на спинку кресла и как-то вся сжалась.

– Не надо об этом, – очень тихо произнесла она. – Ведь все уже позади, – добавила она, судорожно вздохнув. – Все кончено.

– Откуда у вас такая уверенность, мадам? Я по своему опыту знаю, что убийца не остановится, последует очередное убийство.

Она покачала головой.

– Нет. Нет, с этим покончено. К тому же я ничего не могу изменить. Ничего.

Он встал и теперь смотрел на нее сверху.

– Да ведь и полиция прекратила следствие, – чуть ли не с раздражением сказала она.

– О нет, мадам, вы ошибаетесь. Полиция продолжать расследование. И я – тоже, – добавил он. – Помните, мадам. Я, Эркюль Пуаро, продолжаю поиск истины.

Этой весьма типичной для Пуаро сентенцией сцена была завершена.

Глава 17

Из Насса Пуаро отправился в деревню. По подсказке жителей он нашел дом Таккеров. На его стук в дверь Пуаро некоторое время не отвечали, его заглушал сварливый голос миссис Таккер, доносившийся изнутри:

– И о чем ты только думаешь, Джим Таккер? Куда ты в своих сапожищах на чистый пол! Тысячу раз говорила! Я все утро старалась намывала, а теперь посмотри-ка на мой чудный линолеум!

В ответ раздалось негромкое гудение, в коем слышалось раскаяние.

– Нечего забывать! И все этот твой проклятый футбол, когда передают эти спортивные новости, несешься к радио, ничего вокруг не видя! Нет чтобы сначала скинуть эти проклятые сапожищи! А ты, Гари, куда ты положил свой леденей? И не смей трогать липкими пальцами серебряный чайник, это мой лучший чайник! Мэрилин, кто-то стучится. Поди посмотри, кто там!

Дверь осторожно открылась, и девочка лет одиннадцати с подозрением посмотрела на Пуаро, она была довольно пухленькой, с голубыми глазками и очень напоминала хорошенького поросеночка. Одна щека у нее чуть оттопыривалась: девочка сосала конфету.

– Тут джентльмен, ма! – крикнула она. Миссис Таккер, с разгоряченным лицом и выбившимися из прически прядями, подошла к двери.

– В чем дело? Нам ничего не нужно. – злобным голосом начала было она, но тут же осеклась.

По изменившемуся выражению ее липа Пуаро понял, что она его узнала.

– Погодите-ка, не вас ли я видела с полицией в тот день?

– Увы, мадам, простите, что напомнил вам о вашем горе, – сказал Пуаро и решительно шагнул через порог.

Миссис Таккер бросила быстрый, полный муки взгляд на ею ноги, но остроносые лакированные туфли Пуаро не были осквернены ни землей, ни глиной. Ни единого пятнышка не оставили они на чистом блестящем линолеуме.

– Входите, пожалуйста, сэр, – пригласила она и, чуть отступив назад, распахнула дверь в комнату направо.

Пуаро вошел в ослепительно чистую маленькую гостиную. Здесь пахло политурой[55] и «Брассо»[56]. А интерьер составляли большой якобитский гарнитур, круглый стол, два горшка с геранями, замысловатая медная каминная решетка и множество фарфоровых безделушек.

– Присаживайтесь, сэр, сделайте милость. Никак не припомню ваше имя. Впрочем, не думаю, чтобы я его когда-нибудь слышала.

– Эркюль Пуаро, – поспешил представиться Пуаро. – Видите, снова оказался в ваших краях. А зашел я к вам, чтобы выразить свое соболезнование и спросить, нет ли каких новостей. Убийцу вашей дочери наверняка уже нашли?

– Да что вы! Ни слуху ни духу, – с горечью ответила миссис Таккер. – Это же просто срам, вот что я вам скажу. Полиция палец о палец не желает ударить для простых людей, таких как мы. Да и какой толк от этой самой полиции? Если там все такие, как Боб Хоскинз, то нечего и удивляться тому, что тут у нас творится. У Боба одна забота: глазеть в оставленные на стоянке машины.

В этот момент мистер Таккер, успевший выполнить приказ супруги, в одних носках вошел в комнату. Он был плотным и рослым, с обветренным красным лицом, выражение которого было очень благодушным.

