Текст книги "(не)полная семья (СИ)"
Автор книги: Агата Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
– Я рада, что ты пришёл, – засмеялась я, смотря в потолок и рукой ощущая его плечо. – Давно мне не было так хорошо.
– Я заметил, – откликнулся Макс и положил ладонь на моё бедро. Его кожа была такой же горячей, как и моя. Грешники жарятся в аду, и мы только что оплатили входной билет. – А розам не обрадовалась.
В тоне Макса послышался укор. Я повернула голову и улыбнулась:
– Обязательно поставлю их в вазу. Прости, просто мне было мало одних цветов. Я хотела тебя всего.
Никогда не считала нужным скрывать эмоции, если дело касалось постели. Некоторых это шокировало. Особенно смешило смущение тех, кто только и ждал повода безнаказанно меня трахнуть и, желательно, не тратя дополнительных времени и сил. Как Борис, коллега по работе.
– Тебе удавалось это хорошо скрывать, – Макс склонился надо мной и на мгновение коснулся губ, будто поставил на них замок, запечатав финальным аккордом нежности. – Пойдёшь в ванную первой?
– Нет, иди. Я скоро присоединюсь, – покачала головой я, очертя указательным пальцем его губы и чёткую линию подбородка.
Ну не говорить же, что не хочу обламывать кайф и желаю подольше насладиться ускользающей теплотой от его присутствия!
Макс кивнул и встал, даже не спросив как пройти в ванную. Наверное, побывав в квартирах у стольких женщин, что теперь мог ориентироваться в стандартных двушках с закрытыми глазами.
Я потянулась и закрыла глаза, слушая шум воды, доносящийся из ванной. Надо же, во время секса я даже не представляла на месте Макса Вадима! Хороший знак. Да и вчера лишь пару раз за день ощутила сожаление, что всё закончилось так, как всегда заканчиваются долголетние романы женатых. Ничем.
Прогнав мысли о бывшем, я вскочила и, встряхнув волосы, направилась в душ. Надо еще принять таблетку, чтобы не залететь, но всё это будет потом. Немного позже.
Глава 4. Поздние встречи
Максим
Я старался протрезветь и посмотреть на случившееся как посторонний, но всё никак не удавалось. Если я и дальше буду думать о Виталине, как об объекте, придётся признать, что каждый день в зеркале вижу прожженную сволочь, втёршаяся к беззащитной девушке в доверие и с удовольствием этим самым пользующаяся.
Струи воды падали на тело и чуть ли не дымились, ударившись о кожу. Казалось, я весь горю, и через мгновение изойду паром, как долбаная Снегурочка, решившая нарушить правило и прыгнуть через костёр. Всегда считал, что поделом ей и подобным клушам. Нарушил запрет – будь добр отработать. Даже если это правило установил ты сам, прежний, такой, которым был за секунду до.
Дверь приоткрылась, и внутрь заглянула она. Не говоря ни слова, проскользнула внутрь в чём мать родила, и, опустив глаза, робко встала рядом, подставив лицо каплям воды. Её узкие ладони обняли меня, погладив по крепкому торсу, которым я по праву гордился, и Вита щекой прижалась к спине, предварительно чмокнув между лопаток.
Так мы и простояли какое-то время, как в вакууме, в котором не существует мыслей, обязанностей и внешнего мира с его требованиями.
Она ни о чём не спрашивала, что очень удивляло. Не пыталась узнать, вернусь ли ещё, и что теперь будет, а просто стояла, прижавшись обнажёнными грудями, и гладила, стараясь запомнить моё тело кончиками пальцев.
Даже после бурного траха я ощутил эрекцию. Мог бы повернувшись, нагнуть её раком и отодрать, не выключая душ, но понимал, что это лишнее. Яркие ощущения дважды за столь короткий промежуток времени не проявляются, а сводить всё к обычной разрядке сейчас не требовалось.
– Ты же хотела в кино? – спросил я, думая, что Вита отстранится и ухватится за попытку появиться со мной в людном месте. Возможно, даже потащит туда, где может пересечься с бывшим и его женой, чтобы доказать: она нашла замену Любимову и совсем о последнем не вспоминает. Клиенты чётко дали понять, что Виталина всё ещё без ума от бывшего.
