Текст книги "Зеркало треснуло"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава третья

1

– Как я счастлива, что вернулась, – сказала миссис Бантри. – Хотя, конечно, я прекрасно провела время.

Мисс Марпл понимающе кивнула и взяла чашку чая из рук своей подруги. После смерти мужа, полковника Бантри, мисс Бантри продала Госсингтон-холл и примыкавший к нему сад, оставив за собой только Ист-Лодж, небольшую постройку с великолепным портиком, но настолько неудобную для проживания, что даже садовник отказывался в ней жить. Миссис Бантри оборудовала Ист-Лодж предметами первой необходимости: газовой плитой последней модели, водопроводом, электричеством и ванной. Все это потребовало денег, но отнюдь не так много, сколько ей пришлось бы затратить на содержание всего Госсингтон-холла. Помимо Ист-Лоджа, миссис Бантри сохранила за собой также значительный участок сада, где она могла прогуливаться, предоставленная самой себе. Поэтому, как она говорила, «что бы теперь ни делали с Госсингтон-холлом, меня это совсем не волнует».

Последние несколько лет она почти целиком провела за границей, путешествуя, навещая своих детей и внуков в различных частях земного шара, и только изредка возвращалась на родину, чтобы насладиться уединением своего дома. Сам Госсингтон-холл за это время несколько раз сменил хозяев. Сначала из него сделали гостиницу, которая, однако, прогорела, затем его купили четыре семьи, разделившие его на четыре части и постоянно враждовавшие друг с другом. Наконец, его приобрело для каких-то неясных целей министерство здравоохранения. Когда же выяснилось, что Госсингтон-холл для этих целей не подходит, министерство пустило его на продажу. Именно эта продажа и была сейчас предметом обсуждения двух подруг.

– Я, конечно, кое-что слышала, – сказала мисс Марпл.

– Ну, разумеется, – согласилась миссис Бантри

– Поговаривали даже о том, что сам Чарли Чаплин со всей своей семьей собирается здесь жить Вот было бы весело, наверное! К сожалению, это все были только слухи. На самом деле новая хозяйка – Марина Грегг.

– Какая она была великолепная актриса! – вздохнула мисс Марпл.

– Я прекрасно помню ее первые фильмы. «Перелетные птицы», где она играла с красавцем Джоэлом Робертсом. И «Мария – королева Шотландская». И потом фильм – правда, очень сентиментальный, но он мне всегда нравился, – «Прогулка во ржи». Да, дорогая, как давно это было!

– Да, – заметила миссис Бантри.

– Сейчас ей, должно быть, уже… как вы думаете? Сорок пять? Пятьдесят.

Мисс Марпл больше склонялась к тому, что около пятидесяти.

– Она снималась где-нибудь в последнее время? Вы же знаете, я сейчас не так часто хожу в кино.

– Только в эпизодах, насколько мне известно, – сказала миссис Бантри.

– Она уже давно не звезда. У нее было очень сильное нервное потрясение после одного из разводов.

– У них всегда так много мужей, – заметила мисс Марпл.

– Это, наверняка, страшно утомительно!

– Меня бы такая жизнь не устроила, – призналась миссис Бантри.

– Полюбить человека, выйти за него замуж, привыкнуть к нему, к его характеру, а потом вдруг все порвать и начать заново! Это мне кажется просто безрассудным!

– Я, конечно, не могу подобного утверждать, поскольку сама никогда замужем не была, – осторожно заметила мисс Марпл, слегка покашливая.

– Но все равно это кажется мне большим безрассудством.

– Наверное, они просто не могут иначе, – неопределенно высказалась миссис Бантри.

– При той жизни, которую они вынуждены вести, это вполне естественно. Их жизнь у всех на виду. Я встречалась с ней, – добавила она, – я говорю о Марине Грегг, в Калифорнии.

– Ну, и как она выглядит? – с интересом спросила мисс Марпл.

– Она просто очаровательна, – ответила миссис Бантри.

– Такая естественная и непорочная! Хотя, – задумчиво добавила она, – все это очень похоже на хорошую игру.

– Что именно?

