Текст книги "Последнее плавание адмирала"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Гилберт Кийт Честертон,Эдгар Джепсон,Рональд Нокс,Маргарет Изабель Коул,Джордж Дуглас Ховард Коул,Энтони Беркли,Фриман Крофтс,Виктор Уайтчерч,Милворд Кеннеди,Дороти Сэйерс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Дверь отворилась, и в проем просунулось грустное лицо Эмери.

– Там два джентльмена из газеты дожидаются инспектора.

Ридж хотел послать «джентльменов из газеты» куда подальше, но решил, что от всякого создания Господня есть своя польза. Он взглянул на протянутую ему визитную карточку и заметил на ней два волшебных слова: «Вечерняя газета».

– Я поговорю с ними! – бросил он.

Джентльменов из газеты проводили в зал: живого, несколько развязного мужчину с короткой стрижкой и в очках в роговой оправе, верхняя часть лица которого была чуть темнее от какого-то дешевого крема для загара («все красавцы немного загорелые), и его угрюмого собрата по журналистскому цеху с фотоаппаратом в руках.

– Ну-с, ребята, – начал Ридж, – как вы об этом пронюхали?

Стриженый добродушно усмехнулся:

– Информация получена, а, инспектор? «Если нет в «Газете», значит, нет на свете». В половине первого на улицах уже продавали экстренный выпуск. Расскажите нам все, что сможете, сделайте одолжение!

Ридж на мгновение задумался, после чего рассказал им столько, сколько, как он считал, в любом случае выплывет наружу.

– Вот так нормально, пойдет, – одобрил стриженый. – Теперь что касается вас, инспектор. Наши читатели хотели бы знать о вас все. Надеюсь, вы окажете нам любезность и сфотографируетесь в лодочном сарае? Фото прибавляет интереса, вы же понимаете. Дело и минуты не займет. Это лодка адмирала? Просто небрежно укажите на нее рукой. Прекрасно. Ну что, получилось, Том?

Ридж, помимо своей воли, был весьма польщен.

– Мы конечно же сообщим, что вы ведете дело твердой рукой, и нет никакой насущной необходимости звать на помощь Скотленд-Ярд. Вот так. А теперь, что там за дело с племянницей? Мы вообще можем с ней поговорить?

– Нет, – ответил Ридж. – Впрочем, – великодушно добавил он, – я не против рассказать вам кое-что о ней.

Репортер тотчас обратился в слух.

– Сегодня утром она отправилась в Лондон, – со значением произнес инспектор, – и вышла замуж… за человека по имени Артур Холланд, трейдера из Китая.

– Неужели? Быстро сработала. Из этого получится классный материал. А отчего такая спешка?

– Вот этого я вам не могу сказать. Однако послушайте-ка. Если я этот материал отдам только вам, вы сможете сделать для меня кое-что?

– О чем разговор…

– Я хочу узнать как можно больше о прежней карьере адмирала. Почему он в сорок три года подал в отставку, а потом снова вернулся на флот.

– Кое-что об этом я вам смогу рассказать, – рассмеялся репортер. – Я выведал это у одного знакомого в китайском посольстве. Наш старикан вляпался в неприятности в Гонконге в 1911 году. Какие-то делишки, где была замешана женщина. Ну, то, что не подобает морскому офицеру. От него потребовали подать в отставку. Никакого публичного скандала. Мой знакомый не знал всех подробностей, но обещал выяснить. От меня вы получите все, что удастся разузнать. Замечу, что всего этого мы не напечатаем, потому что кто-то из упомянутых персон может быть жив, но я вышлю вам информацию по данному делу. И послушайте-ка… если по этому делу вдруг всплывет нечто, что, как вам кажется, можно передать нам из первых рук, то не откажите в любезности. Договорились?

Ридж согласился. Этот путь казался более перспективным, чем вытягивать все из адмиралтейских бюрократов. Неприятности в Гонконге в 1911 году? Это многое объясняет. Пинестон, безусловно, был прекрасным офицером, и его с радостью приняли обратно на службу в 1914 году. Естественно, им это воспринималось совсем по-другому. Безусловно, это глубоко задело старика. Возможно ли, что убийство стало отголоском того старого дела? Казалось, прошло слишком много времени, чтобы копить злобу, но когда замешаны китайцы… Кстати, недавно Холланд вернулся из Китая. Что там миссис Эмери говорила про Холланда? Он сказал, что подойдет к Рэндел-Крофту после одиннадцати часов. А если он так и поступил?