– Полиция у нас какая надо, – сказал он хриплым голосом. – У всех бывает, когда что-то не ладится. Этих маньяков узнать не так просто. С виду-то они люди как люди, верно? – добавил он, уже обращаясь прямо к Пуаро.

За спиной мистера Таккера появилась девочка, которая открывала Пуаро дверь, а из-за ее плеча выглядывал мальчик лет восьми. Оба с любопытством разглядывали незнакомца.

– Это, я полагаю, ваша младшая дочь? – поинтересовался Пуаро.

– Да, Мэрилин. А это – Гари. Подойди, Гари, скажи здрасте, только веди себя прилично.

Гари спрятался за спину сестры.

– Стеснительный он у нас, – проворковала мать.

– Вы так добры, сэр, – продолжил мистер Таккер, – нашли время зайти, узнать, не отыскали ли того изверга…. Как подумаю, что он с нашей девочкой сотворил…

– Я только что был у миссис Фоллиат, – сообщил Пуаро. – Она тоже очень переживает.

– Она с тех пор очень сдала, – сказала миссис Таккер. – Ну еще бы, как-никак она уже в возрасте, и вдруг – такой удар. Убийство в ее собственном имении!

Пуаро еще раз отметил для себя, что здешние жители, видимо, по привычке продолжают считать миссис Фоллиат хозяйкой Насса.

– Она вроде как чувствует себя виноватой, – сказал мистер Таккер. – Хотя с нее-то какой спрос?

– А кто предложил Марлин изображать жертву? – спросил Пуаро.

– Леди из Лондона, которая пишет книжки, – тут же выпалила миссис Таккер.

– Но она же никогда тут раньше не бывала, – мягко возразил Пуаро. – Она даже не знала Марлин.

– Девушек собирала миссис Мастертон, – немного подумав, сказала миссис Таккер, – наверное, эта леди и выбрала Марлин. А Марлин, я честно скажу, очень была рада.

Пуаро снова почувствовал, что уткнулся в глухую стену. Только теперь он понял, какие чувства испытывала миссис Оливер, когда решила вызвать его. Да, кто-то действовал незаметно, исподтишка осуществляя свои намерения через других. И сама миссис Оливер, и миссис Мастертон – статисты в руках умелого режиссера.

– Миссис Таккер, – продолжил он, – а не была ли знакома Марлин с этим.., э-э.., маньяком.

– Она не водилась с подобными личностями, – с достоинством ответила миссис Таккер.

– Да, но ваш муж, мадам, только что верно заметил, что маньяков распознать довольно сложно. С виду они действительно совершенно обыкновенные люди, такие же как.., вы или я. Может, кто-то говорил с Марлин на празднике? Или накануне его? Может быть, кто-нибудь с ней познакомился, вроде бы случайно, без всякого дурного умысла? И даже что-нибудь ей подарил?

– Нет, сэр, ничего такого не было. Да Марлин и не стала бы брать подарки от посторонних. Я не так ее воспитывала.

– Но, возможно, она не распознала в этом ничего дурного? – продолжал свое Пуаро. – Предположим, что подарок ей предлагала какая-нибудь милая леди?

– Кто-нибудь вроде молодой миссис Легг из Мельничного домика?

– Ну да. Может, даже и она.

– Она разок подарила ей губную помаду, такое было, – сказала миссис Таккер. – Ну я, конечно, налетела на Марлин. Не смей, мол, этой дрянью мазаться, подумай только, что скажет отец. А она давай мне дерзить! Дескать, это ей дала леди из коттеджа Лодера, и еще леди сказала, что ей этот цвет очень пойдет. Ну а я ей: дескать, нечего слушать, что говорят леди из Лондона. Пусть, мол, они размалевывают себе лица да красят ресницы, а ты, мол, знай себе умывайся водой с мылом, пока не станешь взрослой.

Думаю, она с вами не согласилась, – улыбнулся Пуаро.

Попробовала бы она не согласиться. Толстушка Мэрилин вдруг с хитрым видом хихикнула. Пуаро бросил на нее пытливый взгляд.

– Миссис Легг давала Марлин что-нибудь еще? – спросил он.