Только подумав о этом, я испытывал гадливое чувство отвращения. Хотелось встряхнуть наяду, покрывающую неторопливыми поцелуями мою спину, и жёстко, без прикрас выложить всю правду. Так, чтобы девушка заплакала, размазывая слёзы по щекам, а потом уткнулась в мою грудь и собралась. Роль жилетки унизительна, если речь о другом мужчине.
Только этот факт, что Вита всё ещё сохнет по Любимову, придавала мне сил выполнять глупое и подлое задание. Конечно, я и раньше обеспечивал неверным мужьям и жёнам алиби, но это другое. Совсем. Поэтому то, что происходит сейчас, ненастоящее. Игра, в которой используют тебя, даёт право быть карточным шулером.
– Кино было лишь предлогом для нашей встречи. Я не хочу уходить. И одеваться не хочу, – засмеялась она. – Посмотри на меня.
Я обернулся, думая, что сейчас начнутся задушевные разговоры. Обнажёнка изнутри, как я всегда называл подобное.
– Я хочу продолжить. Сама, – Вита с серьёзным выражением лица заглянула мне в глаза. Робко, немного заискивающе, не встретив сопротивления, опустилась на колени.
Не знаю мужика, который откажется от минета. Да ещё выполненного красивой девушкой, не требующей что-то взамен, а, напротив, предоставившей тело для утех и получающей неслабое удовольствие от секса.
Я тоже не отказался. Сосала она хорошо, пусть и без каких-либо изысков, но один вид девушки, кайфующей от заглатывания члена, от её больших глаз с поволокой, когда Вита поднимала взгляд, внизу живота ломило не хуже, чем после долгого воздержания.
Я прижал голову девушки к паху и бурно кончил ей в рот, не давая отстранится. Наверное, в этот миг мной владело звериное желание унизить самку так, как только можно, не выходя за рамки секса и не скатываясь к грубости и физическому насилию.
– Глотай! – приказал я, и она без слёз и попыток отстраниться выпила всё до капли.
Наверное, я ожидал, что после такого Вита прогонит меня, и тем легче будет провалить задание. К чёрту этот долг! Наверное, продам что-то, но верну деньги и стану жить, как прежде. Попытаюсь забыть о всех них, будто этих людей никогда не существовало.
Я обманывался. Никто не позволит выйти из игры. Уж не знаю, чем Любимин дорог моему патрону по бизнесу, но это так. Я видел по глазам Петра Александровича, что долг придётся оплатить с приличными процентами. Но это будет не сейчас.
Помог Вите подняться, и девушка слабо улыбнулась. Никаких упрёков или слёз по-прежнему не было. Мы вместе закончили принимать душ, изредка целуясь и говоря ничего не значащие глупости. Несмотря на то, что Вита почистила зубы, я касался её губ и чувствовал свой собственный запах, на удивление не вызывавший во мне ни тени брезгливости.
– Который сейчас час, можешь посмотреть? – Вита принялась сушить волосы феном, пряча улыбку. Сейчас она походила на беззаботную девчонку, распевающую в душе и пританцовывающую во время завтрака.
– Без пятнадцати два. Если ты намекаешь, что мне пора уходить…
– Нет, в пять придёт дочь с няней. Они не должны тебя здесь видеть, – Вита откинула ещё влажные волосы назад, скрутила длинный шнур фена, и, поджав губы, убрала его в выдвижной ящичек под раковиной. И лишь после всего посмотрела на меня взглядом, в котором читалось волнение. – Не обижайся, я не хочу, чтобы дочь видела нас вместе. Понимаешь, я никогда раньше к себе никого не приглашала.
– Ты и меня не приглашала, – улыбнулся я, погладив Виту по щеке. – Считай, что я ворвался и взял тебя штурмом.
– Осада не была слишком долгой, – тёмные глаза девушки потеплели, и я нежно притянул её к себе.
– Давай поедем куда-нибудь. Прямо сейчас. Я напою тебя вишневым пивом.