Очевидно, что Холланда и Эльму надо брать. В любом случае их придется повесткой вызывать на следственное дознание. Он должен известить об этом следователя. Небольшое задание сержанту Эпплтону. Ридж вернулся в дом и отправил своего подчиненного с письмом. Не успел тот уехать, как зазвонил телефон. На линии был мистер Эдвин Дейкерс. Он с прискорбием и ужасом воспринял известие о смерти адмирала. По его мнению, ему самому следовало тотчас прибыть в Рэндел-Крофт. Как доверенное лицо и представитель мисс Фицджеральд он должен как можно быстрее с ней встретиться. Несомненно, она чрезвычайно расстроена печальным событием.

– Я этого не заметил, – с некоторым злорадством ответил Ридж. – На самом деле, не успела мисс Фицджеральд услышать о смерти дядюшки, как отправилась в Лондон и вышла замуж за некоего мистера Холланда. Я был бы рад, сэр…

– Что? – так громко вскричал мистер Дейкерс, что, казалось, содрогнулась телефонная трубка.

Ридж повторил.

– Боже праведный и милосердный! – воскликнул мистер Дейкерс и замолчал так надолго, что Риджу начало казаться, будто тот упал в обморок от ужаса. Вскоре мистер Дейкерс произнес:

– Это очень прискорбно, инспектор. Я потрясен.

– Это, разумеется, выглядит жестоко, – заметил Ридж.

– Жестоко? Это может нанести сильный удар по ее финансовым интересам. Кстати, где ее можно найти?

– По ее словам, они остановились в «Карлтоне», – ответил Ридж. – Мисс Фицджеральд… то есть миссис Холланд (мистер Дейкерс тихонько застонал) обмолвилась о том, что сегодня вечером они собираются в дансинг. Я был бы рад, сэр…

– В дансинг в «Карлтоне»? – перебил его юрист. – Она, наверное, сошла с ума. Не совсем уверен, о каком юридическом прецеденте может идти речь, но если мне не изменяет память, Председатель апелляционного суда разбирал дело… Боже мой! Кажется, мне придется испросить мнение Совета. А пока премного вам благодарен за то, что сообщили мне об этих событиях. Я незамедлительно свяжусь со своим клиентом, а…

– Очень на это надеюсь, сэр, и я был бы очень признателен, если бы вы уговорили ее вернуться как можно скорее. Мистера и миссис Холланд конечно же вызовут повестками, однако тем временем было бы желательно…

– Конечно! Я обязательно посоветую ей, не задерживаясь, вернуться домой.

– Благодарю вас, сэр, а я был бы рад, если бы как-нибудь мог переговорить с вами лично. Есть одна-две неувязки, которые мне хотелось бы разрешить в связи с имеющимся тут у нас документом.

– О! Да-да? – откликнулся мистер Дейкерс.

– В связи с копией завещания, сделанного Джоном Мартином Фицджеральдом в 1915 году.

– Ага! – В голосе мистера Дейкерса зазвучали настороженные нотки. – Да, понимаю. В каком именно аспекте вас интересует данное завещание?

Ридж откашлялся.

– Ну, сэр, можно сказать, в самом общем аспекте. Например, там упоминается брат, и еще один-два пункта могут представлять интерес.

– Ну что же, инспектор, лучше всего мне приехать лично. Я предприму все попытки привезти мисс Фитц… то есть миссис Холланд с собой, однако в любом случае прибуду в Лингхем сегодня вечером. Где мне вас найти?

– В Рэндел-Крофте, сэр.

– Очень хорошо. Я протелефонирую, когда меня ждать. Когда у вас начинается следствие?

– По-моему, послезавтра.

– Да. Я, конечно, буду присутствовать, чтобы представлять миссис Холланд. Думается, меня следовало известить об этом деле раньше. Как получилось, что вы позвонили мне лишь в час дня?