– Естественность и непорочность. Сначала такой игре учатся, а потом уже не могут обойтись без нее. Вы только подумайте: как это ужасно, – не иметь возможности бросить чем-нибудь в своего поклонника или воскликнуть: «Боже! Оставьте меня в покое!» Уверена, что все их дикие развлечения и пьяные оргии – это реакция из чувства самозащиты.

– У нее, кажется, было пятеро мужей? – спросила мисс Марпл.

– Ну, не меньше. О самом первом ее муже ничего не известно. После него был некий иностранный принц или граф. Затем она вышла замуж за известного киногероя, кажется, за Роберта Траскотта. Брак с ним выглядел как безумный роман, однако четыре года спустя они развелись, и юна вышла за драматурга, Исидора Райта. Это уже было более спокойное и серьезное увлечение, у нее даже родился ребенок. Она, видимо, очень хотела иметь детей. В свое время даже усыновила кого-то. Так или иначе, ее желание стать матерью сбылось. Но потом, насколько я знаю, произошло какое-то несчастье, что-то странное. У нее был нервный срыв, она стала баловаться наркотиками и отказалась от всех своих ролей.

– Похоже, вы про нее все знаете, – заметила мисс Марпл.

– Это вполне естественно, – сказала миссис Бантри.

– Когда она купила Госсингтон-холл, я ею заинтересовалась. В последний раз она вышла замуж около двух лет назад, и говорят, что сейчас она чувствует себя вполне нормально. Он продюсер… или, быть может директор картины? Я всегда путаюсь в этих профессиях. Они знакомы уже много лет, он любил ее еще в молодости, но в то время он мало что из себя представлял. Сейчас же, я думаю, он довольно знаменит. Как же его зовут? Джейсон… Джейсон… как его?.. Джейсон Хадд, кажется. Нет, не Хадд, а Радд. Да, Джейсон Радд. Они купили Госсингтон-холл, так как он находится не очень далеко от…

– Она запнулась.

– От «Элстри»? – нерешительно закончила она.

– Не думаю, – мисс Марпл покачала головой.

– «Элстри» – лондонская киностудия.

– Да, вы правы. Это совсем новая киностудия, о ней еще мало кто знает. Вспомнила! «Хеллингфорс» – вот как она называется. Звучит почти по-фински, не правда ли? Она находится примерно в шести милях от Маркит-Бейзинг. Они собираются, насколько я знаю, снимать фильм о Елизавете Английской.

– Как много вам известно о личной жизни кинозвезд! – заметила мисс Марпл.

– Вы все это узнали в Калифорнии?

– Не совсем, – ответила миссис Бантри.

– Основную информацию я получила из иллюстрированных журналов и от моего парикмахера. Честно говоря, многих кинозвезд я не знаю даже по имени, но Марина Грегг, как я уже сказала, купила Госсингтон-холл, и это не могло меня не заинтересовать. О чем только не пишут в этих журналах! Но боюсь, там нет и четверти правды. Я, например, не верю, что Марина Грегг – нимфоманка, и не думаю, что она пьет. Вполне возможно даже, что она не принимает никаких наркотиков и что потрясения у нее не было, просто она решила немного отдохнуть! Но одно не вызывает сомнения – она действительно решила здесь поселиться.

– На следующей неделе, да? – спросила мисс Марпл.

– Ходят такие слухи.

– Не знаю. Мне лишь известно, что двадцать третьего числа она предоставляет Госсингтон-холл для проведения там большого праздника в пользу госпиталя Святого Джона. Наверняка, в доме они многое переделали.

– Практически все, – подтвердила мисс Марпл.

– Мне кажется, было бы гораздо проще и дешевле снести этот дом и на его месте построить новый.

– В Госсингтон-холле, наверное, появились новые ванные комнаты?

– Да, шесть комнат, насколько мне известно. Кроме того, они сделали там открытую площадку с пальмами и бассейном. И потом на окнах появились витражи. Вдобавок они соединили кабинет вашего мужа с библиотекой и устроили там музыкальный салон.

– Артур бы перевернулся в гробу, если б узнал об этом. Вы же знаете, как он ненавидел музыку. У него, бедняжки, совершенно не было слуха. Я помню, как он злился, когда кому-нибудь из наших друзей приходило в голову брать нас в оперу. Нет, я чувствую, он когда-нибудь встанет из гроба и будет преследовать их.