– Вечером мы будем читать с Алисой, и буквы не должны прыгать перед глазами, – усмехнулась Вита, потупив взор. Двумя пальцами я приподнял её подбородок, заставив посмотреть мне в лицо.
– Сколько лет твоей дочери? – прошептал, коснувшись губами её щек и лба. Я всё знал о Вите, но не мог же сказать этого в лоб!
– Четыре с половиной, – выдохнула Вита, и я отпустил её, поняв, что сейчас она сорвётся и заплачет.
– Я спросил что-то лишнее?
Она отвернулась к зеркалу, заправляя волосы за уши, но я видел, что мои вопросы о дочери взволновали девушку.
– Это самое большое моё сокровище, – усмехнулась она, закусив губу и смотря куда-то вниз. – Собственно, почти единственное. Не считая квартиры, но она пока в залоге у банка.
– А как же красота и… прочие достоинства? – спросил я, обхватив Виту сзади. Даже в нижнем белье, вполне простеньком, скорее предназначенном для удобства, а не для соблазнения, она выглядела так, что будь у меня силы, непременно бы всунул ей снова.
– Поедем в тот чешский ресторан. Я за рулём, так что пиво возьмёшь домой и напьёшься ночью. Или с другим любовником, – откинув её волосы в стороны, я впился в нежную кожу шеи, желая оставить на ней свой след. Как тавро.
– Разочарую тебя. У меня нет других любовников, – улыбка на пухлых губах стала вполне соблазнительной и дерзкой. – Это была проверка?
– Конечно. Я жуткий собственник, – ответил я в шутку, но посмотрел так, чтобы она поняла: серьёзен, как никогда.
***
Я вернулась домой уже к семи и, отпустив няню, окунулась в домашние заботы. Алиса взахлёб принялась рассказывать мне о зоопарке и кроликах, которых она там видела. Я гладила дочку по голове чувствуя себя совершенно умиротворённой. Будто только сейчас всё стало на свои места.
Конец ознакомительного фрагмента
Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна – то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.
Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.
В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») – идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»
Нет, конечно, секс важен, как и тот, кому ты позволяешь потрахивать тебя, но ещё важнее, что ты чувствуешь после того, как любовник уходит. Возможно, Макс больше не появится, и я даже буду этому огорчена, но в моей жизни, наконец, всё стало на свои места. Дочь, работа, дом – одна часть жизни, а секс и всё, что происходит ночью – совсем другая. Когда не хватает чего-то из этого пазла, картинка не выглядит красивой. Разве можно быть красивой с вырванным куском сердца?
– Мама, ты купила какао? – Алиса от усердия высунула язычок.
Я любила сидеть рядом, когда она рисовала. И даже то, что после приходилось оттирать от кухонного стола следы акварели, сушить клеенку, когда дочка умудрялась пролить воду даже из «непроливайки», не приносило огорчения.
Я хранила её рисунки, по-детски нетвёрдые, иногда изображающие существо, больше похожее на бегемота, чем на лошадь, на верхней полке шкафа. И не показывала их даже маме. Она у меня женщина суровая, хоть и справедливая. И главное, не понимающая, что внучка не обязана быть сверхталантливой во всём, за что берётся.
– Купила, – улыбнулась я и поцеловала в макушку, чтобы немедленно отправиться его готовить. Не сводя глаз с Алисы, я достала из холодильника недавно купленное топлёное молоко и, налив его в стакан, поставила в микроволновку.
– Мама, а тот дядя ещё придёт? – неожиданно спросила дочь и подняла на меня глаза. Я чуть не села на стул, благо, он находился рядом.
В голове пронеслось, как скоростной поезд: она заметила, что Макс был здесь. Неужели он что-то оставил? Нет, не может быть! Я же всё посмотрела перед уходом…
– Какой дядя, Алиса? – спросила я с улыбкой и присела на корточки, заглянув дочке в глаза. Они у неё совсем как у меня, тёмные и большие, и взгляд точно мой: пытливый и немного настороженный, хотя ещё и по-детски наивный.