Инспектору хотелось ответить, что это не его дело – извещать поверенных в делах подозреваемых или подозрительных личностей, однако он робко объяснил, что был слишком занят и только сейчас нашел время вникнуть в содержание завещания.

– Весьма печально, – добавил он, – что миссис Холланд самолично не ознакомилась с положением дел.

– Да, – сухо согласился юрист. – Ладно, инспектор, пока оставим все как есть. – И повесил трубку.

«Вот так-то, – с досадой подумал Ридж. – Похоже, ничего не остается, как ждать этого старого крючкотвора. И все же, если он вернет Холландов обратно, то хоть что-то к лучшему. Холланды уехали в Лондон, Денни уехал в Лондон. Так, а что у нас там с газетными вырезками?» Он еще не просматривал папки с вырезками. Вероятно, там найдется что-нибудь связанное с загадочным прошлым Пинестона. Или же попадутся другие любопытные бумаги.

Вырезки в основном относились к Китаю, хотя часть их касалась морских дел. Они датировались начиная с двух лет до начала Первой мировой войны и были аккуратно пронумерованы и разложены по алфавитному указателю, составленному адмиралом. Ридж заметил стопку вырезок, собранную под заголовком «Денни, У.». Он нетерпеливо пролистал их. Они поведали ему, что сэр Уилфред Денни многие годы служил на гонконгской таможне, выйдя в отставку в 1921 году с пожалованием титула и пенсии. Очевидно, Денни переехал в Уинмут лишь в 1925 году, а до этого жил в Гетрфордшире. Вдовец, шестидесяти четырех лет, жена умерла в Китае пятнадцать лет назад. На данный момент живых детей не имеется, единственный сын погиб во время Первой мировой войны.

Вот это интересно. Значит, сэр Уилфред тоже был как-то связан с Китаем. Наверняка его дружба с адмиралом началась, когда тот служил в китайской эскадре. Ридж положил вырезки обратно в папку и уже собрался водворить ее на место, как вдруг заметил на папке отсылку «См. Г 5 и Х 57».

Он не мог взять в толк, что могла бы означать таинственная отсылка. Посмотрел пятый номер в папке «Г» и обнаружил, что тот соответствовал единственной вырезке, где говорилось о том, что матрос первого класса Гендри был за несколько лет до этого убит в пьяной драке в Гонконге. Это обнадеживало, однако, обратившись к папке «Х», инспектор не нашел никаких записей под этой загадочной буквой. И в самом деле, подумал он, пятьдесят семь записей под буквой «Х» представляются не совсем обычным явлением. «Х» должно относиться к чему-то еще. К чему же?

Он обратился к алфавитному списку, и под буквой «Ф» его внимание привлекла еще одна запись. «Фицджеральд, У.Э.». Пропавший брат Эльмы! Вот это информация! Инспектор торопливо открыл папку.

В папке, подписанной «Фицджеральд, У.Э.», не оказалось ничего, кроме листка бумаги с карандашной пометкой «См. Х».

«Черт бы побрал эту букву «Х»! – подумал Ридж. – Куда подевалась эта папка? Наверное, там особо конфиденциальные бумаги. Старик, очевидно, спрятал ее понадежнее».

Подстегиваемый любопытством, он начал тщательный обыск шкафа и письменного стола. В шкафу ничего не обнаружилось, так же как и при поверхностном осмотре стола. Однако, в итоге, подняв из недр стола кипу старых квитанций и чековых книжек, Ридж наткнулся на выдвижное дно. Он сдвинул его назад и увидел замочную скважину. Быстрый поиск по висевшим на кольце ключам адмирала выявил нужный ключ. Инспектор вставил его в скважину, и тот легко повернулся. Дверца отошла назад, и взору инспектора предстала папка, похожая на стоявшие в шкафу и помеченная буквой «Х».

Прежде чем вытащить ее, Ридж понял, что его ждет разочарование. Папка оказалась плоской, как визитная карточка, и совершенно пустой. Он все еще с досадой глядел на нее, когда открылась дверь и вошла Дженни с чайным подносом.

– Вот ты и вернулась, Дженни, – приветливо произнес Ридж. – Очень мило с твоей стороны принести мне чаю. Маме получше?