– Она вдруг запнулась и затем резко спросила:

– Никто никогда не намекал на то, что в Госсингтон-холле водятся привидения?

– Нет.

– Мисс Марпл покачала головой.

– Но люди вряд ли думают иначе, – заметила миссис Бантри.

– Нет, мне никто ничего о привидениях не рассказывал, – мисс Марпл замолчала, а потом добавила:

– Люди не так уж глупы, особенно в деревне.

Миссис Бантри бросила на нее быстрый взгляд:

– Да, вы всегда это говорили, Джейн. Пожалуй, вы правы.

– Она внезапно улыбнулась.

– Марина Грегг спросила меня, очень любезно и весьма деликатно, не слишком ли мучительно мне видеть, что в моем доме живут чужие люди. Я заверила ее, что меня это совершенно не волнует. Не думаю, правда, что она мне поверила. Но ведь вы знаете, Джейн, Госсингтон-холл в общем-то не был нашим домом в полном смысле этого слова. Детство наше прошло в другом месте, а это всегда имеет значение. Мы купили этот дом после того, как Артур вышел в отставку. Мой муж любил рыбную ловлю и охоту. Мы оба обожали этот дом, насколько я помню, за то, что по нему было удобно передвигаться. А теперь я просто не представляю, как мы могли так думать! Такое огромное количество лестниц и переходов! И всего только четверо слуг! Четверо! Да, но что это были за денечки, ха-ха-ха!

– Она внезапно заметила:

– Что это за слухи ходят? Как будто вы недавно упали? Как только эта Найт могла пустить вас гулять одну!

– Бедная мисс Найт здесь совершенно ни при чем. Я заказала ей массу покупок, а потом…

– Ясно. Специально отослали ее? Понимаю. Однако, Джейн, вам не следовало поступать так. В вашем-то возрасте.

– Как вы узнали об этом?

Миссис Бантри ухмыльнулась:

– В Сент-Мери-Мид невозможно сохранить секреты. Вы же сами не раз об этом мне говорили. А я узнала о происшедшем от миссис Миви.

– Миссис Миви? – переспросила мисс Марпл.

– Моя поденщица. Из Жилмассива.

– О, из Жилмассива…

Последовала обычная пауза.

– Что вы делали в Жилмассиве? – с любопытством спросила миссис Бантри.

– Я просто хотела поглядеть на него, на людей, которые там живут.

– И что же вы о них теперь думаете?

– Думаю, что они почти ничем не отличаются от всех прочих. Не знаю даже, разочаровало это меня или же, напротив, успокоило.

– Абсолютно уверена, что разочаровало.

– Нет, мне кажется, успокоило. Это позволяет нам… ну… опознавать определенные типы людей… так что, если что-нибудь произойдет, можно будет догадаться, кто это сделал и почему.

– Вы говорите об убийстве.

Миссис Марпл была просто шокирована.

– Не понимаю, почему вы считаете, что я все время думаю только об убийствах?

– Чепуха, Джейн. Почему бы вам не набраться смелости и не объявить себя официально детективом?

– Потому что я совсем не такая, – убежденно возразила мисс Марпл.

– Просто я довольно неплохо знаю человеческую природу, что вполне естественно, если учитывать, что я всю свою жизнь провела здесь, в этой маленькой деревне.

– Да, вы, наверное, можете изучать здесь жизнь, – задумчиво произнесла миссис Бантри, – хотя я не думаю, что большинство людей согласились бы с этим. Ваш племянник Реймонд всегда говорил, что эта деревня – настоящая тихая заводь.

– Милый Реймонд, – вздохнула мисс Марпл.

– Он всегда так добр ко мне. Он оплачивает, вам наверняка об этом известно, услуги мисс Найт.

– Она поднялась.

– Пожалуй, мне уже пора.

– Надеюсь, вы не пешком сюда пришли?

– Конечно, нет. Я приехала в Инче.