– Который конфеты подарил, – Алиса посмотрела, склонив голову набок и подперев её ручкой. – Он сказал, что теперь будет приходить ко мне часто и дарить игрушки.
– А что ещё он говорил? – спросила я, стараясь сохранить улыбку, но губы предательски дрожали. Что ещё Вадим, этот сукин сын, наобещал дочери? Что станет идеальным отцом? Наверстает время? Забросает Алису игрушками, и расскажет знакомым, что обеспечивает дочь!
Было обидно до слёз, я закусила губу, чтоб не выдать эмоций.
– Ничего, – пожала плечами Алиса и сердито посмотрела на меня: – Мама, ты обещала какао!
На этом разговор о Вадиме был окончен и, к счастью, больше не повторялся.
А вот сам бывший объявился уже ближе к позднему вечеру. Его приятный когда-то голос бодро проворковал в трубку приветствие и сразу перешёл к делу. Когда-то давно мне очень нравилась эта черта в Вадиме: он никогда не юлил и не ходил вокруг да около.
– Я хочу ещё раз увидеть дочь, – произнёс он таким тоном, что мне захотелось сказать «нет». Пришлось сдержаться и глубоко вздохнуть, чтобы побороть в себе раздражение. Оно всего лишь вызвано ревностью, а ставить свои эмоции выше пользы для дочери, не просто неправильно, но и преступно!
– Когда же? – а вот от сарказма не удержалась. Ишь, как активировался: то знать не знал, то подавай встречи, хоть каждый день!
– Хоть сейчас. Если ты не против, конечно.
Вадим включил своё обаяние, которое раньше действовало на меня безусловно, как рефлекс. Бархатный тон голоса, немного тягучая манера разговаривать, будто медленно гладил пальцами атласное сукно. Я всегда понимала это как сигнал к прелюдии. Притяжение, существовавшее между нами, отголосками эха давало о себе знать, но пока я успешно противилась ему. Возвращаться в ту точку, из которой ушла, глупо. Даже больше, тупо!
– Ты против? – напомнил о себе Вадим.
– Да, Алиса скоро ложится спать. Завтра понедельник и ей вставать в садик, если ты помнишь.
Блин, я снова слишком агрессивна! До того, как Любимин объявился в моей жизни, ведь почти поверила, что простила его. Оказалось, ни черта!
– Вита, я ненадолго. Обещаю! Я хочу передать ей подарок и сразу уйду. Ну, может минут через пятнадцать. Ты ведь найдёшь чай для старого знакомого? – тон сделался вкрадчивым, просительным, вежливым. Я посмотрела на Алису, которая уже не смотрела мультики, а прислушивалась к разговору. Вовсе не потому что хотела узнать, кто звонит, а потому что я обещала дать ей поиграть на телефоне в шарики, и долгий разговор мамы не входил в её планы.
– Хорошо, – согласилась я, посмотрев на часы. Девять минут девятого. Алиса ложилась спать в половине десятого. – Это твоя дочь. Но ненадолго.
– Буду через сорок минут, – быстро добавил Вадим, и я повесила трубку, да так и просидела, зажав смартфон в руке, пока в лицо не заглянула Алиса, показывая язык. Она всегда старалась меня рассмешить, удивительно по-взрослому чувствуя моё волнение или печаль.
– Скоро к нам придёт тот самый дядя, про которого мы недавно говорили, – осторожно начала я, чувствуя, что сейчас надо будет отвечать на миллион наивных и по-детски прямолинейных вопросов. А даже если не сейчас, то вскоре. Ерунда, главное, чтобы этот гад не пропал через пару месяцев, когда уже успеет завоевать симпатии ребёнка. Это несложно, знай, подарки дари и выслушивай детский лепет!
– С подарком? – глаза Алисы зажглись огнём предвкушения праздника, и она захлопала в ладоши. – Опять конфеты, ура!
– Надеюсь, что нет, – я засмеялась и погладила дочь по голове. – Шоколад на ночь вреден. И он ненадолго, не приставай, пожалуйста, к дяде Вадиму с глупыми вопросами
Ребёнок закивал, готовый пообещать всё, что угодно, только чтобы получить подарок. Например, вести себя тихо и дать мне время заварить свежий чай.