– Да не лучше ей, мистер Ридж, но все равно – спасибо вам. Доктор говорит, у нее что-то со спиной. Он нынче два раза заходил, и ей немного полегчало, но она все равно плоха.

Ридж выразил сочувствие, отметив, что больная мать – факт. Допив чай, он продолжил поиски исчезнувшего содержимого папки, но безуспешно. Однообразие нарушили три телефонных звонка: один от следователя, который просил Риджа зайти к нему завтра утром, второй – от мистера Дейкерса, сообщившего, что он не оставляет попыток связаться с Холландами и приедет прибывающим в восемь пятьдесят поездом, и третий, гораздо позднее – от викария.

– Я говорю из отеля «Чаринг-Кросс», – раздался четкий голос с безукоризненным произношением. – К сожалению, мне придется заночевать в Лондоне. Я перезвоню вам утром.

Ридж поблагодарил его и повесил трубку. Через пару минут он совершил обычную перепроверку: позвонил в отель «Чаринг-Кросс».

– У вас в отеле останавливался некто мистер Маунт… преподобный Филипп Маунт?

Недолгая пауза, затем:

– Да, сэр.

– Мистер Маунт сейчас в отеле?

– Я узна́ю. Подождите на линии, сэр.

Приглушенный шум, затем металлический звук приближающихся шагов и грохот поднимаемой со стола трубки.

– Алло, да? Кто это?

«Это точно он», – подумал Ридж. Вслух он сказал:

– Я тут вспомнил, что хотел кое-что у вас спросить, сэр. – После чего повторил вопрос о длине носового фалиня.

Викарий подтвердил слова Питера, Ридж поблагодарил его и повесил трубку.

– Пока все нормально. Мне не понравилось, что он внезапно уехал, но, кажется, все правда. Надеюсь, что так, ведь у него дети. Веревка – каверзный вопрос, но ошибки он не сделал.

Тем временем поезд прибыл в Уинмут по расписанию, в восемь пятьдесят вечера, и вскоре к Рэндел-Крофту подъехало такси. Ридж слышал, как оно прошуршало шинами по подъездной дорожке и остановилось. Вскоре позвонили в дверь.

– Миссис Холланд вошла бы сама, – раздраженно пробормотал инспектор. – Но нет! Дверь конечно же закрыта во избежание проникновения посторонних.

В зале раздались шаркающие шаги Эмери. Дверь кабинета отворилась, и туда впустили высокого, худого, седоволосого мужчину. Одного.

– Мистер Дейкерс? – произнес Ридж, вставая и изображая нечто среднее между приветствием и поклоном.

– Да, – ответил юрист, – а вы, полагаю, инспектор Ридж? Ну-с, инспектор, я с сожалением вынужден вам сообщить, что мне не удалось повидаться ни с мистером, ни с миссис Холланд. Они остановились в «Карлтоне», и их ждали к ужину. Я оставил миссис Холланд записку, составленную в таких выражениях, что она вряд ли не уделит ей должного внимания. Мне нет нужды повторять, насколько я потрясен и удручен всем произошедшим.

– Понимаю, сэр, – кивнул Ридж. – Могу добавить, что отсутствие мистера и миссис Холланд никоим образом не облегчает мне выполнение задачи. Кстати, сэр, в этом доме я оказался на особом положении, и поскольку адмирал мертв, а распоряжаться некому, могу ли я спросить, не выйдет ли за дозволенные рамки поинтересоваться, ужинали ли вы, прежде чем мы перейдем к делу.

– Благодарю вас, инспектор, благодарю… но мне ничего не нужно. Премного вам обязан. Мне бы хотелось как можно быстрее услышать подробности печального происшествия.

Ридж в общих чертах изложил обстоятельства смерти адмирала и отъезда его племянницы, в то время как мистер Дейкерс сопровождал это комментариями вроде «Так-так» и «Боже, Боже».

– Тогда нет никаких сомнений в том, что адмирала убили.

– Боюсь, вообще никаких, сэр.

– Он не мог наложить на себя руки и выбросить орудие в реку.