Это немного загадочное заявление было воспринято с полным пониманием. Много лет назад мистер Инч был владельцем двух кебов, которые встречали поезда на местной станции, а также нанимались местными жительницами для поездок к подругам на чаепитие или, вместе с дочерьми, на такие легкомысленные увеселения, как танцы. В должное время мистер Инч, веселый краснолицый толстяк лет семидесяти с лишним, уступил место своему сыну, известному под именем молодого Инча (хотя ему тогда было уже 45 лет). Впрочем, старый Инч еще некоторое время продолжал возить тех пожилых леди, которые считали его сына слишком молодым и легкомысленным. Затем, чтобы идти в ногу со временем, молодой Инч заменил кебы на автомобили. В механике, однако, он разбирался слабо и вскоре вынужден был продать дело некоему мистеру Бардуэллу, который, тем не менее, сохранил прежнее название фирмы. Позднее от мистера Бардуэлла дело перешло к мистеру Робертсу, но в телефонной книге по-прежнему фигурировала «Таксомоторная служба Инча», и старые леди продолжали называть свои поездки в такси поездками «в Инче».

2

– Заходил доктор Хейдок, – с упреком заметила мисс Найт.

– Я сказала ему, что вы уехали пить чай к миссис Бантри. Он обещал зайти завтра утром.

Она помогла мисс Марпл избавиться от шубы.

– Думаю, мы очень устали, – сказал она обвиняющим тоном.

– Вы – наверняка, – согласилась мисс Марпл. – Я – нет.

– Устраивайтесь поуютней у камина, – предложила мисс Найт, как обычно пропуская мимо ушей слова хозяйки. («Не следует обращать внимания на то, что говорят старухи. Им стоит лишь потакать на словах, а делать все по-своему»). Может быть, мы хотим настойки Овалтина или Хорликса.

Мисс Марпл поблагодарила ее и сказала, что предпочла бы бокал хереса. Мисс Найт была явно разочарована.

– Не знаю, право, что скажет доктор, – проворчала она, внося херес.

– А мы спросим его об этом завтра утром, – заверила ее мисс Марпл.

На следующее утро мисс Найт встретила доктора Хейдока в холле и что-то взволнованно зашептала ему на ухо.

Пожилой врач вошел в комнату, потирая руки, так как утро было довольно прохладным.

– Вот и доктор к нам пришел – весело прощебетала мисс Найт.

– Давайте мне ваши перчатки, доктор.

– О, не беспокойтесь, – сказал Хейдок, беспечно бросая перчатки на стол.

– Ну и мороз сегодня!

– Не желаете ли бокал хереса? – предложила мисс Марпл.

– Я слышал, вы вчера к нему прикладывались. Вам не следует пить в одиночестве.

Графин и бокалы уже стояли на маленьком столике радом с креслом мисс Марпл Мисс Найт тихо вышла из комнаты.

Доктор был близким другом мисс Марпл. Он уже почти удалился от дел, но временами продолжал навещать некоторых своих прежних пациентов.

– Я слышал, вы на днях упали, – заметил он, осушив бокал хереса.

– В вашем возрасте, знаете ли, этого не стоит делать. Еще раз напоминаю вам об этом! И потом, говорят, вы даже не захотели посылать за Сэндфордом.

Сэндфорд был компаньоном Хейдока.

– Эта ваша мисс Найт все равно ведь послала за ним и была совершенно не права. Я только слегка ушиблась. Так сказал доктор Сэндфорд. Я вполне могла бы дождаться вашего возвращения

– Послушайте, моя дорогая. Я же не могу практиковать вечно. А у Сэндфорда, позвольте вам заметить, более высокая квалификация, чем у меня Он первоклассный специалист.

– Все молодые врачи одинаковые, – заметила мисс Марпл

– Измеряют кровяное давление и, чем бы вы ни были больны, прописывают какие-нибудь новые пилюли массового производства. Розовые пилюли, желтые пилюли, коричневые пилюли. Аптеки теперь стали очень похожи на универсамы – там тоже все продают в пакетиках.

– А вы считаете, что было бы лучше, если бы я прописывал вам пиявки, слабительное и растирание камфорой?

– Я сама это делаю, когда кашляю, – с воодушевлением произнесла мисс Марпл, – и поверьте, мне это очень нравится.