– Кажется, шарфик или платок, из тех, что ей самой уже не был нужен. С виду ничего себе, а материал – хуже некуда. В тканях я уж как-нибудь разбираюсь, – заверила миссис Таккер, кивая головой. – В девушках работала в Насс-хаусе. Тогда леди носили вещи им подобающие. Ни этих кричащих цветов, ни всяких нейлонов-капронов – только натуральный шелк. А чем их платья из тафты[57] были хуже нынешних нейлоновых?

– Девушки любят наряжаться, – снисходительно заметил мистер Таккер. – Я не против ярких цветов, но этой дрянной помады не люблю.

– Слишком строгой я была с ней. – Глаза миссис Таккер повлажнели. – А ей вон что припасла судьба! Страсть-то какая! Уж как я потом жалела, что отругала ее. А после все и посыпалось: сплошные несчастья да похороны. Верно говорят: пришла беда – отворяй ворота.

– Вы еще кого-нибудь потеряли? – сочувствующе спросил Пуаро.

– Тестя моего, – пояснил мистер Таккер. – Поздно вечером возвращался на своей лодке из «Трех собак», должно быть, оступился, как выходил на причал, и упал в реку. В таком возрасте оно лучше сидеть себе дома. Да разве эти старики кого слушают? Вот и наш вечно околачивался у переправы.

– Вообще-то мой отец получше многих молодых умел управляться с лодкой, – сказала миссис Таккер. – В прежние времена приглядывал за лодками мистера Фоллиата, но когда это было… Не скажу, чтобы мы сильно горевали, – спокойно произнесла она. – Ему было уже за девяносто, и порой с ним просто не было сладу. Болтал все время всякие глупости. Видно, пора его пришла, вот и умер. Но, конечно, похоронили его как положено, а двое похорон, сами понимаете, – расходы немалые.

Пуаро продолжал вежливо выслушивать сетования миссис Таккер на дороговизну, и вдруг в памяти его шевельнулось какое-то смутное воспоминание.

– Старик с причала?.. Помню, я с ним говорил. Как его звали?..

– Мерделл, сэр. Это моя девичья фамилия.

– Ваш отец, если я не ошибаюсь, был старшим садовником в Насс-хаусе?

– Нет, садовником был мой старший брат. Я была в семье самой младшей, одиннадцать нас было. Многие годы Мерделлы работали в Насс-хаусе, – с гордостью добавила она. – Это сейчас судьба всех разбросала, кого куда, после моего отца там никто из нас уже не служил.

– Фоллиаты всегда будут в Насс-хаусе…

– Простите, сэр, что вы сказали?

– Я повторил то, что ваш старый отец сказал мне как-то на причале.

– А, папочка часто болтал всякую чепуху. Мне то и дело приходилось его приструнивать.

– Стало быть, Марлин была внучкой Мерделла, – сказал Пуаро. – Кажется, я начинаю понимать… – Он умолк, и вдруг смутная тревога овладела им. – Вы сказали, ваш отец утонул в реке? – переспросил он.

– Да, сэр. Слишком много выпил. И где он только брал деньги? Конечно, ему на причале кое-что перепадало, то за лодки, то за парковку машин. От меня он их прятал, очень даже ловко… Да, перебрал он тогда, видать, здорово. Вот и шагнул мимо причала, свалился в воду и утонул. Его у Хэлмута выловили, на следующий день. Удивительно, как с ним раньше такого не случилось, ведь все-таки девяносто два стукнуло и глаза у него были уже слабые.

– В том-то и дело, что раньше не случилось…

– Что поделаешь, несчастный случай, от этого никто не застрахован…

– Так, говорите, несчастный случай. – Пуаро задумался. – Ну-ну.

Пуаро поднялся и вполголоса пробормотал:

– Мне следовало догадаться… Давно догадаться. Девочка, по существу, мне сказала…

– Простите, сэр, вы что-то сказали?

– Да нет, ничего. Позвольте еще раз выразить вам искренние соболезнования.

Он пожал им обоим руки и вышел.

– Какой же я глупец.., ужасный глупец, – сказал он сам себе уже на крыльце. – Следовало искать совсем в другом месье.