Подобная версия не приходила Риджу в голову, однако он ответил, что, судя по положению тела и сопутствующим обстоятельствам, считал это невероятным.

Мистер Дейкерс скорбно кивнул.

– Из этого я делаю вывод, – произнес он тоном человека, берущего за рога свирепого быка, – что нет… подозрений относительно моей подопечной и ее мужа?

– Я бы сказал, что пока не существует подозрений касательно некоего конкретного человека. При всех прочих равных условиях преступление, разумеется, не относится к тем, в которых мы могли бы заподозрить молодую даму. К тому же нам мало известно о мистере Холланде. Вероятно, вы нам поможете, сэр?

Мистер Дейкерс покачал головой.

– Я мало знаю о нем, кроме его имени и того факта, что он был обручен с моей подопечной.

– А помолвка произошла с одобрения адмирала?

Юрист смерил его хитрым взглядом.

– Понимаю ход ваших мыслей, инспектор. Этого следовало ожидать, и мне бесполезно пытаться скрывать факты. Так вот, насколько мне известно, хотя адмирал Пинестон и неохотно согласился на брак, он никоим образом не запрещал его.

– Ясно, сэр. Теперь о завещании Джона Мартина Фицджеральда. Я полагаю, что мистер Фицджеральд мертв, поскольку вы и покойный адмирал выступали в качестве доверенных лиц миссис Холланд. Это копия настоящего завещания, что было подтверждено в момент его смерти?

– Да. Мой друг Джон Фицджеральд был адвокатом. Он скончался в 1916 году, и это было его последнее завещание. Не могу сказать, что оно было завещанием, которое я сам бы для него составил, к тому же оно не являлось завещанием, которое он охотно бы составил для кого-либо из своих клиентов. Однако адвокаты печально известны тем, что не могут должным образом распорядиться собственным имуществом.

– А чем было подтверждено завещание?

– Суммой примерно в пятьдесят тысяч фунтов, – ответил мистер Дейкерс. – Она не представляла собой юридические гонорары, значительная часть денег была унаследована. Однако мне лучше начать с самого начала. В 1888 году Джон Фицджеральд женился на Мэри Пинестон, сестре покойного адмирала. Она скончалась в 1911 году, оставив после себя двух детей: Уолтера Эверетта, родившегося в 1889 году, и Эльму Мэри, родившуюся девятью годами позднее, в 1898 году. Когда Уолтеру исполнилось двадцать лет, он попал в какие-то неприятности. По-моему, дело касалось некой молодой женщины, находившейся в семье в зависимом положении – на самом деле гувернантки. Его отец сильно разозлился, и произошла ужасная ссора. Молодой Уолтер сбежал из дома и пропал, и какое-то время даже упоминание его имени находилось под запретом. Вы знаете, как это бывает. Эльма, разумеется, была еще слишком юной, чтобы поведать ей истинную причину неприятностей, однако миссис Фицджеральд всегда считала, что ее муж слишком сурово обошелся с мальчиком.

Она скончалась, как я уже говорил, в 1911 году, и я твердо уверен, что беспокойство за судьбу Уолтера в немалой степени подорвало ее здоровье. Я знаю, что Джон Фицджеральд так думал, и это смягчило его нрав. Он предпринимал попытки разыскать Уолтера, хотя и без особого успеха, и составил завещание, разделив свое имущество между Уолтером и Эльмой.

О Уолтере ничего не было слышно до начала 1915 года, когда он прислал отцу письмо, написанное «откуда-то из Франции». В письме Уолтер выражал сожаление и извинения за свое недостойное поведение и шестилетнее отсутствие, надеясь, что теперь он прощен, и заявляя, что пытается начать новую жизнь, исполняя долг перед Родиной. В письме не упоминалось о его местопребывании в течение этих лет. В то же время Уолтер приложил завещание «на случай непредвиденных обстоятельств», составленное в пользу своей сестры Эльмы. Отец и сестра ответили, прося его вернуться домой, как только он получит отпуск, что все прежнее будет прощено и забыто. Домой Уолтер так и не вернулся, хотя иногда писал, а после кровопролитной третьей битвы при Артуа его имя появилось в списках «пропавших без вести, вероятно, погибших». К тому времени его отец тяжело болел, страдал хроническим нефритом, и жить ему оставалось недолго. Он отказывался верить в то, что Уолтер погиб. Он появился чуть раньше, говорил он, и вскоре снова объявится. Тем временем, вступив во владение большим имуществом, отец переписал завещание от 1911 года, оставив распоряжения по своему наследству прежними, но с дополнительными условиями.