– Нам просто не хочется стареть, вот в чем причина, – мягко заметил Хейдок.

– Я сам это ненавижу.

– Вы еще слишком молоды по сравнению со мной, – сказала мисс Марпл.

– А вот я решительно не возражаю против старения как такового. Гораздо хуже связанные с этим унижения

– Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду.

– У меня почти нет возможности остаться наедине хотя бы на несколько минут. И даже мое вязание… Вы знаете, как хорошо я раньше могла вязать! А теперь я постоянно спускаю петли, часто даже не замечая этого.

Хейдок задумчиво посмотрел на нее, и вдруг в его глазах вспыхнул веселый огонек

– Однако всегда существует и обратный процесс.

– Что вы имеете в виду?

– Если вы уже не в состоянии вязать, то почему бы вам для разнообразия не заняться распутыванием? Подобно тому, как это делала Пенелопа.

– Ну, я вряд ли в ее положении

– Но ведь распутывание – ваше призвание, не так ли?

– Он поднялся.

– Мне пора. Я прописал бы вам какое-нибудь хитроумное и запутанное убийство.

– Что за возмутительные вещи вы говорите!

– Неужели? Вы ведь всегда можете дойти до сути дела. И я постоянно завидую этой вашей способности. Добрый старый Холмс… Сколько лет уже прошло, но он не забыт и не будет забыт.

Когда за доктором Хейдоком закрылась дверь, торопливо вошла мисс Найт.

– Ну, – воскликнула она, – мы выглядим гораздо лучше. Доктор, наверное, прописал вам какое-нибудь тонизирующее средство?

– Он порекомендовал мне заинтересоваться убийством.

– В детективном романе?

– Нет, – возразила мисс Марпл, – в реальной жизни.

– О боже! – воскликнула мисс Найт.

– Разве может произойти убийство в таком спокойном месте?

– Убийство, – заметила мисс Марпл, – может случиться где угодно.

– Разве что в Жилмассиве?

– Мисс Найт задумалась.

– Многие парни там имеют при себе ножи.

Но убийство произошло не в Жилмассиве.

Глава четвертая

Миссис Бантри отступила на шаг назад, разглядывая себя в зеркале, немного поправила шляпку (она не привыкла носить шляпки), натянула дорогие кожаные перчатки и вышла из дому, тщательно прикрыв за собой дверь. Она с большим удовольствием предвкушала предстоящий визит. Около трех недель прошло со дня ее разговора с мисс Марпл. Марина Грегг и ее муж приехали в Госсингтон-холл и теперь более или менее прочно обосновались в нем.

Сегодня днем там должна была состояться встреча официальных лиц, ответственных за проведение праздника в честь госпиталя Святого Джона. Миссис Бантри не являлась членом этого комитета, но она получила письмо от Марины Грегг с приглашением на чашку чая до начала заседания. В письме упоминалось и об их встрече в Калифорнии, а подписано оно было: «С искренним к Вам почтением – Марина Грегг». Причем письмо было написано от руки, а не напечатано на машинке. Стоит ли отрицать, что миссис Бантри была приятно польщена. В конце концов, знаменитая кинозвезда – это знаменитая кинозвезда, и пожилые люди, как бы высоко себя ни ставили, сознавали свою полную ничтожность в мире знаменитостей. Поэтому миссис Бантри обрадовалась, как ребенок неожиданному подарку.

Идя в гости, миссис Бантри вертела головой по сторонам, отмечая происшедшие изменения. Местность вокруг Госсингтон-холла казалась более благоустроенной, чем во времена, когда дом переходил из рук в руки. «Не пожалели расходов», – удовлетворенно отметила про себя миссис Бантри, кивая головой. Цветника с дорожки не было видно, и это еще больше улучшило настроение миссис Бантри. В те далекие дни, когда она вместе с мужем жила в Госсингтон-холле, цветник, с его великолепными клумбами, был предметом ее особого восхищения и гордости, и вид его теперь наверняка вызвал бы у нее ностальгические воспоминания о прекрасных ирисах, которые там росли. «Лучший ирисовый сад в округе», – говорила себе миссис Бантри с нескрываемой гордостью.