– Хи-хи.., мистер… – услышал он смешок и осторожный шепот Пуаро огляделся. В тени, падавшей от стены, стояла толстушка Мэрилин. Она поманила его к себе – А мама ничего не знает, – с заговорщицким видом прошептала она. – Леди из коттеджа не давала Мэрилин шарфика.

– Откуда же она его взяла?

– Купила в Торки. И помаду тоже там купила, и духи. «Тритон в Париже» называются – смешно, правда? А еще крем-пудру, прочитала о нем в объявлении. – Мэрилин хихикнула. – Мама не знает. Марлин прятала все в своем ящике, под теплым бельем. Когда ездила в кино, заходила в уборную рядом с автобусной остановкой и красилась. – Мэрилин снова хихикнула. – А мама так ничего и не узнала.

– Разве мама не нашла все это, когда твоя сестра умерла?

– Нет – Мэрилин покачала своей белокурой пушистой головкой. – Теперь все у меня, в моем ящике. Я потихоньку перепрятала.

Пуаро задумчиво на нее посмотрел.

– Ты очень умная девочка, Мэрилин.

Мэрилин застенчиво улыбнулась.

– А мисс Берд говорит, что мне нечего и думать о гимназии.

– Гимназия – это еще не все, – тут же заверил ее Пуаро. – А скажи-ка мне, откуда Марлин брала деньги на свои покупки?

Мэрилин с подозрительной старательностью принялась рассматривать дренажную трубу.

– Не знаю.

– А мне кажется, все-таки знаешь.

Пуаро бесстыдно достал из кармана полкроны и, немного подумав, добавил еще полкроны.

– Я слышал, – сказал он, – в продаже появилась новая помада очень красивого цвета, под названием «Пунцовый поцелуй».

– Здорово! – выпалила Мэрилин, и рука ее потянулась за пятью шиллингами. – Марлин любила всюду совать свой нос, – торопливо зашептала она, – подглядывала… Ну, вы знаете, всякое такое… Она обещала никому не рассказывать, и за это ей дарили денежки, понятно?

– Понятно, – сказал он, опуская в ладошку Мэрилин две монеты.

Кивнув ей на прощание, он ушел.

– Понятно.., понятно, – бормотал он вполголоса, но теперь уже более уверенно.

Теперь многое встало на свои места. Нет, полной ясности еще не было, но теперь он напал на след. Да-да, совершенно очевидные улики были повсюду, будь он немного сообразительней, он бы их раньше разглядел. Тот первый разговор с миссис Оливер, несколько слов, брошенных Майклом Уэйманом, разговор со стариком Мерделлом на причале.., очень важный разговор.., многое объясняющая фраза мисс Бруис, приезд Этьена де Суза.

Телефон-автомат был около деревенской почты. Пуаро зашел и набрал номер. Через минуту он разговаривал с инспектором Бландом.

– Мосье Пуаро, где вы находитесь?

– Я здесь, в Нассикоуме.

– Но ведь еще вчера днем вы были в Лондоне?

– Есть поезд, на котором сюда можно добраться всего за три с половиной часа, – заметил Пуаро. – У меня к вам вопрос.

– Да, слушаю.

– Что за яхта у Этьена де Суза?

– Я, кажется, догадываюсь, что у вас на уме, мосье Пуаро, но, уверяю вас, ничего такого там не было. Она совершенно не приспособлена для того, чтобы там можно было что-то спрятать. Ни фальшивых перегородок, ни укромных местечек, пригодных для тайников. Мы бы их наверняка обнаружили… Так что спрятать труп там негде.

– Нет-нет, mon cher, я совсем не это имел в виду. Я просто хотел узнать, большая она или маленькая?

– О, яхта великолепная! Должно быть, он на нее ухлопал целое состояние. Все только-только покрашено, все из самых дорогих материалов, роскошные осветительные приборы!

– Вот-вот, – сказал Пуаро таким довольным тоном, что инспектор очень удивился.

– И что, собственно, из этого, по-вашему, следует? – спросил он.

– То, что Этьен де Суза весьма состоятельный человек. А это, мой друг, очень важное обстоятельство.

– Почему? – поинтересовался инспектор Бланд.

– Это совпадает с моим последним предположением.

– Значит, у вас появилась новая идея?