Теперь я должен сказать несколько слов о шурине, адмирале Пинестоне. Вам, наверное, известны кое-какие факты из его биографии?

– Я слышал, что карьера адмирала прервалась в 1911 году.

– Вы об этом знаете? Да, позорное происшествие. Нет нужды вдаваться в детали, но дело было такого свойства, что оно чрезвычайно препятствовало тому, чтобы его назначили попечителем совсем юной девушки. Поймите меня правильно, я не выражаю никакого мнения по поводу того, являлся ли капитан Пинестон (в этом чине он тогда служил) виновным в этом деле. Но оказалось достаточно факта, что его имя связано со столь предосудительным происшествием. Однако Джон Фицджеральд, который бы никогда и ни о ком не подумал плохого…

– Необычная для адвоката черта характера, – заметил Ридж.

– Юристы в частной жизни и в профессиональном качестве могут быть совершенно разными людьми, – резко возразил мистер Дейкерс. – Джон Фицджеральд и помыслить не смел дурного о брате жены. Он настаивал на том, что с Пинестоном обошлись несправедливо, и чтобы продемонстрировать всему миру свое мнение на сей счет, он сделал его попечителем Эльмы и вставил в завещание данный нелепый пункт относительно ее замужества.

– Вы сами приняли совместное попечительство с адмиралом Пинестоном.

– А если бы я этого не сделал, он мог бы назначить какую-нибудь другую паршивую овцу, которую пришлось бы отмывать добела. Нет. Я выжал все, что мог, из безнадежной ситуации, заботясь о благе дочери моего бедного друга. И к чести адмирала Пинестона, должен сказать, что у меня нет ни малейших причин жаловаться на то, как он управлял делами своей подопечной. Хотя он обладал вспыльчивым и порой взрывным характером, я верю, что он был честным человеком в денежных вопросах, и нельзя упрекнуть его в том, что он должным образом не обустроил жилище для племянницы.

– По чьему желанию мисс Фицджеральд стала жить у своего дяди?

– По желанию ее отца. Я считал это неприемлемым, однако не мог предоставить веских аргументов против этого. Принадлежавшая Эльме доля денежных средств была вложена по моему совету в надежные ценные бумаги, и попечители ежеквартально осуществляли платежи в ее адрес.

– Очень даже неплохой доход, – заметил Ридж.

– Около полутора тысяч фунтов в год.

– Странно, что адмирал не подобрал своей племяннице более солидное место проживания. Этот дом хороший, но он стоит далеко на отшибе, а в обществе, как я понял, они особо не вращались.

– Да, – кивнул мистер Дейкерс, – однако в этом была не только вина адмирала Пинестона. Он сам как-то вполне естественно отошел от бурной светской жизни, а с 1914 по 1918 год адмирал, разумеется, находился на службе и воевал, но на племянницу он не накладывал никаких ограничений. Она получила прекрасное образование и имела успех в течение двух лондонских светских сезонов при сопровождении одной очень достойной дамы. Правда, светская жизнь стала ей неприятна.

– Почему она не вышла замуж раньше? Молодую леди с двадцатью пятью тысячами фунтов должны просто засыпать предложениями.

Юрист пожал плечами.

– Мне кажется, Эльма… испытывала определенные трудности, – ответил он. – Она, возможно, была… не очень привлекательна с точки зрения внешности. Находились некие молодые люди… в стесненных обстоятельствах, но их быстро отваживали. Адмирал Пинестон и помыслить не мог о браке племянницы кроме как с человеком, обладающим самостоятельным капиталом. А потом, к сожалению, разразился скандал по поводу Уолтера.

– Какой скандал?