Подойдя к новой, недавно окрашенной двери, миссис Бантри нажала кнопку звонка. С почтительной проворность, – дверь открыл дворецкий, по всей вероятности, итальянец. Он провел ее прямо в комнату, бывшую некогда библиотекой полковника Бантри. Теперь, как миссис Бантри уже слышала от мисс Марпл, эта комната была соединена с кабинетом. Результат оказался впечатляющим. Пол был покрыт блестящим паркетом, стены выложены панелями. В одном из углов комнаты стоял огромный рояль, а у стены высилась стереоаппаратура последней марки. В противоположном от двери конце комнаты находился небольшой оазис – пол в этом месте был покрыт мягкими персидскими коврами. Здесь стояли чайный столик и несколько кресел. У чайного столика сидела Марина Грегг, а рядом с ней стоял, прислонившись к камину, человек, которого миссис Бантри поначалу сочла одним из самых безобразных людей, которых она когда-либо видела.

Всего лишь несколько секунд назад, как раз в тот момент, когда миссис Бантри протянула руку, чтобы нажать на звонок, Марина Грегг сказала своему мужу мягким, восторженным голосом.

– Это место как раз для меня, Джинкс, как раз для меня. Это именно то, к чему я всегда стремилась. Здесь царит спокойствие! Типично английское спокойствие и ничем не нарушаемый английский пейзаж! Мне бы хотелось жить здесь все время, до самой смерти. Уверена, мы освоим английский образ жизни. Каждый день у нас будут подавать послеобеденный чай, который мы будем пить из моего георгианского чайного сервиза. И мы будем смотреть из окон в сад, на этот типично английский цветочный бордюр. Наконец-то я приехала к себе домой! Вот что я чувствую! Мне кажется, что смогу прожить здесь долго, что буду спокойной и счастливой, что это место обязательно станет для меня родным домом. Вот что я чувствую. Родным домом.

И Джейсон Радд (которого жена называла Джинксом) улыбнулся. Это была снисходительная улыбка с явным недоверием, так как Радд слышал подобные восторженные слова уже не в первый раз. Сейчас, возможно, так и будет. Возможно, это место сможет стать для Марины Грегг настоящим домом, но он слишком хорошо знал увлекающуюся натуру своей жены. Она всегда была уверена, что нашла именно то, что искала.

– Это грандиозно, милая, – произнес Радд глубоким голосом.

– Это просто грандиозно! Я рад, что тебе это место нравится.

– Нравится? Да я просто в восторге. А ты разве нет?

– Разумеется, в восторге, – согласился Джейсон Радд.

– Разумеется.

Конечно, это совсем неплохо, размышлял он про себя. Прочная, добротная постройка, чересчур, правда, викторианская. Он не отрицал, что в этом доме было что-то солидное и надежное. Теперь, когда самые бросающиеся в глаза неудобства были устранены, в нем достаточно комфортабельно. Неплохое место для того, чтобы время от времени возвращаться сюда. К счастью, думал он, похоже, что Марине этот дом не разонравится, скорее всего, в течение двух-трех лет. Что ж, поживем – увидим.

– Как это прекрасно, снова чувствовать себя здоровой, – вздохнула Марина.

– Здоровой и сильной. Готовой в любой момент приступить к работе.

– Разумеется, милая, разумеется, – снова повторил он.

В этот момент дверь открылась, и итальянец-дворецкий ввел в комнату миссис Бантри.

Марина Грегг приветствовала ее самым очаровательным образом. Она подошла к ней, взяла ее за руки и сказала, что ей доставляет огромное удовольствие снова встретиться с миссис Бантри. Какое совпадение, что всего через два года после их встречи в Сан-Франциско они с Джинксом купили тот самый дом, который некогда принадлежал миссис Бантри. Марина выразила надежду, большую надежду, что миссис Бантри не показались ужасными те изменения, которые они осмелились здесь произвести, и что она не считает их самозванцами, вторгшимися в ее дом.

– Ваш приезд сюда – одно из самых волнующих событий, когда-либо происходивший в этом месте, – весело отозвалась миссис Бантри и посмотрела в сторону камина.

Затем, как бы в раздумье, Марина Грегг сказала:

– Вы еще не знакомы с моим мужем, не так ли? Джинкс, это миссис Бантри.