– Да. Наконец-то появилась. Просто поразительно, как я на сей раз оплошал.

– Вы хотите сказать, что все мы здорово оплошали?

– Нет-нет, – возразил Пуаро, – я имею в виду исключительно себя. Мне в кои-то веки предоставили столько наводящих на верный путь сведений, а я ничего не заметил.

– А теперь у вас есть что-то определенное?

– Я думаю, да.

– Послушайте, мосье Пуаро…

Но Пуаро повесил трубку. Нашарив в кармане мелочь, он набрал лондонский номер миссис Оливер.

К телефону подошла секретарша. Представившись, он поспешил добавить:

– Если леди работает, не беспокойте ее. Он помнил, как однажды расстроилась миссис Оливер, как упрекала его за то, что он нарушил ход ее мысли. И в результате мир был лишен увлекательнейшего романа, повествующего о тайне старомодной фуфайки. Но его деликатность не получила должной оценки.

– Так вы хотите говорить с миссис Оливер или нет? – нетерпеливо переспросили его.

– Хочу, – сказал Пуаро, принося творческий гений миссис Оливер в жертву на алтарь своего нетерпения.

Услышав голос миссис Оливер, он вздохнул с облегчением. Она прервала его извинения:

– Это замечательно, что вы мне позвонили. Я как раз должна идти делать доклад на тему: «Как я пишу книги». Теперь я могу попросить секретаршу позвонить им и сказать, что у меня возникли непредвиденные дела.

– Но, мадам, я никоим образом не хотел помешать…

– И слава Богу, что помешали, – радостно заявила миссис Оливер. – Представляете, какой я выглядела бы идиоткой? Ну что можно рассказать о том, как пишешь книгу? Что сначала надо что-то придумать? А если придумал, надо еще заставить себя сесть и написать. Вот, собственно, и все. Чтобы объяснить это, мне понадобилось бы не больше трех минут, и мой доклад на этом бы закончился. А о чем бы еще я стала говорить? Никак не пойму, почему всем так хочется, чтобы авторы рассказывали о своем, как это принято называть, творческом процессе. Писаюль должен писать, а не делать доклады.

– А ведь я тоже собирался задать вам именно этот вопрос: как вы пишете?

– Задать-то вы можете, но я вряд ли сумею ответить… Я же говорю: нужно просто сесть и начать писать. Минутку… Я уже успела надеть эту кошмарную шляпку – для солидности, – и мне надо ее снять. Она царапает мне лоб… – Последовала короткая пауза, и голос миссис Оливер зазвучал снова, но уже более живо: – В наше время шляпы превратились в некий символ, верно? Их уже не носят по разумным соображениям, чтобы, скажем, защитить голову от холода, или от солнца, или спрятать лицо от людей, с которыми не хочется встречаться. Пардон, мосье Пуаро, вы что-то сказали?

– Нет-нет, это я просто нечаянно чертыхнулся, не сдержался! Понимаете, это же невероятно! – Его голос был полон ликования. – Вы всегда подаете мне отличные идеи. Совсем как мой друг Гастингс, с которым я не виделся много-много лет. Вы подсказали мне ответ на один очень важный вопрос. Но хватит об этом. Я, собственно, хотел узнать, нет ли у вас знакомого ученого-атомщика, мадам?

– Ученого-атомщика? – удивилась миссис Оливер. – Может быть, и есть… Я хочу сказать, что знакома с несколькими профессорами, но не знаю, чем они, собственно, занимаются.

– Тем не менее одним из подозреваемых в вашей игре вы сделали ученого-атомщика.

– Ах вот вы о чем! Просто мне хотелось быть современной. Видите ли, когда я в прошлое Рождество покупала подарки своим племянникам, в продаже не было ничего, кроме научно-фантастических книг и соответствующих игрушек, всяких звездолетов и прочего… Вот и я решила не отставать от прогресса, ввела в свой сценарий физика-атомщика. В конце концов, если бы понадобились какие-нибудь технические термины, я бы всегда могла проконсультироваться у Алека Легга.

– У мужа Салли Легг? Так он атомщик?

– Да. Но не из Харуэлла. Откуда-то из Уэльса. Из Кардиффа или из Бристоля. Коттедж на Хэлме они снимают только на время отпуска. Выходит, я действительно знакома с атомщиком, и довольно близко.