– Это произошло в 1920 году. Очевидно, первое, что казалось самым логичным и рассудительным – в судебном порядке признать Уолтера погибшим. Мы не могли ничего предпринять до 1919 года, когда в Германии освободили британских военнопленных. Его имя отсутствовало во всех списках, и мы не ожидали трудностей. Объявился человек, служивший в 1915 году в том же подразделении, что и Уолтер, и он заявил, будто видел Уолтера живым в Будапеште после прекращения боевых действий. Он не разговаривал с ним, но у него не было никаких сомнений касательно личности Уолтера. Уолтер был красивым мужчиной – ведь еще мальчиком он был очень симпатичный. Походил на свою мать, женщину редкой красоты, выглядевшую лучше, чем ее брат-адмирал, хотя сходство между ними было сильное.

Ну, конечно, все это означало дальнейшие задержки и дополнительные запросы. Мы не могли получить никаких известий об Уолтере, однако ввиду свидетельства солдата суд отказал в признании его погибшим, что вполне естественно. Тем временем дело возымело печальное продолжение. Как только стало известно, что Уолтер скорее всего не погиб на войне, нас известили, что в Шанхае выписан ордер на его арест за подделку документов.

– В Шанхае?

– Да. Ордер датирован 1914 годом. Видимо, Уолтер, уезжая из Британии в 1909 году, поступил на службу в «Англо-азиатскую табачную компанию». Сначала работал в Гонконге, а в 1913 году его перевели в Шанхай. У него возникли какие-то финансовые трудности, он подделал подпись клиента компании на чеке на большую сумму и скрылся. Примерно тогда же разразилась война, и в общей неразберихе дело зависло или о нем забыли, пока оно само собой не закрылось при известиях о том, что Уолтер якобы погиб в 1915 году. Однако, когда показалось вероятным, что Уолтер все-таки жив, дело всплыло снова. Адмирал чрезвычайно расстроился и разволновался. Этот возобновившийся скандал вкупе с тем, что его собственные прегрешения только-только стали забывать, вывел его из равновесия.

– Во время Первой мировой войны адмирал снова стал служить на флоте?

– Да. Он был прекрасным офицером, и его с радостью приняли. Он честно отслужил и, наконец, во второй раз вышел в отставку в чине контр-адмирала. Но если другие забыли его давние неприятности, то уж никак не он сам. Они продолжали довлеть над ним, а это дело с Уолтером окончательно его добило. Один молодой человек, почти обрученный с Эльмой, разорвал с ней отношения под весьма прозрачным предлогом, когда услышал о ее брате, и адмирал Пинестон заявил, что не позволит племяннице подвергаться оскорблениям. Он собрал все вещи и взял ее с собой жить в Корнуолл. Там они и оставались до прошлого месяца. Все это случилось в 1920 году. С тех пор об Уолтере – ни слуху ни духу. В общем, ситуация специфическая.

– Да, – кивнул Ридж. – Похоже, если Уолтер объявится, то отправится в тюрьму. Если нет, то не получит своих денег.

– Именно такая ситуация и сложилась. Хотя, если он мертв, то его доля денежных средств отходит к Эльме по его же завещанию 1914 года. При условии, конечно, если свидетель не ошибся в своем заявлении о том, что Уолтер действительно был жив после смерти отца. Если нет, деньги все равно отходят к ней как к наследнице необремененного имущества по завещанию ее отца.

– В таком случае смерть Уолтера укрепляет финансовое положение его сестры. Но как обстоят дела касательно собственной доли миссис Холланд в денежных средствах ее отца? Полагаю, что если адмирал мертв, то условие о согласии на брак теряет силу.

– Вот в этом-то вся и трудность, – с тревогой ответил мистер Дейкерс. – В подобных случаях суд придерживается той точки зрения, что завещатель не мог требовать от выгодоприобретателя совершить невозможное. Если вновь и вновь установлено, что в случае невозможности выполнения условия причиной являются обстоятельства непреодолимой силы, то завещательный отказ остается в силе.

– Обстоятельств непреодолимой силы?

– Да. Например, в случае необходимого согласия на брак, если субъект, чье согласие необходимо, умирает до совершения брака, тогда условие невозможно выполнить, и завещательный отказ остается в силе.

– Верно, – произнес Ридж, – но что именно означают обстоятельства непреодолимой силы?