Миссис Бантри посмотрела на Джейсона Радда с некоторым интересом. Ее первое впечатление о нем, как о чрезмерно безобразном человеке, несколько пошатнулось. У него оказались интересные глаза. Самые глубоко посаженные глаза, которые она когда-либо видела. Глубокие тихие омуты, сказала про себя миссис Бантри, чувствуя гордость за удачно найденную метафору. Все остальные черты его лица были какими-то угловатыми, до смешного непропорциональными. Нос задирался кверху. Мазнуть бы его красной краской, подумала миссис Бантри, и он сразу же превратился бы в нос клоуна! У Радда был огромный печальный рот, который тоже придавал ему определенное сходство с клоуном. Чем объяснить выражение его лица, миссис Бантри, конечно, не знала. То ли он только что был разъярен, то ли это обычное его выражение. Но как бы то ни было, когда он заговорил, его голос оказался неожиданно приятным, глубоким и неторопливым:

– О муже, – заметил он, – всегда вспоминают в последнюю очередь. Однако позвольте мне вслед за моей женой заверить, что мы очень рады видеть вас здесь. Надеемся, что этот дом не перестанет быть для вас родным.

– О, не надо думать, будто меня выгнали отсюда, – возразила миссис Бантри.

– Госсингтон-холл никогда, в сущности, не был моим домом. Я благодарю бога, что продала его. Для нас он был очень неудобен. Мне нравился сад, но дом причинял массу беспокойств. А теперь, продав его, я прекрасно провожу время, путешествую, навещаю своих детей и внуков, и здесь, в Англии, и за границей.

– Детей, – машинально повторила Марина Грегг.

– У вас есть дети?

– Два сына и две дочери, – с гордостью ответила миссис Бантри.

– Они разбрелись по всему свету! Один сын живет в Кении, другой – в Южной Африке, одна дочь – в Техасе, а другая, слава богу, здесь, в Лондоне.

– Четверо, – сказала Марина Грегг.

– Четверо… А внуков?

– Пока что только девять, – призналась миссис Бантри.

– Знаете, это просто забавно – быть бабушкой. Не чувствуешь за собой никакой родительской ответственности. Балуешь детей, сколько твоей душе угодно.

Джейсон Радд перебил ее:

– Боюсь, вам солнце бьет прямо в глаза, – сказал он и, подойдя к окну, задернул гардины.

– Расскажите нам побольше об этой очаровательной деревне, – попросил он, возвратившись на свое место.

Он протянул ей чашку чая.

– Что вы пожелаете: горячую лепешку, сандвич или кекс? У нас итальянская кухарка, и у нее очень хорошо получаются пирожные и кексы. Видите, мы уже пристрастились, как это принято в Англии, пить послеобеденный чай.

– Прекрасный чай, – пробормотала миссис Бантри, отхлебнув глоток ароматного напитка.

Марина Грегг улыбнулась: она была явно польщена. Нервное подергивание пальцев, которое минуту назад заметил острый взгляд Джейсона Радда, прекратилось. Миссис Бантри смотрела на хозяйку дома с нескрываемым восхищением. Зенит славы Марины Грегг пришелся на годы, когда еще не интересовались различной сексстатистикой, размерами бюста или объемом талии. Она была высокой и стройной женщиной, чертами лица несколько напоминающей Грету Гарбо. В фильмы, где Марина Грегг снималась, она вносила личность, а не секс. Внезапный поворот головы, глубоко посаженные большие глаза, слабое подергивание губ – все это производило впечатление захватывающего дух очарования, проистекавшего не из красоты фигуры, а из какой-то неожиданной магии личности, которая целиком покоряла зрителей. Это качество сохранилось в ней до сих пор, хотя и не проступало теперь так очевидно. Подобно многим звездам, она научилась создавать образ по желанию. Она могла уйти в себя, быть спокойной, нежной, безразличной к нетерпеливым поклонникам. А затем неожиданный поворот головы, движение рук, случайная улыбка – и начиналась магия.