– Благодаря ему вам, наверное, и пришла в голову мысль об атомщике? Но ведь жена у него определенно не югославка…

– Ну конечно нет. Салли – чистокровная англичанка. Надеюсь, вы это поняли?

– Тогда откуда у вас в сценарии жена-югославка?

– В самом деле, не знаю… Возможно, вспомнилась какая-то эмигрантка?.. Или студентка?.. Ведь в имение все время вторгались какие-то девицы из туристского центра, изъяснявшиеся на ломаном английском.

– Понимаю… Теперь я многое понимаю.

– Пора, – сказала миссис Оливер.

– Pardon?

– Я сказала, что пора, – повторила миссис Оливер. – Вам уже давно бы пора все понять. Ведь вы до сих пор ничего толком не выяснили. – В ее голосе был упрек.

– Очень уж там много путаницы, – стал оправдываться Пуаро. – Полиция совсем сбита с толку.

– Ох уж эта полиция, – с досадой произнесла миссис Оливер. – Вот если бы во главе Скотленд-Ярда была женщина…

Услышав излюбленную и регулярно повторяемую его приятельницей фразу, Пуаро поспешил ее перебить:

– Дело сложное. Чрезвычайно сложное. Но теперь – это сугубо конфиденциально, – теперь я почти у цели.

На миссис Оливер эта «сенсация» впечатления не произвела.

– Позволю себе заметить, – сказала она, – что, пока вы шли к цели, произошло два убийства.

– Три, – поправил ее Пуаро.

– Три? Кто же третий?

– Старик по фамилии Мерделл.

– Я что-то про такого не слышала, – отозвалась миссис Оливер. – Это будет в газетах?

– Нет, – сказал Пуаро. – Пока все считают, что это был несчастный случай.

– А на самом деле это не так?

– Нет. На самом деле его убили.

– Но кто же это сделал? Или вы не можете сказать по телефону?

– Такие вещи по телефону не говорят, – назидательно заметил Пуаро.

– Тогда я вешаю трубку, – сказала миссис Оливер. – Не выношу всяких загадок.

– Погодите! – воскликнул Пуаро. – Я хотел вас еще о чем-то спросить… Но вот о чем именно…

– Возраст, – посочувствовала миссис Оливер. – Вот и я тоже стала многое забывать…

– Что-то такое.., какая-то мелочь… Она меня как-то насторожила… Когда я был в лодочном домике…

Пуаро принялся вспоминать: эта кипа комиксов, записи Марлин на полях… «Альберт гуляет с Дорин». У него было ощущение, что он что-то упустил и что ему нужно спросить у миссис Оливер, что именно…

– Вы меня слышите, мосье Пуаро? – нетерпеливо спросила миссис Оливер. И тут же с телефонной станции потребовали дополнительную плату.

Опустив пару монет, Пуаро заговорил снова:

– Вы меня слышите, мадам?

– Слышу прекрасно, – отозвалась миссис Оливер. – И давайте не будем переводить деньги на выяснение того, кто как слышит. Так что же?

– Что-то очень важное. Вы помните свою игру?

– Ну еще бы. Но мы ведь только что о ней говорили.

– Понимаете, я допустил один досадный промах. Я так и не прочитал тогда ее краткое описание. А когда выяснилось, что девочка убита по-настоящему, мне уже было как-то не до него. И напрасно. Это описание очень ценный документ. Вы человек впечатлительный, мадам. На вас сильное влияние оказывает окружающая обстановка, люди, с которыми вы встречаетесь. И все это находит отражение в вашем творчестве. Они как бы – если говорить упрощенно – становятся сырьем, из которого ваш плодовитый мозг создает свои творения.

– Вы весьма красноречивы, – заметила миссис Оливер. – Но я никак не пойму, что конкретно вы хотите сказать?

– То, что вы все время знали об убийстве больше, чем сами это осознавали. А теперь вопрос, который я вам хотел задать, вернее, даже два вопроса, но первый особенно важен. Когда вы начали составлять план игры, вы сразу решили, что «тело» надо поместить в лодочный домик?

– Нет.

– А где, по-вашему, оно должно было находиться?