Вадим любил зелёный, перемешанный с кусочками соусапа. Я по привычке тоже пила его. Нет, можно, конечно, повредничать и заварить чёрный, но накалять атмосферу не хотелось.
Я повертела в руках жестяную банку с его любимым чаем и запрятала её обратно в шкаф. Обойдётся! Обычного зелёного с него вполне хватит.
***
Вадим примчался даже раньше заявленного срока. На этот раз без нелепых цветов, но я заметила, как он покосился на красные розы, которые подарил Макс. Я поставила их в вазу на подоконник в зале и только сейчас отметила про себя, что теперь Любимин подумает, будто я это сделала нарочно. Чтобы заставить его ревновать.
Всё-таки нелегко двоим снова общаться после сложных многолетних отношений и трудного расставания. А ведь нам надо перестать видеть друг в друге бывших, а мне научиться смотреть на Вадима, как на чужого и почти постороннего.
Он принёс торт со взбитыми сливками, чем очень порадовал дочь. Мы уселись на кухне пить чай, с виду совсем как обычная семья, разве что я старательно избегала взглядов бывшего, которые он нет-нет, но и бросал исподтишка.
Разговор, ясное дело, не клеился. Алиса была слишком мала, чтобы без стеснения разговаривать с чужим и взрослым дядей, пусть тот и улыбался ей, а я не хотела ни о чём спрашивать, чтобы избежать пустых и уже никому ненужных ссор.
На телефон пришло сообщение от Макса. Он желал приятного вечера и спокойной ночи. Нейтральное пожелание, вообщем-то, если не знать, что произошло между нами несколько часов назад. Я улыбнулась и отложила телефон, в очередной раз наткнувшись на внимательный взгляд бывшего.
– Алиса, тебе уже пора спать. Прощайся с дядей Вадимом и иди в спальню. Я сейчас приду, – наверное, облечение в голосе от Вадима не ускользнуло, но я и впрямь была рада, что его визит заканчивается.
Дочка кивнула и, к моей радости, не стала канючить.
– Можно, я подожду, пока ты уложишь Алису? – спросил Вадим, заглянув в глаза. На этот раз совсем не просительно, а требовательно, намекая, что необходим разговор. Что ж, конечно, он был прав, надо обсудить условия их общения с дочерью подробнее и сделать их прозрачнее, чтобы не оставалось иллюзий и недопониманий.
Я кивнула, поджав губы и смотря куда-то в сторону, будто хотела чтобы здесь присутствовал кто-то третий. Непредвзятый свидетель.
– Подожди в зале, – произнесла я без улыбки, но получила её в ответ. Конечно, ему легко делать вид, что все эти годы пролетели как миг, а ведь мне было очень трудно. Не только физически, материально, но и морально, само собой. А ему-то что: вон какой сытый, лощёный баловень судьбы. Жена, наверное, по-прежнему хорошо готовит!
Я уложила Алису, как обычно почитав ей на ночь сказку, а сама всё поглядывала на часы, ловя момент, когда можно будет завершить чтение и отправится в зал. Быстрее завершить разговор и выдворить бывшего из квартиры. Его присутствие меня напрягало, если не сказать больше. Невероятно бесило.
Расселся, должно быть, на моём кожаном диване, который я когда-то взяла в кредит, отдавая потихоньку процентов тридцать с зарплаты, и в ус не дует, придирчиво обводя взглядом обстановку!
Наконец, Алиса начала засыпать, и я, поцеловав дочку в щёку и прошептав пожелание спокойной ночи, вышла из комнаты, тихонько прикрыв дверь.
На самом деле именно сейчас мне не хотелось покидать Алису. Я была готова сидеть у её кровати и рассматривать спящее личико, гладя по голове и щекам, навевая прекрасные сказочные сны, лишь бы только не сталкиваться лицом к лицу с прошлым. С тем, которое я уже отплакала, отмолила, отпроклинала!