Одной из самых знаменитых картин с участием Марины Грегг была «Мария – королева Шотландская», и сейчас, когда миссис Бантри смотрела на нее, в ней было что-то от ее героини. Затем миссис Бантри перевела взгляд на ее мужа. Он неотрывно следил за Мариной, и на его лице отражались все его чувства. «О боже! – подумала миссис Бантри.

– Этот человек просто обожает ее!»

Она не могла понять, почему это ее так удивило. Возможно, потому, что кинозвезды, их личная жизнь и увлечения описывались в прессе так, что было просто невозможно поверить в существование настоящей любви в их среде. Повинуясь какому-то внезапному импульсу, миссис Бантри сказала:

– Надеюсь, вам здесь понравится. Вы надолго сюда?

Марина повернула голову, широко раскрыла глаза.

– Я хочу остаться здесь навсегда, – произнесла она.

– Это, конечно, не означает, что я буду жить здесь безвыездно. Конечно же, нет. Возможно, в будущем году будет сниматься в Северной Африке новый фильм, хотя еще ничего не решено. Да, временами я буду уезжать отсюда, и, возможно, это будет не раз, но все равно здесь будет мой дом. Я всегда буду сюда возвращаться.

– Она вздохнула.

– Это так чудесно – обрести наконец свой дом.

– Понимаю, – сказала миссис Бантри, но про себя подумала: «Так я и поверила! Ты – не из тех, кто способен раз и навсегда утихомириться».

Она снова украдкой взглянула на Джейсона Радда. Тот улыбался, нежно и любяще, но в то же время печально. «Он тоже так считает», – подумала миссис Бантри.

Открылась дверь, и вошла молодая женщина.

– На проводе Барретт, Джейсон, – сказала она.

– Пусть позвонит попозже.

– Но он говорит, что это крайне срочно. Радд со вздохом поднялся.

– Разрешите, миссис Бантри, – произнес он, – представить вам Эллу Зилински, моего секретаря, – и он вышел.

– Возьмите чашечку чая, Элла, – предложила Марина, когда Элла Зилински села, ответив дежурной улыбкой на приветствие миссис Бантри.

– Благодарю вас, я возьму только сандвич, – сказала Элла.

– Я не люблю китайский чай.

На вид Зилински было лет тридцать пять. В своем хорошо скроенном костюме, включавшем гофрированную блузку, она излучала самоуверенность. У нее были коротко подстриженные черные волосы и широкий открытый лоб.

– Говорят, вы раньше жили здесь, – обратилась она к миссис Бантри.

– О, это было много лет тому назад. Я продала этот дом после смерти мужа, и с тех пор он несколько раз менял своих владельцев.

– Миссис Бантри говорит, что она совсем не против наших переделок в доме, – сказала Марина.

– Я была бы ужасно разочарована, если бы не обнаружила их, – заметила миссис Бантри.

– Я крайне заинтригована, ведь в деревне ходят самые невероятные слухи.

– Кто бы мог подумать, что здесь так сложно найти знающего водопроводчика, – произнесла Элла, деловито жуя сандвич.

– Конечно, – продолжала она, – это не мое дело, но…

– Это ваше дело, – возразила Марина, – и вы это прекрасно знаете, Элла. Вы же занимались всем – и подбором прислуги, и водопроводчиком, и спорами со строителями.

– Здесь, кажется, вообще не слышали о витражах.

– Элла посмотрела в окно.

– Должна признаться, отсюда открывается довольно милый вид.

– Прелестная, старомодная английская провинция, – согласилась Марина.

– У этого дома есть своя атмосфера.

– Если б не деревья, – пробормотала Элла, – здесь мало что напоминало бы о провинции. Этот новый жилмассив растет не по дням, а по часам.

– В мое время его еще не было, – вставила миссис Бантри.

– Вы хотите сказать, что тогда здесь не было ничего, кроме самой деревни.

Миссис Бантри кивнула.

– Вам, должно быть, было очень сложно делать покупки?

– Напротив, – возразила миссис Бантри, – мне кажется, это было ужасно просто.

– Я еще могу понять желание иметь в саду цветы, – продолжала Элла, – но все местное население выращивает еще и овощи. Не проще ли их покупать, ведь есть же здесь супермаркет?

– Все, по-видимому, идет к этому, – вздохнула миссис Бантри.