– В той смешной маленькой беседке, которую почти не видно за кустами рододендронов, помните? Она совсем недалеко от дома. Я считала, что это самое подходящее место. Но потом кто-то, не помню точно, кто именно, стал настаивать на «Причуде». Ну это, конечно, была дурацкая идея! Любой из играющих мог зайти туда совершенно случайно и сразу бы наткнулся на жертву, а зачем тогда я старалась, придумывала все эти ключи! Нет, у некоторых людей мозги не работают совершенно. Разумеется, я была категорически против «Причуды».

– И взамен согласились на лодочный домик?

– Да, именно так. Против домика у меня никаких возражений не было, хотя, на мой взгляд, беседка была бы лучше.

– Да, наверное. А еще вы мне довольно подробно рассказали тогда о всех ключах. Так вот, я не очень понял одну вещь. Помните, вы мне говорили, что последний ключ был написан на одном из комиксов, которые оставили Марлин, чтобы она не скучала?

– Ну конечно помню.

– Скажите, это было что-то вроде (Пуаро напряг память, пытаясь вспомнить коряво нацарапанные фразы): «Альберт ходит с Дорин», «Джорджи Порджи целуется с туристками в лесу», «Питер щиплет девочек в кино»?

– Боже упаси! – испуганно воскликнула миссис Оливер. – Что это еще за глупости. Мой ключ был вполне конкретен. – Она понизила голос и заговорщически произнесла: «Посмотри в рюкзак туристки».

– Epatant![58] – закричал Пуаро. – Epatant! Конечно же комикс с такой надписью надо было убрать. Это ведь могло навести на мысли!..

– Рюкзак, разумеется, был на полу рядом с телом и…

– Да, но имелся еще один рюкзак, меня интересует тог, другой…

– Вы меня совсем запутали этими своими рюкзаками, – жалобно произнесла миссис Оливер. – В моем сценарии был только один рюкзак. Хотите узнать, что в нем было?

– Ни в коем случае, – сказал Пуаро, и тут же вежливо добавил: – Я, конечно, был бы счастлив, но…

Миссис Оливер пропустила это робкое «но» мимо ушей.

– Видите ли, получилось весьма остроумно, – В ее голосе зазвучала гордость. – В рюкзаке Марлин, то есть в рюкзаке жены-югославки… Вы следите за моей мыслью?

– Да-да, – с пылом отозвался Пуаро, чувствуя, как его снова обволакивает туман.

– Так вот в нем находился флакон с ядом, которым сельский сквайр отравил свою жену. А девушка-югославка училась там на медсестру, и она как раз оказалась в доме, когда полковник отравил свою первую жену – из-за денег, конечно. А она, медсестра, завладела флаконом и спрятала его. А после вернулась и стала его шантажировать. Конечно, он из-за этого ее и убил. Ну что, совпадает, мосье Пуаро?

– Совпадает с чем?

– С вашими предположениями?

– Нисколько, – сказал Пуаро, но тут же поспешно заметил: – Все равно, мадам, я поздравляю вас. Я уверен, что план игры был настолько гениальным, что никто так и не сумел выиграть приз.

– Нет, почему же, – возразила миссис Оливер. – Правда, это произошло уже около семи часов. Он достался одной очень упорной и очень пожилой леди. На вид – совсем выжившая из ума. Однако она нашла все ключи и с триумфом прибыла к лодочному домику. Но там, конечно, уже была полиция, и ей сообщили об убийстве. Представьте себе, она была последней, кто об этом узнал. Но приз ей все-таки дали, – удовлетворенно произнесла миссис Оливер и ехидно добавила: – А тот противный веснушчатый мальчишка, который сказал, что я напиваюсь в стельку, так и не продвинулся дальше цветника с камелиями.

– Когда-нибудь, мадам, вы расскажете мне всю эту историю подробней.

– Собственно, я подумываю о том, чтобы сделать из этого книгу, – призналась миссис Оливер, – было бы жаль не использовать такой материал.

И здесь мы не можем не упомянуть о том, что когда три года спустя Эркюль Пуаро читал роман Ариадны Оливер «Женщина в лесу», он все никак не мог понять, почему некоторые персонажи и события казались ему смутно знакомыми.