Но ради дочери и её будущего это было необходимо сделать: обсудить условия. Алисе не всегда будет четыре, придёт время и, возможно, я уже не смогу финансово тянуть её обучение и содержание. Нет, конечно, на средне-минимальном уровне всё возможно, только какая мать не желает для своего дитя лучшего образования, развлечения и условий жизни! Вот и я не стала исключением, хотя до беременности и не представляла себе, как можно интересы другого поставить выше собственных.
– Я тебя внимательно слушаю, – произнесла я, входя в зал.
Вадим вальяжно развалился на диване, том самом, кожаном. И мне захотелось сказать ему, чтобы он убирался оттуда, но сдержалась. Эмоции делу не помогут, я не хотела спорить. Только чётко обсудить условия их встреч с дочерью.
– Ты неплохо обустроилась, – вместо делового разговора бывший начал обсуждать мою квартиру. Очень мило! – Вкус у тебя всегда был отменный.
Он обвёл глазами комнату, будто хотел запомнить каждую деталь. Или боялся посмотреть мне в глаза. Мне, сидевшей в кресле напротив. Очень хорошо, что нас разделял стеклянный столик, он не позволял протянуть руку и коснуться, к примеру, моей коленки.
– Спасибо на добром слове, – холодно ответила я на его улыбки. – Итак, что ты хочешь конкретно? Иногда встречаться с дочерью или регулярно? Как насчёт алиментов или отдельного счёта на её имя?
– Ты всё такая же напористая и прямолинейная, – тихо произнёс бывший, грустно улыбнувшись и покачав головой. На его породистом лице появилась болезненная гримаса.
– А ты думал, будешь приходить, когда тебе хочется и ничем не жертвовать? – выплюнула я в лицо, наклонившись в его сторону. – Какая удобная дочь! А главное, не затратная!
– Зачем ты так? – уголок рта Вадима дёрнулся, и весь он съёжился, напомнив мне голубя, спасающегося от мороза и пронизывающего ветра. – Я хочу извиниться за своё поведение. Был неправ, признаю. И понимаю, что слов здесь не достаточно. Поэтому готов участвовать в содержании дочери. Это не оговаривается. Сколько ты хочешь получать в месяц?
– Ах, предлагаешь оценить собственное дитя? – я рассмеялась и откинулась на спинку кресла, положив ногу на ногу. – Нет уж, не я пришла к тебе. Вот и скажи, во сколько ты оцениваешь своё участие.
Я сделала упор на местоимении «ты» и, поставив руки на подлокотники, соединила кончики пальцев, рассматривая бывшего. Будет ли увиливать от конкретной суммы, ограничится ли обтекаемой фразой «по возможности» или назовёт столь смехотворно малое число, что можно посмеяться и смело послать его восвояси. В тёплую постель к жене или новой любовнице.
– Для начала пока тысяч сорок. Рублей, – сделав паузу, ответил бывший. – Я тут прикинул и посоветовался кое с кем, это выше средней суммы. Конечно, я буду делать перевод через банк, чтобы иметь подтверждение выплат. Ты понимаешь, для Кати это важно.
– Без проблем, – пожала я плечами, сдержав дрожь неприязни при упоминании имени его жены. Мы давно не любовники, и всё же её имя меня до сих пор напрягало. – Ты будешь официально оформлять отцовство?
Это было тоже немаловажно, но лично для меня необязательно. Алименты с Вадима я получу, только если он сам будет не против. Иначе, официальный заработок бывшего внезапно окажется столь мизерным, что они потеряют для меня всякий смысл и пользу. Нет, две-пять тысяч тоже деньги, не спорю, но не та сумма, ради которой стоит проходить судебные круги ада.
– Пока нет, – Вадим посмотрел в окно, словно ему было неудобно говорить такое. – Мы присматриваемся друг к другу. Всё же это очень непривычно – в одночасье стать отцом. Но я буду стараться завоевать любовь дочери.
– Помнится, ты всегда хотел сына, – обмолвилась я, изучая свои руки, теперь нервно теребившие бумажную салфетку.
– Возможно, когда-то он у меня будет, Вита, – вкрадчиво ответил Вадим, посмотрев мне в глаза. – Но мы оба знаем, что не все мечты сбываются.