– Это означает… с практической точки зрения… при условиях, наступление которых выгодоприобретатель не смог предотвратить.

– Давайте скажем совсем просто. Если окажется, что Эльма Холланд замешана в убийстве адмирала Пинестона…

– Конечно, в этом случае вопрос о ее наследовании даже не ставится. Закон однозначно запрещает преступнику пользоваться плодами своего преступления. Но, разумеется, подобный вопрос не встает.

– Надеюсь, что нет, – произнес Ридж. – Значит, теперь миссис Холланд обладает правом на наследование?

– Д-да, – замялся юрист. – Уверен, суд посмотрит на проблему с данной точки зрения. Трудность заключается в чрезвычайной спешке, с которой был заключен брак. Буду с вами откровенен, мистер Ридж. Думаю, представится возможность оспорить дело, и мне кажется, что в этом случае нам следует держаться одной из двух линий поведения. Мы могли бы, конечно, заявить, что она намеревалась испросить необходимого согласия до заключения брака и, если бы не смерть, у нее было бы время испросить его. Теперь она действительно испрашивала его… несколько раз.

– С какими-нибудь реальными основаниями его получить? Мистер Дейкерс, я позволю себе поставить вас в известность, что у меня здесь есть свидетели, готовые подтвердить, что адмирал не одобрял этот брак.

– Именно, – сказал мистер Дейкерс. – Должен признать, что существовала некая видимость возражения. И в этом случае я не уверен, что подумает суд о столь поспешно заключенном браке. Возможен вывод, что адмирал яростно противился этому браку, и поэтому брак был заключен с умыслом расстроить намерение завещателя. Совершенно неприличная спешка, сопутствовавшая церемонии, видите ли, сама по себе содержит презумпцию того, что смерть адмирала устраняла единственное препятствие к заключению брака.

– А если так, то можно сделать заявление, что смерть адмирала была не совсем… результатом воздействия обстоятельств непреодолимой силы.

– В случае подобного чудовищного заявления, – ответил мистер Дейкерс, – его придется опровергать. Факт, что спешное заключение брака может поставить под угрозу абсолютное право на наследование, составит хороший ответ на обвинение.

– Да, – кивнул Ридж, ухватившись за слабое звено в аргументации, – при условии, что выгодоприобретателю известны положения закона. – Ридж помолчал, а потом спросил: – А какова будет ваша вторая линия защиты?

– Показать, что церемонию не организовывали до тех пор, пока после смерти сделалось невозможным получить согласие. Будь это так – хотя я не вижу, как за это время можно было получить особое разрешение, – то это составит законченный ответ противной стороне. Дела часто завершались подобным образом. Например, в деле Коллетт против Коллетта мать, чье согласие требовалось, умерла в 1856 году. В 1865 году дочь вышла замуж. Председатель апелляционного суда заключил, что утрата силы завещательного отказа, то есть в отношении человека, который должен был получить деньги в случае невыполнения условия, не возымеет действия, если выполнение условия стало невозможным ввиду обстоятельств непреодолимой силы и без несоблюдения обязательств субъектом, должным выполнить его.

Мистер Дейкерс, зачитывавший эти фразы из блокнота, взглянул поверх пенсне на Риджа, который не произнес ни слова, а затем продолжил:

– «Существует обоснованная уверенность в том, что мать, будь она жива, дала бы свое согласие на этот брак, благоприятный во всех отношениях». Вот, инспектор, в чем состоит наша трудность. Похоже, суд основывал свое решение на том, что от матери могли бы ожидать обоснованных действий.

– Понимаю, – кивнул Ридж. – И в этом случае согласие адмирала не предполагалось бы с какой-то мерой уверенности.

– Опять же, кто это скажет? Если пригодность брака как таковая является фактором, принимающимся во внимание, то нет причин, по которым адмирал не согласился бы на него. Холланд представляется уважаемым человеком подходящего возраста и положения, обладающим достаточным количеством собственных средств, что позволяет выделить его из класса обычных охотников за состояниями. Это очень хорошее дело, мистер Ридж, и если бы не моя личная вовлеченность, мне доставило бы огромное удовольствие увидеть, как от него не останется камня на камне.