– И это к счастью, – дрожащим голосом сказала я, опустив взгляд и поднявшись на ноги. – Извини, мне пора готовиться ко сну.
– Да-да, конечно, – согласился Вадим и тоже встал. – Кстати, хочу пригласить Алису в кукольный театр. Ты не против? Вместе с тобой, разумеется.
– Нет, конечно, – я ответила поспешно, лишь бы только быстрее ушёл.
А я пойду поплачу под душем о несбывшихся мечтах. А потом выпь того самого вишневого пива, оставшегося, как напоминание о свидании с Максом, за то, что так получилось. Что я отделалась малой кровью и взяла от любовника самое лучшее – гены.
Мы немного поговорили в прихожей, стоя друг от друга на пионерском расстоянии, обсудили удобный для обоих день и попрощались как чужие.
Я уже было вздохнула с облегчением, как Вадим обернулся и сделал шаг навстречу. Так, что мы смотрели друг другу в глаза, будто время разом отмотало маховик обратно на много лет назад. Я затаила дыхание и почувствовала себя парализованной.
– Знаешь, я все годы после тебя ненавидел ноябрь. Ведь он украл тебя у меня, – произнёс бывший, будто обвиняя меня. И не успела я отступить или ответить, как он повернулся и, не оглядываясь, быстро направился вниз по лестничному пролёту.
***
Я в растерянности закрыла дверь и долго стояла на пороге, не понимая, что сейчас это было. Зачем Вадим говорит так, будто прошлое всё ещё что-то значит для нас обоих? Ладно, зачем, я понимала. Разжалобить, заставить вспомнить те чувства, которыми мы оба пылали, снова затащить меня в постель. Однако я не льстила себе и давно не была наивной: платить сорок штук в месяц ради моего тела Вадим не стал бы. А тем более таскаться ради этого по кукольным театрам с четырехлетним ребёнком. Девочкой, которая совсем на него не похожа.
Нет, здесь что-то иное. Верить в версию о внезапно вспыхнувшем чувстве вины не хотелось. Вадим всегда был любителем лёгкой, обеспеченной жизни, не обременённой чувством долга. Иначе бы не изменял жене направо и налево.
Это его последняя фраза выбила меня из колеи настолько, что стало гадко и брезгливо. Будто вылили ушат помоев и заставили копаться в давно протухших продуктах.
Завтра я позвоню маме и всё расскажу. Она у меня женщина резкая, но легко ухватывает самую суть проблемы. Что-то да подскажет или, на худой конец, натолкнёт на здравую мысль.
Я посмотрела на время: слишком поздно, чтобы звонить. Я не хотела её волновать, иначе завтра мама уже будет стоять на пороге. От её искреннего желания помочь мне всегда становилось только хуже. В прошлый раз та приезжала несколько лет назад, чтобы помочь мне с Алисой и своей новомодной диетой для малышей чуть не довела дочку до больницы, обвиняя при этом во всём здешний нездоровый климат. Или ещё до рождения Алисы она давала мне кучу советов, как увести любовника из семьи, а на моё возражение, что если он бросит жену, то потом поступит так и со мной, только фыркала: «Зачем тогда с ним спать?!»
– Потому что я люблю его, – возражала я, вздёрнув брови. Для меня это было самой веской причиной. Второй такой была страсть, но мама о чувствах не хотела и слушать.
В общем, звонить сейчас в Воронеж не вариант. Рассказывать всё Максу – тем более. Милке, верной подруге, с которой мы познакомились больше восьми лет назад, когда обе переехали в Москву? Да, но не сегодня.
И рассказывать не о чем. Чтобы там ни говорил Вадим, я твёрдо решила придерживаться намеченного плана: выяснить, действительно ли он хочет общаться с Алисой и заставить бывшего помогать дочери материально. Нам нужен логопед, да и развивашки стоят денег, не говоря уж обо всём остальном. И пусть наглец и мерзавец не думает, что я так легко забуду, как он предлагал отдать новорожденную дочь на усыновление, прикрываясь заботой обо мне! Мол, ты ещё не готова стать матерью!
Я почувствовала, что ещё немного, и заведусь. Нет, надо держать себя в руках и меньше думать о Вадиме! Время покажет, что он хочет.
В итоге я легла спать, так и не приняв душ. Чтобы не плакать.
***
С утра, придя на рабочее место, первое, что увидела – букет из жёлтых роз, перевязанных белой атласной лентой.
– Курьер принёс пятнадцать минут назад, – Лиза вертелась уже тут как тут, заглядывая мне в лицо. Наверное, хотела увидеть реакцию. – Бориса аж перекосило. Впрочем, как и половину отдела. Включая нашего дорогого Петрушу.
Начальник искренне считал, что подчиненные должны жить только работой.
– Это их проблемы, верно? – улыбнулась я коллеге, включая комп.
– Хотела поставить их в вазу, но побоялась, что ты рассердишься, – улыбнулась Лиза. – Они такие красивые! Кто это такой щедрый, а? Ну, расскажи, Вита! Девять роз это вам не три гвоздички на Восьмое марта! Чур, обедаешь сегодня со мной!
И, подмигнув, сплетница выскользнула из кабинки.
Я поставила букет в вазу, стараясь не думать о том, кто его прислал. Впрочем, он скоро сам объявится. Макс и вправду дал о себе знать с помощью смс. Я быстро пробежала глазами скупые комплименты и отправила ответное сообщение, обещая перезвонить в обеденный перерыв. Злить Петрушу и прочих не следовало.
Обещание я сдержала, едва прозвенел таймер на компе.
– Сейчас спущусь в кафешку, – пообещала я Лизе и, зажав в руке смартфон, вышла на лестничную площадку. Миновала курилку, листая ленту контактов и заодно выглядывая, пролёт, где не так людно. Обеденный перерыв, к несчастью, был не только у моей рекламной конторы, но и у доброй половины офисов, арендующих наш этаж.
Пришлось одеться и вскочить на улицу. Ещё не хватало ворковать в присутствии неравнодушных коллег!
– Привет, мне очень приятно, – начала я, услышав щелчок соединения.
– Мне тоже, Вита, – бархатный голос заставил меня остолбенеть, и кофе, купленный при выходе в автомате, выплеснулся мне на руку, оставив на светлом пальто тёмную кляксу. Чёрт, чёрт, чёрт! Хотелось матюкнуться, да так, чтобы Вадим, не переносящий крепкое словцо, это услышал!
– Я не тебе звоню, – зарычала я в трубку и нажала отбой. Ну как, етит твою налево, я могла перепутать контакты! Долбанная мышечная память!
Поставив стаканчик кофе возле мусорки, я зашла за угол и поискала в телефонной книге нужный номер. Вот он! На этот раз без ошибки. А ведь такое хорошее настроение было с утра, но Любимин и здесь умудрился всё испортить! Теперь вообразит, что я нарочно ему набрала! Бывший всегда списывал мои претензии на резкие перепады настроения и ПМС.
Всё, стоп! Хватит! Я заставила себя не думать о нём даже в негативном ключе. Не позволю портить себе жизнь и настроение!
– Привет! – повторно произнесла я в трубку, на этот раз предусмотрительно дождавшись ответа. – Спасибо за розы. И те, что подарил вчера тоже!
– Очень рад! Я думал, они тебе не понравились, – Макс говорил тепло и в тоже время давал понять, что эти знаки внимания ни к чему не обязывают. – Хочу пригласить тебя на свидание.
– Сегодня не могу, – улыбнулась я, почувствовав, как меня вмиг попустило. – Обещала дочери, что вечер только её.
– Завтра. Я приглашаю тебя на чайную церемонию.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Ты зовёшь меня на чай? – переспросила я, лихорадочно соображая, что если речь идёт о доме Макса, то откажусь. Вообще не люблю заходить на чужую территорию, а новый любовник пока ещё тёмная лошадка. Не стоит торопиться узнавать друг друга. Так будет проще, если внезапно всё закончится.
– Нет. На чайную церемонию. Это совсем не то же самое, что пить чай в кафе.
